yaroslavcalaca

Предыдущие главы в профиле.

Первое, на что наткнулся, — труп командира воздушного судна на входе в кабину. Восторг — Костя невольно залюбовался огнями многочисленных приборов — быстро сменился чувством леденящего душу ужаса: кабина была абсолютно пуста. Тем не менее самолёт летел по прямой траектории, если верить авиагоризонту, не меняя своего положения относительно авиагоризонта. Как будто всё именно так и должно было происходить.

Обострённый стрессом инстинкт самосохранения сработал молниеносно, Черпевский и сам не мог понять, что заставило его, описав акробатический пируэт, плюхнуться на пустое кресло второго пилота.

Следующее мгновение всё расставило по своим местам: огнетушитель, описав дугу в том месте, где он только что находился, с силой врезался в приборную панель.

— Постойте! — закричал фактотум. — Я не угонщик, а обычный пассажир.

Весьма вовремя — Рочев примерялся для второго удара.

— Вы ничего не повредили?

— Вроде бы нет... Это ручки управления двигателем, их делают надёжными, — он поправил их в прежнее положение, и турбины двигателей загудели с прежней мощностью.

— Вы второй пилот Борис Рочев?

— Да.

— Все преступники мертвы. Мы можем лететь обратно в Редгард... На какой мы высоте?

— Две тысячи метров...

— Вы идиот? Линия фронта рядом! Нас могут пытаться сбить! И сядьте, чёрт возьми, за штурвал!

Борис послушно сел на место командира воздушного судна.

Вошла заплаканная стюардесса.

— Борис Евгеньевич! — всхлипнула она. — Эдуард Владимирович! Аглая! — и зарыдала.

— Что с Ферро? — обернулся к ней второй пилот. — Она мертва? — спросил он дрожащим голосом.

— Да, — сквозь всхлипывания ответила стюардесса.

— Господи! — не вытерпел Черпевский и так же инстинктивно, как это получилось с пируэтом, отвесил второму пилоту звонкую оплеуху. — Возьмите же себя в руки! Теперь вы — командир экипажа! От вас зависят жизни всех пассажиров этого борта! Аглая Ферро сама организовала этот угон. И получила по заслугам! Набирайте высоту! Летим отсюда!

И в свою очередь обернулся к опешившей стюардессе, от удивления переставшей плакать:

— Как вас зовут? — спросил он исключительно для того, чтобы начать разговор.

— Галина Кладова.

— Вы в своём уме, Галина? Тела убрали?

— Да...

— Так идите и успокойте пассажиров!

Оказалось, пощёчина была необходима. На этот раз зазвучал стальной голос настоящего командира воздушного судна:

— Подготовьте пассажиров к посадке... Сейчас будем садиться... Выполнять!

Стюардессу как ветром сдуло.

— Топливо? — догадался Костя.

— Да!

— На сколько осталось?

— Не более чем на двадцать минут! Не могу найти радиомаяк! Органы Управления воздушным движением молчат! И полосы просто нет! То есть она, вероятно, есть, но её огни не горят! У меня только её координаты и посадочный курс... А вокруг нет ни одного аэропорта, до которого мы смогли бы дотянуть... Хотя зачем я всё это вам...

— Есть зачем. Я здесь был. На этом самом аэродроме. Год назад в командировке. Поэтому слушай сюда. Про радиосистему ближней навигации забудь. На какой частоте пытаешься связаться? Где у тебя радиостанция?

— Вот.

— Это частота?

— Да.

— Они не работают на этой частоте! Это военный аэродром, а не аэропорт! Разреши, я настрою на частоту, на которой они работают? Ну, соображай быстрее!

Рочев удивлённо кивнул.

Всю жизнь Черпевский завидовал людям с хорошей памятью. Он же, в отличие от них, забывал всё, что только можно. Записывал в телефон и ежедневник. Но эту частоту он помнил. Ещё бы, постоянно настраивать её на своей радиостанции — сначала полгода в командировке, затем время от времени в своих снах.

— Вот эта. Вышка примерно посередине полосы. Надо подойти поближе и снизиться. Далеко их антенна не достанет. И учти, там сидит обычный дежурный по приёму и выпуску вертолётов... или вообще простой авианаводчик.

— Хорошо. Я попробую.

Они начали снижение и легли на курс.

— Давай я надену гарнитуру второго пилота. Так правильно?

— Да.

— Где она переключается?

— Вот здесь, на штурвале.

— Да, но почему нет огней? Ты уверен, что здесь вообще есть хоть какая-нибудь полоса?

— Им не нужны огни, Борис. По ночам с этого аэродрома работают ночники, понимаешь? Их фары автомобиля слепят как прожекторы, они огонёк сигареты в своих приборах ночного видения различают за пять километров!

Когда лётчик в очередной раз слегка отодвинул от себя штурвал и нос самолёта накренился к поверхности, совершенно внезапно перед ними замерцали непонятные огни. Как светлячки, только упорядоченные в три мелькающие линии.

В ту же секунду гарнитуры ожили, сквозь помехи пытались прорваться слова.

Черпевский отреагировал мгновенно:

— Уходи вправо! С набором высоты! Это гирлянды вертолётов! Уходи, а то столкнёмся!!!

Борис заложил крутой вираж.

— И выключи бортовые огни! Как же я про них забыл!? Мы же как на ладони!

— Хорошо, — защёлкал тумблерами на потолочной панели пилот.

— Вышка, вышка, иду к вам на аварийную посадку! — вышел в эфир фактотум. — Боря, какой у нас позывной?

— 23 402.

— Вышка, вышка, я 402! Запрашиваю аварийную посадку!

Они ещё не закончили вираж, как им ответили:

— 402, я химик!

— Химик, дежурите на Фаргарте?

— Да, а вы кто, 402?

— Химик, мы пассажирский авиалайнер, терпим бедствие. Просим прощения, шли на ваших.

— Ничего, — вклинились в радиообмен. — Но пришлось подсветиться.

«Лётчик», — догадался Черпевский.

— Химик, прошу подход, условия и включить огни на взлётно-посадочной полосе. У нас топлива на десять минут полёта.

— 402, я химик, мои садятся, освободят полосу через пять минут, как только освободят, сразу включу огни. Как приняли? Условия готов продиктовать прямо сейчас.

— Приняли, химик. Заходим на полосу через пять минут. Готовы принять условия, — и добавил Борису, — запиши условия подхода. На всякий случай уточни посадочный курс...

Огни включили даже раньше — через четыре минуты. Борис вздохнул, Костя вытер пот со лба.

— Садиться будешь с коробочки или с прямой?

— Конечно же, с прямой, — сосредоточенно ответил пилот. — Глупый вопрос. Топлива на вторую попытку у нас не будет... Послушай?

— Да?

— Я буду проговаривать свои действия вслух, а ты контролируй... В общем, будет лучше, если я буду проговаривать их в слух.

— Договорились.

— Спасибо.

— Это твоя первая посадка? Впрочем, я тебя прошу, лучше не отвечай.

Они легли на посадочный курс и начали снижение. Рочев схватил штурвал такой мёртвой хваткой, что позавидовал бы даже утопающий, схватившийся за спасательный круг. Медленно снижал машину. Сосредоточенно, плотно сжав губы. Время от времени что-то бурчал себе под нос, на что фактотум, ничего, впрочем, не понимая, кивал головой.

— Закрылки на пять, — потянул лётчик за рычаг, когда они стали приближаться к огням.

Пауза.

— Закрылки на пятнадцать, — на его лбу появилась испарина.

Ещё одна пауза.

— Закрылки на двадцать пять...

Костя даже забыл о том, как ему хочется курить. Во рту пересохло.

— Включаем вспомогательную силовую установку...

Болтанка усилилась. Фактотум сглотнул и в тысячный раз проклял всё на свете за то, что дал себя во всё это втянуть.

— Видишь рычажок перед собой, Костя? — спросил лётчик, неотрывно смотря вперёд.

Как будто можно было разглядеть что-то, кроме огней взлётно-посадочной полосы.

— Да.

— Дёргай вниз.

Черпевский дёрнул.

— Хорошо... Ты выпустил шасси... Видишь, загорелись три зелёные лампочки? Значит, все стойки вышли и стали на замки...

После выпуска шасси авиалайнер стало трясти ещё больше.

— Закрылки на тридцать градусов...

«Убежать и найти бутылку со спиртным?» — пронеслось в голове Кости.

— Закрылки на сорок градусов! Контролируем вертикальную скорость, не больше четырёх... Принимаем решение садиться...

Фактотум впился пальцами в кресло. Трясло всё больше.

— Край полосы, высота восемнадцать, скорость сто сорок...

Речевой информатор начал диктовать высоту.

— Убавляем тягу, штурвал на себя... Касание!!! Выпускаем интерцепторы... Плавненько опускаем нос... Реверсы приподнимаем до упора... Шестьдесят узлов — выключаем реверс... Тормозим...

Костя отпустил сжимаемое руками кресло, прикрыл веки и с наслаждением вздохнул.

Получилось! Они сели.

— Протяни до конца самолёт, — посоветовал фактотум. — Там стоянка, на которой сможем заземлиться. Нам же нужно заземление для заправки?

— Конечно, — ответил пилот. — А разве мы найдём здесь топливо?

— Тебе подойдёт авиационный керосин, которым заправляют наши вертолёты?

— Думаю, да.

— Тогда всё дело в том, смогут ли они подсоединить свой топливный шланг к нашему авиалайнеру. Полагаю, в авиации не всё так унифицировано и понадобится специальный разъём.

