Криминал

4 380 постов • 11 982 подписчика

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 70 (2)⁠⁠

5 месяцев назад

- Влад, Влад, я думал, ты созрел для серьезного разговора. А ты продолжаешь включать подростка, которого наряд поймал за распитием пива в общественном месте. И он начинает митинговать, что у них нет доказательств, что именно он пил пиво. Так и ты сейчас делаешь, пытаешься с понятий, прописанных в уголовном кодексе, перейти на уличные или жизненные понятия. Так вот, это разные вещи, и не трать ни мое, ни свое время. Всю эту квалификацию тебе уже разложил по полочкам адвокат. Поэтому эти свои «не понимал, не ведал, не думал» оставь для суда. Этот театр одного актера там будет хорошо смотреться, но и там он будет бесполезен.

- Но я…

- Послушай меня, – Руслан резко перебил его, – послушай и подумай. Хочешь сказать, что, когда тебе предлагали комфортную жизнь, ты не понимал, что ее предлагают не просто так, а за что-то? За комфорт, который ты не построил своими руками, ты всегда заплатишь, так или иначе. И если у тебя за него не просят денег, если не просят чего-то еще, это значит – у тебя отбирают твою душу и твое будущее, потому что у тебя больше ничего нет, кроме этого. А платить, в перспективе, приходится всегда и всем. Хоть через год, хоть через десять. Уж поверь мне.

Влада прошиб холодный пот. Силы оставили его. Он почувствовал, как в подушечки пальцев впились сотни иголок. Чтобы не закричать от воображаемой боли, Мирхоев обхватил свои колени. Он почувствовал, что вот-вот может упасть в обморок. Внезапно Влад отчетливо увидел, что его ждет. Всю оставшуюся жизнь он будет сидеть в камере и лишь на 30 минут в день покидать ее, чтобы смотреть на небо в клеточку. Все это Мирхоев понял по глазам Руслана. В них не было ни злобы, ни ненависти, а самое главное – в них не было никакого интереса к нему. В них был жесткий, бескомпромиссный профессионализм, который испугал его больше всего. Из своей практики Влад сделал вывод, что людям с таким взглядом нужно верить. Боль отступила также неожиданно, как появилась. Пальцы стали слегка, почти незаметно подрагивать. Руслан озвучил то, в чем Влад боялся признаться сам себе. В душе Мирхоев был согласен с ним на все сто процентов. Конечно, Владислав понимал, что рано или поздно придется платить за «Мерседес» последней модели, вечеринки с дорогими девушками, туфли из крокодиловой кожи и весь этот блеск. Он думал об этом много раз, но все время отгонял от себя мысли о предстоящей расплате, надеясь, что этот момент никогда не настанет или что ему повезет.

- Руслан, угостишь сигаретой? – сказал Влад, в один миг, растеряв весь свой запас, как ему казалось, железных доводов своей невиновности. Все эти словесные уловки, финты, «умные базары» работали там, на свободе. Можно было выкрутиться, «взять горлом» или опровергнуть чужие доводы силой. Здесь работали только статьи уголовного и уголовно-процессуального кодексов, которые не давали шанса быть рядом и остаться непричастным, на что он надеялся.

- Я думал, ты не куришь?

- Только когда выпью или сильно нервничаю.- Ты чего разнервничался? Все нормально будет. Впереди у тебя куча свободного времени. Будешь книжки читать, радио слушать. Может, интересные сокамерники попадутся. В шахматы играть будете, в домино. Диета, медосмотры. Санаторий, короче. Это вот я и куча следователей, оперов и других сотрудников днями и ночами работаем, чтобы ваших братьев по тюрьмам расквартировать. Мечтаем с семьями нормально выходные провести, в отпуск сходить, – Руслан протянул ему сигарету и дал прикурить, – а у тебя теперь забот в разы меньше будет!

- Хорошенькая перспектива.

- Я ни в коем случае не претендую на экспертное мнение, но мне кажется, что у тебя еще есть шанс все исправить. Начать жизнь сначала. Ты молодой, здоровый, и самое главное, ты можешь себе помочь. Ты не болен неизлечимой болезнью, не инвалид. Расскажи мне, то чего я не знаю, уменьши себе срок, и выйди не через двадцать лет, а через двенадцать с учетом условно-досрочного освобождения. Я думаю, ты сможешь договориться в колонии, и получить самые лучшие характеристики для этого. Не зря же ты был королем переговор в Семье. Всех знал, всем угождал. Толковый парень, который пошел по пути наименьшего сопротивления. Кто не любит крутые тачки, симпатичных девушек, да и вообще красивую жизнь. Да все. Даже мне больше нравится «Мерседес», чем «Жигули», несмотря на большое чувство патриотизма, воспитанное еще в школе. Как человек я тебя понимаю, мне тоже много чего хочется: телевизор на пол стены, свозить детей на море, купить жене золотые часы. Это нормально, хотеть жить хорошо. И жить хорошо, это тоже нормально. Другой вопрос, чем ты готов рискнуть ради этого? Ты, например, рискнул свободой и проиграл.

Влад перестал противиться, и попытался понять точку зрения Руслана. Его искренность подкупила его.

- Жизнь, говоришь, – сказал Мирхоев, затягиваясь сладковатым дымом. Его больше не трясло. Владу все стало понятно и от этого как-то спокойно. Он рассчитывал привести массу доводов, чтобы оправдать себя, но понял всю тщетность этого. Руслан знал все наперед, и любые попытки извернуться ни к чему бы не привели.

- Она самая.

- Жизнь - это самое прекрасное, что есть у человека. Это богатство, которым нужно дорожить. Кажется, так мне рассказывали еще в школе. Один деятель сказал так или философ. Черт, все из головы вывалилось. Только многие задумываются об этом, когда слишком поздно. Вроде меня.

- Я давно выделил тебя на фоне всей группы. Ты привлек мое внимание своими деловыми и личными качествами. Ты не доучился в университете. Свои экзамены ты сдавал на улицах, где от правильного ответа часто зависит твоя жизнь. В таком режиме быстро учишься, находить единственно правильные решения. Поэтому я пришел к тебе сегодня. Каждый человек нуждается во внимании, но внимания заслуживает никаждый.

- Ну, если так, так может, договоримся? Есть другие варианты, кроме как вспомнить всех?

- Я понимаю, чего ты от меня ждешь. Хочешь услышать определенную сумму в долларах или евро, которая исправит твое положение. Поспеши Влад, ты зря теряешь время. Забудь о том, что было с тобой раньше. Это другой мир. Не терзай свою голову в попытке найти какой-то выход. Успокойся. У тебя только один выход. Когда ты расскажешь мне все, что я хочу услышать, ты будешь в безопасности. Я тебе это могу гарантировать до суда. Дальше мои возможности ограничены, но я обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы ты попал в нормальную колонию. И где ты не попадешь под деревообрабатывающий станок в первый же день после выхода из карантина. Какое-то время ты будешь в безопасности. У тебя еще все впереди. У тебя есть шанс начать все сначала. Новая жизнь.

- Новая жизнь? С пожизненным? Для меня пожизненное – это почти то же, что смерть. Зачем жить, зная, что умрешь, не выходя из своей камеры. Новая жизнь. Как звучит, а? Я думаю, что жизнь – это… Не знаю даже. Рассуждал тут сам с собой, и так и этак. И придумал типа наглядного пособия, что ли. Короче, жизнь мне представляется вроде настольной игры, цель которой – пройти путь от «старта» до «финиша». А скорость продвижения зависит от удачливости игрока и от того, как упадут «кубики». Играешь в нарды?

- Конечно. Получается, по-твоему, человек стремится к смерти?

- Не совсем. Все сложнее. Ну, смотри, выпало большое число, и игрок сразу же перескочит несколько ячеек и окажется ближе к финальной цели. Если же не повезет – фишка вернется назад, отдаляясь от конечной цели. Но конечную цель мы не знаем. Никто не знает. Может, смерть, а может, и нет. А самое страшное в этой «игре» под названием «жизнь», знаешь, что?

- Ну, давай пофилософствуем, – сказал, впервые проявив интерес к беседе, Руслан и вернулся на свой стул. – И что же? Продолжай мысль.

- А то, что от усилий, которые будет предпринимать сама «фишка», ничего не зависит. Абсолютно ничего. Это фарт или не фарт. Река времени несет тебя неумолимо. Она двигает тебя и весь мир вокруг. Стоять нельзя. Позади тебя работает пресс, который все сминает на своем пути и толкает тебя дальше.

- Ты думаешь, философом стал, отсидев тут всего ничего? Если так рассуждать, то многие, когда сюда попадают, философами становятся. В одном я с тобой согласен. Откуда мы знаем, что там, за финишем, плохо? Никто ведь не возвращался еще оттуда. Может, там и неплохо. Неизвестно, что там на самом деле лежит, за тем событием, которое обозначено «финишем» или кончиной. У всех по-разному. Никогда не задумывался над этим?

- Что дальше? Боюсь, это можно узнать только тогда, когда «фишка» достигнет края. И мне кажется, что там вечная пропасть и темнота.

- Ты хочешь достигнуть?

- Если бы хотел, я бы не общался с тобой. Мне просто надо было ослушаться Брата. И все. Я перепрыгнул бы пол игрового поля. То, что держало меня. Это был только наполовину страх перед ним, вторая часть, которая удерживала меня там, это моя собственная жалость к себе. Мне не хотелось терять то, что у меня было. Такая вот поганая человеческая сущность. Не хотим дорожить по-настоящему ценными вещами рядом с собой и кидаемся скупать все вокруг себя в поисках счастья, навязанного рекламой.

- Может быть, поэтому человечество столь упрямо стремится достигнуть финала? Ведь неизвестность не только пугает, но и дает надежду, обещает что-то иное. Новый шанс, быть может?

- Может. Но для кого тогда эта игра? Кому она нужна? В чем смысл? Да и кто же в нее играет? – сказал Влад, вытягивая следующую сигарету из открытой пачки Руслана. – И зачем? Если все люди всего лишь фишки на игровом столе. И чего ждать?

- Я думаю, ждать ничего не следует. Ждать – значит довериться судьбе. Кто знает – может быть, истинный смысл в том, чтобы никогда не достигнуть «финиша». Если думать, что там, за горизонтом, бесконечность, то можно нажать газ в пол. В той бесконечной вечности найдется время для любого дела. Даже для совершенно бессмысленного. Как, например, ловля бабочек. Или собирание спичечных коробок.

- А если смысл все-таки в чем-то ином?

- Имеешь в виду Великую цель? Предназначение?- Вроде того.

- Значит те, кто следует данной установке, в итоге окажутся правы. И, прожив жизнь не спеша и не задумываясь о горизонте, поймут, что их путь и был для каждого из них смыслом. Лично мне не хотелось бы коротать вечность в компании тех, кто сломя голову стремился к финишу. Я настолько пресытился ими в своей жизни, что даже в полном одиночестве мне будет куда уютнее. Уж лучше исчезнуть, раствориться в бесконечном космосе. Я знал убийц, расхитителей, насильников, махинаторов, мошенников. И все они не могли ответить на вопрос – зачем? Ради удовольствия? Денег? А что дальше? Что останется с тобой в вечности? Что ты оставишь на земле после себя? Вот о чем должен думать каждый человек на этой земле. Скажу тебе по секрету, благодаря своему неуемному характеру, в жизни у меня было два пути. Или бороться бандитами, или стать бандитом. Мне повезло. Меня вовремя повернули в нужную сторону. Я оставлю после себя тонны никому не нужной бумаги, и десятки посаженых мной жуликов. Но я считаю, что если тем самым хоть немного помогу жизни обычных людей, значит, я проживу жизнь не зря.

Мирхоев улыбнулся и погладил щетину на подбородке. Его глаза обвели кругом комнату и уперлись в чистые листы бумаги на столе и ручку, которые принес с собой Руслан. Влад улыбнулся еще раз.

- А ведь на самом деле интересно – что будет, если вдруг однажды вернуться на «старт»?

- Пойти против системы, сдать карты снова. На это может решиться только сильный человек. У многих не бывает второго шанса. Ты еще молодой. Дав полный расклад, ты получишь свой второй шанс. Я не буду обещать тебе какой-то конкретный срок. Единственное, что я могу с уверенностью тебе сказать, это что ты не получишь ПЖ. Ты получишь свой срок за совершенные преступления и выйдешь на свободу. Не упусти его. Шанс изменить свою жизнь дается далеко не каждому. Точнее сказать, не каждый сумеет им воспользоваться. Выбор за тобой. Что конкретно смущает тебя в этой затеи? Что мешает тебе сказать да?

