steeless

Немного позже, чем Персей, который великий герой и меткий кидатель дисков в дедушек, жил другой герой, тоже в своем роде. Внук Сизифа, эллин с кармой «это не я, это вышло нечаянно», друг крылатого коня и первый греческий летчик-истребитель (и не просто истребитель, а ценной фауны!). Человек-метеорит и просто сумасшедший, о котором в одной главе рассказать нельзя.

Поэтому мы расскажем в трех.

9. Заберите это! Заберите!!!

История начинается с того, как Беллерофонта, внука Сизифа (да-да, того самого, который немного одессит и за это катит камень в Аиде), прекрасного греческого мачо, начали перекидывать туда-сюда, как будто Ананка решила поиграться им в мячик.

Началось с того, что в родном городе герой совершенно случайно убил какого-то горожанина. Почему-то жители города не захотели слушать доводов: «Но это может случиться с каждым!» и «Но я же няшный, мне можно!» − а потому желающих очистить героя от убийства не нашлось, и Беллерофонт сбежал в Тиринф, к царю Пройту. Пройт был не против гостя, потому что граждан в Тиринфе много и «если какая случайность… ну, чего уж там».

Случайность вылезла не с той стороны. Жена Пройта Антейя рассмотрела красивого гостя и вознамерилась с гостем познакомиться с понятной стороны. Но Беллерофонт, наивная и чистая душа, заявил, что «Я мальчик нецелованный» и «Уйди, тетка, не для тебя мой цвяточек зацвел».

Богоравной Антейе это совсем не понравилось, а потому она прониклась кверулянтским духом и расписала свои влажные фантазии в духе «ух, как он меня домогался» мужу. Муж проникся, пустил пар из ушей и…

Встал вопрос за средством, которым надо знакомить героя с Танатом (по сугубо деловому вопросу для последнего). Гость – он, однако, гость, а покровитель гостей – однако, Зевс, который грозен. Потому Пройт скоренько написал письмо тестю своему Иобату, вручил таблички Беллерофонту и отправил с посланием.

В табличках была горячая просьба к тестю оказать услугу и убить временного представителя «Почты Эллады» на месте.

Но на месте не получилось, потому что хлебосольный Иобат сначала кинулся чествовать гостя пирами и только через девять дней пришел в нужное состояние, чтобы прочитать письмо от зятя.

И прочитал.

И громко произнес свое имя или что-то такое похожее.

Потому что Беллерофонт – он же не просто герой, он же гость, а покровитель гостей – Громовержен, который грозен…

А как там героя можно убить не своими руками? О! Есть же пример Полидекта и Персея: послать убивать что-нибудь страшное, что может героя сожрать.

Жизнь Иобата становилась интересной. Ему срочно нужен был монстр.

___________________________________________

Античный форум

Афина: Смертные такие тупые. Выходов было больше.

Гермес: Ага, переписать письмо Пройта под копирку и услать Беллерофонта еще к какой-нибудь родне. Потом опять переписать. И послать. И переписать…

Арес: Я не понял. А эту тварь он тоже нечаянно убьет?

Зевс: Меня боятся))

Посейдон: Пфе, меня боятся больше.

Аид: А, ну-ну.

10. Кони, в облаках летали кони…

По счастью, Тифон и Ехидна в те благословенные времена плодились, как кролики, и одна их трехголовая огнедышащая деточка забрела к Иобату. Спереди Химера была львом, сзади – змеей, посередине – дикой козой, а по характеру она была козой на все сто процентов, что плавно переводило миссию Беллерофонта в разряд невыполнимых.

Правда, Беллерофонт об этом не знал, а потому решил немедленно забарывать чудовище. Начал он с безупречного умозаключения: «Нужен конь!» Кому и зачем был нужен конь и при чем тут вообще Химера – было неясно, но Беллерофонт твердо решил обзавестись не какой-то лошадкой, а крылатым Пегасом, родившимся из крови Медузы Горгоны. Герой выждал время, создал стратегические запасы морковки и пошел караулить Пегаса к водопою.

То ли морковка была несортовой, то ли Пегас унаследовал характер матери, но на долгосрочную службу к герою он поступать не желал. Беллерофонт гонялся за парнокопытным днем и ночью, грозно взывая: «Лошаааааадка!!», – а Пегас издевательски ржал с большой высоты, время от времени проводя сеансы навозометания.

В конце концов вымотанный герой по совету прорицателя улегся спать у источника, где впервые встретился с богатырским конем, и во сне привиделась ему богиня Афина, которая явно решила оформлять шефство над всеми героями Эллады. «Ну, ты дурень, – ласково сказала богиня, – морковкой озаботился, а об уздечке забыл! Ладно уж, давай так. Морковку лучше сам съешь от греха. Приноси жертву Посейдону, он у нас по лошадям. А золотую уздечку я тебе за так подарю, не жалко».

Жертва Посейдону, золотая уздечка и ударные дозы бета-каротина сотворили чудо: Пегас попался. Последовала долгая джигитовка в небесах, но окрыленный удачей и морковкой Беллерофонт на коне усидел, после чего между животиной и ее новым хозяином закончились разногласия. Пришла пора мочить Химеру.

