valyndrik

Вылечите меня, пожалуйста. Мне очень хреново.

Я постоянно чувствую себя плохим...

Я ничего не делаю. Нет, конечно, делаю, но – недостаточно.

Да, я делаю очень мало. Мог бы больше. Но я ленюсь.

Мне страшно, что кто-нибудь заметит, что я - бездельник. Мне становится совсем плохо от себя. Я как будто никудышный, и толку от меня – никакого.

Живу как в аду...»

Его ад – это вечная внутренняя борьба.

Даже не борьба, а бои без правил...

На одной стороне – вечно недовольный Родитель.

Ему, Родителю, надо, чтоб Ребенок работал.

Или делал что-нибудь полезное.

Машину помыл, ковер выбил.

А, когда все дела переделал, то все равно надо делать что-нибудь, с точки зрения Родителя, стоящее.

На другой стороне – измотанный, задерганный и пребывающий в вечной подавленной злости Ребенок.

Его достали нескончаемые принуждения и нотации.

Он зол на Родителя за то, что тот ему не дает продохнуть.

И делает то, что может – сопротивляется.

Чем ожесточеннее наседает Родитель, тем отчаяннее огрызается и сопротивляется Ребенок.

Внешне это выглядит так: молодой мужчина с огромным потенциалом (интеллектуальным, физическим, эмоциональным) вечно недоволен собой и жизнью...

И, кажется, все его возможности угорают в отчаянной борьбе...

Он почти лишен какого-либо движения, все его действия заблокированы сопротивлением, внутренним самобичеванием и виной.

...По своей сути, сопротивление – это попытка Ребенка противостоять насилию и осуществить – детским, разумеется, путем – право на свои решения...

А Родитель встречает это сопротивление неприятием этого права, и недоверием, что Ребенок может сам выбрать что-то «правильное». Безусловно, эта внутренняя борьба – отражение тех событий, которые когда-то были явными...

Когда мальчик встречался с ожесточенной родительской реакцией на свое нежелание соответствовать их нескончаемым требованиям... Родители, сами находившиеся в вечной тревоге и, не будучи ни секунды в реальности, не могли «встретиться» ни со своим ребенком, ни с собой... В первую очередь, с тем, что своей главной ценностью (да и ценностью своего ребенка) они «назначили» работу.

Но любая ценность, которой отдается слишком много внимания и энергии, становится разрушительной.

Превращаясь в сверх-ценность, она вытесняет все остальные ценности, используя своего "хозяина" как раба.

Многие из нас чувствуют стыд и вину за «неполезную» деятельность (скажем, отдых, удовольствия или даже чтение или общение с друзьями), или же попросту не умеют получать от них радость.

Все мы родом из прошлого...

Конечно, люди, жившие в ту эпоху, надолго «зависли» в тревоге, страхе, беспокойстве за свою жизнь.

Нестабильность, небезопасность – это тяжелое бремя для человеческой психики, и люди, привыкшие «выживать», навряд ли смогут просто «жить», не пройдя длительный курс реабилитации и психологической помощи.

Таким образом, миллионы людей «передали» последующим поколениям тревогу и страх за "безделье" и, во многих частных случаях, этот страх живет и поныне.

Не особенно спрашивая себя - а что же меня так раздражает в том, что мой ребенок хочет немного поиграть, или пообщаться с друзьями, многие родители начинают привычные "наезды".

Не сумев отследить свою тревогу, не осознавая, что источник беспокойства - внутри, а не вовне, они считают такое действие естественным и правильным.

Ребенок вынужден выживать - он будет врать, получая свои права тайком, или рискнет противостоять открыто, но, в любом случае, рассады вины будут густо посеяны, и обязательно прорастут.

А потом, вместо взрослого ответственного человека родители получат инфантильную личность (идентификация с Ребенком), тревожного перфекциониста (идентификация с Родителем) или Тяни -Толкая (идентификация на обоих полюсах).

И тогда, чтобы "перевести" сверх-ценность работы в разряд просто Ценности, и признать за собой право на свои личные приоритеты и предпочтения, ему предстоит длительная терапия.

...По выявлению причин тревоги Родителя, и внутреннему примирению с ним.

...По признанию своего права на собственную жизнь, в том числе свои ошибки.

...А также обретению личной ответственности за свои действия взамен привычного детского сопротивления.

Автор: Вероника Хлебова, психолог.

Источник: https://zen.yandex.ru/media/veronikahlebova/pochemu-ia-chuvs...

Почему так развита критика?

Потому что мы с самого раннего детства привыкаем, что мы не совершенны, и нужно совершенствовать себя, чтобы достичь некоего идеала.

