Баянометр молчал.
Поиск молчал.

"Откуда берутся дети?" – этим вопросом однажды задаются маленькие представители всех разумных рас галактики. Обычно в ответ им подсовывают книжку с картинками и текстом вроде: "Это – твои мама и папа, они очень любят друг друга! Когда мама и папа любят друг друга, они…" – и далее жизнерадостно-идиотическое описание процесса зачатия, наиболее характерное для данного биологического вида.

– "Когда мама и папа любят друг друга, – читала трогательным голосом мама юного Яна-Це, – мама откусывает папе голову, потом они совокупляются, потом мама откладывает в тело папы личинки". Вот как я отложила тебя, твоих братиков и сестру, мой дорогой! Поэтому не грусти, что папа не играет с тобой в бейсбол, как папы с детишками других видов. Папа любит тебя. То есть любил. Больше жизни! – и мама махнула лапкой в сторону семейного алтаря, на котором покоился хитиновый остов головы ее почившего супруга.

Маленького Яна-Це этот рассказ почему-то не вдохновил. Тем более что ему не повезло родиться мальчиком, а мальчики в обществе квилл-у, разумных богомолов Зеи, редко жили дольше возраста полового созревания. Личинки квилл-у нуждались в питательной среде для роста, а женщины этого сурового народа обладали половым инстинктом, неотделимым от убивательного. Потому история каждого юноши-богомола заканчивалась одинаково – трупом, во внутренностях которого взрастали отпрыски счастливого папаши, и откушенной любимой супругой головой на семейном алтаре.

Однако Ян-Це с детства немножко отличался от своих сверстников – возможно, потому, что мать его была той еще ксенофилкой и много (при детях) смотрела сериалов про жизнь других планет. Нахватавшись там всякого, Ян-Це начал задаваться странными мыслями: например, почему он и братья не ходят в школу, как сестричка Велл-И? И еще: а что будет, если он, Ян-Це, не захочет, ну, размножаться?

Со временем эти идеи разрослись и заполнили всю мятущуюся душу юного богомола. Он пытался делиться ими с окружающими – но встречал лишь недоумение. Пробовал обратится в министерство образования – но его вежливо выдворили, сославшись на нерушимость вековых традиций. Никто не понимал Яна-Це: давать самцам образование? Зачем? Все равно сдохнут после первой случки. Позволить им не совокупляться, а заняться чем-то еще? Не давать откусывать им головы? Вы подумайте только, какая крамола! Не откусывать головы! Да если никому не откусывать головы, мы все вымрем. О чем вообще речь?

Время шло, и вот уже все четыре брата Яна-Це покинули этот мир, а из их кишочков появились на свет целые выводки его очаровательных племяшек. Сестричка же Велл-И водрузила на алтарь голову уже третьего супруга. Она, в отличие от матери, не грезила тайком о коммандере Споке, ее и мужчины собственного вида вполне устраивали.

Тут надо заметить, что Ян-Це вырос весьма привлекательным по меркам квилл-у: его крупное гибкое тело так и кричало об изобилии полезного белка, в котором так нуждаются личинки, гибкая шея просто манила сомкнуть на ней острые жвалы. Немало завидных невест присылали ему предложения о спаривании, но он отвергал все. И вот уже о молодом богомоле пошла слава как о чудаке, зараженном странными заграничными веяниями.

Приглянись Яну кто-то из особей одного с ним пола – эта история, возможно, была бы совершенно иной. Но увы, Це был совершенно, стопроцентно гетеросексуален. И потому с ним в конце концов случилось нечто страшное: он влюбился.

Любовь пришла к нему однажды утром в виде дивного создания ростом даже больше сестрички Велл-И. Четыре мощных задних лапки величаво несли над землей изогнувшееся горделиво тело в серо-стальном хитиновом панцире. И каждый луч солнца, отражавшийся от сорокасантиметровых жвал, бил в самое сердце Яна-Це.