- Да? Не так все просто. Я тебя понимаю. Честно, я бы поступил так же. И говорил бы на твоем месте что-то подобное. Но знаешь, в этом нашем разговоре есть смысл. Теперь я могу нарисовать картинку, что такое жизнь для меня. Для меня это не нарды. Это компьютерная игра. Есть начало, и есть конец. И вот однажды вдруг компьютерный персонаж выбрасывает карты и не хочет с вами играть. И говорит вам: «Дружище, хватит, ты чуть было не проиграл свою жизнь. Оглянись, есть много более интересных занятий…» И вот тут главное – не проснуться. И не понять, что твоя новая жизнь всего лишь ночной кошмар, она может кончиться, стоит тебе проснуться.

- Я понимаю, что мы оба – сильные и целеустремленные люди, которые не привыкли уступать. Но давай взглянем на все объективно, чтобы разобраться. Все в твоих руках. Хочешь, играй в нарды, хочешь – во что-то другое. Все в твоих руках. Только представь…, — сказал Руслан, после чего точно определив боль Влада, его главную потребность, и ценность, позволил прожить идеальное будущее, расписав в красках, как это может быть. При этом он аккуратно дал понять, что его предложение – ключик к светлому будущему.

Они еще много говорили о разных вещах, но не касались главного – убийств. Было уже далеко за полночь, когда Руслан прервал Влада, рассказывающего очередную историю из жизни.

- Влад, если у тебя на протяжении нашего общения хотя бы раз возникала мысль, что это все конечно хорошо, но это вот у вас тут на Кавказе, а у нас в Москве все по-другому. У нас там другая планета. Там всем плевать на законы и никому ничего не нужно, кроме денег. Могу тебя заверить, что ты, к счастью, ошибаешься. Я долго работаю. Десятки министров и их замов получили большие сроки и огромные штрафы за то, что использовали свое должностное положение как кормушку для заработка. Только за этот год вынесли более 10 тыс. обвинительных приговоров тем, кто позволял, таким как группам как ваша Семья существовать. Благодаря коррупции в ведомствах, управлениях и службах это все возможно. Информация про Брата и Семью лежит в нужных папках аж с 2002 года. Вопрос в другом, почему вам позволяли этим всем заниматься? Ответ есть, это 10 тыс. обвинительных приговоров. Много это или мало? Конечно сама по себе цифра не очень большая. Тем более если смотреть на нее через призму денег, например. Десять тысяч долларов, для тебя мало, например? А для меня 10 тысяч рублей тоже мало. Это заплатить коммуналку за квартиру, да заплатить деньги за частный садик. Останется только на сигареты, да хлеб. Но любые цифры нужно смотреть в динамике и вот что мы увидим, если посмотрим чуть внимательнее. Для начала давай посмотрим на цифры в 1997 году. В России было 3 тыс. обвинительных приговоров по коррупции, а если рассмотреть статистику по ОПГ, так её вообще не было. Мало кого удавалось довести до суда. А сейчас в три раза больше, и это не гаишники и учителя, взявшие взятку в 5000 рублей. Это министры, заместители министров, другие ответственные товарищи. И так далее. И как ни странно, количество участников ОПГ, получивших сроки возросло вместе с количеством посаженых коррупционеров. Цифры не помню, но поверь мне на слово, это разница в несколько раз. И тенденция прослеживается однозначно. Чем меньше коррупционеров, тем меньше организованная преступность. Крышевать вас становится опасно. Конечно же, нам как людям, которым государство вложило меч в руки, чтобы рубить головы, таким как ты, предстоит еще огромная работа. Вы все еще опасны, и нужно относиться к вам осознано, но так или иначе, ваше время прошло. Я благодарю всех сотрудников силовых ведомств, всех министерств, служб и управлений, и абсолютно всех чиновников, кто так или иначе наделен распорядительными функциями, и отказавшись от взятки, они перекрывают другим «Семьям», маленький ручеек финансирования. Они делают вклад в большое дело. Потому что, у вас не будет денег, чтобы привлекать молодых парней в свои ряды, заманивая их дорогими тачками, дорогими проститутками, красивой жизнью. У вас не будет денег на взятки. У вас не будет денег на то, чтобы купить себе гражданство Омана или Коста-Рики. И так далее. Безопасность это общее дело. Каждый может бороться за общую безопасность на своем месте. Все сложнее, а вовсе не так как думают некоторые на своем месте. Вот вы полицейские, вы и ловите бандитов, убийц, а я человек маленький, поэтому я подпишу, что на дорогу положили 20 тонн асфальта, вместо 30 тонн, а остальное поделю с нормальными пацанами. От государства же не убудет. Другая чиновница лекарства дефицитные в поликлинике списывает, и друзьям продает. Подумаешь, те, кому они необходимы и так не жильцы. В конечном же итоге, все это приводит к таким явлениям как «Семья». С миру по нитке, и вот уже в государстве возникает свое государство. И люди вместо милиции, идут за справедливостью к бандитам. Такая интересная «справедливость за деньги». Ты мне, я тебе. Вы решаете, кому жить, кому умереть. Я довольно часто говорю такую фразу, давая взятку преподавателю, гаишнику вы наносите урон безопасности страны, вы обесцениваете работу тысячей жизней полицейских, следователей и ученых которые положили свою жизнь ради вашей безопасности. Вы обесцениваете работу всех кто носит погоны, кто погиб в ходе задержания членов ОПГ, убитых чиновников которых не смогли купить или запугать, все тонны бумаги, которые необходимы, чтобы превратиться в материалы уголовных дел. Вы обесцениваете тяжелый и рутинный труд огромного количества людей, которые заняты только лишь тем, чтобы вы сегодня вернулись вечером домой в целости и невредимости.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

GlebDibernin

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 70 (1)⁠⁠

5 месяцев назад

Глава 65. Диалог

Не так страшна точка, как многоточие. Дойдя до точки, есть шанс повернуть назад. В многоточии – безысходность.

Полынь 4201

После задержания к Владиславу долгое время никто не приходил. Нет, ему, конечно, дали возможность пообщаться с бесплатным адвокатом, но он ничего не знал, ни о нем, ни о Семье, и уж тем более о Брате. Надо сказать, что по сравнению с тем решалой, который сразу попросил полмиллиона долларов, этот оказался куда более честным. Он пояснил, что не стоит спешить с показаниями и нужно дождаться, когда Владу предъявят официальное обвинение. При этом не стал «вымораживать» у Мирхоева ни копейки. В глубине души он надеялся, что попал сюда случайно или по каким-то старым делам, но желаниям не суждено было сбыться. Его задержали как организатора преступного сообщества. Сначала Мирхоев лишь смеялся и говорил адвокату, что это какая-то ошибка. Разве похож он на руководителя мафии или преступного синдиката? Его защитник не разделял радостного настроения, и лишь тер и без того сверкающую лысину, поминутно стряхивая с неё капли пота. Впрочем, вскоре истеричный смех сменился унынием. Времени думать было предостаточно, и спустя пару дней Владислав пришел к выводу, что раз нет разговоров об убийствах, о Джаве, «братьях» и прочем, значит, из него все это будут выбивать. Он приготовился к худшему.

Дни шли за днями. Но его ожиданиям не суждено было сбыться. Его не пытали, не выбивали показаний, не играли в игру «хороший – плохой» следователь. Было такое впечатление, что с ним даже никто не хочет общаться. Все было не так, как обычно. Никто не вымогал денег, не предлагал отпустить его взамен на информацию, и так далее. Постепенно страх начал овладевать им. Страх неизвестного и непонятного. «Что, если у них достаточно доказательств, чтобы посадить меня и без моих показаний? Поэтому они и не тормошат меня». Страх еще больше усилился, когда Владу предъявили обвинение. К его ужасу, там было все: и множество убийств, и хранение оружия, и создание преступного сообщества. Все то, что ему казалось скрытым и никому не известным, было здесь, на бумаге. В красках, с уточнениями и дополнениями. Адвокат пояснил, что по совокупности Влад может запросто получить пожизненное лишение свободы. И только благодаря гуманистам его не расстреляют. Слишком много было убийств. Часть фамилий была ему не знакома. Возможно прозвища убитых, пролили бы свет. Мирхоев часами объяснял адвокату, что ни разу сам не нажимал на курок, никого не душил, не резал на куски. В свою очередь, адвокату пришлось немало потрудиться, чтобы донести до него, что быть соучастником в убийстве не означает стрелять в кого-нибудь. Передача приказов Брата непосредственным исполнителям делала Владислава соучастником этих преступлений. Все задержанные «братья» в один голос называли его «правой рукой» Джавы. Поэтому Мирхоеву предъявили обвинение не в участии в преступном сообществе, а в непосредственном его создании и управлении наряду с Братом. Кстати следствию действительно не нужны были показания Влада. На момент задержания они уже знали все, и даже чуть больше. Специально созданная сводная группа, включавшая в себя следователей и оперативников со всей страны, взялась за дело с колоссальным упорством. Благодаря этому им удалось раскрыть преступления десятилетней давности, не говоря о расстреле на похоронах Челкаева. Вот почему в документах было столько неизвестных Владу фамилий. Обреченность стала грызть Мирхоева изнутри. Каждую минуту он думал над сочетанием слов «пожизненное заключение». Которое, как кирпич, перевешивало все на весах. Влад готов был отсидеть в тюрьме 10, 15 лет, но одно слово «пожизненно» убивало в нем волю к жизни и делало аморфным. Он специально попросил адвоката не употреблять это слово во время их общения. К нему приходили следователи, которые задавали стандартные вопросы, шаблонно заполняли протоколы, и удалялись, даже не предприняв попытки разговорить его. Влад отказался от дачи показаний, так ему посоветовал сделать адвокат. С его слов это была наиболее выгодная позиция для них, так как не было известно какими доказательствами обладает следствие. Дни превращались в недели, те в свою очередь в месяц. Несмотря на это, никто не обращал внимания на Мирхоева. Он был не кому не интересен. Третий, а может быть и второй человек в Семье, был никому не нужен. Такое безразличие с течением времени начало пугать. Постепенному, в совокупности с однообразием распорядка в сизо, к Владиславу приходило четкое осознание своего пустого и бездарного существования. Ситуация подталкивала поразмыслить о многом. Пытаясь оправдать себя, Мирхоев стал вспоминать, что больше сделал в своей жизни, плохого или хорошего? Оказалось, что очень сложно ответить самому себе на этот вопрос. Если считать чисто математически, получалось, что плохого было больше. Тогда Владислав начинал находить оправдание плохим поступкам, и их количество резко сокращалось. В конце концов, он пришел к тому, что оценивать свои поступки сам человек не в силах. Терзаясь сомнениями по поводу своей дальнейшей жизни, Влад попросил встретиться с руководителем следственной группы. Он хотел конкретики, какой бы она не была.

В своих ожиданиях Влад представлял классического следователя. В костюме, в очках, с избыточным весом, уже в годах. Этакого героя старых советских фильмов, каких играл Донатас Банионис. По крайней мере, так Мирхоев его себе представлял. Какого же было его удивление, когда в следственную комнату, куда его привели, зашел небритый поджарый парень лет 38. Он был одет в обычные джинсы и рубашку. На лице были следы усталости, мешки под глазами, на лбу морщины не по годам.

- Здравствуй, Влад. Меня зовут Руслан. Я расследую твое дело. Ты хотел поговорить со мной? Хочешь что-то спросить? Или пожаловаться? – человек говорил четко, внятно, в меру громко, связно и ритмично. Владу не понравилась его манера. В ней не было ни намека на альтернативу. Только жесткая безапелляционность.

- Да, хотел. А то как-то несерьезно. Я уже больше месяца у вас в гостях, а так и не познакомился с хозяином.

- Ну, какой я хозяин. Хозяин на зоне. А здесь, – Руслан обвел взглядом серые стены следственной комнаты, – мы все здесь гости. Даже я.

- Ваши следователи приходили, обвинение мне тут предъявили. Неразговорчивые они какие-то. Показали бумагу, спросили, буду, давать показания или нет, и ушли. А как же поговорить по душам? Ну, как в фильмах?

- В каких фильмах?

- Ну там в старых советских. Там следователь всегда старался понять, что заставляло человека пойти на преступление, даже если с самого начала все кажется банально просто. А тут не разобравшись, не заглянув в душу, сразу шьете руководство преступным сообществом. Я бы даже сказал…

- Достаточно. Еще вопросы есть?

- Конечно, есть. А кто вы по званию?

- Полковник.

- Ах да. Там же написано. В постановлениях от вашего имени. Вы не похожи на тех полковников, которых я встречал. У вас другое лицо, честное что-ли. Не могу подобрать слов.

- - Невыспавшийся, с синяками под глазами и впалыми глазами?

- Ну, и это тоже.

- Что поделать, такое лицо. Так ты хотел обсудить овал моего лица, или мой невыспавшийся вид? Это тебя беспокоит больше всего сейчас?

