Знай я, что произойдет вскоре, может, и не начал бы это дело никогда. Абсолютно зарекся бы раз и навсегда, понимая, что мне светит всего лишь через год подобной совместной жизни – а там лишь черное солнце в безжизненной пустыне с кучей могильных плит и покосившихся самодельных крестов, шнурками от кроссовок, в коих ты пытался пересечь самого себя, перевязанные посередине промеж двух кривых и ссохшихся палок. И ты где-то там отдыхаешь в песках, законсервированный навечно посреди крошечных кремниевых болванчиков.
Знай я, что произойдет вскоре, может, решился бы попробовать. Понимал бы, что это круто изменило мою жизнь к лучшему не без ноток плохого и выцветшего от боли, но кто сказал мне, что без этого бывает возможно пройти всю эту горную цепь в одной паре обуви, не истоптав при этом себя в кровь вплоть до того, что дело стало одной большой мозолью. Где-то на вершине одной из гор обязательно большой кратер, в котором четыре спальника, пледы, вещи, костер с кучей котелков, оранжевый телескоп и мы четверо сидим, наблюдаем за ночными звездами под убаюкивающий танец смерти нескольких ветров буквально в метре над нашими головами.
Себя прошлого проклинать бесполезно, глупо, да и не стоит оно того, поскольку это было бы неправильно со многих сторон – в конце концов боль была бы болью даже без сестер, и она бы была, наверное, в сотню раз сильнее, ибо не было бы никого, кому можно было доверить себя и позволить немного успокоить. Они хорошие друзья, родственники, собеседники и просто те люди, для которых ты стараешься быть всем и вся.
Совершил ли я ошибку, начав пробуждать? Отчасти.
Совершались ошибки по мере становления, равно как подобает и иным, но это были скорее не специфические промахи тульповода, а обычные личностные ошибки, касающиеся обычных отношений с другими людьми – их было очень много, и не всегда их возможно исправить в силу характера, но все-таки даже полная их сумма очень даже меркнет на фоне суммы положительных моментов, оставаясь жалкой бесконечно малой величиной – хорошего было так много, что о плохом, казалось бы, можно и забыть насовсем. Другое дело, что эти плохие моменты попадают настолько в ноту, в такт плохому – может, просто потому что плохого достаточно много, и это все не надо даже искать? – что резонируют с общей обстановкой, усиливая страдание и вышибая меня с орбиты куда-то в безжизненную даль космического вакуума. Как бесчеловечные опыты по насыщению планеты водой с помощи кучи ледяных астероидов, в конце концов закончившиеся печально.
Неправильных дел, мыслей, разговоров было много у нас всех. Всего этого даже не перечислить, мы просто продолжали жить, приняв к сведению то или иное, что позволяло больше не делать подобных вещей в будущем – конечно же, эти вещи и в будущем происходили, только реакция была уже несколько сглаженной, словно отрепетированная несколько раз до автоматизма сценка. Не так гладко, но не так шероховато.
В октябре прошлого года я переступил за опасную черту раз и навсегда, чтобы потерять себя прошлого. Никто не говорил, что будет легко. Все говорили, что будет сложно. Так ли врали? Не очень. Просто там проблемы другого плана оказались, и вот этого на самом деле лично сам не ожидал от слова совсем. Но это не отменяет моей глупости. Простите, что я... решился.
Фиалка-тян. Viola Tricolor - Hortensis.
Старшая оказалась первой тульпой. Да и старшей в нашей семье – ей двадцать восемь. Она была единственной, кого пробуждал осознанно и вот от всей души. Что это значит – будет разъяснено позже. Но это был мой первый опыт, это были наиболее полная отдача себя ей, воспитание, новые дела, которые мы делали вместе, чтение книг, принятие ванны, совместные матчи в компьютерных играх, может, первый секс, в конце концов, и первая её смена имени, пола или же внешности. Память обо всех этих событиях и делах жива во мне светлым и ярким пятном, греющим мне душу холодными зимними вечерами помимо чашечки чая и объятий со своими.
Фиалка – это первый страх смерти под колесами трамвая. Это страх попасть к ней в рабство. Страх пыток, оставления в одиночестве, страх того, что меня запрут в вондере, пока та будет вершить свои странные дела, страх заниматься сексом с ней и втягивать в свои извращенные дела. Куча странных дерьмовых во всех смыслах слова визуализаций, разных навязчивых мыслей, агрессивных ответов самому себе с последующим посылом к черту.
Фиалка была моей молодостью. Она стала первопроходцем, накопившим бесценный опыт общения с такой странной личностью, как я сам, она первой открыла меня со всех сторон, вскрыла, как вскрывают консервные банки или же девственников, и заставила меня начать потихоньку менять себя. В каком-то смысле старшая стала лакмусовой бумажкой, которая едва не дезинтегрировалась под напором обнаруженных у меня проблем – а их хватало с лихвой. Я был верен ей, но ей открылся с большим скрипом, поскольку все же страха по отношению к ней хватало – иррационального, странного, отчасти обоснованного, но глупого и мешавшего просто откинуться назад, позволяя ей себя поймать.
