steeless

Амазоночный антидепресняк

Правление Тесея в Афинах по понятным причинам проходило в состоянии острого депресняка (приемный папа утонул в водах настоящего папы, невесту отдал за так, профукал жертву Афродиты, все в совокупности – равно герой-эмо, который смотрит на дождь, пьет вино и думает, кому дать по шее). Время от времени Тесей гулял на сторону и совершал подвиги, но потом возвращался и начинал править, и становился все грустнее и грустнее, и в конце концов пришел ему… Геракл.

Геракл, когда не крушил черепа и не душил порождений Ехидны, был существом добрым, отзывчивым и готовым ради друга Таната обнять, что однажды и было проверено.

- Выпьем, - озвучил Геракл традиционный вариант.

- Было, - отмел Тесей.

- Подвиг? – это был традиционный, но героический подход.

- Было трижды в прошлом месяце.

Вариант «споем» - тот, который выводил из любой депрессии сразу до царства Аида, Геракл приберег в качестве контрольного.

- Ну, тогда давай со мной за поясом Ипполиты? Путешествие, подвиг, вокруг только бабы… ТЕСЕЙ! ТЕСЕЮШКО!! Куды ж ты рванул, к амазонкам в другую сторону!

Когда вектор был задан правильно, оказалось, что а) подраться с воинственными женщинами – хорошая психотерапия, б) Афродита таки имеет совесть и жертвы отрабатывает на славу. Потому в Афины Тесей вернулся уже с амазонкой Антиопой – де-юре пленной, а де-факто – влюбленной.

Свадьба и жизнь с женой-амазонкой оказались тоже неплохим антидепрессантом (какие печали, тут резкое слово – и бой с любезной на мечах!). Но тут заработал принцип «конечно, две молнии в одно дерево не бьют, но это античность, у нас чокнутый Громовержец». Остальные амазонки не были в курсе, что там де-факто, а знали, что «подруга в плену, все мужики козлы, а этот вообще невесту Дионису отдал, то есть, он в квадрате винторогий, вынесем его, подруги, вернем Антиопе здоровую девственную жизнь!»

Согласно общемужскому принципу, подруги жены – зло. Тесей столкнулся со злом чистым, кристаллизованным и дистиллированным: никаких сплетен и посиделок, оружие, войско, «спартааааа», рать подруг жены осаждает город, гвоздит защитников и уверяет, что в метафорическом смысле совершит с Афинами все то, что царь Афин сделал с предположительно пленной Антиопой.

Предположительно пленная Антиопа взяла копье и мужа и от души показала подругам: «Почувствуй нашу любовь!» С любовью как-то не вышло, вратарь пропустил копье в ворота, и молодая царица убыла в направлении подземного мира.

«А причина боя?!» - расстроились амазонки и вернулись к себе.

«А жертва Афродите?!» - расстроился Тесей, у которого явно как-то не складывалась личная жизнь.

«А нас вообще за что?!» - расстроились афиняне, личную жизнь которым попортили амазонки.

В общем, в депрессии были все.

_______________________

Божественный форум

Афродита: Может, выдать ему абонемент?

Аид: Гераклу уже выдали лицензию на отстрел подземных - он у меня чуть Таната не придушил.

Афродита: И что?

Дионис: А ты знаешь, кого этот Тесей в следующий раз в себя влюбит?!

Танат покинул форум.

Генетика и немного филологии

Аэды говорят, что мифический народ лапифов произошел от деревьев, из которых путем сложной эволюции получились человекообразные, с виду – нормальные, а в душе имеющие разъяренного буратинку.

Предком лапифа Пейрифоя явно был дуб, а эволюция оказалась западлистой по-эллински и подкинула Пейрифою геройскую внешность и интеллект гордого древесного предка. В результате получилось то, что захотело подраться с Тесеем и показать распиаренному герою, что «слава – это еще не все» (© С. Снейп). Путь вызова на бой был прост – через говядину, то есть, через похищение стад.

Тесей, которому говядина была дорога как память о славных подвигах, пустился в погоню, герои предстали друг перед другом… и тут оказалось, что Афродита как-то слишком хорошо отрабатывает свои жертвы. Ничем другим спонтанное: «Мужик, ты шикарен!!» со стороны Пейрифоя объяснить было нельзя.

Тесей медленно проникался. Небо над головой подозрительно голубело. Ирида в отдалении чертила нестандартную радугу. Пейрифой несся вперед, надеясь на обнимашки.

- Может, поединок? – робко предложил Тесей. – Нет, ты тоже красава, но…

Второй вопль: «Давай дружить!» - был уже конкретнее и не отдавал неприятным небесным цветом. Дружить Тесей соглашался – если не организмами.

- О, - порадовался Пейрифой, - славный античный бро, ты как раз успеешь на мою свадьбу!

После чего герои забратались окончательно и настала идиллия в духе: «Вместе весело шагать по просторам». Свадьбу Пейрифоя с Гипподамией отмечали пышно, с другом Тесеем, другими героями и дикими кентаврами.

Кентавры нужны были для мордобоя, потому что античная свадьба без оного – грустна и пресна. Причины для очередного витка античного эпоса на трезвую голову, правда, не отыскивались, но после долгих пифосов и амфор праздника одного из кентавров унесло в филологию, и это все решило. «Мужики! – осенило кентавра. – А знаете, что обозначает имя Гипподамия? «Смирная лошадь»! О! Лошадь!! Хватай невесту, она из наших!» Мужики прониклись филологическим духом и начали хватать уже и не только невесту, а всякое другое женское и визжащее (разберемся с именами).

- Значит так, - мягко вставил тут Тесей. – Я герой. Буду краток. Мочи филологов!

Новоявленная наука была прибита жестокой действительностью на месте. Действительность в лице Тесея, Пейрифоя и других героев, за неимением оружия воспользовалась подручными средствами. Какое-то время кентавров весело забивали подносами, блюдами, метательными ножками баранов, курительницами и прочими пиршественными атрибутами. Кентавры вяло отмахивались камнями, скалами и далекими предками Пейрифоя.

Потом Тесей предложил исследование на тему «Меч как средство геноцида диких племен путем изготовления конской колбасы», герои взяли оружие, и кентавров в Элладе осталось очень немного.

А Пейрифой и Гипподамия зажили счастливо. Правда, очень скоро оказалось, что Танат явно тоже задолжал Тесею, потому что Гипподамия померла.

И депресняк оказался разделенным уже на двоих.

_______________________

Античный форум

Посейдон: Завязывайте уже с абонементами!

Афродита покинула форум.

Танат покинул форум.

Гипнос покинул форум.

Арес покинул форум.

Аполлон покинул форум.

Дионис покинул форум.

Гера покинула форум.

Зевс: Э-э… мне как-то кажется, что у твоего сына все будет… сложно.

Пы. Сы. А в следующий раз мы сгоняем с Тесеем и Пейрифоем за Еленой и Персефоной. Благо, почва для этого есть.

Извиняюсь за промедление. И как компенсация - три главы в студию!

Скромная Тесея

То ли мама Тесея снарядила ему одежду из личных запасов, то ли все ионийцы гуляли в длинном и цветастом, но с длинными волосами и в своем прикиде юный герой был, прямо сказать, бабообразен. О чем ему и не замедлили сообщить на входе в Афины рабочие, которые крыли крышу храма. За компанию с крышей рабочие покрыли Тесея (чем – история умалчивает, но слово «девушка» она все-таки сохранила). Обиженный Тесей не стал долго искать метательные средства, и дальше монолог рабочих развивался так:

- Эй, милая-хорошая, пойдем в храм Афины на культурную програ… о, стоп, что это свистит над головой? Колесница? КАКАЯ КОЛЕСНИЦА?!

- Ну, я не знаю, тут стояла, - пожал плечами Тесей и пошел себе дальше, оставив рабочих толковать: «Есть женщины где-то в селениях!»

Во дворце Эгея Тесей решил поберечь слабое сердце папы и не выскакивать на царя с мечом и с радостным воплем: «Сюрприз! Я твой сынуля!» - до второй фразы престарелый царь мог уже и не дослушать. Потому герой назвался чужим именем и сказался странником, что Эгей, который за годы основательно забыл, как выглядели его сандалии, безмятежно переварил.

