Громов сидел у себя в кабинете. Проведя шершавым языком по сухим дёснам, он налил себе в стакан воды из графина, залпом выпил. Головная боль, мучавшая с утра, чуть утихла. Громов уже хотел ехать на встречу с К., когда секретарша сообщила по громкой связи селектора, что к нему рвётся Витя Лизогуб. Не успел Громов что-либо ответить секретарше, как дверь в кабинет распахнулась, и вбежал Витя. Его свинячьи глазки возбуждённо бегали, надутый, как мяч, живот колыхался от нетерпения под белой сорочкой. Всем своим видом он показывал, что у него есть неотложная новость. Он пошаркал коротенькими ножками по ковру и уселся в кресло сбоку от стола Громова.
– Привет надзирателям над порядком, – весело прохрюкал Лизогуб.
– И тебе привет, Витя. – Громов отвечал холодно, надеясь, что Витя надолго не задержится. – Что случилось?
Толстые Витины губы искривились в улыбке. Он придвинулся прямо в кресле к столу и положил на него локти.
– Я к тебе прямо из Думы. Там такое было! Драка! Давно таких не было! – Глазки Лизогуба заблестели. – Идёт, значит-ся, заседание. Что-то там, – он на секунду остановился, – а, что-то об иностранных инвесторах, обязательные доклады опять какие-то, доходы, расходы, как всегда. Да не важно. Есть у нас один тип, Григорьев, слышал, может?
Громов отрицательно покачал головой.
– Так вот, залезает этот Григорьев на трибуну и начинает… Что же он там такое…
– А зачем ты ко мне пришел? – Перебил его Громов.
– Да, вот, вспомнил, – Витя хлопнул ладонью по лбу, – залезает он, значит-ся, достаёт какой-то мятый листок и начинает громко говорить в микрофон.
Громов закатил глаза и громко вздохнул. Как любой человек, которому было не дано улавливать настроение собеседника по выражению его лица, Лизогуб не заметил абсолютного безразличия Громова к своей истории. Он продолжал.
– … И он начал, – Лизогуб понизил голос, передразнивая выступавшего. – «Да что же вы творите? Нам же эти инвестиции – как воздух; у нас же без них такие проблемы…». Все как-то сразу притихли, а он продолжает: «вы всё забыли? Зимой-то девяносто первого? Они страну от голода спасли! Кто зерно нам поставлял, когда у нас хлеб заканчивался? А деньги на реформы наши кто давал? Свиньи вы неблагодарные…». Тут все, понятно, завозмущались, закричали, начали гнать его с трибуны. Ты, прикинь, такое ляпнуть! Это же прямо против Русской Национальной Идеи! На днях могут ещё и за клевету задержать. Тут началось: шум, гам, крики. В общем, стащили его с трибуны, начали бить. Так ему и надо. Наверняка же заплатили. А если дознаются, что заплатили, ему ещё и антигосударственную деятельность припишут, – усмехнулся Лизогуб.
– Витя, – перебил его Громов. – Тебе что надо?
Лизогуб остановился, широкая улыбка снова появилась на его лице.
– Ты ведь ещё не ездил к Михаилу К.? – Спросил он.
Громов начал догадываться.
– Нет ещё. А ты откуда про это знаешь? – Спросил он с недоверием.
– Там, если его закроют, такие движения могут быть, тек-то-ни-чес-кие. Всё его добро должно перейти мне, – скривился в ухмылке Витя.
Громов хмыкнул, помолчал.
– Какое ты словцо выучил. – Громов покачал головой. – Хотя, я мог бы сам догадаться. Вы с Покрошиным оба до хера болтаете.
– Ну, Саш, – Лизогуб сменил тон на подобострастный, – ты ведь всё правильно сделаешь?
Он придвинулся почти вплотную к Громову.
– Это твой хлам там стоит? – Спросил он тихо, кивнув за окно, в сторону парковки. – Ты что, ещё на этом барахле ездишь? Саня, сколько лет прошло, а ты всё, как нищеброд, – Он откинулся на спинку стула и громко засмеялся каким-то квакающим смехом.
– Витя, ты сейчас пойдешь нахер, – зло сказал Громов. – Да что вы все к моей машине-то пристали?! – Возмутился он.
– Саша, – сказал Лизогуб, икнув, – мы ж тебя не оставим, не волнуйся, пособим. Свои же люди.
– Лизогуб, я вчера Покрошину сказал и тебе повторю…
– Ой, да всё я знаю, – замахал руками Лизогуб.
– Не удивлён, – ответил Громов.
– Ну, а мне-то что? – Пожал плечами Лизогуб, – ну и пусть. Если тебя устраивает, то – без проблем. Ты главное, Александр Сергеевич, не подведи.
Он встал и зачем-то отряхнулся.
