Иногда, крайне редко. Часть 2⁠⁠

Стас Белов, 18 лет, Некрасовка, Москва, без определенных занятий

Утром, ни с того ни сего, сдохла Карга.
"Отмучилась, сволочь старая," - радовался Толян, когда два здоровенных лба уложили Каргу на каталку и вытолкали за дверь.
"Сопли подберите, дуры, - гаркнул он на жмущихся друг к дружке Курву и Малолетку, - ей там лучше будет, а нам тут без неё. А ты, грёбанный аутист, чего лыбишься? Теперь, как стульчак обоссышь, сам смывать будешь, урод, или я тебя в твои ссаки мордой!"

Вечером Толян с Курвой упились вдрызг.
"Скорей бы, - жаловалась мне, под
доносившийся с кухни раскатистый храп
Малолетка, - закончу школу и сбегу, все
равно куда, все равно к кому, лишь бы отсюда прочь. Тебя только жалко Стасик, помрешь ведь. Пока бабушка была жива, заботилась как могла, а теперь некому."
Я, как обычно, смолчал.

Говорить я перестал пяти лет отроду, когда понял, что жить молчуном лучше. Заговорил всего один раз с доктором, к которому Курва однажды меня привела. До сих пор себе этого не прощу, доктор мне понравился, он казался заботливым, добрым и часа два подряд интересовался моими делами. Ему я-глупец сказал о Залесье, в двух словах всего то и сказал, а потом корчился полгода на больничной койке, от уколов, водных процедур и оплеух, которыми награждали меня санитары. Залесье пытались вытравить из меня, выколотить, смыть и не удалось. Залесье осталось. С тех пор, я не проронил ни слова, книжки читал одну за другой, в солдатиков играл, в паровозики, из кубиков замки строил и сейчас, бывает, читаю, играю сам с собой. Только редко, потому что все чаще ухожу из вонючей тесной квартиры в Залесье. Там нет ни брани Толяна, ни визга Курвы, там я никого не боюсь и делаю, что хочу, там я живу беззаботно и радостно, также как маменькины сынки и доченьки довольные, ухоженые, изнеженные, сытые живут здесь.

"Жалко бабушку та, - размазывала сопли по щекам Малолетка, - хотя чего это я, ты ведь не умеешь жалеть, я иногда завидую."
Я как всегда не ответил. Жалеть и вправду не умею, даже пленников, хотя в Залесье они становились такими же забитыми, робкими, трясущимися от страха, корчащимися от боли, как и я, когда Толян лупцевал меня кулаками по лицу или охаживал ремнем, за то что я бессмысленная обуза. На третий
день Каргу зарыли в землю. Пока Курва с Толяном и Малолеткой отирались на
кладбище, я бездельничал в резиденции, с
ленцой наблюдал за придурками с собаками и без, толпящимися у запертого входа в четных поисках пропавшего очкарика. И также лениво гонял того по зарослям и буреломам, изнеженный, трусливый недотепа то обмирал от ужаса при малейшей опасности, то сломя голову пускался от неё наутек. Жить ему оставалось недели две, если не надоест мне раньше.

Артем Головин, 36 лет, Печатники, Москва,
старший группы Лиса 4 поисково-спасательного отряда Лиза Алерт, позывной Леший

Мы не нашли. Всякий раз, когда такое случалось, мне нестерпимо хотелось
напиться, так чтобы не снился куст
можжевельника, под которым лежал пропавший ребенок и под который я, по
халатности, не заглянул. Так, чтобы не
вспоминать об истории 8-летней давности,
после которой я борзый ментовский опер
написал заявление об отставке. Оперативная группа тогда сбилась с ног, разыскивая пропавшую с детской площадки среди бела дня пятилетнюю девочку, мы шестером шерстили район, опросили пол тысячи свидетелей и соседей, обшарили сотни хаз, малин, гаражей, чердаков и подвалов,
девочка как в воду канула. Также как и
уведший её с собой мужик в плаще и
надвинутой на глаза шляпе.

