Криминал

4 383 поста • 11 982 подписчика

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 66 (1)⁠⁠

5 месяцев назад

Глава 61. Братья против братьев

У Смерти лишь один метод оплаты… и для клиентов, и для прислужников. И да воздастся последним втройне.

Неизвестный автор

Состав «братьев», проживающих в Подмосковье, постоянно менялся. Тембол Фадзиев, Урузмаг Таланкоев получили поддельные документы и уехали за границу. Остальные мечтали уехать и постоянно говорили об этом между собой. Они понимали, что путь в Осетию для них закрыт. Стоит им появиться в каком-нибудь дальнем поселке, и об этом на следующий день будет знать вся Республика. Парням хотелось увидеть свои семьи, жен, детей, но вера в могущество Брата держала их здесь. Напряжение среди «братьев» росло с каждым днем.

С определенного времени Шаринов стал вести себя очень странно. Причиной его поведения послужили новости, которые привез Куба, когда последний раз приезжал к ним. Он сообщил, что мама Рената включила старый мобильный телефон, принадлежавший ему, и после этого в ее доме был произведен обыск. Полицейские напугали ее, довели до слез. Шаринов неоднократно высказывался, что собирается поехать в Северную Осетию и убить всех обидчиков мамы. С каждым днем он становился все более агрессивным и нелюдимым. При этом он никогда не расставался с оружием. Ни днем, ни ночью. В комнате, где он спал, была целая сумка с оружием и патронами. При себе Ренат постоянно носил пистолет и гранату Ф-1. Когда его спрашивали, зачем они ему, когда вокруг только «братья», Шаринов отвечал: «Если за нами приедут менты, я им живым не дамся и постараюсь забрать столько шакалов, сколько получится».

После задержания Князя на дачу в Подмосковье привезли Муссу Дугуева. Его объявили в федеральный розыск за участие в нескольких убийствах в Осетии. Из всех братьев близко он сошелся только с Ренатом. У них оказалось много общих тем для разговоров. С течением времени Мусса тоже начал постоянно носить при себе пистолет и вести себя очень настороженно по отношению ко всем «братьям». Ели Дугуев и Шаринов всегда отдельно, будто боялись, что их подслушивают. Последний месяц они каждое утро брились и одевались, как для выхода в город. Было очевидно, что они что-то ждут. Когда к ним приезжал Брат, то Ренат позволял себе дерзить ему, как бы в шутку. Но все это не нравилось Алихану. Однажды Шаринов спросил у Брата, можно ли ему сделать сразу три поддельных паспорта, а то одного ему маловато. Все поняли, что он озвучил мысль, которая крутилась у каждого в голове. Алихан ничего не ответил, лишь недобро улыбнулся и похлопал его рукой по плечу.

В то же время для всех было очевидным, что Дугуев сильно сдружился с Шариновым. Они начали плести интриги против Брата. Мусса, в частности, говорил, что в Осетии есть человек намного могущественнее Джавы, и может, стоит обратиться к нему за помощью. Ни фамилии, ни имени он при этом не называл. «Братья» спрашивали, к чему он это все делает, для чего, зачем пытается разозлить Джаву. Ведь Алихан принял его в свою Семью, финансово обеспечивал, решал проблемы. Его семья в Осетии жила на деньги, которые Брат постоянно передавал им. При этих словах Дугуев сразу менялся в лице и начинал оправдываться, говорить, что он хорошо относится к Брату, и просто так шутит. Хотя буквально некоторое время назад говорил про него совсем иное. Все окружающие это замечали. Хитрость не была сильной его стороной.

В действительности Шаринов и Дугуев постоянно вели разговоры о том, что им надоело скрываться, и они хотят уйти отсюда. И если Джава не может им помочь, то надо самим позаботиться о себе. Уговоры остальных «братьев» выкинуть такие мысли из головы, и перестать провоцировать Брата, не привели к успеху. Заговорщики остались при своем мнении, что, как результат, и привело к неизбежному.

Ара стал случайным свидетелем одного разговора. Из него следовало, что Шаринов и Дугуев все-таки собрались ехать в Осетию, не поставив в известность Алихана. Цель была – убить в Осетии «полицейских и прокурорских», которые приходили в дом Рената с обыском. Ара в тот же день рассказал об этом разговоре всем. «Братья» опасались, что Шаринова и Дугуева задержат сотрудники полиции, и они могут выдать их местонахождение. Поэтому они, немедля сообщили об этом Олегу Тернаеву, чтобы он доложил обо всем Советнику. Он привозил все необходимое «братьям» на дачу, и являлся их единственным связным с внешним миром.

Прошел месяц. Олег приехал в очередной раз с покупками на дачу. Разложив пакеты и рассказав последние новости, он сообщил, что от Советника поступило указание на убийство «неразлучной парочки», поскольку те становились неуправляемыми и опасными для Семьи. Благословение было получено.

Вечером того же дня Жженый и Шаринов вечером спустились на первый этаж. Там они как обычно стали делать себе кофе. Юра посмотрел на Тернаева, который махнул ему головой, что означало – «пора». Сделав кофе, братья пошли в гараж, который находился под домом в цокольном этаже. В доме курить было запрещено. И покурить в гараже за чашкой кофе было обычным делом. Постепенно дисциплина стала разлагаться и втайне от брата курили все. Следом за ними в гараж спустился и Ара. Ничего не подозревающий Ренат сел на стул, и положил ноги на батарею. Это была его любимая поза. Рядом с ним стоял Жженый. Ара присел на лестнице на ступеньку, делая вид, что разминает ноги. Затем в гараж спустился Руха, оценил обстановку, поднялся наверх и спустился уже с пустым мусорным пакетом в руках. Все в гараже курили, наблюдая за клубами дыма, и думая каждый о своем. С течением времени тем для разговоров среди «братьев» становилось все меньше. И молчание никого не тяготило. Когда Руха проходил мимо Шаринова, он неожиданно набросился на него и схватил за шею удушающим приемом. Ара и Юра подскочили и повалили Рената на бетонный пол. Тот попытался оторвать руку от горла, но Ара и Жженый схватили его за руки. В то время как Базиев быстро надел на голову Шаринова пакет и стал заматывать его вокруг шеи. Ренат отчаянно сопротивлялся, но перевес сил был не на его стороне. На звуки борьбы прибежал Тернаев и подал Юре наручники, которые он быстро надел на руки Шаринова спереди. После этого Олег вышел из гаража. Он должен был подняться наверх и скрутить ничего не подозревающего Дугуева, чтобы избежать лишних неожиданностей.

Через пять минут Ренат обмяк и перестал сопротивляться. «Братья» перевернули тело животом на пол, и обыскали его. Как ни странно, ни пистолета, ни гранаты у него с собой не оказалось. Он просто забыл их в другой толстовке. Ара громко крикнул, чтобы было слышно на первом этаже: «Олег, разогрей пиццу!». Это означало, чтобы он спускал второго. У спущенного вниз Дугуева были связаны руки, на лице видны синяки. Его силой посадили на стул. Сначала с ним стал разговаривать Тернаев. Ара в это время вышел из гаража. Там оставались Руха и Жженый. Когда Ара вернулся с топорами и ножами для разделки мяса, «братья» сказали, что Мусса «поплыл». У них с Шариновым в планах было убить всех, перед тем как уйти из дома, чтобы избежать преследования. Ара ударил его кулаком в плечо, после чего предложил посмотреть внимательней на труп Рената и спросил:

- Ты знаешь, почему с ним так случилось?

Дугуев посмотрел на тело отсутствующим взглядом и ответил:

- Каждому свое.

Ара вышел из гаража, якобы посмотреть на костер, который разгорался во дворе, а на самом деле, чтобы перевести дыхание. Его раздирала злоба и ненависть к тем, кто еще недавно являлись его «братьями». Он ненавидел предательство и сам был верен Семье до конца. Через пару минут он снова вошел в гараж и увидел, что Шаринов неожиданно вскочил с пола и попробовал встать на ноги. Из-за пакета на голове, он ударился о дверь гаража и снова упал. К нему подбежал Жженый и стал удерживать на полу. Руха схватил металлическую кочергу, и стал бить её Рената. Казалось, Шаринов не чувствовал ударов, он лишь рычал как раненый зверь. Из-под пакета на голове раздавались нечленораздельные звуки. Он дергался и пытался подняться на ноги, но Руха не давал ему этого сделать. Пол гаража забрызгало кровью. Ара тем временем поднялся на первый этаж, и взял бейсбольную биту. Когда он вернулся, Юра взял у него биту и несколько раз ударил Шаринова по туловищу и голове. Он все также лежал на полу, но уже не рычал, а тихо выл. Еще несколько ударов битой и Ренат окончательно затих. Но Ару это неудовлетворило.ё Он взял у Жженого биту и начал бить уже не реагировавшее на удары тело. Он бил его по ногам, туловищу, голове, рукам. Братьями овладела жажда возмездия за совершенное предательство. Руха и Жженый стали поочередно избивать кочергой Дугуева. Он лежал без сознания на животе лицом вниз. Хрусь костей смешался с ругательствами на русском и осетинских языках. Через 10 минут «братья» выдохлись. Когда тело перестало реагировать на удары, Ара отстранил их, и надел пакет на голову, крепко обмотав скотчем.

Все смотрели друг на друга. Никто не хотел делать первый шаг к следующему «этапу». Тогда Ара взял большой нож для разделки мяса. Под шею и голову Дугуева он подставил пластиковый таз и, повернув его голову чуть вправо, воткнул нож в шею, сделав глубокий надрез. Из шеи выделилось небольшое количество сукровицы. Дугуев был мертв. Но Ара остался неудовлетворенным и не успокоился, пока не отрезал Дугуеву голову. При этом нож погнулся, и ему пришлось сходить за крепким охотничьим ножом, с помощью которого он довел начатое дело до конца.

«Братья» принесли в гараж деревянные доски, на которые положили труп Шаринова и сняли с него одежду. Ара, на правах «первопроходца», одним ударом отрубил Шаринову голову. Затем стал отделять и разрубать конечности с левой стороны, а Жженый – с правой стороны туловища. Расчленяли в области суставов, со знанием дела и опытом. Сначала по локоть, потом по плечо, ноги по колено, потом по бедра. Части Шаринова собрали в два больших черных пакета. Их приготовили заранее. Отработанная технология, заученные движения. С телом Дугуева поступили проще. Жженый отрубил только ноги в области таза. Ара же отрубил обе руки. Тернаев, будучи «рачительным хозяином», срезал с частей трупа куски мяса и отдал сторожу на соседней даче для собак. Трупы друзей жгли всю ночь и весь следующий день на костре.