— Кстати, — смущённо кашлянул пилот, — я — Борис.

— Константин. Отличная посадка, Борис!

— Спасибо. Поверить не могу! Я вот этими вот руками, — он поднял свои слегка трясущееся руки к лицу, с удивлением их осматривая, — посадил в таких условиях самолёт! Даже без глиссадного маяка! Да!.. Что теперь?

— Можем прогуляться до штаба. Недалеко — пару километров. Но нецелесообразно. Они сами к нам приедут быстрее.

— Они — это кто?

— Военная администрация, если можно так выразиться, аэродрома Фаргарт.

— Кроме... Аглаи... больше никто не пострадал?

— Одна пассажирка легко ранена в плечо.

— Ты из органов?

— Скажем так. Но эту тему лучше не раскрывать.

— Ну да, конечно... Понятно...

— Это радует.

— А как-то раньше всё это предупредить было нельзя?

— Не вышло.

— Как обычно...

— Вот так.

— Послушай, а это правда? То, что именно Аглая организовала весь этот кошмар?

— К сожалению, правда.

— Но зачем? Ведь... — пилот схватился за виски, — она могла быть сейчас живой и счастливой! Я ведь так её любил! А меня она считала просто тупым... Из-за того, что я хотел просто жить, летать и любить её!

— Ты ведь знаешь, — вздохнул Черпевский, — иногда любовь способна свернуть горы, но порой не в силах поколебать и перышко...

— Мне надо на неё посмотреть!

— Нет! Конечно, это совет, но доверься. Я видел её перед тем, как прибежал в кабину... При жизни она была прекрасной. Смерть невероятно жестоко обезобразила её красоту...

©Ярослав Калака

Предыдущие главы в профиле.

Медленно, так медленно потекли минуты! Монотонность течения времени была подчёркнута липким страхом и острым напряжением, усиленным предчувствием беды. Стюардессам разрешили выполнять нехитрые заказы. Как правило, пассажиры просили обычную воду, чаще всего вместе с лекарствами. Иногда отпрашивались в уборную. Отпускали только по одному, в сопровождении Куфилова или Утюгенова.

* * *

Прошло три часа. Самолёт начал кружить. Так же внезапно, как и в прошлый раз, девочка открыла глаза. Моргнула, как бы приглашая Костю приблизиться. Он медленно, стараясь остаться незамеченным, приблизил ухо к губам ребёнка.

— Она сказала... Ты должен поговорить с главным бандитом. Сказать, что она его не любит. Должен сам понять, как объяснить. Есть доказательства. Главный бандит должен отобрать у неё телефон и посмотреть её почту... Пароль — пума по-английски. Ты ведь знаешь, как пума по-английски?

— Да, cougar.

— Хорошо, — заплетающимися губами сказала девочка, снова проваливаясь в сон.

— Что это было? — мама Антонины смотрела на Константина, не мигая. — Кто вы? Откуда моя дочь знает, что вам сказать, и почему вы воспринимаете всё, что она говорит, всерьёз?!

— Объясню потом, — ответил фактотум. — Какой бы нелепицей всё это ни казалось, но поверьте, что это очень важно и нужно! Прощу вас, не мешайте!

— Ладно, — вздохнула она и откинулась на спинку кресла.

Он отметил, как она осунулась. Появились чёрные круги под глазами.

Утюгенов, в очередной раз проходя мимо, не ограничился, как обычно, жадным взглядом на маму девочки. Остановился и наклонился над ней, поигрывая пистолетом, который облокотил на спинку сиденья.

Тоня снова проснулась, с вящим ужасом захлопав глазами. Жалобно и беспомощно посмотрела на Костю. Девушка справа снова начала жалобно повизгивать.

— Не визжи, сучка! — дыхнул на них перегаром угонщик. — Не по твою душу!

Черпевский быстро оглядел салон. Урсулов и Ферро куда-то исчезли. Куфилов о чём-то говорил с доктором возле цыган. Находился довольно далеко, чтобы заметить, что у них происходит.

Всё произошло мгновенно. Утюгенов схватил левой рукой подбородок женщины:

— Пошли в туалет! Ты, наверное, хочешь... припудрить носик!

Следом выронил из правой пистолет. Успел набраться так хорошо, что еле держался на ногах. Черпевский одним движением выхватил давно, ох как давно примеченную селфи-палку молодых людей и, размахнувшись, словно игрок в гольф, со всех сил ударил Утюгенова в висок. Попал именно в ту точку, которую метил: на ковровую дорожку прохода упал труп.

То, что Куфилов не смотрел в их сторону, не означало, что его примеру следуют цыгане. Мгновенно его скрутили, предварительно выбив оружие из рук. Выхватили у деда клюку и принялись неистово бить угонщика, не обращая внимания на хлеставшую из носа во все стороны кровь. Самолёт пошёл на снижение. Затем опять ушёл в вираж. Костя поднял пистолет. Снял с предохранителя и дослал патрон в патронник. Взвёл, как учили, курок. Вовремя — в салон вошёл Урсулов. Черпевский навёл на него дуло пистолета. Его примеру последовал молодой цыган с пистолетом Куфилова.

— Стой! — крикнул Костя, не давая ему опомниться. — Надо поговорить.

Не опуская оружия, он стал пробираться в проход через пару молодых людей.

— Это ведь всё из-за неё, правда? — продолжил он. — Из-за любви к ней, так? Ты решился на всё вот это. Потому что этого захотела она, самая главная женщина твоей жизни, твоя ненаглядная Аглая?

Чтобы Роман его услышал, ему приходилось орать во весь голос. Но он уже выбрался в проход и шёл навстречу воздушному пирату. В то же самое время, как тот шёл навстречу ему. Воцарилась гробовая тишина. Разве что поднос со стаканом воды выпал из рук одной стюардессы после того, как она услышала имя своей коллеги.

— Ты ведь любишь, любишь её всем сердцем, — снова заговорил Черпевский. — Так вот, а она тебя нет. Использует, как тряпку. И не тебя одного. Второго пилота тоже. Спала с ним, по очереди — то с ним, то с тобой. Только затем, чтобы вы сделали то, что ей нужно. Отбери у неё телефон и прочти электронную почту. Пароль...

Прозвучал выстрел. Стреляла Ферро. Попала прямо в сердце. Костя нелепо протянул руку, притронувшись к крови, растекавшийся на его куртке. Странно, но он чувствовал себя как обычно, ни боли, ни слабости не было.

Тем временем Урсулов вырвал из рук стюардессы её миниатюрный самопальный пистолет и отвесил ей оплеуху. Подозвал стюардессу, стоявшую к нему ближе остальных бортпроводниц. Скомандовал:

— Принеси её телефон.

Дернувшуюся Ферро схватил за волосы. Та подняла крик. Поколебавшись и взглянув на цыгана с пистолетом и фактотума, спрятал своё оружие за пояс и отвесил ей вторую оплеуху. От которой стюардесса, пролетев несколько метров, кубарем упала на пол.

Принесли телефон Аглаи. Угонщик сунул его в руки подвернувшемуся пассажиру, пареньку в очках, на вид прирождённому хакеру:

— Умеешь?

Тот неуверенно кивнул в знак согласия.

Костя медленно намочил руку в крови, своей крови, и поднёс к носу. Бренди Зантии пах отменно. Коллекционеров спиртного можно было понять, судя по всему, напиток, действительно был отменный. Черпевский достал из нагрудного кармана флягу — разумеется, пуля застряла в ней.

— Какой пароль? — держа стюардессу за волосы, отрывисто спросил Роман Урсулов Константина.

Черпевский продиктовал очкарику пароль. По буквам. Дрожащими пальцами тот запустил почтовое приложение. Хорошо, что арпанета для его запуска не требовалось. Открыл архив переписки. Сначала угонщик читал из-за его плеча — очкарику пришлось встать. Затем выхватил телефон у него из рук. Казалось, забыл обо всём на свете. Пользуясь моментом, Костя подошёл к цыганам. Как и Утюгенов, Куфилов был мёртв.

Наконец, Урсулов всё понял. Снял балаклаву и... заплакал. Напоминало вой. Слёзы текли по грубым щекам и падали на пол. Силился что-то сказать, но ничего не получалось.

— Рома... — Аглая медленно встала на ноги.

Ощупала свои зубы и рёбра. Подошла к нему, обняла.

— Я люблю тебя... — наконец получилось у него произнести слова.

Он обнял её бережно, как ребёнка. Эта картина застыла в сознании Черпевского, скорее всего, на всю жизнь: Угрюмый Урсулов со слезами на каменных щеках, бережно обнимающий потрёпанную, но по-прежнему ослепительно красивую стюардессу. Боль, страх, обида, сожаление и страдание — всё в его глазах утопили в себе нежность и любовь, которые они излучали в это мгновение.

Костя отвёл взгляд от этих глаз, на полуденное солнце и то было проще смотреть...

И это мгновение закончилось. Молниеносным движением Роман Урсулов схватил девушку за голову и повернул. Аглая Ферро умерла мгновенно. Пошатываясь, в полном молчании, нарушаемом только гулом турбин, несостоявшийся угонщик, ничего не видя перед собой, прошёл мимо Кости. Вышел из салона.

Установившееся гробовое молчание нарушил ещё один выстрел.

— Доктор, — махнул фактотум увальню, — идём со мной.

Тот молча повиновался.

— Как цыганка? — на ходу спросил он.

— Перевязал. Рана пустячная.