- Нет. Я просто хотел сказать, что в жизни все не так однозначно. И за мной тоже есть как хорошие поступки, так и плохие. Я думаю, они есть у каждого. А вы рассматриваете меня только с плохой стороны. Можете ведь запросить на меня характеристики. Я помогал многим учреждениям, больницам. Меня пол Москвы знает как мецената. Я если нужно готов предоставить…

Это все очень интересно, но давай вернемся к теме нашего разговора, а это обсудим потом, — Руслан не позволял собеседнику уходить от темы. Он перехватывал все второстепенные вопросы и утверждения, не ослабляя напор.

- За что я здесь?

- Ты не знаешь?

- Я никого не убивал. Я даже не видел половину людей, в убийстве которых меня обвиняют! Я вообще не причем. Адвокат говорит, мы можем заявить о том, что другие меня оклеветали. Они захотели дать показания против меня и тема самым смягчить себе наказание, но это все не правда. Все эти показания выдумки людей загнанных в угол. Я смогу привести миллион доводов подтверждающих мое алиби по каждому эпизоду. Я смогу привести свидетелей. Да за меня половина федерального телеканала может поручиться.

- Ты был связующим звеном между Алиханом и бригадирами. Ты передавал его команды на ликвидации. Ты знал, что последует за этими командами, — Руслан постепенно наращивал силу доводов.

- Ну это еще надо доказать.

- Все уже доказано.

- А как же мое мнение по этому поводу? Вы не дали мне возможности защищаться.

- Разве? Ты же сам отказался давать показания. Тебе копию обвинения вручили?

- Да.

- Прочитал?

- И не один раз. Я после него спать не могу. Адвокат говорит, судя по статьям мне пожизненное светит. Это правда?

- Правильно говорит. Честный адвокат. Кстати, редкость, цени это. Часто, знаешь, так бывает, адвокат себя пяткой в грудь бьет, мол, сейчас «освобожу тебя в зале суда», а когда человеку отвалят лет 15, делает вид «ну не смог я, не смог». Лучше сразу честно. Человек тогда успевает подготовиться к приговору. И не ждет чудо.

- Руслан, можно прямо?

- Всегда надо прямо говорить. Особенно со следователем, и тем более здесь.

- Я все равно стою на том, что я не виновен. Но представим, что я разоткровенничаюсь с вами, а вы меня кинете. Не выполните то, что мне наобещаете.

- Предположим, ты действительно согласишься дать нам показания, а мы тебя обманем. И что дальше?

- Я откажусь от ранее данных показаний, и скажу что вы меня здесь пытали.

- Допустим. Хотя я с радостью поддержу тебя, если ты пойдешь с нами на контакте. Да, и я уверен, что ты сможешь выйти на свободу быстрее. С твоими-то навыками. Ну да, ладно, допустим, ты отказался от показаний. И что дальше?

- Вы обозлитесь на меня, и на самом деле начнете меня пытать, унижать, обесценивать.

- Не начнем, потому что это противоречит всем моим принципам. Но, кажется, мы дошли до главного: ты боишься перемен и не можешь доверять людям из-за имеющегося негативного опыта. Не просто же так ты все это придумал, верно? Давай еще раз во всем разберемся, но уже без оглядки на прошлое и без сравнения меня с какими-то нехорошими людьми.

- А если я дам показания, но это все будут мои выдумки. Сказки венского леса. Тогда что?

- Что касается твоего положения, так обманывать меня, тебе смысла вообще нет. Правду мы и так знаем. Не хочешь давать показания, твое право. Между прочим, Конституцией дарованное. Мы чтим твои законные права, — Руслан поднял руки открытыми ладонями и протянул их в сторону Влада. Несмотря на этот жест доверия, Мирхоев понял, что у Руслана абсолютно отсутствует желание продолжать с ним разговор. Он был на работе и делал то, что должен, не больше, не меньше. Разговора по душам не получалось.

- У тебя что-то еще ко мне? – сказал Руслан, показывая, что собирается уходить.

- Я не хочу пожизненно.

- Так бывает.

- Как «так бывает»?

- Для таких специальные места есть. «Полярная Сова», например, или «Остров Огненный». Там все сидят, и никто не хочет пожизненно. Такой, знаешь, как же это называется… Слово такое умное. А, вспомнил, сюрреализм.

- Это что такое?

- Сочетание парадоксального. Люди заслуживают пожизненного срока, и все не считают себя виновными и не хотят его. Парадокс.

- Мне все равно, кто там что думает и хочет. Да, я сделал много всего. И это по-разному квалифицируется согласно уголовному кодексу. Но я не хочу пожизненно. Я хочу умереть в своем доме, среди своей семьи, а не в каменном мешке.

- Тебе еще не надоело быть в Семье? – улыбнулся следователь, — Вы все только и говорите «Семья», «Семье», «братья», «Брат сказал», «Брат сделал». А ты сам помнишь, что такое семья на самом деле? И кто твоя настоящая семья? Уж точно не эта банда людоедов.

- Руслан, зачем ты так.

- А как ты хотел? Мы ведь не в школе с тобой и не в детском садике. И ты уже большой мальчик и должен сам отвечать за свои поступки. Все просто и честно, а главное, на мой взгляд, справедливо. Если человек сегодня разговаривает с «братом» по душам, а завтра разделывает его на грязном полу в сауне, как это называется, а?

- Ну, это ладно. Я не хотел убивать этих людей, в убийстве которых меня обвиняют. Почему я должен отвечать за то, что «просто передал кому-то привет» или подвез каго-то куда-то? Многих братьев уже нет в живых. И им срок накрутить ни один судья не сможет. Теперь только на Страшном суде их отвечать заставят, или в аду. Не знаю, я в религии не сильно разбираюсь. Много читал, но сейчас все забыл. И почему меня обвиняют в руководстве Семьей? Я же только исполнял приказы? И все! Почему все свалили на меня?

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Авторский рассказ Уголовное дело Убийство Расследование Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 19⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 19. ОПЕРАЦИЯ “ДВОЙНИК”

Когда тебя ищут не по имени, а по глазам, когда лицо — уже улика, а голос — фрагмент протокола, паспорт перестаёт быть бумажкой. Он становится бронежилетом.

Я знал: если хочу исчезнуть по-настоящему, не сдаться, не умереть, а именно — стереться, мне нужен не “липовый документ”, а жизнь, официальная, зарегистрированная, утверждённая печатью. Жизнь другого человека.

Первые “ксивы” от друзей из “прошлого мира” я отмёл сразу. Пластик. Печать. Выглядело убедительно — но не выдерживало ни сканера, ни человеческого взгляда. Любая проверка — и ты снова в клетке.

Мне нужен был не фальшивый человек. Мне нужен был настоящий забытый. Тот, кто жил и не оставил следа. И тогда появился он. Василий.

Не по объявлению. Не через даркнет. А через одного оперуполномоченного, бывшего, седого, пахнущего “Тройным одеколоном” и заплесневелыми делами.

Он позвонил поздно вечером:

— У меня есть один…
— Что за “один”?
— Тень.
— Имя?
— Василий.
— Где?
— Хутор под Каменском. “Красный Серп”.
— Это где?
— Там, где даже ФСБ не доезжает. Там, где дороги только на кладбище.

Красный Серп. 84 жителя. Из них трезвых — один. Местная достопримечательность — заколоченная лавка и пожарный щит без ведра. Там жизнь — пауза, а Василий был — молчанием внутри этой паузы.

О нём говорили:

— Он есть, но его не видно.
— Он уехал, но не простился.
— Он жил, но будто по касательной.

Когда я впервые увидел его на фото — это было размазанное лицо, размытое, как будто сам объектив стыдился глядеть на него.

— Поеду в Москву, — сказал Василий местным, выпив перед поездом “Буратино” с хлебом.
— Стройка, говорят, зовёт.
— Ну, иди, Вася. Возвращайся, если не забудешь как, — сказали ему.
— А если забуду?
— Значит, не судьба.

Он уехал. И не вернулся. Нет, его не убили. Он просто исчез из памяти. Как муха в супе: заметил — выбросил. Один “куратор”, связанный с людьми в погонах, предложил:

— Хотим надёжно? Закопаем Васю. По классике. Концы в воду.
— Нет, — сказал я. — Я не монстр.
— Монстр не тот, кто копает. Монстр — тот, кто оставляет дырку.
— Я не хочу дыр.
— Тогда прячь свет. Потому что фонарик в жопе всё равно найдут.

Мы сделали по-другому. Я провёл косметическую коррекцию: сужение носа, удаление родинок, уточнение овала лица, лёгкая обработка шрамов лазером, и самое важное — смена мимики. Теперь я был похож на себя. Но не был собой.

Мы начали писать легенду. Я стал Василием Никитиным, 1984 года рождения, вернувшимся в родной хутор из Москвы, где работал подсобником. Попал под увольнение, документы украли.
Сейчас — в Ростове. Без бумаги, но с памятью.

— У вас хоть что-то осталось? — спросила девушка в МФЦ.
— Свидетельство о рождении.
— Копия?
— Почти оригинал. Пожеван собакой.
— И военник?
— Его я берег, как талисман.
— Подтверждения личности?
— Есть трое односельчан. Дядя Коля, дядя Толя и Антон “молодец”.

Они приехали.

— Да-да, Вася это.
— Мы его с пелёнок.
— Он ещё на крышу срал в 93-м.
— Васенька, скажи, как ты с крыльца упал?

Через 3 недели — я получил паспорт. Настоящий. С печатью. С гербом. С фото — моим. С именем — не моим. Теперь я — Василий Никитин.

За паспортом пошли остальные документы: ИНН, СНИЛС, Полис ОМС, Загран, Банковская карта, Медкарта. Регистрация — в Туапсе, у “бабушки по доверенности”, которая числилась как “сиделка-ветеран”.

Я исчез как Евгений. И возродился как Василий. Я не бежал больше. Я превратился в другого. Другого, который не имел долгов. Не имел врагов. Не имел прошлого.

Но знаете, что страшно? Не исчезнуть. А жить без отражения. Смотреть в зеркало — и видеть не себя. Не потому, что не узнаёшь. А потому, что узнаёшь того, кем стал из страха.

Однажды утром я брился. Смотрел на новое лицо. На аккуратные черты, чужую мимику, ровную кожу. И вдруг тихо сказал:

— Здравствуй, Вася.
— Как спалось?
— Помнишь ли ты, кем был?

Ответа не было.

А был только тишина. И паспорт, лежащий рядом. С именем, которое я выбрал чтобы жить.

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Авторский рассказ Убийство Расследование Следственный комитет Длиннопост

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 18⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 18. ХОД КОНЕМ

Есть такой момент — переломный, но тихий. Без выстрелов. Без драмы. Ты просто понимаешь: тебя скоро возьмут. Не потому, что виновен — а потому, что время пришло. В такие моменты жизнь перестаёт быть потоком. Она становится шахматной доской. Черно-белые клетки, чёткие квадраты, предсказуемые фигуры. И вот ты — не король, не ферзь. Ты — конь. Фигура с изломом.
Ходит по букве “Г”. Не по логике, не по прямой. Но всё равно — ходит.

Я был вторым игроком. Белыми не играл. Первого хода не делал. Но у меня был конь. И этот конь умел скакать мимо камер, договоров и судебных повесток. Первым шагом я продал долю. Своих 40% в компании. Официально — брату жены. Неофициально — себе же, через него. Сделка оформлена на “Медиатор-Групп”, заслуженную фирму, которая существовала на бумаге с 2009 года и принимала участие в тендерах, когда я ещё ездил на “девятке”.

Цена — занижена. Налоги — минимальные. Документы — как швейцарские часы. Все знали: это подстава. Но никто не мог доказать. Главное в России — не быть честным. Главное — быть недоказуемо хитрым. Теперь я — не учредитель. Не директор. Не бенефициар. Не подрядчик.
Не “лицо, принимающее решения”. Я — бывший. “Лицо, покинувшее оперативную позицию”.

Второй ход: имущества у меня больше нет. Квартира — на тёщу. Машина — на водителя, который по совместительству был… алкоголиком, но лояльным. Сейф в банке — на старого знакомого, отставного участкового с дрожащими руками, но стабильной памятью. Все активы — уползли по норам, как крысы при сигнале тревоги.

Жена поняла всё без объяснений.

— Всё? — спросила она, стоя у окна, держа в руках чашку с ромашковым чаем.
— Всё, — ответил я.
— Сколько у нас есть времени?
— Десять дней. Если повезёт.

На десятый день я исчез. Рано утром. Ни прощаний. Ни записок. Ни слёз. Сумка — документы, немного наличных, смена белья и зубная щётка. Никаких фото. Никаких привязок. Никаких “напоминаний о прежнем”. Маршрут был спланирован заранее. Словно побег из крепости.

Поезд до Волгограда.

Далее — машина до границы.

Пешком через лесополосу.