Был сентябрь, выходные дни, поэтому никого не удивляло, что на соседней даче уже два дня не переставая, жарят шашлыки. На всякий случай чтобы оправдать запах жареного мяса, Руха все это время на другой стороне дачи жарил свинину и курицу. Пришлось вытащить все имевшиеся в морозилке запасы. Пол в гараже тщательно вымыли с хлоркой. Два топора, кочергу, биту, нож, доски, на которых разрубали тела, одежду трупов и свою, а также личные вещи Шаринова и Дугуева «братья» сожгли в том же костре. Трупы сгорели практически без остатков. Оставшиеся кости выкинули в уличный сортир. Сумка с оружием так и осталась лежать в спальне Шаринова.

***

Влад приехал на дачу через несколько дней после случившегося. Ему никто не сообщил о случившемся. Ара с Жженым помогли Мирхоеву занести пакеты в дом. При виде их напряженных лиц, он сначала решил, что кто-то с кем-то поругался или подрался. В доме было необычно тихо. Телевизоры не работали, никто не играл в приставку. Владислав заметил, что все «братья» собрались на кухне и в столовой, кроме Дудуева и Шаринова. Влад не предвидя подвоха, спросил:

- А где наша сладкая парочка?

Жженый удивленно вскинул на него глаза, и спросил:

- А ты что, не в курсе?

Ты о чем?

- Нет их больше.

- В смысле? Как нет? А где они? Уехали?

- Кончили мы их, Влад. Предателями оказались, – вступил в разговор Руха, как ни в чем не бывало раскладывающий продукты по полкам. Будто убийство «братьев» стало настолько обыденным делом, как поставить чайник на печку.

Мирхоев обвел взглядом всех окружающих и увидел их глаза. За много лет, что он был в Семье, ему стало впервые не по себе в присутствии «братьев». Это не были глаза людей. Что-то незаметное обычному взгляду произошло с ними. Ему стало невыносимо находиться на кухне. Он хотел было что-то сказать, но ком встал в горле. Влад никогда не был близок ни с Шариновым, ни с Дугуевым, но они были его «братьями». Они столько времени прожили под одной крышей, ели с одного стола, а закончилось все вот так... Вчерашние «братья» просто оказались предателями. Опять. Влад точно знал, что ни Джавы, ни Советника не было в городе. Это означало только одно. Брат уже перестал уделять внимание выяснению причин того или иного поведения «братьев». В отличие от Шамы и Солдата, с которыми он долго говорил, перед тем как решить их судьбы. Теперь он даже не выслушал их. Владислав смотрел в глаза окружающих людей и видел, что они ищут оправдание содеянного. И тут Ара пришел на помощь:

- Влад, пойдем, покурим на улице. Здесь слишком жарко.

Они вышли во двор и прошли к крытой беседке. Там Ара в подробностях рассказал ему все. От подслушанного разговора, до жарки шашлыков.

- Это было действительно необходимо? – наконец спросил Влад, после того как он закончил свой рассказ.

- Влад, они хотели убить нас!

- Да с чего вы это вообще взяли?

- Я же тебе сказал. Я все слышал своими ушами. Они признались.

- Нельзя было просто связать их и подождать Брата?- Он приказал их убить. Мы не могли его ослушаться. Что с тобой? Тебе их жалко, что ли?- Что со мной? Посмотри, в кого мы превратились! – сказал Влад, прикуривая с горькой усмешкой. – Мы уже не можем решать проблемы без топора, пакета и скотча. Для нас стало обыденным делом разложить человека по пакетам. Так проще, чем просто поговорить.

Владу было сложно свыкнуться с таким вариантом решения проблемы, но в каждом предыдущем случае он смог привести себе доказательство необходимости сделать это. Но зачем, зачем надо делать это со своими?!

- Ты против того, что мы не дали нас убить?

- Нет, нет. Я против того, что Брат принял это решение, не разобравшись до конца, что произошло. Я против того, что их, как кусок говядины, разложили по пакетам. Помнишь, тогда в подвале, с Солдатом, Пастор удивлялся, зачем нужна эта показуха? Сейчас то же самое. Почему было не пристрелить их и закопать? Неужели ты не чувствуешь разницы? Тебе уже неинтересно просто убить? Ты сам превратился в мясника.

- Мне тоже это все не приносит удовольствия. Но когда я услышал, что Шаринов и Дугуев собирались убить меня, какие чувства я должен был к ним испытывать? Радость? Сочувствие?

- Ненависть. Чувство мщения. Все что угодно. Но я все равно считаю, что это не повод смотреть, что у человека внутри.

- Мне кажется, ты начал сдавать. Мне казалось, ты привык к таким моментам в Семье.

- Мне тоже так казалось, Ара. Наверно, я действительно устал. Просто Брат долгое время вбивал нам в головы, что мы Семья. Но это, это другое. Мы жрем сами себя, и когда-нибудь вымрем.

- Так и есть. Но несмотря на трудности, мы все равно Семья. Все наладится. Прекратите нагонять тоску.

- Нет, ничего уже не будет так, как прежде.

- Почему?

- Потому что члены Семьи не едят друг друга. Это уже называется по-другому, – сказав это, Влад, не прощаясь, вышел из беседки и быстрым шагом направился к выходу. Глядя на удаляющийся знакомый дом, он вдруг почувствовал обиду. Они с Арой всегда все делали вместе: и хорошее, и плохое. И отвечали потом за это тоже вместе, как и положено лучшим друзьям. Они делили все пополам. А теперь Ара нашел себе новых друзей, и между ними явно проступило отчуждение. Еще обиднее было понимать, что Ара сам оттолкнул от себя друга. Он даже не пытался его остановить, окликнуть, объяснить еще раз свой поступок. В душе Мирхоева тоже боролись разные чувства. Он уверенно знал одно: только с Братом у них есть надежда на завтра. Поэтому они должны делать то, что говорит он. Даже если это идет в разрез с той идиллией, которую ты сам себе придумал.

***

Влад ехал в Москву и думал о своей жизни. Он пытался честно ответить сам себе на два вопроса. Когда он потерял чувство реальности, и когда его затащило в эту черную дыру? Каждый раз, когда они закрывали глаза на те или иные разногласия в действиях и словах Джавы, «братья» превращались в беспрекословных солдат. Все боялись упрекнуть Брата в неискренности слов. Все малодушничали, моля бога, чтобы их не коснулся его гнев. И к чему это привело? «Братья» стали убивать друг друга, не задумываясь о последствиях. Это нельзя назвать Семьей. Это все что угодно, но это не семья. Брат стал делать только то, что выгодно ему. Все остальные – это лишь разменные монеты в его игре. Как легко вешать ярлыки на фигуры. Сегодня ты мой брат, а завтра ты наш враг. Брат взял на себя функции бога. С такими мыслями Владислав въехал на парковку. Впереди была пятница, но настроения отмечать ее как раньше не было. Хотелось покоя.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

GlebDibernin

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 65 (1)⁠⁠

5 месяцев назад

Глава 60. Интриги «железного» человека

Классический прием: когда бы люди бездумно ни убивали живое существо (это относится и к человеку), они стремятся всячески оправдать свои действия и приписывают жертвам все мыслимые пороки. И чем меньше поводов для убийства, тем шире кампания, направленная на поношение убитого.

Неизвестный автор

В марте 2016 года Владу по скайпу позвонил Брат и рассказал, что министр внутренних дел Северной Осетии направил в Москву на имя министра внутренних дел России оперативную сводку, в которой было указано, что Алихан возглавляет преступное сообщество под названием «Семья». В сводке также говорилось, что Джава хочет захватить власть в Осетии, поставить во главе Республики своего человека. Его, по имевшейся оперативной информации, поддерживает большая часть руководящего состава Республики. К данной информации Алихан отнесся несерьезно. Пояснил, что в связи с этим в Москве была создана оперативная группа из числа сотрудников центрального аппарата МВД России. В ближайшее время ее сотрудники прибудут в Осетию, чтобы провести проверку по фактам, изложенным в сводке, а именно по криминальной деятельности членов Семьи. Влад со слов Джавы догадался, что информация поступила к нему от кого-то из сотрудников МВД.

Прошло нескольких недель, перед тем как Алихан позвонил и рассказал, что во Владикавказ приезжали сотрудники центрального аппарата МВД. При этом он, в общем, был удовлетворен результатами данной проверки, поскольку министру МВД России доложили, что в части политического момента ничего не подтверждается, а в части преступлений, совершенных членами Семьи, кое-что известно только из показаний Князя. Осложнения создавал лишь тот факт, что по его делу работала та же группа из числа сотрудников Следственного комитета по СКФО, которая в свое время расследовала уголовные дела в отношении Удава. Джава пояснил, что ничего страшного в этом нет и, возможно, скоро ему удастся поменять заместителя председателя Следственного комитета РФ по СКФО, у которого на контроле находится это дело.

Все это было для Владислава как «вести с полей». Линия фронта была далеко, в Республике. И новости, приходившие оттуда, были для него как глоток свежего воздуха. Он не знал, чего ожидать и что делать. Все это происходило без его участия, и Мирхоев чувствовал себя неуютно, привыкнув сам решать свою судьбу.

Прошло три дня, и ему снова на скайп позвонил Джава. Он рассказал, что на данный момент планируется несколько проверок по линии МВД Республики. По результатам этих проверок, возможно, удастся поменять министра внутренних дел Осетии. При этом Брат пояснил, что люди, представляющие его интересы, постараются инициировать снятие министра до конца 2016 года. Если до Нового года не удастся это сделать, то они инициируют снятие только после Олимпиады в Сочи. Так как существует негласное указание президента России никого не менять из числа первых лиц сотрудников силовых ведомств по республикам Северного Кавказа. Для того чтобы снять министра и его команду, Джаве потребуется отдать людям в Москве три миллиона долларов. Для того чтобы поставить своих людей во главе республиканского МВД, потребуется отдать еще пять миллионов долларов.

