Дореволюционные котики, собаки и не только. О питомцах в домах и живописи⁠⁠

Говоря о питомцах, стоит отметить, что раньше подход к домашним животным был более утилитарным, исходя из их полезности в хозяйстве. Долгое время к кошкам и собакам относились примерно также как к корове, козе или петуху, разве что в суп им попасть не грозило. Однако со временем отношение изменилось, и они стали настоящими друзьями человека (а некоторые даже смогли поработить двуногих). Встречались в дореволюционных домах и другие примечательные обитатели. Также взглянем на домашних питомцев в русской живописи.

Франц Кюгер «Портрет императора Николая I»

Моду на тех или иных животных среди знати, как правило, задавали монархи. Известно, что первый российский император Петр I имел гладкошерстного терьера по кличке Лизетта, также звали любимую лошадь императора. Из Европы он привез булленбейсера Тирана, которого часто брал в военные походы, и подаренного голландским купцом кота Василия. Из почивших обоих Лизетт и Тирана в итоге сделали чучела, которые и сейчас можно увидеть в зоологическом музее. Были у Петра I и другие собаки. Сохранилось его послание Апраксину, где он просил нанять какого-либо иностранца, который обучил недавно появившихся щенков, чтобы «чтоб носили поноску, шапку снимать, под птицами в воду ходить, через палку скакать, чтоб умела есть просить и сидеть». Последний русский император Николай II очень любил собак. В детстве и подростковом возрасте у него были собаки породы колли. По воспоминаниям фрейлины Анны Вырубовой: «…У Алексея Николаевича был спаниель Джой и большой кот, подаренный генералом Воейковым. Кот этот спал на его кровати…». У цесаревны Анастасии был спаниель Джемми, а у Татьяны - бульдог Ортино. Также в Царском селе жил слон. Пес Джой оставался со своим хозяином до по последнего дня в Ипатьевском доме.

Когда именно собаки появились на Руси, однозначно сказать сложно, наверное, так давно, что никто теперь и не вспомнит. При этом поначалу собака была, прежде всего, сторожем дома или помощником на пастбище, а не домашним любимцем. Более того, многие считали ее грязным животным, которому место во дворе, а не в хозяйском доме. Недаром назвать человека собакой, шелудивым псом, сукой считалось оскорблением. В средневековье их стали применять для охоты, но, как известно, псовая охота была развлечением для элит, поэтому появление охотничьих собак, живших в царских псарнях, не сделало отношение к обычным «дворянам» более уважительным. И в 20 веке они по-прежнему жили в будках, сторожа хозяйское добро.

А. Г. Венецианов «Вот-те и батькин обед!» (1824)

Из воспоминаний Константина Коровина: «На дворе в нашем доме, за колодцем у сада, жила собака в собачнике – такой маленький домик, – а в нем круглая лазейка. Там-то и жила большая лохматая собака. И привязана она была на цепи. Вот это-то мне и не нравилось. А собака такая хорошая, звали ее Дружок. За каждым обедом я оставлял ей кости и выпрашивал куски чего-нибудь и потом уносил и кормил Дружка. И спускал его с цепи. Пускал его в сад и в беседку. Дружок любил меня и при встрече клал лапы мне на плечи, отчего я чуть не падал. Языком лизал меня прямо в лицо. Дружок также любил и брата моего Сережу. На крыльце всегда сидел с нами Дружок и голову клал мне на колени. Но только как кто идет в калитку – Дружок срывался опрометью и в злобе бросался на входящего и лаял, так что пугал невозможно всех. Зимой Дружку было холодно, и я тихонько, никому не говоря, проводил его через кухню к себе в комнату наверх. И он спал около моей постели. Но мне это запретили, как я ни просил отца, мать – ничего не выходило. Говорили: нельзя. Я говорил это Дружку. Но я все-таки ухитрялся брать Дружка к себе в комнату и прятал его под постель. Дружок был сильно лохматый, большая собака. И мы с братом Сережей как-то летом решили его обстричь. И обстригли так, что сделали из него льва: до половины обстригли. Дружок вышел лев настоящий, и его стали еще больше бояться. Приходящий утром булочник, который носил хлеб, жаловался, что ходить нельзя, зачем спускают Дружка, он чисто лев бросается. Я помню, отец смеялся – он тоже любил собак и всяких животных».

