dekapolsev

77 лет назад – 8-го февраля 1943 года – город Курск был взят 60-й общевойсковой армией под командованием генерала Черняховского.

Это был завершающий этап Воронежско-Харьковской стратегической наступательной операции, которая началась 13 января 1943 года. Это ещё одна, по-настоящему великая дата в нашей истории, незаслуженно забытая в отличие от 19-го ноября 42-го (начала Сталинградского контрнаступления).

Между тем, именно в этот день – 13 января 1943 года – начали свой великий поход на Запад войска Воронежского фронта, по дороге на Берлин переименованного в Первый Украинский. С первого и до последнего дня прошёл этот путь и мой дед – офицер артиллерийской разведки Пётр Прокофьевич Лисичкин. Исходной точкой этого похода были два плацдарма на правом берегу Дона – Щученский и Урыв-Сторожевой (примерно 50-80 километров южнее Воронежа), захваченные нами в августе 1942 года и с тех пор удерживаемые в течение полугода.

Конкретно 60-я армия вступила в сражение в другой день и на более северном участке, непосредственно в Воронеж. Она сформирована в первые дни Битвы за Воронеж, 7-го июля 1942 года. Данная армия, вместе с 40-й, и послужили первоосновой для создания Воронежского фронта: первоначально он состоял из этих двух армий, и многочисленных разрозненных подразделений, прибившихся к городу Воронеж в результате сильного немецкого рассекающего удара. А со временем это стало главным, самым большим военно-стратегическим объединением в составе Вооруженных Сил СССР: на пике, при генерале Ватутине, этот фронт включал десяток общевойсковых армий, три танковых и две воздушных…

Генерал Черняховский с первого дня возглавил 60-ю армию, и почти за два года работы с ней довёл её до Тернополя, после чего ушёл на повышение – командовать Третьим Белорусским фронтом.

Итак, на южном театре боевых действий, к концу первого года войны сложилась следующая оперативная ситуация. Два города – Воронеж и Сталинград – стали конечным рубежом, до которого смогли дойти наступающие на восток немецкие войска. По нескольку месяцев шли упорные сражения прямо в этих городах и в их окрестностях. С точки зрения немцев, это был передовой рубеж, сюда были стянуты их основные силы, которые выстроились полосой вдоль реки Дон от Воронежа до Сталинграда и затем на юг до Кавказа. Но, как только этот рубеж был прорван, наступающие советские войска вдруг оказались в глубоком немецком тылу, слабо насыщенном линейными частями противника. Здесь сопротивлялись, в основном, полицейские заслоны, блок-посты и опорники с немногочисленными гарнизонами, а также разбитые и отступающие от Воронежа остатки немецких подразделений с единственной целью – избежать окружения, вовремя уйдя на запад. Удалось это не только лишь всем.

Благодаря такому положению дел, Юго-Западный фронт генерала Ватутина, перешедший в наступление 19 ноября 1942 года в районе Сталинграда, смог в феврале 43-го дойти до берегов Днепра возле Запорожья. А его северный сосед – Воронежский фронт генерала Голикова – стартовав от Воронежа 13-го января, в феврале же дошёл до Сум и Полтавы… И в том числе овладел Курском.

60-я армия генерала Черняховского стартовала 25-го января, в первый же день полностью освободив правобережные районы Воронежа от немецких войск. На левом берегу их и не было, там всегда стояли наши: линия фронта с июля 42-го по январь 43-го проходила прямо через город, по одноименной реке Воронеж, поэтому говорить об «освобождении» города неправомерно в том смысле, что мы его и не сдавали. Разве что частично. Не говорим же мы об «освобождении Сталинграда» например?

Вообще-то изначально предполагалось, что 60-я армия после Воронежа будет наступать на направлении главного удара фронта – на Харьков. Но, достаточно неожиданно для всех, Верховный Главнокомандующий маршал Сталин заявил, что хочет в рамках этой операции (Воронежско-Харьковской), воспользоваться сложившейся благоприятной ситуацией, и взять ещё и Курск – важный транспортный узел посередине вежду Харьковом и Москвой.

Это коренным образом меняло задачи и размах операций фронта. Курск лежит в 160 километрах севернее Харькова. Одну армию туда не пошлёшь, поэтому вслед за 60-й, ушедшей к Курску, пошла 40-я на Белгород и между ними 38-я на Обоянь (посередине между Белгородом и Курском).

На главную цель операции – город Харьков – осталась только одна армия – 3-я танковая генерала Рыбалко, да 18-й стрелковый корпус, из которого на ходу пытались сделать новую, 69-ю армию (в армии вообще-то три корпуса) – вот в этом корпусе/армии и прошёл данную операцию мой дед.

Что в результате получилось: Курск взяли, достаточно уверенно, решительным и быстрым ударом. А вот Харьков, тоже всё-таки взяли – но закрепить не смогли, как и Белгород, из-за недостатка сил. И потеряли их снова, как мы увидим далее. Салютов по поводу взятия населенных пунктов тогда не давали (словно бы не будучи уверены, что это надолго): первый за всю войну салют был дан 5 августа 1943 года при повторном освобождении Белгорода, второй – 23-го августа при повторном освобождении Харькова.

А вот знаменитая Курская Дуга не имеет никакого отношения ни к славному городу Курску, ни к «дуге» как геометрической фигуре. Это пропагандисты так изъящно обыграли два очень непростых сражения проводившихся одновременно, и совершенно между собою не связанных.

Одно из них – севернее Курска – это было затухание эпической Битвы за Ржев, воспетой полковником Александром Твардовским. Эта битва, проект маршала Жукова, продолжалась два года – затухая и разгораясь снова. Севернее Курска, последние участники Ржевской битвы (с немецкой стороны) летом 1943-го в последний раз попытались что-то изобразить перед Жуковым и Рокоссовским, но потерпели неудачу.

Южнее Курска – эпическая, тоже двухлетняя (с перерывами) Битва за Харькова, это проект генерал-лейтенанта Хрущёва, который всё это время комиссарствовал в тех краях. Как известно, победу в Курской Битве отмечают как день воинской славы России 23-го августа – в эту дату и был взят Харьков, ко Дню рождения дочери генерала Ватутина.

А Курск, взятый генералом Черняховским 77 лет назад – 8-го февраля 1943 года – более не возвращался противнику, в отличие от многих (как мы увидим далее) замечательных советских городов, освобожденных в эти славные дни.

На фото: Курск сегодня (взято из Википедии, хотя я уверен – на фото Белгород. Или они просто похожи).

«Встречаются как-то Сталин, Гитлер и Кравчук…» - это больше не политический анекдот, а вполне рабочая тема для форумных дискуссий, которая со временем перерастёт в такой же мощный миф, как «совместный парад в Бресте» или «расстрельные списки Сталина».

Вбросил эту тему в информационное поле, явно пытаясь отвлечь внимание от чего-то другого, 86-летний Кравчук Леонид Макарович, когда-то начинавший политическую карьеру в должности заведующего отделом агитации и пропаганды Центрального Комитета Коммунистической партии Украины, в дальнейшем член Политбюро ЦК КПУ и прочая, и прочая, и прочая. Иногда с ним связывают авиакомпанию «КЛМ».

Выступая на днях в эфире программы «60 минут» на телеканале «Россия 1», ветеран украинской политики рассказал о встрече Адольфа Гитлера и Иосифа Сталина, якобы состоявшейся во Львове в 1939 году: «… Гитлер и Сталин встретились во Львове. Это же документ, это не является секретом. Они пытались договориться…», — заявил К.Л.М.

В дальнейшем развитии этой темы в медиа-пространстве, ветерана косвенно поддержал один из журналистов, процитировавший письмо директора ЦРУ США, в стиле: "как сообщает один наш источник, такая встреча имела место быть".

Ну и после этого все дружно понеслись "опровергать", оставаясь при этом в хрущёвской матрице мышления. Это значит, что спор будет бесконечным, как и любая дискуссия с неправильно заданным предметом спора.

Так, некоторые знатоки даже потрясают знаменитым "Журналом учёта посетителей кабинета Сталина" за 1939 год: мол, между последним записанным там клиентом, и первым следующим, Сталин бы физически не успел смотаться на поезде во Львов, а самолётов он боялся.

Словно бы не понимая, что в Журнал этот вписываются все посетители Кабинета, независимо от того – был ли в это время на месте сам Сталин. Данный Журнал ведётся не ради истории, и не потому что Сталин получал зарплату от количества посетителей. Журнал ведётся для Службы охраны. Если в Кабинете потом будет обнаружен "жучок" или бомба, или тело мёртвого Сталина – тогда на основании Журнала будут проверять всех посетителей за определенный период.