Мы не нашли.
Замученную, едва дышащую девочку, вынесла на руках грудастая, мужиковатая спортсменка, бывшая чемпионка страны в лыжной гонке и в эстафете. Вынесла из ничем не примечательной холостяцкой квартиры, где рядом с оглушенным растлителем-педофилом лежал зарезанный напарник. Спортсменку, добровольца поисково-спасательного отряда Лиза Алерт звали Тамарой, позывной Томка. "Эх вы, - презрительно бросила она, когда Скорая со спасённой девочкой, врубив сирену, умчалась прочь, - опера сраные."
Месяц спустя, вместо убитого, на поиск в паре с Томкой вышел я.

Пить я не стал, вместо этого подключился к сети и на форуме Лиза Алерт в теме "пропал Орехов Игорь, 13 лет, село Власово, городской округ Шатура, Московская область" оставил стандартную запись "Леший, Сибирячка, Томка, Старик дома" подпись понизу с номером моего телефона, на связи 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 365 дней в году добавилась автоматически.

Звонок раздался на утро, едва я разлепил
глаза. "Мне сказали, - сбивчиво заговорили на другом конце линии, - посоветовали, это
Орехова Зина, мама Игоря. Сказали к вам, у меня информация, очень вас прошу,
чрезвычайной важности." Я встретил
заплаканную, чудом держащую себя в руках, Зину Орехову через час на набережной Таллинского парка. Еще через десять минут усвоил информацию чрезвычайной важности. Она была заведомой липой, эта информация, банальной мистической ерундой, которой Лиза Алерт пренебрегали. Всякого рода паранормалы изрядно осложняли нам жизнь, потому что отчаявшиеся родители пропавших детей сплошь и рядом принимали, исходящую от экстрасенсов и колдунов, запредельную чушь за чистую монету. На этот раз информация исходила от ясновидящей толи гадалки, толи знахарки, утверждающей, что Игорь жив. "Она поклялась, - утирая глаза, лепетала несчастная Зина, - что живой, что в
смертельной опасности, что еще может быть неделя, не больше. Помогите, помогите же мне, ради всего святого!"
Скрепя сердцем, я записал адрес и телефон ясновидящей и обещал разобраться. Давя в себе жалость и сострадание, долго смотрел удаляющейся Зине вслед.

Тратить время на визиты к шарлатанам, неписаным уставом отряда Лиза Алерт запрещалось. Я и не собирался его тратить, но внезапно вспомнил историю нашей новенькой Насти Юденич, позывной Сибирячка, рассказанную в двух словах, пока я подбрасывал ее к
студенческой общаге на Ярославском шоссе по окончании поиска. Поскольку, дело касалось напарницы, эту историю, в отличие от прочих того же толка, мимо ушей я не пропустил. Досадливо вздохнув, я набрал Настин номер.

Анастасия Юденич, 20 лет, общежитие МСГУ, Ярославское шоссе, Москва, студентка 2 курса

Со старой Акимовной у этой рослой, черноволосой, черноглазой красотки по
имени Злата, не было ничего общего. "Хотите верьте, хотите нет, - сказала злата, подвинув ко мне налитую до краев из пузатого самовара чайную чашку, - моя мать была ясновидящей, колдуньей, если вам будет угодно. Моя бабка тоже и прабабка, и прапра-. Я вижу этого, этого, у меня язык не поворачивается назвать его человеком."
"Ирод поганый, бесовское отродье," - процитировал я Акимовну.
"Так сказала бы моя бабушка или даже мама, когда практиковала в молодости, но не я. Бесы и черти тут не причем, иногда
рождаются люди, а скорее нелюди, обладающие особыми способностями с детских лет, почти с рождения. Их мало, очень мало, но они были во все века. Природа обделила их внешностью, житейским умом, но взамен позволила взрастить в себе нечто иное, нечто черное страшное и неподвластное обычному человеку. Особую ауру, позволяющую идти за пределы нашего мира, возможно в четвертое измерение или в
пространствено-временную капсулу, в
которую хода нет, если только нелюдь в
нее не затащит."