Но вот женой Эгея в то время была Медея – колдунья, детоубийца, сволочь и вообще, особа с богатым уголовным прошлым (о чем будет рассказано ниже). И она-то своим рецидивистским чутьем быстро рассекретила: «Опа, опа, конкурент! Включить программу «устранение»!»

Хилому и по старости пугливому царю быстренько преподнесли белиберду в духе: «Ты глянь на этого своего гостя: в длинных одеждах, волосы распущены… явно лазутчик, замаскированный под бабу. После пира соблазнит твою стражу длинными ресницами, проберется в спальню с топором – и привет, Аид, ищи местечко!». В качестве спасения стражников от ресниц, царя – от лазутчиков (себя – от наследника) предлагался яд.

Киллерский план прошел согласование на высшем уровне и был реализован на пиру. Тесей чашу с ядом взял охотно.

- О, запивочка! Сейчас, только колбаски отрежу… - и вынул из-за пояса меч.

- Меч?! – прозрел царь. – Он режет мечом колбасу! Это семейное! А ну-ка покажи ногу над столом! Тесей, сынок мой единоутробный!!!

Чаша с ядом отправилась в угол («не пей, тененочком станешь!»), Тесей – в отцовские объятия, Медея с сыном – в изгнание… куда отправились сотрапезники, пораженные зрелищем ноги в шестнадцатилетней сандалии прямо над столом – история умалчивает.

Но подстричься Тесею все-таки пришлось. Во избежание необходимости ходить и предъявлять всем и каждому аргумент того, что он не баба. А то народ уже собирался со сватовством: любят в Афинах сильных женщин…

_________________________

Античный форум

Арес: Ну, не знаю, а точно мужик?

Посейдон: Он же совершал подвиги!

Афина: На самом деле, характер совершения данных подвигов говорит о прямо противоположном гендерном аспекте: вместо зрелого героя-мужчины мы видим скорее аналог истеричной Геры, бегающей по Элладе и крушащей всех, кто попадётся…

Арес: А точно баба? Сисек же нет.

Афродита: Хотите – сделаю?!

Аид: Понятие о совершенном герое сильно расширится…

Слишком много тыла

Как оно всегда бывает, появление героя в Афинах для кого-то стало радостью, а для кого-то - настойчивой болью в том, на чем сидят. В данном случае дискомфортом в афедронной части организма обзавелся брат Эгея Паллант, а также пятнадцать его наследников, которым хотелось править в Афинах после смерти бездетного дядюшки.

Потенциальные наследники возопили: «Так возьмем же Афины силой!» - и двинулись на Афины всеми силами, то есть, ВСЕ ПЯТНАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК. Распевая при этом что-то вроде:

- Пятнадцать человек на античный сундук,

Йо-хо-хо – и в сосуд с нектаром…

Афины почему-то не особенно испугались армии неприятеля. Тогда Палланты (явно думавшие именно афедронной частью организма) измыслили хитрый тактический ход. Половина братьев ОСТАЛАСЬ В ЗАСАДЕ, а половина так и стояла под стенами Афин.

В городе уже начинали тревожиться, ибо «а кто там знает, может, это заразно». Но одного не знали храбрые паллантиды про Тесея: у него тоже не все было в порядке с этой самой частью организма, которой они сидели и думали.

У героя в ней было огромное шило. Шило почувствовало перспективу подвига и дало импульс всему остальному организму.

«Хитрый план, говорите? – прикинул Тесей. – Ну, ничего, сначала надо лишить неприятеля головы. Поскольку уже ясно, чем неприятель думает – зайдем с тыла!»

Очень скоро те паллантиды, которые сидели в засаде, ощутили на себе всю мощь шила и любви к подвигам, отчего и отбыли в Аид до срока. Остальные паллантиды, узрев Тесея, летящего на них со всей геройской дури, расхотели править в Афинах и показали герою… ну да, тыл. В том смысле, что обратились в позорное бегство.

История могла бы этим кончиться, если бы подвиг состоялся. Но состоялась только половина подвига, а потому пресловутое шило продолжало давать настойчивые запросы: «Свершить великое, свершить великое…»

По счастью, окрестности Марафона как раз разорял Критский бык (он же седьмой подвиг Геракла, он же плавсредство, он же симпатичная говядина, он же папа Минотавра). Импульс родного шила был столь велик, что Тесей мигом смотался в Марафон и в самом прямом смысле слова начал хватать быка за рога. И без того психически нездоровый бык посмотрел Тесею в глаза, подумал: «Еще один. Сейчас назад на Крит поплывёт!» - и прикинулся тихим дебилом в состоянии кататонии. В каковом и был принесен потом в жертву Аполлону.

Шило начало было утихомириваться, но тут на горизонте замаячила новая проблема. Проблема была сыном быка, жила на Крите и носила кодовое название «Ми-ми».

_____________________

Античный форум

Посейдон: Весь в меня, а?! Весь в меня!

Гера: По-моему, скорее весь в Зевса.

Зевс: Это ты о моей несравненной красоте?!

Аид: По-моему, это она о шиле…

Арес: А никого не напрягает, что сын Посейдона замочил быка Посейдона?!

Посейдон: Да что ж мне, дитёнку говядинки жалко?!

А теперь рогатый!

Как вы, может быть, помните, до того, как психика Критского быка была изрядно покорежена греческими героями, он успел наставить царю Миносу рога (не свои, а метафорические). Наставление рогов включало в себя переодетую в деревянную корову царицу Пасифаю и непушкинское: «Родила царица в ночь… в общем, лучше бы лягушку».

Минос оказался необидчивым и ругать супружницу за шашни с быком не стал: «Ну, с кем не бывает. И бык был красава, так что нет претензий». Царь даже подарил новорожденному часть своего имени и выстроил квартирку с нетипичной архитектурой – Лабиринт. В Лабиринте Минотавр, он же Ми-Ми, бродил, буянил, отвергал вегетарианскую пищу и желал фастфуда в виде эллинов. «Ша, Мимочка, - заверил людобыка царь, - Вот наложу на Афины позорную дань – и будут тебе котлеты-тушенка-солонинка».

Позорные афинские котлеты знатного рода поставлялись каждые девять лет, по дюжине каждого пола. Минотавр рос, здоровел, бродил и буянил, афиняне рыдали, история циклилась, но потом пришел Тесей, и грянул кризис.

Юный герой, натурально, живо заинтересовался, почему это вокруг все скорбят, откуда черные паруса, какой Минотавр… а дальше началось закономерное: «Папа, пусти меня на роль консервы! Этот гибрид ест наш афинский генофонд! Отцу напинал и сыну напинаю!»

Все аргументы типа «Кровиночка ты моя!» разбивались о «Я консерва, я консерва!» Потому очень скоро Тесей был отпущен в числе других съеденцев на Крит. С настоятельной просьбой возвращаться, белея парусом одиноким в честь победы.

Перед отплытием Тесей принес жертву Афродите, чем наверняка озадачил олимпийский пантеон. Афродита же после отбора кандидатур (влюбленный Минотавр? Минос? Эх, жаль, царица Пасифая мутит в основном с быками…) остановилась на царевне Ариадне, которую в героя и влюбила.

Царь Минос с радостью предоставил Тесею шанс показать свою крутость, спонтанно двинув спич на тему «Я – сын Зевса, а вы кто еси?» На все тесейские «Аз есьм сын Посейдона» Минос ржал смехом Станиславского и троллил в духе «Не верю!», «Да ты с твоей прической вообще девочка!» и «Ап! Колечко летит в море! Апорт, герой! Апорт!»

Вот последнее было лишним, ибо герой, не любящий словесных прений, взял разбег и по красивой гиперболической дуге ушел вниз с утеса. А оказавшись в воде, быстренько продемонстрировал навыки плавания саженками, по-собачьи, по-дельфиньи, и уже хотел демонстрировать сальто морских котиков, но тут в глубине его подхватил Тритон и с резюме «Неча плавать, заждались» умчал в подводный дворец Посейдона.

