Долг зоны⁠⁠

Лагерь с утра, стряхнув с себя сонное оцепенение, пережёвывал одну и ту же новость. И в силу того, что известие это было достаточно печальным, и даже скорбным, тем больше его обсуждали и мусолили.

Севка Вальков с погонялом Валик узнал о нём едва ли не последним, хотя именно его оно касалось непосредственно и достаточно серьёзно.

— Слышал?! — возбуждённо заявил Севке Валькову его сосед по проходняку в бараке, вернувшийся из умывальника. — Зарик крякнул!

— Какой Зарик? — оторопел тот, не в состоянии сразу переварить внезапную новость. — Из седьмого барака?

— Ну! — энергично кивнул сосед. — Говорят, что уже часа полтора назад, прям по подъёму.

— А что случилось? — всё никак не мог поверить Севка. — Он, вроде, не болел ничем…

— Фиг его знает, — пожал тот плечами, вешая полотенце на боковые прутья шконки. — Сказали, что просто упал и всё… Шнырь лепилу вызвал, а тот с санитарами сразу приканал. Чо там дальше… На просчёте по любому узнаем.

Задумчивый Вальков пошёл заваривать чай…

*****

Вышел он из барака раньше обычного, не в силах сидеть на шконке в ожидании, когда зашедший сюда прапор начнёт ходить мимо проходняков, монотонно и тягуче восклицая раз за разом: “Выходим на проверку! Проверка! Выходим на улицу! Проверка!” Ему было необходимо срочно узнать правду по поводу настоящей или мнимой смерти Миши Курцева, именуемого в зоне Зариком. Валик хорошо знал, как зэки могут извратить любое событие.

Он вышел из подъезда и огляделся… Просторный квадрат плаца пересекали одиночки и небольшие группки арестантов, вышедших перед началом проверки размять ноги и хапануть свежего летнего воздуха.

В лагере вообще давали “дышать”. Менты особенно на горло не наступали, настаивая лишь на отсутствии здесь “тяжёлой” наркоты и любых моментов, которые могли привлечь внимание управления или — спаси и сохрани! — Москвы.

Были тут и “привязанные” прапора, таскавшие спирт, карты, сотовые телефоны и прочие необходимые в быту предметы. Особенно ценны были мобильники, появившиеся на воле только несколько лет назад и стоившие всё ещё достаточно дорого.

Была в лагере и игра. Играли очень многие. В карты, нарды, домино, шашки… Да во что угодно! И, конечно же, под интерес. Тем более, что с появлением мобильной связи и банковских карт денежные вопросы решать стало намного проще. Не нужно было иметь при себе наличку, рискуя во время очередного шмона лишиться всего. Да ты ещё попробуй протащить эти “бабки”!.. А теперь? Просто звони на волю, если, конечно, есть кому — и всё.

Как раз в связи с этим и болела голова у Севки, поскольку играл он постоянно… и почти всегда неудачно. В прошлом месяце он встрял на приличную сумму, для него сразу неподъёмную. Деньги искал судорожно, так как срок отдачи подходил всё ближе, а он не мог собрать необходимого. Пришлось занимать…

Обратился он как раз к тому Зарику, что якобы нынешним утром приказал всем долго жить. Тот денег дал. Карточный долг Сева выплатил, оставшись висеть своему кредитору полторы тысячи баксов, будучи уверенным, что за предоставленный тем лишний месяц всяко-разно успеет собрать деньги.

Но началась такая чехарда событий, что он только мрачнел и мысленно хватался за голову…

Прежде всего, заболела мать. Теперь она не то, что сыну, а и себе-то не могла помочь с дорогими, но необходимыми лекарствами. Во-вторых, насмерть разбился на машине близкий друг Севки, что тоже мог подсобить какими-то деньгами. И в довершение ко всему, девчонка, с которой он встречался ещё на воле и продолжил общение в тюряге, при телефонном разговоре сообщила ему о том, что расстаётся с ним, так как “ждать его ещё долго, годы идут, а ей уже не шестнадцать”. Она, кстати, трудилась парикмахером в салоне, неплохо при этом зарабатывая… В общем, куда ни кинь — всюду клин…

Месяц, данный Зариком, заканчивался через два дня, денег не было, а тут такая новость…

Мимо подъезда в это время проходил один из “игровых”, с которым они часто встречались за карточным столом, так называемым катраном.