Выход на “точку сбора” в Казахстане.

В рюкзаке — паспорт Василия.

Имя в документе: Василий Никитин.
Возраст — мой.
Фото — чуть скорректированное:
нос — прямее,
губы — тоньше,
родинка на щеке — замазана.
Линия волос — сдвинута.
Даже выражение глаз — другое.
Немое. Не Евгения. Василия.

Паспорт делался три месяца. Через старые связи, через новые деньги, через мастера из Гюмри,
который печатал документы так, как будто это иконы. В поезде я сидел напротив женщины с девочкой. Девочка раскрашивала зайца в книжке. Женщина читала “Коммерсантъ”. Они были свободны. А я был призраком. Но с билетом. В кармане — три сим-карты. На ноге — пластиковый браслет со встроенным GPS-глушителем. В голове — только одно слово: “Беги.”

Я вышел в Волгограде. Меня ждали. Старая “Нива”, облезлая, с потрескавшимися сиденьями. Водитель — молчаливый казах по имени Нурлан. Он сказал только одну фразу:

— Василий?
— Да.
— Поехали. Тут не место для разговоров.

Мы ехали через степь. Ночь была чернильной. Луна — ленивая. Машина пахла бензином и сыростью. Вдоль трассы — ни души. Только ветер, только граница.

Перед тем как перейти пешком, я позвонил жене.

— Всё?
— Всё.
— Живи.
— Постараюсь.
— Мы тебя...
— Не говори. Лучше молчи.

Она молчала. И я пошёл.

Через мокрый луг. Через колючки. Через границу, которую нарисовали на карте, но забыли в поле.

Когда я перешёл — всё исчезло. Россия. Прошлое. Имя. Лавки. Урны. Иванов. НДС. Всё это — осталось по ту сторону. Здесь — только я и дорога.

Я — не Евгений. Я — тень. Я — фигура, сделавшая ход конём.

А впереди — ничего. Никакого плана. Никаких гарантий. Только инстинкт выживания. Только страх. Страх — не враг. Страх — это твой навигатор, когда у тебя отобрали карту.

Я шагал и не оглядывался. Потому что знал: если оглянешься — проиграешь. А у меня остался один ресурс.

Воля. И конь, который ещё мог скакнуть — в сторону спасения. Это — бегство, но не поражение.
Это — фигура в шахматной партии, которая играет своим стилем, против правил, против системы, против самого себя.

Показать полностью 1

[моё] Авторский рассказ Криминал Уголовное дело Расследование Схема Тендер Коррупция Преступление Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 17⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 17. НАЛОГОВЫЕ СКЕЛЕТЫ

Когда следствие задыхается от объема бумаг, показаний, флешек и нестыковок — в дело вступает Налоговая инспекция. Она не стучит в дверь — она впивается в печень, и делает это без лишней страсти. Потому что следователь может пожалеть. А налоговая — не прощает никогда.

Я думал, что дно уже пройдено. После следствия. После камер. После “допросов с пряниками”.
Но дно оказалось этажом ниже — в офисе на Кировском, где пахло антисептиком, кофе “Жокей” и замученной правдой. В кабинет вошёл человек. Молодой, светлый, будто только что из прачечной. Лицо — чистое, как у ученика воскресной школы, но в глазах — пустота серийного аудитора.

Он положил портфель на стол и сказал:

— Евгений Павлович? Откройте, пожалуйста, папку за 2021 год.
— Какую?
— Третий квартал. Нас интересует июль. Особенно расходы.

Я знал этот голос. Голос, от которого волосы седели у бухгалтеров.

Папка за 2021.
Третий квартал.
Расходы.
Доходы.
Акт сверки.
Пояснительная записка, которую писал в 4 утра после коньяка.
НДС, “оптимизированный” через знакомого ИП, зарегистрированного в Махачкале.

Тогда это казалось хитростью. Теперь — это уголовка.

Удар первый — уклонение от уплаты НДС. 3,2 миллиона.
Второй — занижение налога на прибыль. 1,1 миллиона.
Третий — ложные сведения в декларации.
Четвёртый — “бонус” в виде статьи по легализации доходов, полученных преступным путём.

— У нас простая логика, — сказал инспектор.
— Если вы красивее всех писали отчёт — вы первый на расстрел.

Сперва приходили письма. Потом — уведомления через портал ФНС. Потом — звонок с городского номера +7 (863):

— Евгений Павлович?
— Да.
— Добро пожаловать в ад.

Проверки шли волнами. Каждая — с новым инспектором. Каждый — с новой Excel-таблицей. Каждая таблица — как грязная простыня после вскрытия.

В 6:04 утра позвонили в дверь. Не “маски”. Не “ОМОН”. А двое в строгих костюмах, пахнущих типографской краской и печатями. Одна из них — женщина лет сорока. Очки на цепочке. Короткая стрижка. Улыбка как оскал у юриста.

— У нас постановление о возбуждении дела.
— По какому поводу?
— По налогам.
— Но я уже под следствием.
— Это — другое направление. Не волнуйтесь.
— А разве можно заодно и то же?
— Мы ещё не решили, за что именно.

Они нашли: старый договор аренды офиса, в котором занижена сумма аренды на 85%; чёрную зарплату водителю, выданную “на нужды командировок”; ИП на имя бывшей учительницы труда, через которую прошло 12 миллионов в рублях и два перелёта в Анталью; фейковые командировочные, оформленные на мёртвых подрядчиков; закупку канцелярии на 427 000 рублей — где "скрепки" оказались креслом из натуральной кожи и ноутбуком MacBook Pro.

— Это всё пойдёт в дело? — спросил я.

Она улыбнулась. Как акула в момент укуса.

— Это только то, что влезло в мою сумку. Остальное — привезём на следующей неделе.

И тут меня накрыло. Не волной. А холодом. Я вдруг понял, что мне не грозит новый срок за новое преступление. Мне грозит новый срок — за старый стиль жизни.

Адвокат шепнул в камере:

— Надо признавать. Частично. Предлагать возмещение. Главное — показать раскаяние, но не полное. Чтобы выглядело: “попался не вор, а уставший администратор”.

— А если не признаю?
— Тогда… тебя признают. Полностью.

Смешно было смотреть на эти бумажки. Все схемы, что раньше казались инструментом выживания, теперь стали уликами.

Перевод от “ООО Аркадия” — “за услуги консультации” → откат за урны.

Аренда самосвала без водителя → логистика, которую никто не видел.

Бухгалтерский отчёт с графой “разное” → деньги на свадьбу племянника.

Скелеты сыпались, как из разорванного шкафа. Я больше не успевал оправдываться.

— А вот здесь у вас премии — 300 000. За что?
— За успешное завершение проекта.
— Какого?
— Установка лавок на улице Новосельского.
— А мы были там. Лавок — нет.
— Тогда это была премия за мотивацию.

Инспектор сидела напротив. Перебирала бумажки. И — мурлыкала.

— Налоги, налоги, от них не уйдёшь…

Я не выдержал.

— Вы издеваетесь?

— Я работаю, — ответила она.
— А вам — теперь жить с результатом.

И в тот момент я понял: Самое страшное — это не тюрьма. Не суд. Не статья. Самое страшное — это процесс. Процесс, который не болеет, не злится, не радуется. Он просто движется, как ледник. Медленно. Неостановимо. И навсегда.

Показать полностью 1

[моё] Авторский рассказ Криминал Преступление Расследование Уголовное дело Схема Тендер Коррупция Длиннопост

GlebDibernin

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 69 (3)⁠⁠

5 месяцев назад

***

- История не знает сослагательного наклонения, правильно? – спросил Брат, глядя в окно на улицу, по которой ходили безмятежные жители Берна.

- Что, Брат?

- Я говорю, нечего думать о том, что могло бы быть. Надо думать о сегодняшнем и завтрашнем днях. Мне кажется, что мы должны разделить наши усилия. Нам становится слишком опасно оставаться вместе.

- Что ты предлагаешь?

- Я с Анной останусь пока здесь, а тебе надо уехать в другую страну. Так мы станем менее уязвимы. Если кого-то из нас задержат, другой сможет связаться с нашими «друзьями» и обратиться за помощью.

- Но, Брат, ты хочешь остаться один?

- Почему один. Я буду с Анной. Пара меньше привлекает внимание, чем целый взвод мужиков, живущих под одной крышей. Решено. Собирайся, завтра ты едешь в Грецию.

- Хорошо. Я сделаю, как ты скажешь. Есть новости.

- Хорошие или плохие? Последнее время я слышу от тебя только плохие. Знаешь, что делали в Греции с гонцами, приносящими плохие новости?

- Мне сложно судить. Я думаю…

- Ладно, говори уже.

- Они взяли Тархидова. В Бразилии.

Алихан ничего ответил. Он сел за стол, покрытый зеленым сукном, и закрыл лицо руками. Когда вскрылась вся подноготная деятельность РЛК, ее махинации с верфями и многое другое, Тархидов обвинил во всем мертвого Смирнова, Броницкую и пропавшего без вести Зощенко. Именно Зощенко подписывал большую часть документов как заместитель Тархидова Олега Саидовича. Уголовное дело по факту его исчезновения было возбуждено по месту прописки. Так как большая часть денег по махинациям с верфями прошла без ведома Брата, он стал искать встречи с Тархидовым, чтобы выяснить для себя ряд нюансов. Джава знал, что «таджик» был встроен в систему и в любом случае что-то заработал на ней. Да и спрашивать было больше не с кого: Смирнов – убит, Броницкая в Израиле, Зощенко пропал. Однако Олег Саидович не горел желанием общаться с Братом, не понаслышке зная о его методах и способах возврата своих денег. Поэтому, после того как Джава несколько раз настоятельно предложил ему встретиться, он написал заявление в ФСБ о том, что Холодов Геннадий, он же Алихан Галуев, угрожает ему убийством. Что еще больше утвердило Брата в «нечестности» Тархидова по отношению к нему. Тем временем уголовное дело, возбужденное по факту мошенничества с активами РЛК, развивалось. Следователи раскопали среди нескольких тонн документов доказательства вовлеченности Тархидова во многие фиктивные сделки, благодаря которым из компании были похищены сотни миллионов рублей. Незадолго до объявления его в розыск Олег Саидович покинул территорию России. Джава стал искать его по всему миру. Он нанял парней из международного детективного агентства, и они несколько раз устанавливали следы его присутствия то в одной, то в другой стране.

Семендуев перед своим отъездом в Лондон успел рассказать Джаве всю схему, как партнеры «кинули» их на деньги. По его подсчетам у «таджика» должно было остаться порядка 300 миллионов долларов от старых махинаций с РЛК. Однако детективы могли только установить местонахождение Тархидова, ни задержать, ни принудить его к разговору было не в их компетенции. Брат хотел побеседовать с ним лично. Но как только местонахождение Тархидова устанавливали, он моментально покидал его. Оставляя после себя лишь горы счетов. Он был крайне осторожен и не задерживался на одном месте подолгу. Все изменилось, когда Тархидов узнал об объявлении Алихана в розыск и разгроме Семьи. К тому времени он уже достаточно набегался и решил осесть где-нибудь. Ему казалось, что его «труд» заслуживает приличную пенсию. Он купил виллу в Бразилии за четыре миллиона долларов на берегу моря, где и стал жить под чужим именем, наслаждаясь кокаином, морем и юными загорелыми девушками. Однако, предаваясь утехам, он упустил из виду один очень важный момент. Оказалось, если Интерполу не мешают и не «вставляют палки в колеса», он очень четко выполняет свои задачи. Тархидова задержали на его новой вилле. Полиция при поддержке спецназа зашла на территорию без шума и стрельбы. Он спал в гамаке, обсыпанный кокаином с головы до ног. Рядом с ним на полу лежало тело дорогой проститутки. Она была без сознания. Тархидов в кокаиновом угаре разбил ей голову пепельницей. За то что она не знала слов русской песни «Как упоительны в России вечера» одного из его любимых исполнителей. Дело оставалось лишь за экстрадицией его в Россию.

Брат открыл глаза, обвел задумчивым взглядом комнату, словно в поиске ответов на ее стенах, потом улыбнулся и сказал:

- Это ничего не меняет. Я даже немного рад. Эта тварь думала, что кинула всех. А вот и нет. Все остается по-прежнему. Ты должен уехать. Я пока останусь здесь. На этом все, иди собираться. Не бери ничего лишнего.