Во дворце Тесея ждало кольцо, много «ути-пути, он прям вылитый я» от Посейдона, золотой венок от Амфитриты (которая была толерантнее Геры, а потому и в мифы не попала)… В общем, на берег античный Ихтиандр вернулся при полном параде, заявив: «Я еще и на спине могу! И по-лягушачьи!»

Чем совершенно и покорил сердце Ариадны, которая явилась к нему с клубком ниток, пояснила, что нет, клубок – это не чтобы «куда покатится, туда пойдешь», пояснила еще раз, что когда брат у тебя – в прямом смысле жадина-говядина – то жизнь отстой, а потому вот тебе, герой еще и меч. Все, инструктаж окончен, иди свершай великий подвиг.

Великое свершилось просто. Тесей дошел в Лабиринте до Минотавра. Минотавр, который предвкушал ночь стейков, очень обрадовался и начал демонстрировать герою рога-копыта-грозный рев.

- Ух ты, внушает, - согласился Тесей, скромно доставая меч. – Тык.

«Упс», - мрачно резюмировал быкочеловек («И Танаты мрачнющие в глазах…»), отбывая к Аиду античным экспрессом.

- Ага, - кивнул Тесей и смотал из Лабиринта удочки. То есть, ниточки. То есть, нить Ариадны, привязанную у выхода.

После чего захватил саму Ариадну, резюмировал: «Тур удался!», пробил днища у всех критских кораблей и смотал удочки еще раз. Метафорически, зато быстро.

Правда, сматывание удочек проходило через остров Наксос, на котором Тесею явился Дионис. Беседа прошла в гоп-традиции: «А Ариадна есть? А если найду?!» - «Да ты чо, в натуре?!» - «Да мне ее в жены обещали, в натуре!!» - «А, тогда ладно». После чего Ариадна осталась на острове и стала женой Диониса, Дионис остался доволен, а Тесей остался праведным эллином и по такому случаю впал в шок, трепет, меланхолию и склероз. Посмотрев на Тесея, в меланхолию и склероз впала и вся остальная команда. Поэтому к Афинам корабль приближался, неся на мачтах паруса веселенькой хтонической расцветки.

Эгей тем временем высматривал паруса на горизонте, дожидаясь конкретного «Тетя Ася приехала». Вглядевшись в горизонт и узрев истину, царь стоически молвил: «Приплыл …», - помянул зверя, не обитающего в широтах Греции, но пушного и белого, и по красивой дуге, с торпедной скоростью, со скалы…

Очень может быть, царем Афинским владело желание наконец-то потолковать с Посейдоном о тонкостях воспитания потомства. Но Эгей наследственной плавучестью не обладал, а потому обнаружил, что прием у Посейдона закрыт, зато у Аида открыто круглосуточно, без обедов и выходных.

Тесей, который узнал, что приемный родитель совершил фатальный заплыв, удвоил шок, трепет и меланхолию, зато выключил склероз, назвал море Эгейским и стал править в Афинах.

_________________________________

Божественный форум

Посейдон: О, да! Ну, весь в меня!

Аид: …тоже папа из-за него гигнулся…

Аполлон: Что-то не везет коровам и быкам с героями. Если подумать…

Гера: И ничего я не волоокая!

Ариадна: Таки кто-нибудь, передайте Афродите: лучше б она влюбила этого героя в Минотавра.

И надо бы сказать – мол, Геракл умер, да здравствует Тесей… только вот когда Геракл умер – Тесей уже совсем не здравствовал, потому что подвиги свои учинял примерно в то же время. И все-таки мы добрались до него, а потому перед нами в кои-то веки не сын Зевса, но сын Посейдона – Мистер Тяжелая Наследственность! Он же великолепный дурошлеп, забывший спасительницу на острове и угробивший папу из-за приступа склероза, он же вдохновенный гений, решивший потребовать у Аида законную жену Персефону.

Ну да, вообще-то, он еще и подвиги совершал, но подвиги просто меркнут.

Герой – лекарство от бесплодия

У Афинского царя Эгея не было детей, хотя он очень старался. Жертвы разным богам и пилюльки от лекарей результата не давали, а потому Эгей, недолго думая, отправился в Дельфы вопрошать оракула о своей проблеме.

Оракул Аполлона, по скромным высказываниям аэдов, дал царю неясный ответ: пифия вскочила и начала носиться кругами с воплями: «Еще один! Еще один! Нам всем каюк, ройте окопы, сестры!»

«Мда, - приуныл Эгей. – Велика мудрость Аполлона, надо бы к ней дешифратора». И отправился к мудрому царю Арголиды Питфею, который споро взялся устанавливать истину:

- Как там, «аш назг дурбатулук»?

- Нет, все больше «Нам всем каюк»…

- А очень бегала?

- О-о-о!!!

- Вина требовала?

- Неразбавленного. Еще все кричала: «Хочу это развидеть!»

- О! Тогда поздравляю, у тебя родится великий герой! Симптомы налицо.

Питфей был совсем не прочь, чтобы великий герой родился и в его семье. А потому предложил Эгею несколько шокирующее средство от бесплодия:

- Слушай, а давай женись, а? Вот дочку свою Эфру в жены отдам…

Искренне удивленный новаторством Питфея (жениться?! а оно точно надо для детей? А может, все-таки можно без женщин?) Эгей пошел на последний шаг, женился…

Ну, и тут боги, конечно, вспомнили обо всех принесенных им жертвах и поспешили на помощь (почти как «Чип и Дейл», но в несравненно более мощном смысле). В общем, в семье Эгея родился сын Посейдона.

«Ой-ой, - призадумался Эгей, - Это какое-то неправильное средство». И засобирался на родину, в Афины. А перед отъездом выбрал скалу побольше, засунул под нее меч и сандалии и наказал жене:

- Ну, ты сына-то воспитывай. А когда он сможет сдвинуть этот камешек – давай, присылай его ко мне. Я его узнаю по мечу и сандалиям. Да я железно помню, как они выглядят, у меня тапки эксклюзивного дизайна! Не-е, если скалу не сдвинет, то не присылай. А то иначе я его совсем никак не узнаю. Что? Если вообще не сдвинет? Ну, тогда и ладно. Эх-х, пора мне, дорогая, чмоки-чмоки.

Пыль над дорогой от колесницы Эгея стояла еще несколько дней.

Как показала мифология, скалу надо было подбирать массивнее. Через шестнадцать лет Тесей, которому уже в то время не было равных по силе, отпинал камешек в сторону, забрал меч и тапки и заявил:

- Ну, я к папаньке, в Афины. Что?! Морским путем?! А как мне там подвиги по пути совершать? У-у-у, трепещи, нечисть лесная-болотная!

Нечисть не услышала и не затрепетала. И очень зря.

_________________________________

Античный форум

Зевс: Э-э! Рожать героев от смертных… плагиат!

Посейдон: Вот увидите, мой сыночек насовершает подвигов!

Мойры: Э…кхм… а, ладно, сами увидите.

Зевс: Угу, теперь не хватало еще, чтобы Аид подключился…

Персефона: Простите, чтобы КТО подключился?

Аид: Нет, меня, конечно, подмывает, чисто в шутку, посмотреть, какие подвиги будут совершать мои потомки. И будут ли они похожи на меня в молодости…

Посейдон: …а… э… ты ведь сказал: «В шутку?» Правда? В шутку же?!

Зевс: Брат, вот честно – верность жене такая хорошая штука…

Вжиг, вжиг, уноси готовенького…

Вообще, путь Тесея в Афины проходил в стиле славного хита «Песняров» «Касіў Ясь канюшыну», со смачными «Бздыщ, ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, вжик, ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, хрясь!»

Первым на пути еще пока не героя встретился сын Гефеста великан Перифет. Перифет был в отца хромым и в отца хотел ковать, но ковать не умел, а потому жестоко сублимировал каждому путнику железной дубиной по голове. После встречи с Тесеем Перифет остался без комплексов. Правда, еще и без жизни. И без дубины, прихваченной Тесеем для подражания кумиру молодежи – Гераклу.