И вот тут-то блестящий план Беллерофонта заиграл во всей красе. Когда Химера увидела из своей пещеры летящего крылатого коня… Психологический эффект атаки далеко затмил прием «матросы на зебрах», который станет известен в глубоком будущем.

Бедное чудовище в дикой непонятке («Конь?! Летит?! А-а-а-а, те грибы были совсем не нормальные!») выскочило из пещеры и зависло в когнитивном диссонансе козьей, львиной и змеиной натур. При этом удачно подставившись под стрелы героя.

Бой был эпичен, чудовищен и, по утверждениям аэдов, ни разу не смешон. Беллерофонт, удерживаясь за бока Пегаса исключительно коленками, потому что руки были заняты луком, палил без передыху и только на поражение (по утверждениям тех же аэдов колчан у Беллерофонта был бездоннее Тартара, потому что стрелы в нем не заканчивались, а собирать их на крылатом коне он не мог). Химера, от ужаса даже не думая заползти куда-нибудь подальше в пещеру, носилась по горам и долам, изрыгая огонь и дико воя («Какого Тартара конь летит?! Когда меня уже отпустит?!») Стратегической целью Химеры было собрать как можно больше стрел героя в разные места.

Пегас, как самый вменяемый, махал крыльями и игогокал под нос по-древнегречески что-то вроде «Я конь-истребитель, живот мой набит, небо – моя обитель. А тот, который на мне сидит, считает, что он истребитель».

Конец схватки был предрешен. У Беллерофонта не успели закончиться стрелы, а бедная Химера дрыгала рожками и ножками.

Добивая ее, с неба неслось победное ржание.

_____________________________________________________________________

Античный форум

Аполлон: Это технически невозможно! С такой высоты… по движущейся мишени… стрелами…

Артемида: Согласна, он половину в «молоко» всадил!

Афина: Кто сказал, что это были стрелы?

Арес: Таки тогда от чего Химера померла?

Танат: Инфаркт миокарда. Не все это могут вынести.

Дионис: Я вижу летающих лошадей! А-а-а-а-а-а….

Танат: Ну, вот, что я говорил.

11. Бывший лучший, но опальный стрелок

Когда царь Иобат понял, что затея не удалась, он сначала много раз повторил свое имя, а потом начал искать кого-то с более устойчивой к крылатым коням психикой. Беллерофонта послали сначала к воинственным солимам, потом к воинственным амазонкам, но с этими герой разобрался уже без психологических атак (пинок в коленку, лбом об косяк и т.д.). Иобат выслал навстречу победоносному герою отряд самых мощных ликийцев, которые заманили Беллерофонта в засаду, но результатом стали только трупы мощных ликийцев и удивленный Беллерофонт: «А чего они… а я нечаянно». Тогда царь все понял, отдал герою дочку в жены и полцарства в придачу и начал ждать: а может, он сам угробится.

И таки дождался. Не находя вокруг никаких подземных гибридов и воинственных племен, Беллерофонт начал со скуки потихоньку дуреть и звездить. И зазвездился до того, что решил взлететь на своем коне аж на Олимп – посмотреть, чего там боги поделывают.

Наличие еще одного брутального мужика на Олимпе, где через раз брутальны даже женщины, в планы Зевса не входило. Поэтому Громовержец прекратил эпохальный полет еще на стадии взлета: Пегас с его подачи впал в дикую лошадиную ярость и сбросил героя. Беллерофонт, который уже привык держаться за коня только коленками, внезапно дал себя сбросить, стукнулся головой и одурел еще больше, чем до того.

В общем, Танату уже и делать почти нечего было. Так, подождать несколько лет, пока безумный Беллерофонт не нагуляется по Элладе, и прогуляться с мечиком.

7. Так он же памятник!

Долго в царстве Кефея Персей все-таки решил не оставаться: он взял жену, поправил торбу и вернулся на Сериф к великому домогателю Полидекту. И почти сразу обнаружил, что Полидект в своих домоганиях времени зря не терял. Даная, спасаясь от приставучего царя, окопалась в храме Зевса и перешла на осадное положение. В храме Полидект Данаю не преследовал, справедливо опасаясь молний или золотых осадков. Зато время от времени бродил в окрестностях, отчего Даная пугалась за свою честь и окапывалась в храме прочнее.

Разозленный видом активно окапывающейся матери, Персей рванул в дворец и успел, конечно, на пир (потому что в песнях аэдов цари больше ничем не занимаются). И, само собой, с порога заявил:

– Я совершил великий подвиг и выполнил твое поручение!

…сначала Полидект честно пытался вспомнить, кто такой Персей. Потом, еще больше удивляясь, начал вспоминать, какое поручение ему давал. Потом – уже совсем долго – вкуривал, почему Персей вообще жив, с таким-то поручением…

Потом, разумеется, начал ржать и тыкать пальцем, потому что «Гы-гы, а это не капустный кочан у тебя там в мешочке?»