"Но если нет хода, - не поняла я, - то как вы..."
"Как я об этом знаю? - прервала Злата, - боюсь вам не понять, я и сама не до конца понимаю. Я вижу его и созданный им мир. И вижу временных обитателей этого мира, пока те еще живы."
"Хорошо, - твердо сказала я, - где нам его
искать?"
Ясновидящая пожала плечами: "Не знаю, он может быть где угодно. Не слишком далеко от входа в свой мир, но и не близко. Он еще подросток, уродливый, нелюдимый, замкнутый в себе социопат. У него серьезные отклонения психики. Ищите, только помните, у вас мало времени, очень мало. Те кого нелюдь затаскивает в свое обиталище долго не живут."
Я кивнула, положила на стол конверт с пятью тысячными купюрами. Затем поднялась. "Последний вопрос, - бросила я, стараясь звучать бесстрастно, - допустим мы его найдем, что нам с ним делать?"
Ясновидящая вскинула на меня взгляд.

"Выход лишь один, - медленно чеканя слова проговорила она, - нелюдя надо убить, физически уничтожить. Но кто-то при этом должен находиться там, у входа в его логово, чтобы успеть вытащить жертву, когда оболочка его мира распадется."

Вечером мы четвертом собрались в
кафетерии на Арбате. Трое напарников
сосредоточено и насупившись выслушали
меня. Бывший морпех, бывшая спортсменка и бывший мент, когда я закончила все трое долго молчали. Затем Леший сказал с досадой: "Ну и чушь, прости господи, всякого ожидал, но такого!"
"А если не чушь? - азартно отозвалась Томка, - на поиске, ты сам напомнил про девочку из западного Бирюлева, при схожих обстоятельствах пропавшую, и кстати, неподалеку от того места, где Игорь. Отец девочки тогда тоже ходил к ведьме. И та, уверяла его, что дочь жива!"
Леший досадливо покрутил головой.
"Ну допустим, - сказал он, - чисто гипотетически допустим, что это все не бред сумасшедшего. Предположим, я подключу оперов по старой дружбе, они не откажут, прошерстят московские психдиспансеры и найдут сотню-другую подходящих кандидатур и что дальше? Может быть, нам их передушить всех для верности?"
"Почему всех? - выпалила я, - мы попросту покажем фотографии Злате. Она говорила, что видит этого нелюдя, раз видит, то сумеет и опознать!"
"Хорошо, - Леший кивнул, - допустим она опознает, ткнет пальцем в кого-нибудь наугад. Что дальше? Мы удавим его или заколем? Ни в чем, судя по всему, неповинного психа, взяв на веру слова шарлатанки. Возьмем его жизнь и сами потом сядем. Так ты хочешь?"
"А если гадалка, или кто она там, сказала правду, - Томка задумчиво побарабанила пальцами по столешнице, - выходит, не поверив ей, мы все равно убьем. Только не этого гада, а ни в чем неповинного пацана. Так получается?"

Я оглядела их по очереди, одного за другим. "Леший, найди его, - попросила я, - пожалуйста найди и отдай мне. Вы знаете друг друга давно, а я новичок. Такой
как он два года назад замучил моего брата, поэтому я одна все сделаю! На вас мой грех не падет." Они вновь долго молчали и тут, Старик сказал твердо: "Так, девочка, у нас не делается. Вместе заварили кашу, вместе расхлебывать будем. Найди его, Леший. Девчонок отправим в лес, и вдвоем сделаем. Убивать конечно не станем, но спросим с него! Так спросим, чтобы он ответил."

Стас Белов, 18 лет, Некрасовка, Москва, без определенных занятий

Утром, когда Курва ушла на завод, а Малолетка в школу, Толян отметелил меня. Отволок в туалет и окунул лицом в унитаз. Теперь когда с нами не жила больше Карга, он распускал грабки чуть ли не каждый день.

"Жри, придурок, - шипел Толян, - аутист грёбаный, свинья, когда ты наконец сдохнешь?" Я, как всегда, молча стерпел, и едва Толян выдохся, ушел в Залесье.
До полудня забавлялся злоключениями
бедолаги-заморыша. Я загонял его в топи и
буреломы, спускал на него волчью стаю, натравливал драконов и змей. Пленник уже едва переставлял ноги, от былой прыти не осталось и следа. "Когда ты наконец сдохнешь, курвяк? - словами Толяна мысленно спрашивал я жалкого маменькиного сынка, - грёбанная тупая свинья!"