Каждый, кому доводилось ходить на регулярные производственные совещания (например, у директора завода), знает: в случае отсутствия директора (отпуск, командировка, больничный) совещания вместо него проводит заместитель – но в кабинете директора. Потому что собственный кабинет заместителя – как правило, меньшего размера, там меньше посадочных мест, нет конференц-связи и иных технических средств для проведения всезаводских совещаний и фиксации их результатов.

Если взять "сталинский" Журнал за те периоды, когда Сталин находился на отдыхе на море, то он точно так же будет содержать список посетителей. При этом в роли временного хозяина Кабинета мог выступать, например, Молотов.

Помимо секты Свидетелей Журнала, опровергать Кравчука и Директора ЦРУ бросились многочисленные душекопатели, чья писанина (в объёме нескольких вагонов) сводится к тому, что Сталин был великий человек, и поэтому (!) в принципе не мог встречаться с ничтожеством Гитлером.

Кстати, о том, что это не случайный вброс, а глубокий и многоступенчатый развод, говорит и то, что недавно (но точно до заявления Кравчука) я видел в "статусе" у какого-то сталиниста подобный лозунг, вроде: "Да, Сталин был противоречивой фигурой. Но он, в отличие от других глав государств, никогда не встречался с Гитлером".

Ключ к разгадке «тайной встречи» кроется в том, что ничтожный Гитлер официально занимал в Германии все высшие государственные должности: если использовать современную терминологию, то он был Президентом, премьер-министром и главой парламента в одном лице.

А какую должность занимал И.В.Сталин в системе государственного управления СССР в 1939 году?

Никакую.

С предыдущей государственной должности (руководителя одного из министерств) Сталин был уволен в 1922 году. А возвращён во власть, сразу на должность, эквивалентную нынешней "Премьер-Министр", весной 1941 года, под конкретный намечающийся проект (но это уже отдельная история).

В этом промежутке (с 1922 по 1941 год) И.В.Сталин никаких государственных должностей не занимал, только партийные. Он был главой партии (коммунистической), ну как сейчас Жириновский или Зюганов являются главами ЛДПР и КПРФ соответственно.

Так для чего Гитлеру встречаться со Сталиным, если Главой государства в СССР был Михаил Калинин – с 1919 года и до самой своей смерти в 1946 году. Именно он в Советском Союзе занимал должность, равную Гитлеру.

Вот тут бы и покопать разоблачителям: встречались Калинин с Гитлером или нет, как двое глав государств. Теоретически – могли. Со Сталиным – не могли даже теоретически, из-за несоответствия статусов. Если люди не могут встретиться в теории, по должности, по дипломатическом протоколу, то на практике они не могут встретиться тем более.

Кстати, если бы Калинин с Гитлером встречался, то их именами было бы названо то, что мы знаем как "Пакт Молотова-Риббентропа". Именно потому, что Калинин отморозился, поставили Молотова подписывать. А поскольку Гитлер по должности не равен Молотову, то с немецкой стороны была поставлена равнозначная фигура – министр Риббентроп. И ни у кого почему-то не возникает вопрос – а чего же Сталин не подписал? Хотя у них готов, наверное, и ответ: а он умело спрятался. На самом деле его подпись ничего бы не значила, это как сейчас вдруг начать ставить подписи Зюганова или Жириновского на исходящих бумагах Лаврова: много места они не займут, но статус и смысл таких подписей будет непонятен. Как и, скажем, смысл встречаться Трампу с тем же Зюгановым или нашим Ляшко.

Наиболее часто, люди из хрущёвской матрицы мышления возражают на это следующее: «да, Сталин не занимал официальную должность, но он был неформальным главой государства, он всё решал. А Калинин только подписывал бумаги, не читая».

Так им постановил думать Никита Хрущёв, отсюда и якобы необходимость встречи официального главы государства Германия (Адольфа Гитлера) с неким неофициальным лицом, уважаемым человеком, Учителем, который формально всё решает в СССР, не занимая государственных постов.

В этой матрице Советский Союз представляется как некая фиктивная фирма-прокладка, созданная для обналички, с фальшивыми печатями и штампами, возглавляемая подставным лицом а-ля «Рога и Копыта», а где-то за ширмой сидит её настоящий хозяин. Странно одно: почему ни Геббельс, ни другие вражеские пропагандисты никогда не обыгрывали этот момент? Зачем они делали вид, что Советский Союз – это серьёзная страна, с которой стоит считаться.

Недавно встретился мне хороший материал, автор которого невольно развенчивает Хрущёвскую историческую матрицу, хотя преследовал прямо противоположные цели. Ссылка на эту статью приведена ниже.

Та статья написана в стиле Радзинского и Венедиктова: о том, как хорошие люди исправляли последствия кровавых деяний тирана Сталина, поэтому читать её всю – не советую (разве что если кому-то надо проблеваться).

Однако в ней содержится ряд интересных фактологических моментов. Писал статью не какой-нибудь ник "123", под впечатлением от прочитанных вагонов сахаровско-солженицынской макулатуры. Автор той статьи – прокурорский следователь, рассказывающий от первого лица – как он добивался реабилитации невинно убиенного режиссера Мейерхольда.

Именно "добивался", то есть проводил расследование с заранее назначенным результатом: во что бы то ни стало добиться оправдательного приговора. В капиталистических странах этим занимаются адвокаты, у нас при Хрущёве – следователи прокуратуры, за деньги налогоплательщиков (то есть наши с вами).

Всё его расследование свелось к тому, что он собирал отзывы коллег, друзей, знакомых, родственников и соседей: о том, каким замечательным человеком был покойный Мейерхольд, какая это невосполнимая утрата для Родины и трудового народа.

При этом, глубоко имея в виду одно из основных правил – о неупреждённости следствия, наш герой проявил принципиальность и приверженность Закону в другом случае: когда речь зашла о процессуальной независимости фигуры следователя.

Итак, всё началось с того, что с заявлением о реабилитации обратились родственники великого режиссера Всеволода Мейерхольда, они же родственники великого поэта Сергея Есенина, там были целые талантливые семьи, куда не допускали чумазых трактористов или сварщиков (мы, на самом деле, знаем не всю правду об СССР).

Поручая это дело в производство молодому следователю военной прокуратуры, начальник неофициально, но настоятельно порекомендовал: прежде, чем в конце следствия передавать материалы в суд, необходимо посоветоваться с ЦК КПСС, и учесть их мнение.

Но, собрав материалы для пересмотра уголовного дела (по которому ранее был осужден Мейерхольд), следователь подумал примерно так: "А зачем я буду передавать эту информацию в ЦК КПСС? Мне некогда под них подстраиваться".

И передал материалы сразу в суд.

Суд рассмотрел все материалы дела и принял постановление о том, что Мейерхольд невиновен, осужден незаконно, и полностью реабилитирован.

Ну ладно, так мог поступить молодой следователь, ещё не запрограммированный в Хрущёвскую матрицу, в отличие от большинства посетителей данного сайта.

Но Судья?! Он-то куда смотрел? Что, рука бы отвалилась набрать 4-й домик на Старой площади, где был офис ЦК КПСС (сейчас там Администрация Президента РФ), для получения указаний? Речь, напомню, идёт не о каком-нибудь райсуде ст.Волосолапск-Товарная, а о Верховном Суде СССР, разве там не должны были знать то, что мы "знаем" сейчас? Что без ЦК КПСС ни один танк с места не сдвинется.

А может, мы не всё знаем из нашей настоящей Истории, и в 1955 году мнение Партии ещё никого особо не волновало на самом деле?

Тем временем, в ЦК КПСС узнали о том, что Мейерхольд реабилитирован, из того же источника, откуда "лидер Революции" Владимир Ленин узнал об отречении царя: из утренних газет.

Дальше следователь пишет в своей статье: партеичи его вызвали, пожурили и утёрлись. Отменять решение суда им было неудобно.

А что же тут неудобного? Просто пойти в суд и потребовать отмены решения, ссылаясь на 126-ю статью Конституции, на которую СЕЙЧАС постоянно ссылаются в интернет-дискуссиях не очень умные люди – о "руководящей роли Партии". Что такое руководящая роль, предполагает ли она право отменять решение суда? Если нет, то что она вообще предполагает? Что ЦК КПСС – это такая контора, с которой можно посоветоваться, а можно не посоветоваться? Да, именно так и было, пока был жив Калинин, и 10 лет после его смерти так и было, постепенно становясь не так, приходя к уже знакомому нам виду в изложении Хрущёва. Если в 1955 году судье даже в голову не пришло советоваться с партией, а следователь прямо наплевал, хотя его об этом попросили, то уже в 1957 году с Маршала Жукова за такие дела сорвали погоны и отправили в отставку – с должности Министра обороны и других занимаемых им должностей.