Следующим от Тесея не успел спрятаться разбойник Синид, у которого тоже было своеобразное хобби – пригибать к земле две сосны, привязывать к ним пойманного путника и следить за тем, как тот разрывается, правда не от нравственных противоречий, а от вполне конкретных двух здоровенных сосен. «Гм, - подумал Тесей, привязывая Синида к двум соснам, - хорошо пошел, высоко. Кто там следующий?»

Кромионская свинья, дочь Тифона и Ехидны, подвернулась удачно для Тесея и неудачно для свиньи. Аэды замечают, что герой «нагнал ее и поразил мечом», из чего можно заключить, что бедное чудовище таки просекло в Тесее опасность для своей свинской жизни, и пыталось спастись бегством, но Тесей, воодушевленный отцовскими тапками, не спасовал.

На очереди оказался разбойник Скирон, который жил над пропастью и заставлял путников мыть ему ноги. Наклонившись, увидев и обоняв конечности Скирона, путники впадали в шок и в трепет, а там уже «достаточно одной подножки» - и рыбам внизу прикорм, и чудовищная черепаха сытая.

Явившийся Тесей сходу начал рушить разбойничью идиллию бытия. «Это? Мыть?! - возмутился он, оценив фронт работ. – Да иди ты целиком искупайся хоть раз в жизни!»

Скирон проделал путь в бурное море с обреченным вяком: «И ноги грязные!» По неточным сведениям аэдов, черепаха, съевшая разбойника, на месте почила от столь неэкологичной пищи.

Возле Элевсина обретался великан Керкион, который решил испробовать на Тесее силушку богатырскую. «Начнем с классики, - поучительно молвил Тесей, - обнимашки?» «Вяк», - резюмировал нежно придушенный Керкион, последней мыслью которого стало: «А говорил – не Геракл, не Геракл…»

Дальше Тесей шел, время от времени вскрикивая: «Ахтунг! Идет герой, всем выходить, я буду щелкать вас по разбойничий морд, шнелль, шнелль!» На удивление, разбойников ему почти и не попадалось до самого Прокруста.

Прокруст был кроватным маньяком. Увы, не в античном смысле. Поставив у себя в доме произведение слесарного искусства, он никак не мог успокоиться и подгонял под кровать встреченных путников, либо растягивая до требуемой длины, либо отрубая ноги. Судя по количеству жертв, либо кровать была сработана по нестандартным меркам, либо путники в Аттике были сплошь нестандартные. А Танат все летал, а Прокруст все огорчался…

Встреча с Тесеем развивалась стремительно: «Э-э, герой, не хочешь ли ты тут на кроватке поле… о-о, куда это ты меня несешь, я не готов к такому развитию отношений! На мою кроватку? А-а-а-а! Оказывается, надо было сначала ее на себя померить!!!»

- Много лишнего, - резюмировал Тесей, удалил Прокрусту то ли конечности, то ли голову – словом, то, что за мебель выступало – и пошел себе дальше, размышляя на тему: хм, кажется, я пролил чьей-то там крови, надо бы очиститься, что ли…

Афины нервно икали в предвкушении.

_____________________

Античный форум

Посейдон: Ну?! Я вам что говорил? Раз-два, раз-два, это вам не по подвигу в год!!

Арес: Ага, прямо «всэх убью адын останус»…

Танат: Я требую прибавки или нормальных сверхурочных! Да я… с этими героями… не успеваю!!!

Аид: Извини, забыл сказать, у тебя из-за героичности века ставка подросла.

Танат: И так на полторы пашу из-за некоторых военных гениев.

Арес покинул форум.

Олимп подкрался незаметно

После женитьбы жизнь у Геракла складывалась – малина земляничная. Мирные геройские будни с редкими вылазками пострелять Гигантов и спасти Олимп, только любимые дела: строгание детей, пиры и войны… И тут вдруг амфора дегтя в пифос меда: вы проданы в рабство царице-троллю, получите-распишитесь (см. главу «Мы не рабы, рабы – Геракл…»).

Пока Геракл изобретал новый стиль в искусстве прясть, Деянира, как прилежная жена, поливала фикусы, растила детей и смотрела на календарь, но через три года фикусы уже в мольбе шарахались от лейки, дети подросли, а календарь показывал, что любезный муж куда-то загулял. Решено было снарядить за папой старшего сынка Гилла («Сынок, ты оторви его там от очередного чудовища, только в пути поосторожнее, а то вести какие-то тревожные: то Калидонские вепри, то бородатые пряхи…»).

Гилл проникся и двинул возвращать родительнице покой. Как это часто бывает, с покоем он разминулся. Явившийся сразу после ухода Гилла вестник обрадовал Деяниру: мол, все в порядке, просто Геракл закончил с рабством, надо было как-то отпраздновать и где-то погулять… в общем, он разрушил Ойхаллию. Ну да, у него там маленькие счеты с Эвритом: тот сначала дочку в жены не дал, потом за сына выкуп не взял… Кому сказано, спать спокойно! Твой муж, да после трех лет рабства… В общем, там ворота упали только от предвкушения у него на лице. И не только ворота. И не только упали. В общем, принимай гонца с пленниками и дарами. Все, вестник сделал дело, вестник может уходить.

Гонец Лихас, дары и пленники прибыли следующим античным эшелоном, но новой порции покоя не принесли, а совсем даже наоборот, поскольку в ряды пленниц затесалась дочь Эврита Иола, к которой Геракл когда-то упорно и безуспешно сватался. После долгой тряски за грудки Лихас скромно признался, что Геракл, вообще-то… ну, да, жениться собрался… ну, такое дело, старая любовь… ну, будет две жены, бывает…

И очень удивился, когда в ответ не последовало вопля: «Господин назначил меня любимой женой!»

Чувства неверного мужа следовало срочно возвращать. Отвергнув как малоэффективные скалки разной тяжести и не найдя рычага, которым можно было бы достойно вразумить великого героя по голове, Деянира решила вразумлять через другое место и другим путем, о котором «лошадь надвое сказала».

Из стратегических запасов был извлечен сосуд с кровью кентавра Несса (инструкция: «Натри кровью одежду мужа, и никто ему не будет дороже тебя»). Из другого запасника появился роскошный плащ. Натерев второе первым, Деянира упаковала предположительный аналог античной Виагры в черный ящик и приказала Лихасу отнести ящик мужу в качестве сектора «Приз». Сама же уселась ждать вестей о том, как мужа поперло.

И Геракла поперло, но в смысле, далеком от эротики (впоследствии боевые друзья Геракла были за это Деянире признательны). Урок античной трагической химии был классическим: яд лернейской гидры на плаще+солнечные лучи+костер для жертвоприношения равняется…

«О, да, я весь горю! Э, то есть… э, народ! Я весь горю!»

«Ой-ой-ой! Это какой-то неправильный плащ! Наверное, его прислал мне неправильный гонец!» (свист Лихаса, с мрачным «А твоя жена говорила – приз…» летящего в скалу головой).

*обширный эпизод вырезан цензурой*

«…наверное, жена у меня тоже неправильная! Чтоб её…»

*еще более обширный эпизод вырезан цензурой*.

Мысль материальна. Когда Гилл добрался до дома и в скупых выражениях пересказал матушке все то, что вырезано цензурой, Деянира вздохнула и прибегла к классическому выходу: меч, грудь, бурные аплодисменты подземных, Аид, торжественно вручающий награду «Блондинке столетия».

Когда Гераклу, принесенному ко дворцу, доложили, что жена его опередила, рванув в Аид первым скоростным рейсом, он возмутился:

- Что – и люлей не надавать?! О, великий брат Зевса, Аид, усыпи меня быстролетающей смертью! Только быстрее, мне тут нужно догнать кой-кого и объясниться по-семейному.

Аид просьбу выполнять почему-то не спешил. Далеко из-под земли слышались приглушенные комментарии: «Ага, усыплю, только вот поймаю этого… быстролетающего… стоять, зар-р-раза!» - быстрый свист крыльев и отмазки: «Занят я! Занят! Плотный график, пробки в воздухе, на неделе никак к Гераклу не успею!»

- Мда, - опечалился герой, - придется, как всегда, самому. А ну-ка, зажжем!