Прошло две недели. Брат снова позвонил и спросил, есть ли у Влада сто тысяч долларов. Он ответил утвердительно. Джава сказал передать их Пиджаку, чтобы тот, в свою очередь, отблагодарил кого-то из центрального аппарата МВД за полученную информацию. Также Мирхоев должен был передать Пиджаку, что Семья и дальше будет благодарить парней из группы центрального аппарата за предоставляемую ими информацию. Влад обрадовался, услышав это от Джавы. Это значило, что он опять начинает набирать силу. Мирхоев должен был аккумулировать у себя наличные и в ближайшее время подвозить деньги в определенное место, которое ему укажет Джава. Эти деньги будут передаваться Пиджаку, который, в свою очередь, будет их отдавать через посредника нужным людям. Деньги предназначались для того, чтобы снять министра МВД Осетии и его команду, которые активно противодействовали Семье и способствовали задержанию Князя и Шурупа.

В этот же день Влад выполнил указание. Поменял в одном из обменных пунктов рубли на сто тысяч долларов и позвонил на конспиративный телефон Пиджака. Они договорились встретиться в течение часа на улице 1905 года в Москве, возле ресторана «Ямайка». Пиджак был в хорошем настроении, когда они встретились. Еще бы, ему предстояло передать для взяток крупную сумму денег. И не факт, что часть из них не прилипнет к его рукам. Ничего лишнего они не обсуждали, только перекинулись парой ничего не значащих фраз, но Влад видел улыбку на его лице, которая красноречивей всяких слов говорила о его мыслях.

Через два дня ему из-за границы позвонил Брат и сказал, в каком месте передавать оставшиеся деньги. Передача должна была происходить на Ленинградском проспекте, возле выезда с Ходынского поля в сторону центра Москвы, на стоянке около подземного перехода.

В указанное время Влад подъехал к переходу и стал ждать. Через двадцать минут появилась машина Mercedes-Benz S 600 черного цвета с «синими номерами». Мирхоева это немного смутило. Неужели не могли взять машину проще для такого дела, да еще и на милицейских номерах! Из «мерса» вышел плечистый мужчина в костюме, по виду охранник, и подошел к его машине. Владислав тоже вышел и поздоровался с ним. Мужчина спросил имя. Услышав, что его зовут Владислав, он передал большой полиэтиленовый пакет с деньгами, в котором было десять миллионов рублей. Взяв пакет, Влад уехал. Деньги были купюрами достоинством по 5000 рублей. Мирхоев еще обратил внимание, что купюры были совсем новые, как будто только что напечатанные. Всего было двадцать пачек, обмотанных резинкой. Такой старый, дедовский метод обращения с деньгами. Никаких опознавательных данных того или иного банка на пачках не имелось. Хотя было видно, что деньги, скорей всего, только что из банка. После того как Влад отъехал, через пять-семь минут позвонил Пиджак, и они договорились встретиться около его дома.

Пиджак подъехал только через два часа. Раньше он был пунктуальней. Влад передал ему пакет с деньгами и почувствовал себя намного спокойней. Обычно, когда он перевозил те или иные суммы, с ним всегда был кто-то из парней. Страховал на всякий случай. Находиться одному с такой суммой денег в Москве было неуютно.

В течение октября, в несколько заходов, Владислав таким же образом получал деньги на том же месте. Деньги передавались разными людьми, приезжавшими на разных машинах. Два раза даже были машины с дипломатическими номерами. Мирхоев окончательно перестал чему-то удивляться. Ему даже стала нравиться непыльная работа «перевозчика». После передачи денег он всегда докладывал по телефону Брату о том, что деньги переданы.

В середине апреля 2016 года из-за рубежа позвонил Брат и сказал зашифрованной фразой следующие слова: «Наш должен был лететь к тебе на встречу с железным человеком. Но, так как наш уже «на каналах», рисковать не стал, хотя железный человек гарантирует полную безопасность. Наш даже не стал лететь на отдельном самолете, слишком сильно трясет. Пока поеду к азербайджанцам, там ветер теплее. Тем более от тебя должны сейчас поехать железные туристы в Испанию и Италию якобы по душу нашего. Хотя наш там никогда не бывает и железные туристы об этом знают». Для постороннего человека все сказанное могло показаться бредом.

В особых случаях Джава мог говорить зашифрованными фразами, которые знали и понимали только Советник и Влад. Слово «наш» – это сам Брат, поскольку зачастую он называл себя от третьего лица. Фраза «лететь к тебе» означала лететь в Москву, так как Мирхоев находился практически всегда в столице. «Железный человек» означал сотрудника ФСБ, с которым он встречался в Москве. Словосочетание «железный человек» было производным от «Железного Феликса», то есть от Феликса Дзержинского, первого руководителя ВЧК. Фраза «наш уже на каналах» означала, что Брат уже объявлен в международный розыск. Слова «отдельный самолет» означали чартерный рейс самолета. «Железные туристы» означали группу оперативных работников из ФСБ. «К азербайджанцам» означало вовсе не в Азербайджан, а в Грузию. Слова «якобы по душу нашего» означали, что летят якобы за тем, чтобы арестовать его.

Таким образом, вся зашифрованная фраза, переданная Братом в этот раз по телефону, означала следующее: «Я должен был лететь в Москву на встречу с сотрудником ФСБ. Но, так как я уже нахожусь в международном розыске, рисковать не буду, хотя свой сотрудник ФСБ гарантирует мне полную безопасность. Я даже не стал лететь на отдельном самолете чартерным рейсом, поэтому пока поеду в Грузию. Тем более из Москвы сейчас должна полететь в Испанию и Италию группа оперативных сотрудников ФСБ, якобы для того, чтобы поймать меня. Хотя указанная группа сотрудников ФСБ прекрасно знает, что я никогда не бываю в Испании и Италии».

Через день Владу позвонил Алихан и сказал: «Передай Пиджаку сто тысяч зелеными для железных туристов за предоставленную информацию и десять тысяч евро туристам на мелкие расходы в Европе». Джава знал, что у Мирхоева еще имеются пять миллионов рублей, переданных ему ранее для оперативных нужд. Как только деньги были обменены, Владислав тут же позвонил на конспиративный телефон Пиджака и договорился с ним в течение часа встретиться на Краснопресненской набережной.

В назначенном месте к Владу подъехал новый Lexus LS, золотистого цвета, на который он сначала не обратил никакого внимания. Однако из него вышел старый знакомый. Пиджак был в курсе всего и не задавал вопросов, скромно бросив пакет с деньгами на заднее сиденье. Возможно, Владиславу показалось, но с их последней встречи он явно поменял гардероб, а улыбка стала еще шире и ярче. Крупные суммы, проходящие через его руки, явно поднимали ему настроение. После этого они сразу же разъехались по своим делам. Это была их последняя встреча.

Тем же днем, в 23 часа, он позвонил на конспиративный телефон Брата и доложил, что деньги переданы Пиджаку. Алихан ответил: «Хорошо, буквально завтра или послезавтра группа железных должна поехать в Европу. По их возвращении железную группу и группу из центрального аппарата МВД России объединят, и тогда будет легче. Мы будем быстрее получать достоверную информацию».

Влад хотел было сказать про новый «Лексус» Пиджака, но, подумав, промолчал. Если кто-то и станет человеком, скорректировавшим его судьбу, то это буду не он.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело Авторский рассказ Расследование Убийство Следственный комитет Длиннопост Негатив

Аноним

Криминал

Положенцы и смотрящие⁠⁠

5 месяцев назад

Узнал тут недавно, что в моём родном городе с населением 60 тысяч человек есть так называемве "положенцы" и "смотрящие". Гоняют они в основном всякий биомусор вроде алкашей и солевых наркоманов, ставя их на деньги и наказывая за различные косяки и "нелюдские" поступки. Все эти "авторитеты" поголовно являются зеками-пересидками и среди них есть бывшие военнослужащие. При всё этом они сами так же бухают и употребляют. Недавно был случай, что бывший военнослужащий забил битой до полусмерти какого то нарика за то, что тот кинул других людей на дозу альфы.

Разве это еще не кануло в лету? Я думал такое было лишь до начала нулевых годов.

Негатив Общество Преступление 90-е Тюрьма Текст

GlebDibernin

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 64 (1)⁠⁠

5 месяцев назад

Глава 59. Око государево, или Прокуратура дает добро

Совершил ошибку? Благодари жизнь! Ты получил шанс освободиться от ложного чувства собственной непогрешимости.

Неизвестный автор

Прокурорский работник Тахсаев Эдуард с 2008 года поддерживал близкие отношения с Братом и с указанного периода стал фактически членом Семьи. Это произошло после уничтожения группы Зана, Дзапа и Эрика Генуева. Тахсаев осуществлял прикрытие их деятельности, сливал информацию. После того как Брат узнал от Зана, что Тахсаев работал с ними, он перевербовал его после уничтожения всех членов группы. Эдуард много раз встречался с Джавой в Москве и неоднократно обсуждал с последним общие дела. Брат помог ему избежать уголовной ответственности за ряд должностных преступлений. Впоследствии он быстро продвигал его по служебной лестнице. Не забывая угождать его тщеславию. В 2009 году Брат подарил ему новый Mercedes S 500. Тахсаев был очень доволен, прямо светился от счастья. Влад узнал от Советника, что Тахсаев пользовался связями Алихана в правоохранительных органах в Республике и Москве. Только благодаря ему, он смог занять должность заместителя прокурора одного из районов. Брат многократно оказывал Тахсаеву «финансовую помощь» в достаточно приличных суммах, так как зарплата не позволяла тому поддерживать уровень жизни, к которому он привык. На эти деньги Эдуард организовал через подставных лиц строительный бизнес. Он строил многоэтажные дома, при этом заказывая проекты в лучших московских фирмах, не без участия Семьи.