Маршала Жукова, Карл! Того самого, что ныне на слуху в Харькове. И ведь сняли не потому, что припомнили 22-е июня, не за Уманьский котёл (за это его Сталин снимал), не за «Я убит подо Ржевом" и криворукий Юпитер, не за организацию убийства генерала Ватутина и похищение маршала Берии, не за «как был скорняком так им и остался» ((с) – тот же И.В.Сталин), а вот за нестыковки с Цекухой.

Цитирую: 29 октября 1957 года Пленум ЦК КПСС … постановил, что Г. К. Жуков «нарушал ленинские, партийные принципы руководства Вооружёнными Силами, проводил линию на свёртывание работы партийных организаций, политорганов и Военных советов, на ликвидацию руководства и контроля над армией и Военно-Морским Флотом со стороны партии, её ЦК и правительства…».

Но это будет чуть позже, а в 1955-м, как бывает в печальных и красивых сказках, добрый следователь отделался помидорами: мстительный начальник понизил его в должности, и сослал из столицы на службу куда-то в ЗаМКАДье, в провинцию.

Многие посетители данного сайта не сочли бы наказанием, если бы их сейчас взяли и назначили военным прокурором куда-нибудь в Багратионовск или Гусь-Хрустальный. У нас даже был стишок Маяковского на эту тему, слегка перефразируем: "Быть таксистом хорошо, прокурором – лучше. В прокуроры б я пошёл – пусть меня научат!". Напомню, обучение было бесплатным, т.е. за счёт налогоплательщиков (нас с вами).

А те, кто и так всю жизнь проработал прокурором в Багратионовске или Гусь-Хрустальном – их-то за что? А как Няш-Мяш годами сидела в этом Крыму, ещё даже моста не было (и не только в летние месяцы, а круглый год, попробуйте), прежде чем попала в Москву и в Голливуд? Словом, если прокурором в провинцию поставили – это не страшно. Это, можно сказать, хэппи-энд.

На фото: Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх, бывшая жена Мейерхольда и Есенина (не одновременно).

Статья, о которой идёт речь: https://timenote.info/ru/Boris-Rjazhskij

76 лет назад – 3-го февраля 1944 года – завершилось создание внутреннего кольца окружения вокруг так называемого Корсунь-Шевченковского «котла», где оказалось заблокированными 50-80 тыс. (по разным оценкам) немецких военнослужащих. В этот день во всех воинских частях был зачитан приказ Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина, в котором объявлялась благодарность войскам Первого и Второго Украинских фронтов, завершившим окружение противника, и о присвоении ряду соединений почетного наименования «Звенигородских». В тот же вечер в Москве по этому поводу был дан торжественный салют второй категории (24 залпа из 224-х орудий).

Эта операция, Корсунь-Шевченковская, началась 24 января 1944 года. В этот день два передовых батальона из состава Второго Украинского фронта провели разведку боем, с целью вскрыть систему обороны противника на переднем крае. Им сопутствовала удача, и в течение дня они продвинулись на 5-7 километров. Основные силы Второго Украинского фронта генерала Конева перешли в наступление 25-го января, а Первого Украинского фронта генерала Ватутина – 26-го января. Как видим, советское главное командование, владея инициативой, продолжало следовать тенденции к разнесению ударов во времени и пространстве, заставляя противника метаться из стороны в сторону.

Целью Корсунь-Шевченковской операции было создание (и дальнейшая ликвидация) «котла» путём смыкания флангов двух советских фронтов, по линии Звенигородка – Шпола, через которую проходи «гуманитарный коридор» шириной 130 километров, связывающий окруженную группировку противника с основными силами группы армий «Юг», которые в это время вели тяжёлые бои против войск Первого Украинского фронта на рубеже Умань – Винница.

Неудивительно, что иногда эти события называют «Сталинградом на Днепре»: в обоих случаях немецкие войска были загнаны в «котёл» и какое-то время яростно сражались в окружении, неся большие потери. Интересно, что ровно в эти же самые дни гремел «Итальянский Сталинград» - битва за город Монте-Кассино, где немцы преграждали англо-американским войскам путь к Риму. Сравнение достаточно уместное, если называть «Сталинградом» любое ожесточённое сражение, где обе стороны полны решимости стоять до конца и «любой ценой».

Если продолжать параллели, то в обоих «Сталинградах» (на Волге и на Днепре) генерал Ватутин командовал войсками, закрывавшими «котёл» ударом с севера и потом успешно оборонявшими внешний фронт окружения, отбрасывая деблокирующую немецкую группировку. А с немецкой стороны, в обоих случаях фельдмаршал Манштейн возглавлял попытки деблокировать окруженных – и оба раза безуспешно. (Как мы увидим позже, Корсунь-Шевченковский котёл не был деблокирован ударом «снаружи» - он был прорван «изнутри», причём – в зоне ответственности генерала Конева, а не Ватутина).

Корсунь-Шевченковская операция, как мы увидим далее, была одной из последних для генерала Ватутина, и в ней политическое противостояние между советскими полководцами достигло апогея. В ходе этой операции (как утверждает в своих мемуарах маршал Жуков, выполнявший тогда роль «куратора-координатора» между Первым и Вторым Украинскими фронтами), генерал Конев позвонил Сталину и нажаловался, мол: « … Жуков и Ватутин ничего не делают, не умеют воевать, того и гляди – выпустят немцев из котла … » (видно, забыл – как сам выпускал – из Харькова, Черкасс, Кировограда). Сталин прислушался, проникся (заодно вспомнил провалы Ватутина – сдачу Житомира и того же Харькова) – и отстранил Ватутина от финального этапа операции, а Конева поставил главным (переподчинив ему те армии Ватутина, которые участвовали в этой операции).

Самое интересное, что в конечном итоге «выпустили немцев из котла» именно люди Конева, не сумевшие помешать прорыву «изнутри», в то время как люди Ватутина (уже – «бывшие») успешно отбили все попытки деблокирования «снаружи» (хотя в отдельные моменты, как мы увидим далее, всё действительно висело на волоске). Что не помешало Коневу получить, по итогам этой операции, благодарности и маршальские погоны (тогда как Ватутин так и остался генералом, навсегда).

Сам Конев в своих мемуарах утверждает, что он никуда не звонил, а было наоборот: это Сталин сам позвонил ему, поинтересовался его мнением (насчёт Ватутина), а позже перезвонил и сообщил о своём решении (об отстранении Ватутина и назначении Конева), пожелал успехов. То есть дискуссия идёт только о том, кто первый кому позвонил, а не о том – как эти ребята «сливали» Ватутина (чтобы самим занять его место во главе Первого Украинского фронта, и не только поэтому) точно так же, как в 1953 году они «сольют» Берию и возглавят страну.

Возвращаясь к Корсунь-Шевченковской операции: она имела статус «Второго Сталинского удара», это была такая серия 1944 года, из десяти крупных наступательных операций, в том числе 5 проводились «украинскими» фронтами, остальные 5 – в Беларуси, Прибалтике и в Ленинградской области. Как раз под Ленинградом был нанесен Первый Сталинский удар, приведший к полному снятию блокады Ленинграда (27-го января), а Второй удар включает Корсунь-Шевченковскую и несколько последующих взаимосвязанных операций, о которых разговор впереди.

Итак, 24-го января 1944 года, в ходе разведки боем передовые батальоны двух армий Второго Украинского фронта (4-й гвардейской и 53-й) сумели продвинуться от двух до шести километров в глубину первой полосы немецкой обороны. Главные же силы обеих указанных армий – более десяти пехотных дивизий в первом эшелоне – перешли в наступление утром 25-го января (если быть точным – в 7:46 утра).

К 14-ти часам (того же дня) был достигнут решительный прорыв в секторе обороны немецкой 389-й пехотной дивизии, и командующий Вторым Украинским фронтом немедленно ввёл в сражение два (из трёх) корпусов 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова. Эти два танковых корпуса (20-й и 29-й) получили боевую задачу – прорываться на север, в глубокий тыл противника и соединиться с передовыми частями Первого Украинского фронта, которые двигались навстречу. Соединение передовых танковых частей двух фронтов было намечено в Звенигородке.

К концу дня 25-го января оба танковых корпуса (20-й и 29-й) продвинулись на 18-20 километров, подойдя к окраинам населенных пунктов Капитановка и Тишковка. До Звенигородки им оставалось ещё 55 километров (по прямой).

С утра следующего (26 января), 20-й танковый корпус возобновил наступление, и полностью очистил от противника Капитановку (небольшое село на шоссе Новомиргород – Смела, и станция железной дороги). Продолжив движение к Звенигородке (перпендикулярно упомянутому шоссе), танкисты продвинулись за день ещё на 15 километров и к позднему вечеру достигли более крупного села Лебедин (не путать с одноименным городом в Сумской области). Здесь не было сильных заслонов противника: в Лебедине оказалось лишь некоторое количество тыловых частей всё той же немецкой 389-й пехотной дивизии. От Лебедина до Звенигородки оставалось 40 километров.

