- 1 - «Яма»

Часы показывали двадцать два тридцать, когда Ким вышла из дома и побрела по улице, едва волоча ноги. Её короткие светлые волосы торчали в разные стороны, а покрытая красными пятнами футболка была разорвана на плече.

Обычно после большого скандала подростки, выскочив из дома, идут торопливо, а то и вовсе бегут, чтобы близкие не остановили их. Но Ким спешить было ни к чему. Останавливать её никто не будет, и родители, скорее, обрадуются, если она не вернётся домой. Тревожиться и скучать уж точно не станут. Разве что папе, возможно, будет её не хватать. Как, например, гитаристу не хватает его гитары, когда он ненадолго одолжит её товарищу. Или как боксёру недостаёт его любимой груши.

Из Ким получалась замечательная груша. Пьяный отец любил размять на ней свои тощие кулаки. Иногда за её острый язык, иногда за её нервные срывы, причиной которых сам же и являлся, но чаще всего просто так. Как он говорил: «Для профилактики».

В этот раз он, похоже, перестарался. Нос девчонки прилично распух, и теперь одна ноздря дышала со свистом и неприятным клокотанием.

Ким шла и на ходу выцарапывала из ноздрей свернувшиеся и присохшие к стенкам носа сгустки крови. Занятие это было уже привычным и почему-то успокаивало её. Должно быть, ассоциировалось с тем, что на сегодня всё закончилось.

Крохотная квартирка, в которой Ким жила со своими родителями, находилась в самом отвратном районе города с говорящим названием Яма. Даже среди бедных слоёв населения Яма считался наиболее нищенским районом.

Каждый день Ким просыпалась рано утром и шла в школу, которая была под стать этой части города, в которой учились соответствующие ей ученики.

Путь от дома до школы занимал ровно восемь с половиной минут, и это было лучшее время дня. Потому что целых восемь с половиной минут она не вдыхала вонь пропитанной мочой мебели и смрад, замешанного на табачном дыме перегара. Целых восемь с половиной минут она не видела пьяных рож родительских друзей, которые приходили с пойлом, от которого чудом не отказывали ноги и не слепли глаза. Целых восемь с половиной минут она не видела одноклассников, которые считали её не человеком, а существом без чувств и эмоций и которые иначе как Животным её не называли.

Дразнили Ким из-за запаха от её одежды. Будто бы от самих пахло лучше... Но так уж заведено в мире детей, что прозвище не всегда соответствует действительности. И порой "Жирдяем" дразнят далеко не самого упитанного мальчика в классе, просто потому что прозвище — это всего лишь дело случая. Чьё-то "удачно" вверченное словечко. Детская шалость, которая нередко остаётся с человеком навсегда.

Ким до кровавых пальцев стирала вещи, высушивала их за окном и хранила в наглухо завязанном пакете, но запах не исчезал. Потому что на самом деле пахла не только одежда, но и сама Ким. Кожа и волосы были пропитаны вонью притона, который по несчастью был её домом. Эта вонь чувствовалась ещё в подъезде. Их квартира находилась на втором этаже, но стоило шагнуть внутрь дома, как нос нормального, не пропитого человека пронизывал неприятный душок, который по мере приближения к их жилищу только усиливался.

Жильцов в их доме было мало. В основном на каждом этаже было занято не более одной квартиры. Пятиэтажку планировали сносить, но то ли передумали, то ли решили дождаться, когда та развалится сама.

Однажды Ким украла дешёвую туалетную воду у какого-то торговца на улице. Такого же, по сути, нищего, который сводил концы с концами, распродавая всякий хлам с импровизированного прилавка, а иногда и просто с земли или картонки.

В тот день она шла из школы и вдруг, сама не зная зачем, схватила флакон с туалетной водой и бросилась бежать, но продавец не двинулся с места и только посмотрел ей вслед. Знал, что не догонит.

Она ежедневно обливалась той водой с ног до головы, но запах от этого становился только хуже.

Когда сегодня вечером Ким вышла из дома, то совершенно точно знала, куда направляется. Она шла уверенно, мысли были ясными и чёткими. Она чувствовала, что приняла решение и ощущала его непоколебимость, поэтому шла и думала о совершенно посторонних и уже ничего не значащих вещах. Потому что какой смысл думать о том, что решено, если это уже решено?