Ее звали Тица-Дри, она была одной из дочерей Сиин-У, посла Зеи в галактическом Совете. Будучи сильной и мощной самкой с блестящей родословной, Тица могла претендовать на важнейшие государственные посты или даже на место в иерархии священного Ордена. Однако она предпочла собрать свою группу и играть какую-то ужасную (по мнению большинства) инопланетную музыку под названием "панк". Ох уж эти посольские детки!

Ян-Це, узнав имя предмета обожания, целый месяц собирался с духом, чтобы просто заговорить с ней. Однако Тица-Дри оказалась совсем не заносчива и даже без единого смешка выслушала его взгляды на необходимость образования для самцов квилл-у. Он полюбил ее еще побольше. Он даже проникся панком. Он ходил на концерты Тицы, и все шесть его лапок трепетали от восторга и возбуждения при звуках ее дивного стрекочущего голоса.

Вообразите себе страдания Яна-Це! Сердце его пело от бесконечной нежности и любви, а организм до последней клетки пропитался губительной жаждой размножения. Будь дело только в его жизни, он без сомнения пожертвовал бы ей ради мига близости с Тицей. Забраться к любимой на спину, обхватив каждой лапкой и сцепив их тела нижними клещевыми захватами. Обвить гибким брюшком, проникнуть членом в половое отверстие и за миг до смерти пережить неземное блаженство… будьте вы прокляты, инстинкты!

Но идея. Он не мог пожертвовать идеей. Его пример был единственным, что могло вдохновить других молодых богомолов бороться за свои судьбы. И предать это великое дело для Яна-Це значило отказаться от себя.

И вот однажды, на третий месяц их знакомства, Ян и Тица неожиданно для себя оказались наедине. Это был момент мучительной чувственности и откровения для двух молодых богомолов. Ах, как тянуло их в тот вечер прильнуть друг к другу, позабыв обо всем! И Ян-Це сказал:

– Тица-Дри, знай, я люблю тебя больше жизни. Но моя борьба не позволяет мне связать себя с тобой. Ведь, откусив мне голову, ты откусишь голову будущему всех мужчин квилл-у.

– Ян, золотко, ты тоже мне нравишься, – ответила Тица, – А потому давай я просто буду ебстись в наморднике. И никакого риска для головы!

Так была изобретена контрацепция для богомолов, а Ян и Тица поженились, и жили долго и счастливо, и трахались каждый день.

PS: а личинки квилл-у потом научились откладывать в полиэтиленовые мешки с колбасой. Правда, религиозные группы и правительство до сих пор этот метод не вполне одобряют: мол, какие ж это дети, если не из кишок родного отца вывелись? Нельзя такое поощрять, нельзя!