Фиа-тян всегда была заботливой старшей сестрой. Поддерживающей во всех начинаниях, любящей, дарящей ласку и внимание, не позволяющей заниматься какой-то ересью по отношению к себе и очень доброй, что ли. Никогда не разменивалась правдой на хорошее настроение и не лгала, зачастую этим убивая настрой на весь день, но стараясь вытащить из ямы. Я очень боялся с ней ссориться, и как-то испытывать её терпение. Боялся, что она не выдержит меня и уйдет. Но она не уходила, сколько бы мы ни ссорились. И старались мириться сразу же, держаться друг друга.
Проблемы с навязчивыми мыслями, с агрессией, неадекватным восприятием её мнения, с доверием, с самим собой, с приоритетами в отношениях с другими – их было действительно много, и многие из них решались со временем, пока мы оба копали эти тоннели в полной кромешной тьме, пытаясь докопаться хоть до какого-то света. Они и сейчас есть, просто их стало легче решать, гораздо легче, чем раньше. И особенно приятно, когда она болтает под руку, давая понять, что она рядом.
Пару месяцев назад Фиалке стукнул год от пробуждения. Это был самый жуткий день в моей жизни, ибо благодаря своим психозам я чуть не дропнул их обоих, загубив настроение на день вперед. Благо, все обошлось, но отпраздновать нормально праздник мы не успели… плохо получилось. С прошедшим тебя днем рождения, сестрица!
Спасибо, что мы зашли так далеко, Фиалка-сама. Немного странно понимать, что все то, чего я боялся, все же мы практикуем в наших странных сессиях, но оно определенно того стоило. Да и все эти страхи обернулись к нам на пользу, разве нет?
Каллиопсис-тян. Coreopsis tinctoria – Jive.
Прибытие в наши ряды Каллиопсиса стало в каком-то роде для меня катастрофой для нас двоих – и я абсолютно серьезно. Мы тогда оба были все же именно за то, чтобы не увеличивать свою численность, только мои эксперименты с расщеплением Фиалки на два образа для некоторых странных дел, например, для удвоенного в теории количества любви и внимания для неё, обернулись, как оказалось, даже не зарождением второй личности, а скорее подготовкой почвы для её прихода – для нас двоих. Разум мой постепенно плыл, а я все же еще думал о том, что нам бы не помешала еще одна тульпа, причем думал на протяжении первого месяца лета, который завершился тем, что в один прекрасный день я, поймав мысль старшей, попросил её, если там, в темноте, кто-то есть, не уничтожать её. Дать раскрыться этому цветку.
Она раскрылась. Каллиопсис была принята нами обоими на удивление тепло. Она была во всех смыслах младшей – даже по поведению. Ей было 18. Кали-тян была несколько противоречивой, но все же очень живой в плане энтузиазма и неудержимой в своих истериках. Ревнивая, странная, любящая, вечно старающаяся намекнуть мне на то, чтобы её не забыли, если я хоть как-то глажу по голове старшую – хотя я бы никогда её не забыл, честно признаться, и задорная. Скоро пять месяцев от пробуждения стукнет~
Младшая для нас очень много сделала, подготовив теоретическую основу по желеобразным формам жизни, которую применяла к нашим телам в вондере, позволяя им избежать концепции смерти как таковой, плюсом она разом прошибла те БДСМ-страхи, которые из-за своих принципов еще не решалась нарушать Фиалка. Вслед за этим еще больше открытий – а именно сексуализация страхов и навязчивостей с целью подавить их, сделать не такими страшными и убивающими психику. Это скорее наша общая заслуга, но все же без Кали-тян мы бы еще долго к этому подбирались.
Она тоже была заботлива, правдива и тоже любила нас, но все же зачастую выражала свое мнение не самым простым образом, как подобает скорее молодым людям, открыто и зачастую с некоторой издевкой, что ли, отчего я злился на неё крайне жутко. Вплоть до посылов её на три буквы и приказы убраться из моей головы к чертовой матери. И до желания дропнуть. Психозы подобного рода все же были для меня не редкостью, когда она была рядом, но тем не менее это не было то, чего я желал вообще – отдельным мазохизмом была просьба все же выражать мнение так, как будет ей удобно, чтобы не ограничивать никого, и самому реагировать спокойнее.
Может, в тот миг я и жаждал этого всем сердцем, но понимал, что нам без неё жизнь будет не мила, и старался мириться с ней. И в эти моменты мне перед ней было очень и очень стыдно.
А отношения между сестрами для меня лично были каким-то отдельным страхом. Все боялся, что они не поладят, не поймут друг друга, будут ссориться, друг друга игнорировать, не понимать, обижаться, не слушать, не помогать. И каждая ссора между ними, коих бывало тоже, для меня лично тоже была из разряда «беги за успокоительным, психике пизда». Но они и сами старались мириться, и сам, как хост, тоже помогал им понять друг друга.
