mishania

Начало 1, 2, 3

1.

Вспышка и все закончилось. Не было удара, не было боли, не было свернутой шеи и криков над телом безутешного друга. На самом деле никто не умер. Просто вспышка сине-белая, как воронка в которую я и влетел вслед за злобным котом. А потом всё. Безмолвие.

***

На складе пол холодный, твердый, залитый бетоном. Я чувствовал мягкое и это были не мои внутренности. Что-то грохочет, как будто придурок металлист врубил колонки на всю мощь и слышно только ударные. Похоже это АД, в рай меня не пустили. Не открывая глаз провожу рукой по земле, собираю пыль в кулак, пыльные дорожки сыпятся сквозь пальцы - холодные. Открываю глаза и замираю. На фоне темно-синего неба и трех светил шагает огромная фигура. Это не тренога из фильма про Конец Света, это здоровенный небоскреб, а-ля ходячий кусок мяса. Он передвигается медленно, каждый шаг существа отражается дрожью в земле. Перед собой существо катит гигантский обруч, на который натянута ткань и периодически лупит по нему палкой, издавая громогласные звуки, которые я уже слышал. Само существо иногда открывает пасть и воет на одну из трех лун. Нет, это точно ад.

Вдалеке идет похожее создание, но другого цвета. А за ним еще одно. Интересно в аду можно креститься или если я это сделаю, то провалюсь под землю прямо в геену?

Страшно даже пошевелиться, если этот небоскреб меня заметит, то далеко не убежать. Кто-то стонет совсем рядом. Человек. Человеческий стон. Наши! И я переворачиваюсь на живот.

Перевернутая на бок машина в стиле Безумного Макса, занесена песком и практически сроднилась с местной флорой и фауной. Песок красно-ржавого цвета, он кажется здесь везде - это пустыня. К холмику, из микса легковушки, песка и травы спиной прислонился человек.Нормальный человек: ручки, ножки, голова. Только он очень большой, гигант ростом со среднего американского баскетболиста и кажется он умирает. Лицо белое, под глазами темные круги и раны по всему телу.

Великан будто попал под град ударов чем-то острым и большим. Одежда на груди изорвана напрочь, даже невозможно понять, что это: куртка или плащ на нем. Сквозь дыры проступает белое окровавленное тело, многочисленные порезы и рваные раны. Одной рукой он держится за горло и я вижу, как неохотно сквозь пальцы просачивается черная кровь. Мужик практически разорван на части. Он умирает и это ясно. Вокруг валяются разорванные упаковки и я узнаю Вискас, Педигрипал, Хиллс, Natural protection Orijen Cat и другие знакомые бренды. Песок усыпан косточками, шариками, звездочками, и прочей едой для элитных питомцев.

Вокруг рта у мужика тоже остатки ворованной пищи. Блин, как можно такое жрать? Скулеж справа. Я поворачиваю голову и вздрагиваю. Натурально вздрагиваю не контролируя себя. Мимо меня ползет тот, кто меня сюда притащил и это ни разу не кот. Он не заметил меня и я замираю, превращаясь в самую напуганную во всех вселенных песчаную статую. Вы бы видели пасть этой твари. Она приоткрыта и я вижу ряды острых кинжалов-зубов, которых тут не меньше сотни. Между клыками проскакивает слюна и падает на песок. Кажется что сейчас она прожжет землю на полметра вниз, но это не кислота - всего лишь слюна. Монстр покрытый черной густой шерстью, морда вытянута как у акулы, маленькие ушки сжались. Тельце почти квадратное и тонкие лапы. Черт, да если бы не пасть и не этот длинный крысиный хвост был бы вполне милый зверек. Одним глазом милый зверек проходится по мне и уходит в сторону, не замечая. Он тащит в зубах тюбик с сырной пастой GrimCat - вкусняшка для котов. Тюбик раздавлен и паста течет вниз, оставляя дорожку а зверь не замечая этого несет хозяину кусок пластика а не еду. Монстр подходит ближе и кидает мужику на колени свою находку. Она неприятно чавкает и сползает на песок.

Я смотрю на них, забыв о страхе, забыв о том, что все это неестественно и пора бы искать ангела, если это чистилище - пусть выводит меня отсюда по распределению. Но я смотрю на мужика, который вслепую шарит рукой по земле в поисках еды. Он кажется слеп - это не круги под глазами - это и есть его глаза. Кровавые разводы на щеках, похоже на то, что кто-то вытянул зрачки и потащил по щекам вниз. Кто сделал это?

Чудовище выдает какие-то жалобные звуки наклонив голову подталкивает носом тюбик хозину. Упирается ему в голень и пищит - тот протягивает руку на звук и берет еду, которая просачивается между пальцев смешиваясь с кровью и песком. Пытается поднять её, но ему не хватает сил даже на это.

Нужно хотя бы перевязать его, порвать рубашку на бинты и я поднимаюсь на ноги. Планета крутится вокруг оси. Выдыхаю, стараясь сосредоточиться и удержать равновесие. Мужик замер и прислушивается, пытается понять источник звука. Маленький монстр с обожанием смотрит на него. Кашляю, чтобы обозначить себя и выдаю идиотскую фразу, тогда мне казалось уместную.

“Кошачий корм тут не поможет. Вам бы обезболивающего и в больницу побыстрее.”

Монстр подпрыгивает на месте и разворачивается, открывая пасть. Шерсть встает дыбом. Ушки совсем не маленькие а громадные лопухи, взлетают вверх как и два мясистых кожаных крыла по бокам. Он открывает пасть и верещит как самый голодный на планете хищник.

Срывается ветер и меня швыряет назад. Мир вокруг меня меркнет.

- Требухашка, нет! - кричит кто-то вдалеке.

Дальше все стало только хуже. Опять вспышка, запах Озона и опять носом утыкаюсь в землю. Только на этот раз земля горячая и я в полном сознании.

Жарко так, что шея горит и пот градом катится по спине. Вокруг грохот, шипение, какой-то клекот. Я сошел с ума или спустился в Ад, одно из двух, поднимаюсь и еще стоя на коленях оглядываюсь вокруг. Позади меня прямо в воздухе крутится синий 3d-шар, похожий формами на старинное зеркало. Вокруг воздух переливается красными клубнями, опять красный песок и густой туман.

Вытираю рукавом пот со лба - течет градом и понимаю почему. Метрах в десяти от меня небольшой обрыв и внизу река. Река красная и из нее валит пар, в воде переваливаются, катятся вниз по течению здоровенные раскаленные глыбы. Если это не поток лавы, то я никогда не смотрел National Geografic. Из реки выглядывает голова и тупо смотрит в мою сторону. Это животное как будто состоит из красных бронированных пластин, которые прикрывают даже зрачки. Выдыхаю громко, все равно не услышит в таком грохоте, а монстр вдруг резко вытягивает шею и хватает кого-то двуногого. Подкидывает, ломает на две половины и ныряет в огненную воду вместе с добычей, трудно понять кто был жертвой, но надеюсь не двуногий гуманоид.

Вдалеке шагают гиганты, похожие на тех, что видел раньше. Слева шипение и я вскакиваю. Пауки, множество тварей похожих на наших пауков только красных и размерами с собаку пробегают мимо. Шипение издают панцири, которыми они трутся друг о дружку, не нарушая строя. Я замираю - челюсти пауков выглядят устрашающе. Если набросятся то ни одного шанса выжить. Ад, настоящий Ад. Или я сильно головой ударился, когда с полок летел.

Живая паучья лента проползает мимо и я выдыхаю. Круг за спиной трещит и вспоминаю, что слышал похожий звук, когда нашел фальшивого кота. Вот оно че, Михалыч. Это портал и наверное я могу пройти сквозь него назад, если меня не разложит на атомы. Но хуже чем здесь уже точно не будет.

Вдалеке слышны вопли похожие на человеческие и они приближаются. Забыв о портале оглядываюсь и замираю. Прямо по лаве плывет что-то типа гигантской змеи, но голова у нее человеческая, только с пустыми черными зрачками. Черепушка открывает рот и пронзительно кричит, а тело ускоряется, извивается и ползет ко мне.

- Требухашка, что ты наделал! - кричит кто-то сзади и я с надеждой поворачиваюсь, но вижу только сверкающий синим портал. Мертвая голова змеи кричит от боли и показывая длинный раздвоенный язык открывает пасть.

Я готов отдать свою жизнь задорого и встаю в беспомощную стойку. Бесполезно, один укус или удар хвостом и мне конец, но несмотря на страх и панику - умирать буду стоя, а не на коленях.

- Ааааа! - кричу и слезы катятся градом. - Не подходи тварь!

- АААА, - кричит змея и приближается. Мертвая голова растягивает губы в улыбке когда что-то взрывается сзади и над моей головой пролетает тень. Змея поднимается собираясь обрушиться на меня всем телом, когда тень врезается в нее и отбрасывает назад. Какой-то взрыв энергии сбивает меня с ног, монстры вцепились в драке и я неуклюже падаю на спину. Как черепаха не могу перевернуться пару минут, но все-таки встаю на четыре и перебираю конечностями к порталу. Оборачиваюсь чтобы убедиться - да, тот монстр который меня сюда притащил, сейчас отрывает башку у огромной змеи. Почти человеческая голова кричит и вращает глазами. Круг, так похожий на огромное зеркало потрескивает передо мной и в нем еще отражается тонкий силуэт, как будто выскочившей кошки.

Я оглядываюсь. Монстро-кошка расправила огромные крылья, машет ими и тащит змею вверх. Сухожилия или что там соединяет голову с туловищем трещат. Голова кричит и смотрит на меня. Крылатый монстр шипит и дергает башку из стороны в сторону, пока не отрывает. Вой только усиливается и я вижу, что великан вдалеке оборачивается, останавливается, разворачивается и идет в нашу сторону. Еще один появляется из тумана слева и справа тоже вступает ногой в огненную реку. Обезглавленное змеиное тело с грохотом падает на землю и бьется в конвульсиях поднимая тучу из красного песка. Монстр камнем падает вниз и сдирает с нее чешую, пластину за пластиной, не замечая приближающихся пупырчатых мясистых гигантов.