Персей привычным жестом потянулся к своей сумке, приговаривая: «Так тебе доказательства нужны? Сейчас вылетит птичка…»

Через пару секунд в зале некаменным остались Персей, голова Горгоны и пиршественный стол. Герой посмотрел на статуи Полидекта со товарищи, резюмировал: «Хорошо пошло, нормальный мрамор», прихватил со стола горсть оливок и пошел сообщать матери, что можно больше не окапываться.

_______________________________________________________________

Античный форум

Танат: Заберите у этого *цензура* голову этой *цензура* Медузы! Мне долго еще отсекать пряди *цензура* у каменных статуй?!

Гермес: Чур, я забираю. В мире спрос на каменные скульптуры, хочу открыть дельце.

Танат: Я… тебя…

Гермес: Деньги пополам. Я с головой Медузки, ты с лобзиком для прядей, под мастерские подземный мир сойдет.

Аид: За предоставления помещений в долю возьмете.

Гермес: Не вопрос, как со службой доставки?

Танат: Гипноса можно подключить, у него десять тысяч крылатых детей.

Зевс: Афина, девочка моя, надо что-то делать.

8. И не рыжий, и не конопатый, и не лопатой…

Вообще-то, ошибка думать, что великий герой всея Эллады Персей все свои подвиги творил исключительно с подачи божественных родственников и с помощью головы Медузы. Сам он тоже был способен натворить неслабо.

После того, как царь Серифа чисто случайно сделался статуей, Персей усадил на трон брата Полидекта – того самого Диктиса, который спас с его матерью. А на справедливый вопрос: «А ты того… сам править не хочешь?» – ответил, что, конечно, оно бы надо, но тут во дворце архитектура неприветливая, да и вообще, ностальгия чего-то замучила, хочется на родину и дедушку повидать.

Загадочно ухмыльнувшись на прощание, Персей взял мать, жену, торбу с головой Горгоны и отчалил в сторону Аргоса.

Восторгам Акрисия, когда он узнал, кто к нему плывет, не было предела первые пять секунд, пока он не вспомнил, что…

1. по пророчеству его должен убить внук.

2. он сам пытался утопить этого внука вместе с матерью.

3. внук направляется к нему вместе с этой самой неутопленной матерью и женой-эфиопкой (последняя была угрозой неясной, но мало ли…).

4. внук недавно обогатил Эфиопию и Сериф коллекцией каменных статуй, потому что у внука – голова Медузы Горгоны.

При таком раскладе восторгам пора было смениться обширным инфарктом миокарда, но Акрисий оказался мужиком крепким и с хорошей скоростью. Прибыв в Аргос, Персей узнал, что его дедушка «отбыл в неизвестном направлении на неопределенный срок». Разочарован герой не был и стал тихо-мирно править в Аргосе, перед этим сдав регалии: меч и сандалики – Гермесу, а голову Медузы – Афине. Афина от подарка осталась в девчачьем восторге и незамедлительно повесила его на грудь (у! страшненькие змейки! выпученные глазки! пойду Гере покажусь…).

Но история без исполнения пророчества была бы все-таки неполной, а потому как-то Персей закатил пышные спортивные состязания, а Акрисий – явно тайный фанат здорового образа жизни – притащился на них посмотреть. Конечно, инкогнито.

Персей, от души радуясь, что может, наконец, что-то делать без помощи богов, молвил: «Эх, отведайте силушки богатырской!» – и запустил в небо медный диск.

Акрисий, который сидел на трибунах далековато, успел подумать: «А что там за атлет?» – потом «А что там за свист?» – потом увидел медный диск, идущий ему прямой наводкой в голову со скоростью неизвестной в те дикие времена ракеты «земля-воздух»…

«Понятно», – мрачно додумал Акрисий и помер, ибо жить с половиной черепа затруднительно.

Персей же впал в отчаяние и скорбь, запричитал, что «ах я, криворукое чмо, убил милого дедушку, который пытался меня утопить» и от безмерной печальки не захотел править в Аргосе, показав себя не только героем, но и крутым логиком.

Потому Персей отдал Аргос родичу, а сам двинул в Тиринф, где благополучно доправил, нажил уйму потомков, между делом повоевал с Дионисом и основал Микены, то ли потеряв меч, то ли найдя гриб и от этого проникшись желанием что-то основывать (грибы – всегда стимул). В конце жизненного пути Афина в благодарность за украшение на панцирь прилепила Персея и Андромеду на небо как созвездия. Потому что «Брат, мы бы взяли тебя на Олимп… но Зевс как-то опасается твоей меткости».

_____________________________________________________

Античный форум

Зевс: Во дворце как-то тихо. Где Гера?

Гермес: Э-э… строит козни?

Гера: Я под кроватью. Уберите от меня эту маньячку! Я не хочу смотреть на эту жуткую башку!

Афина: Зацените новую эгидку! Ну, хоть кто-нибудь!

Зевс покинул беседу.

Гера покинула беседу.

Гермес покинул беседу.

Аид: Племяшка, у меня таких эгидок полный мир, но все живые. Заходи на досуге – нарежешь.