– Вот ведь как получилось у этого Михаила, – усмехнулся Лизогуб. – А то лучше бы за дитём приглядывал, чем за бабками. Вот мы его и сцапали.
– Раз ты такой проницательный, то почему бы тебе самому с ним не встретиться, – недовольно пробурчал Громов.
Лизогуб рассмеялся и, придерживая колышащийся живот, вышел из кабинета.
* * *
Громов никогда не отказывался от сотрудничества со смежными структурами, в том числе и со Следственными Комитетом. С одной стороны, они делали одно общее дело, а потому надлежало друг другу помогать. С другой – у каждого в любом деле были свои собственные интересы, которые можно было использовать. Не говоря уж о том, что такие люди, как Михаил К., не были чужими в силовых структурах. А уж если кто-то допускал просчёт или оплошность, то грех было ими не воспользоваться. Что Громов с успехом и делал.
Предстоящее Громову дело, к тому же, предоставляло прекрасную возможность утереть нос Виктору Цербереву, хотя бы ненадолго лишив его привычного комфорта. Не сказать, чтобы Громов испытывал к нему особенную неприязнь или искал повода его уличить в некомпетентности, просто он никогда не упускал возможности поразвлечься, а тут был как раз такой вариант. Навлечь на себя гнев главы СК Громов не ждал, а потому и не боялся. Этому способствовал его достаточно высокий статус в системе правоохранительных органов. Да, собственно, чего он хотел от Церберева? Что бы тот переговорил с бизнесменом. Обычная деловая встреча.
Громов приехал по адресу шикарной столичной девятикомнатной квартиры семьи К., где Женя под тщательным присмотром родителей ожидал третьей и, наверное, последней психиатрической экспертизы.
У подъезда Громова встретили охранники и проводили до лифта. Поднявшись на восемнадцатый этаж, он столкнулся ещё с двумя охранниками, которые и довели его до массивной чёрной двери. Громов вошёл в просторный холл квартиры. Ему помогли снять пальто и проводили в кабинет хозяина.
Михаил К. оказался выше, чем казался на телеэкране. Чуть сутулый, но крепкий нестарый мужчина. Синяки под глазами свидетельствовали о бессоннице последних нескольких ночей – сказывался стресс от пережитого. Но теперь Михаил К. не был жалок, как несколько дней назад на телеэкране, когда его впервые увидел Громов. Он не плакал и ничего не просил. Напротив, стремительно вышагивая по просторному кабинету, он что-то быстро говорил: кого-то проклинал, кого-то порицал, матерился, обещал что-то; в общем, пребывал в сильно возбуждённом состоянии. Его жена – Владлена К., высокая худощавая женщина с бледным заплаканным лицом, стояла здесь же, опершись о стол одной рукой; в другой она держала бокал, в котором играл свет, падающий из огромного панорамного окна. На стуле сидел осунувшийся мужчина средних лет – немного старше Михаила. Опустив голову, он тупо смотрел себе под ноги. Привстав, он вяло пожал руку Громова. Это был полицейский, начальник уголовного розыска из К. – тот самый старый друг Михаила. От предложения Владлены выпить Громов с негодованием отказался – как можно, на службе?!
Поздоровавшись с Громовым, Михаил продолжил свой монолог, прерванный появлением Александра, но теперь уже обращаясь к вошедшему.
– Он же пытался себя убить! У меня на глазах! Представляете вы это или нет!?
Его глаза бегали из стороны в сторону, а руки постоянно делали какие-то судорожные движения.
– Я читал ваши показания, – железным голосом сказал Громов, – а где сам Евгений?
– Я вас проведу к нему,– предложила Владлена, допивая из бокала.
Выйдя из кабинета, она указала на комнату в конце коридора. Комната была какая-то слишком убранная, и, наверное, поэтому производила впечатление нежилой: у стены стояла аккуратно застеленная широкая кровать, рядом – большой шкаф-купе, два мягких удобных кресла. Оживлял обстановку лишь плазменный телевизор, стоящий на низком стеклянном столике. По экрану, на зелёном лугу, беззвучно бегал табун лошадей, фыркая и тряся головами. Их хвосты и гривы, как коричневое пламя, развивались на ветру; вдалеке виднелся густой лес. Между телевизором и креслами в позе лотоса сидел молодой худощавый парень, одетый в обычные джинсы и майку. На вошедшего Громова он не отреагировал, продолжая шумно и размеренно дышать. Даже когда Громов несколько раз обошёл просторную комнату, он не повернулся в его сторону.
– Лошадок любишь? – Язвительно спросил Громов, подойдя вплотную к Евгению.
Тот не отреагировал. Громов повторил свой вопрос, решив, что парень мог его не услышать, погрузившись в свои мысли. Евгений опять промолчал.
– Ты зачем девчонку зарезал?