- Требухашка назад!

Я смотрю на круг. Это оттуда кричит слепой мужик, я узнал его голос, а еще я вижу силуэт, он как в мареве и очень далеко, но сидит, опираясь спиной на что-то темное. Гигант вдруг воет и ударяет ногой по земле. Я подлетаю вверх вместе с красным туманом и опять неловко падаю. Хорошо, что не ел и не пил достаточно долго, иначе не обошлось бы без полных штанов нечистот, сейчас только песок мозолит кожу.

Маленький монстр замер и смотрит на приближающиеся мясные небоскребы. Крылья он сложил и оглядывается то на одного то на другого великана. Маленький монстрик против громадин. Один против четверых.

Портал содрогается и пульсирует, выдавая новые звуки.

“Вот мы и встретились, Ловчий. Наконец то я нашел тебя”.

Монстр поворачивается ко мне и шипит, громко и протяжно. Портал лопается посредине и тень падает на меня сверху. Что-то лезет оттуда. Сначала круглый головной убор разрывает материю портала, открывая путь черной как ночь голове.

У каждой выдержки есть свои пределы. Голова поворачивается ко мне и открывает черную пасть, полную белых как снег зубов.

-А это еще кто у нас?

Вот на этом месте я и сорвался. Просто пополз прочь от портала, крича, потом встал на четыре и потрусил по собачьи, а рука из портала схватила только воздух. Нет уж лучше крылатая зубастая кошка, чем то что лезет из воздуха.

- Ищейка тоже тут, - произносит голова и монстр шипит.

- Беги, Требухашка! Продолжай искать!

Монстрик смотрит на меня и широко открыв пасть плюет в сторону открывая еще один портал. Неуклюже бежит не открывая крыльев и ныряет в него, только хвост мелькнул. Я торможу спотыкаясь и оборачиваюсь. Темная фигура уже почти полностью вытянула себя на эту сторону и пытается встать во весь рост. Она спотыкается и почти падает, но выпрямляется во весь рост. Ни черта не видно, багровый песок кружит вокруг как внутри смерча, но я вижу как отшатываются великаны и протягивает ко мне руку пришелец и одним пальцем манит к себе. Меня сзади хватают зубами за горло и тащат в портал, свет становится все ярче и побеждает красный туман, но я перед тем как нырнуть спиной в круг успеваю сложить всем известную комбинацию с пальцем и тыкаю ею в пришельца.

***

От автора:

А вот и родина Требухашки. Или нет?

Продолжение истории в субботу, если ничего не помешает.

Читать Требухашку на Автор Тудей - здесь.

П.С. На прошлую часть прилетело 11 минусов, но плюсов было намного больше. Спасибо вам за поддержку!

Начало здесь.

****

1.

Микроавтобус Ford привозит толпу к огромному и длинному помещению. Таких масштабов многие из нас не видели в своей провинции, а это всего лишь перевалочный склад на котором собираются посылки для отправки в магазины по всей Европе. Своего рода общая база: сюда везут товар связанный с “мяукающими-гавкающими”, и здесь же он фасуется и уезжает в разные концы света. А мы всего лишь десяток муравьев из сотни, которая здесь трудится изо дня в день.

Через главные ворота проезжаем без препятствий, а дальше в здании уже строгий пропускной режим - каждый работник получает карточку, отмечается на входе и на выходе, “карщики” забирают ключи от своих машин, мы получаем сканеры чтобы “пикаться”. Когда сканируешь товар - сканер в подтверждение издает смешной звук, поэтому так и прозвали этот процесс. Смена, которая была до нас, одновременно выходит из помещения - спешат на автобус - бардак полный.

Новички сеачала теряются и держатся куратора, организатора, типа нашего толстяка, а Витька, он до сих пор привыкнуть не может, приходится тянуть его за собой, когда мы попадаем в одну смену.

Проталкиваюсь сквозь толпу к витрине за которой мечется охранник - бедолага-иностранец не может разобраться с толпой русскоговорящих подростков - все чего-то хотят, все наглые и крикливые, а он по нашему ни бум-бум, хоть бы попробовал выучить что-ли.

Хватаю Витьку за локоть и подтягиваю к себе, как чемодан. Другой рукой роюсь в сканерах на столе, которые обычно охранник сам выдает под роспись.

“Куда без очереди!”, - кричит кто-то. Показываю кулак и одновременно улыбаюсь охраннику, который заметил мои поползновения. Подтягиваю бланк и нахожу свою фамилию, ручку ношу в кармане, быстро вписываю номер сканера и время - охранник успокаивается. Чтобы заработать денег тормозить нельзя, а здесь так точно. Шум и гам! Пока все эти будут разбираться я займу нормальную машинку и полечу делать нормы, только друг задерживает.

- Распишись! - кричу Витьке и даю ручку. - Только быстрее, прошу тебя!

- Х-Хорошо, - без заикания произносит он и красный от стыда и неудобства ищет свою фамилию на бланках.

- Быстрее, болван! - кричит деваха в красных шортах и подпрыгивает от нетерпения.

- Не-не-не-не-не, - что-то пытается сказать Витька и чем больше нервничает, тем больше заикается.

- Что, - говорю, - забыл как крестик ставить?

Он мотает башкой и опять не-некает.

- Найти фамилию не можешь?

Угадал. Спрашивать его фамилию бесполезно, будет еще полчаса заикаться, а толпа за спиной начинает закипать. Бланки вырывают из пальцев. Охранник нервничает и глаза выпучивает.

- Да погоди! - кричу я и тяну бумаги назад. - Олег! Олег!

Толстяк проталкивается ко мне и смотрит на Витьку:

- Ты какого хрена задерживаешь смену! Быстро вернул бумаги!

- Фамилию его скажи! - говорю, - я забыл.

- Худрук, - четко отвечает куратор.

Все-таки насчет работы он молодец. Знает все и обо всех, хотя тут текучка ужасная. Десять приехало,пять уехало и так каждый день.

- Точно?

- Д-д-д-д, да.

Бумага пролистывается еще раз и находится “Hudruk Viktor”

- Ставь подпись и погнали! Мне еще машинку искать!

- Михаил! - обращается толстый и хватает меня за руку на развороте. Витька уже отдал бумагу охраннику и толпа клином пошла в другую сторону, вторая смены вышла и стало чуть просторнее. Плохой знак, с этим благородством хороший транспорт я уже потерял.

- Чего?

Витька уже у двери, приложил карточку к сканеру, показал пакет охраннику и скользнул внутрь.

- Помнишь я про кота говорил, который консервы жрет?

- Помню, - отвечаю. - Чего тебе надо? Быстрее давай, мне нормы делать.

Толстый багровеет и “выпускает пар ушами”.

- Будешь кататься в том районе, посмотри, если что. Директор обещал премию тому кто кота поймает.

- Добро, - говорю я и достаю карточку. Прикладываю к сканеру, он на мгновение зависает и пищит, а потом светится зеленым. Вход засчитан.

- И еще! - кричит толстый, когда я уже ногой на территории. - Следи чтобы придурошный под колеса случайно не попал!

Я захлопываю дверь и слышу окончание.

“Всякое бывает!”

Ну и урод же.

****

Про кота этого уже неделю слухи ходят. Лично я его не видел, но пару раз разорванная упаковка “Вискас” или открытая консерва валялась на пути. Может это наши и жрут. Пацаны вечно голодные, по двенадцать часов работать тяжело и одного обеда мало, а некоторые без денег сидят вот и “хомячат” то, что собакам предназначено. Весь склад “обтыкан” супер чувствительными камерами, как ёж иголками, но именно в том углу есть мертвая зона и об этом все знают, кроме тех, кто за камеры отвечает. Не знаю недоглядели или для себя лазейку сделали, но там где складируются кошачьи и собачьи консервы, плюс сухой корм - камеры видят плохо.

А теперь кот там повадился товар портить и на полу гадить. Откуда он взялся я не знаю, но видели его многие, да только поймать не могут. Он обычно на верхних стеллажах зависает, а туда никто не лазит, только погрузчики палетты ставят. И птицы иногда залетают через открытые ворота. Высота этажа четыре по нашему, не меньше.

Моя работа состоит в сборе посылок. Получаешь на сканер список нужных товаров, берешь пустую коробку и катаешься по складу собирая товары по списку. Потом, когда коробка собрана, везешь ее на упаковку и получаешь новое задание. Смысл всей работы - за смену собрать как можно больше коробок - желательно норму. Если не собираешь норму - это не страшно, просто через неделю тебя или уволят или переведут на другой процесс. Если собираешь норму то получаешь увеличенную на 10% зарплату за день. Если собираешь выше нормы, то денег еще больше. Конечно все стараются как минимум сделать норму, а как максимум накидать сверху. Конечно же тут все продумано так, что за нормой ты будешь бегать все восемь - двенадцать часов с мокрой спиной, чтобы заработать еще больше нужно впахивать без обеда, на лучшей машинке и с рабочим сканером плюс нужны кураторы в знакомых, которые дадут заказы полегче. Все как всегда. Блат решает.

Так как склад огромный и широкий то ездим по нему на “машинках”, такие передвижные средства с вилами, на которые ставится ящик, огромным аккумулятором, который нужно заряжать, и двумя педалями газ и тормоз. На складе и дорожная разметка есть, и пешеходные переходы, знаки - все сделано, чтобы никто не задавил никого, хотя пеших тут мало. Все на машинках ездят.

В тот день мне случайно удалось захватить нормальную машинку, хоть я и зашел не в первых рядах из-за Витьки. Кто-то забыл аппарат между рядами или специально спрятал, а попробуй спрятать от медведя мед. Повезло, но больше так не буду Витьке помогать - из-за доброты сам страдаю.

Вон друг стоит в районе офисов, уже на машинке, собирает мусор из урн (он убирает на складе) и над ним навис Олег, издалека видно тело в белой рубашке. Что-то кричит и размахивает руками. Витька как всегда голову опустил и покорно слушает. Одной рукой включаю сканер и пока он загружается еду в ту сторону.