С самого первого просмотра фильма "Москва слезам не верит" меня терзал вопрос: Каким образом Николай смог в огромном мегаполисе разыскать ушедшего "в отрыв" Гошу? Что было об этом самом Гоше известно? Да практически ничего, кроме имени, профессиии, анатомической особенности (шрам от аппендицита). Ни фамилии героя, ни места его работы, ни адреса, ни паспортных данных никто не знал.
Ларчик открывается после прочтения книги сценариста картины Валентина Черных.
Так вот. Оказывается, Людмила еще до замужества крутила роман с одним товарищем из "конторы глубокого бурения". Еровшин его фамилиЁ. В фильме этот товарищ не присутствует по понятным причинам, в пост-сценарии же он вершит судьбы героев аки ангел-спаситель.
– Катерина, – начал Еровшин, – я знаю, что его зовут Георгий Иванович, но не исключено, что в паспорте записано Юрий Иванович и Егор Иванович. Ты паспорт его видела?
– Нет, конечно.
– В следующий раз не стесняйся посмотреть, – посоветовал Еровшин.
– Следующего раза не будет… А как вы это представляете? Пока мужчина спит, я залезаю ему в карман пиджака?
– Ничего зазорного в этом нет, – спокойно ответил Еровшин. – Но это все шум – сейчас нужна информация, а не советы. Людмила говорила, что он слесарь и занимается электроникой. Здесь какая-то нестыковка. Может быть, объяснишь?
– Насколько я поняла, он создает приборы, с помощью которых ученые что-то исследуют и защищают диссертации.
– Значит, научно-исследовательский институт. Когда вы с ним ходили или ездили по городу, вы ведь о чем-то говорили. Вспомни! Какие-нибудь такие фразы: здесь я жил в детстве, здесь я ходил в школу.
– Нет. Мы об этом не говорили.
– А ты с его слов знаешь, что он занимается электроникой?
– Не только. У них целая компания. Они выезжают на пикники, по грибы, на рыбалку. Когда мы были на пикнике, там были настоящие кандидаты и доктора наук. Молодые в основном.
– На любом пикнике, да и вообще в мужской компании в основном говорят о женщинах, о службе в армии и о работе. Все это мужиков объединяет. О чем говорили на пикнике?
– Что мы отстаем в электронике. Что у них недавно заменяли ЭВМ «Минск», я забыла порядковый номер, эти допотопные шкафы, на современный японский компьютер.
– Вот вы сидите, разговоры идут справа от вас, слева и напротив, и все в пределах слышимости. На что вы обратили внимание в их разговорах, что вас заинтересовало?
– Что в универмаге «Москва» выбросили женские сапоги «Саламандра», все мужики лаборатории побежали покупать своим женам. А один метался между полок в растерянности. Он хотел купить сапоги любовнице, но не знал ее размера. Все очень смеялись.
Еровшин открыл свой кейс и достал книгу-карту, быстро перелистал ее.
– Ленинский проспект, универмаг «Москва». В двухстах метрах от него – институт электроники.
Еровшин набрал номер телефона.
– Институт электроники. Ленинский проспект. Георгий Иванович, слесарь, механик, приборист, посмотри допуски секретности…
– Да, – вспомнила Катерина, – он ездил в Ригу в командировку на завод ВЭФ. Вернулся четвертого ноября…
– Возраст?
– От сорока до сорока трех.
– От тридцати восьми до сорока пяти, – сообщил в телефон Еровшин. – Жду!
– Вы не сказали, куда позвонить, – напомнила Катерина.
– Он знает, – ответил Еровшин, – у них телефон с определителем номера.
– А если из телефона-автомата?
– Все телефоны-автоматы тоже имеют номера.
Зазвонил телефон, Еровшин снял трубку.
– Да. Да. Да. Записываю. Скоков Георгий Иванович, сорок второго года рождения, Малая Бронная, двенадцать, сорок вторая. Да, да. Понятно. Будем через пятнадцать минут, – и положил трубку.
– Знаешь что, тебе не нужно ездить, – обратился он к Катерине. – В такой ситуации начнется выяснение, кто виноват, слово за слово – и потом будет еще труднее поправить. Поедет Николай. Мы его подвезем и по дороге проинструктируем. И он привезет его сюда. Здесь ты на родной территории, рядом будет Людмила, она в любой ситуации сориентируется.
– Он не поедет ко мне, – произнесла Катерина.
– Поедет, – сказал Еровшин. – Такие женщины, как ты, на каждом шагу не валяются. Зови Николая!
Николай вошел в кухню.
– Мы его нашли, – сообщил Еровшин. – Но у тебя будет сегодня сложная и ответственная задача – доставить его сюда. Мы посовещались и пришли к выводу, что только ты сможешь это сделать.
– Задание понято.