После того, как Женя не ответил и на этот вопрос, Громов легко толкнул его в плечо. Голова Жени вдруг резко, как будто включили какой-то механизм, повернулась; он уставился на Громова.
Громов опешил. На него и впрямь смотрело лицо не человека, а какого-то почти животного существа. Ярко зелёные глаза с узкими длинными чёрными зрачками глядели зло, насквозь пронизывая Громова, замершего на месте. Под стать глазам был рот: он был открыт намного шире, чем обычно открывает рот нормальный человек: у Жени это была, скорее пасть – с острыми клыками. Из пасти дымом начала выходить тьма, окутывающая комнату и Громова, поглощающая свет. На мгновение стола темно, как ночью, и Громов видел только два зелёных светящихся глаза. Сквозь тьму пронёсся животный, глубокий рык. Даже привычному ко всему Александру стало не по себе.
– Да я бы и тебя, мент поганый, зарезал.
Изрыгнув из себя угрозу, пасть всосала тьму обратно и закрылась, сомкнув клыки. Голова так же резко и машинально отвернулась от Александра.
Громов глубоко вдохнул ставший вдруг спёртым воздух, с силой зажмурился, широко раскрыл глаза и вышел из комнаты.
Михаил уже успокоился и сидел за обеденным столом рядом со своим приятелем-полицейским. Владлена бросилась к Громову и быстро заговорила. Громов сначала не понял её путанную, сбивчивую речь, но потом, сконцентрировавшись, он разобрал слова.
– Ну что? Как? – Умоляюще спрашивала она, – он же хороший, правда? Вы ведь сами видите... Он никогда бы ничего подобного не сделал... Ведь в молодости, в отчаянии, многие пытаются наложить на себя руки?.. Ну, послушайте!
Громов, взяв её за руки, немного отодвинул от себя. Она закрыла лицо руками и зарыдала.
Молча пройдясь по кабинету, он подошёл к окну и начал всматриваться в панораму Москвы, открывающуюся с восемнадцатого этажа. Высокие жилые и офисные комплексы отсюда казались игрушечными домиками, а многочисленные девяти- и двенадцатиэтажки – маленькими кубиками. Виднелся шпиль одной из сталинских высоток; из трубы вдалеке слева шёл белый пар и растворялся в сером небе. Почти на горизонте выделялась скученная группка небоскрёбов бизнес центра. Внимание Громова привлекло что-то, чего он не замечал раньше. Совсем далеко, как казалось, за городом, на фоне серого неба появилась чёрная длинная туча. Вблизи оно бы укутывало всю землю под собой.
– Что это там, вдалеке? – Он спросил у присутствующих.
– А что там? – Лениво переспросил начальник уголовного розыска после паузы, не отрывая взгляда от стола.
– В небе что-то. Чёрное облако, вроде.
– Грозовые тучи, наверное, – неохотно ответил начальник розыска.
– Нет. Слишком чёрное. – Нахмурился Громов.
– Тогда опять какую-то грязь выпустили, загрязняют небо…
– Да скажите нам уже что-нибудь, – истеричным, с надрывом шёпотом выдавила из себя Владлена. – Что вы тянете? Что его ждёт?
Громов сел напротив Михаила.
– Вариантов у вас немного, – укоризненно сказал Громов. – Как же вы так воспитали ребёнка? – Произнёс Громов заученную фразу. – Почему не следили? Мало времени, значит, уделяли…
Владлена замерла, слёзы тихо текли по щекам. Она не решалась ответить на замечания Громова.
– Вот я на вас смотрю: семья вы, вроде, приличная, дружная, – сказал он наставительно, – а такое допустили. Недосмотрели… Ваша вина, целиком и полностью. Государство всё для вас делает, старается, а вам только-то и надо, что ребёнка своего человеком воспитать… – Он погрозил пальцем, как родители грозят нерадивому отпрыску, – а вы что? Думали, если власти о вас и ваших детях заботятся, то самим можно вообще обо всём забыть, только наслаждаться жизнью?..
– Но мы же.., – еле выдавила из себя Владлена. Михаил понурился; он воспринимал слова Громова молча, как провинившийся ученик. И только полицейский из К. не удивлялся нравоучительной речи Громова – как работник правоохранительных органов, он и сам не раз проводил такие душеспасительные беседы с родителями проштрафившихся подростков.
– Вот ведь, что получается, – продолжал Громов, – у Комитета столько дел. А тут приходится разбираться с проблемами воспитания, – он вздохнул, как бы сокрушаясь из-за зря потраченного времени. – Ну, да, ничего. Служба у нас такая. Всё для людей и их благополучия.
– А нам-то что делать? – Спросил Михаил, жалобно взглянув на Громова.
– Ну, такие вот, значит, дела, – серьезно подытожил он, – с вами встретится глава Следственного Комитета, он вам всё разъяснит.