Е. А. Тихменев

Охотничьи собаки стоили довольно дорого, в том числе поэтому псовая охота пробивала брешь в карманах многих дворян, при том что далеко не все действительно любили это занятие. Некоторые просто считали регулярные выезды на охоту элементом престижа и дорогим способом развлечь гостей. Так, например, относился к охоте Ростов-старший в «Войне и мире». Герой Пушкина Троекуров наоборот был страстным охотником, но его псарня также была и элементом хвастовства. «Хозяин и гости пошли на псарный двор, где более пятисот гончих и борзых жили в довольстве и тепле, прославляя щедрость Кирила Петровича на своем собачьем языке. Тут же находился и лазарет для больных собак, под присмотром штаб-лекаря Тимошки, и отделение, где благородные суки ощенялись и кормили своих щенят. Кирила Петрович гордился сим прекрасным заведением и никогда не упускал случая похвастаться оным перед своими гостями, из коих каждый осмотривал его по крайней мере уже в двадцатый раз. Он расхаживал по псарне, окруженный своими гостями и сопровождаемый Тимошкой и главными псарями; останавливался пред некоторыми конурами, то расспрашивая о здоровии больных, то делая замечания более или менее строгие и справедливые, то подзывая к себе знакомых собак и ласково с ними разговаривая. Гости почитали обязанностию восхищаться псарнею Кирила Петровича. Один Дубровский молчал и хмурился. Он был горячий охотник. Его состояние позволяло ему держать только двух гончих и одну свору борзых; он не мог удержаться от некоторой зависти при виде сего великолепного заведения. “:Что же ты хмуришься, брат, — спросил его Кирила Петрович, — или псарня моя тебе не нравится?” — “Нет, — отвечал он сурово, — псарня чудная, вряд людям вашим житье такое ж, как вашим собакам”. Один из псарей обиделся. “Мы на свое житье, — сказал он, — благодаря бога и барина не жалуемся, а что правда, то правда, иному и дворянину не худо бы променять усадьбу на любую здешнюю конурку. Ему было б и сытнее и теплее”. Кирила Петрович громко засмеялся при дерзком замечании своего холопа, а гости вослед за ним захохотали, хотя и чувствовали, что шутка псаря могла отнестися и к ним. Дубровский побледнел и не сказал ни слова. В сие время поднесли в лукошке Кирилу Петровичу новорожденных щенят; он занялся ими, выбрал себе двух, прочих велел утопить». Для современников было очевидно, что образ Троекурова писан с одиозного генерала Измайлова. Однажды Измайлов выменял нескольких своих слуг на собак. Этот эпизод упомянут А. С. Грибоедовым в монологе Чацкого «А судьи кто?»

Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окружённый слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь, и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменял борзые три собаки!!!

"Офицер с собакой" (Другое название картины - "Великий князь Георгий Михайлович с сеттером Фельдманном") (1886) Донецкий областной художественный музей

Со временем масштабные охоты проводились все реже, в том числе из-за обеднения дворянства, а место гончих и борзых стали чаще сеттеры, пойнтеры и другие охотничьи породы.

В. Л. Боровиковский «Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке» (1794)

Если говорить о комнатных собачках, то они стали входить в моду в 18 веке. Забавный эпизод можно встретить в воспоминаниях императрицы Екатерины II. Однажды фаворит императрицы Елизаветы Шувалов подарил ей пуделя. «У меня в комнате был истопник, Иван Ушаков, и ему поручили ходить за этим пуделем. Не знаю, почему, но другие слуги вздумали звать моего пуделя Иваном Ивановичем, по имени этого человека. Пудель этот сам по себе был забавным животным; он ходил большею частью на задних лапках, словно человек, и был необычайно взбалмошный, так что я и мои женщины причесывали и одевали его каждый день по-разному, и чем больше на него напутывали, тем больше он бесновался; он садился с нами за стол, ему надевали салфетку, и он очень чисто ел со своей тарелки; потом он поворачивал голову и тявкал, прося пить у того, кто стоял за его стулом; иногда он влезал на стол, чтобы взять то, что ему приходилось по вкусу, как, например, пирожок или сухарик или что-нибудь в этом роде, что смешило всю компанию. Так как он был мал, то он никого не беспокоил, и ему все позволяли, потому что он не злоупотреблял свободой, которой пользовался, и был образцовой чистоты. Этот пудель забавлял нас в течение всей зимы; летом мы взяли его с собою в Ораниенбаум; камергер Салтыков-младший приехал к нам с женой, и эта последняя и все наши придворные дамы целыми днями только и делали, что шили моему пуделю разные чепцы и одеяния и друг у друга его отбивали. Наконец, Салтыкова так его полюбила, что он особенно к ней привязался, и, когда она уезжала, ни пудель не хотел от нее уходить, ни она от него, и она так просила отпустить его с ней, что я отдала его. Она взяла его подмышку и отправилась вместе с пуделем в деревню к своей свекрови, которая тогда была больна. Свекровь, при виде ее с собакой, выделывавшей разные штуки, захотела узнать ее кличку; услышав, что ее зовут Иваном Ивановичем, она не преминула выразить свое удивление в присутствии разных придворных особ, которые приехали навестить ее из Петергофа. Последние вернулись ко двору, и через три-четыре дня весь двор и город были заняты рассказами о том, как все молодые женщины, враги Шувалова, имеют каждая по белому пуделю, с кличкой Иван Иванович, в насмешку над фаворитом императрицы, что они заставляют этих пуделей выделывать разные штуки и носить светлые цвета, в которые он любил рядиться. Дело дошло до того, что императрица велела сказать родителям этих молодых дам, что она находит дерзким позволять такие вещи. Пуделю тотчас же переменили кличку, но с ним по-прежнему носились, и он оставался в доме Салтыковых любимцем своих хозяев до самой смерти, несмотря на императорский из-за него выговор. В сущности это была клевета; только одну эту собаку так называли, да и то она была черная, и о Шувалове не думали, когда давали ей эту кличку». Годы спустя французский посол подарил императрице болонку. Также у нее были левретки.