— Мося, привет! — при виде его воскликнул Севка.

— А… Валик… — вяло откликнулся зэк. — Здорово… Вот, — тряхнул он ложкой в руке, — пойду в столовку, каши трепану…

— Приятного аппетита, — нетерпеливо отозвался первый и тут же спросил: — В натуре, что ли, Зарик помер?

— Ага, — оживился тот. — Прикинь, шнырь из его барака приколол, что он встал за полчаса до подъёма, пошёл в умывальник, облился там из шланга, переоделся во всё чистое, вышел на улицу, покормил кошку, присел и умер! — На одном дыхании произнёс он. Щёки рассказчика даже покраснели от возбуждения. Ещё бы! Он может преподнести случившееся в таких подробностях!..

— Охереть… — с сочувствующе-печальным выражением лица произнёс Сева, сердце которого между тем радостно трепыхнулось при этом. — Вот же судьба…

— Да уж… — скроив грустную мину, отозвался собеседник и фальшиво добавил: — Земля ему пухом…

— Царствие Небесное, — согласился Севка и сказал: — Ну, давай, увидимся…

— Ага…

Сгорбив спину, он двинулся вдоль барака по направлению к столовой. Сева постоял, сдерживая радостное возбуждение, охватившее его, и пытаясь понять, может ли кто-либо ещё в лагере знать о том, что Зарик одалживал ему деньги? Покойник не отличался болтливостью, как и не блистал какими-то положительными чертами характера. Откровенно говоря, его в лагере вообще не любили, хотя признавали за ним умение играть во что угодно. Особенно давались ему нарды. Казалось, будто кидаемые им зарики ложатся на доску именно так, как тому и надо. Причём, играл он не своими, а какими угодно. Отсюда, собственно, и произошла его погремуха…

На улицу выходило всё больше зэков. С вахты на бараки потянулись отрядники и прапора. Показался ДПНК с помощником… Многоголосое жужжание полуторы тысячи человек постепенно стихало под рубящими выкриками ментов. Начиналась проверка. Вальков оставил свои размышления на потом и пошёл к месту, где строился его отряд…

*****

Половину дня он пребывал в мрачных раздумьях… Деньги он занимал. Это факт. Но одалживал их у покойника. Это тоже факт. Не может же он пойти и положить эти деньги в карман мертвецу. Это ещё один факт. Отдать на похороны? Купить чая и сигарет на барак? Попытаться найти родных? Он хорошо помнил, что Зарик откуда-то с Украины. Давно жил в Москве. И не упоминал никаких своих близких родственников. Вообще был скрытным. Мутноватым…

Сева поймал себя на мысли, что старается найти причины и доводы в пользу того, чтобы вовсе никому не отдавать эти деньги. Он САМ не найдёт им нужного применения, что ли?

А если, и в самом деле, кто-то в курсе за этот долг? Зарик ни с кем не был близок, но вдруг?.. Сказать, если что, с понтом отдал ему эти бабки? Да, проблема… Он сумрачно направил свои стопы в соседний барак, где проживал его давнишний дворовый приятель Серёга Капот, выпирающая нижняя челюсть которого и в самом деле напоминало этот фрагмент автомобиля.

В неволе они встретились впервые, хотя у каждого это была вторая ходка. Тепло общались, делясь советами, чаем, сигаретами, продуктами. С ним он мог говорить обо всём.Тем более, что дружок от него самого знал про занятые деньги.

Севка зашёл в большую секцию и дойдя до прохода, где обитал товарищ, застал того лежащим на шконке и погружённым в книгу в яркой обложке с написанными поверх неё латинскими буквами. Никого из его соседей не наблюдалось, многие сидельцы высыпали из бараков на плац — день был хорош.

— Английский? — дежурно спросил он, кивая на учебник.