Яма находился на самой окраине города. Далее шли поросшие бурьяном поля, в конце которых тянулась лесополоса, за которой проходила железная дорога. Каждый час там проносилась электричка. Самого состава видно не было, но зато вечером сквозь деревья был виден его манящий жёлтый свет. Ким любила приходить на это поле и смотреть на летящие огоньки. Было невероятно жаль, что деревья загораживали поезд, но высажены они были там именно для того, чтобы Ким не видела состав, а его пассажиры не видели Ким. А вместе с ней и Яму.

Иногда она переходила поле и могла целый вечер просидеть в деревьях, каждый раз с замиранием сердца любуясь проплывающими жёлтыми прямоугольниками. С улицы внутреннее пространство вагонов казалось волшебным и бесконечно уютным. И даже пассажиры выглядели какими-то нереальными, будто нарисованными. Словно не люди вовсе, а герои, которые наконец решились покинуть этот проклятый город, словно бесстрашные путешественники, которые отважно мчатся навстречу своим мечтам...

Но этим летним вечером Ким шла в противоположную от поля сторону — к другой границе Ямы. Если с одной стороны район отрезали рельсы, то с другой такой границей служила река. Граница — это, конечно, громко сказано. Просто за рекой начинался другой район. Район с другим названием и с другими людьми, которые жили не намного лучше, но тем не менее лучше.

Набережная вдоль этой реки была своеобразной объездной дорогой, которой присвоили статус шоссе, и по которой автомобили мчались почти как по магистрали.

Через реку пролегал мост, который в народе прозвали Мостом Самоубийц. Наверное, каждый житель Ямы хоть раз в жизни приходил сюда, чтобы проверить себя на прочность. Не каждый доводил задуманное до конца, и всё же смельчаков хватало.

Чаще всего прыгали новички — те, кто переехал в район недавно: разорившиеся в пух и прах предприниматели, уволенные клерки, набравшие в кредит дома и автомобили и разом лишившиеся всего, заядлые игроки казино и тому подобный бывший средний класс.

Они переезжали в этот район, потому что им просто некуда было идти, потому что жизнь загнала их в тупик и потому что сама стала тупиком. Наверное, каждый из них до переезда в Яму успокаивал себя, говоря, что всё не так уж и плохо и жить можно везде... Но пробыв месяц-другой в этом беспросветном мире, лишались последних надежд и понимали, что теперь они вечные пленники этих трущоб и вернуться к нормальной жизни уже не получится. Жизнь их отныне закончилась, и теперь они не более чем души, медленно бредущие к проклятому мосту, под которым мрачный лодочник Харон терпеливо дожидается каждого из них. Осталось только добрести, взобраться на перила и броситься навстречу неизбежному.

Надежды на будущее не было и у Ким, и чем всё закончится, она в общих чертах представляла. Да и на что можно надеяться, если с самого рождения всю жизнь тебя окружают лишь отбросы общества? На что можно надеяться, если и сам ты из их числа?

Даже она, в свои пятнадцать, понимала, что настанет день, когда те "друзья", что приходят к её отцу и, пока тот, напившись, лежит в отключке, иногда имеют её мамашу, однажды придут и к ней. И Ким неоднократно представляла, как всё случится.

Когда их квартира наполнялась сбродом всех мастей, она либо уходила из дома, либо закрывалась в ванной — в единственном доступном для уединения месте. Садилась в одежде в пустую ванну и читала книги или учила уроки, всякий раз вздрагивая, когда очередной алкаш ломился в её дверь. Она невольно прокручивала всевозможные сценарии в голове и, если честно, морально давно была готова к любому из них. Ким смирилась со своим положением и со своей судьбой. Как смирились все обитатели Ямы. Как смирилась её единственная подруга Джессика, на которую давно посматривает такой же отчим-алкоголик и, в отсутствии матери, всё чаще распускает руки. Джесс уверена, что однажды он её изнасилует. И так, скорее всего, и случится. Это лишь вопрос времени.

С самых юных лет Ким знала, что однажды настанет и её черёд прийти на этот мост. Вот только когда она вышла из дома, решение прыгнуть не подвергалось сомнению. Но чем ближе она подходила к мосту, тем менее уверенными становились её шаги. В конце концов, когда Ким добрела до места, от решимости не осталось и следа, и она призналась самой себе, что никогда не сможет этого сделать.