П. А. Федотов «Завтрак аристократа»

Со временем небольшая собачка стала атрибутом любой барыни. Это не раз высмеивали и художники. П. А. Федотов оставил рисунок «Смерть Фидельки». А. И. Корзухин написал картину «Похороны собачки».

П. А. Федотов «Смерть Фидельки» (1840-е)

********************************************

А. И. Корзухин «Похороны собачки» (1871)

А. П. Чехов в рассказе «Дама с собачкой» «снабдил» Анну Сергеевну белым шпицем. В 19 веке декоративные собачки были не только в дворянских домах.

В. А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи» упоминает собачий рынок возле трубной площади. «Каких-каких собак здесь не было! И борзые, и хортые, и псовые, и гончары всех сортов, и доги, и бульдоги, и всякая мохнатая и голая мелкота за пазухами у продавцов. Здесь работали собачьи воры. И около каждой собачьей породы была своя публика. Вокруг мохнатых болонок и голых левреток, вечно дрожавших, как осиновый лист, суетятся франты, дамские угодники, высматривающие подарок для дамы сердца. Около сеттеров, легашей и пегих гончих — солидные члены богатых обществ, ружейные охотники. Возле дворняг и всяких ублюдков на веревках, без ошейников — огородники и домовладельцы с окраины, высматривающие цепного сторожа. Оборванцы, только что поймавшие собаку, тащили ее на рынок. Между ними бывали тоже особенные специалисты. Так года два подряд каждое воскресенье мальчуган приводил на веревке красивую и ласковую рыжую собаку по кличке Цезарь, дворняжку, которая жила на извозчичьем дворе-трактире в Столешниковом переулке, и продавал ее. На другой день собака с перегрызенной веревкой уже была дома и ждала следующего воскресенья. Бывало, что собаку признавали купцы, но доказать было нельзя, и Цезарь снова продавался. Яркой группой были борзятники, окружавшие своры борзых собак, псовых, хортых и паратых гончих; доезжачие в чекменях и поддевках с чеканными поясами, с охотничьим рогом через плечо, с арапником и лихо заломленными шапками… Они осматривают собак, спорят. Разговор их не всякий поймет со стороны… Были тут и старики с седыми усами в дорогих расстегнутых пальто, из-под которых виднелся серебряный пояс на чекмене. Это — борзятники, москвичи, по зимам живущие в столице, а летом в своих имениях; их с каждым годом делалось меньше. Псовая охота, процветавшая при крепостном праве, замирала. Кое-где еще держали псарни, но в маленьком масштабе».

Б. М. Кустодиев «Купчиха за чаем» (1918)

Отношение к кошкам тоже поначалу было утилитарным, но все же более уважительным. Возможно, отпечаток наложило то, что кошки в России появились намного позже и стоили поначалу очень дорого. К 18 веку они жили преимущественно в домах состоятельных людей, а также при монастырях. В отличие от собак, кошки свободно гуляли в жилых помещениях, потому что грязными животными не считались. Их заводили прежде всего для борьбы с грызунами, поэтому их не слишком обильно кормили. В 1745 году Елизавета подписала «Указ о высылке ко двору котов», который гласил: «Cыскав в Казани здешних пород кладеных самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловлению мышей, прислать в С.-Петербург ко двору ее императорского величества… И ежели кто имеет у себя таковых кладеных (кастрированных) котов, оных бы для скорейшего отправления, объявили в губернскую канцелярию конечно от публикования в три дни, опасаясь за необъявление, кто оных имеет, а не объявит, штрафа по указам…» Елизавета кошек любила, Екатерина II – не очень, однако при ней их стало даже больше.