***

Спустя несколько месяцев министр МВД по РСО-Алания был снят с должности и отправлен на пенсию. В Республику приехала комиссия, и установила множество нарушений в его работе. В отчете комиссии числились: несоответствие личного состава спортивным нормативам, установленным для сотрудников МВД РФ; отсутствие соответствующего ремонта в служебных помещениях; отсутствие должного контроля за поведением сотрудников в свободное от несения службы время; нарушение режима рабочего времени многими сотрудниками, вызывающее переработку; отсутствие взаимодействия участковых уполномоченных с населением на вверенных им территориях; непроведение должного количества культмассовых мероприятий с целью создания позитивного образа полицейского среди граждан и тому подобное. Как ни странно, никого в Москве не интересовало, что именно при этом министре была разгромлена самая кровавая этническая группировка. Многие недоумевали, как можно было так поступить с человеком, который проявил волю, смог переломить ситуацию в Республике. Благодаря чему к уголовной ответственности были привлечены десятки убийц. Только один человек точно знал, почему это произошло. Деньги, несмотря на долгий путь, все-таки дошли до адресата. Джава точно это знал. Это была его победа.

«Пусть многие братья были задержаны, по крайней мере, теперь Следственный комитет сбавит обороты. Теперь у них не будет опоры. А я позабочусь, чтобы министром назначили нужного мне человека. Слишком рано они вычеркнули Джаву из игры. Я очистил Республику от всякой швали, и люди все равно будут за меня. Как бы они ни пытались представить меня кровавым монстром. Я помог стольким осетинам, скольким не помог ни один президент. Ничего, ничего, все вернется на свои места. Дайте только срок» – так думал Брат, читая новости в интернете.

- Макс, Макс! Вот ты где. А я тебя ищу, – Анна вышла из здания вокзала. Она назвала Джаву Максом неслучайно. У него в кармане лежал паспорт на имя Максима Димитрова, гражданина Болгарии. У Анны тоже был другой паспорт – на имя Майи Фриман. Она купила билеты на поезд во Францию. Брат опасался оставаться на одном месте более недели. Поэтому они постоянно путешествовали. Чтобы не привлекать внимания, они не пользовались машиной. Из страны в страну переезжали на поездах или автобусах. Останавливались в недорогих гостиницах. Со стороны они были похожи на обычную пару, путешествующую по Европе. Никто не обращал внимания на то, что Брат выглядит лет на 10 старше Анны. Европейцы очень толерантны к таким вещам. Окружающим они говорили, что приехали в отпуск и хотят посмотреть как можно больше стран. Теперь Алихан не носил костюмов. Джинсы, спортивная куртка, кепка, кеды или кроссовки стали его повседневной одеждой. Анна одевалась так же. Сегодня их маршрут лежал в Берлин, а оттуда во Францию. Брату все-таки удалось связаться с Семендуевым. Он обещал помочь решить его проблемы в России. Несмотря на своего рода изгнание, у Семендуева оставалось много знакомых и ставленников во власти. В то же время он предложил Алихану и Анне приехать к нему в Англию. Он считал, что так будет для них безопасней всего. Англия трудно шла на экстрадицию преступников по сравнению с другими странами Европы. Возможно именно поэтому в последнее время она стала пристанищем проворовавшихся чиновников. В свою очередь, Вадим Абрамович предлагал жить у него в поместье и оказать всю возможную помощь. Джава, помня его обещания несколько лет назад и долгий период молчания, не сразу согласился. Однако постепенно пришел к выводу, что Семендуев все-таки не такой уж и плохой союзник. В ситуации, в которой он сейчас оказался, глупо было отказываться от помощи. Поэтому они решили поехать в Париж, а оттуда уже ехать в Лондон.

До отхода поезда оставалось полчаса. Они зашли в уютное кафе, где купили кофе и набрали печеных булочек в дорогу. Руки Брата были заняты стаканчиками с кофе. На спине у него был большой рюкзак. Анна везла за собой маленький чемодан. В руках у нее были билеты. Она показала их проводнику. Все шло как обычно. Семейная пара путешествует по Европе. Никаких дорогих вещей, говорящих о статусе или принадлежности к элите. Ничего не привлекало к ним внимания. Оставалось сесть в поезд, который домчит их до Парижа. Там они переночуют в скромной гостинице, погуляют по Елисейским полям, поднимутся на Эйфелеву башню, а на следующий день уедут в Лондон. Там они будут в полной безопасности. В этот момент размышления Брата прервали. Он услышал за спиной требовательный голос:

- Прошу прощения, господин. Полиция вокзала. Предъявите, пожалуйста, ваши документы.

Брат повернулся. За спиной оказался обычный улыбающийся полицейский наряд, который обеспечивал охрану на вокзале. Они не вызвали у него никакого беспокойства. Они явно отличались от вечно хмурых и недовольных своей участью нарядов ППС в России.

- В чем дело? Я что-то нарушил? – спросил невозмутимо Брат, доставая паспорт из кармана куртки.

- Нет, нет. Просто проверка. Вы гражданин Болгарии?

- Да.

- Это ваша жена?

- Нет. Это моя девушка.

- Мадам, можно ваши документы.

- Да, конечно, конечно, – Анна протянула им свой паспорт. – У вас такая красивая форма, господин полицейский.

Просмотрев документы, полицейский обратился к Алихану:

- Прошу прощения, но вам придется пройти с нами.

- Вы можете объяснить, в чем дело? Нас в чем-то подозревают?

- Вы похожи на пару, которая украла багаж у одного туриста из Бельгии. Скорее всего, это недоразумение. Знаете, эти бельгийцы, у них вечно что-то пропадает или они сами теряют, но отреагировать мы обязаны. Я прошу вас пройти к нам в отделение, где мы предъявим вас ему. Напоминаю вам, что вы можете воспользоваться услугами бесплатного адвоката. Это ваше право.

- Хорошо, хорошо. Мы согласны. Нам не нужен адвокат, так как мы ничего не совершали. Но как же наш поезд?

- Не переживайте. Мы предупредим машиниста, и они будут ждать вас. Эта процедура не займет больше 15 минут.

Они прошли вслед за полицейскими в помещение, где действительно сидел слегка взъерошенный мужчина. Полицейский записал паспортные данные Анны и Брата в анкету, после чего предложил бельгийцу посмотреть на них. Тот, в свою очередь, пояснил, что видит этих людей первый раз в жизни. Полицейский сказал, что сейчас проверит их паспорта по базе и после этого они могут быть свободны. Алихан немного расслабился. Чего только не бывает в жизни. Он даже готов был ехать следующим поездом и дать бедолаге 500 евро, чтобы скрасить пропажу багажа. Но внезапно в помещение зашли двое мужчин и предъявили Брату удостоверения сотрудников Интерпола.

- Добрый день, мистер Галуев. Вы задержаны, так как находитесь в международном розыске согласно постановлению следователя по особо важным делам Следственного комитета Российской Федерации, а также за использование поддельного паспорта.

***

Ровно через два дня в Афинах был задержан Советник. Он мирно сидел в одном из многочисленных кафе на побережье и переживал, что Брат не захотел брать его с собой.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Авторский рассказ Расследование Следственный комитет Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 69 (2)⁠⁠

5 месяцев назад

***

Последующая цепь событий не заставила себя ждать. Все происходило очень быстро. В своем офисе были задержаны Саша Казах и Саид. Они надеялись, что на них не выйдут, так как в основном занимались легальным бизнесом и давно не участвовали в откровенном криминале. Однако следователи установили всех участников преступного сообщества от его создания до последних дней. Кровь всегда остается кровью, даже спустя годы и за нее приходится отвечать. В довершение ко всему служебная собака нашла в офисе схрон с оружием. Против Казаха сыграла его запасливость: он по случаю покупал оружие и все собирался отвезти его на дачу к основному арсеналу, но не успел. Тем самым добавив себе срока.

***

Для Хадзимета Ларсанова, все закончилось лучше, чем могло бы. Он сидел у себя на квартире и смотрел подряд все выпуски новостей. Уже несколько недель никто из «братьев» не звонил ему. Хадза выходил на улицу, только чтобы купить продукты в магазине рядом с домом. Страх поселился в его душе. Он боялся, что его убьет Брат, как свидетеля. Боялся, что его задержат, как других. Ларсанов боялся неопределенности своей будущей жизни. Он вспомнил, сколько на нем крови, и боялся, что после смерти он непременно попадет в ад. Ему не с кем было обсудить все это. Другой бы на его месте попробовал утопить свой страх в алкоголе, но Хадза не пил и не хотел начинать даже сейчас. Спустя две недели душевных терзаний, он пришел к старой истине, что «ожидание смерти хуже самой смерти». Хадзимет написал письмо своему взрослому сыну, с которым у него не складывались отношения. Сын был против криминального образа жизни отца. Все 90-е они с матерью провели в постоянном страхе, что однажды отца убьют или он просто пропадает без вести. В письме Хадзимет просил прощения за все то зло, которое причинил сыну и его матери. Дописав последнюю строчку, расписавшись и поставив дату, Ларсанов постелил коврик и стал молиться. Он никогда не соблюдал правила молитв и делал это, когда наступали трудные времена. Вот и сейчас, как утопающий хватается за соломинку, Хадза решил довериться Всевышнему. Окончив молитву, он сел на стул, передернул затвор беретты и вставил холодное дуло себе в рот. На удивление, руки не дрожали. Он слишком устал за последние две недели и просто хотел покоя. Большим пальцем Хадзимет взвел курок. Этого можно было не делать, пистолет и без того был готов к выстрелу. Он видел в этом символизм. Один удар бойка и он свободен. Ему захотелось сделать это, дабы поставить наконец точку в своей жизни. Прошла секунда, другая. Глубокий вдох. Сердце замерло. Он зажмурился и нажал на спусковой крючок. Резкий звук ударил по ушам. Даже сквозь закрытые глаза он ощутил яркий свет. Затем что-то резко ударило в грудь, и он упал. Хадза ничего не слышал. Какая-то сила перевернула его на живот и стянула руки за спиной. Только тут он открыл глаза и увидел, что в комнате было полно людей в масках, черной камуфляжной форме и бронежилетах. Один из них аккуратно поднял лежащую на полу беретту, вытащил обойму и передернул затвор. При этом из пистолета вылетел патрон. Боец поднял его, внимательно осмотрел донце гильзы и сказал:

- Осечка. Повезло тебе, дружище, что мы зашли к тебе на огонек. Второй бы раз не повезло.

- Все в руках Аллаха, – сказал тихо постепенно приходящий в себя Хадза и закрыл глаза. – Зато теперь все определилось. Он даровал мне жизнь.

***

Игорь Борсиев ехал на своем Land Cruiser 200 по Кутузовскому проспекту. Внезапно его резко подрезала небольшая «Ауди» белого цвета. Борс вдавил педаль тормоза в пол, но все равно не смог избежать удара. Он включил «аварийку» и выпрыгнул из машины. У него треснул бампер и разбилась одна фара. У «Ауди» был разбит бампер, левая фара и примята крышка багажника. Полный праведного гнева, Борс подошел к водительской двери. Окно было открыто, и он увидел там классическую героиню анекдотов про блондинок. Белокурое создание с небесно-голубыми глазами посмотрела на него с удивлением:

- Что-то случилось?

- Да, мля, случилось, – сказал еле сдерживающий себя Игорь. – Ммм… золотце, кто тебя учил так ездить? Так ведь и убиться недолго? Чуть быстрее и я бы переехал твою пузотерку. И кто мне теперь машину чинить будет, а?

- Спросите у них. Может, они в курсе, – божественное создание кивнуло ему за спину.

Борс повернулся и в ту же секунду получил в лицо удар прикладом автомата. Секунда и его сбили с ног отработанной подсечкой. Грузное тело с шумом упало на асфальт. Игорь не успел прийти в себя от шока, когда на его запястьях уже защелкнулись наручники. В ушах стоял звон, из разбитого носа и брови текла кровь, заливающая все лицо. Он попробовал повернуть голову и посмотреть, что происходит вокруг, но в затылок уткнулась холодная сталь, которая пригвоздила его к асфальту.

- Не шевелится, тварь! Мордой в землю! Дышать носом!

Звон в ушах постепенно проходил. Вокруг забегали люди. Голоса становились все отчетливей.

- Капитан Кузнецова, объявляю вам благодарность за успешно проведенную операцию! – громко сказал чей-то мужской голос совсем рядом.

- Служу России, товарищ полковник, – ответила «блондинка» и приняла стойку смирно.

- Молодец, капитан! Такого лося по-тихому взяли. Молодец!