Костер на вершине горы сложили сразу, а вот желание сотворить шашлык из великого героя почему-то ни у кого не нашлось (сынок Гилл выбыл из строя после того, как Геракл выдал за него Иолу). Из остальных долгих «бла-бла» в трагическом и пафосном стиле можно вычленить примерно следующее: «Убей меня!» - «Не-а» - «А если я тебя обзову?» - «Ну… э… не-а» - «Э, Филоктет, лук и стрелы подарю!» - «Раз-два-три, Герочка, гори!!!»

Непонятно, где до этого был Олимп (возможно, на вручении премии Деянире), но на приготовлении блюда «Геркулес на углях в соусе из лернейского яда» внезапно загремел гром, с неба начали валиться колесницы с Афиной и Гермесом, и вообще, все потом единодушно признали, что сожжение героев очень стимулирует воображение.

На колеснице Геракл был доставлен на Олимп, где Гера сообщила ему, что мертвый – значит, не враг, и вообще, мир-дружба-жвачка, и вот тебе уже нормальная жена в компенсацию, собственного олимпийского производства, зовут Геба, правда, она тебе сестра по отцу, но это традиция такая, привыкать надобно!

- А и нормально, - заключил Геракл, - пир будет? О, я знаю много застольных песен…

Олимпийцы подозрительно побледнели.

В общем, смерть великого героя – это очень трагичная история.

___________________________

Античный форум

Арес: По-мойму у мню кнтузия.

Гера: Да ладно, не так уж и страшно. Вот когда Зевс поет в ванной…

Афродита: Что - жареные бараны тоже пытаются сбежать от этого в Аид?

Артемида: Никто не видел моего брата?

Гефест: Он где-то в подвалах догрызает кифару. Кричит, что жизнь никогда не будет прежней.

Афина: Тонкие натуры вообще плохо совместимы с греческим застольным фольклором…

Гермес: Воск для ушных затычек. Оптом, в розницу. Последняя партия.

Геракл: Ребята, свадьба удалась! Жаль, мордобоя не было…

Все покинули форум.

Пы. Сы. Ну, а дальше у нас, наверное, про Тесея... если будет желание читателей, конечно.

Размер не имеет значения

Когда у героев романов начинается спокойная жизнь, автор обычно выдвигает вперед боевую обученную армию роялей (выйдешь на огород грядку прополоть, а злой мировой гений тырит в твоем саду яблоки, инда надобно опять в поход собираться). У Ананки-Судьбы в роли армии роялей обычно выступала, как ни странно, не ревнивая Гера и не страсть Зевса к раздаче всем трудных заданий. Эта роль была твердо закреплена за Геей – той самой матушкой Землей, которая время от времени рожала, а потом все олимпийцы дружно ходили и бурчали, что они стали сторонниками абортов.

После последней эскапады с Тифоном Гея основательно поняла, что рожать что-то одно, могучее, стоголовое, но безмозглое – против олимпийцев явно не лекарство. А потому к новой рожательной акции подошла с выдумкой и размахом. Для начала был припряжен проверенный супруг (Тартар). Потом в тайном месте, на Флегрейских полях осуществилось таинство (Гея тихарилась, как самка Чужого и, есть мнение, что ухмылялась при этом примерно так же). Результатом стало около полусотни исключительно здоровых Гигантов на любой вкус: летающих, косматых, с козлиными ногами, со змеиным низом – в общем «приходите на Флегры, у нас большой ассортимент для будущего финала олимпийцев».

Несмотря на то, что деточки были зело разнообразны, злобны и могучи, Гея решила их подготовить к разборке с олимпийцами поосновательнее. А потому, кроме дубин, копий и прочей атрибутики достала хорошей травы для поднятия боевого духа. В том смысле, что после натирания этой травой Гиганты стали неуязвимы для оружия богов. Гея хотела подстраховаться дополнительно и достать еще гербария, который обеспечит неуязвимость новых детей от смертных. Но вышло так, что Зевс тоже заделался страстным травособирателем, запретил Гелиосу и Селене светить, вышел в поле и в темноте осуществил мстительную акцию «Косят зевсы траву, трын-траву на поляне».

Гея, которая в последние годы больше занималась планами мести, чем садоводством, развела руками и заявила Гигантам, что, мол, нема хорошей травы больше, скури… сгубили злобные олимпийцы. Гиганты обиделись и ринулись в бой. Бой проходил по традиции любой большой античной «-махии» – с метанием в противника камней, горящих стволов деревьев, собственных братьев и вообще, чего там под руку подвернется.

Сначала олимпийцы упорно гвоздили новых противников своими силами. Когда количество шишек на божественных лбах начало увеличиваться в геометрической прогрессии, Зевса осенило: «О, точно, трава… они ж неуязвимы!» - и олимпийцы возопили к Ананке. Ананка заглянула в свой свиток, обозначила, что для Гигантов фатален какой-то смертный герой в львиной шкуре, после чего продолжила подсчет божественных шишек.

Дальше всё было уже совсем закономерно…

- Кто-кто?!

- Она не могла яснее выражаться?

- Я вообще всю ночь косил, а теперь молнии метаю, я не помню, про кого она!

- Тихо! Афина ДУМАТЬ БУДЕТ!!

Мудрая дочь Зевса всё-таки разгадала великую загадку Ананки: речь о Геракле («элементарно, Арес, он герой и он ходит в львиной шкуре» - «Но как ты поняла это?!»). После чего по поручению отца отбыла за братом.

Кавалерия-артиллерия-мотопехота-десант в лице Геракла высадился на Флегрейских полях вовремя и приступил к активной расчистке территории. Первая стрела досталась самому крупному и самому могучему Алкионею, носившему подпольную кличку «Погибель Аида». Поскольку старший Гигант был на родине бессмертен, Геракл подхватил его на плечи и насильно удалил с поля (аэдам осталось гадать, добивал ли Гиганта сам герой, или уже Аид тактично поинтересовался, кто тут чья погибель).

В это время с Геры с понятными намерениями начал рвать покрывало Гигант Порфирион (война войной, а бабы по расписанию). Гиганта доконали молния и стрела в глаз (есть мнение, что обе были пущены с синхронным воплем: «Окстись, лучше смерть!»).

Далее последовал развеселый и эпический вынос Гигантов за пределы бытия. Гея охала и огорчалась, Геракл пускал стрелы и нес Гигантам смерть, олимпийцы добивали, наваливали острова, бросались тирсами и глыбами железа. Веселуха шла такая, что мойрам показалось мало резать нити, и они лично булавами обеспечили двум Гигантам тяжелую черепно-мозговую.

Где-то в толпе скромно пробиралась Геката, представляясь встреченным Гигантам: «Привет, я дипломатический представитель Владыки Аида. Да, вы горите. Это у меня в руках факел. Сейчас вас заберет Танат, он еще один дипломатический представитель…»

В общем, все отличились, Геракл размялся и только Гея констатировала, что не везет ей с детьми, и отправилась сажать капусту.

_____________________________

Античный форум

Посейдон: Навалил остров Кос на Полибота. Лол.

Гера: Мной интересуются мужчины!

Афина: Я решила загадку самой Ананки!

Зевс: Это была шикарная трава;)

Арес: А где вообще Аид все время был?

Геката: Хотите поговорить с его дипломатическими представителями?

Алкионей: По-моему, меня сейчас еще раз пнуло что-то невидимое.

А теперь рогатый!

Есть мнение, что во время эпического приключения с Гигантами Геракл был уже основательно и бесповоротно женат. Но поскольку женитьба Геракла и кончина Геракла – две вещи тесно связанные и даже где-то взаимообусловленные, мы расскажем о втором сразу после первого.

Как мы помним, из Аида Геракл вернулся не только с колоритной собачкой и коллекцией впечатлений типа «я написал на заборе Аида большое и неприличное слово», но еще и с обещанием. Обещание было дано другу Мелеагру и подразумевало женитьбу на сестре Мелеагра Деянире, а, как известно, Геракл сказал – Геракл сделал.

Басилевс Калидона с говорящим именем Ойней, надо полагать, озадачился, когда к нему заявился Геракл и вывалил с порога:

- Тебе приветик от сынка. Ага, знаю, что покойник. И он тут мне поручил твою дочку Деяниру за себя взять, так что давай уже честным пирком да за свадебку.

