Как фальсификаторы создавали языческие предания о русской древности и почему они больше похожи на «язык падонкаф», чем на древнеславянские тексты
Сочинение, которое принято называть «Велесова книга», в самом тексте называется Влескниго. Именно так, как в «языке падонкаф», с конечным -о. На этом пункте можно было бы закончить: лингвисту тут все ясно. Но начнем все же с более общих вещей.
1) По рассказу первого публикатора, Юрия Петровича Миролюбова, «Велесова книга» была текстом на деревянных табличках, записанным язычниками в IX веке. Во время Гражданской войны их будто бы нашел белый офицер Изенбек и вывез в Бельгию. В 1920–1930-е годы Миролюбов их долго разбирал и списывал, а потом началась новая война, и после смерти Изенбека таблички пропали. Опубликовал Миролюбов свои записи только в 1950-е годы в Америке. Рассказы Миролюбова не вполне последовательны: текст то был «вырезан», то «выжжен», то «выцарапан шилом» (при этом в одном месте сказано, что текст «выцвел»). То, кроме копии, у публикатора ничего нет, — то откуда-то появилась фотография одной из табличек. История про списанную одним человеком (и не виданную никем, кроме него) рукопись, которая потом пропала, — обычный сюжет появления подделок (а вот «Слово о полку Игореве», прежде чем оно исчезло, видели немало ученых).
2) Единственная фотография (текст на ней начинается как раз со слова «Влескниго») оказалась снимком вовсе не с дощечки, а с рисунка на бумаге, на которой видны складки и тени. Один из первых публикаторов «Велесовой книги», Сергей Лесной-Парамонов, отправил эту фотографию в Славянский комитет, прислал и небольшой доклад, но лично выступать перед славистами на их V Международном съезде отчего-то не поехал.
3) Зато сохранились первые машинописные копии текста «Велесовой книги», сделанные Миролюбовым. Когда их сравнили с первой публикацией, то оказалось, что между ними есть десятки заметных различий: например, вместо «земля» написано «держава», на месте пропусков и якобы «сколотого» текста вставлены большие предложения, «таблички» по-разному разделены на строки. Так не разбирают непонятно читающийся древний текст, так редактируют свой собственный.
4) Ю. П. Миролюбов — не бесхитростный публикатор, а довольно плодовитый писатель, сочинивший много рассказов, стихов и любительских исследований про верования языческих славян. Миролюбов родился в Бахмуте (сейчас это Артемовск в Донецкой области Украины), учился в Варшавском университете и до переезда в Бельгию жил в Чехословакии. Он интересовался ведической религией, а также «Словом о полку Игореве». В «Велесовой книге» мы находим украинские, польские и чешские языковые элементы, имена индийских божеств Индры и Сурьи, а также целую россыпь редких выражений, не встречающихся нигде, кроме «Слова». В довоенные и первые послевоенные годы Миролюбов включал в свои дилетантские сочинения ряд гипотез, пересекающихся с сюжетами «дощечек Изенбека». Тем не менее на «Велесову книгу» он ни разу не сослался — и даже жаловался, что ни на один источник, кроме слышанных в юности рассказов двух старушек, опереться не может! — хотя, как уверял позже, 15 лет занимался ее списыванием.
5) Публикаторы и поклонники «Велесовой книги» говорят, что она написана в IX веке докириллическим языческим письмом. На самом деле то, что мы видим на упомянутом снимке с бумажной «таблички», — немножко деформированная кириллица (в IX веке, причем в самом его конце, ее только-только должны были изобрести христианские книжники), а некоторые буквы выглядят так, как они сложились веку к XV. Кроме того, эти буквы подвешены к горизонтальной линии, как в индийском письме, — видимо, чтобы было «ведичнее».
6) «Новгородские волхвы IX века» не только пишут христианскими буквами, но и неплохо знают Библию и христианское богослужение. «Камни вопиют», «земля, текущая молоком и медом», «и ныне и присно и во веки веков», «тайна сия велика есть» — такие формулы выглядят странно в языческом сочинении. А Миролюбов, хотя и почитаем неоязычниками, вырос в семье священника.
7) Содержание «Велесовой книги» довольно примитивно и совершенно не похоже на настоящий древний миф, эпос или летопись. Настоящие индийские, иранские, славянские, германские или греческие древние тексты — это гимны, изречения, рассказы о событиях с множеством имен богов, людей и мест, подробностей, образных сравнений, нередко с поэтическим ритмом и созвучиями. А на «дощечках Изенбека» читается бедное именами и деталями повествование от лица каких-то «мы», с легкостью измеряющих свою историю столетиями и тысячелетиями в разные стороны и разговаривающих, как маленькие дети: «они стали злы и начали нас притеснять», «каждый делал нам что-то хорошее», «потому и сказано прежде, чтобы мы поступали хорошо». Связной летописи славян мы в «Велесовой книге» не найдем: автор все время возвращается к одним и тем же сюжетам, сообщая противоречащие друг другу версии событий и их датировок.
8) Язык «Велесовой книги» — чудовищный компот из разных славянских языков, причем не древних, а новых. Автор пишет одни и те же слова то по-болгарски, то по-украински, то по-чешски, а довольно часто употребляет вообще несуществующие слова, неправильно построенные по образцу, например, польских. Полюбилось ему польское носовое «ен» — и вот рыба у него уже не рыба, а «ренба». Однако наука довольно много знает о том, как выглядели древние славянские и праславянский языки. В IX веке поляки еще не «пшекали», а у сербов не было формы будущего времени с глаголом «хотеть»: вообще славянские языки отличались друг от друга очень мало. Сочинитель «Велесовой книги» ничего этого не знал и простодушно счел, что для создания эффекта древности достаточно брать формы из разных языков (чем больше взаимоисключающих вариантов, тем лучше) и искажать их посильнее, так, чтобы ни одна форма не была похожа, например, на современную русскую.
9) Автор «Велесовой книги» пренебрег тем, что в настоящем тексте (на любом языке) окончания слов используются не просто так, а имеют конкретные значения. В древних славянских, индийских или иранских языках очень сложная, но стройная грамматика. А тут берется какой-нибудь изуродованный корень, к которому присоединяются в произвольном порядке сочетания -ще, -ша, -сте, -хом и некоторые другие. В славянских языках эти окончания значат совершенно определенные вещи, но в тексте «Велесовой книги» могут означать что угодно: никакой системы в этом хаосе нащупать невозможно.
10) Составляются друг с другом эти слова тоже не по-древнему. Не могли древние славяне назвать книгу Велеса Влескниго (или хотя бы Влескнига). Это слово — дитя ХХ века, эпохи «Главрыбы» и «Москвошвеи». А в древнерусском это были бы (во множественном числе!) Велешѣ кънигы.