6. Ты виноват лишь в том, что хочется мне…

По основному закону, действующему в античных мифах – то есть по закону подлости – на свадебном пиру Персею тоже спокойно поесть не удалось. Сначала, понимаете ли, надо принести благодарственные жертвы богам (и нет, барана есть нельзя. Нельзя, кому сказано, это для богов! Тьфу ты, оттащите героя от барана, он еще сырой… живой… ну, ладно, уже только сырой, но все еще для богов…), потом знакомство с родственниками и прочие церемонии, потом речи и тосты, а потом “Так он же совершил великий подвиг! Расскажи нам, о герой, о своих свершениях!” Когда же сладостная минута наконец наступила, Персей раз двадцать повторил, как именно он героически убивал страшную Медузу и вонзил зубы в жаркое – во дворце поднялся гром, крик, и в пиршественный зал ввалился первый жених Андромеды. С копьем, при войске и при непраздничном настроении, потому как: “пропала царевна, невеста моя-а-а!” и “а ну, отдайте, чего забрали!” и “где этот герой, который у меня почти жену увел?”

Герой, слившийся с барашком в страстной гармонии бытия, не прореагировал. Поэтому встал отец Андромеды и тактично напомнил горячему эфиопскому парню Финею, что невесту-то его хотели чудовищу отдать… не припоминаешь? В цепях там на скалу повесили и все такое… А вот Финея в эти трогательные мгновения рядом не наблюдалось.

На это горячий эфиоп буркнул что-то вроде того, что он «за копьем ходил» и в подтверждение этим же копьем запустил в Персея. Тем самым оторвав того от барашка.

Фактически, Финей подписал себе и своим спутникам смертный приговор.

С воплем, выражавшим весь трагизм своей Ананки: «Да дадут мне сегодня пожрать?!» – Персей вскочил и отправил копье по обратному адресу (и даже почти попал). После чего, особенно яростный по той причине, что «а счастье было так возможно, так близко…», выхватил меч и принялся рубать супостатов. С Олимпа к брату принеслась Афина со своей эгидой, и под ее прикрытием герой какое-то время преспокойно усеивал пиршественный зал телами врагов. Тела, правда, сопротивлялись, как могли, здраво рассудив, что тут вон свадьба, пир… вот этого бешеного убрать и можно хорошо попраздновать.

Что произошло дальше – тут аэды выражаются туманно. То ли у Афины нашлись другие дела, и она унеслась куда-то по ним, а Персея окружили… То ли рука бойца рубать устала, то ли вокруг полегло слишком много народа… В конце концов, может быть, какой-нибудь ушлый друг Финея прихватил со стола баранью ножку в пылу боя – так или иначе, но Персей выдал: «Ну, бойтесь, сволочи!» – и схватился уже не за меч, а за торбу. При этом скомандовал: «Кто со мной – отвернуться! Врагам – смотреть на меня, сейчас вылетит птичка!!» – и, согласно аэдам, всем друзьям хватило ума отвернуться, а всем врагам – хватило ума посмотреть…

После чего зал украсился большим количеством каменных статуй в разных позах, потому что из торбы появилась не птичка, а голова Медузы – с неизменно работающими глазами. Единственным уцелевшим оказался горячий эфиоп Финей, который по причине своей горячности не успел сообразить – друг он или враг, а потому отвернулся.

Увидев, что в друзьях у него – сплошные статуи, Финей безоговорочно признал право Персея на жену и жаркое и робко так поинтересовался: а может, не надо, а?

– Надо, Финя, надо! – твердо отвечал Персей, протягивая ему голову Медузы.

В зале стало на одну статую больше, уважаемые гости вылезли из-под столов, а великий герой сунул оружие обратно в сумку, сел и все-таки доел жаркое.

Так что свадьба в целом получилась нормальная греческая.

___________________________________________________________________________

Античный форум:

Гера: Он вообще что-нибудь сам делать умеет?! С женихами ему Афина помогала…

Зевс: Спокуха, все не так критично. Зато у него уже не было шлема: он отдал его нимфам…

Аид: Каким нимфам?!

Зевс: Аэды поют, что Персей получил шлем от нимф…

Персефона: От КАКИХ НИМФ?!

Аид: Кому он отдал МОЙ ШЛЕМ?!

Гермес: Каменные изваяния воинов-эфиопов по сходной цене. Оптом, в розницу.

5. Вкуссненькая рыбка, голлм, голлм…

К тому времени, как Персей на своих аэросандалиях домахал до Эфиопии, ему уже не хотелось не то что яблок – в принципе ничего. Правда, подлетая к царству Кефея герой малость взбодрился при виде интересной картины: “А что это там на скале такое черненькое белеется? О, оно еще и плачет! О, так оно еще и девушка? Это я удачно зашел…”

Правда, аэды выдают какие-то варианты, что Персей чуть не принял девушку за прекрасную статую из белого мрамора, но, наверное, врут. Из мрамора – может быть, но вот белого – очень вряд ли, потому что девушка, на минуточку, была коренной эфиопкой. А именно – дочкой самого царя Кефея Андромедой. И болталась она на скале совсем не от праздности душевной. И даже не потому, что прогневала богов. И даже не (по примеру Прометея) для того, чтобы ей клевали печень. То есть, гнев кое-кого правда имел место, но речь шла уже совсем не об одном органе…

Если по порядку, то мать Андромеды, Кассиопея прогневала морских нимф заявлением, что она красивее их. Нимфы, вместо того, чтобы постучать костяшками пальцев по головам, всерьез обиделись (что говорит о правоте Кассиопеи, кстати) и пошли с челобитной к Посейдону. Посейдон, который нимф шибко любил как подданных и просто так, иногда в частном порядке, выслал на земли Кефея славную монстрятину.