***

Артем Нелюбов, он же Старый, давно хотел уйти от «дел». Его держала в Семье болезнь старшего брата. Лечение требовало огромных денег. Несмотря на все усилия, Старый лишь смог отсрочить то, о чем ему говорили врачи. Похоронив брата, Артем попытался с головой уйти в работу. Он преподавал в академии МВД. Это единственное чем разрешило ему заниматься государство на пенсии. Большой Брат был за границей и не дергал его. Старый был предоставлен сам себе. Контузии и стрессы не прошли бесследно. С каждым днем шум в голове усиливался. Лечащий врач обрисовал всю картину без прикрас. В головном мозге начались необратимые процессы. Чем конкретно это вызвано, было неизвестно. Врач выписал таблетки, предупредив, что с течением времени симптомы будут ухудшаться и он должен позаботиться о своем будущем. Настанет время, когда Артем не сможет отвечать за свои действия и ему понадобится опекун. Выйдя от врача, Старый задумался о своей жизни. Он был старший в семье, и слово ответственность знал с детства. Закончив школу родина призвала его на службу, которой он отдал всего себя без остатка – сначала армия, потом милиция. Все это время, он как мог, помогал родственникам. С личной жизнью как-то не задалось. Сначала не было времени. Все из-за его отношения к службе, маниакальной порядочности, и дословного понимания присяги. Когда же Нелюбов перестал быть нужен Родине, его списали в запас, как старый корабль, который должен был тихо ржаветь на свалке, до тех пор, пока его не разрежут на металлом. Все резко изменилось, когда его позвал в Семью Алихан. Он снова оказался в привычной мужской компании, где все, что нужно было делать, это выполнять приказы Брата. Старый полностью посвятил свое свободное время стараниям вылечить старшего брата от рака. После того как он умер, Артем не знал, что ему делать дальше. Для чего жить. Именно в этот момент он встретил Ирину, с которой у него завязались отношения. Он прятал ее от «братьев». Старый не хотел, чтобы Ирина хоть как-то была связана с той, другой, его жизнью. Он любил ее и не желал, чтобы она разочаровалась в нем, узнав, что из героя войны он превратился в обычного убийцу. Старый никогда не пытался оправдать то, в чем участвовал, и называл вещи своими именами. Ирина была на пять лет моложе его. Судьба тоже не была к ней благосклонна. Два развода никому не пойдут на пользу. Одной встречи хватило, чтобы их захлестнули искренние чувства. Они поняли боль друг друга, и смогли подобрать нужные слова. В результате сердце Ирины обрело покой, а приступы Артема стали реже.

Воспользовавшись затишьем Старый предложил съездить в санаторий, в Пятигорск. Врач давно советовал ему сменить обстановку. Это должно было позитивно отразиться на его самочувствии. Две недели прошли прекрасно. Днем они проходили обычные для курортников процедуры, вечером выходили на прогулку по курортному парку, где кормили белок. Несмотря на пасмурную погоду, им нравилось гулять. Главное, они были вдвоем. Спокойствие, умиротворение, и тепло близкого человека сделали свое дело. Нелюбов за эти две недели воспрял духом. Теперь он поменял свое мнение. Ему снова хотелось жить. Жить ради Ирины. «В конце концов, 46 лет – это ведь не конец жизни. Многие меняли ее и в более позднем возрасте» – думал Старый, сидя на лавочке около входа в аэропорт. Отдых кончился. Они улетали из Минвод в Москву. Ира пошла купить кофе и бутербродов. Артем курил и думал о своей жизни. Лавочка была большая. Справа от него сидела парочка. Они обнимались и фотографировали друг друга на телефон, никого не стесняясь. По виду обычные студенты. Парень был похож на кого-то из «Биттлз». Такие же длинные волосы и худощавые черты лица. Его звали Олег. Девушка называла его по имени и говорила, чтобы он не фотографировал ее слишком близко, потому что так она плохо получается. Она явно кокетничала. Хотя вылет был только через два часа, у входа в аэропорт уже стали собираться люди. Нелюбов курил одну сигарету за другой и думал об их будущем с Ириной. Облегченные сигареты не давали нужной концентрации никотина, способной прояснить голову из-за перегоняющих на перегонки мыслей. Старый думал о многом, и важном для них обоих. Почему-то только сейчас он понял, как сильно хочет от нее детей. Артем решил, что завяжет с прошлым и обязательно женится на ней, как только они вернутся в Москву. Он забудет свое прозвище, Семью, Брата как страшный сон и начнет жизнь с начала. Ничего, что нужно будет учиться жить на пенсию, и небольшую зарплату преподавателя, а каждый день перестанет удивлять многообразием событий, зато только он будет решать, что ему делать и как.

- Сигаретой не угостите? – вывел Старого из задумчивости мужской голос. Перед ним стоял молодой парень с короткой стрижкой в спортивном костюме.

- Да, конечно. Яда не жалко, – с этими словами Нелюбов вытащил из куртки пачку сигарет и протянул ее.

Неожиданно парень, вместо того чтобы взять пачку, крепко схватил его за руки и потянул на себя. В этот момент «Олег» обхватил шею Старого удушающим локтевым захватом. Его подруга выхватила наручники и защелкнула их на руках Нелюбова, прежде чем он успел что-то сказать. Напротив лавочки со скрипом тормозов остановился тонированный микроавтобус «Мерседес». Боковая дверь бесшумно отъехала в сторону, и из нее выскочило несколько крепких человек в спортивных костюмах. На голову Старого надели темный холщовый мешок и погрузили в микроавтобус. Ирина выходила из аэропорта в тот момент, когда Артема под руки сажали в машину. Ее тут же перехватили два человека в серых костюмах и, предъявив удостоверения сотрудников МВД, объяснили, что Артем Нелюбов задержан по подозрению в многочисленных убийствах.

***

Увидев сюжет про штурм подмосковной дачи, Пиджак первым делом позвонил Советнику. Тот успокоил его и просил не дергаться, пока они с Братом не разберутся во всем. Через несколько дней беспокойство прошло. После чрезмерного волнения наступило состояние отрешенности. Поначалу Пиджак планировал уехать ненадолго из Москвы. Однако время шло, ничего необычного вокруг не происходило, и уже через неделю от беспокойства не осталось и следа.

В этот день он, как обычно, поехал с утра на элитную автомойку. Жена и дочка считали эту традицию странностью. Однако Пиджак терпеть не мог ездить на грязной машине. Поэтому практически каждый день он начинал с автомойки. Пиджак ездил на новеньком Lexus GS в вызывающем золотом цвете. Он считал, что уже может позволить себе не скрывать свое благосостояние, в отличие от тех времен, когда он занимал должность заместителя руководителя следственного управления республики. Пока мыли машину, он просмотрел последние новости в интернете. Ничего нового касательно Семьи или Брата он не нашел. Журналисты продолжали пересказывать историю о «банде киллеров», добавляя откровенно сказочные детали их преступлений. Это даже позабавило Пиджака, так как означало, что многое следствию не известно. Как бывший «прокурорский», он знал, как за деньги или по знакомству сливается информация в СМИ. Тайна следствия оставалась тайной недолго, когда за нее хорошо платили.

Начитавшись очередных небылиц о «банде Галуева», он остался доволен. Когда он выехал с мойки и проехал несколько кварталов, его остановил наряд ДПС. Полный капитан, как ни в чем не бывало, лениво проверил документы и попросил открыть капот, чтобы проверить номер на двигателе. Пиджак открыл и сам вышел из машины. Капитан проверил номера и, полностью удовлетворив свое любопытство, уже собирался вернуть документы, но помедлил и сказал:

- Давайте проверим ваш «Лексус» на угон. У нас с утра ориентировка имеется. Большая, знаете ли, популярность сейчас на эту модель. Это не займет много времени. Сейчас свяжемся с дежуркой. Пройдемте в патрульную машину.

Пиджаку ничего не оставалось, как сесть в видавшую виды Volvo S60 с мигалками на крыше и специальными цветографическими схемами на кузове. Напарник капитана связался с кем-то по рации и проверил «Лексус» по базе угнанного автотранспорта. Все оказалось в порядке, и он отдал Пиджаку документы, добавив:

- Ну вот и все. У нас к вам больше вопросов нет. Правда, у них есть, – с этими словами он указал рукой на непонятно откуда взявшихся около пассажирской двери трех парней с короткими стрижками.

Один из них протянул к лицу бледнеющего Пиджака удостоверение и громко сказал:

- Доброе утро, Иван Сергеевич. Федеральная служба безопасности, майор Круглов. Вам придется проехать с нами.

Пиджак вышел из патрульной машины на негнущихся ногах. Оперативники взяли его под руки и помогли дойти до припаркованного рядом тонированного микроавтобуса.

***

Игорь Кисиев отошел от Семьи несколько лет назад. Всему виной была его тяга к игре. Он играл во все: карты, рулетку, автоматы, нарды. Его интересовал уже не столько выигрыш, сколько сам процесс. Так как Кисиев был уже в возрасте и постоянно хотел вернуться из Москвы во Владикавказ, Брат поставил его управлять купленным недавно элеватором в Осетии. Однако страсть сыграла с Кисиевым злую шутку – он проиграл и его. Игра была честная, поэтому пришлось переписать элеватор. Брат был в бешенстве и хотел пристрелить его, но их матери были очень близки. Это единственное, что спасло Кисиева от смерти в тот момент. После этого случая Игорь остался в Осетии и практически не участвовал в делах Семьи, пока его не попросили спрятать Шурупа с парнями. Ему ничего не объяснили, но город был наполнен слухами. Поэтому про расстрел на похоронах через неделю знали даже слепые и глухие. С того момента, как задержали Шурупа, Кисиев потерял сон. Он понимал, что на него скоро выйдут. Республика была слишком мала, чтобы в ней что-то скрыть. Поэтому он уехал к своему старому знакомому в горы, где стал ежедневно пить, стараясь заглушить свои страхи. Его день начинался со стакана вина или водки. Конец дня он обычно помнил нечетко. Так прошел месяц. Все пытались выяснить у Кисиева, почему он пьет, но тот никому ничего не хотел объяснять. Да и не мог. Слишком долгим и путаным получился бы рассказ, а главное – страшным и кровавым. Когда он узнал о задержании «братьев» в Москве, то попытался вскрыть себе вены, но это вовремя заметили и отвезли его в больницу. Тогда к нему приехал его родной брат и заставил рассказать, что происходит. Все то, о чем он промолчал, выдали глаза, полные страха и безнадежности. Выслушав исповедь, брат сказал, что надо самому идти в полицию. Так будет лучше. За то время, пока Игорь пьянствовал в горах, к ним домой уже несколько раз приходили из полиции с обыском. Они сказали родственникам, что Игоря объявили в розыск за убийства. Его брат настоял на том, чтобы Игорь сдался сам и не подвергал себя опасности, а свою семью еще большему позору. К удивлению следователей, Кисиев так и сделал. Пришел сам в ближайший отдел полиции и сдался спустя две недели, после того как его объявили в федеральный розыск.

***

Каждый раз, когда Брат узнавал о новом задержанном члене Семьи, его ярости не было предела. Он чувствовал, как ему отрубают один палец за другим. Империя, которую он выстраивал годами, рассыпалась как карточный домик. Фигуры, грамотно расставляемые им в разных эшелонах власти, отказали ему в помощи в нужный момент, оправдывая это различными причинами, а то и просто не отвечая на его попытки связаться с ними. Слишком дорого Брату обошлась смерть Челкаева. Алихан понимал, что причиной происходящего сейчас с ним и с Семьей были две вещи. Первое – расстрел на похоронах и второе – задержавшееся снятие с поста действующего министра МВД Северной Осетии. Еще до известных событий Брат пытался найти возможность влиять на его действия. Министру предлагали деньги, продвижение по службе, иные блага через различных людей. Однако, несмотря на это, министр оказался исключением из правил. Он не согласился менять жизни людей на деньги и доложил о деятельности Семьи в Москву. До этого на низовых звеньях расследования того или иного убийства, совершенного «братьями», иногда удавалось выйти на возможную причастность к этому Джавы или кого-то из его окружения. Но дальше эта информация не поступала. Она перехватывалась, и отрабатывать начинали следующую версию. Все это стоило Брату больших денег. Он хорошо усвоил урок, что лучше платить много на свободе, чем мало в тюрьме. Алихан понимал, что если бы он успел поменять министра немного раньше, все могло пойти совсем иначе.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Авторский рассказ Убийство Расследование Следственный комитет Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 69 (1)⁠⁠

5 месяцев назад

Глава 64. Жизнь все расставит по местам

Однажды понимаешь вдруг,

И пот холодный по спине:

Любой предатель — это друг,

С которым не сошлись в цене.

Вячеслав Щедрин

О задержании Влада узнали на вторые сутки. Советник срочно выехал в Питер, а уже оттуда вылетел по поддельному паспорту в Германию. Брат был в бешенстве. За последнее время он понес очень большие потери. Империя, которую он выстраивал многие годы, трещала по швам, как старый холщовый мешок. То, что казалось прочнее стали, оказалось на деле тоньше бумаги. Он, как тигр в клетке, ходил кругами по кабинету снятого в Швейцарии особняка. Где он допустил ошибки? Кто является предателем? Не используют ли его в двойной игре? Что дальше делать? Эти и многие другие вопросы не давали ему покоя. Советник, видя злость Брата, боялся к нему подходить. Только на третий день Алихан позвал его к себе.

- Лемур, есть какие-нибудь новости из России? – начал Джава без прелюдий.