Ким остановилась у начала моста и просто стояла и смотрела на него, не решаясь пройти дальше. В темноте мост казался зловещим и вместе с тем завораживающим. Словно островок между жизнью и смертью, словно портал в неизвестность. Она всматривалась в его очертания и вдруг ясно увидела, как над мостом летает множество полупрозрачных, будто паутинных, душ. Настолько лёгких, что если на них дунуть, то они разлетятся. Вслед за ними и сам мост стал таким же невесомым и воздушным, и казалось, не взмывал в небо лишь потому, что его не отпускают берега.

Ким закрыла глаза и переступила растрескавшийся и выбитый автомобильными шинами стык.

Она прошла по тротуару до середины моста и остановилась. Посмотрела на чёрную гладь воды и блестящие волны, в которых отражалась давно вышедшая луна и редкие уличные фонари. Ким посмотрела вдаль, в темноту, и страх, который не давал нормально переставлять ноги на пути к мосту, растворился окончательно, дрожь в коленях прошла, и даже исчезла её вечная боязнь высоты.

Ким крепко взялась за перила, поставила ногу на одну из горизонтальных перекладин и приподнялась над мостом. Оказалось, совсем не страшно. Она забралась на перекладину выше. И снова ничего особенного, только лёгкое головокружение. Тогда Ким покрепче ухватилась за перила и, затаив дыхание, поднялась на целых две перекладины разом. Теперь она стояла, согнувшись пополам, и никак не могла набраться храбрости отпустить перила и встать в полный рост.

Ким собралась с духом, осторожно разжала ладони и теперь касалась перил только кончиками пальцев. Она отвела одну руку в сторону... Затем медленно оторвала вторую... Глубокий вдох — и наконец, подобно канатоходцу, расставив руки, выпрямилась над мостом. Сердце пульсировало в висках, грудь беззвучно вздрагивала от его ударов, а лёгкие затаились и отказывались выпускать из себя воздух. Немного погодя, она аккуратно, словно её собственное дыхание способно вывести её из равновесия, медленно выдохнула.

Всё это время она не отводила взгляда от перил и ничего не видела и не слышала вокруг. Все её чувства были скованы страхом. Но теперь звуки города постепенно возвращались. Стали слышны изредка проезжающие автомобили вдали, на набережной снова загорелись тусклые фонари, и уже знакомые чёрные волны заблестели в темноте. Высота больше не вселяла ужас, и теперь Ким смотрела на неё свысока. И та чернота впереди, от которой вот уже несколько секунд она не могла оторвать взгляд, больше не была такой мрачной и бездонной, а наоборот стала манящей и привлекательной. И даже ветер, иногда подталкивающий в спину, теперь не пугал и казался судьбоносным и правильным.

— Слушай, сделай доброе дело, спустись на землю, а? — неожиданно прозвучал чей-то голос за спиной. Эти слова настолько не вписывались в происходящее, что Ким решила, будто они ей почудились.

— Эээй!? Слышишь меня? Давай поговорим... — не унимался голос.

Ким, всё так же балансируя на перекладине, медленно повернула голову. Оказалось, что на проезжей части, почти у самого тротуара, стоял невысокий мужчина. Чтобы лишний раз не провоцировать девчонку, он держал дистанцию и не подходил слишком близко. Позади него моргал "аварийкой" автомобиль. Водительскую дверь он оставил открытой, и поэтому из салона доносились звуки какой-то приятной и умиротворяющей мелодии. Мужчина протянул руку к Ким и вкрадчиво проговорил:

— Давай! Не выдумывай... спускайся...

Ким перевела взгляд на него, потом снова на авто и также тихо, но уверенно спросила:

— Те чо надо? Педофил, что ли?

От вопроса мужчина растерялся, и всё, что смог ответить, это обескураженное:

— Н-нет...

— Ну так и вали отсюда, чо пристал?

Ким не говорила, а выплёвывала слова. Сквозь едва открытый рот они вылетали точно пули.

— Даже если и педофил, — наконец собрался незнакомец, — тебе-то какая разница? Ты же вроде как умирать собралась...

— Ты псих, что ли? — фыркнула Ким.