За развлечением и не заметил как
вернулась из школы малолетка. И на
несущийся из гостиной крик и шум возни
внимание обратил не сразу. "Стааааас, - пробил меня наконец истошный, надрывный крик Малолетки, - Стас, помоги! Стааасиик!" Не хотя, я поднялся на ноги и двинулся на зов. На пороге остановился, Малолетка, с разбитым в кровь лицом, полуголая лежала на полу навзничь, и татуированная туша Толяна нависала над ней.

При виде меня Толян вскочил на ноги. "А ну, пошел на хрен, гаденыш, - заорал на меня он, - чтоб духу твоего, вонючка, здесь больше не было!"
Малолетка метнулась сторону, на карачках
припустила прочь, отсвечивай голой
задницей. Я пожал плечами и вернулся к
себе. "Спасибо, Стасик, родной, - причитала час спустя Малолетка, - еще чуть-чуть и этот гад меня бы изнасиловал, если бы не ты!" Я как обычно смолчал, что такое изнасиловать я представлял, из каких то давным давно читанных книжек, ничего страшного, как по мне, в изнасиловании не было. Мордой в унитаз гораздо унизительнее и противнее. "Если скажу маме, убьёт, - не унималась малолетка, - он и вправду убьет зарежет, видел его выкидуху? Что ж мне теперь делать, Стасик? Что делать-то?" Мне было совсем не жалко Малолетку, мне никого было не жаль, в том числе себя. На этот раз молчать я не стал, сам не знаю почему, я разлепил губы и выдавил из себя первые за множество лет слова: "Пусть только попробует, гнида!"

Артем Головин, 36 лет, Печатники, Москва, старший группы Лиса 4 поисково-спасательного отряда Лиза Алерт, позывной Леший

Рослая, чернявая шарлатанка листала фотографии, собранные операми, на манер цыганской гадалки тасующей карточную колоду. "Вот он," - чернявая прекратила наконец тасовать и щелчком запустила по столешнице выдернутый из стопки снимок. С фотки недобро глядел на меня лопоухий, лупоглазый урод, похожий на обиженную, недовольную жизнью обезьяну. "Станислав Белов, - прочитал я на обороте, - филиал номер 3 психлечебницы номер 13, Волжский бульвар 27, Некрасовка, Москва. Красавец!"
Я поднялся на ноги: "Сколько с меня?"
"Ни сколько, - уже уплачено, - вы ведь мне не верите?"
"Ни на грош," - признался я.
"Напрасно."

Я не стал спорить и убрался вон. Я, на самом деле, ничуть ей не верил, но данное слово следовало держать, и я погнал джип в Некрасовку. Разыскал местного участкового, сдоил с него информацию. Час спустя поделился ею с напарниками. Станислав Иванович Белов, 18 лет от роду, проживает с матерью, отчимом, младшей сестрой, отец осужден на пожизненное за тройное убийство с отягчающими, мать мотала два срока за воровство, отчим тоже, та ещё сука, клейма ставить негде.
Выдающаяся, в общем, семейка, сестрица только не при делах, надо понимать, молодая еще, потом наверстает. "А сам он?" - осведомился старик. Вот на счет самого информации почти нет, страдает аутизмом, латентной шизофренией, полгода провел в лечебнице, потом выписали. День-деньской сидит взаперти в четырех стенах, чем занимается неизвестно. "Это, как раз, известно, - выпалила сибирячка, - детей мучает!" Я крякнул с досады: "Пока не пойман, не вор. Значит так, Тамара, возьмёте моё корыто и вместе с Настюхой дуйте на объект. Чтоб к утру были на месте. Поляну то с пнём найдете?" Томка кивнула: "Не волнуйся, найдем."
"Хорошо, как прибудете, киньте СМС, мы со Стариком сразу начнем. И это, поосторожнее там".
"Что ж так, - не удержалась от сарказма Настя, - чего осторожничать, если все это бред сумашедшего? Ты ж в бесовщину не веришь!"
Я помолчал, затем признался: "Не верю в
бесовщину нет, но я верю в чудеса, в то, что они случаются, иногда, крайне редко, но
бывают."