На следующий день (27 января), двигаясь всю ночь и пройдя ещё 10 километров на север от Лебедина, к 10-ти часам утра передовые подразделения 20-го танкового корпуса освободили городок Шпола. Этот небольшой райцентр знаменит тем, что его жители в 1768 году активно участвовали в крупном «крестьянском» восстании, известном как Колиивщина.

В это время соседний 29-й танковый корпус, действуя юго-восточнее Шполы, очистил от противника населенные пункты Липянку, Межигорку и Водяное (это сёла на дорогах между Шполой и Новомиргородом).

От Шполы оставалось до Звенигородки всего 30 километров – расстояние одного перехода «Т-34». И действительно, как мы увидим далее, уже на следующий день (28-го января) они достигли конечной цели своего рейда – Звенигородки.

На следующий день (26 января), в 5:30 утра немецкая 11-я танковая дивизия возобновила боевые действия, и в 9:10 установила связь с упомянутой окружённой группой 14-й танковой дивизии, северо-восточнее Капитановки. Таким образом, оба советских танковых корпуса (20-й и 29-й), ушедшие в прорыв на Звенигородку, оказались отрезаны от основных сил: до Звенигородки они ещё не добрались (имея перед собой противника), а обратная дорога уже была перерезана противником же. Самое худшее – были перерезаны пути снабжения танкистов.

Решение командующего фронтом: 20-му и 29-му танковым корпусам продолжать прорыв на Звенигородку, снабжаясь по воздуху, не возвращаться назад. А вслед им, для восстановления снабжения, отправляется третий (из трёх) корпусов 5-й гвардейской танковой армии – 18-й танковый корпус, а также, из резерва фронта, - 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус.

В это же время 4-я гвардейская общевойсковая армия продолжала теснить оборонявшиеся в её полосе немецкие 389-ю и 72-ю пехотные дивизии, хотя к ним на помощь уже начали подходить части 57-й пехотной дивизии и танковой дивизии СС «Викинг». А 53-я армия оказывала давление на немецкую 3-ю танковую дивизию, которая совместно с 14-й танковой дивизией безуспешно пыталась отбить населенный пункт Россоховатку. Если внешнее кольцо окружения сомкнулось советскими танковыми частями уже 28-го января, то внутреннее – лишь в феврале, после недели ожесточенных боёв…

Тем временем, Первый Украинский фронт с 26-го января начал наступление навстречу стартовавшим накануне частям Второго Украинского фронта, с целью сомкнуть кольцо окружения вокруг крупной группировки противника.

Командующий Первым Украинским фронтом генерал Ватутин в эти дни работал в крайне сложных условиях, проводя три крупные войсковые операции одновременно. Главные силы его фронта (обе танковые армии и три общевойсковые), в это время вели упорные бои на рубеже между Винницей и Уманью. На следующий день, 27-го января, началась операция по освобождению областных центров Луцк и Ровно, силами двух общевойсковых армий (13-й и 60-й) на западном фланге фронта. Для участия в Корсунь-Шевченковской операции, генерал Ватутин мог выделить только две общевойсковые армии восточного фланга своего фронта – 40-ю и 27-ю, а также 5-й отдельный гвардейский Сталинградский танковый корпус генерала Кравченко (по силе равный примерно половине обычной танковой армии).

Но выбирать не приходилось: крупная немецкая группировка, вцепившаяся в правый берег Днепра в районе г. Канева (между Букринским полуостровом и Черкассами), сильно мешала дальнейшему продвижению Советской Армии на запад, затрудняла снабжение 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов (находившихся южнее её), а Первый Украинский фронт не мог наступать до тех пор, пока она находилась у него в тылу и на южном фланге.

Эта территория (вокруг города Корсунь-Шевченковский) изначально входила в зону ответственности Второго Украинского фронта генерала Конева: разграничительная линия в ходе Битвы за Днепр проходила таким образом, что Букринский полуостров был закреплён за Ватутиным, а город Канев и южнее – уже за Коневым. Но последний оказался неспособен решить проблему своими силами, ограничившись только взятием Кировограда и Черкасс. Поэтому Ватутин был вынужден, уже не в первый раз, «ввести войска» для помощи соседу на его территорию.

Но «войск» этих было явно недостаточно. Обе армии (27-я и 40-я) прошли через тяжелейшие бои на Букринском плацдарме, и на данный момент были крайне слабыми по своему составу. Так, 27-я армия для этой операции имела всего три пехотные дивизии, 40-я – четыре, для сравнения: наступавшие им навстречу две армии Второго Украинского фронта одновременно вводили в сражение по 9-10 дивизий каждая.

Ситуация несколько упрощалась тем, что в полосе наступления Первого Украинского фронта (на участке между населенными пунктами Тыновка и Кагарлык), оборона противника в инженерном отношении была развита недостаточно: немцы были отброшены (с киевского направления) на этот рубеж относительно недавно (10–12 января) и поэтому не успели его сильно укрепить. Здесь имелся ряд опорных пунктов, промежутки между которыми прикрывались заграждениями и минными полями. В лесах были устроены заминированные завалы и засеки.

Перед началом операции, в состав Первого Украинского фронта был дополнительно передан 5-й механизированный корпус. Соединив его с упомянутым выше Сталинградским танковым корпусом генерала Кравченко, создали 6-ю танковую армию (из этих двух корпусов), которую генерал Кравченко и возглавил.

Боевая задача, которую Верховный Главнокомандующий поставил перед генералом Ватутиным на предстоящее наступление, заключалась в следующем: прорвать оборону противника на участке шириной 27 километров, между населенными пунктами Тыновка и Кошеватое, затем развивать наступление главными силами на Звенигородку, а частью сил на Тальное (станция в 25-ти километрах южнее Звенигородки) и Богуслав (город в 50-ти километрах севернее Звенигородки).

Итак, утром 26-го января 1944 года, войска Первого Украинского фронта перешли в наступление на двух участках. Главный удар наносила 40-я общевойсковая армия в районе Тыновки, её поддерживала 6-я танковая армия. Встретив упорное сопротивление немецких войск, наступление развивалось медленно, танкисты несли большие потери, выполняя несвойственную для себя задачу – штурм полосы обороны противника, вместо ухода в прорыв по готовому коридору (как это предусматривает боевой Устав танковых войск). К концу первого дня, достигнутое продвижение в секторе обороны немецкой 34-й пехотной дивизии (под Тыновкой) было крайне незначительным. Чуть севернее, в секторе обороны немецкой 198-й пехотной дивизии, был достигнут несколько лучший военный результат — преодолена первая линия обороны противника, а итоговая глубина продвижения к концу дня составила 8-10 км.

На втором участке прорыва (ещё севернее), где наступала 27-я армия, поддержанная всего лишь одним танковым батальоном (из 5-го механизированного корпуса 6-й танковой армии), неожиданно был достигнут гораздо лучший результат: к концу дня оборона 88-й немецкой пехотной дивизии была прорвана на 18 километров в глубину. Отчасти этот успех объяснялся технической незавершенностью системы обороны противника.

На следующий день, 27-го января, ранним утром на обоих участках наступление возобновилось, с тем же самым результатом: более слабая 27-я армия продвигалась успешнее, чем действовавшие южнее 40-я общевойсковая и 6-я танковая армии (последняя снова, понеся значительные потери, продвинулась за день только на 10-15 км, а о прорыве в тыл противника уже не могло быть и речи). Более того, противник силами 16-й и 17-й танковых дивизий (действовавших с упомянутого рубежа Умань – Винница, т.е. «снаружи» Корсунь-Шевченковского котла), проводил давление непрерывными контратаками на правый фланг 40-й армии, в направлении от Умани на Охматов. Здесь, вместе с частями 40-й армии, сражалась Первая отдельная Чехословацкая бригада под командованием Людвига Свободы, переброшенная из-под Белой Церкви.

В тот же день (27 января), проанализировав сложившуюся обстановку, командующий фронтом генерал Ватутин принимает радикальное решение об изменении направления главного удара: усилия переносились севернее, в полосу более успешной 27-й армии (до этого её участок считался второстепенным). Сюда перебрасывалась 6-я танковая армия (до этого действовавшая в полосе 40-й общевойсковой армии, на прежнем направлении главного удара).

При этом, в подчинение 6-й танковой армии, с 23-х часов 27-го января, передавались две пехотные дивизии (167-я и 359-я) из состава 40-й армии. Им ставилась боевая задача атаковать сильный опорный пункт противника в населенном пункте Виноград, а двум танковыми корпусам, разделившись, обойти этот опорный пункт с юга и севера, и к исходу дня 28-го января выйти в район Звенигородки и овладеть рубежом Рыжановка – Чижовка – Ризино. 27-я армия своим правым флангом должна была развивать удар на Почапинцы, а 40-я – отражать упомянутые контратаки танковых войск противника со стороны Умани на охматовском направлении, а на левом фланге продолжать наступление в направлении Русаловки.