Толстый вдруг хватает пустую баночку из под pepsi. Кривясь от отвращения давит в рукаве и ухмыляется. Я чуть поддаю газу и жму на гудок. Все оглядываются, запрещено издавать гудок без особой на то причины, но мне все равно. Толстый опускает руку и прячет банку за спиной, а я проезжая мимо двумя пальцами показываю на толстого и себе на глаза. Это означает “Я слежу за тобой!” Олежусик злобно провожает меня взглядом, разворачивается и шагает по направлению к офису.

Сегодня двенадцатичасовая смена и тянутся такие смены ну оочень долго. Каждые два часа перекур по двадцать минут и за это время нужно успеть доехать до курилки, покурить, сходить в туалет и вернуться назад. Обед длится полчаса, а за это время нужно еще и покушать успеть. Если возьмешься за работу поздно, то норму не сделаешь и на штраф нарвешься. А нормы в двенадцатичасовую смену выше чем в стандартную восьмичасовую.

Одни огорчения, короче. Только денег на выходе больше получается. К шести часам вечера я вымотался как собака, для которых все эти корма, ошейники, костюмчики, шампуни собирал. Поубивал бы этих четвероногих вместе с их хозяевами, никогда не думал, что на них столько денег нужно.

А запах этих вонючих кормов из меня не выветрится еще год. Тут мойся - не мойся воняет этим специфическим запахом даже от еды.

Норму я в принципе на сегодня уже сделал и еще целый час до конца смены, можно еще поездить, выработку сделать, только если честно, нафиг оно мне уже нужно. Спина так болит, будто мешки разгружал, спать хочется - глаза закрываются, и быстро ездить уже не могу - соображалка отрубилась, как бы не въехать в кого, еще и европейской тюремной баланды попробую.

Можно тупо кататься по складу, но надсмотрщики заметят, что пустой езжу и могут “пса” прислать: толстого или эту рыжую истеричку, не помню как ее звать. Лучше на время пропасть с радаров а под конец рабочего дня уже не сильно и следят. Поэтому я и свернул туда, где камеры не смотрят: сектор элитных консерв и кормов.

Находится он в левой стороне склада по правую руку, в углу, напротив места для курения, самые темные ряды. Почему именно самые дорогие товары не в зоне покрытия камеры это только охране известно, но факт есть факт. Здесь консервы для собак с натуральным мясом без примесей хранятся, такие у нас люди не едят, а у немцев псы жрут.

Замедляю ход и потихоньку курсирую вдоль рядов, оглядываясь на девчонок. Много тут наших, в том числе и женского пола - можно было бы и замутить с одной, но неохота подхватить чего. Жил тут с нами один, когда еще Витька не подселился. Нашел сайт с местными проститутками и начал выбирать, да названивать. Они только его акцент услышат и трубку бросают. “Руссо? Нет.Найн.Крейзи рашн”. Чем-то наши не угодили, может не платят или скорее сил у славян побольше чем у малахольных европейцев, заказывающих интим-услуги. А проституткам тоже работать не сильно хочется, пару минут и сто евро забрала. С нашими так не прокатит.

Короче дозвонился он до одной и выехал на целую ночь. Не понравилось. Говорит “наши лучше”. Мало того что страшная, так еще и в постели ни рыба, ни мясо. Лежит и морду кривит. Удовольствия не получил, так и одно место вдобавок как-то неожиданно натер. А потом одно место у него покраснело. А потом еще сильнее покраснело и капать из него начало и болеть. Уехал он домой лечиться, недовольный европейским сервисом. Здесь к врачам обращаться и не пробовал: мало того, что очередь на полгода, так еще и три зарплаты только за консультацию заберут, если без местной страховки. Кстати, давно он не писал как дела и назад не вернулся - наверное все плохо.

Задумавшись я чуть мимо Витьки не проскочил. Он почему-то без машинки ходил между стеллажами, хватаясь за голову и по сторонам оглядываясь. Опять влип во что-то, обманул кто-то или обидел. Я сразу же вправо свернул и к нему подкатил. Его транспорт стоял метрах в ста: нагруженный мусором, рваными коробками, обрывками бумаги, файлами, мятыми консервными банками от энергетиков и кофе. У парня обычно все аккуратно сложено, он за собой следить не умеет, но вот по работе не подкопаешься а тут как подменили.

- В чем дело, брат? - с аппарата я не схожу, на случай если смотрят по камерам, должен быть минимально рабочий вид. Витька с надеждой смотрит на меня, подходит ближе и мой груз рассматривает.

- Р-р-р-работаешь?

- Ага, - говорю, - быстрее можешь соображать? Мне стоять нельзя на месте. Тебе кстати тоже.

- У м-м-м-м-еня т-т-т-т-т—те-те-телефон украли, - говорит он чуть не плача. - Что д-делать, а? К-к-к-как же мультики?

Это проблема. Здесь без телефона как без рук. Особенно на выходных: заляжешь на целый день в кроватку с пивом, сериалы смотришь или книжки читаешь. Я ему как раз вчера все мультики Пиксар закачал на телефон - он так любит Смешариков, пусть просвящается, теперь вообще кукушкой поедет без развлечений.

Схожу с машинки и обнимаю чуть не плачущего пацана. Мимо проезжает один из кладовщиков и удивленно пялится на наш броманс. По барабану, разберусь потом.

- Успокойся Витька. Где ты его потерял?

Он смотрит на меня зареванными глазами и рычит.

- Я не терял, у меня украли.

- Здесь? - осматриваюсь, пытаюсь понять, как здесь можно посеять смартфон. - Из кармана выпал?

- Я поехал воды напиться из аппарата. Знаешь, такая вкусная, ди-ди-ди-ди

- Я понял. Давай быстрее.

Быстрее не получилось. Он когда нервничает, то начинает еще больше заикаться и чем больше нервничает, тем сильнее заикается. Короче, еле я из него правду выудил. Поехал воды напиться на кухне. Это не запрещается. Пейте сколько хотите, а то от обезвоживания загнетесь. Приехал без проблем и тачку на обочине оставил. Так тоже можно. Главное чтобы не мешала другим работать, ездить. Оставил и пить пошел. А телефон в машинке лежал. Такой смешной с чехлом, по котором у котик карабкается. Такая фигурка резиновая. Племянница ему такой чехол подарила. Вернулся, а телефона уже нет на месте. Всё.Самсунг нашел другого хозяина. Телефон на который он откладывал три месяца сделал ноги. Я его кстати и помогал выбирать и с продавцом общался на ломаном английском.

- Офигеть. Ну ты лошара, без обид.

Видно, что парень еле от рыданий сдерживается, а тут еще я жару поддаю. Но что с ним сделаешь, не накричишь не научится.

- Ты точно, блин, инвалид. Только умственный. А чего здесь ищешь?

- М-м-м-м-м-м

- Может?

Он кивает головой

- Зде-е-е-е-е-сс-с

- Здесь?

Кивок головой.

- Да ты успокойся и нормально говори. Я тебе не враг.

Опять кивок.

- Поп-о-по-ппо

- Не здесь ты его потерял, не попкай и успокойся. Сейчас попробуем.

Я выудил свою пищалку и Витькин номер набрал. На складе мобильная связь плохо работает, совсем забыл, глушат падлы чтобы не отвлекались рабы на общение.

- Нет сигнала. Нужно в угол отъехать, там ловит мобилу, знаю место. Короче Витос, вставай на машину и дуй за мной.

Вот дурачок. Влип так влип. Теперь будет с ума от скуки сходить и в свой интернат не позвонит отчитаться о том, что жив. Им там все равно, насколько я знаю, но все-таки. Без телефона здесь тяжело.

Приезжаю первый и выскакиваю на ходу пока машинка едет. Витька только появляется вдалеке, а я уже пытаюсь набрать номер. Одна полоска - еле тянет. Пытаюсь набрать еще раз - даже вызов не идет. Витька уже остановился и смотрит на меня с надеждой. Извини, но телефон я тебе не куплю и евриков не одолжу - сам еще за разбитую машину не расчитался. Сидел бы я тут.

- Так. Полезу наверх. Стой около наших самоходок и следи чтобы у меня ничего не украли. Я на всякий случай телефон заберу, а то на тебя понадейся.

Витька неразборчиво мычит, пытается что-то сказать и кивает усердно, но нет времени слушать. Я лезу наверх.

Такое запрещено всеми законами этого “псячьего” бизнеса, но тут камеры не ловят. Можно рискнуть. Дело в том, что мобила наверху очень хорошо ловит, проверено парнями в ночные смены воскресения (в это время на работе нет начальников, а “псы спят”) Жалко, что сейчас не та самая ночь. Быстро оглядываюсь по сторонам и лезу вверх. Аккуратно встаю на полки, на мешки, чтобы не разорвать и карабкаюсь выше. Все сделано надежно, здесь ведь тяжелые палетты стоят в пять этажей и ничего. Главное не ухватиться случайно за пустой поддон который может поехать вниз вместе со мной. Ну и чтобы из под ног ничего не выскочило, типа кота.

- Ш-ш-ш-ш - надрывается внизу друган.

- Не шипи, Витька, - кричу и вижу, что все три полоски на месте. Одной рукой держусь за деревянную перемычку, а другой за телефон. Пальцем набираю номер и слушаю. Включается оператор и железным голосом сообщает: “Абонент временно недоступен.”

Черт! Достали сим-карту скорее всего. Можно попрощаться с мобилой. Поворачиваюсь, чтобы сообщить плохую новость Витьке и чертыхаюсь еще раз.

А вот теперь картина Репина, та самая которую никто не видел, но все знают. “Приплыли”, называется. По длинному коридору, который я вижу как на ладони, едет целая процессия. Вижу белую рубашку толстяка, он второй в колонне. За ним рыжая надзирательница, та еще бешеная сучка. Они едут медленно, поэтому за ними выстроилось штук пять машинок работяг. Бедолаги не обогнать не могут - нельзя выезжать на встречку и пешеходный, ни сворачивать не сворачивают. Самый первый важно едет господин гребаный директор. Морда надменная и на меня смотрит, поздно прятаться заметили уже. Или нет? Быстро спускаюсь вниз, переворачивая мелкие коробки и спрыгиваю на землю за секунду перед тем, как директор выезжает из-за поворота. Спасибо всем арийским богам за таких медленных немцев.