Анастасия Юденич, 20 лет, общежитие МСГУ, Ярославское шоссе, Москва, студентка 2 курса

Меня колотила дрожь с самого утра
стояло тихое, ласковое бабье лето. Лес
был спокойным, строгим и мягко стелилась под ногами увядающая трава. А
меня крутило от нетерпения и острого
ощущения надвигающейся опасности. "Что с тобой? - встревоженно спросила, усевшаяся на тот самый пень, за которым терялись следы пропавшего, Томка, - за мужиков волнуешься? Напрасно, Леший и Старик люди тертые, за просто так не подставятся."
"За нас ты, выходит, не беспокоишься?" - спросила я.
"А за нас то чего? - Томка пожала плечами, - где псих и где мы? Сидим, ждем, если случится что, Леший нам сообщит. Только ты уж прости подружка, что тут может случиться?"
"Не веришь?" - вопросом на вопрос ответила я.
"Да как тебе сказать, я как Леший, в хорошее верю, в дерьмо всякое - нет."

Метрах в пятнадцати к востоку лесная опушка вдруг будто треснула, раздалась в стороны. Меня опалило жаром, от грохота заложило уши, ярким светом хлестануло по глазам. Не удержав равновесие, я упала на спину, но тут же вскочила и бросилась туда, где в багровом мареве с треском валились деревья, огнем занимались кусты, и кто-то невидимый утробно ревел будто от нестерпимой боли. "Назад! - орала у меня за спиной Томка, - назад, дура, назад!"

Я, головой вперед, нырнула в марево, с треском будто паутина разорвавшееся под напором. Перекатилась в падении, вскочила на ноги. Вокруг меня умирал, рушился невиданный мир. Стремительно увядала трава, падали как подкошенные диковинные цветы, на северном горизонте накренился и повалился лес, на восточном надломившись обрушился горный пик, на западном.....
Я обернулась на запад и обмерла, с разящего багряными сполохами небо на меня стремительно несся дракон.

Стас Белов, 18 лет, Некрасовка, Москва, без определенных занятий

Пленник издыхал, он не мог уже больше
перемещаться и неподвижно лежал в траве скукожившись, свернувшись в калачик, будто пытался уменьшиться в размерах перед гибелью. В своей разодранной, нелепой красной тужурке он выглядел каплей крови, оброненой на зеленое сукно. Часа два осталось, по опыту определил я, может три. Я мог бы помочь умирающему и отправить к
нему ящера или тигра, но почему-то
делать этого ни хотелось. Я как раз
пытался сообразить почему именно, когда
на пороге нарисовался Толян.

"Слышь, придурок, - гаркнул он, - аутист грёбаный, сиди тут и не высовывайся. Понял? Я спрашиваю, понял, сука?".
Я не ответил. Толян убрался и
стало тихо. Курва, как обычно, затемно
отправилась на завод ишачить. Малолетка
накануне прихворнула и потому в школу не
пошла, валялась в спальне, которую раньше делила с Каргой, на отгороженной ширмой кушетке, сразу за гладильной доской. Я намеревался побездельничать, наблюдая как подыхает пленник, так что никуда высовываться не собирался. Толян мог быть спокоен. Четверть часа я то тут, то там лениво латал Залесье. Я добавил
деревьев, туда где прохудился лес,
повернул реку, чтобы орошала дальние луга, проредил не в меру расплодившуюся волчью стаю. Изредка, я бросал взгляд другой на умирающего маменькиного сынка, тот еще дышал, я собирался заглянуть в пещерный город проведать львов, когда в своей спальне заорала вдруг малолетка.