— Да я, может быть, и псих, — с лёгкой усмешкой ответил мужчина, — но только я стою на асфальте, а ты вон где торчишь. — Чтобы придать значимости своим словам, он немного помолчал, а после продолжил. — Слушай, сделай доброе дело, спустись вниз, и мы поговорим. Обещаю, насиловать не стану! — Мужчина улыбнулся. — Смотри! — он поднял протянутую к Ким руку и заговорил, громко и чётко проговаривая слова. — Я эту руку сейчас запущу во внутренний карман куртки. Там у меня бумажник. Я достану бумажник, хорошо? Смотри, я медленно расстёгиваю куртку... Видишь, у меня здесь ничего такого нет... оружия или чего-нибудь ещё в этом духе... Ничего!.. Видишь?

Ким как заворожённая следила за его движениями, но не забывала иногда посматривать и прямо перед собой, чтобы удерживать равновесие. Ситуация её стала забавлять. Похоже, незнакомец и впрямь решил, что она может прыгнуть.

Мужчина тем временем извлёк из кармана бумажник и раскрыл его.

— Смотри. У меня две дочки! — всё так же громко проговорил он, как обычно изъясняются с иностранцами, напрасно полагая, что сила голоса каким-то образом улучшит знание языка последних. — Две дочки, видишь? Вы, наверное, ровесницы! Они чуть помладше будут, — он повертел бумажником перед Ким. — А теперь подумай, какой из меня к чертям педофил? — Ким бросила на мужчину оценивающий взгляд. — Вот, смотри, — он перевернул вкладыш в бумажнике, — это моя супруга и мама этих девочек. Видишь? — С обратной стороны вкладыша добродушно улыбалась темноволосая женщина. — Слезай давай, поговорим, и если у тебя и правда настолько серьёзные проблемы, что решить их можно только так, обещаю — мешать не стану. Залезешь обратно и сделаешь всё, что задумала. — Мужчина мизинцем другой руки отодвинул рукав куртки и посмотрел на часы. — Сейчас только одиннадцать часов вечера. До утра ты ещё сто раз убиться успеешь... — Он убрал бумажник в карман и снова протянул руку. — Давай, помогу!

— Сама, — буркнула в ответ Ким.

— "Сама..." — передразнил её с улыбкой незнакомец.

Девочка аккуратно спустилась на тротуар и повернулась к мужчине.

— Ух ты! Какая ты красивая! — воскликнул тот, имея в виду её разбитый нос. — Кто это тебя так?

Ким только молча отмахнулась.

— Ты часом не из-за этого туда забралась?

— Ещё чего! — прыснула она.

— Тебе в больницу нужно, — немного по-детски сказал мужчина, вглядываясь в её лицо. — Где здесь ближайшая, давай отвезу. Вправить нос — минутное дело.

— Каждый день, что ли, вправлять... — чуть слышно проговорила Ким.

Незнакомец с ещё большим интересом посмотрел на девочку.

— Вот, значит, как... — растерянно произнёс он. — Давай тогда познакомимся, что ли? Меня зовут Ди. Мистер Ди, — мужчина добродушно и немного застенчиво улыбнулся, будто извиняясь за собственное имя.

— Ким, — как всегда коротко "выстрелила" девочка.

— Послушай, Ким, на мосту останавливаться нельзя, ты не против, если мы переедем буквально на соседнюю улицу? А то если автомобиль заметят полицейские, у меня будут проблемы.

— Кто? — рассмеялась Ким. — Откуда им тут взяться?

— Как это? — не понял мистер Ди.

— Дядя, ты в курсе, где ты находишься? Это Яма. Какие полицейские? Какая больница среди ночи? Ей-богу, ты как с другой планеты... — Ким фыркнула и осмотрелась по сторонам. — Стра-а-анный ты... — задумчиво протянула она. — Заманиваешь в машину... Ты точно не педофил?

Мистер Ди с укором посмотрел на девочку, недовольно вздохнул и пошёл к автомобилю:

— Хорошо! Тогда я хотя бы выставлю знак. — Он достал из багажника знак аварийной остановки и поставил его позади автомобиля. — И если копы всё-таки появятся, скажу, что жду эвакуатор. И я не педофил! — гаркнул напоследок он и с головой нырнул в багажник.

— Да расслабься, пошутила я...