Витька белеет с ужасающей скоростью да и я если честно перетрухал. И тогда директор начинает вопить. Он верещит что-то на своем языке, краснея от натуги. Он машет руками, чуть не задевая прихлебателей. Он пищит как рыба-пила из мультика и заикается от ярости как Витька. Он показывает пальцами на машины и на товар, показывает на часы и на свою башку, а потом вынимает кошелек и трясет евриками у себя над головой. Это же сколько злобы может быть у человека? Одна бумажка незаметно отделяется и планирует у него за спиной. Интересно сколько там? Нужно будет подобрать. Толстяк замечает, подлиза, наклоняется и услужливо возвращает деньги шефу. Тот замолкает и прячет деньги в кошелек, потом молча пересчитывает все бумажки и карточки и удовлетворенно я-я-кает.Поворачивается к Вите и начинает орать с удвоенной силой. Почему-то на него, а меня игнорирует. Витька скрючился, сжался и только кивает, лицо как у футбольного болельщика Польши: наполовину белое, наполовину красное. Иностранец удваивает усилия и я уже сжимаю кулак, чтобы одним ударом заткнуть гада, когда он замолкает. Тыкает пальцем в толстого что-то гавкает не по нашему и встает на машинку. Показывает на меня и на Витьку, а потом сваливает в туман. Пацаны на машинках разъезжаются, чтобы дать ему дорогу. Один даже выезжает на “встречку” и директор показывает ему штрафную карточку. Парень возмущается, но только в спину и шепотом.

- Это залет, - говорит куратор. - Ты попал, Витька.

- Эй, - говорю я. - Меня чего-то все сегодня игнорируют. Чего случилось-то?

- Что случилось? - начинает верещать рыжая и на груди у нее трясется какой-то плетеный амулет. Я сосредотачиваюсь на нем, стараюсь не выйти из себя. Мне все еще нужна эта работа, дома над головой висит кредит. Нельзя отвечать им слишком грубо, не сегодня, слишком зависим от этого склада, нельзя бросать Витьку в конце концов - паренек пропадет без меня и не вернется в свой любимый интернат. Не сегодня. Я дождусь отъезда.

- Что случилось? Директор лично следил за этим инвалидом по камерам. Он видел как этот “шарился”, но давал ему шанс, еще один, и еще один, бля. “Он же инвалид”, - кривится рыжая. - А “инвалид” бросил машинку и ходит кругами по складу! Между рядами мусора лежит уже столько, что работники проехать не могут! В офисе закончилась вода и никто не привозит! У программистов ведро забито пластмассовыми стаканчиками и перевернулось, лужа растеклась по полу. Мусор скоро вонять начнет, а этот дебил ходит здесь с тупым видом.

- Полегче на поворотах, - говорю я, - у человека телефон украли… он искал.

- Да кого е.. его телефон, когда работа не делается! Директор смотрел как вы сговорились и в слепую зону спрятались! Он долго ждал когда вы приступите к работе! Оба! Я лично просила вас не увольнять, шизики.

- Он не-не-не-не

- Успокойся, Витька, сам за себя могу постоять. Телефон мы искали, ясно? У меня норма сделана, сверх нормы - это по желанию. Он сейчас пройдется и все уберет, что не успел.

- Поздняк метаться, - вмешивается толстяк и я шагаю к нему. Он сжимает губы и бледнеет, но не отступает. - Только тронь. Здесь тебе не дом. Ты здесь никто. Быстро вылетишь с работы и из жилья.

- Так я еще не вылетел?

- Еще нет, - говорит толстяк и я отступаю.

- Тогда ладно. (”Жаль”, - думаю про себя.)

- Но домой вы сегодня не пойдете.

Витька охает и у меня бурчит в желудке, напоминая, что мы отработали почти двенадцать часов.

- Почему?

- Директор дает вам последний шанс. Или увольнение, или остаетесь и ищете кота, который товар портит. Слышали о таком?

- Мы двенадцать часов отработали. Сколько нам еще здесь сидеть?

- Пока не поймаете. Чем быстрее тем лучше. Ну или на увольнение. Можете хоть сейчас выйти на улицу. Никто не держит. Ясно?

Я промолчал. Чего тут говорить? Делай добро и бросай его в воду.

- Ясно? - повторил толстый и его голос уже не дрожал, он чувствовал слабину, которая может дать течь.

- Й-й-й—я-я-я-я- ясно, - выдавил Витька. Толстый с рыжей смотрели на меня и кажется они ухмылялись.

- Михаил вам ясно, - нарочито вежливо переспросила баба. Все как в тумане. Вон Витька смотрит на меня с надеждой и страхом, скрючился как гоблин в банке Гринготс. Вон два жирных силуэта передо мной. Один ярко-белый, другой ярко-рыжий. Вон темнеют фигуры случайных слушателей за их спинами. Теперь я знаю, что такое унижение.

- Найдем вашего кота, - говорю скрипя зубами, - а как домой добираться? Автобус уйдет.

- Можете пешком, до утра дойдете, - обьясняет рыжуха и она ухмыляется, - или с этой сменой уедете.

- Так ведь сутки на работе. Нам заплатят за это время?

- Уверен, что нет, - говорит толстяк, - директор очень зол на вас двоих. А желающих на место овердохера.

- Я сегодня кое-что понял, - говорю вздыхая, - как в Южном парке. Кредиты - это зло.

***

От автора:

Продолжение скоро. Мистика и всякое страшное скоро. Но не сегодня.

Требухашка на Автор Тудей - тут.

1.

Что сильнее страх смерти или страх опозориться? Иногда подсознание дает ответ на такие темы во снах.

Человеческий организм вообще сложнейший механизм, а то, что приходит по ночам, вообще за гранью реальности. Иногда думаешь, что сон отражает твои мысли, переживания, страхи пережитые за день, но потом как шарахнет чем-то эдаким, что и не понимаешь  откуда только оно берется?

Мой "заграничный сон" он был такой… Ретро-стайл. Я давно забыл, что тогда случилось, детали сгладились из памяти, все в розовых тонах, а во сне вдруг такого жару поддают, что просыпаешься в мокрой постели и пытаешься понять, что происходит.

Короче. Я опять в детском лагере где-то в Подмосковье. Родители отправили и с удовольствием забыли о моем существовании на все лето. Ну ладно, нас и тут неплохо кормят.

Вот только проблема в том, что сейчас у меня бешено колотится сердце, ноги ослабли, и в голове мутно, как в грязной чашке. Мы идем всем отрядом купаться на речку. Я, Лешка, Владик (соседи мои по палате) и другие пацаны и девчонки. Маринка тоже идет. Я как будто случайно “кошусь” на нее - рядом с вожатой она идет, улыбается. Черные короткие растрепанные волосы, милая улыбка, короткие шортики, голые ноги - в том возрасте еще не думаешь ни о каком возбуждении, просто детская влюбленность в не знамо во что. Я втюрился так, что до сих пор след на сердце остался. Как говорится первое ранение самое серьезное.

Мы спускаемся всей толпой с пригорка. Солнце жарит во всю мощь, небольшой ставок синим зеркалом манит внизу - еще пара метров и пришли. Только для меня цвет больше на черный похож, сердце сжимается - разжимается гоняя кровь и давление стучит в ушах. Дело в том, что плавать я не умею от слова совсем. Можно даже сказать боюсь. Боюсь глубины до сих пор, а уж тогда… А еще это здоровенное озеро похоже на кратер, заполненный водой на все свои пятьдесят метров вниз. Вспомнил и потом покрылся, прямо во сне. Никто не знает, что я плавать не умею. Лена нас всех выстроила и прямо спросила, кто глубины боится? Лучше оставайтесь в лагере, потому что мы идем в лес, а не в бассейн. И как я мог при всех сказать, что плавать не умею? Никто руки не поднял - все как не брассом, так кролем, а я только камнем на дно. И как признаться когда Маринка стоит рядом и я буквально чувствую ее дыхание на плече. Конечно я не сознался и вот обреченно продумываю отмазки, чтобы не опозориться и не утонуть одновременно.

Животик заболел? Так отправят назад. А скорее всего и весь отряд вместе со мной.

Неохота купаться? Ну так чего шел тогда. А ну марш раздеваться.

Стесняюсь своего белого пуза? Засмеют.

Я лучше костер буду готовить и вообще по хозяйству? Вряд ли прокатит. Вожатые тоже в воду полезут.

Обреченно смотрю как все разбредаются по берегу - снимают босоножки, бросают рюкзаки, достают покрывала, расстилают их на земле. Девчонки смеются и почему-то расчесываются. Пацы поснимали футболки ходят с важным видом, засунув кулаки в карманы шорт. Вожатые улыбаются и готовят свое местечко для загара в центре. Идиллия, вот только одному человеку не по себе. Чертов сон. Понимаю что сплю, а выйти не могу. Ворочаюсь на койке общаги, обливаюсь потом в комнате пропахшей грязными носками и одновременно ощущаю свежий ветерок - раздувающий волосы, обдувающий тело до дрожжи, жару солнца на плечах как погоны и ребячий смех. Только для меня он как смех подростков в Пятнице 13 - жутковатый.

- Мишаня!, - прилетает удар по предплечью, потом меня хватают и за руки и тащат вниз. Лешка и Владик - друганы на лето. Зато какие! Самые верные и боевые.

“Ты чего заснул, скоро купаться! Давай вместе с нами устраивайся! Будем втроем как Неуловимые Мстители!

Краем глаза замечаю Марину. Она далеко, почти на противоположном конце лагеря, с Юлькой устроились на коврике. Можно глазеть не опасаясь, что заметит. Классное место пацаны нашли. Забыв о страхе достаю свою простыню и разбираю вещи. Пацаны уже разделись и вытащили карты.