Они нашли Романа Урсулова в подсобной кухне, в которой бортпроводницы готовили пассажирам еду и напитки. Лежал на полу, по которому из головы быстро растекалась липкая и противная карминовая лужа. Выстрелил себе в рот из пистолета, валявшегося рядом. Лежал на спине. Ноги нелепо подвернулись, пустые глаза смотрели в потолок. Ничего не видели. Теперь уже совсем ничего.

— Муляж, безобидный муляж, — облегчённо вздохнул Черпевский, осмотрев бомбу под курткой.

— Мёртв, — констатировал доктор.

— Пуля не вышла из головы?

— Нет.

— Отлично, — улыбнулся Костя. — Вопрос о разгерметизации снят.

Врач закашлялся. Самолёт продолжал кружить в вираже. Фактотум стремглав бросился к лётчику. В салоне наступила реакция. Кто-то плакал, кто-то напивался. Многих, в большинстве женщин, рвало.

— Вы как? — Костя затормозил возле своего места.

— Хорошо! — первой ответила Тоня и попыталась улыбнуться.

— Почему мы всё время поворачиваем? — спросила её мама.

— Бегу разбираться... Док! — позвал он медика, — Стюардессы!

На его призыв мгновенно откликнулись.

— Уберите трупы. Объявите, что бомба не представляет опасности. По причине того, что является всего лишь муляжом взрывного устройства.

©Ярослав Калака

Предыдущие главы в профиле.

После прохождения регистрации и утомительного таможенного контроля, Черпевский оказался в зале ожидания. Ладони вспотели — верный внешний признак того, что нервозность внутри него постоянно нарастала. Надо постараться успокоиться. Большинство окружающих с энтузиазмом сновали по небольшим магазинчикам, в обилии располагавшимся по периметру зала. Меньше всего на свете Косте сейчас хотелось что-нибудь покупать или даже просто ходить по магазинам. Поэтому он присел на свободную лавочку. Под искусственными пальмами с экстравагантной подсветкой. Больше свободных лавочек не было, и вскоре на другой край, предварительно спросив у него разрешения, присела мама с дочкой. На пару секунд фактотум опешил, настолько та своей красотой напоминала Аглаю Ферро. Потом понял, что это не она. Женщина выглядела старше и несколько мягче, чем Ферро.

И только потом узнал девочку. Это была та самая Антонина, о которой рассказывала Зантия.

— Мамочка, — попросила она, — прошу тебя, купи мне, пожалуйста, сока! Очень тебя прошу!

— Хорошо, — вздохнула женщина, — идём за соком.

— Мамуля, я так устала! У меня так разболелись ножки! Сходи, пожалуйста, сама, а? За мной посмотрит вот этот дядя, — она улыбнулась Косте, — хорошо? Посижу пока и отдохну.

— Будьте добры, приглядеть, я буквально на пару минут? — попросила мама Антонины.

— Конечно, без проблем, — поспешил её заверить он.

— У вас всегда такой грустный взгляд? — спросила его девочка. — Как будто потеряли что-то важное давным-давно! Наверное, у вас грустные глаза даже когда смеётесь... Грустные, но добрые.

Девочка проговорила это скороговоркой, тихо и отстранённо, как иногда разговаривают с собой дети во время игр, происходящих в одиночестве. Костя от такого анализа слегка опешил.

— У нас мало времени, — продолжил ребёнок. — Мои родители разводятся. Очень скучаю по папе. У него тоже грустные и добрые глаза. Сейчас зависит именно от вас, смогут ли они помириться. Поможете мне? — говоря, она не сводила глаз с дверей магазина, в котором исчезла её мать.

— Решительно и бесповоротно.

— Отправьте сообщение. Моему отцу. Пишите номер, умоляю, скорее, она скоро вернётся.

Костя быстро записал старательно, но молниеносно продиктованный номер.

— Текст будет такой: «Милый папочка, я скучаю. Мы с мамой возвращаемся обратно за папкой с документами. Встреть нас в аэропорту с её любимыми ромашками, я просчитала — должна растаять. Твоя дочь Антонина». И впишите, пожалуйста, номер рейса и время прибытия... Но проверьте, прошу вас, проверьте три раза!

— Хорошо.

— Всё, она идёт!

— Проверено три раза и отправлено!

— Спасибо!

— Вот сок, доченька. Так долго искали, чтобы был не холодным... Ананасовый, твой любимый! А о чём вы тут шептались?

— Дядя рассказывал мне, что летать совершенно не страшно... Мамочка, какой вкусный сок!

* * *

Всё когда-то бывает первый раз. Прежде Константину действительно никогда не случалось летать обычными гражданскими самолётами. Вычурная помпезность, если сравнивать с военно-транспортной авиацией, скорее раздражала, чем успокаивала. Впрочем, перед любым полётом Черпевского раздражало абсолютно всё.

Вошёл в салон, зачем-то постоянно пялясь в билет, ведь давно выучил его наизусть. Нашёл своё место. В экономклассе. В левом из трёх рядов, возле иллюминатора. Однако стоило ему усесться на своё место, как к нему тут же подбежал старичок. Сухонький, но подвижный, самого энергичного вида, даром что с клюкой. В коричневом берете, навевавшем ассоциации с мольбертом, красками и кисточками. Гордо носил аккуратную седую козлиную бородку, которая ему, впрочем, шла.

— Молодой человек! — он встал так, чтобы не загораживать проход, — у меня к вам архиважная просьба.

Черпевский вздохнул. Сразу понял, о чём будет идти речь.

— Понимаете, моя жена, — за ним возникла старушонка, — очень боится летать. Смешно, правда? Понимаете, страх — он ведь такой. Кто-то, как она, боится высоты, но ни капельки не боится змей, а кто-то совершенно наоборот! Мне иногда кажется, что смелых людей не бывает вообще. Просто у каждого свой страх. Её место рядом с вами. Не будете так любезны поменяться со мной, чтобы я мог успокаивать свою жену? Поддерживать, так сказать, её бодрость духа на нужном уровне?

— Покажите своё место.

— Хорошо, — засуетился обрадовавшийся старичок.

Привёл к своему месту — среднему из пяти, расположенному в среднем ряду. В самом начале экономкласса, то есть в задней части самолёта.

На полпути он нос к носу столкнулся с Урсуловым, но тот его даже не заметил. Выискивал кого-то взглядом, скорее всего, своих подельников.

Перед уходом старичок рассыпался в благодарностях перед молчаливым Костей, который так и не проронил ни единого слова. Вздохнув, уселся на новое место. Наверное потому, что посадка ещё только началась, места слева и справа него пустовали.

В салон вошли знакомые Косте цыгане. Расселись вокруг старика в берете и его жены. Того самого, с которым он поменялся местом.

«Вот оно как интересно, получается», — подумал Костя.

— Мы с вами, оказывается, летим одним самолётом, — сказала мама Антонины, усаживаясь с дочерью на свои места слева от него.

Уселись. Девочка оказалась на соседнем месте. Успела ему заговорщицки подмигнуть. Конечно, исключительно в тот момент, когда мама отвернулась.

— Летать не боитесь? — спросил Костя, чтобы не показаться угрюмым.

— Нет, — ответила молодая женщина, — ничуть. Тоня, моя дочь, боится. Но это большой секрет.

— Я ничего не слышал.

— Присмотрите, пожалуйста, за ней ещё раз? Я на секундочку.

— Конечно, сколько угодно.

— Спасибо вам, вы очень любезны.

И, прихватив свою сумочку, она ушла.

— Тоня, твой папа прислал ответ.

— Какой же? — девочка побледнела и зажмурилась.

— Хороший. Смотри сама, — он достал телефон и прочёл: «Люблю тебя и маму. Ромашки купил. Жду. Считаю минуты до вашей посадки. Целую, папа».

— Спасибо, — она зажмурилась от улыбки.

— Не за что.

Салон заполнялся. С каждой минутой быстрее. Константин выяснил, где место Романа Урсулова — в центральном ряду с краю, в носовой части. Утюгенова — тоже в передней части в левом ряду, рядом со стариканом с козлиной бородкой, его женой и цыганами. Найти взглядом Куфилова ему так и не удалось, хотя самолёт был почти полон, и посадка подходила к концу.

Места справа от него заняла влюблённая парочка молодых людей. У каждого длинные волосы, плеер и наушники с большими амбушюрами. У девушки пряди волос окрашены в фиолетовый цвет, на носу, бровях и ушах — пирсинг. Принялись фотографировать себя с помощью селфи-палки. Время от времени девушка в качестве реакции на шёпот молодого человека в её проколотое ушко тихонько смеялась. Мелодично и заразительно.

— Всё хорошо? — спросила, вернувшись, мама девочки.

— Да, всё хорошо, — ответила Тоня.

— Может быть, поспишь? Я вижу, ты устала.

— Да, мамочка, посплю. Сразу после того, как взлетим.

Ага, вот и Куфилов. В правом ряду ближе к центру.

Вскоре посадка закончилась. Самолёт начал на рулить на предварительный старт. Выехал на взлётно-посадочную полоску, притормозил на исполнительном старте. Константин выслушал приветствие экипажа, пристегнулся. Отключил телефон.

Заревели турбины двигателя, самолёт начал разбег. Будь она неладна, эта вибрация! Взлёт. Набор высоты. Через несколько минут набор высоты закончился.

— Тебе удобно, милая? — ворковала мама девочки.

Видно: по-настоящему любит дочь.

— Да, мамочка, — сквозь сон ответила девочка.

Она уже спала.