- Нет, Брат. Особо никаких. Влада задержали по розыску Следственного комитета. Его принимали опера из ФСБ. Сейчас отправляют в Осетию. Выйти с ним на связь нет никакой возможности. Он в Лефортово. Там все жестко, у нас ходов нет. Может, в Осетии получится?

- Ни х.ра у тебя не получится! В Осетии его «накроют» сильнее, чем в Москве. Тебе Князя с Шурупом было мало, чтобы понять это? Фантазер!

Советник растерянно смотрел на Брата, боясь попасть под его гнев в очередной раз, не зная, что лучше ему делать в этой ситуации.

- Всего неделя. Они опередили меня всего на неделю. Прав был покойный Крепыш, безопасность превыше всего. Никогда, никогда нельзя оставлять свидетелей. А Влад, Влад много знает. Нечего было ждать. Надо было убирать его из Москвы, как только нависла угроза. Я слишком поверил в себя. Ладно, надо думать о насущных проблемах, где мы можем что-то исправить. Что ты стоишь как истукан? Язык проглотил? Есть какие-то дельные предложения?

- Я думаю, надо братьев перевезти в другое место. Влад рано или поздно расскажет, где находится дача, или они сами, по-другому, выйдут на них. Раз нас так стали обкладывать, значит, и это не исключено.

- Дача, говоришь. Ты прав. Дача – это сейчас очень важно. Конечно, они все, вместе взятые, знают далеко не столько, сколько один Влад, но они тоже становятся опасными свидетелями.

- Ты хочешь сказать, что… – начал было Советник, но Брат грубо оборвал его.

- Когда я хочу сказать, я говорю. Сейчас я размышляю вслух.

- Я прошу прощения, Брат.

- Так вот. Я думаю, если их возьмут, они все заговорят рано или поздно. Они все хорошие парни, но их фамилия не Исаев.

- Кто?

- Господи, ты хоть изредка читай что-нибудь, а не только телевизор смотри. Надо срочно что-то делать. При этом мы не можем сейчас доверять ни одному из тех, кто находится на даче. Любой мог занервничать, поддаться панике и что-то замыслить. Нам нужен надежный человек там, но мы не можем ошибиться. Ошибка будет слишком дорогой. – Алихан открыл окно, и свежий воздух ворвался в кабинет. Перед ним открывался красивый вид на реку.

Здесь, в Берне, была совсем другая атмосфера. Сохранившая память о протестантском пуританизме. Спокойное течение жизни. Одинаково скромно окрашенные дома, с одинаково подстриженными, будто под нитку, кустами можжевельника. Здесь надо приглядеться, чтобы заметить, насколько не бедными были в XVI-XVII веках представители местной торговой знати и как мало конкурентов имели огромные куранты с движущимися фигурами на Часовой башне в центре города.

- Ты знаешь, почему все деньги мира хранят здесь? – сменил тему разговора Брат. Он всегда так делал, когда упирался в задачу, которую не мог решить сразу. Брал перерыв и отвлекался на время.

- Потому что здесь много банков?

- Ты думаешь, количество переходит в качество? – нахмурил брови Брат. – Это бред! Знаешь, почему они хорошо живут?

- Они же не воевали. Ни в первой, ни во второй мировой участия не принимали. Их не бомбили немцы. Города не разрушали. Да и коммунистов у них не было. Наверно, поэтому...

- Ты не прав. Они выиграли свои битвы на сотню лет раньше. Никто не подарил швейцарцам их сегодняшнего благополучия. Они его завоевали. Настоящие воины, не хуже осетин. Это маленький, но гордый народ. Все Средневековье они сражались за свою независимость. В Европе знали: швейцарцы не предадут, не струсят, потому и стремились именно их нанять на военную службу. Лишь одно могло заставить швейцарский отряд не выйти на поле боя.

- И что?

- Если ему не платили жалованья. Обещал – плати! Другой логики они не признавали. Поэтому Папа Юлий II создал для охраны Ватикана швейцарскую гвардию. А другому Папе, Клименту VII, гвардейцы, уцелевшие после гибели почти всех своих товарищей, спасли жизнь, проведя его в укрытие сквозь ад захваченного врагами Рима. Поэтому здесь все деньги мира. Это надежно. И поэтому Швейцария – это знак качества.

- То есть их интересуют только деньги?

- Да. Есть, конечно, другой вариант. Нужно оставаться полезным для кантона.

- Например?

- Уметь подстригать ровно кусты или варить вкусный сыр. Но это не наш метод. Умеешь что-нибудь делать руками?

- Не особо, с детства не люблю физический труд. А в Осетии тоже вкусный сыр и вино, а еще… – Советник не договорил. Брат так посмотрел на него, что продолжать полемику о достоинствах Осетии больше не захотелось. Был явно не подходящий случай.

- Где Пастор? – спросил Джава, прикрыв окно и снова сев в глубокое кресло.

- Он в Праге.

- Хорошо. Хоть что-то конкретно мы знаем. Пусть приезжает к нам через неделю. Есть работа. Узнай, сколько у него человек, и сделай всем новые загранпаспорта. Проследи, чтобы они были свежие и их еще не успели «засветить». Братьям придется слетать ненадолго в Москву, а оттуда, возможно, в Осетию. Мне кажется, пора собрать кое-какие долги. Слишком многие впали в спячку и не соизволили позвонить мне, когда у меня начались проблемы. Также нужно «подергать» наших друзей в «погонах». Слишком много проблем у Семьи из-за них в последнее время. Пусть знают, что Алихана еще рано списывать со счетов и Семья может собрать свои долги. А если они откажутся, что же, будем рассматривать это как предательство, будем мстить. Это первое.

- Это будет дорого стоить. И непонятно, кто теперь пойдет нам навстречу, а кто, как змея, будет отсиживаться и смотреть из укрытия, чем все закончится.

- Не мелочись, заплати любые деньги за документы, не торгуйся. За денежные мешки не беспокойся. Они все еще боятся одного упоминания моего имени. По крайней мере, пока. Пора им отдавать свои долги. Нам нужны деньги, чтобы решить свои вопросы. Большие деньги.

- Я все понял.

- Второе. Помнишь нашего старого друга, аптекаря Натана Мейера?

- Да. Мы помогли ему тогда с долгами.

- Правильно. Время собирать камни. Настало время ему помочь нам. Пригласи Натана завтра ко мне выпить кофе. Я знаю, несмотря на возраст, он позволяет себе две чашки в день. Одну он согласится разделить со мной.

На следующий день Темур в точности выполнил указания. Натан Мейер был аптекарем с прекрасным медицинским образованием. Все педагоги пророчили ему великое будущее врача-терапевта. Однако Натан поменял известность и шумный свет на тишину шведских улочек и вкус настоящего шоколада. У него была небольшая аптека, известная всему городу. Основной отличительной чертой ее была возможность заказать любой настой из трав или кореньев. Еще в университете Натан увлекся изучением народной медицины мира. К нему часто обращались с просьбой приготовить тот или иной отвар. За многие годы у него сложился круг своих поставщиков, которые могли привезти ему любые ингредиенты. Заведение Мейера пользовалась спросом, потому что, в отличие от многих современных лекарств, его настои и порошки действительно помогали. И многие это ценили. Причем настолько, что этот, на первый взгляд, обычный лекарь, давно являлся одним из лидеров израильской диаспоры в Европе. Тем самым Натан, будучи простым аптекарем, часто принимал участие в решении вопросов правительственного уровня: получит государство кредит от Евросоюза или нет, нужно искусственно поднять цены на тот или иной ресурс, или опустить, сместить руководителя или утопить его карьеру в сексуальном скандале и так далее. Конечно, он был лишь одним из многих, но к его голосу прислушивались. Брат знал Натана достаточно давно, но обращался к нему нечасто.

В этот раз они общались с «глазу на глаз» около часа. Время дорого, и разговоры «не по делу» велись, только пока они пили кофе. После чего Брат позвал Советника и приказал ему отвезти Натана домой. С собой аптекарь увез бронированный металлический кейс. Темур несколько раз видел его у Алихана и помнил, как в один вечер он сказал ему: «В этом кейсе хранится наша страховка на черный день. Пока он у нас, все будет хорошо». «Там деньги?» – спросил Советник. «Нет, бывают вещи куда сильнее денег. В свое время ты об этом все узнаешь».

***

Через неделю в Берн приехал Пастор. Казалось, время не имеет над ним силы. Все то же лицо без морщин, все те же манеры держаться, все тот же пустой взгляд. Алихан обнял его:

- Здравствуй, дорогой, я крайне рад видеть тебя. В моем положении я ценю твою преданность втройне. Хорошо, что так быстро приехал.

- Здравствуй, Брат. В Европе приехать из одного государства в другое одно удовольствие. Были бы такие поезда в России, мы бы не дали китайцам оккупировать Сибирь.

- Присаживайся. Выпьем чаю. Если хочешь, можем сделать тебе кофе. Просто я не нарушаю своих привычек даже здесь.

На журнальном столике уже стоял чайник с ароматным индийским чаем, чашки с блюдцами и различные швейцарские сладости. Все сели за стол, и Советник разлил чай по чашкам.
- Хороший дом. Старинный? – спросил Пастор, оглядывая обстановку вокруг.

- Если верить риэлтору, его снимал даже сам Кристиан Андерсен. Нам вдвоем тут неплохо. Как ты? Как родные?

- У меня все ровно, мне много не надо. Главное, я знаю, что у родных в Осетии все хорошо. Специально не выхожу с ними на связь, так как это опасно. «Серые» везде расставили свои «уши», подключили всех возможных стукачей. С парой-другой «барабанов», кстати, пацаны на улице поступили по справедливости.

- Убили? – нахмурился Брат. Ему не нужны были сейчас случайные смерти, которые запишут на его счет, хотя он не имел к ним никакого отношения.

- Нет. Ходили, вынюхивали, лишние вопросы настойчиво задавали. Парни и отпинали их хорошенько, чтоб неповадно было на ментов работать. В рамках, без мокрых дел.

- Как твои парни?

- У братьев все нормально. Здесь у них хорошая программа для эмигрантов. Мы ведем себя тихо-тихо, внимания не привлекаем. Специально живем раздельно. Все устроились на работу. В этом плюс Запада в отличие от России. Хочешь работать? Пожалуйста! Да, не густо платят, но на это вполне можно прожить, в отличие от нашей родины. Я, например, устроился почтальоном. Газеты на велосипеде развожу по утрам. Потом весь день свободен. Очень удобная работа. И никаких подозрений. Я тем временем город изучаю. Свой район уже как пять пальцев изучил. Райончик, правда, у меня тот еще, вокруг беднота, но я специально выбрал, чтоб семейные с детьми были. Эти обычно целыми днями на работе, им скандалы некогда устраивать.

- Молодец. Я всегда знал, что ты единственный, кто соблюдает все правила конспирации. Все правильно. Всего одна ошибка в легенде – и ты провалился. Денег хватает? Говоришь, мало платят?

- Да. Мы не шикуем, чтобы не привлекать к себе внимание. На жизнь вполне хватает официального заработка. Деньги в банках лежат, под хороший процент. Специально на год положили. В камерах хранения на трех вокзалах лежат на всякий случай наличка и документы. Пока хватает зарплаты. По ночным клубам и барам не ходим, готовим сами. Так что приспособились.

- Молодцы. Это правильно, всегда нужно думать о завтрашнем дне. Стоит чуть-чуть расслабиться и мгновенно получишь удар. Я тому живой пример, сидящий перед тобой. Слышал, что случилось в Москве?

- Нет. Какие-то проблемы у братьев? – Когда Пастор произносил фразу, у него не дернулся ни один мускул. Железная выдержка и философский взгляд на жизнь делали свое дело. Будто бы не были все парни из его группы, включая его, в международном розыске за многочисленные убийства и на их фотографиях в Интерполе не красовалась красная линия, означающая «особо опасен».

- Да, брат мой, и еще какие. Так ты не слышал последние новости из Москвы?

- Нет. Я не смотрю телевизор, а в интернет-кафе не заходил уже неделю.

- Не буду ходить вокруг да около, чекисты взяли Влада.

- Не может быть! Я думал, у нас с ними договор?

- Можно купить человека, но нельзя купить целую службу или министерство. Главная проблема современной России: берут все, а отрабатывают лишь некоторые.

- Как они вышли на него?