Одновременно, приказом генерала Ватутина формируется мобильная группа специального назначения, из состава 5-го механизированного корпуса 6-й танковой армии. Группа получает особую боевую задачу: действуя в отрыве от основных сил, прорваться в тыл противника, и далее продвигаться, не ввязываясь в местные бои, через Лысянку – в Звенигородку, где встретиться с аналогичной группой из Второго Украинского фронта, которая в это время уже подходила к Звенигородке с противоположного направления.

В указанную группу прорыва была включена 233-я танковая бригада (из 5-го механизированного корпуса 6-й танковой армии), с приданием ей 1228-го полка САУ, одного мотострелкового батальона и одной противотанковой батареи. В количественном отношении это было 39 танков, 16 САУ, 4 противотанковых орудия на буксире у танков, и 200 автоматчиков (по 6-8 человек на броне каждого танка).

К полуночи того же дня (т.е. в ночь с 27-го на 28-е января), указанная группа овладела Лысянкой – населенным пунктом на перекрёстке дороги Белая Церковь – Звенигородка с дорогой Жашков – Корсунь-Шевченковский. При этом, в районе хутора Тихоновка, эта группа попутно деблокировала советскую 136-ю стрелковую дивизию и 6-ю гвардейскую мотострелковую бригаду (из состава 27-й армии): ещё с 10 января они слишком оторвались при наступлении от основных сил и попали в окружение, в котором сражались более двух недель.

От Лысянки до Звенигородки оставалось всего 20 километров, и уже на следующий день, 28-го января, танкисты двух фронтов встретились в Звенигородке, сомкнув внешнее кольцо окружения.

Для создания устойчивой двуслойной полосы обороны, которая бы блокировала Корсунь-Шевченковский котёл и «на вход» и «на выход», потребовалось ещё несколько дней ожесточённых сражений, которые и завершились 3-го февраля – ровно 76 лет назад.

Ещё до начала советской наступательной операции, т.е. к 24 января, противник создал наиболее прочную оборону (с развитой системой инженерных сооружений и различного рода заграждений) на северном участке периметра Корсунь-Шевченковского выступа — по линии Кагарлык – Канев – Мошны (село на берегу Днепра, в 20-ти километрах выше города Черкассы). Далее, поворачивая на юг, на участке Мошны – Смела, передний край немецкой обороны проходил по сильно заболоченной местности. Поэтому оборона здесь состояла из отдельных опорных пунктов, перехватывавших основные дороги.

Далее, южнее Смелы оборона противника состояла из двух полос. Передний край главной полосы обороны проходил по берегу реки Тясмин, по оврагам и высотам. Главная полоса была оборудована системой опорных пунктов и узлов сопротивления, местами соединенных траншеями. Внутри опорных пунктов имелась развитая система траншей и ходов сообщения, значительное количество оборудованных огневых точек. Опорные пункты и узлы сопротивления с фронта и флангов прикрывались минными полями и проволочными заграждениями. Вторая полоса оборудовалась на рубеже реки Сухой Ташлык – Пасторское – Тишковка, однако строительство ее к началу советского наступления не было закончено. Вдоль реки Ольшанки, на участке Млеев – Топильно, проходила отсечная позиция фронтом на юго-восток.

Все немецкие подразделения, оказавшиеся «внутри» котла (11 дивизий), хотя и понесли значительные потери в предыдущих боях, были вполне боеспособны. Большая часть их длительное время находилась на советско-германском фронте и имела большой боевой опыт.

В районе западнее и северо-западнее Кировограда («вне» котла, но в непосредственной близости к нему), а также в районе юго-западнее Охматова находилось в общей сложности 7 немецких танковых дивизий, которые могли быть быстро переброшены на помощь окруженным в район корсунь-шевченковского выступа.

Так и произошло: сразу после начала советского наступления, противник перебросил в район Новомиргорода 11-ю и 14-ю танковые дивизии (из района северо-западнее Кировограда), дополнительно к располагавшейся там 3-й танковой дивизии – они должны были попытаться разблокировать котёл «снаружи». Одновременно, для прорыва им навстречу «изнутри», со стороны Городища, в районе села Пасторское создавалась сильная группировка в составе танковой дивизии СС «Викинг» и трёх пехотных дивизий. 27-го января обе эти группировки начали наступление навстречу друг другу, в общем направлении на Оситняжку (6 км юго-восточнее Пасторского), намереваясь ликвидировать прорыв Второго Украинского фронта и отрезать танкистов, которые в это время уже подходили к Звенигородке.

Этот немецкий удар с севера («изнутри» котла, со стороны Ташлык), отражали войска 4-й гвардейской армии, а с юга («снаружи») – 53-й армии. Эти удары, в ходе тяжёлых боёв, были успешно отражены, в первую очередь благодаря интенсивным действиям артиллерии, которая шквальным огнем в упор расстреливала танки, бронетранспортеры и пехоту противника. Большую роль сыграли также умелые действия инженерных войск: только за одну ночь на 29-е января в полосе обороны 53-й армии они установили более 9400 противотанковых и свыше 1000 противопехотных мин.

В ходе тяжелых боев в районе Оситняжки противнику на некоторое время удавалось блокировать пути снабжения танкистов, ушедших на Звенигородку, из-за чего последние оказывались в тяжёлом положении, и могли получать топливо и боеприпасы только по воздуху – самолётами У-2 («кукурузник»). Населенные пункты Капитановка, Тишковка и другие (расположенные вдоль дороги на Звенигородку) неоднократно переходили из рук в руки. В немецкую 11-ю танковую дивизию 28-го января прибыло сильное подкрепление — батальон «Пантер» (75 танков, из них 61 боеспособный). Однако, этот батальон действовал крайне неудачно: вступил в сражение в отрыве от основных сил 11-й танковой дивизии, и потерял 44 танка.

Ход этого сражения кардинально изменился после того, как командующий Вторым Украинским фронтом генерал Конев ввёл в бой свежие силы 5-й гвардейской танковой армии: 25-ю танковую бригаду (из 29-го танкового корпуса) и 18-й танковый корпус, а также 5-й гвардейский кавалерийский корпус. К 29-му января немецкая угроза на данном участке была устранена. Некоторые части противника, особенно настойчиво стремившиеся прорваться из Новомиргорода в северном направлении, действительно прорвались, но обратно из «котла» уже не вышли. В это время окруженная группировка, прорывавшаяся навстречу, находилась ближе всего к внешнему периметру. Она пыталась наносить удар из района Городище (10 км севернее Вязовок), но была уничтожена во встречном сражении войсками 52-й и 4-й гвардейских армий

На других участках вокруг «котла», к этому дню ещё имелись разрывы в боевых порядках советских войск, через которые противник мог вырваться из окружения или получить помощь извне. Для замыкания внутреннего кольца привлекались соединения 27-й армии Первого Украинского фронта и наступавшие им навстречу силы 4-й гвардейской армии и 5-го гвардейского кавалерийского корпуса Второго Украинского фронта. При этом советские войска, смыкая внутреннее кольцо окружения, параллельно решали и вторую задачу – ударами со всех направлений «внутрь» котла стремились расчленить и уничтожить окружённую группировку противника.

Немецкие войска отходили назад, на запасные рубежи обороны, стараясь максимально использовать условия местности. Так, в полосе наступления 27-й армии, немецкая 88-я пехотная дивизия в ночь на 29-е января отошла за реку Рось и заняла позиции к востоку и северу от Богуслава. Утром 29 января советская пехота из 337-й стрелковой дивизии завязала бой за овладение Богуславом. На соседнем участке, во второй половине дня 29-го января противник начал отходить на рубеж реки Росавы. 2-го февраля части 27-й армии форсировали Росаву на участке Синявка – Пилявы и образовали плацдарм на её южном берегу, шириной 10 км и несколько километров в глубину.

Вечером того же дня (2-го февраля) немецкое командование приняло решение начать отвод войск от берега Днепра, в том числе из города Канев, где находится могила Тараса Шевченко. Как утверждает ряд источников, немцы надругались над этой могилой и осквернили её. После этого, в один из дней на плитах памятника появилась надпись: «Помстимось, батьку! Партизаны». И действительно, роль партизанских отрядов в этом сражении трудно переоценить: они устроили внутри «котла» настоящее сафари на немецких военнослужащих, создавали «группы охотников за танками» (экипированные соответствующим образом), разрушали немецкие коммуникации и инфраструктуру, и систематически выполняли роль проводников для советских регулярных частей в ходе боевых действий.