В начале января 2016 года, в тот момент, когда Владислав вместе с Советником ехал в машине, последнему поступил звонок. По голосу, лицу и поведению Темура ему стало понятно, что произошла какая-то неприятная ситуация. Это было уже после задержания Князя. Поэтому хороших новостей ждать не приходилось. Мирхоев спросил, что произошло. Советник ответил, что в его доме в Беслане провели обыск. При этом он добавил, что необходимо уезжать из России, поскольку его может задержать полиция. Влад снова задал вопрос: «Почему ты думаешь, что тебя могут задержать?» Темур начал размышлять вслух. Он был удивлен, что обыск сначала провели у него дома, а не у Влада. Потом подумав минуту, добавил, что Эдик практически не знает его, поэтому обыск провели именно у него. Скорее всего, это потому, что Тахсаев хорошо осведомлен, что Советник является доверенным лицом Джавы. Влад не совсем понимал, о чем он говорит. Затем Темур, подумав, в утвердительной форме сказал:

- Сейчас понесется. Это все идет от Тахсаева. Точно. Все, что знает, сейчас использует, чтобы избавиться от Брата. Про нас он знает много. Эдик становится опасен. Еще одна крыса. Как только нас заштормило, он решил нас сдать со всеми потрохами.

Советник был напуган и возмущен данной ситуацией. Через два дня после этого он спешно улетел в Турцию к Брату без багажа и обратного билета.

В начале февраля 2016 года Темур позвонил Мирхоеву из Турции и сообщил, что в Москву приехал Пастор и ему с ним нужно срочно встретиться. Он прибыл из Турции через Беларусь. В этот же день в районе станции метро «Динамо» они встретились с ним на стоянке.

- Привет, старый друг. Сколько лет, сколько зим. Как ты, брат? Познал всю истину свободного падения? – с этими словами Влад крепко обнял Пастора. Он действительно был рад видеть его.

- Здравствуй, Влад. Свободное падение можно только ощутить, но для этого надо созреть. А ты все качаешься изо дня в день? Вон какой здоровый стал. Будешь так продолжать, ни в один «Мерседес» не поместишься.

- Да ладно тебе. Ты тоже красавец. Но подкачаться бы не мешало. Ходишь как модель из Бухенвальда.

- Что делать, что делать. Все проходит сквозь меня. Ничего не задерживается.

- Как там Брат? Как вообще обстановка?

- Владик, я скажу тебе так, камасутра учит, что безвыходных положений не бывает. Так что в любом случае унывать не стоит. Главное – это покой в душе. Надо сберегать заряд аккумулятора, помнишь?

- Не ожидал такого от тебя услышать.

- Почему?

- Ну, ты всегда больше о высоком, что ли, а тут…

- Запомни, нет ничего выше неба. И наши души встречаются там после смерти.

- Откуда ты все это знаешь?

- Там прочитал, тут прочитал. Человеку важны любые знания, так или иначе имеющие возможность однажды коснуться его самого.

- Какие теперь планы? – поинтересовался Влад.

- Собираюсь ехать в Осетию. У меня там имеются незаконченные дела. А ты знаешь, как я их не люблю.

- Деньги есть?

- Да. Все в порядке. Брат мне в Турции подкинул наличных. И еще два «пластика» дал. Я извиняюсь, Владик, я в ларек загляну на минутку. Что-то в горле пересохло. Тебе что-нибудь купить?

- Нет, спасибо.

Пользуясь случаем, Мирхоев скинул Советнику СМС, что Пастор собирается ехать в Осетию. Ответ пришел на удивление быстро: «Пусть не забудет передать привет».

- Ты знаешь, а кола у нас другая продается, – сказал Пастор подходя и прикладываясь к маленькой бутылочке кока-колы. – В Турции она вкуснее. Я там что-то пристрастился ко всему сладкому. Ничего у нас хорошего не делают, даже кока-колу.

- Советник просил напомнить тебе, чтобы ты «не забыл передать привет».

- Я все помню. Подарки для привета уже готовы, – улыбнулся Пастор своей страшной улыбкой, от которой повеяло обреченностью.

Они разъехались. Влад предлагал одну из пустующих конспиративных квартир, но он отказался. Сославшись, что переночует у одной своей знакомой. Через пару дней Пастор вылетел в Осетию.

Спустя месяц после этой встречи Мирхоеву позвонил Брат и сказал, чтобы Пастор «поторопился с приветом, а то уже неудобно». Влад не знал, кого именно собираются убить. С течением времени это перестало его заботить. Он старался снять с себя всякую ответственность. В конечном счете, он не нажимал на курок, и не он выбирал жертву, а просто передавал указания Брата. Так или иначе, он просто не хотел об этом думать. Пусть перебьют хоть всю Республику, это будет на их совести. Мирхоев лишь механически выполнял то, что мне говорил Брат.

***

Через неделю ему позвонил Алихан.

- Здравствуй, Влад. Как ты жив-здоров?

- Спасибо, Брат. Все хорошо. Как сам?

- Слава богу. Вашими молитвами. Тебе нужно встретиться с Рубесовым Тамиком. Ты его знаешь. Это компаньон Тахсаева по бизнесу. Тамик должен попросить Тахсаева от моего имени подождать один месяц с оформлением сделки купли-продажи базы отдыха «Речная долина», которая в Фиагдоне.

- Я все сделаю, Брат.

- Если Тахсаев согласится, я скажу, что делать дальше. Вопросы насущные есть?

- Нет, все ровно, Брат.

- Тогда давай, пока.

- Пока.

Я понял, что происходило. Джава хотел, если будет получено согласие Тахсаева, оформить указанные объекты недвижимости на подконтрольное лицо. Тем самым Брат хотел проверить его лояльность. «Водочник» Виктор Сазонов продал указанные базу отдыха и ресторан Тахсаеву и Рубесову Тамику. Однако сделка до конца не была оформлена, так как Тахсаев должен был еще какую-то сумму денег Сазонову. В то время Тамик находился в Москве. Влад не успевал лично встретиться с ним и попросил Ивана Абоева передать ему просьбу Брата. Абоев согласился и сказал, что увидится с ним сегодня.

Вечером он набрал Мирхоеву и сообщил, что Рубесов Тамик сам не против подождать с оформлением сделки. Но он не видит никакого смысла разговаривать на эту тему с Тахсаевым, поскольку он полностью владеет информацией обо всех его расходах, доходах и долгах. В связи, с чем Эдуард неправильно его поймет. Подумает, что он хочет его в чем-то обмануть.

В этот же день Владислав позвонил Джаве и сказал, что Рубесов не видит никакого смысла разговаривать с Тахсаевым и заранее знает, что тот откажется повременить с оформлением сделки на месяц. Брат помолчал минуту, потом ответил: «Хорошо. Так тому и быть».

На следующий день в районе Кутузовского проспекта, около торгового центра «Времена года», Мирхоев встретился с Сазоновым. Влад завел с ним разговор по поводу просьбы Брата о том, чтобы отложить на один месяц оформление договора купли-продажи. Виктор сказал, что Тахсаев на это не пойдет. Он, наоборот, торопит его с оформлением данной сделки, названивает ему в день по нескольку раз. После этого Владислав попросил Виктора самому объяснить все это Брату. Чтобы не получился эффект «испорченного телефона». Сазонов согласился. Влад позвонил Джаве, объяснил ситуацию и передал трубку Виктору. Он сам объяснил, что Эдуард не согласится на это и, кроме того, последний постоянно торопит оформить сделку до конца в кратчайшие сроки.

Оставшись один, Мирхоев снова позвонил Джаве и еще раз передал ему все, что сообщил Сазонов. Брат, молча выслушал, а потом спросил:

- Ты веришь Сазонову?

- Брат много сделал для него. Помог ему с получением лицензии, с деньгами, когда у него были трудности. Думаю, ему можно верить.

- Я все понял. Если что, я с тобой свяжусь. Пока все.

Через две минуты Брат прислал СМС-сообщение следующего содержания: «Ну хорошо! Жадность – это порок!». Влад понял, что Джава очень недоволен тем, что Тахсаев торопит Сазонова. Тем самым он явно выказывал, что пренебрегает просьбой Алихана после всего, что он для него сделал. Брат не прощал предательства. Учитывая, что Пастор был в Осетии, ждать оставалось недолго.

По истечении двух недель в интернете, в новостном портале «Лайф Ньюс», Влад увидел сообщение. В нем говорилось, что во Владикавказе убит сотрудник прокуратуры Тахсаев. В новостях сообщали, что Тахсаев открыл автоматические ворота и заехал во двор многоэтажного дома, в котором жил. В этот момент во двор зашел человек в черной кофте с капюшоном. Он расстрелял Эдуарда, вышедшего из машины, и успел выйти до того момента, как ворота закрылись. Спустя несколько дней в интернете на сайте «Пятнадцатый регион» он увидел видеоролик под названием «Убийство Тахсаева в Осетии». Посмотрев его, Мирхоев сразу же опознал в стрелявшем Пастора. Это было хорошо видно по его походке и телосложению.

Через неделю позвонил Мамсыр Болиев, входивший в группу Пастора, и попросил встретиться, сказав, что ему нужны деньги. Влад отправил Брату СМС-сообщение и спросил насчет денег для Пастора и его бригады. Тот сказал, что все в порядке, и попросил передать им два миллиона рублей.

В этот же день Владислав встретился с Мамсыром на улице в районе станции метро «Динамо». При встрече его несколько удивил его вид. Мамсыр был одет очень скромно. Джинсы, кроссовки, спортивная куртка с капюшоном. Еще с собой у него был черный рюкзак, висящий через плечо.

- Привет, Мамсыр. Рад видеть тебя в здравии.

- Привет, Влад. Взаимно. Как твои, ничего?

- Потихоньку. Живем, не тужим.

- Ты еще не женился?

- Нет. Не спешу с этим делом.

- Наверно, решил покорить сердца всех москвичек? В Беслане все девчата тебя до сих пор вспоминают. Знаешь, как в песне «Ах, какой был мужчина».

Они рассмеялись. Несмотря на происходившее с ними, они оставались все теми же мальчишками из Беслана.

- Мамсыр, может, пойдем перекусим? Тут рядом кафешка неплохая. Хорошо готовят. Вспомним Осетию? А то я совсем тут одичал, все братья в разъездах, а на даче мне Брат запретил появляться без особой необходимости.

- С удовольствием, братан, но давай в другой раз. Там ребята ждут. С бабками лютый дефицит. Надо ехать.

- Я понимаю, понимаю. Ролик в интернете видели?

- Что, узнал?

- Да, конечно. Походочка у Пастора та еще. Везде ее узнаешь. Красиво исполнили.

- Мы этого «мусорка» месяц пасли. Осторожный был. Каждый раз, как домой заехать, по нескольку раз проверялся, нет ли за ним слежки. Вот и решили «сделать» там, где он уже расслабляется. Во двор заехал, думал, все, ворота закроются и в безопасности. Пастор в ворота заскочил – хлоп, хлоп, кнопочку нажал и отскочил. Потом за угол дома в тень, а там я на мотоцикле.