* * *

Стоило аэрофобии Черпевского, взбудораженной взлётом, утихнуть под ровный гул двигателей, в голову тут же устремился целый рой вопросов. Когда будет захват? А вдруг они не полетят в Фаргарт? Как террористы будут обращаться с заложниками? У захватчиков будет настоящее оружие или муляжи? Как поведёт себя экипаж? Он сидел, прокручивая в своей голове вопросы один за другим. Радовался, что за иллюминаторами темно и пугающей высоты не видно. Тоня слева от него мирно посапывала.

Затем, когда накручивать себя надоело, попытался расслабиться. Не вышло. Потом, напротив, сосредоточиться, превратившись в зрение и слух. Отслеживая, насколько это возможно, троицу, состоящую из Урсулова, Куфилова и Утюгенова.

В это время началась их активность: один за другим они ходили в туалет, переглядываясь, как им казалось, незаметно. Скорее всего, так и было, но не для него.

— Не хотите что-нибудь выпить?

Чистая правда, в форме стюардессы Аглая Ферро была сказочно хороша. Яркая помада, искусно подведённые глаза, подчёркивающие идеально прекрасный рисунок восхитительно красивого женского лица. Холодного, но вместе с тем такого притягательного!

Он ощутил, что где-то в глубине, там, далеко за его грустными и её красивыми глазами, их связывает что-то общее. Единое и неделимое, тень неизвестных соображений. Как двух дуэлянтов крепко связывает и поглощает производимая ими дуэль.

— Будьте добры, кофе.

— У нас...

— Пожалуйста, просто кофе. В самой большой таре из возможных. Без сахара.

— Я поняла, — кивнула Ферро, наклонившись над мамой Тони.

Пара шариков её грудей, покрытых едва заметным пушком, на миг выглянули из блузы.

К сожалению, всего на один короткий миг, после которого она ушла.

Вдруг он заметил, что девочка не спит.

— Тебе нельзя, — так тихо, что он еле услышал, произнесла она.

Еле услышал несмотря на то, что наклонил своё ухо к её ротику так близко, насколько возможно.

— Тебе нельзя, — повторила девочка, — ничего пить. И есть. Ни из чьих рук. Она так сказала, — Антонина незаметно притронулась к кармашку, где лежал самый ценный для неё предмет. — Ещё сказала, что всех нас захватят, но чтобы я не боялась, потому что всё будет хорошо...

Костя послушался, и принесённый кофе не пил. Хотя аромат у него был просто чудесный.

* * *

Всё началось с выбитого из рук Ферро подноса. Кофе, пакетики и салфетки, как и сам поднос, веером улетели в пассажиров.

Надо было признать, отметил фактотум, играла она великолепно. Короткий испуганный крик, как и сопутствующая мимика, с точки зрения актёрского мастерства были безукоризненны.

Урсулов, Куфилов и Утюгенов вскочили со своих мест одновременно. Как один — в балаклавах, размахивая пистолетами в руках.

— Внимание! — загремел голос Урсулова. — Самолёт захвачен. Как видите, я вооружён, точно так же как и мои друзья. Все мы прошли подготовку в рядах специальных подразделений... — он запнулся, но после короткой паузы продолжил дальше. — Поэтому прострелить голову любому из вас не составит для нас никакого труда. К тому же у нас есть мощное взрывное устройство, другими словами.

И он распахнул свою куртку, показав, что под ней находилось классическая, как её представляет обыватель благодаря фильмам, бомба.

— А вот обратного пути нет... Всем вам... — его голос захлебнулся в шуме и гвалте, произведённом цыганами.

Сначала шумное волнение, быстро вышедшее из-под контроля. Казалось, ещё мгновение, и Утюгенов будет поглощён пёстрой и смуглой массой, как штормовой волной. Всё мгновенно стихло после того, как прозвучал выстрел. Стрелял Утюгенов. Попал в ту самую цыганку, которая организовала по просьбе Кости отвлекающий гвалт. В плечо. Черпевский успел увидеть, как всего лишь на мгновение изменилось лицо Аглаи. Превратилось в зверский, яростный оскал, полный бешенства. Девушка справа от него съёжилась, сползла в кресло, тихо повизгивая. Молодой человек постарался её укрыть своими объятиями. Тоня слева сжала ручки в кулачки и беззвучно плакала. Её мама нервно гладила девочку по голове, уговаривая молчать.

— Никто не пострадает, — продолжил, воспользовавшись тишиной, псевдоглаварь угонщиков, — если будет соблюдать правила. Хотите жить — выполняйте. И останетесь в живых. Это очень просто. Если промахнуться при выстреле, начнётся... — похоже, он просто забыл слово «разгерметизация», — катастрофа. Всё делать только после нашего разрешения. Без него самостоятельно с мест не вставать. Это ясно?

Пассажиры закивали головами.

Цыгане попросили врача.

— Доктор среди вас есть? — спросил Роман Урсулов.

Нашёлся. Высокий, молодой и нелепый. Сразу же занялся плечом цыганки, и те немного успокоились.

— Пошли, — нарочито грубо дёрнул за волосы Ферро, — к командиру воздушного судна.

И они ушли, оставив пассажиров под присмотром Утюгенова и Куфилова. Стоило им уйти, как первый из них прошёлся по рядам, самым беспардонным образом выпивая спиртное, которое успели подать стюардессы. Ходил бы и дальше, если бы его не остановил Куфилов. Подошёл вплотную и зашипел. После этого он перестал пить на какое-то время.

Угон случился на двадцать третьей минуте полёта. Занял около четырёх минут. А ещё через десять после резкого крена влево самолёт лёг на новый курс.

* * *

Расчёты оказались нехитрыми: получалось, что до Фаргарта они долетят примерно за три-четыре часа. Урсулов с Ферро вернулись; стюардессы продолжили как ни в чём не бывало обслуживать пассажиров. С каменными лицами, белыми, словно у приведений. Девушка справа успокоилась; Антонина снова заснула.

©Ярослав Калака

Глава: [23 из ~34]

I, II, III, IV, V, VI, VII, VIII, IX, X, XI, XII, XIII, XIV, XV, XVI, XVII, XVIII, XIX, XX, XXI

В конце концов, Черпевский, Тремиля и Фишт выбрали именно эту задрипанную забегаловку на втором этаже. С отличным видом на основной зал аэровокзала. Позволяла, оставаясь относительно незамеченными, контролировать единственный вход в аэропорт.

Вор с хакером взяли по паре чебуреков с томатным соком, фактотум ограничился кофе.

— Проще всего это сделать в очереди на регистрацию, — размышлял вслух Фишт. — С другой стороны, там камеры...

— Чебуреки вкусные, — заметил Лавр. — А я ещё сомневался.

— Или лучше на входе? Тоже время от времени возникает сутолока... Может повезти.

— Надо взять ещё один с сыром... Лучше парочку. И сока, сока в придачу.

— К тому же на входе темно... А возле регистрации время от времени слоняется служба охраны...

— Шутка ли сказать, целый день ничего не ели. Пожалуй, надо взять ещё... Хор, ты будешь?

— А что, если он положит бумажник в кармашек сумки?

Костя не участвовал в этой странной дискуссии, в которой каждый говорил только о своём. Целиком растворился в единственной цели — зафиксировать момент появления Аглой Ферро.

— Костя, спонсируешь? Мы не наелись!

— Спонсирую, — не отводя глаз от входа, машинально ответил Костя.

Подошёл официант. Стильная стрижечка, манерный вид, серёжечка в ухе. Непонятно чем довольный. Обычно Черпевский не переносил беспричинно (с его точки зрения) довольных людей. Сейчас и бровью не повёл.

— Что-нибудь ещё будете?

— Будем, — ответил за всех Лавр. — Четыре чебурека с сыром, с мясом мы уже попробовали...

— Вам понравилось?

— Понравилось. Пожалуйста, не перебивайте.

— Простите.

— Четыре чебурека с сыром и четыре томатных сока. Костя, ты что-нибудь будешь?

— Нет.

— Заказ принят, — захлопнул блокнот официант и исчез.

— Это он! — схватил Черпевский за руку Фишта, — Хор, это он.

— Вижу, — мгновенно сориентировался вор, украдкой сверля взглядом Урсулова из-за плеча. — Чёрт! Он держит паспорт с документами в руке!

— Молодые люди, помогите, пожалуйста, подайте, сколько можете, сколько не жалко, дай Бог вам крепкого здоровьечка и удачи во всех ваших делах! — к столу подошла молодая цыганка с грудничком на руках.

Опрятно и сносно одетая. Чистая. Внизу, видимо ожидая вылета, иначе как бы пропустили внутрь аэропорта, стояла целая группа таких же опрятных цыган. Но никого не трогала. Эта же, по-видимому, отличалась особым трудолюбием.

Костя сообразил мгновенно. Полез в карман, быстро и незаметно достал скрепя сердце целых семь ассигнаций самого крупного достоинства. Из той самой пачки, которую выделила ему на расходы Нашка.

— Это там, внизу, твои?

— Да, — блеснула глазами цыганка, уже почувствовав возможность наживы.

— Хочешь заработать? — он показал ей деньги.

— Что надо, золотой?

— Быстро отвлеките всей толпой вон того мужчину с короткой стрижкой. Только что стал в очередь на регистрацию. С чёрной сумкой. Увидела?

— Да.

— Возьми, — он протянул ей одну купюру. — Остальное получишь, если получится.