- Ой-не… - вымолвил пришибленный вестями Ойней. – А как же кастинг? А то у нас тут женихи – толпа героев плюс еще речной бог Ахелой. Ты, конечно, по блату и братской протекции… но дочку все равно победит тот, кто всех заборет!

Женихи услышали вердикт, посмотрели на Деяниру, посмотрели на Ахелоя… и Геракл сразу оказался в финале кастинга, а откуда-то с конюшен были слышны торопливые приказы запрягать побыстрее.

Речное божество Ахелой было то ли могучим и самонадеянным, то ли просто неосведомленным, поскольку начало нагло глумиться над происхождением Геракла – мол, ты на папу непохож, да ты и на маму непохож, и вообще, ты на свою рожу посмотри, куда тебе жениться, бракованный с рождения экземпляр?

В ответ прозвучал боевой клич великого и неистового:

- Обнимашки! – и Ахелоя сдавили в коронном героическом приёме.

Но Ахелой как-никак был речным божеством, а потому привык жить без воздуха, а потому три раунда ароматных геройских объятий прошли без последствий.

На четвертый раз Геракл решил зайти с тыла. Дезориентированный и слегка напуганный Ахелой запаниковал и не нашел ничего лучше, как превратиться.

В змею.

После чего и был придушен с задумчивым: «Ты реально не знаешь моей биографии, да?» - и от испуга превратился еще раз.

В быка.

После короткого сеанса истеричного ржача: «Бгыгы, парнокопытное, ты б еще яблочком стал…» Геракл повалил быка так на землю так, что отломал ему рог. После чего Ахелой принял нормальный облик, подарил герою рог и быстро удалился, пока Геракл не стал рассуждать о ценности говядины на обед.

Случаи с реками и четвероногими, правда, на этом себя не исчерпали. На обратном пути в Тиринф Гераклу попалась бурная река. Роль дедушки Мазая (или дедушки Харона) на речке выполнял кентавр Несс, без лодки, зато плавучий, как нормальная помесь коня и человека. Сам Геракл речку форсировал привычно – вплавь, а вот Деяниру усадил на коняжное плавсредство, чем и совершил роковую ошибку (сажать надо было на себя).

Внезапный, как похмелье Диониса, Несс заявил: «Оплата натурой и вперед» - и начал быстро удаляться от реки и из поля видимости с Деянирой на спине.

Геракл совершил вторую фатальную ошибку. Вместо того, чтобы сказать: «Клятва выполнена, я же женился», - и продолжить путь, герой сделал Нессу тактичное замечание ядовитой стрелой в спину.

Замечание оказалось фатально весомым (для всех). Помирающий Несс, глядя на то, как из раны течет кровь, сдобренная лернейским ядом, впал в гадство и начал вещать:

- Эх, милая, не судьба нам с тобой… Но ты уж помни обо мне, ладно? И вот что, видишь кровушку? Собери, пригодится. Если вдруг муж разлюбит – ты только ему одежку кровушкой натри, и прям такая страсть попрет, такая верность, муахаха, то есть, кхе-кхе…

Деянира, не читавшая о свойствах органических ядов, не различавшая оные с афродизиаками и вообще, явственно мозговитостью не отличавшаяся, кровь собрала и зажилила до случая.

Чем и обеспечила Гераклу в будущем персональную аваду кентавру.

___________________

Античный форум

Зевс: Бессмертие? Брат, если ты не забыл, у меня тут Гера. Я только заикнулся, а на Олимпе уже нет целой посуды. И да, на всем Олимпе. И да, золотая посуда тоже не целая…

Аид: Лол.

Зевс: Она грозится к тебе переехать!

Персефона: Лол, представила. Олимп ликует, в Аиде новая казнь.

Аид: Брат, если ты не забыл, у меня тут ТОЛПЫ. Геракл живой, а они уже окопались…

Танат: Резать. Этого. Придурка. Не. Стану!!!

Аид: И да, они грозятся ВСЕ к тебе переехать, если только Геракл…

Зевс: Гермес, у нас еще квота на выдачу бессмертия не закончилась?

Пы. Сы. Ну вот, ну вот. Мы подбираемся к финалу Геракла. И "Гераклиады". Но там еще потом куча героев, да)

Мы не рабы, рабы – Геракл…

Царица Лидии Омфала, которой досталось сомнительное счастье в виде раба-Геракла, показала себя тонким и разумным троллем.

- Никаких подвигов! – заявила она с самого начала. – Знаем мы вас, не успеешь оглянуться – весь дворец в церберах и гидрах, вон, Эврисфей до сих пор дергается и заикается… Что еще умеешь? Демонстрировать не надо, сказано! Оружие сдать, шкуру сдать (о, кстати, мой фасончик!), никого не обнимать, главное – не петь!

Мучениям Геракла, лишенного почти всего арсенала, не было конца. Правда, еще можно было убивать грозным видом, но тут царица начала переодевать героя в женское платье и давать ему в руки прялку – и стало совсем кисло.

Существование в образе пряхи-трансвестита (мойры в обнимку с Кончитой Вурст нервно курят оливки в стороне) печалило Геракла неимоверно, как и отсутствие вокруг всего родного, тифоновско-ехиднинского, с чем можно было бы до смерти обняться. Большие сердечные муки испытывали только стражники и гости Омфалы, которые пытались сзади облапить фигуристую пряху, а потом обнаруживали, что:

- у пряхи борода,

- нет, это не бородатая женщина, оставьте ваши робкие надежды,

- да, это Геракл, он смотрит на тебя с доброй улыбкой живоглота.

Чтобы окончательно довести и стражников, и гостей, и Геракла, Омфала прогуливалась неподалеку. В львиной шкуре, с луком и стрелами, вгоняя народ в шок («Геракл усох?!») и писклявым голосом ругая «новую диету».

Успехи Геракла в ткацко-прядильном деле аэды держат при себе (есть мнение, что герой освоил новое искусство: как нецензурно прясть). Зато охотно повествуют, что иногда Омфала все-таки отпускала героя в увольнительные: пошататься по лесам, поломать дубы от больших эмоций, пообрывать ромашки с мечтательным: «Прирезать-придушить-притопить-прибить-завязать узлом» (адресованным, конечно, родимой хозяйке).

Разбойники и всевозможные враги лидийцев во время таких походов куда-то девались, а Геракл корчил недоуменные мины и заявлял, что «да я только брови нахмурил, а они померли… мучительно».

Плюс к этому сын Зевса вынес двоих соседних басилевсов, которые – о, ужас! – пытались заставить его работать на полях и в винограднике (есть мнение, что выносил весело, со словами: «Жать?! Копать?! Нет! Я – пряха честная!»). Пресек в Эфесе кражу своего оружия карликами-кекропами (без кровопролития, потому что рассмешили, но кекропам хватило и одного смеха) И по мелочам – сплавал на Арго за руном (не доплыл), принял участие в охоте на Калидонского вепря (не убил)….

В общем, не считая приобретения полезных навыков типа «я еще и крестиком вышивать умею», - Геракл в эти годы ничем особенным не отметился. Зато потом благополучно дембельнулся из рабства – и Эллада начала окапываться активнее…

__________________________

Античный форум

Афродита: А откуда это у Омфалы двое детей?

Гера: А это у нее Геракл побыл рабом.

Афина: Так он же за прялкой сидел?!

Гермес: Ты что, плохо братишку знаешь? И за прялкой успеет…

Арес: А говорили – герои в неволе не размножаются)

Это вам не «Илиада», это вам не «Одиссея»…

После трехлетнего воздержания (от подвигов) душа Геракла явственно требовала разгуляться, дать какому-нибудь чудищу отведать силушки богатырской, или просто вульгарно вломить какой-нибудь вражине в античные щи. Как назло, год на чудовищную фауну выдался неурожайный (ибо всё потомство Тифона и Ехидны рвануло просить дипломатического убежища у Аида), а потому герою пришлось пойти по старым связям .

Злопамятен Геракл был в папу, поэтому на Мнемозину-память не жаловался: реестр «обидевших Герку» выстраивался такой…

- Так, Эврисфей… из плюсов: прикольно орет и в кувшины прячется, из минусов – он столько раз это делал, что уже и не смешно… Авгий на списании… Танат… так, кажись, это не он меня обидел… Лаомедонт не заплатил за освобождение дочери. О! Лаомедонт!! Не заплатил!!!