Монстрятина последовательно пережрала: приманку у рыбаков, рыбу у рыбаков и даже частично самих рыбаков. Когда водная пакость принялась за корабли, народ пошел к оракулу, от которого и получил логичный ответ: “А вы отдайте на растерзание чудищу дочку Кассиопеи, авось, полегчает”.

Вдохновленный народ не стал особо спрашивать разрешения у царя и царицы, так что Андромеду споро пристегнули к скале, украсили лавровым венком (с приправкой оно вкуснее) – и пожелали счастливо оставаться под морским бризом.

Услышав такую трагическую историю и увидев красивую, хоть и излишне загорелую девушку в беде, Персей тут же влюбился и возжелал объект любви спасти от участи вкусного полдника. Но перерубать цепи волшебным мечом почему-то не стал, потому что “лучше я совершу великий подвиг!!”

Объект будущего подвига уже всплыл с морского дна, унюхал полдник и бодро нацелился на скалу с царевной.

Кассиопея и Кефей, увидев морское диво, прибежали на берег и принялись обнимать дочь, вопя и голося.

В этом сумбуре Персей проявил себя как истинный сын Громовержца.

– Спокойно, граждане! – заявил он. – Я, на минуточку, сын Зевса и совершил великий подвиг – убил Медузу. Могу еще один совершить, исключительно ради большой любви к вашей дочери. Только… это… мне бы уточнить… а дадите дочку в жены?!

Малость прибалдевшие родители пообещали не только дочку в жены, но и царство в придачу и даже еще к нему печенек. Про печеньки Персей уже не слышал. Когда он увидел, какого размера рыбеха подплывает к скале, голод вскипел в его крови с новой силой, а потому он окончательно отбросил сомнения и рванул забарывать монстра.

Голодный герой и голодное чудовище сошлись в эпическом поединке. Голову Медузы Персей, повинуясь ясным стратегическим импульсам, использовать не стал (каменное нельзя съесть), а потому усердно тыкал монстра мечом с высоты. Монстр лупил хвостом, пытался сбить героя с сандалий и вообще очень обижался, что ему не дают законно покушать.

В конце концов крылышки на сандалиях Персея намокли. А поскольку принимать ванны с монстрами в его планы никак не входило – то он, выкрикнув для поднятия духа: “Я все равно наконец поем!!!” встал ногой на скалу и прикончил рыбку окончательно.

После чего Андромеда была раскована, и родители торжественно повели домой и ее, и новоявленного жениха.

Последний, впрочем, тоскливо оглядывался назад, рвался из рук и бормотал что-то о вкусненькой рыбке…

____________________________________________________________________

Античный форум:

Зевс: Ну, и как эта дрянь у берегов Эфиопии называется?

Гермес: Э-э… Персей?

Зевс: Я о монстре.

Посейдон: Это был коллекционный гуппи из моего аквариума!

Зевс: Брат, ты завязывай там с мутациями. Сколько уже тебя и Аида прошу…

Аид: Сначала подкинут вотчину с залежами урана, потом обижаются.

3. Операция «секир-башка».

песец в элладе – танат лично

и только из эллады всей

пришёл медузе нетипичный

персей

Какое-то время Персей бесцельно бороздил просторы греческой вселенной, но потом Гермес сжалился, вмешался и пояснил ситуацию. Оказываются, местожительство Горгон известно старухам-Грайям (по сведениям – старшим сестрам Горгон), которые и сами-то живут не близко. Грайи примечательны тем, что на троих у них – один зуб и один глаз, которыми они и пользуются в строгой очередности (не органы, а переходящий вымпел!). При всем при этом старушки не промах и информацией обеспечены лучше, чем зрением и зубами. А потому расклад таков: подкрадываешься, крадешь у бабушек единственное достояние (не зуб крадешь! Да в кого ж ты такой тупой…), а потом подвергаешь допросу с пристрастием. Все, ЦУ получено, дуй воровать орган!

Персей, вооруженный до зубов стараниями родственничков, сильно озадачился. Что ни говори, парень уже морально изготовился головы рубать, а тут, оказывается, другие подвиги требуются… Но, поскольку сын Зевса был юношей послушным, то на остров к Граям все-таки отправился, дождался торжественной передачи глаза и упер оный у бабуль из-под трех носов.

После чего со спокойной совестью дождался коллективного вопля «Хулиганы зрения лишают!» – и предложил сменять глаз на информацию. Оживившиеся Грайи попытались раскрутить Персея еще на пару зубов («Милок, у тебя их полным-полно, ну что тебе стоит»), не преуспели и выложили все, что знали: практически точный адрес в духе «Ну, это далеко-далеко, на крайнем западе, где царствует мрачный бог Танат и его мать Нюкта».

