Повесть в трех частях. Посвящается всем офисным работникам.
События, места и имена вымышлены. Любые совпадения случайны.
Часть первая: ЛОТЕРЕЯ
https://pikabu.ru/story/seraya_bashnya_5800923
Часть вторая: ПЕРЕЗАГРУЗКА
https://pikabu.ru/story/seraya_bashnya_5804555
Часть третья: ЛИФТ
Заседание Бизнес комитета было необычайно эффективным. В этот раз удалось соблюсти рекомендации стратегической сессии Правления Башни и зафиксировать конкретные решения в форме трех поручений Бюджетному комитету. По иронии судьбы семь из одиннадцати членов Бизнес комитета входили в ряды Бюджетного комитета. Получается, что фактически они дали поручение сами себе, но это мало кого заботило: в Башне действует более 40 комитетов, не считая подкомитетов и рабочих групп. Из-за бесконечных совещаний руководители департаментов и управлений Башни плохо представляют, что на самом деле происходит в подразделениях, которыми они управляют, с другой стороны, руководство Башни мало интересуется реальностью. Всем нужны оптимистичные отчеты, красочные презентации и радужные прогнозы.
Итак, семь членов Бизнес комитета направлялись тремя этажами ниже, чтобы в составе Бюджетного комитета взять тайм-аут на выполнение задачи, которую они только что сами и поставили.
Дело ерундовое — всего-то сочинить служебную записку о переносе сроков исполнения и завизировать ее. Для писанины при них был секретарь комитета. Оставалось только спуститься в переговорную на шестом этаже, подождать пока секретарь сочинит устраивающую всех формулировку и поставить семь подписей. Главное было не разбежаться, у каждого члена очень плотный график участия в коллегиальных органах. Поэтому решили спуститься все вместе, без перекуров и перерывов.
Чтоб никто не отстал и не затерялся, пропустили несколько заполненных лифтов и дружно зашли в совершенно пустой лифт, в котором был только какой-то пенсионер.
Практически сразу после того как двери лифта закрылись и он мягко пошел вниз, раздался звонкий щелчок, и кабина остановилась.
— Ну вот, застряли, — сказала миловидная женщина бальзаковского возраста.
— Как бы нам тут надолго не засесть, — с улыбкой отозвался один молодой, но уже седоватый зам. руководителя блока.
По лифту пробежал легкий гомон. Один из руководителей департаментов нажал кнопку вызова дежурного диспетчера и с вызовом сказал:
— Але, центральная, мы застряли.
Из симметрично просверленных дырочек рядом с кнопкой вызова диспетчера послышалось шипение и звуки, похожие на кряканье. Все в ожидании замерли, прислушиваясь.
— Почему застряли? — прохрипел динамик.
— Причина нам неизвестна, мы не планировали застревать, — с явной иронией ответил руководитель.
— Сколько вас там? — спросил динамик.
Руководитель пробежался глазами вокруг и ответил:
— Девять человек.
— Е-мое, так что ж вас так много набилось в один лифт, потом удивляются, что застряли.
— Позвольте, но вот тут на табличке написано: грузоподъемность 1100 кг, 16 человек. А нас всего девять.
— Эти лифты, может, для китайцев делали, а у них габариты-то не ваши, — раздраженно ответил голос диспетчера. — Ладно бы в любой другой лифт набились, но угораздило вас именно в восьмой лифт. Ждите, попробую уточнить.
Все застрявшие пассажиры лифта переглянулись и обменялись остроумными шутками по поводу грузоподъемности лифта.
Настроение у всех было хорошее, однако через десять минут ожидания оно постепенно начало портиться. Особенно возмущался секретарь комитета, которому уже давно и отчаянно хотелось в туалет. Он все порывался позвонить и узнать, почему так долго, но руководитель департамента решил не сдавать позицию ответственного за связь с внешним миром и самостоятельно нажал на кнопку, спросив строгим голосом:
— Уважаемый диспетчер, когда же нас вызволят из плена?
Динамик молчал. Ситуация усугублялась тем, что в застрявшем лифте совершенно не работала сотовая связь. Еще через пять минут секретарь комитета не выдержал и застучал в дверь, чем изрядно позабавил ожидающих на седьмом этаже лифта сотрудников, которые отправились на обед с чувством неоспоримого превосходства.
— Ну чего стучать, читать, что ли, не умеем совсем, написано же: не поддавайтесь панике и не пытайтесь покинуть кабину самостоятельно — это опасно для жизни, — проскрежетал из динамика голос. — Плохо ваше дело.
— Почему это плохо?
— Потому что Серая Башня стоит на острове посреди реки, и когда ее строили, не учли ряд моментов…
— Шахта этого лифта криво идет, из-за этого зазор между кабиной и шахтой стал гораздо меньше СНИПовского, короче, перекосило вас. Ждите. Часа через два приедет бригада, будем выкорчевывать.