Нам постоянно показывают эти "идеалы". Это девочка, которая лучше других учится, это успешный бизнесмен, это женщина, ухаживающая за своей красотой.

И все бы хорошо, если бы не подмена понятий. Критика не стимулирует нас становиться лучше. Она заставляет чувствовать себя плохо, ничтожно и недостойно.

Для защиты самоуважения начинают формироваться токсичные процессы в психике. Одна часть человека нападает на другую, "несовершенную" его часть. Несовершенная часть страдает и сопротивляется. Повлиять на это нельзя, потому что это психика, там не удастся рулить руками. Но вот заметить последствия психологических травм вполне можно.

Но... все это так привычно - считать, что только поругав себя или ребенка, можно получить желательные изменения.

Привычное, тем не менее, оказывается в корне неверным и токсичным.

Необходимо сохранить достоинство и самоуважение человека. Это можно достичь принятием.

Когда мы научимся принимать себя, считая себя достойными просто по факту рождения, мы научимся ставить задачи, если хотим что-то реализовать. И эти задачи не будут включать токсичную внутреннюю цепочку: сравнения себя с кем-то, нападки на себя, защиты от нападок... В конечном итоге не остается сил ни на какие достижения. Все силы ушли на сравнения и защиты от них.

Итак, бывает ли критика конструктивной? Я бы ставила по-другому вопрос: а когда она бывает уместной?

Очевидно, что оценка и критика уместны там, где учатся. Вы чему-то учитесь, и вас обучают мастерству, тренируя и оттачивая ваши навыки. Это институты для взрослых. Не для детей.

Дети очень чувствительны к оценке и обесцениванию. Они не могут защититься от сравнений, унижений и критики. Их самоощущение себя деформируется. Они учатся токсичному обращению с собой и с близкими людьми.

Школе хорошо бы избавиться от оценок. Школа немалый вклад вносит в общих фон токсичности между людьми. Как я уже сказала, там мы учимся тому, что оценивать личность - это нормально и правильно. Но это не так.

По-хорошему, учитель - это тот, кто терпеливо и щедро выращивает и поощряет нужные для жизни навыки, избегая при этом критики.

А в отношениях между людьми это яд, который портит нам жизнь. Посудите сами. Что вы чувствуете, когда вас критикуют?

Какая существует альтернатива? Да просто говорим о себе - сообщая, что нам нравится, а что не подходит. Что нам важно, а что нет. Этот живой, человеческий вклад в отношения способствует тому, что возникает и укрепляется доверие. Критика разрушает отношения, делая их формальными и обременительными для участников этих отношений.

Автор: Вероника Хлебникова.

Источник: https://zen.yandex.ru/media/veronikahlebova/byvaet-li-kritik...

Провела два вечера в общении со свекровью и поймала себя на том, насколько я отвыкла от общения в формате оценок. Отвыкла настолько, что они не просто перестали меня задевать, они превратились в какой-то иностранный язык.

"Ты считаешь это хорошо, что у тебя дети плохо говорят по-русски?". "Как Саша с детьми, достаточно занимается?", "А у тебя работа хорошая?", "А начальник хороший?", "А платят нормально?", "А Тесса мне кажется стала миловиднее, да?", "А Сашина диета – это нормально?", "А зачем он ударился в спорт в 40 лет, он же не тренером будет работать, это вообще нормально?".

Я теряюсь в ответах. Я могу сказать, что мне грустно, что дети предпочитают говорить на

английском, но я не вижу в себе сил и возможностей принуждать их к русскому. Я могу объяснить, почему так. Могу поделиться, как во мне борются чувства вины, лени и тщетности. Я могу сказать, что Саша играет с детьми в монополию и учит Данилыча кувыркам, но я не знаю, достаточно ли это. Я не думала об этом в категории "достаточно". Я не знаю, хорошая ли моя работа и нормально ли мне платят. Я знаю, что я умею ее делать и я получаю на уровне рынка, и что кому-то она будет хорошей, а кому-то не очень, и что денег может хватать или не хватать, и это зависит. И что Тесса в моих глазах всегда красивая, уникальная и единственная, и я не могу оценивать ее по шкале миловидности, ни сейчас, ни раньше. И что у Саши такая диета, которую он себе выбрал, и что он занимается тем, что ему близко, и это приносит ему радость, и я не знаю, насколько это нормально и для кого.

Я вижу ситуации как факты, чувства, тенденции, я не думаю о них с точки зрения "правильно" или "плохо", я думаю о причинах и последствиях, решениях и чувствах, своих и чужих.