Они еще какое-то время поговорили с Болиевым на общие темы, не касающиеся совершенного преступления. Потом Влад передал ему деньги в сумке, и они разъехались. Уходя, Болиев сказал, что он пока находится в Москве и, если вдруг понадобится, он будет доступен по прежнему телефону.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Авторский рассказ ОПГ ОПС Расследование Уголовное дело Убийство Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Когда Семью Выбирают. Глеб Дибернин

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин. Часть 63 (1)⁠⁠

5 месяцев назад

Глава 58. Необыкновенный кросс

После многих лет совместного существования порой начинаешь повсюду видеть символы, следы человека, с которым ты долгое время жил в общем пространстве.

Паоло Джордано

Первая неделя после расстрела похорон выдалась тяжелой. Все пошло не так, как было задумано. Шуруп не верил в то, что произошло, пока несколько раз лично не посмотрел новости. Ужасные кадры раненых и убитых людей на земле и раненых в больнице не оставляли сомнений в реальности всего произошедшего. Вместо того чтобы убить двух братьев, они перестреляли кучу ни в чем невиновных людей. Челкаевы были только ранены. Одного прооперировали в ту же ночь, и уже через 2 дня он уехал из Осетии в неизвестном направлении. Другой лечился в больнице. Было убито 5 человек. Все были обычными селянами. Один был каменщиком, который построил половину домов в Беслане. Другой был врачом. Трое остальных были пенсионерами. Все пятеро поплатились за то, что остались чуть дольше других, чтобы помочь с наведением порядка после похорон. По всем каналам в новостях «трубили» о кровавых похоронах.

Осознав на второй день всю сложность сложившейся ситуации, Шуруп с Бабаевым стали нещадно пить, пытаясь заглушить мысли водкой. Гартаев отказался пить с ними. В доме было много книг по истории Осетии. Он часами мог читать их, делая перерыв только, чтобы поесть. У него не было тяги выговориться по поводу случившегося. В отличие от Шурупа и Бабаева, Гартаев стоически относился к произошедшему. «Случилось и случилось. Будем жить дальше» – так он говорил. Шуруп сначала пытался разговорить его, но, поняв, что это пустое дело, отстал, переключившись на Бабаева.

Каждый вечер чрезмерного потребления водки перерастал в выяснение отношений. Алан, хозяин дома, привозил им продукты раз в три дня. В том числе и водку. Поэтому «лекарства для души» было вдоволь. Шуруп с Бабаевым никак не могли разобраться, из-за кого или из-за чего все так произошло. Чем больше они разговаривали на эту тему, тем больше злились друг на друга и на самих себя. На некоторое время водка снимала симптомы депрессии, но постоянное нахождение в замкнутом пространстве только увеличивало напряжение. Парни не выходили со двора дома, чтобы не быть замеченными. Улица, на которой они жили, была практически нежилая в зимнее время. Часть домов была разрушена. Вблизи поселка не было ни минеральных источников, ни горных рек, поэтому он не привлекал «новых хозяев жизни» в качестве места для постройки загородных дач. Большей частью здесь жили старики. Молодежь предпочитала перебираться поближе к столице и изредка навещать своих родственников. Многие дома сдавали в аренду приехавшим на заработки работникам. Поэтому появление никому не известных троих молодых людей прошло никем не замеченным.

После вчерашнего Шуруп проснулся в 12 часов дня. На столе стояло несколько пустых бутылок из-под водки. Открытые консервные банки, полные бычков, недоеденные продукты, брошенные с вечера на столе, в совокупности с мощным перегаром уничтожили большую часть кислорода в комнате. Если бы Гартаев предусмотрительно не открыл форточки в помещении, в нем нельзя было бы продохнуть. Бабаев спал, уткнувшись в стол лбом. Иван, имевший привычку просыпаться рано утром, подметал пол, усыпанный крошками, окурками и прочим мусором.

- Ваня! Ваня, брось! – пьяным голосом заревел Шуруп. – Пусть эта падла кривоглазая убирает. Это из-за него мы в этой жопе. Буди его, чего он спит? Поскуда!

- Оставь его, Шуруп. Пусть спит. Кофе будешь? Я только чайник вскипятил.

- Не-а. А водка есть?

- Вроде выжрали всю вчера. На столе посмотри, может, осталось что в бутылках.

Шуруп, держась за стенку, подошел к столу. Он взял на четверть полный граненый стакан и одним махом опустошил его. Ему было мало. Тогда он прошел к шкафу, где хранились хозяйские припасы, и вытащил бутылку с настойкой. Налил себе полстакана и залпом выпил, занюхав рукавом несвежей толстовки.

- Ваня, будешь? – протянул он начатую бутылку Гартаеву. – Кажись, на дубе. Хорошо продирает, уууу крепкая зараза. Аж до мозга тепло пошло.

- Нет, спасибо. И ты бы поосторожней. Кто его знает, что там за травы.

- Туфта. Спирт все дезинфицирует. Не отравлюсь.

- Заканчивали бы вы бухать. Сколько можно?

- Сейчас. Надо до конца разобраться. Да и допить.

Шуруп допивал настойку в течение 40 минут, после чего сходил еще за одной. Наконец очнулся Бабаев. Его перекошенным лицом можно было отпугивать злых духов в сатанинскую ночь. Шуруп по-барски налил ему стакан настойки. Андрея мутило, но голова с похмелья болела сильней, поэтому он не отказался. И он, и Шуруп выглядели ужасно. Гартаев, сделав себе кофе, уткнулся в книгу и не обращал на них никакого внимания. Он привык к подобным пробуждениям.

- Андрей, – сказал Шуруп и приложился к стакану, – ну скажи ты нам. Ты куда, мля, стрелял? А? Куда, мля, целился?

- Куда, куда. Куда надо, туда и стрелял. Достал уже, – огрызнулся Бабаев. Ему уже порядком надоел Шуруп со своими претензиями.

- Вот как он заговорил. Ваня, слышишь? То есть ты хотел положить всех людей на похоронах? Тебе только патронов не хватило? Или, может, тебе заказ кто сделал? А ты в одно лицо деньги хапнул, и делиться не хочешь? Или ты специально меня подставить решил? Хочешь, чтобы Брат мне яйца оторвал, а ты будешь главным? Нет, ну ты скажи, а?

- Саня, ты мозги свои пропил совсем. Тебе на кефир переходить надо. Нежирный.

- Ху.ня это все. Ты в Челкаевых целился?

- Ну, целился, – ответил Бабаев, глядя немигающими глазами в стол перед собой.

- А почему они живые?

- Не знаю.- Так. А в других целился?

- Нет.

- Так почему там пять трупов? – заорал Шуруп и бросил стаканом в Бабаева. Стакан попал ему в плечо, не причинив особого вреда, и отлетел на пол.

- Пошел ты! Синий урод!

- Я пошел?! Это ты пошел! Это из-за тебя мы здесь. Это ты прицепился непонятно как, и не пойми в кого. Знаешь поговорку: «Не уверен, не стреляй». А ты поливал с автомата как по полю кукурузы. Там расстояние было метров двадцать. Там бы обезьяна из зоопарка лучше попала, чем ты!

Шуруп открыл очередную бутылку с настойкой и стал пить из горла большими глотками. Часть настойки вытекла ему на грудь и расплылась пятнами. Цогоев отставил бутылку, и вытер мокрый подбородок тыльной стороной ладони, и продолжил.

- Я же тебе говорил, стреляй, как будешь уверен.

- Что ты из себя строишь ангела? Это ты сказал, что Брат приказал мочить их сегодня. Мы могли подождать день, два. Они бы поехали по домам, там бы по пути их и грохнули. Но ты сказал, что надо сегодня. По-любому сегодня их сделать. Так что ты тоже в этом виноват. Как ни крути.

- Ах ты тварь! Ты все на меня свалить решил! – с этими словами Александр ударил бутылкой с остатками настойки Бабаева по голове. Удар оказался несильным. Андрей не потерял сознание и ударил Шурупа в лицо кулаком. Они сцепились, упали на пол и стали кататься по нему.

Гартаев смотрел на них с кровати из другой комнаты.

- Эй вы! Хватит пол мыть друг другом. Кончайте! – крикнул он.

Они не отреагировали. Тогда Иван поднялся с кровати. Шуруп с Бабаевым продолжали наносить удары друг другу, катаясь по полу и усиленно сопя. Гартаев вовремя подошел, так как Шуруп уже вытащил охотничий нож и хотел воткнуть его в горло Бабаева. Гартаев забрал нож, выкрутил Шурупу руку и надел на него наручники. Затем поднял Бабаева и велел ему пойти умыть разбитое лицо. После этого Иван вылил все оставшиеся настойки в уличный сортир. Шуруп долго ругался и требовал освободить его, угрожая Гартаеву расправой, и множественными пытками. После чего, выбившись из сил, уснул. Бабаев, немного поев, тоже лег спать. На следующий день все помирились, и было решено держаться сухого закона, пока они не перебили друг друга.

В доме они прожили полгода. Алан все так же привозил им еду. Правда, уже один раз в неделю, а не два. Шуруп с Бабаевым сели на диету и стали тренироваться, чтобы убить время. В сарае они нашли прыгалку, старые гантели и несколько гирь. Им вполне хватало этих спортивных снарядов. Гартаев не присоединился к ним. У него болела нога. Он подвернул ее, когда колол дрова во дворе. Поэтому Иван продолжал «убивать» время чтением. Шуруп несколько раз созванивался с Советником, чтобы узнать последние новости. Потом его телефон перестал отвечать. Отсутствие связи с Семьей и неизвестность было самым тяжелым для Цогоева.