Филипп Будкин. «Девушка перед зеркалом» (1848)

К 19 веку кошки перестали быть редкостью в деревнях, что отразилось в фольклоре. Появилось множество пословиц и поговорок. Например, «не все коту масленица – будет и Великий пост», «ночью кошки все серы», «знает кошка, чье мясо съела», «кот из дома – мыши в пляс», «без кота мышам раздолье», «борода в честь, а вот насчет усов, так они и у кошки есть», «блудлив - как кошка, как кот пакостлив». Иногда народное творчество сопоставляло кошек и собак, например, «как собака с кошкой живут: одна фырчит, другой рычит», «позавидовал кот, житью собачьему», «муж и собака постоянно на дворе, а жена и кошка всегда в избе», «собака не съест не потаскавши, а кот не поворчавши», «говорили, что богат Тимошка, а с богатства собака да кошка».

П. А. Федотов «Свежий кавалер» (1846)

В «Евгении Онегине» А. С. Пушкин, упоминая святочные гадания, пишет, что «милей кошурка сердцу дев». Речь о так называемых подблюдных песнях, когда девушки складывали небольшие предметы на блюдо, накрывали тканью и под песни поочередно, не глядя, их доставили. Каждая песня имела символическое значение. Была и такая: «Уж кличет кот кошурку в печурку спать – “Ты поди, моя кошурка, в печурку спать, У меня, у кота, есть сткляница вина, Есть сткляница вина и конец пирога, У меня, у кота, и постель мягка”». Кошуркой называли кошку. Были и другие варианты этой песни, и все они предрекали скорое замужество.

И. Л. Горохов "Девочка с котятами" (1895)

*********************************************

П. А. Федотов «Сватовство майора» (1848)

Говоря о кошках, стоит помнить, что оценивали их долгое время в первую очередь с точки зрения ловли мышей, а внешность была вторична. По этой причине выведением пород, как, например, в случае с собаками или лошадьми, в России не занимались (да и во многих других странах дела обстояли примерно также). Просто в отдельных регионах под влиянием естественного отбора появлялись определенные типажи. Попытки задокументировать само существование пород и утвердить жесткие стандарты начались ближе к концу 19 века, тогда же прошли и первые выставки кошек. Поэтому, когда в некоторых источниках пишут, что, например, в 18 веке в Зимний дворец завезли русских голубых кошек или сибирских – это явная неточность. Например, кошка, известная сейчас как русская голубая, предположительно появилась в Архангельске, поэтому изначально ее называли архангельской. Целенаправленно разводить их стали только в 1893 году, когда Карен Кокс привезла в Британию из Архангельска пару местных котят. Жителям Туманного Альбиона данная порода пришлась по вкусу.

Н. К. Бодаревский «Любимчик» (1905)

Помимо кошек и собак во многих домах в качестве питомцев держали птиц. Люди состоятельные могли позволить себе экзотических попугаев или павлинов. Так, например, в богатом доме родителей слишком разборчивой невесты на картине П. А. Федотова можно увидеть большого попугая.

П. А. Федотов «Разборчивая невеста» (1847)

Певчих птиц особенно любили купцы. Из книги И. Шмелева «Лето Господне»: «В передней, рядом, гремит ведерко, и слышится плеск воды! “Погоди… держи его так, еще убьется…” — слышу я, говорит отец. — “Носик-то ему прижмите, не захлебнулся бы…” — слышится голос Горкина. А. соловьев купают, и я торопливо одеваюсь. Пришла весна, и соловьев купают, а то и не будут петь. Птицы у нас везде. В передней чижик, в спальной канарейки, в проходной комнате — скворчик, в спальне отца канарейка и черный дроздик, в зале два соловья, в кабинете жавороночек, и даже в кухне у Марьюшки живет на покое, весь лысый, чижик, который пищит — “чулки-чулки-паголенки”, когда застучат посудой. В чуланах у нас множество всяких клеток с костяными шишечками, от прежних птиц. Отец любит возиться с птичками и зажигать лампадки, когда он дома. Я выхожу в переднюю. Отец еще не одет, в рубашке, — так он мне еще больше нравится. Засучив рукава на белых руках с синеватыми жилками, он берет соловья в ладонь, зажимает соловью носик и окунает три раза в ведро с водой. Потом осторожно встряхивает и ловко пускает в клетку. Соловей очень смешно топорщится, садится на крылышки и смотрит, как огорошенный. Мы смеемся. Потом отец запускает руку в стеклянную банку от варенья, где шустро бегают черные тараканы и со стенок срываются на спинки, вылавливает — не боится, и всовывает в прутья клетки. Соловей будто и не видит, таракан водит усиками, и… тюк! — таракана нет».