После обнародования перспективы просидеть в лифте два часа коллектив комитета сник окончательно. Воцарилась мертвая тишина, каждый думал о своем. Так сложилось, что во внерабочее время члены комитета не общались, а говорить о работе никому не хотелось.
Тут из угла лифта на всеобщее обозрение вышел единственный пассажир, не имеющий отношения к комитету, он изначально ехал в кабине, когда лифт остановился на восьмом этаже. Это был седой, достаточно подтянутый пенсионер. Многих позабавило, что на его армейском свитере красовалась нашивка на липучке, на таких обычно написана фамилия и звание военного, а у него значилось просто «Петрович».
— Хотите, я вам фотки Франции покажу, — сказал Петрович, доставая из кармана смартфон с большим экраном. Он встал таким образом, чтобы большинству было видно. Пенсионер пролистывал фотографии с типовыми достопримечательностями Парижа. Ровно в центре каждого кадра помимо объекта культурного наследия был Петрович или его молодящаяся жена. Изредка попадались фотографии, где они были вместе. Глядя на вялую реакцию окружающих, Петрович сказал:
— Давайте я вам видео с фермы, где из гусей фуагра делают, покажу.
Он почему-то посмотрел на седоватого зам. руководителя блока. Последний одобрительно кивнул, и Петрович запустил видео.
На экране смартфона появился сухопарый французский фермер, который с ловкостью схватил белоснежного и достаточного упитанного гуся за голову, разжал пальцами его клюв и вставил глубоко в горло — сантиметров на 30–40 — свисающий с потолка зонд, похожий на использующийся на заправках пистолет. Улыбнувшись в камеру, француз нажал на педаль, подающую по шлангу питательную смесь. Было слышно, как гусиный корм под давлением подается прямо внутрь бешено вращающего глазами гуся. Закончив экзекуцию принудительного кормления, фермер вытащил из гуся зонд и поставил клетку на пол. Было видно, что клетка сделана таким образом, что гусь не может двигаться, единственная подвижная часть его организма — это шея, через которую его кормят.
Ролик вызвал у публики интерес. На лицах читалось не то жалость к животному, не то отвращение.
Петрович продолжил рассказ:
— Такое усиленное принудительное питание по-французски называется гаваж. На ферме нам рассказали, что еще недавно, чтоб они быстрее жирели, гусей прибивали к полу гвоздями прямо через лапы. Сейчас это, конечно, запрещено, просто держат в очень тесных клетках. По мере роста гусей им подбирают новую клетку, побольше, но так, чтоб всегда они едва могли двигаться. К моменту убоя их печень становится больше нормальной в 10–12 раз.
— Это просто омерзительно, — сказала дама бальзаковского возраста.
— Что именно вас так возмущает? — невозмутимо спросил Петрович, убирая телефон в карман. — Между прочим, насильственное кормление жертвенного животного — это очень древний обычай. В интернете вы можете легко найти изображение древнеегипетских фресок с принудительным откормом гусей.
— Именно это меня и возмущает, это бесчеловечно, — подала голос дама.
— А вы уверены, что птицам это не нравится, может быть, они очень довольны, что получают усиленное питание, пусть сама процедура и не очень приятна? — парировал Петрович. — Попрошу никого не принимать на личный счет, но возьмем для примера вас, уважаемые менеджеры высшего звена и по совместительству члены комитетов, рабочих групп и других коллегиальных органов Серой Башни. Ваше денежное вознаграждение в среднем в десять раз превосходит доход среднего клерка Башни. — Он указал на секретаря, который уже был готов сдаться в своей борьбе с естественным желанием своего организма. — Потратить эти деньги с умом вы не можете, так как практически все время находитесь в Серой Башне. Точно так же и запертый в клетке гусь не может трансформировать полученную от еды энергию в полет. Ведь, грубо говоря, способность этих птиц накапливать жир предназначена для долгих перелетов.
В кабине лифта несколько раз моргнул свет. Было слышно, как кто-то спустился на крышу кабины и что-то там делает.
— Теперь про бесчеловечность. Готовы ли вы променять свой титул гаважных гусей на обычных? — продолжил Петрович, опять указывая на секретаря комитета.
— Даже если вы сделаете это, уверяю вас, ваш аппетит никуда не исчезнет. И потом, не забывайте, сверхжирных гусей выращивают вовсе не для питания, а для ритуальных целей…
Свет в кабине мигнул несколько раз и погас. Сверху раздались тревожные глухие удары. Лифт ухнул и просел на несколько сантиметров. Всем стало очень страшно.
— Не боись, сейчас на пол-этажа ниже съедем, и я вас выпущу, — раздался голос механика с крыши кабины.
И действительно, уже через несколько секунд двери лифта открылись. Обретя свободу, коллектив комитета спешно покинул лифт и вышел в переполненный холл седьмого этажа. Обеденный перерыв не закончился и желающих спуститься вниз, в столовую. хватало. В толчее никто из членов комитета не заметил, что кроме них из лифта никто не вышел.