Отойдя от берега Днепра, немецкие войска формально нарушили условие Гитлера, который ранее, призывая их «держаться там», делал примерно следующие заявления: «Пока ваши повара черпают воду из Днепра – вы можете надеяться на меня, как на каменную стену: я спасу вас оттуда». Соответственно, участь этого котла была решена уже 2-го февраля, когда немецкие повара перешли на артезианскую и родниковую воду. Интересно, что именно в этот день, но годом ранее, капитулировал так называемый Сталинградский котёл (которому Гитлер обещал то же самое: держитесь, пейте из Волги). Официально считается, что других котлов (между Корсунь-Шевченковским и Сталинградским) не было, хотя это не так: чудовищные котлы устраивали немцам войска Воронежского фронта (потом переименованного в Первый Украинский) в ходе засекреченной Битвы за Воронеж (на правобережье реки Дон).

Днём 3-го февраля четыре советских пулемётных батальона при танковой поддержке прорвали оборонительную позицию противника между Мироновкой и Богуславом, вынудив немецкие 332-ю и 88-ю пехотные дивизии отойти несколько восточнее. Под угрозой окружения с севера, Богуслав был оставлен немецкими войсками этим же вечером.

28-го января 180-я стрелковая дивизия, усиленная танковой бригадой, атаковала немецкий гарнизон в Стеблеве, состоявший в основном из запасного полевого батальона танковой дивизии СС «Викинг». В ходе боёв ряд немецких позиций был окружён, а утром 29 января советские танки прорвались в сам Стеблев, но были уничтожены. Вечером этого же дня к городу подошло немецкое подкрепление (два батальона 255-й пехотной дивизии и несколько САУ), и взять его советским войскам (на тот момент) не удалось.

30-го января части 180-й стрелковой дивизии заняли Квитки, находившиеся всего в 10 километрах к югу от Корсунь-Шевченковского и в 12 километрах к западу от Городища. На следующий день, 31 января, немцы организовали контрудар на юг, в сторону Квитков, и заняли Петрушки (в 5 километрах севернее Квитков). Поздним вечером 1 февраля, они атаковали Квитки и застали советские части врасплох, быстро захватив северную часть села. Утром 2 февраля эта немецкая группировка пыталась продолжить своё наступление, но сил у неё уже не было, несмотря на подоспевшее подкрепление из 112-й пехотной дивизии. Но в это же время усилились и советские части: из-под Богуслава прибыла 337-я стрелковая дивизия. В ходе дальнейших боёв немецкие войска были вынуждены оставить центр села Квитки и отойти в его северную часть, а к 9 февраля они отступили обратно в Петрушки, откуда начинали восемью днями ранее.

Одним из важнейших пунктов немецкой обороны стало село Ольшана. Изначально в самой Ольшане базировались только части снабжения танковой дивизии СС «Викинг». 28-го января противником была дополнительно направлена в Ольшану рота из эстонского батальона СС «Нарва», которая прибыла в село в 18 часов вечера и уже через час контратаковала советские части из 136-й стрелковой дивизии, которые ранее прорвались в село с севера, и выбила их оттуда. 29 января бои за Ольшану разгорелись с новой силой и новыми тяжёлыми потерями для обеих сторон. 30 января подошла и вступила в бой 63-я кавалерийская дивизия из 5-го гвардейского кавалерийского корпуса, но и немцы, наконец, получили подкрепление в лице главных сил батальон «Нарва», который прибыл 31-го января вместе с сапёрной ротой и танками из дивизии СС «Викинг».

В тот же вечер, 31 января, под Ольшану прибыла советская 180-я стрелковая дивизия (из 27-й армии Первого Украинского фронта), и установила контакт с 5-м гвардейским кавалерийским корпусом (Второго Украинского фронта) – таким образом создание внутреннего кольца окружения вокруг Корсунь-Шевченковского котла было завершено.

Бои за Ольшану продолжились: она была полностью окружена советскими войсками, но решительный штурм был отложен до подхода более крупных сил пехоты 4-й гвардейской армии. 2-го февраля, с прибытием 5-й гвардейской воздушно-десантной и 62-й гвардейской стрелковых дивизий, советские атаки на Ольшану были возобновлены. К 3-му февраля Ольшана была занята советскими войсками примерно на четверть. Тем временем немцы создали новую оборонительную линию в 10 км севернее Ольшаны, с участием танковой дивизии СС «Викинг», 57-й и 389-й пехотных дивизий, и в ночь на 6 февраля полностью оставили Ольшану и прорвались из неё на северо-восток, где у Петропавловки соединились с 389-й дивизией. В ходе прорыва понёс серьёзные потери эстонский батальон СС «Нарва», замыкавший колонну и попавший в советскую засаду.

Сами по себе бои за Ольшану имели местное значение, но именно здесь, 3-го февраля окончательно сомкнулось внутреннее кольцо окружения, в результате смыкания смежных флангов двух украинских фронтов.

Внешнее кольцо образовали две танковые армии, передовые части которых ранее встретились в Звенигородке: 6-я (от Первого Украинского фронта) и 5-я гвардейская (от Второго Украинского). В целях повышения устойчивости обороны, они были серьёзно усилены артиллерийскими и пехотными соединениями. К флангам танковых армий примыкали войска общевойсковых 40-й и 53-й армий соответственно.

Таким образом, войска Первого и Второго Украинских фронтов выполнили первую часть задачи, поставленной перед ними Верховным Главнокомандующим: в течение периода с 24 января по 3 февраля взломали оборону противника у основания Корсунь-Шевченковского выступа и, продвинувшись навстречу друг другу, окружили крупную немецкую группировку. При этом было освобождено более 300 населенных пунктов и пять городов, наиболее крупный из которых – Смела (освобождена 29 января силами 373-й стрелковой дивизии).

На фото: мемориал в городе Смела Черкасской области.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3A451be0bec4d4a445c28...

77 лет назад – 2-го февраля 1943 года – в день победного окончания двух величайших сражений Второй мировой войны – за Воронеж и за Сталинград, войска Воронежского фронта начали Третью битву за Харьков, известную в литературе как операция «Звезда».

Название «Звезда» возникло потому, что по плану Харьков должны были штурмовать все пять армий Воронежского фронта, которые бы заходили в город со всех сторон, и на карте это изображение действительно напоминало «звезду», лучи которой сходились в центр – к городу Харьков. Но перед самым началом операции трём армиям были поставлены задачи захвата Курска, Обояни и Белгорода, поэтому Харьков осталась брать только 3-я танковая армия генерала Рыбалко и 18-й стрелковый корпус (который спешно преобразовывался в новую армию, получившую номер 69), а также 6-й гвардейский кавалерийский корпус. Ещё одна - 40-я армия, должна была, взяв Белгород, идти потом к Харькову с севера. Но название «Звезда» так и закрепилось в литературе, хотя официально в штабных документах оно не использовалось.

Соединения 3-й танковой армии достигли исходного рубежа (река Оскол, в 60 км восточнее Белый Колодезь) значительно ослабленными: в её обоих (12-м и 15-м) танковых корпусах имелось по 20 танков, в 179-й отдельной танковой бригаде – 10, а в 201-й отдельной танковой бригаде – 35. Остальные танки этой армии, потерянные в предыдущих боях и ввиду технических неисправностей, и отсутствия горючего - были разбросаны на всём маршруте следования армии от Бутурлиновки и в зоне Острогожско-Россошанской операции. Прибывавшие с опозданием новые (с завода) 97 штук «Т-34» начали выгружаться уже после начала операции – 2-4 февраля – на станции Икорец в Лискинском районе Воронежской области и далее следовали своим ходом в Харьковскую область почти 200 км. При этом, как отмечалось в докладе начальника снабжения армии: «Водители поступающих на пополнение армии новых танков неквалифицированны. Большинство водителей разгружаемых танков имеют стаж вождения 2–3 часа. В результате: вывод фрикционов из строя, поломки шестерен коробок перемены передач, стартеров и т. п.».

По существу, вся танковая группировка армии Рыбалко (два корпуса и две бригады) по количеству боевых машин представляла собой две неполные танковые бригады. В этой связи командующий армией принял решение в первом эшелоне развернуть только стрелковые соединения (четыре дивизии и одну бригаду) без танкового усиления. Танковые части составляли второй эшелон и должны были вводиться в сражение для развития успеха непосредственно на подступах к Харькову, с юга и юго-запада. В армейский резерв выделялась 184-я стрелковая дивизия.

К началу наступления 3-я танковая армия насчитывала 57 557 человек. Ее тыловые коммуникации растянулись на 270 км: основной станцией снабжения по-прежнему оставалась Бутурлиновка (Воронежской области). В войсках и на складах имелось от 0,2 до 3 боекомплектов артиллерийских боеприпасов, от 1,4 до 5 заправок дизельного топлива, от 0,7 до 2,5 заправки автобензина. Но и их подвоз к боевым частям был затруднен из-за крайне ограниченного количества автомашин.