"Стаааас, помоги! - истошно голосила она, как тогда, три дня назад, - Стааас! Стааасиик!" С четверть минуты я
раздумывал, потом нехотя поднялся на ноги, "пусть только попробует, гнида" вспомнил я свои неосторожно сказанные слова. Малолетка продолжала орать, я медленно нога за ногу потащился на голос, пересек гостиную, вступил на порог спальни. Из-за ширмы доносились теперь звуки возни, крик Малолетки стих, сменившись на скулеж. Я подумал, что Толян, видать, ее уже изнасиловал и надо бы вернуться к себе. Почему то возвращаться не стал, вместо этого я подхватил с гладильной доски утюг и рванул створки ширмы на себя. При виде меня, Толян, извернулся, вскочил на ноги и махнул рукой. Я не успел понять, что произошло, мне стало вдруг больно, нестерпимо больно. Утюг выпал и загремел по половицам. Я упал на колени, затем завалился на спину, боль вилась, бесновалась у меня в груди и почему-то назойливо ввинчивался в уши дребезжащий зуммер дверного звонка.

Артем Головин, 36 лет, Печатники, Москва,
старший группы Лиса 4
поисково-спасательного отряда Лиза Алерт, позывной Леший

"Довольно, - гаркнул Старик, когда доносящиеся изнутри крики стихли, -
а ну отойди в сторону." Он перестал жать
кнопку дверного звонка и отступил назад.
Я посторонился, секунду спустя Старик с
разбега высадил ногой входную дверь, мы
ворвались во внутрь. Здоровенный, голый, с ног до головы татуировный бугай с расскроенным черепом лежал ничком на пороге спальни. Забившись в угол и заходясь икотой, мелко тряслась расхристанная, растрепанная девица.
Замаранный кровью чугунный утюг прикорнул к стене у ее ног.

Станислав Белов, раскинув руки, лежал на полу спальни навзничь, рукоять ножа выпирала у него из грудины, на губах пузырилась кровавая пена, но он еще дышал. Я упал перед ним на колени, рывком обернулся к старику: "Скорую!" Старик скривил губы, неспешно огляделся по сторонам: "Зачем Скорую? Тут за нас проделали нашу работу. Этот уже не жилец, звоним ментам и уходим."
"Постой, - я метнулся к девице, - это
ты бугая грохнула?" Девица затряслась пуще прежнего и судорожно закивала. Я сорвал с пояса флягу с водой: "На попей, успокойся."

"Это я! - прохрипел вдруг с пола умирающий аутист, - не она, это я его, гниду! На меня всё валите! Понял, ты? На меня!"
Через 3 минуты он испустил дух.

Анастасия Юденич, 20 лет, общежитие
МСГУ, Ярославское шоссе, Москва, студентка 2 курса

Дракон наискось, сверху вниз несся в
атаку. Томка вывернулась у меня из-за спины, вскинула травмат, выпалила в упор. Миг спустя дракон обрушился на нее, похоронил под собой. Я шарахнулась назад, споткнулась, упала на спину, приложилась затылком о камень и потеряла сознание. Когда я пришла в себя, все было кончено. Диковинной травы и цветов больше не было, и горного пика не было, и дракона, и небо из багрового стало серым. Стояло спокойное, тихое, ласковое бабье лето, и лежала в пяти шагах изломанная, раздавленная драконьей тушей, мертвая Томка.

Я бросилась к ней, в двух шагах остановилась, застыла. В 20 метрах западнее что-то алело в увядающей траве. Мнгновение спустя, я поняла что это и метнулась туда.
Парнишка был жив!
Изможденный, грязный, весь в ушибах
и ранах, он все еще дышал. Я упала перед
ним на колени, выдернула из-за пазухи
мобильник, трясущимися руками нашла в
адресной книге номер горячей линии Лиза Алерт.

"Здесь Анастасия Юденич, позывной Сибирячка, - прохрипела я в трубку, - нахожусь в лесу, в 12 километрах юго-восточнее Черустей. Пропавший Игорь Орехов Найден, Жив. Напарница Тамара Бестужева, позывной Томка, погибла. Нуждаюсь в помощи, повторяю, нуждаюсь в немедленной помощи!"
"Вас понял! - рявкнуло в трубке, - высылаю людей и Скорую."
"Скорая здесь не пройдет. Вертолет!
Необходим вертолет!"
"Понял вас, высылаю."
Телефон выпал у меня из ладони, я
подхватила спасенного паренька, прижала к себе. Чудеса случаются, вспомнила я,
иногда, крайне редко.

Автор: Стас
http://www.leningrad.su/makod/show_product.php?n=15674