Цыганка моментально схватила деньги и исчезла; менее чем через тридцать секунд началось шоу. Фактотум хотел поторопить вора, но его как ветром сдуло. Тем временем цыгане неистовствовали. Поливали грязью и ругались между собой, именно между собой! Неуклонно следя за тем с обеих сторон конфликта, чтобы Роман Урсулов всё это время был строго в центре событий. Если бы Костя не был твёрдо уверен, что это инсценировка, не поверил бы ни за что, настолько искренне и темпераментно разыгрывались страсти. Эдакое цыганское фанданго, где вместо танцевальных движений бурная жестикуляция рук, а вместо музыки немелодичная тарабарщина на родном языке.

Через минуту за столик вернулся Фишт. На тонких губах играла самодовольная ухмылка.

— Паспорт, виза, билет и бумажник Урсулова в моём нагрудном кармане.

Тремиля восхищённо присвистнул, в то время как Черпевский только и успел, что проорать:

— Беги!

Он уже знал, что происходит. Резкими спортивными движениями, словно лыжник на финише, к ним приближался сотрудник общепита. Тянул за собой на буксире милиционера. Толстого, лысого и низенького. Только это был вовсе не официант, который не так давно принял от них заказ на чебуреки с сыром и томатный сок. Настолько преобразился. На лице звериный оскал, оба глаза затянуты, словно поволокой, бельмом. Приблизился к столику.

С этого мгновения время словно остановилось. Милиционер открывал рот, чтобы, видимо, что-то произнести, целую вечность. Тремиля так же медленно падал вместе со стулом, на котором сидел, на пол. Зато официант двигался как молния: сначала приблизился вплотную к вору, затем к фактотуму. И только после этого время потекло, как обычно, для всех одинаково.

— Что происходит? — спросил раскрасневшийся от быстрой ходьбы милиционер.

Он с ненавистью посмотрел на чебуреки и с завистью — на тощего Лавра. Очевидно, ненавидел свой лишний вес.

— Этот человек, — указал официант на Черпевского, — украл бумажник того человека, — указал он вниз на Урсулова, только что обнаружившего пропажу документов. — Они у него в нагрудном кармане.

Произнеся эти слова жутким гулким голосом, он схватился за виски и лишился чувств.

«Проникновение закончилось», — отметил про себя Константин, а вслух прошептал Фишту:

— Исчезни.

Когда суматоха, вызванная падением Тремиля и официанта, закончилась, Хора и след простыл. Да так, что никто и не заметил.

— Что в вашем внутреннем кармане? — блюститель закона спросил Костю так грозно, что от гнева затряслись его усы.

— Документы вон того гражданина, — ответил Костя, опустошая свой внутренний карман.

Демонстрируя их, он знаками пригласил Урсулова подняться к ним наверх. Свадьба с цыганами, не без помощи службы безопасности аэропорта и милиции, уже закончилась. К толстому милиционеру подтянулись помощники. Меньшие чином, очевидно подчинённые. Увидев такой поворот, цыган как ветром сдуло.

Хакер поднялся после падения. Урсулов — наверх. Две официантки привели в чувство своего коллегу.

— Ничего не понимаю, — сказал милиционер, вытирая платком пот со лба. Его смущал уверенный тон Константина.

Как может подозреваемый в совершении кражи иметь такой спокойный вид? Не выказывать хотя бы из чувства элементарной вежливости ни капли страха в присутствии целого старшего лейтенанта полиции?

— Вы знакомы? — спросил он, указывая на Тремиля.

— Нет, — поторопился ответить Костя.

— А почему сидите за одним столиком?

— Не было мест, — вдруг подал голос официант своим первоначальным, естественным тоном.

Не теряя инициативы, Черпевский обратился к Роману Урсулову:

— Ваши документы нашлись. Вероятно, украли цыгане и подбросили мне. Ненавижу цыган, позволил себе повздорить с ними и задеть. Надо сказать, отомстили изысканно.

Какое-то время Урсулов угрюмо изучал документы и бумажник. Убедившись, что всё на своих местах, внезапно улыбнулся. Как медведь, которому всё-таки удалось достать мёд из улья. Протянул и крепко пожал руку Косте.

— Спасибо, братан!

Развернулся и собрался уйти.

— Постойте, гражданин! Этот человек подозревается в краже вашего бумажника! — неуверенно попытался его остановить толстый милиционер. — Сева, — обратился он к официанту, — ты же меня притащил! И сказал, что это он спёр бумажник!

— Он? — сотрудник кафе удивлённо посмотрел на фактотума так, как будто видел его впервые. — Что спёр? Когда спёр? У кого? Вы хотите сказать, украл? Но я такого не говорил... Меня сейчас стошнит...

Не соврал. Наклонился к полу, закатил глаза и вывернулся наизнанку.

— Не в претензии, — пожал плечами Урсулов. — Я подошёл к стойке регистрации с документами в руках. Потом были цыгане, а его не было. А у меня в руке вместо документов оказалось вот это, — он протянул капитану рекламный буклет фастфуда. — Вам же всё объяснили. Ищите цыган. А я на регистрацию опаздываю.

— Я тоже, — заменил Черпевский. — Выдвинете обвинения?

— Мы сидели за этим столиком до прихода цыган. И я могу под присягой подтвердить, что этот человек встал из-за него только тогда, когда к нему подошли вы, — авторитетно заметил Лаврентий Тремиля. — Насколько знаю, стойка регистрации всегда под наблюдением камер. Посмотрите видео, и всё прояснится.

Старший лейтенант нахмурился и, устав хлюпать носом, с досады высморкался в свой клетчатый платок. Всё, абсолютно всё в этой странной истории шло не так.

— Мы посмотрим видео. И если вы там есть, снимем вас с борта. Честь имею.

Поспешил удалиться, жалуясь и бурча что-то подчинённым. Всё-таки хорошо быть начальником. Даже маленьким. Всегда есть, кому пожаловаться.

Костя заплатил официантке за чебуреки.

— Ни пуха ни пера, — с уважением посмотрел на него Тремиля.

— К чёрту, — они крепко пожали под столом другу руки. — Напиши Нашке, что они решились на Проникновение и игры со временем. Она поймёт, что это значит.

— А что это значит? Они знают про нас?

— Знают. Но речь не об этом.

— Тогда о чём?

— Раз они на это решились, ставки нашей игры максимально высоки...

Спускаясь по лестнице, заметил пёструю кофту. Возле чулана под лестницей. В таких обычно прячут хозяйственный инвентарь.

Отдал цыганке обещанную плату.

— Ну как? — спросила она, привычным движением спрятав деньги в передник.

Светилась от счастья.

— На уровне, — вздохнул Константин.

©Ярослав Калака

I, II, III, IV, V, VI, VII, VIII, IX, X, XI, XII, XIII, XIV, XV, XVI, XVII, XVIII, XIX, XX

С помощью глифа Еврисфея перенеслась в одну из кабинок телепортации Управления оперативного реагирования. Как специальная поверенная Габриэля по особо важным вопросам, могла позволить себе такую роскошь. Не единожды, а на постоянной основе. Теперь кабинок стало столько же, если не больше, сколько колосьев в широком поле спелой пшеницы. Раньше было меньше, и их постоянно не хватало. Пришлось достроить. С запасом.

Вошла в Управление. Огромный круглый зал, размеры которого были сопоставимы с размерами небольшого, даже среднего, города.

Как обычно, кипела работа. На первой линии лицом к центру по всей многокилометровой окружности зала занимали свои рабочие места оперативные дежурные. В привычном окружении магических мониторов и табло. Это была первая линия обработки информации, стекавшейся со всех планов, субпланов и уголков Мультивселенной.

На следующей окружности располагались начальники аналитических отделов. К ним попадали уже вполне сформированные проблемы и задачи. Требовавшие тем не менее последующей обработки, чтобы достигнуть третьего круга, который состоял из специалистов самого различного направления. Непосредственных кураторов решения соответственным образом оформленных проблем.

В самом центре на возвышении, достаточном, чтобы окинуть взором всю площадь Управления, располагался сферический кабинет начальника Управления оперативного реагирования Габриэля. По правде говоря, сам кабинет в прямом смысле этого слова занимал только нижнюю полусферу. В верхней, как гласила вездесущая народная молва, располагалось жилище архангела. Считалось, что Габриэль не покидает его годами. Но Еврисфея знала, что это не так. Как и то, что в верхней полусфере совсем не дом архангела, а так, скорее дежурное помещение.

Сфера, окрашенная в бледно-жёлтый цвет, едва заметно парила в воздухе. Устойчивое положение обеспечивала, разумеется, магия. Точнее, один из её высших разделов, в обиходе называющийся мироустроительным. Для того чтобы попасть на приём к начальнику Управления, надо было воспользоваться одним из мини-порталов, предусмотрительно равномерно расположенных в разных концах зала.

Обширная настолько, что захватывало дух, площадь потолка зала выполняла функции огромного экрана проектора. Чаще всего на нём была отображена одна из многочисленных карт Мультивселенной либо карта какого-нибудь её плана. Теперь, задрав голову к верху, Еврисфея увидела маршрут движения того самого самолёта, на который должен был сесть Черпевский. Сопровождался различными данными, включая тактико-технические характеристики авиалайнера и выписки из инструкций по производству полётов на всех близлежащих к маршруту аэродромах. Инструкция по производству полётов на Фаргате была приведена практически целиком. Присутствовало крупное табло, на котором отсчитывалось время до взлёта авиалайнера.

«Ну что же они всё-таки на нём повезут?» — мелькнуло в голове у специальной поверенной начальника Управления оперативного реагирования по особо важным вопросам.