Алан не появлялся уже третью неделю. В поисках съестного они принялись за соленья бывших хозяев, которые обнаружили в погребе. С каждым днем ситуация становилась все более сложной. Шуруп просто не знал, что делать дальше. У них не было ни денег, ни документов, ни связи. Все трое были в розыске. Более того, они были в розыске за расстрел людей на похоронах. Это значило, что им никто не поможет. Это был тупик. Они были не только вне закона. Такой поступок ставил их против всего общества. Теперь они могли надеяться только на себя. У Цогоева была отложена на «черный день» небольшая сумма, но до нее еще надо было добраться. Советник приказал им сидеть здесь и никуда не высовываться. Где теперь этот умник? Куда он пропал? Неделю назад выпал снег, приходилось постоянно топить печь. Дров было заготовлено мало. Их максимум хватит еще на неделю. Что делать потом? Можно было пройтись по соседним дворам. А если их заметят и вызовут полицию? Опасность проявить себя была сильней голода и холода. Но дальше так продолжаться не могло. На общем совете было решено подождать еще пару дней, а потом уходить из поселка.

Ночью, часа в два, за воротами раздался скрип тормозов. Шуруп обрадовался, решив, что это, наконец, приехал Алан с продуктами, а главное – с водкой. Запасы уже практически закончились. Последние банки маринованных огурцов и тушенки красовались на столе. Но следом раздались еще скрипы тормозов. Маловероятно, чтобы Алан решил привезти сразу несколько машин, загруженных продуктами. Цогоев осторожно вышел через заднюю дверь во двор и залез на кирпичный забор. Он прополз по нему несколько метров, пока не смог увидеть, что происходит на улице, и замер от ужаса. Там стоял «Урал» и еще несколько легковушек. Под забором цепью двигались фигуры в зимнем камуфляже с автоматами наперевес. Дом окружил спецназ. Шуруп кубарем вкатился в дом.

- Атас! Менты!

Бабаев начал судорожно надевать кроссовки и натягивать куртку от спортивного костюма. Шуруп перевел взгляд на сидящего спокойно Гартаева.

- Ты что сидишь?

- Я останусь. С опухшей ногой я еще тот спринтер. Удачи вам, пацаны. Даст бог, увидимся.

- Держись, братан, – Шуруп крепко сжал руку Гартаева, одновременно запрыгивая в ботинки.

Шуруп и Бабаев выскочили во двор. Гартаев отложил в сторону недочитанную книгу, лег на пол и положил руки за голову. Он не хотел, чтобы его лишний раз пинали коваными ботинками. Здоровье, судя по всему, ему еще понадобится. Братья перескочили забор в тот момент, когда «Урал» с одного удара протаранил металлические ворота, сорвав их с петель. Во двор полетели свето-шумовые гранаты. Гортанный голос, усиленный мегафоном, прокричал: «Полиция! Никому не двигаться!».

Парни были одеты в спортивные костюмы и кроссовки. Зимние куртки остались лежать в доме. Они перебегали с одного двора в другой, перелезая через многочисленные заборы. Их лица разодрало колючей проволокой, которой заботливые хозяева защищали свои владения, а также жесткими ветками деревьев, через которые приходилось пробираться. Ко всему этому Бабаева успела укусить собака. Глубокий снег затруднял бег. Ноги проваливались в сугробы по колено. Большинство дворов были нечищены. Быстро вдыхаемый морозный воздух обжигал легкие. Несмотря на все это, адреналин зашкаливал, они быстро перелазили через заборы, прекрасно понимая, отчего бегут, и не надеясь на мягкий «прием». Им оставалось пробежать еще несколько улиц, за которыми была окраина села, дальше поле, а за ним спасительная трасса. Там можно попробовать поймать машину и выехать за пределы поселка.

Бойцы СОБРа, ворвавшись в дом, быстро определили, что двое бандитов ушли дворами. С трех сторон двор был блокирован. У них был только один путь. Бойцы начали методично прочесывать дворы, наступая на «пятки» сбежавшим. Свежие следы на снегу были хорошо видны в свете мощных фонарей. Тем временем оперативники стали ездить по улицам поселка, пересекавшим путь беглецов к свободе.

Перевалив через очередной забор, Шуруп схватил Бабаева за ноги и повалил его в снег. Тот хотел было что-то вскрикнуть, но Шуруп закрыл ему рот разодранной в кровь ладонью.

- Тихо ты. Машина летит на нас. Слышишь? – прохрипел он в самое ухо Андрея.Мимо них медленно проехала вазовская «девятка», из которой во все стороны светили несколько фонарей. Несмотря на холод, окна были открыты, и было отчетливо слышно, как по рации переговаривались:

- 14-й, 14-й, прием!

- 14-й на связи!

- Что у вас?

- Проехали улицу Зари Коммунизма. Ничего не видно. Прием.

- Вас понял. Поезжайте на улицу Крайнюю. Внимательней там. Они не могли далеко уйти. Отбой.

- 10-й, 10-й! Прием!

«Девятка» проехала, светя фонарями прямо над их головами. Как только она скрылась за поворотом, братья продолжили свой забег. Пересекая очередной двор и разрывая кожу на ладонях о холодное острие ограды, Шуруп думал о себе, своей семье и о том, что с ними теперь будет. На следующей улице не было света. Уличное освещение не работало. Муниципалитет устал платить за свет из своего кармана. Местные жители отказывались платить, так как на всей улице «живых» домов оставалось от силы штук шесть. Все остальные заколотили свои дома и уехали в поисках счастья.

Братья, преодолев очередной двор, стали пересекать улицу. По их подсчетам, им оставалось совсем немного до спасительного шоссе. Ничего не было видно даже в пределах двух метров. Внезапно Бабаев звонко ударился обо что-то металлическое, стоявшее посреди дороги, и опрокинулся на спину. Шуруп, который бежал чуть сзади, инстинктивно упал в грязную кашу снега около столба освещения, как при команде «вспышка спереди». Из машины, в которую врезался Бабаев, выпрыгнули несколько человек.

- Попался, красавец! – взревели опера от радости. – Держи руки! Руки держи! Наручники надевай быстрей! Чего ты копаешься!

- Мужики! Да я местный. К дядьке иду. Вы чего, – пытался придумать что-то на ходу Андрей.

- Да, да. Птичкам все потом расскажешь и прокурору, – после этих слов мощный удар в солнечное сплетение сбил Бабаеву дыхание. В секунды ему заломили руки за спину, и надели наручники. Пока Бабаева запихивали в машину, тот же грубый голос сказал в темноту:

- Игорь, посвети по сторонам. Может, и второй здесь лежит где-нибудь.

Луч фонаря разрезал темноту. Шуруп еще сильнее вжался в грязный снег. Луч светил прямо над ним несколько минут, потом он услышал, как кто-то прошел мимо него. Шуруп даже почувствовал резкий запах одеколона. «Ну вот и все! Закончилась история еще одного бандита, – подумал Александр про себя. – Хоть не застрелят при попытке к бегству. И то хорошо».

- Да нет тут никого. Поехали. Я промок насквозь, ноги бы не застудить. Потом никто не даст на больничном дома поваляться.

Белая «шестерка» отъехала от столба освещения, под которым лежал Шуруп. Он дождался, пока свет от габаритов исчез в темноте. Пока лежал, он немного отдышался. Оставалась всего одна улица. Путь был только один. Он пересек ее. Перед ним открылось белоснежное поле. Чтобы добежать до спасительной трассы, гул которой был уже слышен, нужно было преодолеть еще почти два километра.

«Нет, – подумал Цогоев, – в поле мой черный спортивный костюм будет виден как на ладони. Нельзя, нельзя идти сейчас в поле. Спецназ, скорей всего, уже оцепил периметр и вот-вот начнет его прочесывать. Долой стереотипы. Надо мыслить оригинально. Значит, надо переждать».

Он вскарабкался по насыпи, перебежал через дорогу и по другому склону скатился в канаву. Искать будут на той стороне, в лесу. Головы их ориентированы на трусливую хитроумность беглеца. Сзади послышались голоса. «Это конец! Пронеси, Бог, в этот раз, в следующий я сам о себе позабочусь», – обратился к всевышнему Шуруп. Он обнял снег, то есть распластался и зарылся в него лицом. Двое мужчин прошли в нескольких метрах от него, активно подсвечивая поле лучами мощных фонарей. Спустя какое-то время голоса начали удаляться.

Цогоев решил больше не рисковать, и залезть на чердак дома, который показался ему нежилым. Силы были на исходе, поэтому выбирать особо не приходилось. Порезанные руки кровоточили, ноги гудели от перенапряжения, кроссовки промокли насквозь, в груди страшно жгло от холодного воздуха. В голове гулкими ударами пульсировала кровь. Александр обошел дом. Дверь и окна были заколочены досками. У него не было ни сил, ни времени отрывать их. Он забрался на чердак дома по приставной лестнице и предусмотрительно затащил ее внутрь. Потом зарылся в соломе, которая была на чердаке, и не заметил, как отключился. Адреналин прекращал свое действие. Тело сразу отказало. Он обмяк. Ноги продолжали болеть, но стали вдруг легкими и крепкими. Вероятно, тяжесть, которая в них была, это страх. Страх не прошел, но он не давал ему бежать дальше. Последняя мысль, которая была в его голове перед сном: «Если начнут прочесывать каждый дом в поселке, то могут полениться тащить лестницу с другого двора».

Шуруп проспал до утра. Его разбудил голод. Он стал искать что-нибудь съестное. На чердаке ничего не оказалось, кроме старого кожаного плаща. Который он ел следующие несколько дней. Вместо воды он ел снег, который брал с крыши. Страх быть пойманным был сильнее голода. Он лежал на чердаке и прислушивался к каждому шороху. Раны на руках перевязал остатками простыни, которые нашел тут же. Через три дня Цогоев покинул свое убежище. Он не мог больше жевать жесткую кожу вместо нормальной пищи. Боль в желудке становилась невыносимой. В доме он нашел кое-какую одежду. Приведя себя в относительный порядок, Шуруп решил идти к своему тайнику. Он находился в сгоревшем доме его дяди. В поселке было на удивление тихо. Александр дошел до трассы и поймал попутку.

Тайник оказался на месте. Там было 200000 рублей и около 5 тысяч долларов. Теперь у него были деньги. Первое, что он сделал, сел на трамвай и доехал до конечной остановки. Там он зашел в магазин и купил нормальной еды. После кожаного плаща хлеб и сырые сосиски казались Шурупу царской едой. Он ел их на лавочке недалеко от остановки. Мороз на улице не мешал ему. Бушлат и шапка-ушанка, найденные в доме, отлично его грели, и одновременно маскировали.