И я задумалась сегодня, вот как так – такая разница в языке переваривания мира. Откуда берется потребность в оценке? Почему культурно существует заточенность на "она дура", "он молодец", "они все козлы". Убрался в комнате – хороший мальчик. Стукнул сестру – плохой.

На поверхности – так проще. Отсутствие привычки выдвинуть немедленную оценку вынуждает послушать, а что же он, этот мальчик, говорит. И почему он это говорит. И зачем он это говорит. А это вынуждает задуматься, что же он там чувствует. Как он это видит. Почему он так поступает. А это в свою очередь лишает возможности видеть в человеке объект, вынуждает реагировать, чувствовать в ответ, эмпатировать, понимать, слышать, думать. Резиновый штемпель "Они там все с ума посходили. Полыхаев" спасает от труда понять, чего это они, собственно.

Маленький ребенок – это чувства-сырец. Ни логики, ни относительности, ни способности смешивать, ни осознанности, ни контроля – все это разовьется много позже. Ребенок почти не внимает словам и не следует голосу разума – он за нашими словами жадно выискивает наши чувства. Именно поэтому психологи говорят, что отсутствующий, игнорирующий родитель много страшнее эмоционального. Дети говорят с нами на языке сырых, не затуманенных чувств, не скованных пока анализом их правильности, пристойности, адекватности и полезности. Язык маленького ребенка – это язык чувств, и ответ, который ищут дети – это наши чувства.

Что же такое оценка? Оценка – это отказ от со-чувствования. Это отказ от открытия "я" – "я вижу", "я понимаю", "я чувствую боль", "мне одиноко", "мне больно", "мне обидно", "я счастлив", "я рад", "я запутался", "мне стыдно" – и замена на суждение, резолюцию того, кто ты. Оценка – это отказ в диалоге на уровне чувств. Говоря с ребенком на языке оценок, мы отказываем ребенку в чувствах, заменяя их суждениями, о-суждениями. Он говорит с нами языком чувств, а в ответ слышит тарабарский. И быстро учится тарабарскому, ведь дети устроены так, чтобы учиться и адаптироваться. И становится взрослым с сакраментальным вопросом "а это вообще нормально?".

Когда нас ранят невыносимое горе, мы закрываем чувства, чтобы выжить. Я смотрю старые фильмы про войну, и меня поражает количество запретов на чувства. Только что погибли в огне ее дети, "нуну, соберись, война, не такое терпели". Да, в стрессе выживания мы отключаем многое – перестаем чувствовать боль, холод, голод, сочувствовать. И потом растим детей, не умея ответить им языком чувств, и они отмораживают его себе тоже, заменяя их оценкой, как способом ориентироваться. Отмороженное ощущение тела заменяется подсчетом калорий, отмороженные эмоции – оценками "забей", "не нагнетай", "ерунда". Мы говорим на том языке, который знаем, и если с детства мы знаем, что ответом на горе, обиду, гордость, надежду было отстраненное лицо с пулеметом оценок "как маленький", "воображала", "хороший мальчик", "ненормальный" – то мы теряемся от этого невыученного языка чувств, теряемся и пугаемся, и оцениваем, оцениваем, оцениваем. Может у него диагноз? Может, я плохая мать? Может, он неправильный ребенок? Это же ненормально.

Чувствовать – так непонятно и ненормально потому, что мы не умеем. Потому что каждое чувство внутри немедленно переводится в оценку. Я злюсь на ребенка, значит я плохая мать. Я хочу на ручки, значит я зависимая. Я обижаюсь, значит я недостаточно работала над собой.

Обучение любому языку всегда сложно. Знание языка – это прежде всего понимание другой картины мира, иной, не похожей на свою. То же самое с языком чувств. Решение не оценить, а услышать чужие чувства вынуждает чувствовать в ответ. Когда трехлетний вопит, что ему дали сломанный банан, проще всего сказать, что это фигня. Он тебе на своем, чувств и эмоций – а ты ему в ответ на своем, логики и оценки, тарабарском. Но он не понимает тарабарский, он только чувствует, что его не понимают, и учится тарабарскому. А потом вырастает большой и пишет в пустыню интернета: "меня никто не понимает", "хочется на ручки", "просто хочется, чтобы обняли".