* * *

По Управлению гуляло сразу несколько версий, объясняющих, почему их шеф носит очки. Впрочем, архангел Габриэль вообще отличался экстравагантностью. Например, наряду с обычными магическими мониторами использовал технические, сделанные то ли на Протосе, то ли на Прайме.

Его огромная грива кудрявых волос не имела бледного жёлтого оттенка — элитарного признака принадлежности к Управлению, только крылья. И имели самый обычный пепельно-седой цвет. Он был небольшого роста, фигуру имел угловатую и сухую. Маленькие, бледно-голубые живые глаза. Тонкие губы на худом, морщинистом лице только подчёркивали обширный лоб мыслителя.

Габриэль щёлкнул пальцами, отчего оболочка сферы изменила цвет. Как будто ясное небо вдруг затуманила незначительная облачность. Таким образом они сделались невидимыми извне. Давно изучив привычки шефа, Еврисфея знала, что предстоящий разговор будь иметь вес.

Последовала пауза. Пожалуй, это была одна из самых известных и одновременно раздражающих привычек архангела. Он мог долгими минутами выдерживать паузы. Неизменное качество, от которого отступал только тогда, когда ситуация приобретала критический характер.

Так и теперь. Жестом пригласив свою подопечную присесть за одно из бежевых кресел, он, сидя за своим столом из красного дерева, переводил взгляд с одного монитора на другой, ел финики и разбирал бумаги одновременно из трёх папок, время от времени подписывая и оставляя на них резолюции. Чёрными, красными, фиолетовыми или синими чернилами, каждый цвет имел своё специальное предназначение.

— Хочешь фиников? — кивнул Габриэль на вазочку с высушенными плодами через пять минут.

— Нет.

Ещё одна пауза. Конечно, её можно нарушить. Но Еврисфея по своему собственному опыту знала, что после этого будет. Правильно — ничего.

Прошло ещё минут семь.

— Они знают про нашу оперативную работу. Вы засветились.

— Было бы несколько опрометчиво надеяться собрать информацию, не оставив совершенно никаких следов, к тому же...

— Я не виню, — взглянул на неё архангел поверх своих прямоугольных очков. — Тем более толком они ничего не разнюхали. Сомневаются... — он в раздумье скривил губы и так же бесстрастно, как и прежде, добавил:

— Неплохо, что сомневаются... Даже очень хорошо...

Пауза.

— Значит... оперативной группе, ведущей расследование, незачем...

Габриэль посмотрел на неё так, как будто она собралась дунуть в дудку футбольного фаната. На концерте классической музыки в какой-нибудь консерватории Прайма.

Пауза.

— Судить пока рано... Но пусть следуют за самолётом. Я прочёл твои доклады... Что изменилось с последнего?

Еври рассказала.

Пауза.

Наконец она решилась.

— Вам просили передать...

Начальник Управления холодно взглянул на подопечную, съел финик и наложил пару резолюций.

— Так передай.

Она поспешно вынула из сумочки небольшую пирамидальную бутылочку из тёмного стекла. Внутренне зажмурилась: иногда шеф, словно спящий вулкан, неожиданно просыпался и неистовствовал так, что трудно и представить.

— Вот.

Гэб медленно взял протянутую бутылочку. Повертел в руках. С отвращением взглянул на финики. Захлопнул все свои перьевые ручки в колпачки. Заданный вопрос оказался совсем не тем, который ожидала Еврисфея:

— Сама пробовала когда-нибудь?

— Нет...

— Тогда идём, — он решительно встал из-за стола. — Положи её пока, пожалуйста, в свою сумочку.

Они кивнула, спрятала бутылочку и с удивлением последовала за ним. Телепортировались вниз, то есть в зал, с помощью мини-портала на балкончике, опоясывающем сферу. Как бы там ни было, а Габриэль действительно редко покидал свой кабинет и пристанище над ним: встречные, попадающиеся на их пути, удивлённо и подобострастно здоровались. Прежде всего, удивлённо. На что неизменно получали чёткое и сухое ответное приветствие.

Вокруг них торопились по своим делам ангелы: кто-то спешил на задание, кто-то с поручением, кто-то просто тащил кипу бумаг. Гордо запрокинул голову, как это часто делают те, у кого небольшой рост, архангел шёл так энергично, что Еврисфее стоило трудов за ним поспевать. Наконец, несколько раз воспользовавшись мини-порталами, они вышли на террасу Управления.

Хотя подходило ли к подобному инженерному сооружению такое обычное слово? Шириною примерно с полёт стрелы, она простиралась на длину, достаточную для того, чтобы опоясать Управление на том протяжении склона Горы, которое оно занимало. Таким образом, длина выходила немалой: стоя посередине нельзя было увидеть ни начала, ни конца.

Так вышло, что они оказались как раз посередине этого гипербалкона. Не сбавляя темп, начальник Управления и его специальная поверенная подошли к краю. Управление располагалось в самом конце второй трети Горы, одним словом, высота порядочная. Не одна тысяча километров.

Вид, открывавшийся отсюда, потрясал любого до самой глубины души. Восхищал и изумлял даже тех, кто имел счастье любоваться им многократно.

Ветер ласково растрепал их волосы.

Этот мир, Гору размером с планету, освещали сразу два солнца, но совершенно не так, как солнце освещает Землю в Прайме или Гею в Протосе; не было ночи, не существовал полдень, и ни одно из солнц никогда не оказывалось в зените.

Словно два вечных дуэлянта, они всегда были напротив друг друга, при этом всегда на горизонте, находясь относительно от него в неизменном положении. Гора вращалась вокруг них. Перед глазами наблюдателя, в какой бы её точке он бы ни находился, всегда разворачивался либо рассвет, либо закат, причём каждому из них не было ни начала, ни конца.

На этот раз им выпало наслаждаться багряно-синими красками заката. Внизу разлилась изумрудным бархатом, изредка прерываемым голубыми лоскутами морей и океанов, Великая долина Эквизорта.

Вокруг Горы, окружённой белоснежными облаками и россыпями радуг, так естественно свойственных этому плану Мультивселенной, медленно и величаво покачиваясь, плыли либо, наоборот, удерживались на одном месте мириады летающих островков всех размеров, начиная от огромных и заканчивая крошечными. Между ними и склонами Горы, а также в прилегающем пространстве порхали во всех направлениях ангелы, кажущиеся в зависимости от удаления или белыми точками, или белыми мотыльками.

Еврисфея невольно задумалась над тем, насколько убогим, после всей этой красоты, ей покажется любой другой мир, например тот же Протос.

Габриэль снял очки. Она посмотрела на его лицо, наконец поняв, зачем он их носит. Невероятно натруженные, воспалённые, с толстыми багровыми сосудами глаза. Уставшие от чтения, привычки скользить по строчкам символов годами без перерывов и отдыха. Магические очки скрывали их утомлённый вид и помогали быстрому восстановлению глаз. Постоянно использовать иллюзию утомительно, в этом плане очки гораздо практичнее.

Она отвернулась, побоявшись, что своим видом выдаст своё удивление и жалость. Потом поняла, что бояться глупо. И так всё знает. В отличие от неё. Например, она совершенно не понимает, зачем они сюда пришли.

— Приготовься, — сказал Гэб. — Полетим на мой остров. Угощу тебя рюмкой самого лучшего ликёра в Мультивселенной. Заодно покажу, где мой дом... Да и сам посмотрю... А то стал забывать.

И после паузы, совершенно обыкновенной, добавил:

— Мне надо отдыхать, Еврис. Хотя бы по несколько часов в месяц. Катастрофы случаются каждый день.

Отошёл от неё на необходимое расстояние и расправил свои крылья. Их у него, как и положено архангелу, было шесть. Крылья расправились, приняли необходимую форму и объём.

— Ты готова?

— Да!

— Полетели!

Мощными рывками они оторвались от поверхности и, перелетев через перила, заскользили над бездной глубиной в тысячи километров, устланной зелёными и синими лоскутами лесов и морей внизу.

©Ярослав Калака

I, II, III, IV, V, VI, VII, VIII, IX, X, XI, XII, XIII, XIV, XV, XVI, XVII, XVIII, XIX

Восточный экспресс как раз, испуская один яростный гудок за другим, проезжал по каменному мосту через горную речушку. Красоты за окном стояли невиданные. Было не до них. В полном молчании выслушали краткий и хлёсткий доклад Баграгриэля.

— Значит так, — подвела черту Еврисфея. — С достаточной долей вероятности можно утверждать, что они собираются угнать самолёт. Для того чтобы переправить чрезвычайно важный груз. К сожалению, что он собой представляет, пока что нам не известно. Что реально осуществимо только в одном единственном случае — при наличии своих людей в составе экипажа. В нашем случае бремя руководства преступной операцией, как нам удалось выяснить, возлежит исключительно на члене экипажа — стюардессе Аглае Ферро. Лаврентий Гельевич, вам удалось обнаружить что-нибудь новое при исследовании телефонов Ферро и Утюгенова?

— Пытаюсь взломать её электронную почту... Элементарным брутфорсом. Пока безрезультатно. Похоже, она не особо доверяет телефонам: сразу видно, что всё время заметала следы, стараясь стереть любую информацию, которая проходила через её смартфон... Но всего не сотрёшь и не подчистишь. Остаются следы. Кстати, как-то не было времени сообщить, но я не только скопировал дампы телефонов, её и Утюгенова, но и установил на них трояны. Работают в штатном режиме. Анализ полученных с их помощью данных, как и подробное повторное рассмотрение снятых дампов, подтверждают прежние выкладки: перекрёсток каналов обмена информации — Ферро. Прямых и однозначных подтверждений любовной связи как с Урсуловым, так и со вторым пилотом Борисом Рочевым, нет. По факту — следы непрекращающегося общения и с тем, и с другим. Логично предположить, что отношения происходят параллельно, и, похоже, девушка просто успешно использует их для своих целей...