Наевшись, Цогоев снова почувствовал страх. Он не знал, что теперь делать, куда идти. Телефон, в котором были все номера, он потерял, когда убегал от СОБРа той ночью. На память он не помнил ни одного номера. Идти к парням домой или на конспиративные квартиры было опасно. В конце концов, нужно было где-то залечь и все хорошенько обдумать. Поэтому Шуруп решил обратиться к Лане. Это была его старая любовь. Она всегда готова была приехать к нему в любое место по первому звонку. Лана любила его со школы, где они учились в одном классе. От периодических встреч с Цогоевым Лану не останавливало ни ее замужество, ни рождение детей, ни женитьба Шурупа. Она жила в центре Владикавказа. Это был риск, так как каждый участковый был снабжен портретом Цогоева с отметкой «особо опасный преступник». Но другого выхода не было. Ему некуда было больше идти. Дома и у родственников его сто процентов ждала засада.

Лана обрадовалась внезапному приходу Александра и, конечно, оставила его у себя. Ее мужа убили два года назад. И теперь она жила одна с ребенком. Шуруп знал, что муж Ланы был убит по приказу Брата. Он был из «блатных» и не захотел прислушиваться к просьбе Джавы по одному вопросу. Лане он как мог, объяснил, что его подставили. И он не причастен к расстрелу на похоронах.

Она внимательно посмотрела на него, затем как-то вся осунулась.

- Что случилось? Почему ты расстроилась? – спросил Шуруп.

- А отчего мне веселиться? Ну, выпустили тебя сегодня из капкана, удалось тебе уйти. В следующий раз посадят, может, снова выпустят. Повезет еще пару раз. А потом не выпустят... Зачем тебе нужна такая жизнь? Можно жить гораздо спокойнее.

- Что ты знаешь о моей жизни? – спросил он. В его вопросе звучала боль, а не вызов, такая невыносимая боль, что она не смогла оставить его без ответа.

- Мой муж так жил, и чем все кончилось?

- Не хочу показаться грубым, – пробормотал Шуруп, сжав зубы, – но я могу уйти, если ты против.

- Нет, конечно нет. Я всегда тебе рада. Ты же знаешь, что я влюбилась в тебя еще в 11-м классе. И всегда буду любить.

У Ланы Шуруп прожил месяц. Он пытался аккуратно выйти на кого-нибудь из Семьи. Цогоев написал Лане телефоны, которые смог вспомнить, и она, выйдя в город, звонила по ним из таксофона-автомата. Все телефоны были отключены. Тогда он дал ей два адреса, но там уже никто не появлялся достаточно давно. Так сказали ей соседи. Деньги таяли каждый день. Он не хотел быть нахлебником, и давал деньги на игрушки для ребенка, чтобы Лана купила себе что-нибудь, и для покупки продуктов. Так он оплачивал свой стол и постель. Сначала Шуруп думал попробовать нелегально перейти границу с Южной Осетией и податься в Грузию. Изучая в интернете систему границы, он пришел к выводу, что это невозможно. После конфликта 2008 года граница была снабжена всеми возможными детекторами и датчиками слежения. Стоило им сработать, и тут же в воздух поднимали вертолет. Цогоев не выходил из квартиры. Целыми днями он смотрел телевизор или искал в интернете новости о Семье. Он понимал, что подставляет Лану, скрываясь у нее. В конце концов, Шуруп решил уйти через пару дней, и попробовать уехать из Республики. В эту ночь в дверь позвонили:

- Кто там? – спросила через дверь Лана, кутаясь в шелковый халат.

- Откройте, милиция. Мы знаем, что у вас скрывается Александр Цогоев.

- Покажите удостоверение, – автоматически выпалила Лана. Она уже начала понимать, что происходит. Она успела привыкнуть к ночным визитам милиции и обыскам еще при живом муже. В глазок показали раскрытое удостоверение оперуполномоченного Центра противодействия экстремизму.

Шуруп вышел на балкон и посмотрел вниз. Под окнами стояла патрульная машина, две «казенных» тонированных «Приоры» и человек шесть крепких парней, которые неотрывно смотрели на окна квартиры. Седьмой этаж исключал любые попытки уйти «дворами». Цогоев скользнул взглядом по соседнему балкону, который был в четырех метрах от него. Потом снова посмотрел вниз. В случае неудачи машина скорой не понадобится. Сопротивляться было бессмысленно, да и нечем. Он и так подставил Лану, ее теперь затаскают по допросам, так еще и квартиру переломают, если сами не откроют. Мысли перескакивали одна на другую. Один шанс остаться в живых – сдаться. Нет, он не любил Лану. Просто использовал, когда ему это было необходимо, но он не хотел ломать ей жизнь.

- Лана, это за мной, – сказал Шуруп и обнял ее. Лана дрожала всем телом. Ей было страшно и обидно одновременно. Будучи в душе обычной девушкой, ищущей простого женского счастья, она уже выстроила дальнейшие планы. Она надеялась, что Александр решит все свои проблемы, разведется и останется с ней. Чем дольше он жил с ней, тем больше Лана верила в придуманное ею светлое будущее. И в один миг её хрупкое счастье разрушило появление оперативников.

В дверь настойчиво стучали и звонили. Грубый мужской голос обещал с минуты на минуту начать штурм и выбить дверь. Этим шумом уже разбудили весь дом. Бойцы СОБРа отправляли чрезмерно пытливых соседей по квартирам, преграждая им движение на лестничных клетках.

- Иди, сядь на диван в зале и не делай резких движений. Положи руки на колени. Когда тебя спросят, скажешь, что ничего не знала о том, что я в розыске. Мол, от жены ушел, вот и жил здесь. Запомни, ты ничего не знаешь про мои дела. Просто жил как друг. Типа комнату снимал. Так и тебе, и мне будет лучше. Скажешь все так, и все будет хорошо.

Шуруп поцеловал Лану, в глазах которой стояли слезы, посмотрел на нее и сказал:

- Иногда, только промахнувшись, понимаешь, как ты попал, но уже поздно…

Затем он подошел к входной двери и громко крикнул:

- Не надо штурма. Я без оружия. Я выхожу. Тут дети. Не стреляйте. Я без оружия, – с этими словами Шуруп провернул ключ и открыл дверь.

Когда Семью выбирают. Глеб Дибернин (Вся книга)

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Уголовное дело ОПС ОПГ Авторский рассказ Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 16⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 16. СМЕРТЕЛЬНЫЙ БОЙ

Если ты никогда не доказывал, что твоя урна действительно стоит на перекрёстке Дзержинского и Пушкинской — значит, ты не жил в России по-настоящему.

Это был не допрос — это был полевой трибунал с калькулятором. Не спецназ. Не маски-шоу. А трое людей с папками, флешками и гниловатой улыбкой.

Следствие требовало невозможного — и делало это с методичностью сапёра. Им нужно было доказать, что: урна действительно установлена; её материал — соответствует техзаданию; цена — обоснована, а не плод фантазии бухгалтера, у которого в телефоне был Telegram-канал "Цены от потолка". Поставщики — реальны, с ИНН, складами, а не с мыльницей и аккаунтом на “Авито”. Рабочие — живые, не призраки со СНИЛСом умерших охранников. Деньги — не проходили через “прокладки”, зарегистрированные на бывших библиотекарей и преподавателей кулинарных техникумов.

Я наблюдал за этим изнутри. А в центре — Евгений Павлович. Тот самый “бог уличной мебели”. Тот, что раньше цитировал Декарта, сидя на лавке с Wi-Fi. Теперь — сидел на табурете, под тусклой лампой, и отвечал на вопросы людей, которые улыбались только во сне.

— Где вы брали пластик на урны?
— В “Пластгранит-Юг”.
— Документы есть?
— Пропали во время переезда.
— Очень удобно. Дальше.

— Почему одна и та же лавка стоит по-разному в двух контрактах?
— Разный регион.
— Климат?
— Да. Влажность влияет на металл.
— Поэтому цена разнится на 60 тысяч?
— И логистика…
— Угу. Логистика…

Следователь — молчаливый, с лицом акушера, который не верит в рождение. Экономистка — женщина в очках, пахнущая тонером и беспощадной педантичностью. Оперативник — токарь в душе, задающий вопросы так, как будто режет металл.

Они не кричали. Они смотрели, щёлкали мышками, и делали пометки в протоколе как могильщики в журнале захоронений. Каждый вопрос — как удар молотком по тонкому стеклу:

— Кто поставлял бетон?
— “РостЦемент”.
— Где их склад?
— В Азове.
— Адрес?
— Я не помню…
— А вы помните, сколько получили по этому контракту?
— 3 миллиона.
— Вот видите, как память возвращается.

На столе — выписки по счетам. Один перевод — “Жека-Брусчатка”. Второй — “ООО Благо-Путь”.
Третья компания — зарегистрирована на жену бывшего физрука из местной школы.

Экономистка, поправляя очки:

— Евгений Павлович… Вы, конечно, талант. Но так красиво врать — это уже уголовная эстетика.

Параллельно шла проверка на местах. Создали карту. Проехались по адресам из актов. На Пушкинской — травяное поле. На Дзержинского — лужа. На одном из перекрёстков — сломанная лавка с табличкой “Осторожно! Вандалы”. Каждая несостыковка — ложилась в дело. Папка пухла. Следователь светлел.

— Что скажете на это, Евгений Павлович?

— Я скажу, что всё делалось… быстро.

— Быстро? Так быстро, что бухгалтер умер?

— Я… не знаю.

— Теперь узнаете.

И в дело вошла налоговая. Не как курьер. Как стервятник, почувствовавший мясо. Пошли запросы: авансы — без актов; выплаты — на ИП, зарегистрированные на бабушек с инсультом; зарплаты — на людей без паспортов, но с автобиографиями на печатной машинке; премии — за “победу в тендере”, подписанные задним числом.

Адвокат Евгения начал пить. Сначала — по рюмке. Потом — по расписанию. Каждый день — как бой в окопе. Только вместо грязи — сканы. Вместо гранат — реестры. Вместо медсанбата — допросы.

Однажды Евгений вышел после девяти часов вопросов. Сел на лавку. Ту самую лавку. Свою. За 75 тысяч рублей. Светодиоды уже не горели. Подлокотник был отломан. Она скрипнула. Он облокотился. Сказал вслух:

— Надо было сразу делать гробницы. Они хотя бы стоят дольше.