“Ленка сказала не сразу в воду, - объясняет Лешка - Нужно нагреться или типа того. Будешь в дурака?”

Отказываюсь без сожаления. В карты играю так же, как плаваю. Никак. И об этом тоже никто не знает. Главное делать умное скучающее лицо.

Пацаны уже с азартом шлепают картами, а я с неохотой снимаю футболку и шорты. Плавки у меня конечно есть, мама положила, хотя и знает - я купаться вряд ли буду. В тайне надеется, что кто-то меня в лагере научит, раз отец не смог.

Через полчаса я уже в воде. Все произошло так быстро. Ленка встала, обьяснила главные правила поведения на воде и оставив на берегу вторую вожатую (кажется ее звали Наташа) вместе с самыми отважными первая полезла в воду. Зашла по пояс, ухнула от холода и резко прыгнув в сторону поплыла, рассекая воду взмахами рук. А потом купаться ринулись все. Кто с визгом залетал, кто тихо входил и осторожно нырял, и только один стоял и делал вид, что камень застрял между пальцами.

“Миша, ты идешь купаться?” - я поднимаю голову и вижу Маринку. Она еще не в воде, почему-то подошла ко мне и улыбается, руку тянет.

Через мгновение я был в воде. Сейчас главное что? Главное не зайти на глубину. Нужно фыркать, делать озабоченный вид, нырять, но не от берега, и не ввязываться в шумные игры - а потом тихонько выскочить на сушу отметившись. Маринка все равно уже уплыла и где-то там они перекидываются мячом. Я стою в воде по грудь, но волны от бесящихся ребят иногда накрывают до подбородка. Завиcть - чувство нехорошее, но если не можешь присоединиться к общему веселью остается только завидовать. Лишь бы меня не втянули. Лишь бы меня не вт… Я медленно отступал назад, подальше от визжащих бесноватых, когда вдруг нога не нашла дна. Взмахнул руками удерживая равновесие и шагнул другой ногой назад, провалился вниз, но земля вот он,а только уровень воды поднялся до подбородка. Мне стало страшно в обеих реальностях и там, и в кровати. Переживать это еще раз? Да ну нафиг. Выпустите меня!

Я покачивался максимально расставив руки и пытался шагнуть вперед, чтобы выйти на мелководье. Паника “верещала” всеми голосами и вода не пускала меня вперед, как будто мягкие мамины руки толкали в грудь. Тут бы дальше не улететь, совсем на дно не пойти. Я слышал только всплеск волн, которые время от времени набегали грозясь накрыть с головой или утащить на глубину. Смех друзей, крики вожатых звучали отдельным фоном, абсолютно лишним здесь треком. И гул в ушах, как будто я поселился в морской раковине.

Почему когда люди тонут этого обычно не видят окружающие? Не знаю правда или нет, но я прочитал позже, что тонущие по-настоящему никогда не кричат, не колотят по воде руками и никак не привлекают внимание. То ли страх блокирует все реакции, то ли вода, но твой же мать и со мной так было! Можно мне проснуться наконец?

Я видел Наташу на берегу: она выполняла свои обязанности честно и регулярно проходила взглядом по головам. И на меня глянула пару раз. Вот только не поняла ничего! Не увидела тонущего мальчика.

Я видел Ленку: она играла с моими пацанами, перекидывались большим резиновым мячом.

Я увидел Марину: она плыла на каком-то матраце и смеялась, забыв обо мне. А ведь был вариант поцеловать ее вчера на дискотеке, не воспользовался - умру не целованным.

Шум. Я осторожно поворачиваюсь всем телом, стою уже на носочках, покачиваясь как пугало на ветру и вижу здоровенную волну. Она летит на купающихся, которые смеются и ныряют под нее, выныривают и опять смеются, а у меня свело мышцы на ногах и адски болит плечо. А потом волна накрывает с головой.

Я проснулся весь мокрый, разбрызгивая слюни в стороны как скаковая лошадь. Сердце колотится как взбесившийся молоток, на бетонных стенах отражения кругов из глаз. Пытаюсь понять, что происходит и где я: уже утонул или как? Эта грань между сном и реальностью такая тонкая, но обычно на ней хоть немного, но задерживаешься.

Постепенно доходит, что это был всего лишь был сон, всего лишь извращенное сознанием воспоминание из детства. Я не под водой и только мои же слюни смачивают кровать. Хорошо, что не кричал - никого не разбудил, парни отдыхают - с утра на работу. Нашариваю мобильник и смотрю время. Полпятого утра, через полчаса у всех запиликают будильники. Можно уже не ложиться.

Постепенно прихожу в себя. Вспоминаю где нахожусь: тесная комната на четверых в европейской общаге, или хостел “по ихнему”. Нас в комнате четверо, на двух двуспальных кроватях. Комнатка тесная, только чтобы переночевать и годится, зато, рядом с каждым местом розетка и бесплатный wi-fi. Рабы не должны скучать и спиваться от скуки - дайте им халявных развлечений. А то что кухня одна на три комнаты и душ совмещенный с туалетом это мелочи жизни - грязь сама отвалится.

Надо мной противно посвистывает Витька - инвалид второй группы, неплохой парень и работящий, только сильно запуганный. Наверное его сильно в интернате прессуют раз подался за тридевять европейских земель батрачить. Я тоже здесь не просто так оказался, но я сильный - справлюсь, а вот инвалиду тяжело. Хорошо, что у него есть я.

Ладно, раз уж все равно проснулся и уже не засну, нужно это время использовать грамотно - иду в душ, пока все спят. Такой чит, которым никто не пользуется.

Бесшумно встаю и оглядываюсь. Витька руку свесил вниз и она медленно покачивается, слюни пускает в подушку и лицо идиотское у него во сне. Вот смешной. Мой дурачок. Пацаны на соседней кровати пораскрывались и тоже в самых изощренно-выкрученных позах отдыхают. Достаю сумку из под кровати, нащупываю гель для душа, зубную пасту, щетку и что-то переодеться. Полотенце сушится на спинке кровати. Дверь придерживаю чтобы не скрипела и выскакиваю в коридор. Еще три комнаты в каждом по четыре рыла - причем иногда вперемешку, есть семейные - это самые противные. Ванная свободна и с удовольствием ныряю внутрь. Успел. Через пятнадцать минут тут такое начнется, что держись.

Пока моюсь и чищу зубы прокручиваю в голове план на сегодня. Приезжает куратор - жирный приспособленец и забирает нас на бусе - везет на склад, где собственно мы и работаем. Склад немецкий - кошачьи-собачьи корма, плюс все с ними связанное. Раз немецкий то и дисциплина жесткая, почти концлагерь, но мне не страшно, сам порядок люблю. Заработаю денежек, из долговой ямы выберусь и пока-пока Европа. Сегодня двенадцатичасовой рабочий день - это хорошо, оплата почасовая, чем больше работаешь тем больше денег. А если делаешь нормы по сбору посылок, то еще больше. Рабство, конечно и вечная погоня за морковкой в виде нормы, но “не мы такие, жизнь такая”. По хорошему сюда бы пару автоматчиков да покосить немцев, всех-подряд, но это мечты. Пластмассовый мир победил.

Сквозь шум воды слышу гудок. Черт, это уже служебный Мерс внизу стоит, приехал бусик за рабочими. Зашлепали шаги, захлопали двери, зашипела сковорода на кухне - семейные уже заняли свои две канфорки - началось. В дверь уже осторожно стучат, скоро начнут колотить и выхожу, чтобы не провоцировать народ. Тем более я свеж, как немецкий одеколон.

- Спасибо, блин. Мне в туалет, срочно - длинный Генка держась двумя руками за одно место и подпрыгивая проскакивает внутрь. Баба из семейных начинает возмущаться, но мне уже все равно, теперь бы что-то пожарить, но здесь уже будут проблемы. Четыре канфорки, один чайник, одна микроволновка и всё на шестнадцать человек. Нужно пристроиться к кому-то, чтобы не завтракать сухомяткой.

- Мишаня! - протяжно снизу, толстый поднимается по ступенькам пыхтя. Он в белой рубашке, которая уже взмокла и начала темнеть. Говорят, что на работе он их меняет каждые три часа, чтобы не вонять. Перед немцами неудобно будет, да и с должности главного прислужника и крысы погнать могут. - Погоди, друг!

Останавливаюсь и дожидаюсь пока пыхтящий преодолеет последние ступеньки. Пацаны толкаются, обтекают меня как вода огромный камень посреди речки. Никто не ругается, знают, что кое-кто может и в рыло дать.

- Что? -спрашиваю у куратора. - Как там тебя, давай быстрее говори что надо, мне бы еще перекусить перед концлагерем.

- Некрасиво так говорить, - он дружелюбно хлопает меня по плечу, оставляя на свежей футболке потный отпечаток. Ну вот. Стиралка тут тоже не резиновая, если что. - Люди дают тебе работу, платят хорошие деньги. В евро между прочим, Мишаня.

Молчу, чтобы не нахамить.

- Где инвалид?

- Кто?

Он багровеет и кричит, чтобы “все быстрее просыпались, машина ждать не будет”. Директор не любит когда опаздывают, влепит штраф всем и ему тоже. Всегда так говорит и люди начинают мельтешить перепугано, штрафов все боятся, не для этого ехали за тридевять немецких земель. Потом он вспоминает про своего собеседника и смотрит бычком, тяжело дыша.

- Недоношенный этот, заика. Тот, которого все ждут постоянно, встал уже?

Конечно я понимаю о ком речь, но молчу.

- Сосед твой, который сверху попердывает. А ты нюхаешь.

Быстрый шаг вперед, кулаки сжаты, один удар и толстый полетит кубарем вниз по лестнице. Он это тоже внезапно осознает и бледнеет, резко и быстро. Хорошо. Успеваю подумать какие могут быть последствия и останавливаюсь. Вокруг нас тишина, как в вакууме. Опускаю руку.

- Как там тебя…

- Олег, - почти шепчет толстяк, подбородок дрожит, по шее ползет большая капля пота, собирая грязь немытого тела.

- Олежусик, - говорю нежно, - Витя на месте, куда он денется. Зачем тебе?

- Он собирается долго, ты сам знаешь. Долго ждать будем, мне штраф не нужен, как и тебе. Я за вас отвечаю.

- Я его потороплю, - говорю чуть громче, народ сошел с паузы и двое вцепились в ручку ванной, спорят кто первый - У тебя все?

Он смотрит на меня и кивает молча. На кухне народу как тараканов у плохой хозяйки, похоже кто-то сегодня завтракает бутером с маслом и сарделькой. Надзиратель шипит сзади что-то злобное, но я уже не слышу. Нет времени на разборки, подумаю о толстяке вечером.

Витька сидит на моей койке. Руки и плечи у него дрожат, голова опущена, взгляд напуганный - наверное слышал милый диалог в коридоре.

- Подъем, - говорю, - ты уже умылся?

Он отрицательно качает головой:

- Н-н-н-н нет..

- Сейчас освободится ванная и заскакивай. Олежусик будет тебя пасти, только и ждет, к чему докопаться. Так что в давай в темпе вальса, Витька. А я бутербродов сооружу на завтрак и на обед. Чтобы хорошо вкалывать нужны силы.

Толстый уже кричит в коридоре, ходит по комнатам, подгоняет всех. Боится, прикрывает свою жопу от  иностранцев. Он не любит тех, кто не боится его. Храбрыми трудно командовать, а тут еще и сопротивление на глазах у всех и он показал свою слабую сторону. Говорят, что этот тип не одного работягу выжил, и даже не двоих. Значит нужно быть готовым к неприятностям, да и Витьку нужно защитить. Он слабый мальчик и за него толстый возьмется в первую очередь. Ничего, прорвемся.

***

От автора:

Продолжение следует.

История не на один вечер - не люблю рассказывать коротко. Две главы в неделю - думаю быстро справимся

1, 2, 3, 4, 5, 6

***

Дома меня уже ждал Женька. Когда я вышел из дома Тимура братик висел на заборе, разделявшем хозяйства и бешено махал руками. Сестрички были тут же. Стояли рядом и с любопытством разглядывали меня, как будто видели первый раз.

- Ну что? - спрашивал Женька, когда я перелазил через забор, - Что дедушка сказал?

- Сильно ругался? - ковыряла в носу Верка.

Я спрыгнул вниз и присел, скрываясь от взглядов. Друзья обступили полукругом ожидая нормальных ответов.

- Не ругался. Но и ходить нам туда запретил.

- А Давидка? - заохала Наташка, - Что с ним будет? Бедненький.

Пришлось рассказать им все, о чем рассказал сосед и что он решил делать со всем этим.

***

- Слушайте теперь меня, - сказал дедушка Захар и на этот раз голос его звучал жестко и хотелось слушаться - И ты, Тимур. И особенно ты, Василий. Внука своего я знаю и он меня послушает наверняка, но то что с вас городских взятки гладки это всем известно. Наделаете фигни и улетаете к себе в Москву, а нам потом с этим жить.

Я хотел сказать, что вообще-то я не из Москвы, но промолчал, а дедушка продолжил говорить.

- Значит так. В пещеру больше никто не идет. Ни один из вас, ни ваши друзья - никто. Вы забываете дорогу туда и никому не рассказываете о том, что видели. Это главное. За мальчиком я сам пойду. Я это все начал, он из-за меня там, мне и выручать. За мной не идти, не следить, в неуловимых мстителей не играть. Чтобы ни одного из вас на расстоянии выстрела не видел. Я верну Давидку, но мешать мне не нужно.

Еще так тростью злобно помахал. Мы с Тимуром только головы опустили, а потом я пошел домой еще раз пообещав, что в пещеру ни ногой. Сосед провожать не пошел, да я и не девочка чтобы волочиться за мной.

***

- Девочка, не девочка, какая разница, - перебил Женька, - как Давида спасать будем?

- Ты дурак? - почти хором ответили сестры, - дедушка сказал нельзя.

- Взрослые всегда все запрещают, - не струсил брат, но на меня старался не смотреть, - а запреты для того делаются чтобы их обходить! Там наш друг остался один. Среди мертвяков. А мы так все оставим и будем ждать пока еле ходячий дед его спасет? Надо самим идти, пацаны и побыстрее.

Я как всегда старался быть рациональной частью нашего братского союза и Женьку нужно было остудить, а потом вместе подумать, не спеша.

- Ты вообще слушал о чем я рассказывал?

- Ну слушал, - уперся братец, - и что? Сбежал дед в детстве от расстрела. Страшные были времена. Не повезло родиться.

- Что-то не так с этой пещерой. Немцы которые побежали за ним так в ней и остались. Они до сих пор живы, понимаешь?

- Живы! И они взяли в плен нашего друга! Как наследники Красной Армии мы должны отбить своего товарища и уничтожить фашисткую нечисть раз и навсегда! Мой дедушка не для того воевал, чтобы я был трусом!

- Наш дед не воевал. Он на заводе всю войну пахал, делал снаряды.

- Какая разница, - бесился Женька, - Мы не оставим друга в беде.

- Ты уже его оставил, когда бежал первым пуская слюни из пещеры.

- Ну ты нарвался, - не выдержал малой и бросился с кулаками. Девчонки завизжали, а мы первый раз за сколько лет сцепились с братом в рукопашной. Он бросился снизу вверх размахивая кулаками, пришлось бросить через бедро, но в итоге он потянул меня за собой и мы покатились рыча и отплевываясь он “неожиданной травы” и кусочков земли. Я оказался сверху и хорошо его придавил к земле, но бить не мог - руки не подымались колотить брата, просто прижимал его к земле плотнее, чтобы быстрее остыл, а он рычал, вырывался и меня бить не стеснялся. А потом вдруг футболка превратилась в удавку и мир рванул верх, а Женька остался внизу. Меня отшвырнули к воротам и я врезался спиной в забор тяжело дыша. Ответной атаки не получилось. Между нами стоял Тимур, одной рукой поднимая Женьку, а другой удерживая меня.

- Успокоились быстро! Братья вы или кто? Успокоились! Никто никуда не пойдет! Я сам прослежу за этим!

- Чего, - начал было Женька.

- Не “чевокай”! Я деду пообещал. Никто никуда не пойдет. Мы будем ждать.

***

Сказал - сделал. Девчонки отправились домой, а Тимур остался с нами. Он улыбался, шутил, общался с бабушкой на около огородные темы и иногда посматривал в окно. Бабушка наготовила пирожков, принесла свежего парного молочка, с удовольствием общалась с нами, удивляясь модным городским словечкам и смеялась над ними вместе с соседом, но иногда так странно на него посматривала. А он постоянно оборачивался к окну, будто ждал кого-то.

Потом бабушка достала шашки и мы рубились до вечера, не выходя из комнаты. Взрослый пацан и два шкета, как закадычные друзья. Обед незаметно перешел в ужин и ели, как в селе плотно - тарелка борща со сметаной плюс огромный кусок черного хлеба. Мне сначала и кусок в горло не лез, но потом распробовал и даже попросил добавки, но вторую тарелку уже не осилил.

- Уважаю, - кивал Тимур, - богатырский аппетит.

Бабушка и ему предложила добавку, но он отказался, поглаживая живот. “Спасибо, баба Вера, я сейчас лопну. Мы с Захаром не привыкли так питаться, у нас все по простому. Это вам пацанов нужно откармливать, а я наклониться не смогу с таким питанием. Спасибо вам огромное”. А потом его позвал дед. Мы хорошо слышали, как он кричал со своей стороны забора, как и Тимур, который убежал, попрощавшись только с бабушкой.

- Вернулся, - прошептал Женька, наклонившись ко мне через стол и локтями стягивая скатерть.

- Нет, сказал я. - Только выходит.

***

Мы до позднего вечера дежурили у окна, хотели помахать деду или как-то по другому выразить свою поддержку, но он так и не прошел мимо, может пошел огородами или совсем в другую сторону. Тимур тоже не вернулся. Солнце ушло, выскочил полумесяц и включились фонари. Мы легли спать каждый в своем углу. Женька отвернулся к стене и не болтал как обычно - обиделся. Я тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Как-то это не по нашему все. Не по человечески. Наделали проблем и в теплые постельки, а девяностолетний дед пусть разбирается. Но с другой стороны мы всего лишь дети и взрослый человек запретил помогать ему.

От выпитого чая хотелось в туалет, а он был на улице. Деревянная будка одиноко возвышалась на краю садочка. Из теплой кровати вылезать не хотелось и мучился я уже больше чем полчаса - больше сил терпеть не было. Откинул одеяло и соскочил на холодный пол. Женька уже дрых, судя по сопению и теперь его даже орущим телевизором не разбудить, уж я то знаю.

Я на цыпочках прошел к двери, мимо бабушкиной комнаты - ее где-то опять нет. Серьезно, она спит когда-нибудь? Может бабушка и не бабушка вовсе, а вампир?

***

Одеваюсь и выскакиваю на крыльцо. Прохладно, но не холодно. Идеальное слово “свежо”. Прямо над головой ярким фонарем повисла луна. Освещает двор как на выставке фонарей - все такое сразу становится сюрреалистическое. Бабушки не видать. Слышно как сопит свинья в закрытом сарае. Не слышно кур, они у себя в сарайчике тихо сидят. Ночь для всех закон, не только для человека. “Всем спать и не высовываться” -вот этот закон. Шмыгнул через забор соседский кот - этим хвостатым закон как всегда не писан, ночные разбойники. Прыгаю со ступенек на землю и бреду к будке туалета в саду, по пути срываю яблоко и зеваю. Как бы не влезть ногой в бомбы-вонючки, которые любят оставлять домашние животные.

И когда я уже брезгливо берусь за деревянную ручку отхожего места (там так воняет: и пауки и мухи, фу мерзость какая, хочу домой) то замечаю на пустой дороге фигуру. Не то чтобы у меня хорошее зрение и расстояние не маленькое но фигурка маленькая, сгорбленная и палочку перед собой ставит. Дед Захар все-таки отправился на охоту. Сколько времени часов десять уже или полночь? Я не на вокзале, на часы посмотреть не могу. Дед идет быстро, так быстро как может идти старый человек и по-воровски оглядывается. Я прячусь за приоткрытой дверью сельского туалета, вонь накрывает как куполом сверху. Вовремя спрятался - дед смотрит в мою сторону и быстро отворачивается. Хорошо. Скрывается вдали, идет по центральной улице в сторону памятника и дальше на выход из села и потом в лес. Дедушка сам пошел спасать Давидку, которого по логике давно нет в живых. Но если включать здесь логику, то разве прожившие семьдесят лет зомби не ломают все жизненные законы? И старый дед охотник на зомби. Эх, детство-детство ты куда ушло. Весело ведь было. Жить интересно.

Забыв о том зачем пришел бегу по дорожке освещаемой луной в дом. Потом мочевой пузырь напоминает о себе резкой болью и я замираю. Назад в ту вонь возвращаться не охота. Смотрю по сторонам: бабушки вроде бы в саду нет - дорога пустая, соседи скрыты листьями яблонь. Ладно. В конце концов “селюки” так всегда делают. Сколько раз я видел трактористов выстроившихся вдоль дороги - руки на уровне штанов, в зубах самокрутки. Встаю под защиту куста малины и с удовольствием “обсыкаюсь”. Хорошо-то как на природе справлять нужду. Вот они, прелести сельской жизни.

Бегу домой и тихонько захожу в дом. Бабушки все еще нет, а Женька спит. В темноте ищу одежду, достаю чемодан, который собирала мама и выуживаю кроссовки, легкий свитерок и джинсы. Тихонько переодеваюсь прислушиваясь к сопению Женьки. Главное не разбудить. И еще одно. Жаль, что я не привез рогатку из дома, папа не дал. Она у меня мощная, с тройной резинкой, металлическая ручка. Если вложить нормальный снаряд, то любому зомби мозги вынесет с одного выстрела. Как обидно. Если бы не тот случай, когда я случайно залепил по витрине супермаркета, а потом еще убежал от охранника не конфисковали бы оружие. Но зачем плакать. Оглядываюсь на бабушкин уголок и вытягиваю оружие номер два. Не такое смертоносное, но смотря для кого конечно. Решено - возьму с собой, защита мне нужна.

Одеваю капюшон на голову и встаю, когда слышу шепот.

- Васька, ты куда?

Шиплю, как настоящий кот и оглядываюсь. Брат сидит сверху, надо мной, завернутый в теплое одеяло и с любопытством “лупает” глазами. Ругаюсь совсем по-взрослому и советую отвалить.

- А зачем мое оружие взял? Ты разрешение спрашивал?

Советую ему заткнуться и отвалить. Оружие верну, да у него еще есть. А сейчас пусть не мешает.

- Ну нет. - Женька соскакивает на пол и стоит, руки в боках, - Я тебя самого не отпущу.

- Отвали! Бабушку разбудишь. Дай мне собраться спокойно.

- Бабушка к соседке ушла, тупой бразильскийсериал смотреть, там где все кричат и руками машут. Будет через полчаса. Я ведь и позвать ее могу, если с собой не возьмешь.

- Брат, - вздыхаю я, - там опасно. Не хочу чтобы с тобой что-то случилось. Я только дедушку прикрою и вернусь. Веришь мне? Не могу я его там ночью самого оставить, нельзя так. Я видел как он только что ушел. Сам, старенький, через поле через лес и в пещеру в логово нацистов. Ты как хочешь, а мне совесть не позволяет. Нужно ему помочь.

- Я с тобой, - Женька уже на полу и забирает свой чемодан из которого кое-кто стащил оружие и роется в шмотках.

- Женька, - прошу я, - не могу я еще и тебя защищать. Мне дедушки Захара хватит. Ты вообще понимаешь, что на дворе ночь? А мы идем в лес через поле? Там и волки могут бродить и собаки одичавшие. Алкаши могут напасть, насильники, маньяки-педофилы. Пьяные из соседнего села могут с дискотеки идти и нас “отметелить”, как Давидку в том году, помнишь?

- Да хоть оборотни, - говорит Женька, - оружие другое возьму. Радуйся, что я запасливый. Ты почему рогатку не привез? Мы бы из сережек выплавили серебрянные пули и оборотни стороной бы обходили.

- Папа забрал.

-Заблал, заблал, - перекривил братец, - надо было меня попросить, все бы порешал. Ладно, поздно пить боржоми, маемо, шо маемо. “Операция Ковпак - 2: Огненная поддержка” начинается!

- Мне больше нравится “Контратака”. То есть мы атакуем сами не дожидаясь удара…

- Замолкни зануда, - машет рукой Женька, - Пусть будет контратака, какая разница. Кого еще с собой берем?

Тут уже я его с удовольствием обламываю, нечего на брата рукой махать.

- Все спят, ты что шутишь? Дедушка говорил дома сидеть, а ты опять хочешь толпу пригнать? Я вообще-то сам собирался идти.

- А Тимур? Он же старший. Для огненной поддержки…

Я долго смотрю на младшего и молчу. Психологическая атака, чтобы в следующий раз не выеживался. А еще лучше пусть передумает.

- Тимур деду пообещал нас не пустить. Не хочешь идти - тогда оставайся. Только меня не сдавай.

- Сам ты предатель, - бормочет Женька и потихоньку собирается, - Сестричек я и не собирался брать, война - это мужское дело. А Тимур здоровый, может и пригодится.

Я уже не слышу его, обдумываю дальнейший план действий…

- Вот к примеру Леха. Он там вниз по дороге живет в хате полуразваленной. Спортсмен. У него нунчаки есть. Он как влепит фрицу, так что фуражка слетит вместе с башкой.

Вспоминаю как дойти до пещеры и трудно ли будет найти дорогу ночью.

- Или Коля. Он как раз у памятника живет. Вертухи крутит и подъем с переворотом на турнике двадцать раз делает. Говорит, что его оружие это коробок спичек. Он с ним на базаре против десяти барыг стоял. Всех вырубил, они бежали роняя дерьмо..

Отключаюсь и больше не слушаю. Есть мысли поважнее.

Начало здесь.

***

- Дедушка, рассказывай быстрее. Давид. Он там один.

- Ничего с ним не случится в пещере. Дослушать историю успеете. Так вот…

***

Партизан заговорил со мной. И хотя нас разделяло не меньше десятка метров я слышал его четко. Каждое слово, каждый звук. Я даже слышал его вдохи-выдохи между словами и скрежет зубов и сглатывание слюны и хриплый рокот дыхания.

- Беги к пещере, - сказал он и никто его не слышал кроме меня, - беги очень быстро, если хочешь жить. Поворачивай всегда направо..

И тогда я побежал. Не знаю откуда взялись силы, ничего не знаю о внезапно явившейся храбрости, просто я поверил ему. Поверил этому таинственному человеку, который никак не хотел умирать несмотря на старания измученных немцев и спасал меня - незнакомого трусливого мальчишку в нелепой одежде.

Я побежал и парни - вы не поверите…

***

- Никто этого не заметил?

- Так точно.

***

Всё повторилась. Как будто они сами по себе, а я сам по себе. Немцы и их жертва в одной вселенной, а я в другой, как в зеркале. Они как будто живые люди, а я - призрак, решивший заняться спортивной ходьбой не в самое удобное время. Я бежал сквозь них как лезвие раскаленного ножа бежит сквозь толстый кусок масла. Я бежал разрезая реальность на две половины: немецкую и советскую. А посередине я, как молния на джинсах. Жаль только, что партизан был не на моей стороне.

Я бежал, спотыкаясь в снегу, разрезая свежий морозный воздух и две реальности своим телом когда врагу удалось заглянуть на мою сторону. Штурмбаннфюррер СС отвлекся от такой приятной его глазу сцены убийства русского воина. Карл словно почувствовал что-то: старый, хитрый волк со звериными инстинктами охотника. Он почувствовал, что упускает жертву, что “заяц” где-то рядом и уходит вприпрыжку по снегу, пока волк щелкает своим арийским хлебалом. А потом Карл обернулся и увидел меня.

Как же у него перекосило лицо. Вы бы видели это ужасное зрелище. Как резко сузились глаза, как злобно скорчился рот и оскалились частоколом зубы, как впали щеки и резко побелела кожа. На секунду мне показалось, что он умер и разложился на месте - этот жестокий человек. Умер, превратился в скелет и все смотрел на меня. Только кепка блеснула своей адской нацисткой эмблемой, как маяк в ночи.

- Клаус! - он закричал, одновременно вынимая из кармана пальто “Люгер”. - Клаус! Вас махт эр?

Верный помощник здоровяк Клаус услышал его и обернулся. Он тоже разглядел меня в разрезе двух реальностей и вместо лица из-под каски скалился череп. Клаус поднял автомат и выстрелил. Осколки двух реальностей посыпались в стороны со звоном, открывая новые звуки, и пропуская всех внутрь. Завизжали женщины. Что-то по-немецки кричали охранники. Прозвучала парочка выстрелов в воздух, а я бежал как самый быстрый в мире африканский спринтер. Худой, уставший, но не проигравший. Еще нет.

“Беги!” - крикнул кто-то и звук удара. Женский голос называл мое имя, там где-то вдалеке, и еще грохот за спиной. Тупой, равномерный и быстрый грохот тяжелых шагов. Я оглянулся и закричал. Это бежал Ганс - тупой немецкий солдафон прорвался сквозь грани своей немецкой реальности и теперь был на нашей - светлой стороне. Он преследовал меня, придерживая на боку болтающийся автомат, а Карл вытянул руку и в ней блестел начищенный позёрский пистолет.