– Спасибо, облагодетельствовали, – не растерялся Персей, вернул глаз ближайшей Грайе и полетел «далеко-далеко на крайний запад».

Кто другой, имея на руках такое количество информации, попал бы не на остров Горгон, а в гости к Танату. Но Персей был героем и долетел, куда нужно. Причем, еще и хорошо подобрал время: сестры как раз напились кровушки, раскинули крылышки и дружно сопели на своем острове: руби – не хочу.

Тут случилась еще одна заминка. Поскольку Горгоны были тройняшками, они оказались (кто б подумал, а?) одинаковы с лица. Существовала опасность рубануть одну из бессмертных Горгон и все-таки проверить на себе гостеприимство Таната. Пока Персей изображал вокруг Горгон комара и маялся вопросами типа «А если всем трем головы снести – они прирастут? А если одна не прирастет – это та, которая мне нужна?» – опять вмешался Гермес. Тяжко вздыхая, он показал на одну из Горгон и заверил, что – вот тебе Медуза, давай уже, чикай голову, а то с вашими подвигами мне свои дела делать некогда…

Подвиг проходил по всем героическим правилам. Герой подлетал к чудовищу на крылатых сандалиях, невидимый – и еще смотрел только в отражение щита, а то мало ли, глаза откроет, а помирать неохота. Горгона на поползновения героя реагировала храпом и слабым шевелением змей на голове. Гермес отчаянно закрывался ладонями где-то в сторонке и бормотал, что «да надо было мне самому этой твари голову отрубить, проще б было…»

Наконец, Персей решил, что инструкцию по технике безопасности при общении с Горгонами он выполнил сполна, достал волшебный меч и свершил неимоверный подвиг: снес голову спящей Медузы. Голова не успела еще возмутиться («зачем же так будить?!»), как была уже засунута в волшебную сумку, а герой со всех сандалий несся от острова подальше. Потому что две оставшихся и бессмертных Горгон проснулись, и вид обезглавленной сестры им совсем не понравился.

Какое-то время в небесах разворачивалась игра «залови невидимку», потом Горгоны поняли, что тупо нарезают круги по воздуху, а героя-то уже и нет… И вернулись на остров, где их к тому же ожидало то еще зрелище: из тела Горгоны с потоком крови родились белоснежный крылатый конь Пегас и великан Хрисаор (только что было только тело, а тут – кони какие-то, великаны…)

Персей в то время был где-то уже над Ливией, причем зверски ругался, потому что в волшебной саморасширяющейся сумке оказался недостаток: она гнусным образом протекала. Кровь Медузы падала на землю, превращалась в змей и начинала сходу кусать ливийцев.

В общем, Сфена и Эвриала остались злыми, в небесах появился крылатый конь, на земле – новый великан, а Ливия стала пустыней, но главное – великий подвиг таки совершился.

_________________________________

Античный форум

Грайи: Этот гадский герой испортил нам глаз! Вернул каким-то косым и близоруким!

Зевс: Зато великий подвиг.

Сфено: Ха, глаз! Этот герой нам сестру испортил! Вместо нее – конь какой-то.

Зевс: Зато подвиг!

Танат: Задолбался косить ливийцев. Кто туда змей напустил?!

Зевс: Э-э-э…

Аид: Между прочим, брат, мог бы и получше экипировать героя на подвиг.

Зевс: ЕЩЕ лучше? Издеваешься? Как?

Аид: Дать ему молнию, гы-гы.

4. Во саду ли, в огороде бегают Атланты…

Совершить великий подвиг, а потом еще мотаться по небу с головой Медузы за плечами – это вам не оливки лузгать. Эту нехитрую истину Персей почувствовал на себе и очень скоро: из живота что-то взывало к милосердию, глаза слипались, да и вообще, пережитый стресс – великий подвиг же! – давал себя знать.

Основная загвоздка была в том, что край света не был оборудован гостиницами, тавернами и постоянными дворами. А потому, оказавшись во владениях титана Атланта (в некоторых версиях – Атласа), Персей очень обрадовался.

Ибо владения были буржуинскими, с пышными садами и большими стадами, что намекало на приятный отдых.

Хозяин, впрочем, тоже был типичный буржуин и охранял свои владения куда как рьяно. Особенно он трясся над яблоней с золотыми яблочками. Картина «титан Атлант над златом чахнет» осложнялась еще и тем, что правдолюбивая Фемида выдала титану предсказание: мой, бойся, Атлант, бойся, придет к тебе однажды сын Зевса, да и обнесет твой сад и утащит твои золотые яблочки. Опасаясь подлого разбоя, Атлант обнес свой сад забором, с которого, видимо, потом брали проект для Великой Китайской Стены, посадил под забором огнедышащего дракона… Но сердце чуткого садовника таки стучало неспокойно.

Можно подумать, что это самое сердце вытворило, когда к титану в дом на крылышках впорхнул дружелюбный и ничего не подозревающий Персей и первым делом выдал:

– Приветик! Я – сын Зевса, не пустишь ли меня к себе на отдых и покушать?