Потом — обыск дома. Потом — допрос жены. Потом — вызвали брата жены. Потом — ФСБ. Каждый визит — как лезвие по стеклу. Он перестал врать. Он не ел. Он не спал. Он не оправдывался. Он просто смотрел на документы. И кивал.

И вот — принесли пачку новых бумаг. Верхний лист: “Договор №45. Лавка комбинированная.
Материалы: сталь, пластик, гранит. Цена за единицу: 117 000 рублей. Количество: 147 штук.
Объекты: Школа №12, Гимназия №6, Роддом, Мост через пруд. Подпись: К.”

Он смотрел на эту подпись. На неё и падал весь груз. Потому что эта подпись — его собственная.
Потому что это — не просто документ. А приговор.

Смертельный бой не выиграл никто. Не следствие. Не подрядчик. Не система. Не совесть. Но бумага — победила.

Показать полностью 1

[моё] Авторский рассказ Уголовное дело Криминал Преступление Схема Тендер Финансы Коррупция Длиннопост Негатив

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 15⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 15. ЭХО КАЗАЧЬЕГО СХОДА

Музыка отзвучала. Хоры — уехали. Казаки — сняли костюмы, бросив их в складские коробки с надписью “патриотический реквизит”. Таблички с надписями “Bogatyanskiy Descent” и “Council House” выцвели на солнце, потеряв последние остатки гордости. Но кое-что продолжало звучать. Не музыка. А калькуляторы. Тихо, без ритма, но настойчиво: щёлк. щёлк. щёлк. Каждое «щёлк» — это сумма. Каждое — путь к чьей-то жизни в архиве.

Следствие не приходит с шашкой. Оно приходит с флешкой. С бумагой. С перепиской в Telegram. С бухгалтером, который “не знал, но видел”.

Первым сломался чиновник N. Тот самый. С седой челкой, с пустыми глазами, с речами о “бюджетной дисциплине”. Он, как и я когда-то, улетел. Не в отпуск. В Аргентину. Только его никто не отпускал. Он был шестерёнкой. Но вокруг него вращалось целое колесо. А колесо — нельзя просто вынуть. Оно цепляет всё вокруг.

Следователи пришли к Евгению-подрядчику. Сначала вежливо.

— Евгений Павлович, уточните, пожалуйста: На каких условиях был закуплен песчаник “Красный Юг” по контракту №407?

Он улыбнулся. Улыбка — как кнопка выключения на калькуляторе.

— Ну, там… бюджетное согласование, третья версия сметы…

— Мы смотрели. Там только две.

— А... ну, может, было приложением?

— Не было.

И всё. Точка входа. Трещина в фасаде. Дальше — цепочка. Показания бухгалтера. Телефоны на прослушке. Акт экспертизы: “гранитная урна” оказалась вспененным ПВХ с текстурой под мрамор.

Но самое красивое — сдал его не враг. Не конкурент. Не оппозиция. А сам N. Из Аргентины. После “разговора по душам”. Говорят, сначала были “слова”. Потом — “предметы”.

В протоколе: “Основной подрядчик — Евгений Павлович К. Знал о завышении. Сам выбирал материалы. Утверждал макеты. Лично контролировал откатную часть через ООО «Дон-Ковка».”

Я читал это в камере. Пальцем вел по строчке. Ногтем подчеркнул его имя. Смотрел и думал: “Ну, братец. Добро пожаловать.”

На фоне этого дела стали всплывать старые: стадион; сквер; песок; урны; подрядчики; мэрия; смета; показания. Всё, что было под ковром, теперь ползло на свет. Как тараканы после фумигации. Кто-то уже сидел. Кто-то судился. Кто-то — делал вид, что не при делах. Как будто он всего лишь курировал, а не подписывал. Все дороги вели туда,
где вместо крупнозернистого песка клали перемолотый бой. Где фонари были не из чугуна, а из алюминия с грунтовкой под металлик. И разницу — клали в банк.

Суммы? Сначала — 80 млн. Потом — 223. Потом — снова 80. Цифры плясали, как казаки в сапогах — только теперь на граните улиц, под ногами следователей.

По одной из схем курирующий от областной администрации звонил в Минстрой:

— Не трогайте смету. Время поджимает. Иначе полетят головы.

Он не знал: что звонки пишутся; что головы летят вне зависимости от смет; что сам станет первым в списке на вылет.

На суде: Фото с обысков. Коллекция часов. Портрет в форме царского генерала. Шкатулка с золотом. Плащ с монограммой.

Пресс-службы смаковали: “Орден Александра Невского — в рамке”, “Сейф в ванной — в плитке”, “Ковёр ручной работы — в подвале”.

Я смотрел — не с злобой. А с уважением. Он был первым, кто понял: главное — вид; не закон, а форма подачи; не проект — а пресс-релиз; не тендер — а легенда. Теперь он стал вторым по списку. Первым — был Евгений Павлович. Эхо схода было не в песнях, а в протоколах. В чёрной папке. В графе “ущерб бюджету”. И теперь, когда всё затихло — только один голос звучал громче остальных. Калькулятор. Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Показать полностью 1

[моё] Авторский рассказ Схема Тендер Криминал Преступление Уголовное дело Муниципалитет Длиннопост

GlebDibernin

Криминал

Серия Ростовский Куш. Глеб Диберин.

Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 14⁠⁠

5 месяцев назад

ГЛАВА 14. «ЛОЗА», «ГРАНИТ» И… УГОЛОВКА

Когда чиновники воруют — это плохо. Когда подрядчики воруют — это мелко. Когда подрядчики воруют лучше, чем чиновники — вот это уже становится политическим вопросом. Его тоже звали Евгений. Но не меня. Другого. Евгений Павлович.

Рост — метр восемьдесят, волосы — как пыль после перфоратора, глаза — масляные, манеры — как у телеведущего региональных новостей, который когда-то мечтал стать актёром, а стал властелином лавочек.

Он мог из пластика сделать всё.

— Хочешь урну из искусственного мрамора?
— Хочешь фонарь из полистирола под “вековой чугун”?
— Лавочку со встроенным Bluetooth, запахом кофе и подсветкой?

— Будет. Только не торопите.

Началось всё с лозы. Он делал декоративные заборы — для школ, детсадов, скверов.
Издалека — будто Венеция. Вблизи — будто упаковка от кондиционера.

Потом пошло по накатанной: Кованые фонари. (Штамповка, баллончик с золотом, душа — отсутствует.) Гранитные урны. (Пластик с песком, внешне — будто из пантеона, внутри — как ведро для картошки.) Декоративные тумбы под деревья. (Фактически — бочки с винилом.) И каждый раз — по цене бронетранспортёра.

Как-то на приёмке его спросили:

— Евгений Павлович, не слишком ли дорого?

Он усмехнулся:

— Вы не лавку покупаете. Вы покупаете покой начальника на приёмке.

Гениально. Без цинизма — просто как оно есть.

Деньги шли. Из бюджета. Из субсидий. Из резервов на «поддержание визуальной идентичности городской среды». Даже из некоей программы популяризации уличного зодчества. Я тогда впервые услышал это словосочетание — и понял: у нас теперь и лавка может стоить как кресло в опере.

Схема была как часы:

Фирма “Облик-Групп”.

Сестра жены оформляет ИП “Декоформ”.

Счет-фактуры.

Смета.

«Согласованная визуальная концепция».

Акт приёмки с подписью заместителя по благоустройству.

Цены:

5 млн — лавки.

3 млн — ограждения.

12 млн — урны (где одна урна — это фактически ведро из-под краски, покрашенное в "металлик").

Он стал богом малых архитектурных форм.
И даже начал рассуждать:

— Я не подрядчик. Я урбанист. Я делаю город вкуснее.

И всё шло до тех пор, пока не зазвонил телефон. Номер — без подписи. Голос — как у хирурга перед ампутацией.

— Евгений Павлович?
— Да.
— Межрайонная инспекция по спецпроцедурам проведёт проверку.
— А в связи с чем?

— Слишком красиво у вас получилось. Хотим понять, как.

Он позвонил мне. Голос — натянутый, как струна.

— Это конец?

— Нет, — ответил я.
— Это начало.
(Хотя знал, что на самом деле — конец.)

В Ростове всё начинается с восхищения. Потом — подозрение. Потом — бумаги. Первым пошли по НДС. Потом — состав материалов. Потом — зарплатная ведомость.

Оказалось: 200 сотрудников. Из них 90 — мертвы. Один — певец из Таганрога, числился как сварщик. Один — житель Пятигорска, умер в 2017, но “расписывался” в табеле в прошлом месяце.

Потом — запрос в банк. Подрядчик → Фирма-прокладка → ООО “ПромДизайн” → Нал → Отель в Сочи → Услуги “переговорных комнат”. Но Евгений Павлович не дрогнул. На встрече с налоговиком, в каморке, где пахло тонером и страхом, он сказал:

— Я не вор. Я дизайнер общественного пространства. Я делаю красиво. А вы делаете — снова серо.

Это попало в протокол. Потом — в паблики. Потом — на кружки. «Я — дизайнер. А ты кто?»

Но уголовку всё равно возбудили. Причина — классика. “Мошенничество в особо крупном размере, совершённое группой лиц по предварительному сговору с использованием служебного положения.”

Он сидел. В кабинете. Смотрел на стену. Считал.

— Через кого можно выйти на Киев.
— Как заново оформить мастерскую под Кисловодском.
— Куда вывести деньги из криптокошелька.

Он не был дураком. Он просто был вовремя нужным. А теперь стал вовремя обузой.

Я приехал к нему однажды. Заехал под видом “консультанта по документообороту”. Мы сидели в пустом офисе. За окном шел снег, хотя был март.

— Жека, — сказал он.
— Я думал, если всё делать грамотно, вкусно, с уважением к бюджету, меня не тронут.

— Ты забыл одно, — ответил я.
— Тут не важно, как ты делаешь.
— Важно, кто решил, что ты больше не нужен.

Он затянулся сигаретой.

— Пока ты полезен — ты подрядчик. Как только ты лишний — ты фигурант.

И в этот момент я понял: мы все здесь — временные герои метафоры, которую кто-то уже переписывает без нас.

Показать полностью 1

[моё] Криминал Преступление Схема Тендер Муниципалитет Длиннопост Авторский рассказ

Отличная работа, все прочитано!

57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 70 80 90 100 150

Криминал

Популярные теги в сообществе: