Футболист, бросивший вызов Рейху.
13-ый в списке лучших европейских футболистов, 22-ой — в списке лучших в мире (пришлось потесниться за счет южноамериканцев), лучший центрфорвард Австрии за все времена, что включает в себя двукратное чемпионство и шесть национальных кубков. Маттиас Синделар, а речь, конечно же, идёт о нем, дважды выигрывал тогдашний Кубок европейских чемпионов (Кубок Митропа), ну и был главной звездой на небосклоне «Вундертим» — великолепной австрийской сборной 1926-1937-ых годов (потом будет череда «великолепных»: бразильцы с Пеле, венгры с Пушкашем, голландцы с Круиффом… кто-нибудь ещё?).
Только, если говорить о нём, Синделаре, то этого мало.
Маттиас Синделар был одним из первых, кто открыто выступил против нацистов. Тех самых, из-за которых мир потерял, как минимум, 70 миллионов человек.
Легко ненавидеть врага на расстоянии — в десятки лет или тысячи километров. А вот для того, чтобы заявить лицом к лицу о своей непримиримой позиции и назвать вещи своими именам, когда у врага танки с самолётами, а у вас — бутсы и талант, — нужны отвага и героизм высокого порядка. Ведь героизм-то требуется не массовый, а сугубо личный: Синделару было наплевать — поддержат его или нет, он не шёл в плотном строю ополченцев. Выступал один. И подставлял своими действиями под неминуемый ответный удар себя одного.
К нацистскому аншлюсу Австрии 1938 года Синделар (можно и Шинделар) был фантастически популярен в Европе. Бумажный Человек — так звали его болельщики. Звали и безумно любили… Почему бумажный? Потому, что в то время считалось, что центрфорвард, с точки зрения телосложения, должен быть носорогом или танком, а лучше их жгучей смесью. А Синделар был худым, практически хрупким, если не хилым, и на поле старался избегать активных столкновений, играя элегантнее, ловчее, быстрее и хитрее других. Он не таранил оборону, а танцевал с мячом.
Но при этом бумажный парус Синделара оказывался гораздо эффективнее стальных кораблей соперника. Он был королём дриблинга предвоенной эпохи, легко и непринужденно оставляя позади себя удивлённых защитников. Наверное, Синделар стал единственным футболистом в истории, органично соединившим в себе Пеле и Гарринчу. Но бразильцы придут на поле уже после Бумажного Человека.
Синделару удавалось всё — за 150 лет до него в Австрии жил другой человек, который изумлял окружающих лёгкостью и элегантностью своей игры и феноменальным талантом. Футбольных полей тогда не было и пришлось ему реализовывать свой талант в музыке. Да, звали его не Маттиас, а Вольфганг. Вольфганг Амадей Моцарт.
Футбольные импровизации Бумажного Человека были сродни вариациям Моцарта — Синделар мог изобретать их бесконечно. Иногда зрителям казалось, что вот-вот он потеряет мяч из-за лишнего движения, но уже через мгновенье защитник оказывался пройденным, и становилось понятно, что никакого лишнего движения не было. Всё легко, красиво, гармонично.
В составе «Аустрии» Синделар выигрывает национальные титулы. Естественно, Хуго Майсль — один из трёх величайших тренеров тревожной эпохи между двух страшных войн (наряду с итальянцем Витторио Поццо и англичанином Гербертом Чепменом) — призывает его под знамёна национальной сборной. Поначалу было не так, чтоб уж гладко, но притёрлись и заиграли. Да как заиграли! — как по нотам сороковой симфонии:
Германия 5:0 и 6:0, Шотландия 5:0, Швейцария 8:1, Венгрия 8:2.
Майсль считается автором одной из самых знаменитых тренерских фраз: «лучшая оборона — это атака». При этом нетрудно заметить, что Хуго откровенно стянул это выражение у Александра нашего Васильевича. Правда, Суворов, также как и Моцарт (а жили они на удивление в одно и то же время) в футбол не играл: поля тогда были уж больно неровными.
В 1934 году Синделар впервые едет на Чемпионат мира, который проводится в фашистской Италии. Дуче Муссолини демонстрирует планете всей, как хорошо в стране итальянской жить при правлении фашистов. Порядок, огромный стадион, единение партии, вождя и народа. Счастье. Все дела. Муссолини сидит на трибуне в профиль к газону, чтобы его принимали за Нерона, устраивает пышные приёмы и потихоньку шантажирует и договаривается с судьями. Италии нужна победа. Итальянцы хамят и грубят на поле — судьи не замечают. Вслед за итальянцами боевые единоборства на футбольном газоне стали применять и венгры. В четвертьфинальном матче с австрийцами венгры только что биты на поле не вынесли, но и без них оторвались по полной… В том матче австрийцы все-таки выстояли, выиграв 2:1, но потеряли своего главного распасовщика Йоханна Хорвата — его прямо с матча увезли в больницу.
«Это же не футбол, просто драка», — говорил Майсль. Но его никто особо не слушал, ведь в другом четвертьфинале итальянцы точно также действовали против испанцев — играли подло, калечили своих соперников, били их по ногам, в результате чего великий вратарь испанцев Замора был просто не в состоянии сыграть в повторном матче (первый завершился вничью). И не он один: семь основных игроков сборной Испании оказались в местном госпитале!.. На фоне данного, классического для фашистов, физического устранения оппонентов — сборной Италии ещё и подыгрывал арбитр…
«У нас нет шансов!» — заявил Майсль перед полуфиналом, где австрийцы встречались с итальянцами.
Майсль оказался прав. Поле под проливным дождем превратилось в болото, один из итальянских полузащитников получил персональный приказ бегать за Бумажным Человеком и безжалостно бить его по ногам. Ну и классикой жанра стало судейство шведского арбитра Ивана Эклинда, личного и своевременного друга Муссолини. Синделар сник, австрийцы проиграли…
Майсль хотел доказать всем несправедливость произошедшего (до итальянского Чемпионата мира Австрия была практически непобедимой, забивая в среднем не менее трёх голов за матч), хотел выиграть следующий, парижский чемпионат 1938 года, но этому не суждено было случиться.
В феврале 1937 года у Хуго Майсля останавливается сердце. А в марте 1938 года Гитлер осуществляет аншлюс Австрии, присоединяя её к Третьему Рейху.
Одной из целей аншлюса Австрии было, как ни странно, создание сильной сборной Германии по футболу, которая, в случае победы на ЧМ 1938 года, подтвердила бы правильность генеральной линии партии. Арийское — значит лучшее. Немцы должны доминировать везде, в том числе, и на футбольном поле. Демонстрация тотального превосходства должна была начаться с футбола! Предполагалось, что все австрийские футболисты поспешат влиться в немецкую сборную, и такая команда Третьего Рейха уж точно разобьёт кого угодно и где угодно.
Вариант, при котором австрийские футболисты отказывались бы играть за Третий Рейх, даже не рассматривался, ибо он противоречил здравому смыслу. Кому же хочется умирать раньше времени?
Но проблема все-таки возникла. Маттиас Синделар, Бумажный Человек, отказался от своего счастья и в то время, как весь австрийский народ вливался дружными рядами в Третий Рейх, главный футбольный гений Европы демонстративно отошел в сторону. Более того, Синделар открыто заявил, что презирает нацистов. Бумажный Человек любил Австрию, любил свой клуб и вовсе не собирался играть за великую объединенную Германию. Синделара уже давно приглашали ведущие клубы Европы, включая, конечно же, «Манчестер Юнайтед», но никуда уезжать из Вены Человек из Бумаги не хотел.
Синделар ненавидел нацистов ещё и за преследование евреев, которые вынуждены были уйти теперь из его любимого клуба. В роду Синделара были евреи, и он никогда этого не скрывал. В то время, как граждане Австрии стали сторониться и избегать евреев, которые в Третьем Рейхе подлежали плановому уничтожению, Бумажный Человек напротив — продолжал с ними дружить, делая это публично, открыто, демонстративно. А главное — он не боялся. Ведь, как говорил Александр Васильевич Суворов — кто напуган, тот наполовину побит.
С другой стороны, Бумажный Человек был нужен нацистам. Причём, нужен — живым, талантливым, знаменитым, эффективным. Для Гитлера футбол стал средством достижения имиджа. Ведь что есть игра в мяч ногами? Действия в течение ограниченного времени по установленным правилам. Раз немцы способны играть в такую игру, значит никакие они не дикари и головорезы, а вполне себе цивилизованные люди, с которыми можно дружить и сотрудничать.
Имидж — всё.
Гитлеру нужна была победа на футбольном поле. Отсюда должно было начаться доминирование в мире. Доказательство тотального превосходства арийской расы. Нацисты предлагают Бумажному Человеку сделку, могут простить еврейскую кровь, а Синделар … всё это отвергает. Отказывается играть за новую немецкую сборную.
«Не буду», — говорит Бумажный Человек. Не люблю, не хочу, не буду. И не заставите. Ни за какие коврижки и титулы…
Такого великий Рейх не прощает. Синделар начал свой последний тайм — он уже играл со смертью, уступая в счёте.
3 апреля 1938 года, через две недели после «аншлюса», состоялся матч сборных Австрии и Германии, в котором австрийцы прощались со своим флагом и национальными цветами, получая взамен свастики и традиционные нацистские приветствия. Игра была организована по личной просьбе Гитлера: перед планируемой войной Германии нужен был убедительный мирный имидж.
Синделара настоятельно попросили сыграть за Австрию: популярность давала о себе знать. Бумажный Человек согласился при условии, что Вундертим будет играть не в обычных черно-белых цветах, а в футболках с расцветкой национального австрийского флага. Как ни странно, ему пошли навстречу. По убедительной просьбе нового нацистского руководства, игра должна была закончиться вничью, что подтвердило бы миру нерушимость единства немцев и австрийцев в стремительно растущем Третьем Рейхе.
Весь матч Синделар проделывал фантастические финты, обматывая всю немецкую команду и демонстративно не забивая в пустые ворота. Вместо имиджа и торжества Рейха получался какой-то цирк. А за 20 минут до конца игры Бумажный Человек не удержался и забил свой гол, после чего подбежал к центральной трибуне, где восседало руководство НСДРП, и станцевал перед ними вызывающий издевательский танец.
Австрия победила 2:0. Синделар перешёл грань смерти.
Через десять месяцев 35-летний Синделар был найден мёртвым в своём доме (вместе со своей подругой, Камиллой Кастагнолой, конечно же, еврейкой). Официальная версия — отравление угарным газом. Неофициальная: Маттиус Синделар стал одной из первых жертв нацистского режима, — фашисты устроили ему персональную газовую камеру.