В общем, верный принципу «заплати налоги и спокойно взывай к Гипносу» Геракл рванул брать Трою. С первого взгляда, все происходило в классическо-аэдском ключе: ссора из-за женщины, собираются герои, годы стоят под стенами города, вызывают друг друга на поединки, режут противников и союзников, строят коней и всячески создают будущий эпос для многих поколений. Только в классике Геракл разбирался плохо, а про эпос знал одно: «Он – это я!». Поэтому он попросту собрал команду и взял Трою в рекордно краткие сроки (обеспечив аэдов материалом разве что на пару частушек).

Лаомедонта и его сыновей (кроме младшего) Геракл попросту перестрелял, опять недобрав эпичности.

Пока боги на Олимпе отходили от зрелища («Это что, осада Крепкостенной Трои?!» - «Стоп, а когда всё кончилось? Я моргнул»), выяснилось, что Геракл к тому же еще и не ворвался в город первым. То есть, он, конечно, хотел и старался, но троянцы толкались и мешали, а герой Теламон по утрам бегал кроссы и тренировал дыхалку…

На финише Теламон успел порадоваться – первым взял город! – потом повернулся, увидел, что над ним грозно реет меч Геракла, страшной молнии подобный, и сразу начал робко прятать тело стройное за камни.

- Раз булыжник, два булыжник… как, зачем?! Таки, а зачем я сюда так бежал?! Конечно, за камнями, а то из чего мне жертвенник Гераклу-победителю строить…

Геракл махнул рукой и выдал Теламону царевну Гесиону в жены («Вдвоем быстрее построите»). Царевне Гесионе, как старой знакомой («Я ж тебя от чудовища спасал и все такое») было позволено выбрать и отпустить одного пленника. Царевна выбрала недостреленного брата Подарка (это имя) и вышла к Гераклу с характерным:

Наконец сбываются все мячты –

Лучший мой Подарочек – это ты…

Геракл не растерялся и ответил, что, мол, нет, Гесион, погоди, хоть выкуп-то за главного пленника дай, а то как-то уже совсем неэпично. В ответ царевна сняла покрывало - мол, держи, от себя отрываю («Фессалииииийский пухоооовый платоооок!»). Герой посмотрел на бэушное покрывало, посмотрел на сына Лаомедонта, махнул рукой, заявил: «Ладно, покрывало выглядит лучше» - даровал пленнику новое имя (Приам, т.е. «купленный») и власть над Троей, а сам отплыл в закат, дабы восполнить недостаток эпичности.

Увы, возвращения в духе «а потом он двадцать лет плыл домой, вернулся к жене и навалял ее женихам» у Геракла тоже не вышло. То ли из-за отсутствия жены, то ли из-за Геры, которая решила вернуться на первую строчку рейтинга «Нагадь Гераклу». А потому подговорила Гипноса усыпить Громовержца, а сама наслала бурю.

Буря занесла корабль Геракла к жителям Коса, которые были свято уверены, что «в такую погоду свои дома сидят. В такую погоду только разбойники шастают». А потому герой был встречен дружным каменным артобстрелом. Когда артобстрел надоел Гераклу, он сошел на сушу… продравший глаза на рассвете Громовержец узрел разоренный до уровня Сахары остров Кос, труп местного царя – кстати, сына Посейдона – и Геракла, доказывающего выжившим жителям: «В общем, поняли, что я свой?!»

Профилактическую порку Гере за сынулю Зевс всё-таки устроил. Гера висела между небом и землей, Громовержец мрачно отсчитывал шлепки по мягкому, а все, пытавшиеся влезть с робким: «Но ведь это не Геракл подвергался опасности… это скорее жители Коса…» - своевременно летели с Олимпа вверх тормашками.

Зевс искал еще и Гипноса, то ли чтобы выпороть, то ли чтобы послать по оговоренному маршруту вниз головой. Но Гипнос вовремя вспомнил о месте прописки, сидел в подземельях и жаловался маме-Нюкте, что «этим олимпийцам эпичность подавай, а потом сами жалуются».

_______________________________

Античный форум

Афина: Вчера отец попытался перехватить Гипноса при исполнении обязанностей.

Гипнос: Стоп. Я у матери четвертый день отсиживаюсь!

Аид: Ну, я не знаю, как их различать, они близнецы!

Афина: Ага. И Танат просто случайно в муке перемазался…

Зевс: Гипнос, ты прощен.

Афродита: Гипнос, возвращайся!

Арес: Мы любим тебя, брат!

Дионис: Я вообще не знал, что каменный пестик – ТАКОЕ страшное оружие…

Танат: Разговорчики в ночное время!

Все покинули форум

Пы. Сы. Ну, а в следующий раз Геракл будет весело выносить Гигантов и немножко жениться.

Итак, как я уже говорила - я вернулась с прежним форматом... и прежним Гераклом, да.

И немного попутных жертв

Натура Геракла была до того широка, что просто двенадцатью подвигами, по одному на год, он обойтись не мог. А потому халтурил на стороне и совершал геройства из любви к искусству. Например, пристукнул Антея или подышал на Таната, или основал хорошую кормушку для журналистов и допингистов (читай – Олимпийские игры). Все попутные подвиги Геракла перечислить сложно, потому что герой явно жил по принципу «Ни дня без заварухи, ни ночи без чего похуже». Будем принимать эпичность допустимыми дозами: остановимся на двух кровавых инцидентах.

Как-то Гераклу надоело плавать на быках, морских богах и прочей невнятной фауне, а потому он решил затесаться в команду к Ясону на корабль «Арго». Мол, хорошая компания (пятьдесят штук героев), за проезд платить не нужно, да и вообще, за золотым руном плывем, а потому мордобой неизбежен, а такое шоу не пропускают.

По причинам исключительной подлючести богов и исключительной потопляемости очередного любовника, до конечной станции Геракл не доехал (об этом - ниже), а побрел посуху туда – не знаю куда. Лирически поглаживая лук и дубинку и просвечивая территорию глазами на предмет еще одной строчки в послужном списке (белочка – мелко, нимфа – не в том смысле, болтающийся на скале титан – неподвижная и неинтересная мишень…).

– Герка! – возопила мишень, оказавшаяся Прометеем – пламенным вором и первым греческим партизаном. – Сколько лет жду! Герка, у меня шелушится кожа! И моя бедная печень!

Герой еще не успел наставительно воздеть дубину и выдать, что, мол, пить надо меньше, а титан не успел возмутиться и ответить, что он трезвенник и язвенник, но с Зевсом шутки плохи… как тут с небес свалился многолетний прометеев цирроз. Он же орел Зевса. Он же птичка, привыкшая к исключительно деликатесной титанской печенке, строго по расписанию.

– Герка, – по-эзоповски трагично возгласил Прометей, – и перешел уже на матерно-ультразвуковой: - Клюююююююююют!!!

– Ах ты, дятел-титаноед, ты куда клювом целишь?! – возмутился великий герой в тот же момент, снимая лук с широкого плеча.

Больно ударенный обидной метафорой орел дрогнул в воздухе, удачно подставившись под контрольный. В рядах питомцев Зевса открылась вакансия.

Геракл тем временем расправился с цепями, как Тузик с грелкой, вытащил из Прометея алмазный клин (с потаенным комментарием: «В хозяйстве сгодится!»)… и двинул мирить титана с папой. Что самое интересное, Прометей и Зевс были настолько поражены суровостью героя, что перетерпели его «Мирись-мирись-мирись и больше не дерись» молча. Зевс даже не сделал сынуле выговора за подбитую птичку, разумно полагая, что ничего внятнее «Да не благодари, мне в радость» - все равно от героя не дождется.

Слабый вяк Громовержца: «Сделайте уже Прометею кольцо из его цепи и той скалы, чтобы мое слово не нарушалось» - раздался уже после ухода Геракла…

Во второй раз Геракл умудрился славно покутить в Египте по пути за яблоками Гесперид.