Пока мы не поймем, что надо попытаться вспомнить забытый язык чувств, мы не выстроим близости, мы будем плодить поколение за поколением тех, кто смутно хочет на ручки, но не умеет про это ничего. Пока мы каждый раз, дисциплинированно и смиренно не будем учиться утерянному языку чувств, мы так и будем не понимать своих детей. Отмести непереводимую какафонию детских сырых чувств оценкой "он просто маленький и глупый" куда проще, чем хотя бы их увидеть. Увидеть и проанализировать их проще, чем попытаться понять. Попытаться понять проще, чем позволить себе со-чувствовать. Чем взять на ручки. Чем почувствовать всю обиду неправильности мира, в котором банан – сломан.

Автор: Ольга Нечаева

Источник: http://www.womanfrommars.com/thinking-mommy-notes/садись-два...

Очень многие так или иначе приходят к выводу, что себя они не любят и не принимают. Что такое принятие себя, как этому научиться? – спрашивают люди.

Нелюбовь, непринятие себя, конечно, вырастает из детства. Нам с самого рождения внушают, что мы недостаточно хороши. Что нам надо работать над собой, здесь подправить, там улучшить, быть "более", чем мы есть на самом деле – более целеустремленными, гибкими, понимающими. Нам говорят, какими мы должны быть. И этот разрыв – между тем, кто мы есть и какими должны быть – создает мощнейший очаг тревоги, который отравляет жизнь и приводит к полному непониманию, кто я и на что на самом деле способен.

До тех пор пока мы не принимаем себя, мы не принимаем и других – со всеми их несовершенствами. Мы не позволяем им быть глупыми, слабыми, неуспешными. И себе, кстати, не позволяем тоже. Мы как бы рубим себя и людей пополам: вот это, хорошее и светлое, я беру, остальное – не надо, измените, спрячьте.

Нет.

Только когда мы начинаем видеть всего себя, целого (где-то хорошего, где-то не очень), признавать и принимать это, мы и других видим многогранными, неусеченными, в чем-то нам близкими, а в чем-то чужими. И мы даем себе и окружающим право быть собой, не лучше и хуже остальных. Просто право быть другими.

Принимать себя – значит осознавать собственную ценность, свое полное право жить, дышать, радоваться, страдать, делать жизненные выборы, заботиться о других. И о себе. В первую очередь, о себе.

Принятие себя не отменяет саморазвития и самокритики. Но принимая себя, ты даешь себе право совершать ошибки, признавать их, исправлять и не бояться.

Принятие себя не имеет ничего общего с самолюбованием и нарциссизмом. Люди, одержимые собой, себя-то как раз и не принимают, а в себе чаще всего ценят лишь успехи, достижения и высокий статус.

Принятие себя означает самоуважение. И понимание, что твое самоуважение важнее другого человека и отношений с ним. Поэтому если в отношениях с любимым ты начинаешь разрушаться, ты принимаешь решение расстаться с ним. Да, решение мучительное, но ты делаешь это, чтобы сохранить себя.

Основной критерий здоровых отношений (любовных, семейных, дружеских) – это сохранение самоуважения всех сторон. Ты бережешь и свое, и партнера, равно как и он бережет твое самоуважение и свое.

Можно ли научиться принимать себя? Это сложно. Очень.

Любовь, в том числе любовь к себе, она либо есть, либо ее нет. Это чувство закладывается в детстве как отражение чувств матери: через мамин безграничный опыт любви и принятия ты учишься относиться к себе соответственно, ты "встраиваешь", присваиваешь ее чувства к тебе и делаешь их своими, внутренними. Именно родители дают нам первые представления о себе и своей ценности – мы вообще достойны любви и уважения или недостойны, не стОим, недорабатываем, вечно "недо"…

Но для принятия себя можно, например, работать через самооценку, повышение уверенности в себе, через самоуважение, самоодобрение.

Вот несколько шагов, которые могут помочь в этом непростом и длинном пути:

- Не опираться на внешние оценки, а пытаться понять себя – кто я, какие у меня цели, куда я иду, какие у меня ценности, что для меня дорого, какие люди могут быть со мной рядом;

- Не бояться совершать ошибки;

- Не сравнивать себя с другими;

- Внутренне не только себя обвинять, но и искренне защищать;

- Исследовать свои возможности и ограничения, изучать свои сильные и слабые стороны, слабых – не бояться, на сильные – опираться;

- Учиться заботиться о других и принимать заботу о себе;

- Окружать себя людьми, с которыми вам хорошо, которые вас искреннее любят и шлют вам послания о том, что вы важны и ценны для них;

- Хотя бы раз в день делать хоть что-нибудь лично для себя;

- Почаще быть собой, а не тем, кем хотелось бы быть;

- Ну и наконец, постоянно задавать себе один и тот же вопрос "чего я хочу?", находить на него ответ и исполнять свои желания.

Ирина Чеснова, психолог.