Жаль, что сейчас не лето. Я уже у подножия горы и можно нырнуть в густые зеленые кусты, скрыться там хотя бы от грозного прицела немецких глаз, но только голые ветки торчали в разные стороны не прикрывая даже свои жалкие кустики. Грохнул выстрел и я споткнулся, чуть не упал, но быстро вскочил и оглянулся. Немец бежал за мной: не отставал, глазными впадинами следил за каждым моим движением. Эсэсовец опускал руку с пистолетом. Охранники подняли автоматы на изготовку и направили стволы на пленников, которые угрожающе близко подошли, наседая как живая стена. Я увидел маму, которая стояла на коленях, платок слетел с головы, черные красивые волосы разлетелись на ветру и сосульками лежали на плечах. Увидел отца, который вцепился в какого-то немца и они катались по земле, а над ними стоял еще один и водил стволом из стороны в сторону не зная, что делать.

Пещера уже виднелась в конце тропинки, черным ртом в скале, и тогда немец неожиданно ловко для своей комплекции прыгнул, сбивая меня, как кеглю. А ведь свобода была так близко. Почему-то эта глухая безжизненная пещера ассоциировалась у меня со спасением и счастьем. Ведь если там выжил партизан и дал бой сотне немцев - я тоже смогу там укрыться. Я ведь свой! Я - русский. Но меня уже тащили назад. Ганс держал меня за валенок и ухмыляясь тащил назад не обращая внимания на то, что перед ним ребенок, усталый и замерзший, непослушный и быстрый даже еще не подросток.

- Мама! - закричала я. - Мамочка! - и забился как рыба, застрявшая в сети. Не знаю, это помогло или что иное, но старый добрый Ганс охнул, дрогнул и подскользнулся на ровном месте. Коварный белый русский снег скрывал ледяную ловушку для фашиста и он не устоял, спасибо тебе снег, и выпустив мою ногу грохнулся на спину и чуть даже прокатился на заднице вниз. Человек из пещеры был мертв, я увидел его безжизненное тело на почти идеально белом снегу , только в стороны от тела как щупальца расходились алые конечности-ручьи.

Я последний раз окинул взглядом низину под собой и увидел как шагает главный эсэсовец, он шел прямой наводкой к тропинке и смотрел вверх, на меня. А еще он потирал руки. И успел подняться здоровяк Ганс и он уже отряхивал шинель от снега, поглядывая наверх.

***

Знаете, парни. Меня ведь до сих пор мучает один вопрос. Предатель я или нет? Ведь тогда я спасся, оставив на погибель отца, мать и жителей деревни, большую ее часть. Я трусливо убежал и мне сейчас почти девяносто лет, а папа с мамой не дожили до сорока. Мы больше никогда не встречались, только в моих воспоминаниях, понимаете? Мои мамуля и папуля они остались там в той разбитой на осколки военной реальности, а я ушел в сторону мирной жизни. Виноват я или нет? Трус или предатель?

- Дедушка, конечно ты не трус и не предатель. Ты был всего лишь ребенок! Даже и не думай винить себя. Нужно выручать Давидку, он хоть и придурок, но наш придурок. Как ты спасся?

***

Я ворвался в пещеру спотыкаясь и чуть не плача. Только одно чувство у меня было - огромное желание выжить. Позади фрицы, впереди темнота пещеры и холод скал. Пришлось выбирать второе.

У входа весь пол завален снегом, по которому я и побежал, оставляя глубокие следы. Тень прыгнула по каменной стене, на секунду увеличилась в размерах и я выскочил на ровную каменную поверхность. Дальше проход пещеры резко уходил вправо и резко темнел вдалеке. Такое ощущение, что ты смотришь в длинный тоннель в конце которого крутится черная дыра. Страшно не было, адреналин, конечно, хлестал фонтаном, орошая стены, а на входе уже вырос огромный силуэт. Первый из немцев вошел внутрь и озирался - глаза привыкали к темноте.

Я побежал громко топая валенками и услышал “чавканье” в снегу сапог - урод бежал за мной.

Охота - очень тонкое искусство, а погоня - искусство для тупых. Настоящий охотник выслеживает жертву долго, со вкусом и уничтожает одним выстрелом. Погоня - это соревнование тяжелого дыхания, у кого дыхалки на дольше хватит, тот и выиграл.

Не знаю, что там с адреналином у охотников, у кроликов типа меня он служит секретной кнопочкой из фильма “Форсаж”. Помните это кино про гонщиков, там где красивые девушки и машины? Эх, в моем детстве такого кина не было. Так вот, в фильме всегда есть кнопочка которая обычно называется “Турбо” или еще ка-то. Поднимают крышечку, бьют по ней ладонью или щелкают тумблером и из-под жопы машины вылетает огонь как из пасти дракона, только синий. Машина ревет и бешено ускоряясь летит к финишу. Вот такой кнопочкой был мой очередной всплеск адреналина. Я побежал к спасительной тени, как жаждущий веры к церкви, как католик к папе, как коммунисты к Ленину.

Пещера заметно опустила потолок, сузилась и раздвоилась на двое. Думать времени не было и я скользнул вправо. Немец уже бежал по коридору, а за его силуэтом проступила и вторая фигура. Клаус тоже был здесь.

***

Так началась эта короткая, но очень жесткая “гонка на выживание”. Маленький перепуганный мальчик и два здоровых военных лба. Охота на ребенка - как это по-немецки. Знаете, что спасло меня, ребята?

- Желание выжить?

- И не только. Слова партизана. Только одно в голове у меня билось, одна мысль. “Поверни направо”, “поверни направо”, “поверни направо” и я ни разу не нарушил правило. Если бы была возможность остановиться, задуматься хоть на секунду может быть сомнения заставили свернуть влево, но я бежал, размахивая руками, потом пошел вприсядку, потому что пещера сузилась и делал только то, что мне сказал взрослый мужчина. Привычка слушать старших она, знаете ли, пригодилась.

- Немцы не догнали тебя?

- Они постоянно висели на хвосте, как космические пираты из фильма про девочку Алису. Топали, тяжело дышали и тихо ругались по-немецки, но в своей тяжелой зимней форме передвигаться в узкой пещере им было тяжело, а я растеряв по дороге весь свой страх и клаустрофобию углублялся все глубже и глубже в толщу скалы. Сейчас задумаешься сколько тонн камней висело над моей бедной головой и становится жутко. Немцы это тоже понимали наверняка, но отпустить меня не позволяла арийская гордость. Тем не менее они не стреляли и даже не кричали, боялись остаться замурованными в украинских скалах, как привет далеким арийским предкам.

Преследователи отстали когда от прохода осталась только щель. Такая дыра в скале похожая на приоткрытый рот. Влево проход чуть расширялся, но в нужную мне сторону наоборот сужался. И хорошо, что я не задумываясь лег на живот и пополз вглубь, игнорируя страх и здравый смысл. Хорошо, что я так сделал. Потому что немцы не решились ползти за мной. Они остановились и смотрели на удаляющийся зад и только скрипели зубами - даже выстрелить боялись, а ведь такая была удобная, хоть и маленькая мишень.

Я все полз и полз, пока проход не начал понемногу расширяться, а свисающие сверху сталактиты расступались, как будто пропуская бедного мальчика. И вскоре я свалился тяжело дыша в небольшого размера пещерку. Она обросла выступающими со всех сторон камнями, как венами и светилась изнутри. Не знаю, как это работает, но я видел стены, трещины, проходы в разные стороны и небольшую лужицу посредине. Пить не хотелось, а вот отдышаться и выбраться наружу наоборот. Немецкой речи я уже не слышал, эсэсовцы отстали, наверное как настоящие герои которые всегда идут в обход, полезли искать меня кружным путем, или заблудились и должны были сдохнуть оба - результат вы видели - мне удалось выбраться и поэтому я до сих пор жив. Теперь понимаю почему - дело осталось незавершенное.

Я сидел опираясь о холодную стену спиной, слушал мерное “кап-кап” воды, лениво разглядывал свисающие сталагмиты и вспоминал маму. Ее черные красивые волосы, заплетенные в длинную косу, ее яркий платок и широкую теплую юбку, к которой я любил прижиматься. Вспоминал отца, его круглые очки, тонкие брови, всегда немного испуганный взгляд. Теплоту его пиджака и глубину карманов из которых я тянул конфеты. Я сидел здесь, дрожа как собачка, а родители были там, под прицелами автоматов. Но исправить я это не мог, всего лишь ребенок. Поэтому я сидел и ждал когда меня спасут.

- Как же ты выбрался, дед Захар?

- Я пошел направо. Медленно, осторожно, стараясь не паниковать и всегда смотреть под ноги, чтобы не рухнуть в незаметную расщелину, глубокую как вход в Ад. Мне повезло кто-то сверху меня оберегал, но через десять минут я почувствовал довольно сильный сквозняк, завывания ветра вдалеке, а через пять минут вышел наружу. Вы думаете, что я увидел немцев, ожидающих командира, трупы расстрелянных, мертвого партизана и полицаев, которые грузят мертвецов на телеги под присмотром автоматчиков? Нет, я тоже ожидал увидеть примерно такую картину, а увидел лето.

- Лето?

- Никакого мороза, никакого снега и завывающей белоснежной метели. Кто-то вылил ведро ярко-зеленой краски на мою реальность, как будто успокаивая после переживаний. Трава вымахала по пояс взрослого мужчины, кустарники разрослись, а деревья покрылись листьями. Дорожки ведущей вниз практически не было видно из-за внезапно ожившей после зимнего сна растительности. А еще жара - Господь включил свои огромные обогреватели и с меня уже текло, пришлось скинуть тулуп, оставшись в штопанной-перештопанной рубахе. Выглядел я комично на фоне жаркого ясного лета в своих валенках, теплых штанах и с одеждой в руках.

- Дед, ты просидел в пещере до лета?

- Конечно, — фыркнул дед и встал, опираясь на трость, — без еды и без тепла. Так до девяноста лет и дожил. Нет, Тимур не все так просто с этой пещерой и я надеюсь, что чудо повторится еще раз. Мы своих на войне не бросаем.

****

От автора - Да, знаю что продолжение маленькое. Понять и простить.  В ожидании новой главы можете послушать озвучку другого моего рассказа.  Диктор почему-то решил его переназвать, ну да ладно. Рассказ называется "Юра Безотчества"