— На чём основывается вывод?

— Пока ни на чём. Следует подождать взлома почты.

— У вас всё?

— Пока всё.

— Хорошо. Есть вероятность благоприятного исхода взлома электронной почты?

— Небольшая. Но есть идеи, как её повысить...

— Занимайтесь...

— Куда будут угонять? — спросил Черпевский.

Сидел в кресле, насупившись, раздражённо поигрывая желваками.

— Судя по тому, что одна из банд карателей, на которых охотятся войска вашей страны, ждёт груз рядом с Фаргартом, значит именно туда, на этот аэродром... Ты ведь там был, Костя, не так ли? На аэродроме Фаргарт?

— Был. И обещал себе, что никогда туда больше не вернусь.

— Оставим патетику, — предложила Нашка. — Опиши, что там?

— Обычный аэродром. Кучи старой техники, которая даже способна летать. Или ездить. Что она и делает, кстати, ежедневно. Как в одной компьютерной игре, которая на мой взгляд гораздо реалистичнее, чем сама реальность: в ней эта допотопная техника просто валяется мёртвым грузом. Служит антуражем. Небольшой контингент наших войск, в составе которого я когда-то был... Недалеко от линии фронта. Условной линии фронта, которая, по сути, не существует в гибридной войне. Несколько наших вертолётов — это я к тому, что самолёт будет чем заправить, а судя по всему, придётся, взгляните на карту сами. Зантия, не могли бы вы вывести политическую карту мира на экран вашего лэптопа? Спасибо... Ну, вот и всё... Жара, змеи и скорпионы. Степь. Жухлая трава, поваленные набок деревья — ветер дует почти всегда в одну сторону... Где будут ждать груз? Нападение на самолёт будет?

— Нет. В тридцати километрах от аэродрома в заброшенном бомбоубежище. Очевидно, самолёт сядет для того, чтобы исполнившие роль угонщиков Урсулов, Утюгенов и Куфилов далее исполнили ещё и роли курьеров. И благополучно доставили заказчикам груз.

— У меня есть предложение, — энергично вскинул голову Черпевский. — Пусть Хор подкараулит в аэропорту Урсулова и вытащит у него бумажник. Он не сядет на борт и угон, уверен, без него не получится. Одновременно позвонить в милицию и заявить, что борт напичкан контрабандой. И тогда мне...

— Не придётся лететь, — закончила за него Зантия.

— Именно! Не придётся лететь. Даже не стану скрывать.

— Прощу прощения, — мягко сказал один из ангелов, которых привела с собой Еврисфея, — моё имя Девятаэль. Но мы не знаем, когда контрабандный груз попадёт на борт... Как и не понимаем, почему для этого понадобилось угонять целый самолёт. А если он, этот самый груз, окажется на борту только в Калимории? А если он небольших размеров и так хорошо спрятан в самолёте, что его не отыщут? А вот идея с бумажником мне кажется неплохой.

— Ты бы смог? — спросил Баграгриэль Фишта.

— Думаю, да, — ответил тот. — Наперёд сказать сложно. Попытаться, конечно, могу.

— Что скажешь, Еври?

— Почему бы и нет. А на борт всё равно придётся садиться, Костя, — покачала головой Еврисфея. — Пока ты на борту, у нас есть хоть какой-то шанс влиять на ситуацию. Возможно, нам удастся придумать, как помешать доставить груз. Или сорвать угон. Какой от этого прок, если наши идеи будет некому реализовать? Но кто знает, может быть, всё закончится с кражей бумажника, — она решительно встала из-за стола — Я на доклад к Гэбу.

И быстро покинула вагон.

— Тебе пора собираться, фактотум, — заметил Баграгриэль. — Всем пора собираться. До вылета осталось не так уж много времени...

— Если хочешь, я помогу, — предложила Зантия.

— Конечно, хочу, — смирился Константин.

* * *

Они сидели в уличном кафе, примыкавшем к дому Константина. Вещи были уже собраны, сумка лежала на соседнем стуле.

Костя ел шаверму, запивая томатным соком. Его спутница пила кофе. Вприкуску с булочкой, посыпанной корицей.

— Ты передавала мою весточку? — в очень редких случаях, как раз именно таких, Черпевский позволял себе обращаться к Зантии на «ты».

— Да.

— А она?

— Костя, ты знаешь правила.

— Да, знаю.

— Но скажи, она обрадовалась? Хотя бы немного?

Зантия вздохнула глубоко-глубоко. Подперла голову руками. Взглянула на Костю с едва уловимой полуулыбкой, притаившейся в уголках её губ.

— Очень. И, пожалуйста, не проси, больше не скажу ничего. И этого было нельзя.

— Спасибо, — вышел из оцепенения Костя.

Некоторое время молча уничтожали свою нехитрую снедь. Он — с широкой улыбкой на лице.

— Ты знаешь моё отношение к подобным вопросам, — произнесла Зантия после того, как аккуратно промокла губы салфеткой. — Резко отрицательное. Но чувствую, что тебе это будет стоить усилий, взлёт, я имею в виду. И знаю, почему. Поэтому вот, возьми, — она протянула ему продолговатый железный предмет. — Чтобы купировать его эффект.

Фактотум рассеянно принял из её рук маленькую флягу с изображением рыцаря на коне и с копьём.

— Спасибо тебе... вам, Зантия... Спасибо! Но что это?

— Бренди. Остатки того самого бренди, которое привёз Пётр I в своих дубовых бочках из Копенгагена. Несбывшаяся мечта коллекционеров спиртного всего вашего мира... Хотя, стоп, я перепутала. Не вашего, а Прайма, но от этого ценность напитка ничуть не умоляется. Тебе пора. Нам приближаться к аэропорту нельзя...

— Я знаю.

— Сейчас твоя самая главная задача — быть глазами Хорхеуса. Отделить Ферро, которая его уже знает, от Урсулова, если они придут вместе. Но это вряд ли. Скорее всего, она появится первой. На борту приметить девочку, Антонину, вот её фото, посмотри... Запомнил?

— Да.

— Хорошо. Познакомься с ней. Она родничок. Буду стараться держать связь через неё, но это в экстренных случаях, ты же понимаешь?

— Конечно.

— Построй глазки Ферро. Побеседуй с ней при случае, может пригодиться. Она — капризная красавица, но и у тебя море обаяния, жаль только, не любишь им пользоваться... Хотя, почему жаль? Твоя самая главная цель на борту — разузнать про груз. Это минимум. Сделать так, чтобы он не достался адресату, — это максимум... Разумеется, всё зависит от того, получится ли у Хора с бумажником Урсулова... Возможно, что-то прояснится при дальнейшем анализе содержимого их телефонов. Помнишь место и время встречи с Фиштом?

— Конечно.

— С Богом...

©Ярослав Калака

Глава I, Глава II, Глава III, Глава IV, Глава V, Глава VI, Глава VII, Глава VIII, Глава IX, Глава X, Глава XI, Глава XII, Глава XIII, Глава XIV, Глава XV, Глава XVI, Глава XVII, Глава XVIII

В ноздри ударил приторно-дурманящий запах разложения. С высоко поднятой головой, небрежно опершись рукой на эфес меча, Баграгриэль гордо вошёл в отпертые ворота.

На какое-то мгновение Проклятый народец опешил. Но только на мгновение, после чего все вернулись к своим прерванным занятиям. Даже здесь, в малюсеньком мирке, состоящем из нескольких десятков соединённых между собой просторных гротов, населённом мёртвыми, кипела жизнь. Основу населения составляли зомби и скелеты, тем не менее попадались, и в весьма большом количестве, приведения, умертвия, вурдалаки и упыри. Все эти существа, несмотря на свой нынешний статус, имели занятия: состояли в страже, участвовали в роли продавцов и покупателей в уличной торговле безделушками, занимались строительством, ремонтом и даже примитивным производством.

От остального подземелья Гроты проклятых отличались, помимо, конечно, наличия сонма фантасмагорических существ, несколькими вещами. В первую очередь — некоторыми, пусть весьма блеклыми, чертами цивилизации. Например, наличием вполне яркой освещённости, достигавшейся в основном за счёт множества факелов, за которыми следили. Цветной плиткой, состоящей из синих, бирюзовых, жёлтых и зелёных паттернов. И, что самое интересное, автокефальной обособленностью от остальных образований, уголков и планов Мультивселенной, заселённых мёртвыми.

Гротами проклятых правила упырица Туанг-Нуа.

— Просим прощения, сир, — к Баграгриэлю приблизилось умертвие (эти существа парили над поверхностью; способность нельзя было назвать полётом, потому как всегда на одной высоте, которую самостоятельно регулировать не могли), насколько он помнил, начальник охраны Гротов. — В первую очередь разрешите от лица всех горожан поприветствовать вас в нашем тихом уголке... Также вынужден осведомиться о цели вашего визита. Позвольте выразить надежду, что вы пребываете в благостном расположении духа... Все мы помним последствия вашего прежнего посещения Царства мёртвых Вечного города... Надеемся, что этот маленький инцидент, произошедший из-за сущего недоразумения, навсегда в прошлом, к тому же...

— Слишком много слов, Фабитеворик. Я к Её Громоподобности, Властительнице могильного холода, Сотворительнице нестерпимой тоски, Похитительнице спокойного сна... тоже много слов. К Туанг-Нуа. С вашей стороны было бы любезно меня к ней сопроводить. Желательно без промедленья.