— Пошутила она... Ты пошутила, а я не шучу! — глухо отозвался из багажника мистер Ди и вынырнул с двумя декоративными подушками в руках. — У меня вот что есть! Положим их на бордюр, сядем и будем ждать несуществующий эвакуатор. Что скажешь? — Он подошёл к Ким и бросил подушки на высокий бордюр, отделяющий тротуар от проезжей части моста.

Не говоря ни слова, они синхронно уселись и посмотрели в чёрное небо, невольно высматривая едва заметные звёзды. Они молчали вместе со спящим городом и смотрели в темноту. Тишину иногда нарушали проезжающие по набережной автомобили, но они совсем не портили, а наоборот, дополняли уют городской ночи. Было тихо, темно и романтично...

Мистер Ди посмотрел на Ким, громко хмыкнул и, слегка привстав, демонстративно отодвинулся от неё вместе с подушкой.

— Случилось что-нибудь плохое? — едва слышно спросил он, продолжая смотреть на небо.

— Дурацкий вопрос.

— Почему?

— Спрашивать “случилось ли что-то плохое” у жителя Ямы всё равно, что спрашивать у трупа в морге, как у того дела. — Ким с укором посмотрела на мистера Ди. — У живущих здесь ничего хорошего случиться не может. И всегда что-то случается. Поэтому это дурацкий вопрос.

Мужчина ничего не ответил и снова уставился в небо. Девчонка последовала его примеру.

Вскоре он опять нарушил молчание:

— Ты давно ела?

В ответ на это Ким только тяжело вздохнула.

— Худая как велосипед, — пояснил мистер Ди. — Так и хочется накормить.

Девочка снова не издала ни звука. Должно быть, не отвечать на вопросы было её привычкой. Какой смысл говорить, если тебя всё равно никто не слушает? Но мистер Ди не отступал:

— Больницы и полиции нет — это я понял. А кафе какое-нибудь есть? Или заправка со своей столовой? Давай съездим поедим.

— Ну всё, капец, ты точно педофил!

— Это уже не смешно.

— Да я уже и не шучу! — Ким уставилась на мужчину, но тот с вызовом посмотрел на неё. — Нет, серьёзно, ты стрёмный какой-то...

— Почему? Потому что отношусь по-человечески?

— Да! — не раздумывая, ответила девочка. — Я не знаю, как в твоём мире, а в моём это капец как подозрительно! И я, конечно, могу показать тебе один кабак неподалёку, но если ты туда войдёшь, поверь, на своих ногах оттуда ты не выйдешь. У тебя же на лбу написано, что ты здесь случайно и что у тебя есть чем поживиться. Короче, не рекомендую.

Мистер Ди снова недовольно засопел и теперь смотрел не в небо, а просто в сторону, явно о чём-то размышляя.

— Что ж, — после недолгих раздумий поднялся он на ноги и встал перед девчонкой. — Тогда я официально приглашаю тебя на обед! То есть, на ужин.

— Чего?

— Дурацкий вопрос! — ехидным голоском ответил он. — Правильный вопрос "куда", а не "чего"! К себе домой! — почему-то громко и торжественно произнёс мистер Ди. В ответ на это брови Ким сами собой подскочили. — И сделай доброе дело, не шути про педофилию — не смешно и надоело. — Брови Ким вернулись в прежнее положение. — Познакомишься с моими дочками и супругой, поешь нормально...

— А ничего, что сейчас вообще-то ночь? — резонно заметила Ким.

— Ночь не имеет никакого значения. Для меня это нормально! На работе у меня некоторые трудности, и два последних дня я буквально прожил в офисе. Поэтому сегодня меня ждёт семья и вкусный ужин. Завтра выходной, спать мы сегодня ляжем поздно... — Он достал из кармана мобильный телефон, ловким движением откинул закрывающую клавиатуру крышку и набрал номер. — Я позвоню Мэй и предупрежу о том, что у нас будут гости. Вызов уже пошёл! — объявил он, а через секунду из телефона донёсся женский голос: — Алло, любимая!..

— Послушай, дядя... — попыталась вмешаться Ким, но мистер Ди сразу же оторвался от телефона:

— Сделай доброе дело — замолчи! — твёрдо сказал он и вернулся к разговору.

Девочка послушно смолкла.

Продолжение -->>