В Египет героя занесло в нехорошую для туристов пору. Девять лет назад какой-то шустрый предсказатель нагадал царю Бусирису, что неурожай в стране прекратится, если он будет ежегодно приносить в жертву Зевсу одного чужеземца. Может, царь обожал гороскопы и предсказания, а может, просто ему опротивели туристы – но он воскликнул: «В чем проблема, понаехавших – завались!» - и взялся за дело с выдумкой и размахом. За девять лет урожаи не стали больше, туристов стало гораздо меньше, но царь следовал пророчеству с упорством отбойного молотка: «Больше чужаков на алтари отечественных урожаев! Рано или поздно мы задолбаем Громовержца жертвами! Ну, или мы задолбаем тенями Аида, а он уже – Громовержца, а это дорогого стоит!»

Вышло, однако, так, что задолбать удалось Геракла. Герой только-только явился в страну и, хорошенько не определившись, куда он забрел, уснул на солнышке возле Нила. Ушлые египтяне тут же окрутили героя цепями и повели к фараону, который и возвестил: так, мол и так, ты у нас такой здоровенький, что послужишь хорошей жертвой Громовержцу… что ты говоришь? Он тебе папа? Ну, вот, замолви там перед папой за нас словечко, а то с урожаем у нас нехорошо, понимаешь…

Геракл грустно вздохнул. Мягко сообщил фараону, что его, собственно, задолбали. После чего порвал цепи и задолбал уже фараона. Вместе с сыном. Цепями. С фразой, претендующей на эпичность:

– Поливать не пробовали, аграрии недоделанные?!

Прервав династию любителей предсказаний и нелюбителей поливки, Геракл удалился за яблочками, оставляя после себя египтян в странной и поэтической задумчивости.

Видимо, именно этот визит стал причиной того, что в египетской мифологии начисто отсутствуют мифы о героях. Как говорится, одного хватило…

________________________

Античный форум

Зевс: Они обидели моего мальчика!

Арес: А не наоборот?

Гермес: А вообще, Египет хорошая такая страна…

Аполлон: ТАМ НЕТ ГЕРОЕВ!!

Дионис: Там не с кем пить?!

Посейдон: Можно устроить семейный отпуск.

Зевс: Угу. В гости… к дальней родне…

Аид: И это МЕНЯ называют мстительным?!

Афина: Кажется, боги Египта начинают строить пирамидные заграждения.

А мне летать охота…

Вскоре после того, как Эврисфей окончательно обзавелся нервными припадками, Геракл решил налаживать личную жизнь и кинул клич: «Иду жениться, кто не спрятался – я не виноват!»

Эллада вымерла. Нервно закопались в траву даже жвачные животные. Басилевсы с челядью полезли в обустроенные за последние годы гераклоубежища. В царство Аидово наметилось экстренное паломничество оставшихся в живых после подвигов Алкида тварей (твари напоролись на табличку «Заперто в виду угрозы Геракла» и ушли партизанить в горы). На Олимпе срочно осваивали основы камуфляжа и искусство загромождения ворот подручными статуями-колоннами-Орами. Танат поднялся на высоту стратосферы, крупно изобразил на лице, что просто так не сдастся, и приготовился отмахиваться мечом.

Не успел спрятаться только басилевс Ойхаллии Эврит – да и то, потому что был лучником, а не атлетом. Правда, жениться на Эврите Геракл не захотел, то ли потому что тот был толстым и страшным и вообще мужиком, то ли потому что «да зачем мне в хозяйстве лучник, я сам лучник, вот если б ты готовить нормально умел…» Словом, Алкид решил подбивать клинья к дочке Эврита – прекрасной Иоле.

Оскорбленный таким пренебрежением Эврит ответил, что отдать-то дочку – оно и можно бы, да только давай уж тогда хоть в стрельбе, что ли, посоревнуемся.

Дальше все развивалось вполне в канонах баллад о Робин Гуде. Гуд, он же Геракл, обстрелял противника, особо даже не почесавшись. Эврит, как предшественник шерифа Ноттингемского, замыслил пакость, дочку не отдал, а прогнал Геракла с позором, потому что «ты на Эврисфея сантехником работал, и вообще, мы люди благородные». Причем, прежде чем осуществить самоубийственный момент, Эврит уверился, что Геракл упился уже не до состояния бешеного хрюкозавра, а до состояния геройской и пьяной амебы, не способной никому вломить в щи.

Геракл ушел, но пообещал, что, мол, «ай’л би бэк, ю’л би дэд». Эврит вздохнул с облегчением и решил было посвятить время чревоугодию, но тут обнаружилось, что кушать нечего: стада Эврита подгребла чья-то нехорошая рука. «Кого это я обидел и вытолкал? – припомнил лучник. – Ага, так это Геракл, стало быть! Ударил по больному – по баранине! Обрек на мучительное веганство, нет ему прощения!»

Справедливости нужно заметить, что, пока Эврит мучительно думал на Геракла, его баранину спокойно кушал Автолик, сын Гермеса, а потому наследственный специалист по чужим стадам.

В очевидную версию «наши бараны у того героического барана» не верил только Ификл, сын Эврита. Проникшись духом еще несозданного Шерлока Холмса, юноша вызвался отыскать копытных с помощью хитромудрой дедукции – ну, а отыскал себе аналог Рейхенбаха в близком времени от любимого друга.

Идя по горячему… в общем, по свежим уликам угнанных стад, античный сыщик завернул к другу своему Гераклу, который встретил его вполне адекватно. Но Гера таки умела в нужный момент уронить пасынку на голову рояль. На этот раз безумие на Геракла она наслала, когда они вдвоем с Ификлом решили полюбоваться видом с крепостных стен. Герой перешел в состояние «Геракл крушить», гость через это перешел в состояние «Ификл летать», а Зевс на Олимпе разблокировал врата и насупил монобровь, и это выглядело самым грозным из всего.

За убийство гостя в состоянии аффекта Громовержец наслал на сына тяжкую болезнь (возможно, просто ветрянку, но по-олимпийски суровую). Истомленный Геракл, пострадав и постенав, отправился в Дельфы, узнавать, как вернуть ценное здоровье – и экшн пошел на новый виток.

Пифия, удышавшись парами, заявила Гераклу, что ничего не скажет, что иди вообще отсюда, и «я Прометей, я Прометей, хватит клевать мне печень!» Геракл, справедливо обидевшись, что «сама дышит, а мне не дает», экспроприировал у пифии треножник, с которого она давала прорицания. Теперь уже обиделся Аполлон. И явился самолично защищать свою пифию и свою мебель.

Само собой, бог искусства и лучников с порога получил в светлое табло именно ценной мебелью.

Вслед за этим в табло словил Геракл (с комментарием «О, треножником удобно бить героев!»). «И богов», - деликатно возразил герой, демонстрируя аргумент увесистым фактом по голове.

Дельфы века не видели такой веселухи и не слышали таких поэтических эвфемизмов из нежных уст своего покровителя…

Зевс на Олимпе сначала записывал, потом принимал ставки, потом вспомнил, что у него есть монобровь и молнии, применил то и другое и силой замирил сыновей.

Бедная пифия, которая все это наблюдала вживую, тут же начала вещать без остановки:

– Да, да, ты избавишься от кары богов, Геракл, если тебя продадут на три года в рабство, а деньги отдай Эвриту за сына, отдай деньги, отдай ему уже деньги, когда ж меня уже наконец отпустит…

Геракл поставил треножник и двинул продаваться в рабство, что и осуществил с переменным успехом.

Между прочим, денег Эврит у него все равно не взял, заявил, что «ты мне враг». И, как говорится в передаче «Поле чудес»: «Вам нужно было брать деньги…»

_________________________________

Античный форум

Артемида: СОС. Аполлон перестал писать песни, перешел на матерные частушки.

Гермес: Веселуха)

Артемида: Да, когда он поет их НЕ МНЕ!!

Аид: Кто-нибудь, убедите уже Таната слезть с Урана, у него там смертные третий день некошены.

Дионис: Лююююдииии… бооооогиии…. А уже можно выходить?

Пы. Сы. Ну, а дальше мы узнаем, как там Гераклу жилось в рабстве и как Геракл случайно сходил и взял Трою.