— Безусловно, сир.

— Багри! Неужто это ты? — к ангелу в съехавшем на радостях набок шишаке подбежал скелет. — Что тебя снова сюда привело? — возбуждённо жестикулировал он руками. — Как Зантия? А Нашка? Поддерживаете контакт с Костей?

— Привет, Калька! — поздоровался ангел. — Тоже рад тебя видеть. Но безумно тороплюсь на приём к Туанг-Нуа. Подожди меня здесь. Перекинемся парой слов на обратном пути.

— Уже жду!

* * *

Тронный зал размещался в обычном тупиковом гроте. Небольшом. Чтобы хоть как-то придать помещению помпезности, на стенах развесили наиболее сохранившиеся гобелены, а по центру поставили массивную костровую чашу, в которой горел огонь. Имелся, правда, деревянный и трухлявый, но тем не менее всё же трон. С замысловатой вырезкой, изображавшей животных из разных миров. Чаще всего это были единороги, львы, змеи и фениксы.

В настоящий момент вместо того, чтобы на нём восседать, Туанг-Нуа предпочитала стоять рядом. Пушистые, до пят зелёные волосы, из которых скелетесса-фрейлина вычёсывала опарышей. Длинные жёлтые клыки. В мёртвых, пожухших глазах притаилась тщательно скрываемая заинтересованность. Шагавшая рука об руку с проницательностью и хитростью.

Властительница могильного холода была облачена в вышитую рунами и узорами вручную тунику, запачканную пятнами спёкшейся крови. В левой руке держала посох, который украшали несколько перьев, привязанных бечевой сверху. На талии вместо ремня ожерелье из черепов мелких животных. На плече дремал енот-зомби.

Сделала знак зомби с опахалами, чтобы остановились. Стоявшие по бокам от неё прислужники послушно замерли.

— Здравствуй, Баграгриэль.

— Мир тебе и твоему народу, Туанг-Нуа.

— Кстати, о мире и покое моего народа. Я вижу, моя магическая игрушка тебя не остановила. А я выменяла её на всю медь, которую мы добыли за квартал...

— Ты о топорике? — пожал плечами Багри. — Остановить, конечно, не остановила, но впечатлила весьма. Достойное приобретение. Было.

— Итак, тебе вновь что-то понадобилось, дитя света... Что же на этот раз?

— Не стану врать, что зашёл просто потому, что соскучился. Хотя и не без этого, конечно же. Тебе не приходило в голову устроить какой-нибудь приём? С удовольствием пришёл бы к вам, например, на бал.

Упырица внезапно расхохоталась. Опарыши сами посыпались на пол от сотрясений, вызванных её хохотом. Фрейлина-скелетесса замерла с гребнем в костяшках, оставшихся от пальцев.

Ангел удивлённо поднял брови. Не ожидал такой бурной реакции на свою незамысловатую шутку.

— Ты мне нравишься, Багри... Как всегда ироничен, хотя я слышала... Ну, не стану проявлять нетактичность... И нравишься не только этим. В прошлый раз мы уже заключали небольшую сделку. Ты выполнил свою часть обещания сполна...

Ангел молча пожал плечами.

— Говори. Или что-то секретное? Мне отослать своих людей?

— Если нетрудно.

Она стукнула посохом, и вскоре они остались одни.

— Выкладывай.

— Вот, — он достал из нагрудного кармана карточку с портретом. — Должен был недавно к тебе поступить в качестве зомби. Взгляни.

Похитительница спокойного сна мельком посмотрела на изображение.

— А... Абдул Альхазред... Безумный араб. Хочешь допросить?

— В точку.

— С пристрастием?

— Если по-другому не получится.

— Я поняла.

Туанг-Нуа снова хлопнула посохом и в ответ на вопрошающе вытянутый череп своей фрейлины коротко приказала:

— Зови Тонжу, Буа и Распута. Пусть приведут с собой новенького, Альхазреда.

Фрейлина мгновенно исчезла.

— К тебе тоже будет маленькая просьба. Подойди поближе. Мне нужно, что никто не услышал и тем более не узнал. Так пойдёт?

— Насчёт конфиденциальности по рукам в любом случае.

— Тогда слушай...

* * *

Вскоре три самого зверского вида скелета притащили того, ради которого Баграгриэлю пришлось совершить предпринятое путешествие.

Упырица приказала свирепой троице отойти к входу в грот.

Ангел внимательно рассмотрел собеседника. Тщедушный, с лысиной на землисто-оливковой коже черепа. В истрепанных лохмотьях. С множеством ран, самой большой из которых была рана на животе.

— Как погиб? — спросил Бродяга.

— Вертолёт, — коротко ответил Абдул.

— Говорить будешь?

Араб осклабился, показав жёлтые, гнилые зубы.

Задумался. Отрицательно покачал головой.

— Не будешь? — удивилась Туанг-Нуа, подняв посох, для того чтобы ударом о плиты позвать слуг.

— Обожди, — попросил Багри. — Ты что, ещё не освоился? Ты мёртв и застрял здесь из-за того, что натворил за всю свою жизнь в Протосе... Какой смысл молчать?

— Смотри, — он достал из кармана ещё одну карточку. — Этого человека зовут Роман Урсулов. Он из Редгарда. Собирается угнать самолёт. Звонил тебе несколько раз. До того, как ты умер, естественно. О чём вы говорили? Он угоняет самолёт для вас? Вы должны его сбить?

Зомби насупился и продолжал упрямо молчать.

— Ну?

В ответ молчание.

Багри вздохнул и кивнул Туанг-Нуа, до сих пор державшей посох на весу.

Удар посоха о плиты. Троица прибежала мгновенно.

— Вырвите ему глаз!

Не обращая внимания на крики, в том числе состоящие из обещаний говорить, ему вырвали глаз.

Тонжу и Буа держали, Распута рвал своими длинными костяшками, бывшими когда-то пальцами. Вырвал и передал своей госпоже.

— Смотри, — показала его собственный глаз Альхазреду Туанг-Нуа. — Теперь ты зомби, а не человек, и существуешь по другим законам... Его можно вставить обратно, и всё станет, ак было.

— Да, да, моя милостивая правительница и господин... Я всё расскажу, — истошно завопил безумный араб.

Из пустой глазницы текла отвратительная желтоватая сукровица. Судя по запаху, гнилая.

— Ты ошибся, — медленно проговорила упырица. — Я не милостивая.

Она бросила глаз на пол и одним движением раздавила глаз каблуком. Он смычно лопнул, запачкав несколько плиток белесоватой жижей. Альхазред истошно завопил, захрипел и повис на руках скелетов-громил.

— Вырвите ему второй глаз, — холодно приказала Сотворительница нестерпимой тоски.

После того, как приказ был исполнен и араб повторно приведён в чувство, она продолжила:

— Если расскажешь, как надо, я верну глаз. Но если мне или белому господину хотя бы на волос покажется, что ты врёшь, раздавлю, как первый... Ты понял?

— Я расскажу, всё расскажу! — торопливо, но беспомощно водил по сторонам невидящим лицом с пустыми глазницами Абдул Альхазред. Его глаз в руке Туанг-Нуа, однако, похоже, продолжал видеть.

Возня и крики разбудили енота-зомби. Он соскочил на трон и сонно заозирался вокруг.

— Что везёт самолёт?

— Я не знаю, правда, не знаю! Прошу, не надо сжимать глаз, моя повелительница! Никто не знает! Но это очень, необычайно важный груз! Наша задача — встретить его и сопроводить до границы.

— Куда? — сложил руки на груди ангел.

— В Эль-Корник.

— Вы собираетесь сбить самолёт после того, как груз будет у вас?

— Нет, господин, нет! Раньше мы даже не знали, что спуд собираются привести самолётом! Недавно случайно подслушали! Наша задача состояла в том, чтобы встретить людей, которые нам его доставят. Этот самый груз... Сопроводить к нему других, очень опасных людей, устроить им встречу... И осуществить охрану... И первых людей, и вторых, и самого спуда. Конечно, провести. До границы. После получить за свои услуги плату... Очень хорошую и щедрую, если верить обещаниям...

— Где встречаетесь?

— Недалеко от Фаргарта...

— Насколько недалеко?

— В тридцати двух километрах от него!

— На карте показать сможешь? — Баграгриэль снова полез в нагрудный карман, нащупал карту и замер, ожидая ответа.

— Да, смогу...

— Туанг-Нуа, наведи его глаз на карту.

— Как скажешь.

— Вот здесь, господин... В этом овражке прямо посередине — замаскированный вход в подземелье... Бывшее бомбоубежище вот этой брошенной деревеньки... Прямо в нём!

— Ясно. Что знаешь об Урсулове?

— Я просто вёл переговоры... Никогда его даже не видел.

— Когда должна была быть встреча?

— Я не знаю, от меня держали в тайне... Но не раньше двадцатого числа, это точно, клянусь вам, господин, я подслушал!

— Что ещё знаешь?

— Больше ничего, мил... жестокий господин.

— Всё.

Властительница могильного холода театрально размахнулась, как и в прошлый раз, для того чтобы кинуть глаз на плиты.

Араб завопил и затрясся.

— Зачем? — прервал её Багри. — Было бы несправедливо раздавить второй глаз. Он же всё рассказал.

— Как скажешь, дитя света, — пожала плечами Туанг-Нуа и отдала глаз Распуте, небрежным знаком указав, что его следует вернуть на своё место.

©Ярослав Калака