6-й гвардейский кавалерийский корпус (усиливавший 3-ю танковую армию с юга) сосредоточился на правом берегу реки Оскол севернее райцентра Двуречная. Отсюда корпусу предстояло с боями выйти к р. Северский Донец южнее г. Чугуев, переправиться на левый берег и двигаться к г. Мерефа, с задачей препятствовать выходу из Харькова немецкого гарнизона.

Севернее 3-й танковой, как и в Острогожско-Россошанской операции, действовал 18-й стрелковый корпус, на основе которого формировалась 69-я армия. В её состав входили: 161-я, 180-я, 270-я, 305-я стрелковые дивизии и 37-я стрелковая, 16-я гвардейская «катюшная» и 173-я танковая бригады, 262-й отдельный танковый полк и 1112-й пушечный артиллерийский полк – вместе с которым шёл тогда мой дед – офицер артиллерийской разведки, специалист по контрбатарейной борьбе Пётр Прокофьевич Лисичкин (см. фото к статье).

Хотя советская ударная группировка была значительно ослаблена предыдущими боями, обороняющиеся немецкие войска были в ещё худшем положении. Линии обороны здесь, как таковой, не было (в инженерном отношении): ранее прорвав главную полосу немецкой обороны вдоль берега Дона, и разгромив там же несколько европейских армий (в том числе 2-ю немецкую, 2-ю венгерскую, итальянскую и румынскую армии) – теперь, заходя в Харьковскую область, Воронежский фронт оказался фактически в глубоком тылу противника, где находились лишь опорные пункты и блок-посты, нестроевые части и небольшие карательно-полицейские гарнизоны в населенных пунктах.

Из линейных частей, группировка противника, непосредственно прикрывавшая харьковское направление от Чернянки до Купянска, имела в своём составе одну танковую дивизию «Великая Германия» (61 танк), а также остатки двух пехотных дивизий. Южнее Купянска в это время отходила от Дона на запад 320-я немецкая пехотная дивизия. Кроме этих сил, в глубине в районе Волчанска сосредоточивались остатки разгромленного на Дону 47-го танкового корпуса, а итальянский пехотный корпус отступал в направлении Белгорода отдельными группами.

Чтобы закрыть разрывы в оперативном построении, немецкое командование осуществляло перегруппировку войск не только с других участков Восточного, но и с Западного фронта (благодаря нашим «союзникам», открывшим Второй фронт только в следующем году). В Харьковскую область спешно перебрасывалась из-под Орла свежая немецкая пехотная дивизия, а из района Мценска – танковая дивизия. С баз формирования во Франции началась переброска в район Харькова Второго танкового корпуса СС, в который входили три танковые дивизии: «Дас Райх (Империя)» – 131 танк, «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – 92 танка, «Тотенкопф (Мертвая голова)» – 121 танк. Итого – почти 400 танков, но все они ещё находились «в пути». К 31 января первые подразделения дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (штаб и два танковых батальона), прибывавшие на вокзал в Чугуеве, перешли к обороне почти 100-километрового рубежа от Змиева вдоль Северского Донца на север, занимая его отдельными опорными пунктами. Слева от нее постепенно выдвигались на свои рубежи и участки обороны подразделения дивизии СС «Дас Райх».

Наступление 3-й танковой армии генерала Рыбалко на северо-востоке Харьковской области началось 2-го февраля в 6 часов утра. В первый день её стрелковые дивизии продвинулись почти на 20 км, отбросив передовой полк немецкой танковой дивизии СС «Дас Райх» на северо-запад, в район Великий Бурлук. Во второй день наступления стрелковые дивизии сохранили темп своего продвижения и прошли тоже почти 20 км. Бои с эсэсовцами выпали 2 и 3 февраля на долю 12-го и 15-го танковых корпусов.

Не будучи удовлетворен медленным продвижением обоих танковых корпусов на правом фланге своей армии, генерал Рыбалко решил рокировать оба корпуса на левый фланг. Уже 3 февраля танковым корпусам была поставлена задача выйти в район Чугуева и Печенег, в 35—50 км от их нынешнего положения. Однако вскоре продвижение 3-й танковой армии замедлилось: в район восточнее Харькова начали прибывать остальные части эсэсовских танковых дивизий. В районе Белый Колодезь (в 60 км западнее рубежа, с которого армия Рыбалко начала наступление) сосредоточился ещё один полк дивизии «Дас Райх», а на рубеже реки Северский Донец начали занимать оборону вновь прибывшие части дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

Первой акцией этих прибывших частей была контратака против правого фланга 3-й танковой армии, которую отражал заслон из сил 184-й стрелковой дивизии. Генерал Рыбалко не запаниковал и не стал возвращать в точку контрудара 12-й и 15-й танковые корпуса: подвижные соединения 3-й танковой армии по-прежнему нацеливались на предместья Харькова, не ввязываясь во фланговые сражения с уже обойдённым противником.

Одновременно с 3-й танковой, севернее её (частично в Харьковской и частично в нынешней Белгородской области), стартовала 69-я общевойсковая армия, в первые дни операции продвигавшаяся без серьезных осложнений. Ее соединения сравнительно легко ликвидировали опорные пункты противника на западном берегу реки Оскол и преследовали отходящие немецкие части до рубежа Прохоровка – Мелехово – Нежеголь - Белый Колодезь - Великий Бурлук, уничтожая их арьергарды. Упорные бои возникали лишь на отдельных направлениях. Так, частям 161-й и 219-й стрелковых дивизий в течение нескольких дней пришлось вести бои в районе Велико-Михайловки с танковой дивизией «Великая Германия». А ближе к Харькову, на рубеже Мелехово – Шебекино - Белый Колодезь - Великий Бурлук, немецкое командование стало вводить в сражение передовые подразделения уже эсэсовских танковых дивизий и армейскую пехотную дивизию. Особенно тяжелые бои развернулись в районе Белый Колодезь - Приколотное, на стыке 69-й и 3-й танковой армий, куда прибыли части танковой дивизии СС «Дас Рейх». Используя заранее подготовленные, расчищенные от снега дороги, противник умело маневрировал и предпринимал контратаки.

Вот как оценивал обстановку перед началом «Звезды» штаб Второго танкового корпуса СС: «… Фронт имеет обширные разрывы между различными частями. Главное командование сухопутных войск Германии намеревается сосредоточить танковый корпус СС в секторе Харькова и задействовать его в концентрическом контрударе, что затрудняется быстрым продвижением советских войск. Необходимо воспрепятствовать их проникновению в сектор сбора корпуса. Город Харьков, как важный дорожный узел, ценный в экономическом и политическом отношении, не должен быть потерян. Для этого 30 января части дивизии «Дас Райх» будут продвинуты для прикрытия в сектор к западу от Валуек (к северо-востоку от частей дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер»)...», т.е. сначала эсэсовцы не собирались сдавать Харьков...

***

«…В свой срок – не поздно и не рано,

Придёт зима. Замрёт земля,

И ты к Мамаеву кургану

Придёшь Второго Февраля.

.

И там, у той заиндевелой,

У той священной высоты,

Ты на крыло метели белой

Положишь красные цветы.

.

И, как впервые, ты заметишь:

Каким он был – их ратный путь.

Февраль, февраль, солдатский месяц,

Пурга в лицо, снега по грудь…

.

Ещё сто зим и сто метелиц,

А мы пред ними всё в долгу.

Февраль, февраль, солдатский месяц.

Горят гвоздики на снегу…»

.

https://yandex.ua/maps/?ll=37.635176%2C50.465200&mode=us...

75 лет назад началась Нижне-Силезская наступательная операция, в которой участвовал мой дед – офицер артиллерийской разведки Первого Украинского фронта, Пётр Прокофьевич Лисичкин.

Официально принятый день её начала – 8-е февраля 1945 года. Но эта дата, как и название операции – скорее, «условности кино»: кем-то криворуким однажды вброшенный эпос, по кварталовскому принципу Какая Разница, который затем был канонизирован командой Хрущёва и всеми последующими руководителями (включая В.В.Путина). То, что вы читаете в Интернете и в советских справочниках под заголовком «Нижне-Силезская операция», это не совсем она. Данную проблему я уже поднимал в предыдущей статье, потому что для меня Есть Разница, всё-таки мой дед в этой операции участвовал, но – не в Нижней Силезии и не с 8 февраля. Каждый, кому доводилось просматривать книгу «Войну и мир», может припомнить меткое высказывание Льва Толстого об этих договорняках межу историками:

«… историки … подобны людям, которые, признав неудобство бумажных денег (заменяющих золотые монеты), решили бы вместо бумажки сделать звонкую монету из металла, не имеющего плотности золота. ... И как жетоны, похожие на золото, могут быть только употребляемы между собранием людей, согласившихся признавать их за золото, и между теми, которые не знают свойства золота, так и историки…, не отвечая на существенные вопросы человечества, для каких-то своих целей служат ходячей монетою университетам и толпе читателей — охотников до серьёзных книжек, как они это называют…».