- Вот в этом-то и вся загвоздка. Я уже несколько дней ломаю голову над этим вопросом. С одной стороны, Влад никогда не отличался особой осторожностью, вечно тусовался то тут, то там. Клубы, рестораны, медийщики. Его могли банально срисовать. К примеру, фотосессия. Сейчас же модно нанимать фотографов, чтобы он снимал гостей заведения. Мог случайно, сам того не желая, попасть в кадр. Кто-то узнал его на фото и сообщил куда следует. Он же в розыске. Вся Осетия про это знает. Опять же, эти бесчисленные телки, которых он таскал к себе на квартиру. С другой стороны, его постоянство с этой Линой. Он уже долго с ней жил. У кого-то мог вызвать интерес или, наоборот, зависть. Красивая подруга, дорогая тачка, живет в свое удовольствие и нигде не работает. Такие персонажи всегда попадают в поле зрение ментов, так же как и торговцы наркотой, сорящие деньгами. Короче, не знаю точно, версии можно строить до утра. Я думаю, рано или поздно мы узнаем, как его вычислили на самом деле, и сделаем для себя выводы.

- Хорошо бы найти стукача и в воду его.

- Ты прям читаешь мои мысли. В этом случае я бы не стал тебя останавливать. Слишком много вреда нам это может принести.

- Мне заняться поисками?

- Нет, нет. Сейчас не об этом. Это подождет. Куда больше меня заботят братья, которые остались на даче в Подмосковье. Они остались одни, без связи, без средств. Кто знает, что они могут сделать в такой ситуации.

- Их нужно как можно быстрее перевозить на новое место.

- В том-то и весь вопрос. Я думаю, что предатель или предатели могут быть среди братьев на даче. И это…

- Этого не может быть! – оборвал Джаву невозмутимый до этого Пастор. – Братья уважают тебя. Они бы никогда не пошли против тебя. Тем более после того, как ты столько сделал для них, для их семей. Ты столько лет скрывал их от ментов!

- Как не может быть? А как же история с Шариновым и Дугуевым? Или ты уже забыл?

Пастор задумался и стал изучать чай в своей чашке. Темур и Брат смотрели на него испытующе. Сейчас решалась не только судьба «братьев» на даче, но и судьба самого Пастора. От его решения зависело многое.

- Я не люблю долгих разговоров. И не умею их вести, Брат. Живя здесь, я еще больше стал ценить время и деньги.

- А как же бескорыстная помощь и поддержка?

- Ты же знаешь, нам лично ничего не надо, но у нас семьи и дети. Нужно позаботиться, чтобы у них все было при любом раскладе. Не станет нас, не станет тебя, кто им поможет? А жизнь лишь дорожает изо дня в день. Поэтому – что надо делать и сколько это будет стоить?

- Деловой разговор. Приятно слышать, – с этими словами Брат вытащил кожаный кейс и положил на колени Пастору. – Здесь внутри 800 тысяч евро. Этого хватит и на расходы, и на финансовую помощь семьям. Тебе надо поехать в Москву к братьям и разобраться, нет ли среди них предателей. Если их возьмут, они слишком много знают. Я не смогу сейчас перевезти всех за границу. Поэтому тебе нужно будет спрятать их где-нибудь в глухой деревне. С того момента, как взяли Влада, время пошло на дни, перед тем как к ним на дачу нагрянут менты.

- Ты считаешь, что они все предатели?

- Ты должен это выяснить на месте и казнить крыс. Мы не можем рисковать. Слишком высоки ставки. Семья под угрозой.

- Я все понял. Когда мне вылетать?

- Чем раньше, тем лучше.

- Хорошо, я только заскочу домой в Прагу и тут же вылетаю.

- Ты уверен, что тебе стоит лететь одному? Может, возьмешь кого-то из своих?

- Нет, я полечу пока один. Так я буду меньше привлекать внимания. Опять же, если мы все вернемся в Москву, это может вызвать подозрение у стукача. Кроме того, я бы сам хотел рассчитаться с ним. Мне кажется, будет лучше, если я сделаю это один. Меньше людей, меньше возможности утечки.

На этом их встреча закончилась. Брат остался доволен преданностью Пастора. Джава сначала сомневался, согласится ли он выполнить столь деликатное поручение. Все-таки он должен был убить кого-то из тех, кого называл «братьями». Однако Пастор оказался более меркантильным человеком, ставящим деньги выше любых отношений. Брат знал это, поэтому использовал его группу лишь в специальных случаях, требующих особой «деликатности».

Спустя несколько недель после захвата Влада «братья» окончательно приуныли. С каждым днем в них зрело ощущение, что их просто бросили на этой чертовой даче. Продукты и все необходимое теперь привозил Старый. Он не был в розыске и один из немногих мог свободно передвигаться. Связь по мобильным максимально ограничили. Тернаев выезжал от дачи километров на 15 и только тогда звонил Старому, чтобы продиктовать список необходимого. С Советником или Джавой у «братьев» теперь не было связи. Так было решено в целях конспирации. Все новости они узнавали только через Старого. Он приезжал раз в неделю. Его слова не внушали особой надежды. Все, что он мог сказать: «Держитесь, Брат скоро все разрулит. Все будет нормально». Но с каждым днем в душах «братьев» крепло нехорошее предчувствие. Они все меньше разговаривали друг с другом. Да и говорить было не о чем. Слишком долго они прожили вместе. Сейчас же каждый разговор сводился к их нынешней ситуации и дальнейшей судьбе. Эта тема была насущной и в тоже время пугающей для каждого из них. Что, в свою очередь, все чаще и чаще приводило к ссорам между ними. Страшней всего было то, что от них сейчас ничего не зависело. Пока Влад был на свободе, он находил какие-то слова поддержки. Мог подбодрить, дать им надежду на лучшее. Старый был далек от этого. Его заверения в том, что «Брат делает все возможное, чтобы вытащить их отсюда», звучали крайне неубедительно. Что было ожидать от старого ветерана боевых действий с тремя контузиями. Он сам «плыл по течению», так же как они. Эта мнимая свобода ничего не давала Старому. Куда он мог скрыться от этого? У него был больной раком старший брат, лежащий в больнице, который полностью зависел от него. Бабушка, которой он тоже постоянно помогал. Старый не мог бросить их одних в Москве. Поэтому все, что он мог сделать, это жить и надеяться, как и все «братья», что Джава все решит и все станет как прежде.

В тот день Ара с Рухой сидели в зале и молча смотрели телевизор. Так проходил каждый вечер уже многие дни. Они смотрели несколько фильмов подряд, а потом шли спать. Свет в комнате был выключен. Только отблески большого плазменного телевизора освещали комнату. Тернаев, Тараев и Жженый были наверху. Каждый в своей комнате. Они уже устали друг от друга и предпочитали одиночество. На улице было темно, когда внезапно за окном со всех сторон по дому ударили яркие лучи прожекторов. Ара закрыл глаза, пораженный светом. От неожиданности он не смог произнести ни звука. Когда открыл глаза и, наконец, смог сфокусировать зрение, он увидел, как по комнате стали бегать красные паутинки. Лазерная точка целеуказатель застыла на лбу Рухи, сидящего напротив Ары.

«Господа бандиты, дом окружен. Сопротивление бесполезно. Выходить с поднятыми руками на крыльцо. У вас 5 минут. Потом начинается штурм», – голос, усиленный динамиком мегафона, прозвучал жестко и безапелляционно. Периметр дачи был полностью оцеплен ОМОНом, в то время как бойцы «Вымпела» готовились к штурму. Вводная информация была достаточной, чтобы предсказать решение боевой задачи. В доме, полном оружия, находились люди, многим из которых было нечего терять. Если прибавить к этому их боевой опыт, ситуация могла вылиться в настоящий бой в Подмосковье по соседству с дачами депутатов и членов законодательного собрания РФ. На планерке начальство поставило задачу четко: «По возможности избежать боевых действий в чрезмерной близости с коттеджами важных персон. В то же время при угрозе личному составу, живыми не брать. Слишком много на них крови».

Тернаев, Тараев и Жженый, как только пришли в себя от неожиданности, бегом спустились со второго этажа. По пути кто-то из них выключил свет в гостиной. Отдышавшись, Жженый обвел взглядом комнату, сейчас она больше всего напоминала пещеру, увешанную красной паутиной. Снайперы контролировали цели. Все благодаря огромным дизайнерским окнам, которые часто не закрывали шторами.

- Что будем делать? – спросил спокойным голосом Руха, будто ничего необычного вокруг не происходило и они решали, что они будут есть на ужин.

- А какие могут быть варианты? Надо сдаваться, пока всех не перестреляли, – сдавленно прошептал Тараев, с ужасом таращась на красные лучи. – Господи, сколько же у них снайперов?

- Заткнись, – рявкнул Ара. Он вопросительно посмотрел на Руху и Жженого.

- У нас нет никаких шансов выйти живыми. Но мы можем умереть как мужчины, с оружием в руках. Хорошая смерть для воина, – сказал спокойный Руха. – Что скажете?

- Я не воин! Я, я, я… Я ничего не делал. Я просто перебивал машины и возил оружие. Это все ЧК! Чтоб его. Это он втянул меня. Я никого не убивал! Надо сдаться, они во всем разберутся и отпустят меня. – У Альберта Тараева начиналась истерика. Он был самым младшим из присутствующих, и на нем не было крови. Многие вообще не понимали, зачем он скрывался вместе с ними.

Ара ударил Тараева по лицу открытой ладонью, чтобы привести его в чувство. Это подействовало. Альберт сел на пол и, закрыв лицо руками, заплакал.

- Какой смысл умирать. Если мы сдадимся, у нас будет шанс, что Брат нас вытащит, – продолжал говорить Тараев, всхлипывая. – Или… или… нас отмажут адвокаты. Я знаю, они за большие бабки могут все. Дадут денег следователям, прокурорским, судьям! И не таких, как мы, отмазывали! Они же все только и идут туда работать, чтобы бабки лопатой загребать! У Брата много денег, он нас обязательно выкупит! Все вопрос бабла!

- Если мы сдадимся, будет шанс сгнить заживо в тюрьме. Никто не оценит, что мы убивали нелюдей, – ответил ему категорично Ара.

- Я выбираю маленькую возможность еще немного пожить, – вступил в диалог Жженый. – Не для того я прополз на брюхе через весь Кавказский хребет, чтобы мне вынесли мозги на какой-то подмосковной даче. Надо выходить. В конце концов, может, нам и зачтется, что мы сделали этот мир немного чище. А нет, так хоть сошьем в тюрьме пару сотен тысяч перчаток или тапочек. Все пользу родине принесем.

- Ну что ж, двое против одного. – Руха бросил взгляд на всхлипывающего на полу Тараева. – Даже против двух с половиной. Ваша взяла, жизнелюбы. Я всегда был за демократию. Поэтому повинуюсь большинству.

- Трех, – поправил его Тернаев. – Я тоже не хочу здесь подыхать.

- Ладно, уговорили. Сопли вытри, менты не поймут.

Они подняли с пола под руки плачущего Альберта и пошли к входной двери.

***

Пастор успел пройти паспортный контроль в аэропорту, когда увидел срочный выпуск новостей по телевизору. Его крутили уже несколько часов. «Сегодня ночью в Подмосковье была задержана самая кровавая банда современной истории. На даче, в которой она скрывалась, было обнаружено большое количество оружия и боеприпасов», – хорошо поставленным голосом вещала миловидная ведущая. В это время на экране мелькала хорошо знакомая Пастору дача. На полу лежали «братья» с наручниками за спиной. Над ними возвышались бойцы ОМОНа в масках. Потом камера показала оружие, патроны, гранаты, мины и другое снаряжение, аккуратно разложенное на полу для наглядности.

«Вот, значит, как. Все-таки судьба любит меня. И что дальше? – думал про себя Пастор. – Вернуться назад в Швейцарию? Для чего? Отдать Брату деньги? А что дальше? В конце концов, история, похоже, идет к своему завершению. Да и Европа мне порядком надоела. Хочется тепла и моря. Где-нибудь подальше от Европы. Например, в Южной Америке». В его сумке лежало еще три загранпаспорта. Один из них был на имя гражданина Аргентины. Пора было уходить на пенсию, 800 тысяч евро были разбросаны на разные счета и полностью обеспечивали его старость, а также будущее детей. Нужно было решать, и он сделал свой выбор. Пастор прошел в туалет, где разорвал паспорт, по которому прилетел в Москву, на мелкие кусочки и спустил в унитаз. Ночь он провел в аэропорту. Бизнес-зал ожидания помог осуществить все его желания, включая душ и ужин. Утром он вылетел в Америку. Там второй паспорт был сожжен в дешевом баре недалеко от аэропорта. Через три дня он уже был на берегу океана, в небольшом бунгало. Всем окружающим он представлялся как Джон. Ведь именно так было написано в его третьем паспорте. Джон Стивенс, гражданин Аргентины, бывший американец, с легким русским акцентом. Человек без прошлого, с надеждой на будущее, немного уверенный в настоящем.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Авторский рассказ ОПГ ОПС Убийство Расследование Следственный комитет Длиннопост

Отличная работа, все прочитано!

55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 70 80 90 100 150

Криминал

Популярные теги в сообществе: