Из воздуха (4)⁠⁠

После того случая, странная семейка почти на неделю выпала из моего поля зрения и все свое свободное время я тратил на работу у компьютера. Отпуск подходил к концу и у меня были кое-какие наработки и идеи, которыми я мог бы поделиться с руководством. Настроение у меня было отличное. И вот, спустя неделю, за два дня до окончания отпуска, мне позвонила Вика и уже через полчаса они с Сашкой зашли ко мне на квартиру. Втроем, мы отправились в парк на прогулку. Я пытался уговорить Вику отвести мальчишку в больницу на обследование, но ей было стыдно показывать его врачам. Она призналась мне что и на улицу смогла выпустить его только сегодня, до этого страх просто парализовывал ее от одной только мысли что он будет гулять среди людей. Боялась она, конечно же за людей вокруг а не за него.

- Я пока не знаю, как дальше быть, - глядя на шагающего впереди нас, Сашку, сказала она. – Нужно же как-то вернуться в школу, наверное. Мысли враздрай, пока что я просто собираю себя заново. Хоть постриглись, и то какая-то радость.

Она действительно постригла Сашку под ежик и в своем спортивном костюмчике, с этой прической выглядел он как маленький бандит. Только вот для бандита слишком уж наивными были у него глаза.

- Ага, - кивнул я и все же не удержался от вопроса, который мучал меня с тех самых пор как мы распрощались. - Ты и вправду считала, что он мог убить тебя просто вот, прикоснувшись к тебе?

- Антон, давай пока не будем, хорошо? Я не могу сейчас об этом говорить. Извини.

- Да не за что.

- Что?

- Я говорю, не за что тебе извиняться, но ты все же, так, на всякий случай запишись на углубленную электроэнцефалограмму. А то мало ли.

- Это ты так шутишь? – спросила она.

- Не знаю, - пожал я плечами. – Может быть, действительно, просто шучу.

Сашка шел впереди нас и задумчиво, с легким узнаванием в глазах, разглядывал траву, деревья, лавочки вдоль дорожки и проходивших мимо людей. Больше всего его интересовали именно прохожие, и он каждого из них провожал взглядом.

- Саш, неприлично так на людей глазеть. – робко заметила ему Вика. Кажется, ей по-прежнему было немного не по себе от того что ее ребенок находится не в привычных четырех стенах и что слушается он ее через раз. Он прожил в той комнате больше двух лет и ни разу к ней не прикоснулся, он слушался ее хотя, наверное, не верил ей, слушался так, на всякий случай; а что если бы он действительно мог убить ее одним только прикосновением? Думаю, проверять он этого не хотел.

И тем не менее ты все же дошел до мысли об убийстве, глядя на тщедушного мальчишку, неспешно бредущего впереди, подумал я, ты знал, что с твоей мамой не все нормально, боялся убить ее прикоснувшись, но решился на то чтобы задушить веревкой. Я не мог себе представить, как две таких вещи могли уместиться в одной голове. Для меня это было ненормально.

И все же вот он, неудавшийся убийца, спокойно идет передо мной, радуется каждому движению, которое подмечает в этом мире. Он пожертвовал бы мной, но не своей мамой, он поймал меня в свои сети чтобы посмотреть, действительно ли его касание убивает. И в этом его плане я был просто безмозглой рыбешкой. Я легко поверил ему, также, как и любой нормальный человек на моем месте. Это не было подвигом, я просто разрушил страх и иллюзии, только то и всего. Зная, что ему пришлось пережить, мне кажется ему можно было простить то, какую роль он мне выделил в своей истории жизни.

- Антон, смотри, там кот! – крикнул Сашка и остановился у края дорожки. Мы с Викой нагнали его и, вглядевшись туда, куда он показывал пальцем, я увидел тощего дымчатого кота. Он сидел в ветвях дерева и старательно себя вылизывал. Если специально не всматриваться в то место, то заметить кота просто так было почти невозможно.

- Ага, ну у тебя и глаза. – сказал я и взъерошил колючий ежик у него на голове. Сашка не отрываясь смотрел на кота.

- Мам, может заберем его домой? – спросил он. – Он вроде не грязный.

- Может он чей-то, - сказала Вика и осторожно вложила свою ладонь в руку мальчишки. – Пойдем. Если потом не передумаешь, то заведем себе кота, ну а если передумаешь, то не очень тогда он нам нужен.

- Я не передумаю, – уверенно сказал Саша и перевел взгляд на маму. – Спасибо, мам.

Он отпустил Викину руку и пошел дальше. Мы с Викой быстро отстали от него, и я вдруг заметил, что она украдкой вытирает слезы.

- Да не обращай внимания, – сказала она, увидев, что я заметил. – Отличная я мать, правда?

- Нормальная. – пожал я плечами, и мы так и шли; она прятала лицо в ладонях, а я пинал мелкие камушки под ногами. Дорожка пошла в гору и минут через пять мы оказались на высоком холме откуда на город открывался отличный вид: окруженный густым, темно-зеленым лесом, город отдельными домами и улицами тянулся вдаль, за реку, которая терялась среди холмов.

Красными от слез глазами Вика вглядывалась в горизонт и сжимала Сашкину руку, как будто бы пытаясь задержать этот миг. Я сидел на скамейке и смотрел на них. Впервые за долгое-долгое время я по-настоящему ощущал в своей душе покой.

Возвращались мы в обход парка и Вика предложила нам заглянуть в церковь, куда она ходила последние два года в поисках ответов на свои вопросы. Я в этой церкви никогда не бывал, хотя и жил совсем от нее неподалеку. Сашка предложение принял с энтузиазмом.

У входа на территорию храма в инвалидной коляске сидел какой-то тощий рыжий парень. Он протянул мне грязную руку и печально улыбнулся.

Сашка его не заметил, его взгляд был прикован к большим резным воротам храма, которые были открыты нараспашку. Пройдя в храм, я перекрестился и оттер ноги о половой коврик. Вика показала Сашке как правильно нужно держать пальцы и как креститься, ему понравилось, и он перекрестился три раза. Людей в церкви было немного и в общем-то было тихо. На входе сидела какая-то старуха. Она проводила нас своим цепким взглядом до самой стены, на которой рядами висели иконы святых. Сашка безустанно оглядывался по сторонам, изучая помещение.

- Красиво, правда? – спросила меня Вика.

- Ну, мне нравится в общем-то. – ответил я. Храм действительно был красивым и просторным, не очень классическим, но красивым; под куполом были даже какие-то скромные намеки на нервюры.

- Мам, похоже за нами следят. – сказал вдруг Сашка и покосился куда-то под потолок.

- Что? – удивилась она и повернулась. – Где?

- Там на стенах камеры. – сказал Сашка и показал на черную мтовую видеокамеру, которая крепилась к стене. Я огляделся и увидел, что всего камер в храме было четыре и расположены они были так, чтобы не слишком бросались в глаза.

- Зачем они здесь, мам? – спросил Сашка.

- Так надо, Саш, - ответила она немного задумавшись. – Люди могут украсть что-нибудь дорогое из храма.

- А зачем здесь нужно дорогое, мам? – спросил Егор и улыбнулся, словно она сказала какую-то глупость. – Сюда ведь приходят не покупать, а говорить с Богом.

- Саш… - попытался я встрять, но мальчишка, не обратил на меня внимания. Сейчас он был каким-то чересчур оживленным и разговорчивым. Глаза у него блестели.

- Мама, а о чем ты говоришь с Богом? – спросил он громко, так, что даже, наверное, бабка на входе нас услышала.

- Саша, тише. – шикнула на него Вика. – Ладно, пойдем уже.

Нахмурившись, мальчишка хотел было упереться, но, когда я положил руку ему на плечо, он вроде как немножко успокоился и даже подрастерялся.

- Сейчас все подумают, что ты мой отец. – сказал он и стряхнул мою руку с плеча.

Мы с Викой переглянулись, и она заметно смутилась. Мальчишка пошел к выходу, а я следом за ним. Вика же пятилась рядом.

- Что с тобой? – спросил я ее.

- Спиной к алтарю не поворачиваются. Ты что не знал?

Так ничего и не ответив, я в задумчивости вышел из храма. Недовольный Сашка ждал нас на лестнице. Солнце клонилось к горизонту и над городом повисли предзакатные сумерки.

- Ну и что, Бог ни с кем так и не поговорил? – спросил он, глядя на нас исподлобья.

- Саш, тебе не кажется, что ты перегибаешь? – присев перед мальчишкой на корточки, спросил я его. – Это просто церковь, чего ты так ощетинился-то?

- Так не должно быть, - отмахнулся мальчишка и тяжело вздохнул. – Хватит. Пойдем уже домой, я хочу есть.

- Мир? – протянул я ему мизинец.

- Мир. – пробурчал он и, проигнорировав мизинец, пошел к тротуару.

На выходе он остановился.

- Мам, у тебя есть мелочь? – спросил он, повернувшись к Вике.

- Да, немного есть, а тебе зачем?

- Дай мне чуть-чуть.

Порывшись в карманах джинсов, Вика высыпала мальчишке в ладонь пригоршню монет.

- Спасибо. – сказал он и побежал к рыжему инвалиду, торчавшему у ограды храма.

- Смотри, филантропа вырастишь. – сказал я и улыбнулся.

- Так говоришь, как будто это что-то плохое.

- Ну если порассуждать…

Громкий вопль инвалида-колясочника, оборвал меня не полуслове, и я развернулся.

Саша, схватив рыжего за обе руки, тащил его из коляски.

- Саша! – крикнула побледневшая Вика и бросилась к нему, а я рванул следом.