В сердце каждого садовладельца живет тайный сторож Митрич с двустволкой. Он древнее титанов. Этот зловредный дух как раз и проснулся в сердце у Атланта, так что сын Япета и брат Прометея принялся, потрясая кулаками, вопить:

– У-у, фулюганы, лазют тут, яблоки тырют! У-у, пшел вон, а то уши оборву! У-у, у меня тут лук, солью заряженный, – (короткое замыкание в мозгу: солью?! а, плевать). – Дракона спущу, ремнем отшлепаю, брысь отседа!!!

Ошеломленный Персей заикнулся было о том, что вот, великий подвиг… Медуза… на что получил в ответ, что титан и не такую брехню слыхивал, и вообще, у титана внук – Гермес, так что на враки уже пару столетий иммунитет.

После чего дух садовника с двустволкой возобладал, и Атлант твердо решил выкинуть Персея из своего дома кверху тормашками.

Персей, некормленый, невыспанный и злой, из дома-то вышел сам. А вот уже потом разошелся не на шутку – мол, сыновей Громовержца и великих героев гнать?! А подарочка за такую ласку не хочешь, дядя?!

И вытащил из сумки голову Медузы Горгоны с отчаянно выпученными глазами.

Титан, конечно, отвернуться не успел и закаменел на славу, так, что уперся даже в небо на веки вечные.

Персей плюнул, из чистого благородства не стал покушаться на хозяйские яблоки и убрел искать другое место для отдыха, бормоча при этом, что, оказывается, голова Горгоны – ужасно нужная в хозяйстве вещь…

После такой аналитической выкладки его точно ждали великие дела.

Начнем, пожалуй, с флэшбэка.

Итак, вначале был Хаос, потом Уран и Гея, потом Крон и Рея, потом Крон сожрал своих детей, дети обиделись, замутили войну с титанами, запихали папу в Тартар и начали сами править миром. Образовалась верховная троица: Зевс на земле и в воздухе, Посейдон на море и Аид в... э, аиде (ладно, в мире мертвых). Братья женились и размножались (кроме Аида, он в силу специфики профессии не любил детей). Братья завели себе свиты по вкусу и измывались над смертными, как только могли. Смертные отвечали богам взаимностью и, в попытках дотянуться до божественности, отжигали, как только можно (взять хоть Тантала, который попытался накормить богов человечиной!).

По идее, такое никогда не может наскучить, но богам почему-то наскучило. Сентиментально-сериальные развлечения в стиле "он полюбил ее, но она его не полюбила, и она стала деревом" показались пресными. Захотелось реального экшна, причем не ординарного боевичка, а чего пофантастичнее...

Вот тогда-то и появился род героев. Герои были все больше сыновьями Зевса, изредка – Посейдона. И смертных женщин, конечно. Героев вечно тянуло на квесты и подвиги, а потому прославились они тем, что истребляли редкую чудовищную фауну Древней Греции (медуз горгон, ехидн, химер и вообще, чем уникальнее была тварь, тем больше герои радовались). Людям, которых фауна поедала, такой оборот очень нравился. А фауне – не очень, но против богов не попрешь.

Итак, судя по хронологии, первым, кто заявил о себе мощно, круто и в веках – был Персей, сын женщины и жидкости, храбрый джигит с божественными цацками, истребитель редкой фауны, любитель чего почернее, отчаянный штукатур и дедушкомочитель. Прадед Геракла и звезда в прямом смысле слова.

Все вышесказанное следует расписать под хохлому множеством словес, чем мы сейчас и займемся. И, конечно, начнем с того, с чего начинались все мифы о великих героях.

С пророчества.

1. У меня тут Зевса… натекло

Когда царь Аргоса Акрисий узнал от оракула, что его должен убить внук, он почему-то совсем не обрадовался – а мог бы воскликнуть, что, мол, все как у людей, даже как у богов, и пуститься в буйный пляс. Но вместо этого царь принялся хмурить бровь и подумывать, что делать с единственной дочкой, которая и должна была народить супостата.

Решение было найдено в стиле «Эврика»: Данаю заперли в подвал. Подвал проконопатили камнями и бронзой (чтобы уж точно никакой ушлый жених не пролез). И, вроде бы, учли даже все, но оказалось, что не учли Зевса, которому в погоне за женихательством не указ ни камни, ни бронза (да по сравнению с Герой это – тьфу и растереть!)

Громовержец закономерно заинтересовался – что ж такого-то там в подвале красивого прячут – и полез брать твердыню штурмом. История молчит о первых попытках (если вспомнить, что Зевс умел превращаться в животных – таки зря молчит история, колоритные картины). На беду верховного бога, подвал был выстроен в стиле «ни муравей не проползет, ни Громовержец не промчится». Но – и вот тут оцените логику – там, где не проползет и муравей – вполне может просочиться что-нибудь жидкое…

Находчивый Зевс перешел в жидкое состояние (золотого дождя, не подумайте чего!) – и, о радость, оказалось, что подлые греческие гастарбайтеры где-то недоконопатили. Так что вскоре у Данаи закапало с потолка, а через девять месяцев после этого родился мальчик – тот самый Персей.