– Александр Сергеевич, – Михаил пребывал в сильном замешательстве, – зачем? Решение же зависит полностью от КНОПБа? В чём смысл той встречи, с главой СК?
– Вы правильно понимаете ситуацию. – На лице Громова появилась усмешка, – даже не от КНОПБа, а лично от меня. – Он сделал ударение на последнем слове, – Но, я, всё-таки, очень вам советую с ним встретиться. Я даже считаю, что это необходимо. В конце концов, наш премногоуважаемый Виктор Павлович взял ваше дело под личный контроль, – соврал Громов. – Сам долго разбирался в деталях происшествия, хотел добиться правосудия. Будет очень обидно, если все его старания пресекутся инициативой Комитета, хоть и законной.
– Как под личный контроль? – Взволновался Михаил, – мне никто ни о чём таком не говорил.
Начальник уголовного розыска поднял голову и выпучил глаза.
– Никто не говорил? – Немного переигрывая, удивлённо переспросил Громов. И продолжил, чуть помедлив, – да, не говорили. Мы посчитали, что дело пойдет быстрее, если об этом никто не узнает. Тогда никто не сможет помешать следствию. – Громов заговорил штампами, не вкладывая в сказанное особенного смысла.
– А кто мог помешать следствию? – Удивлённо спросила Владлена.
– Понимаете, у Комитета – огромное количество дел. Предложенная помощь Виктора Павловича очень ценна, он ведь тоже без дела не сидит. Мы поручили ему довести это дело до конца. И оно уже почти завершено.
– Какая разница, сколько у Комитета дел? – Насторожилась Владлена, обратив внимание на некоторые нестыковки в словах Александра, – вы же сказали, что лично занимаетесь этим делом, и всё зависит от вас.
– Не лезь! – Цыкнул на неё ничего не понимающий пока Михаил.
– Да, – протянул Громов, – от меня зависит, да. Но и от вас тоже. От вас требуется доскональное понимание ситуации, а потому, я настоятельно советую увидеться Михаилу с Виктором Павловичем.
– Я согласен, – выдавил из себя Михаил. Он уже начинал понимать, что такое повышенное внимание в его сыну со стороны всех государственных правоохранителей – только предлог.
– Вот и славно. – Улыбнулся Громов. – Ваша встреча назначена на двадцать первое. И я лично советую вам согласиться со всеми предложениями Виктора Павловича.
– Со всеми? Какими это? – Насторожился Михаил.
«Тьфу, ну что он доебался. Ещё эта баба начнёт на мозги давить», – подумал Громов и бросил взгляд на Владлену.
– На этой встрече всё и узнаете. Я говорил с Виктором, он рассказал мне о ходе своего расследования. У него к вам есть несколько предложений. Вы не волнуйтесь, ситуация хоть и тяжёлая, но решаемая. Я уверен, Виктор Павлович сделает вам предложения, от которых вы не сможете отказаться.
– Не смогу? – Михаил откинулся на спинку стула. Он, кажется, начинал понимать, что визит Громова это – начало конца. Его конца. Он обречённо посмотрел на Громова.
– А может быть, мы с вами договоримся? – Спросил он без особой надежды. – Должно же быть решение?
Громов усмехнулся, покачал головой.
– Решение вынесет суд. И только после психиатрической экспертизы. Виктор всё объяснит.
Тяжёлое, напряжённое молчание повисло в кабинете.
– Не переживайте, я буду присутствовать на встрече.
Михаил снова опустил голову.
– Мне пора. – Громов встал. – Вам пришлют все детали встречи: где, когда. Всего хорошего и до встречи.
Михаил встал и неуверенно, не смотря ему в лицо, пожал руку.
– Кстати, у вас есть портрет Пахана? – Громов решил таким образом поставить точку в разговоре.
Хозяин престижной столичной квартиры растерялся.
– В гостиной, на почётном месте. – Неуверенно соврал Михаил, бросив испуганный взгляд на жену.
– Вот и хорошо, – наставительно сказал Громов. – Человеку вашего статуса обязательно нужно иметь такой портрет. А то как же. – Он улыбнулся. – Всего хорошего, – повторил он.
Громов вышел в холл. Его, наспех утерев слёзы, провожала Владлена. Она исчезла, как только в холле появился начальник уголовного розыска. Он, приблизившись к Громову почти вплотную, угрожающе прошептал.
– Вам это с рук не сойдёт. Вы понимаете, с кем вы сейчас говорили?
Громова удивился, но не виду подал. Надев серое пальто, спросил злым и холодным тоном:
– Ты-то кто такой? И откуда вы, такие защитнички, берётесь?
– Вы бы лучше не трогали эту семью. Я вам по опыту говорю.
Громов всмотрелся в глаза полицейского.
– Шёл бы ты … водку пить. – Сказал, как выплюнул, он и вышел из квартиры.