В. Е. Маковский "Любители соловьиного пения" (1873)

В. А. Гиляровский также упоминает любовь купцов к соловьиным трелям. «У Никитских ворот, в доме Боргеста, был трактир, где одна из зал была увешана закрытыми бумагой клетками с соловьями, и по вечерам и рано утром сюда сходились со всей Москвы любители слушать соловьиное пение. Во многих трактирах были клетки с певчими птицами, как, например, у А. Павловского на Трубе и в Охотничьем трактире на Неглинной. В этом трактире собирались по воскресеньям, приходя с Трубной площади, где продавали собак и птиц, известные московские охотники». Неудивительно, что продажа птиц была достаточно прибыльным делом. В крупных городах постоянно работали птичьи рынки.

В. Г. Перов «Птицелов» (1870)

Были и специализировавшиеся на этом товаре купцы. Птиц обычно ловили и продавали осенью, чтобы они скрашивали досуг в холодное время года, а весной часто выпускали на свободу. Существовала также традиция выпускать птиц на Пасху. Кто-то освобождал своих питомцев, а кто-то специально покупал на птичьем рынке.

Д. Я. Минченков в книге «Воспоминания о передвижника» упоминает страсть, которую к птицам питал художник Куинджи: «Ежедневно, в двенадцать часов, когда ударяла пушка в Петропавловской крепости, казалось, все птицы города летели на крышу дома, где жил Куинджи. На крышу выходил Архип Иванович с разным зерном и кормил птиц. Он подбирал больных и замерзших воробьев, галок, ворон, обогревал в комнате, лечил и ухаживал за больными. Говорят, что какой-то птице, заболевшей дифтеритом, он вставлял перышко в горло и тем спас от смерти. Жаловался на жену: “Вот моя старуха говорит: с тобой, Архип Иванович, вот что будет - приедет за тобой карета, скажут, там вот на дороге ворона замерзает, спасай. И повезут тебя, только не к вороне, а в дом умалишенных”. Карикатурист Щербов изобразил в карикатуре Куинджи с клизмой, которую он приготовляется ставить вороне на крыше дома».

А. С. Степанов «Утренний привет»

Разумеется, кошки, собаки, птицы - далеко не все питомцы, которые жили в дореволюционных домах. Встречались, например, обезьяны. Художник Коровин в мемуарах вспоминает о ручном медведе. «Как-то он купил медвежонка и отправил его в Борисово. Это было недалеко от Москвы, поблизости Царицына, за Москвой-рекой. Это было небольшое имение моей бабушки, где был дом-дача и где летом мы жили. Медвежонок Верка – почему так называлась? – скоро выросла с меня и была замечательно добрая. Играла со мной и братом в деревянный шар на лужку перед дачей. Кувыркались и мы с ней вместе. А ночью спала с нами и как-то особенно бурлыкала, каким-то особым звуком, который, казалось, доносился издалека. Она была очень ласковая, и кажется мне, что она думала про нас, что и мы медвежата. Целый день и вечером мы играли с нею около дачи. Играли в пряталки, катались кубарем с горки у леса. К осени Верка выросла выше меня, и как-то раз мы с братом ушли с Веркой к Царицыну. А там она залезла на огромную сосну. Какие-то дачники, увидав медведя, заволновались. А Верка, сколько я ее ни звал, не шла с сосны. Пришли какие-то люди, начальники, с ружьем и хотели ее застрелить. Я разревелся, умолял не убивать Верку и в отчаянии звал Верку, и она слезла с сосны. Я и брат увели ее домой, к себе, а начальники тоже пришли к нам и запретили держать медведя». В итоге Верку изъяли и отправили в зоопарк, где она и сгинула. А. П. Чехов привез из заграничного путешествия мангуста, которого назвал Сволочью. В итоге Сволочь писателю надоела и тоже отправилась в зоопарк.

К. Коровин "Черный кот на подоконнике" (1902)

мой дзен