- Вставай, урод! – кричал мальчишка, силясь вытащить колясочника, но тот сопротивлялся как мог. – Вставай на свои сраные ноги! – вопил Саша и тянул парня на себя.

Вика подбежала к ним и попыталась разжать Сашкины руки, но они словно приросли к грязным рукам рыжего.

- Мама, он притворяется! – крикнул мальчишка через плечо, - Мама, он умеет ходить, но притворяется!

- Саша, отпусти! – крикнул я, подоспев и вместе с Викой мы отодрали его от инвалида, но он все продолжал брыкаться. Я никогда бы не подумал, что в таком тщедушном тельце может быть заключена такая силища; он почти вырвался из наших рук, но я все же сумел его удержать.

- Ты обманул меня! – крикнул он инвалиду и слезы побежали у него по щекам. – Сволочь, ты обманул меня!

- Что вы тут творите? – выскочила их храма бабка. – А ну пшли на хрен отседа, бесноватые.

- Выгоните его! – увидев бабку, крикнул мальчишка. – Он всех обманывает!

С трудом, но все же мы вывели Сашку с территории храма и я, схватив его за плечи, тряхнул пару раз.

- Слушай, прекрати себя вести как ненормальный! – крикнул я ему, и он замолк, только слезы текли по впалым щекам.

И вдруг, случилось то, чего я меньше всего ожидал. Вика, опомнившись, увидела слезы на его щеках, увидела мои руки, сжимавшие Сашкины плечи и не придумала ничего лучше, как оттолкнуть меня к церковной ограде. Я потерял равновесие и, завалившись вбок, больно ударился затылком о металлический прут.

- Не ори на моего сына! – крикнула она, дрожащими руками обняв мальчишку.

- Вика, блин. – проговорил я, коснувшись мокрого затылка рукой и посмотрев потом на свои пальцы. Они были в крови. Заметив это, Вика побледнела.

- Антон, - прошептала она и отпустила Сашу. – Антон, ты в порядке?

- Нормально. – поднимаясь на ноги, отозвался я. В голове гудело, но чувствовал себя я не хуже, чем за минуту до этого.

- Вы мне не верите. – пробормотал Сашка. – Здесь везде один обман, а вы мне не верите.

Он посмотрел на Вику, и та от него отшатнулась. Он перевел взгляд на меня.

- Ты тоже не веришь да? – спросил он меня – Но зато веришь им?

Он тыкнул пальцем в сторону церкви, но смотрел на меня и в его взгляде я не видел ничего кроме неудержимого гнева. Какой-то неестественный ужас парализовал меня, и я не мог сдвинуться с места. У меня было чувство что прямо передо мной, изготавливаясь к прыжку, стоит огромный тигр. Он уже оскалил клыки чтобы одним точным укусом разодрать мое горло, а я не мог ничего, просто стоял и ждал своего приговора.

- Ты не веришь, - испепеляя меня взглядом, произнес мальчишка. – А просто боишься, так же, как и все.

Стиснув зубы, он опустил взгляд и оставшиеся на щеках слезы упали на тротуар.

- Саша, - робко протянув руку, позвала его Вика.

- Пошли домой. – ответил он безжизненным голосом и, развернувшись, пошел вниз по тротуару. Несколько секунд, ошеломленная Вика смотрела ему вслед, потом вскочила и побежала за ним.

Я остался на тротуаре один, с рукой, запачканной в крови и с саднящей болью в затылке. Рана, к счастью, перестала кровоточить, но все еще немного побаливала. Прислонившись к ограде, я перевел дух. Мне было не по себе; вся одежда промокла от пота и сильно дрожали колени, моментами налетала тошнота и такая сильная слабость что мне казалось я просто без сознания рухну на тротуар.

Я не помню, как добрался до дома. Включив свет в коридоре, я прошел на кухню, нашел в столе перекись водорода, ватку и прижег ранку на затылке. Потом меня все же вырвало. Умыв лицо и почистив зубы, я, не включая свет, прямо в одежде забрался в койку.

В голове царил сумбур, я совершенно не мог соображать. И все же одна здравая мысль твердо засела у меня в голове: я больше никогда и ни при каких обстоятельствах не хочу снова увидеться с этой сумасшедшей семейкой. Разбитая голова за телефон была вполне приемлемой платой, так что, в общем-то сегодня я окончательно свел с ними счеты.

Закрывая глаза, я уже начинал тихонько похрапывать, когда кто-то, не таясь, прошел в мою комнату. Щелкнул выключатель и свет люстры меня ослепил.

- Добрый вечер, Антон Николаевич. – пробасил рядом невидимый моему взгляду, мужик, и секунду спустя на голову мне натянули какую-то тряпку. Я поддался панике и заорал:

- Эй, ребята, что еще за…

Раздался громкий хлопок и в глазах у меня померкло.