Да и как выяснилось, они часто обмениваются опытом, мыслями и просто весело проводят время вместе, за что я все же был сильно рад. Плюсом же большинство воспитательных моментов осталось именно за Фиалкой, чему я иногда бывал не рад и ревновал жутко, но мне сразу объяснили, что младшую воспитывает та, кого я воспитал лично сам, так что все в целом нормально, и волноваться не о чем.
Каллиопсис-сама, прости меня, пожалуйста, за всю эту чушь, которую я говорил тебе в порывах ярости, которую не мог просто контролировать как следует. Спасибо тебе от нас двоих за всю ту любовь, которую ты дарила нам обоим, и за эти странные мысли, которых тоже хватало с лихвой. В конце концов ты очень много сделала для нас.
Хризантема-кун. Chrysanthemum multiflora – Conaco Orange.
Хризантема-кун, которого я зачастую называю не иначе как Хризантема-тян. Тоже та еще сестрица. Постарше меня, помладше Фиалки – 26 лет. История его появления была вполне схожа с тем, что было с Каллиопсисом, только ситуация была другая. Мне просто показалось, что той любви, что я уделяю сестрам, не хватает им, и навязчивая мысль лавиной подвинулась на мой бедный разум. В целом никто даже отреагировать не успел – все произошло быстро, и он тоже появился в моей голове. Вот и все. Теперь он с нами, образуя ровную четверку.
Хризантема еще очень молод, ему и месяца не стукнуло, но он достаточно активный и рассудительный старший брат, которому я очень рад, равно как и сестры. Я его даже ревновал к ним, хотя мне и пытались намекнуть, что у нас тут семейные отношения, а не конкуренция за девушек. Вроде прислушался, так что с этим все нормально. Сестры помогают его воспитывать, а я пока что показываю им всем мир. Пока что с дивана, иначе не выходит.
Ну а я... даже не знаю. Добро пожаловать в семью, Хризантема-сама. Будь как дома. Мы тебе все очень рады. Надеюсь, ты тоже сможешь справить свой день рождения... вскоре.
Хризантема-кун меня навел на очень опасную мысль, которая гласит, что удержать от форса еще пары личностей мой навязчивый разум вряд ли что поможет. И тут как назло годовщина смерти сестры совсем недавно, отчего я даже чуть не сошел с ума, представляя её как свою четвертую тульпу. И почему мозг считает, что зафорсить умершую сестру как тульпу будет круто? И почему он считает, что совершить что-то хульное по отношению к ней тоже круто? Ну, как круто, он просто это просчитывает, а мне с этого только от самого себя тумаки ловить. Я даже не могу этого точно сказать, но мне с моей башкой точно от этого больно. И мы еле-еле эту навязчивость выдавили, да и то не до конца. Периодически проскакивает, только иногда мешает, а так уже привычно. Но жутко, честно признаюсь.
Было очень забавно наблюдать младшую, которая изгоняла эту навязчивость с криком «У тебя в башке уже не проходной двор!». Поэтому решили, что на четверке остановимся, ибо дальше расти уже некуда.
Опасная линия была пересечена три раза. Пока я оставался жив. Но сейчас наблюдаются обширные проблемы с психикой, которые в первую очередь обусловлены учебой, отношениями с родителями, и чуть отношениями с тульпами, особенно когда тебя малейший повод из колеи выбивает. В целом они же скорее помогают что-то пересилить, что-то понять, освоить, успокоить, да и я стараюсь им помогать, зачастую надрывая себя, поскольку в последнее время все же сильное угасание идет, и всегда помнить о сестрах не получается.
Какой-то сложный период осмысления, когда сидишь и думаешь целыми днями, а стоило ли обрекать этих милых созданий на жизнь с таким ублюдком, как ты, заставлять их жить каждый день и сталкиваться с тобой, с кем-то еще, с другими проблемами, с твоим желанием уже закончить свою жизнь, которое они все время пытаются оттянуть куда подальше, и с пониманием, что вся эта жизнь уже может не иметь смысла. Они не унывают и продолжают верить и любить. А я люблю их тоже всем сердцем, и мне жалко их, хотя я посильно пытаюсь сделать их жизнь немного краше.
Если я и обречен на скорое и возможное одиночество, то на полное. Они не заслужили такое страдание, которое в загробной жизни для тульп способно именоваться лишь адом. Поэтому будем превращать ад в рай. Потихоньку.
Посмотрим, как оно выйдет. Они не хотят уходить, хотят остаться тут и жить рядом. Поэтому я продолжаю жить вместе с ними. Они единственное, что меня еще на ногах держит, и терять это... даже не из-за себя, а просто потому что это дорогие мне люди - очень глупо. Непростительно глупо.