Аэды (у них просто настрой какой-то – пропускать самое интересное) не описывают выражение лица Акрисия, когда он увидел на руках у дочери сынка. Длинный, яркий и ужасно нецензурный монолог, который сопровождал выражение лица, время от времени прерывался воплями: «КАК?! КАК, Тифон тебя через Ехидну?!»

Даная опускала глазки и бормотала что-то, что вот, накапало… кхм, малость.

Изобразив оглушительный фэйспалм, Акрисий приказал приволочь деревянный ящик побольше, проконопатить его («Хорошо проконопатить, кому сказано, а то бывали случаи!»), после чего закатал в сундук дочь и внука и с грустным вздохом выкинул в море.

Ну, а дальше все было примерно как у Пушкина:

В синем небе звезды блещут,

В синем море волны хлещут;

Туча по небу идет,

Бочка по морю плывет.

Словно горькая вдовица,

Плачет, бьется в ней царица;

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам.

В конце концов, ящик выкинуло на берег острова Серифы, прямо в сети рыбаку Диктису. Диктис ящик открыл – и тут уже получилось не по-пушкински, а как-то по-довинчевски: вместо «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца» перед рыбаком оказалась «Мадонна с младенцем». Ошалев от такого поэтичного выверта судьбы, рыбак отвел находку к царю острова. Вот на царском-то дворе Персей потихоньку и вырос.

__________________

Античный форум

Акрисий: У меня с потолка подвала капает Громовержец! От этого можно как-то избавиться?!

Крон: Я проверял, от ЭТОГО избавиться невозможно!

Гера: Что он делает у какого-то смертного на потолке?!

Посейдон: Сырость – это хорошо!

Аид: лол, попробуйте тряпкой.

2. Домогатели домогались-домогались…

Полидект, на царском дворе которого вырос Персей, оказался мужик не промах, решил, что он не хуже Зевса и полез женихаться к матери героя. Правда, без эффектных превращений в атмосферные осадки. Персея такой оборот дел совсем не устраивал, и он, недолго думая, заворотил царю оглобли (или превращайся в золотой дождь, как папа, или катись!). Полидект, который, как оказалось, был в чем-то еще и на Акрисия похож, насупил брови и начал думать – куда б услать ушлого сынишку.

Вариант с подвалом отпал еще на подлете (знаем, чем такое заканчивается), остался вариант более простой и заманчивый: спихнуть парнишу в квест со смертельным исходом.

– Значит, так сын Громовержца, – заявил Полидект. – Хватит тебе сидеть на казенных-то харчах. А ну взял ноги в руки и пошел за головой Медузы Горгоны! И тебе – подвиг, и мне – жизненно необходимая в хозяйстве вещь.

Тут опять приходится отвлечься на аэдов и передать героический ответ Персея:

– Ну, ладно, добуду я тебе ее голову…

И дополнить тем, что после этого Персей поинтересовался:

– …а это кто?

Выяснилось, что Медуза Горгона – колоритная личность. Когда-то она была красивой девушкой, к которой воспылал Посейдон. Но, не в пример своему брату, не стал рассказывать сказки про красивые глаза или превращаться в дождь, а просто совершил с Медузой действия определенного плана в храме Афины. Оскорбленная Медуза так громко рыдала о том, что «он не сказал мне, что у меня красивые глаза!!», что разозленная Афина превратила ее в чудовище. «Ну и все равно мне замужество не светило», – заметила Горгона и принялась носиться повсюду на золотых крыльях, раздирать людей чешуйчатыми руками и пить кровушку, всячески входя во вкус такой жизни. Сестры – Сфены и Эвриала – посмотрев на жизнь Медузы решили, что тоже хотят стать «веселыми монстрятинами» - и таки стали. В результате троица имела колоритное зрелище: змеи вместо волос, клыки-кинжалы, когти, чешуя, золотые крылья – красотища такая, что посмотришь – и в камень превратишься. Собственно, как раз народ и превращался. Толпами.

Из всех Горгон Медуза была единственной смертной, но непробиваемая броня и убийственность взгляда сводили смертность практически на нет. Но тут уже Персею начали вовсю помогать родственнички: Гермес презентовал свой меч, разрубающий любые сплавы, и сандалии-летяги; Афина отдарилась зеркальным щитом. В полезное снаряжение входила еще безразмерная сумка и шлем-невидимка.

По сути, так на войну не снаряжали еще никого.

Очень довольный таким снаряжением, Персей простился с матерью, вышел на дорогу, и тут до него дошло: где живут сестры-горгоны, никто попросту не знает.

Плюнув, герой надел крылатые сандалии и рванул по воздуху в неопределенном направлении, бормоча, что вот, божественные покровители, шлемы, мечи, сандалии… могли бы хоть приблизительную карту дать!!

___________________________

Античный форум

Гермес: Дядя, ты даешь. Ты что, не мог сказать, что у нее красивые глаза?!

Посейдон: Я сказал, что у нее кривые ноги. Не оценила.

Афина: Этот Полидект такой странный. Выбрал одну смертную Горгону…

Посейдон: Мог бы выбрать бессмертную, да.

Гермес – Афине: А ты Персею точно победы хочешь?

Аид: Откуда у этого смертного МОЙ ШЛЕМ?!

Гермес покинул беседу.