Шел обычный воскресный день. Первокурсник Антон гулял по пляжу в наушниках, не замечая всего того прекрасного, что происходило вокруг. Задорные покрикивания чаек и шуршание песка, недовольного тем, что наглые волны его толкают, были для Антона лишь шумами, мешающими его музыке, поэтому он решил выйти у той деревянной мельницы, что служила крышей его любимому ресторанчику. В такую рань для него было неожиданностью встретить хоть какую живую душу, но это не помешало внезапно нарисоваться
его единственной, исключая руки, конечно, бывшей. Он хотел было сделать вид, что не заметил пляжную гостью, но она окликнула любителя музыки - у нее не было наушников. Пришлось заговорить со Светкой, чего подросток не делал так давно, что и забыл, что такое возможно.
-Привет, Свет, я тебя не заметил, ты чего тут? - проявил любопытство Антон
-Да я решила узнать, каково это быть (курсивом)[одной]...
-Я тогда пойду, в меня делаа... -неуверенно отмазался он. Такая встреча была неожиданной и надолго заняла расслабившийся от музыки мозг.
Он и сам не мог сказать, как очутился в старом сквере в своем районе. Это было второе в списке тихих мест, где он слушал музыку часами напролет. Но сессия близилась, и студент не мог себе позволить тратить столько времени впустую. Нужно было идти в нелюбимый дом, выслушивая при входе судачества старушек о том, какой он наркоман, и что в их время таких не было, а сейчас пруд пруди. Все эти неприятные мысли заставили его отложить в дальний ящик размышления о бывшей и рассуждения о том, зачем она пошла на пляж. Он подходил к дороге, отделяющей родной дом от сквера, и Антону пришлось поднять глаза. Мир померк. Он видел лишь (курсив)[ЕЕ]. Неизвестная ему девушка, хоть он и думал, что знает тут всех, шла по ту сторону улицы, и казалось, все в ней было идеально: гладкие слегка подкачанные ноги в найковских кроссовках легко летели над асфальтом, мягкая, но упругая попа в коротких спортивных шортиках покачивалась в такт движению ног, опрятная приподнятая грудь второго размера, скрытая лишь узорчатым ливчиком да слегка коротковатой полузастегнутой толстовкой, манила своей простотой и идеальностью, темные волосы, закованные в два хвостика, чтобы не взлететь, приятно пахли так, что давно одинокий музыкант учуял их по середине дороги, которую переходил, а всю идеальность картины дополнял лишь телефон, торчащий из кармана той толстовки, используемый как плеер, и такие же как у первокурсника наушники. Но милая улыбка, в которую одну можно было влюбиться и без всей девушки, быстро сменилась на столь же прекрасное удивление, когда молодого придурка, заглядевшегося ею и не смотрящего по сторонам сбил грузовик Скания.