Вскинув на пришельца взгляд, тот произнёс:

— Как всегда… — Приятель уже третий месяц изучал английский язык по самоучителю и словарю, определив себе на это два часа в день.

Капот отложил книгу на тумбочку и спросил:

— Чай будешь?..

— Неохота…

Серёга посмотрел на хмурого Валика:

— Что случилось, братан?

Вполголоса Севка сказал:

— За Зарика слышал?

— Ну?

— Ну, вот… Помнишь, я тебе говорил, что брал у него в долг?

— Ну? — повторил тот.

— Я их ему так и не отдал.

— Нормально… — протянул Капот. — И что теперь?

— А теперь вот пришёл с тобой посоветоваться, Серёга, — немного язвительно отозвался Валик.

— А сам чо думаешь? — спросил собеседник.

— Да хер его знает, — с раздражением пожал плечами Севка. — Я уже и так, и так уши ломал… Так-то кому я должен? Зарику! Он всё, покойник, значит, никому, правильно?

— Ну, так-то да… — неуверенно ответил приятель, — но с другой стороны, деньги-то ты взял, а отдать — не отдал…

— Да кому отдавать-то?! — загорячился Валик. — Покойнику?!

Между проходами в угол направился один из зэков, приятели замолчали. Когда арестант прошёл, Севка, ещё более понизив голос, сказал Капоту:

— А так я больше никому не проиграл, чтобы раздавать долги. Я лучше матери на лекарство отправлю.

— Святое дело, — одобрительно кивнул приятель и спросил: — Кстати, у Зарика кто на воле? Не в курсе?

— Нет, не в курсе, — хмуро ответил Валик и поднялся со шконки — общаться расхотелось. Он протянул руку дружку: — Пойду к себе, поваляюсь.

— Давай, — сказал Капот рукопожатием и сказал: — Братан, как сделаешь, так и правильно.

— Угу, — с прежней мрачностью кивнул Севка и двинулся к себе…

К вечеру, когда дошла новость о том, что Зарик умер от какого-то тромба в голове, Валик давно принял решение и сейчас сидел в своём проходняке в окружении других зэков, банкуя в “двадцать одно”. И теперь, пребывая в “плюсе”, был необычайно оживлён и весел.

В мыслях он уже всё выиграл и распорядился. Поймал, как говорится, кураж, будучи уверенным, что никто и ничто ему не помешает. Не тут-то было…

В момент, когда один из игровых всё не решался тянуть третью карту, а Валик уже в нетерпении спросил:

— Ну?.. — дверь в секцию распахнулась и прозвучал крик:

— “Контора” на бараке!

Карты немедленно были сброшены на расстеленное на столике полотенце, которое тут же хитрым образом свернули и повесили на боковую стойку двухъярусной койки.

Игровые быстро рассосались по всему бараку, где у каждого из них были знакомцы. С понтом, чайку попить зашли…

В секции показались два прапора и двинулись по центральному проходу целеустремлённо и быстро.

Подойдя к Севке, восседающему на шконке с книгой в руке, один из них, известный как Тыква, с рыжими усами на толстой роже  одышливо произнёс:

— Осужденный Вальков, есть что-то запрещённое?

Севка деланно вытаращил на него глаза:

— Начальник, ты чо? Какое ещё запрещённое? Книгу читаю! Видишь?!

— Так, давай, Вальков, на личный досмотр. Выходи сюда, — сказал прапор, стоя перед проходняком.

Бурча и всячески демонстрируя своё несогласие с “этим беспределом”, зэк всё-таки вышел на шмон, и теперь стоял, терпеливо ожидая, когда опытные руки мента закончат ощупывать на нём одежду.

Второй между тем рылся в тумбочке. Не найдя там ничего, он перенёс своё внимание на койку. Севка тревожно наблюдал за ним… и, конечно же, проклятый мусор нашёл карты!

— Твои? — показал он колоду.

— Вообще не в курсе!

— Шконка твоя, — резонно заметил на это Тыква. — Пошли на вахту…

Под сочувственные возгласы и сование ему в руки сигарет и спичек, он прошествовал к выходу.

Долг зоны 2