– О подробностях предстоящей операции поговорим в машине.
– Я готов. – Николай налил себе водки, выпил и щелкнул каблуками ботинок.
Николая высадили у дома на Малой Бронной, где жил Гога.
– Напор и уверенность! – напутствовал Еровшин. – В таких ситуациях аргументы не так уж и важны. Действуй по принципу «сам дурак!».
– Не понял, – удивился Николай.
– Поясняю. Он говорит, что его обманули. Ты говоришь – сам обманулся.
– Такие факты есть, – подтвердил Николай.
– А главный довод – поехали, там разберемся!
– А если не поедет?
– Тогда звони Катерине, пусть приезжает сама…
– А если попытается скрыться?
– Попытайся остановить.
– А если он применит силу?
– И ты примени тоже.
– А если нас заберут в милицию за драку?
– Очень хорошо. Катерина приедет его выручать. А тебя Антонина.
– Ладно. Попытаюсь обойтись без драки.
Николай поднялся на пятый этаж пешком – лифт не работал – и остановился отдышаться. Пять этажей в старом доме равнялись по высоте восьми в новом – за счет высоких потолков. Он нажал кнопку звонка, дверь ему открыла старуха, даже не спросившая, кто он и к кому пришел. Вспомнив напутствие Еровшина о напоре и уверенности, Николай приказал старухе:
– Стоять!
Старуха обернулась и с интересом посмотрела на Николая.
– Скоков Георгий Иванович, он же Гога, Гоша, Юрий, Егор, здесь проживает?
– Гоша здесь. Но к нему лучше завтра зайдите.
– Причина?
– Пьет он. Последние года три не пил, а вот сорвался.
– Приведем в норму, – пообещал Николай и скорее приказал, чем попросил: – Проводите меня до его комнаты.
Уверенность и напор произвели впечатление на старуху. Она довела Николая до комнаты Гоги. В коридоре шел ремонт, приходилось не идти, а пробираться между бочками с побелкой, ведрами, вынесенной из комнат мебелью.
Николай вошел в комнату Гоги не постучав. Напор и уверенность – снова напомнил он себе. Сейчас Гога, конечно, удивится, начнет расспрашивать: кто, да что, да почему? Он ему скажет: поехали, по дороге разберемся. Но план Николая начал рушиться с первых же секунд. Гога сидел за столом и пил пиво. Он осмотрел Николая, тот осмотрел Гогу и подумал: из-за чего такой сыр-бор? Не гигант, не красавец, не моложав. Гога жестом пригласил Николая к столу и налил ему водки.
– Я пиво, – сказал Николай.
– Потом, – сказал Гога.
Николай выпил водки, Гога налил ему пива. Николай выпил пива.
– Гоша, – Гога протянул Николаю руку.
– Николай.
Они пожали друг другу руки. Гога налил пива себе и Николаю. Выпили. Закусили очищенной таранью.
– Редкая по нынешним временам рыба, – заметил Николай.
– Согласен. Как погода?
– С утра был дождь, но для этого времени года достаточно тепло.
– Что происходит в мире?
– Стабильности нет. Террористы захватили самолет компании Эр-Франс.
– Нехорошо. Террор – не метод борьбы. Ты кто?
– Я Николай, муж Антонины, которая подруга Катерины и Людмилы.
...................................................................................................................................................................................
Когда в квартире раздался звонок, подруги сидели на кухне. "Девочки, откройте", - попросила Катерина.
– Я сказал – доставлю и доставил, – сообщил Николай.
– Скорее все наоборот, – заметил Гога, – но я не настаиваю.
В переднюю вышли Людмила и Антонина.
– Где же ты так набрался? – Антонина бросилась к Николаю.
– Не было закуски.
Из кухни вышла Катерина.
– Ужин готов, – сказала она.
И все прошли на кухню. Александра принесла из комнат стулья.
– Пересядьте, пожалуйста, – попросил Гога Людмилу. – Обычно здесь сижу я.
– Я, между прочим, раньше здесь сижу, – возразила Людмила.
– С сегодняшнего дня это отменяется. Теперь здесь буду сидеть я.
Гога занял место во главе стола и пригласил:
– Прошу всех к столу.
– Нам пора, – вдруг сообщила Антонина и, не дав сесть Людмиле, подтолкнула ее к выходу. Николай встал, доедая на ходу котлету.
Гога вышел в переднюю.
– Давайте дружить домами, – предложил Николай.
– Принимаю предложение, – ответил Гога, – и выдвигаю встречное: дружить семьями.
Поддерживаемый Антониной и Людмилой, Николай вышел на лестничную площадку.
Катерина и Гога вернулись в кухню. Постояли молча.
– Я бы съел супчику, если есть, – попросил Гога. – Неделю не ел горячего.
Ну а дальше все помнят:
— Как долго я тебя искала.
— 8 дней.
— …Как долго я тебя искала.