В данном случае, что мы имеем. Предыдущая, Сандомирско-Силезская операция (как часть Висло-Одерской стратегической), закончилась 3-го февраля, а эта вроде бы началась 8-го. Тогда выходит что с 4-го по 7-е февраля #ДедыОтдыхали.

Но отдыхать можно по-разному. Вот перед нами приказ Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина от 6-го февраля 1945 года, в котором говорится о наступлении, идущем уже третий день, то есть с 4-го:

«Командующему войсками 1-го Украинского фронта

Маршалу Советского Союза Коневу

Войска 1-го Украинского фронта, продолжая наступление, форсировали реку Одер юго-восточнее города Бреслау (Бреславль), прорвали сильно укрепленную долговременную оборону немцев на западном берегу реки и за три дня наступательных боев продвинулись вперед до 20 километров, расширив плацдарм до 80 километров по фронту.

В ходе наступления войска фронта овладели городами Олау, Бриг, Томаскирх, Гротткау, Левен и Шургаст – важными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев на западном берегу Одера.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях при форсировании реки Одер, представить к присвоению наименования “Одерских” и к награждению орденами.

Сегодня, 6 февраля, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, форсировавшим Одер, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

6 февраля 1945 года, № 270».

Конечно, можно было бы допустить, что товарищ Сталин давал салют в Москве (за два дня до ныне принятой даты старта Нижне-Силезской операции) по какому-то другому поводу: мало ли чем ещё занимались многочисленные войска Первого Украинского фронта – крупнейшего в Советской Армии.

Но нет – именно в том, что написано в процитированном выше приказе Сталина, и заключалась Нижне-Силезская наступательная операция, как следует из её же канонического описания (изложенного далее). Сходится всё, кроме даты начала: Сталин против Историков. Те, кто убрал маршала Сталина, не дав ему написать мемуары (либо же мемуары были написаны – и уничтожены), забыли почистить документы, но и не ввели их в научный оборот.

Если верить Историкам, то операция 8-го февраля только началась, и непременно с утра: «… наступление 1-го Украинского фронта началось утром 8 февраля после 50-минутной артиллерийской подготовки. На всей протяжённости (!) фронта разгорелись ожесточённые бои…».

Если же верить Сталину, то с 4-го по 6-е февраля, форсировав реку Одер ЮЖНЕЕ города Бреслау (стоящего на этой реке), войска Первого Украинского фронта продвинулись на 20 километров – так в приказе, процитированном выше. А что же происходило СЕВЕРНЕЕ города Бреслау? Об этом говорится в тексте следующего приказа:

«Командующему войсками 1-го Украинского фронта

Маршалу Советского Союза Коневу

Войска 1-го Украинского фронта форсировали реку Одер северо-западнее города Бреслау (Бреславль), прорвали сильно укрепленную, долговременную оборону немцев на западном берегу реки и за четыре дня наступательных боев продвинулись вперед до 60 километров, расширив прорыв до 160 километров по фронту.

В ходе наступления войска фронта овладели городами Лигниц, Штейнау, Любен, Гайнау, Ноймаркт и Кант – важными узлами коммуникаций и мощными опорными пунктами обороны немцев на западном берегу Одера.

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях при форсировании реки Одер, представить к присвоению наименования “Одерских” и к награждению орденами.

Сегодня, 11 февраля, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, форсировавшим Одер, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях при форсировании реки Одер и прорыве обороны немцев на западном берегу реки.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

11 февраля 1945 года, № 273».

Итак, севернее Бреслау войска продвинулись на 60 километров к 11-му февраля, потратив 4 дня, что означает: стартовали они как раз 8-го.

Другими словами, 8-го началось наступление севернее Бреслау, а 4-го южнее Бреслау. Впрочем – «Какая Разница» (с). Президент из России в любом случае вряд ли будет отмечать эту дату так, как его известные партнёры недавно отмечали 75-летие старта «Оверлорда», или Арденнского сражения (в Бастони).

Где же «заканчивается граница» Нижней Силезии, и по отношению к чему она «нижняя»? Исторический регион Силезия, в настоящее время разделённый между Польшей, Германией и Чехией, лежит на берегах реки Одер. В своё время это был один из ведущих производственных центров мира, «кузница Европы» и её же «механическая мастерская»: Донбасс, Кривой Рог и Харьков в одном флаконе. Немецкий город Бреслау (ныне это польский Вроцлав) находится в самом центре Силезии. То, что южнее Бреслау и до города Оппельн (75 км выше по течению Одера) можно условно назвать Центральной Силезией, хотя в таком виде это название применяется редко. Ещё южнее Оппельна (сейчас это польский город Ополе) – это уже Верхняя Силезия, т.е. «выше по течению реки, ближе к истоку». А то, что севернее Бреслау (включая и сам Бреслау) – это и есть «Нижняя Силезия». Река Одер течёт с юга на север и впадает в Балтийское море, поэтому здесь «верховье» находится на юге, а «низовье» наоборот – выше него по карте, т.е. на севере.

Боевые действия в ходе операции, которую традиционно называют «Нижне-Силезской», на самом деле развернулись по всей Силезии – сверху донизу. Если вернуться к официальному описанию «Нижне-Силезской операции», то в неё, оказывается, пошёл весь Первый Украинский фронт, в следующей конфигурации (далее цитата, а в квадратных скобках – мои примечания):

«… Командующим 1-м Украинским фронтом маршалом И. С. Коневым было принято решение одновременно нанести три согласованных удара.

Самая мощная группировка, включающая четыре общевойсковые (3-я гвардейская, 6-я, 13-я, 52-я) и две танковые армии (3-я гвардейская и 4-я), была сосредоточена на плацдарме севернее Бреслау. [это, таки, Нижняя Силезия].

Южнее Бреслау сосредоточились 5-я гвардейская и 21-я армии, усиленные двумя танковыми корпусами. [это Центральная Силезия]

На левом [самом южном] крыле фронта должны были наступать 59-я и 60-я армии. [это Верхняя Силезия].»

И здесь попутно развенчивается ещё один устойчивый миф, зачем-то вброшенный историками-журналистами. Лично мне не раз попадались статьи с громким заголовком: «Почему советские войска не стали брать Берлин в феврале 1945-го». Вопрос такой имеет место быть, поскольку в начала февраля они уже стояли в 60-70 км от Берлина – это два перехода «Т-34». Но это только Первый Белорусский фронт маршала Жукова, тогда как Первый Украинский, шедший южнее, сильно отстал: ему-то до Берлина оставалось не 70 км, а 200-400 (его разные армии располагались на разном расстоянии, выстроившись «лесенкой» с севера на юг).

Ответ обычно даётся такой: «… не стали брать Берлин в феврале потому, что слева и справа от полосы наступления ещё оставались немецкие войска. Они могли ударить во фланг нашим фронтам, идущим прямо на Берлин. Поэтому наши фронты развернулись на 90 градусов, и сначала провели операции по очищению своих флангов. А потом, уже в апреле, развернулись обратно на 90 градусов и наконец пошли на Берлин». Ну и стандартное: «не было сил для наступления на Берлин в феврале, надо было отдохнуть».

Так вот, на самом деле это всё касается только Первого Белорусского фронта (маршал Жуков) – они так и сделали. А вот Первому Украинскому покой только снился: 3-го февраля закончили Висла-Одерскую операцию, а на следующий день (как показано выше – с 4 февраля) начали новую битву – но не за Нижнюю Силезию, и не за всю остальную Силезию, а – наступление на Берлин!

То, что операция, позднее получившая загадочное и непонятное название «Нижне-Силезская», была на самом деле наступлением на Берлин, указано в её официальном изложении, цитирую:

«… План операции.

Наступательная операция должна была стать логическим продолжением Висло-Одерской операции и составной частью дальнейшего общего стратегического наступления Красной Армии.

Маршал И. С. Конев вспоминал: «Главный удар намечалось нанести с двух крупных плацдармов на Одере — севернее и южнее Бреслау. В результате должно было последовать окружение этого сильно укрепленного города, а затем, взяв или оставив его в тылу, мы предполагали развивать наступление основной группировкой прямо на Берлин».

Первоначально план операции предусматривал нанесение главного удара с плацдармов на Одере, прорыв обороны противника и дальнейшее наступление ударной группировки фронта в направлении Берлина …».

Итак, если бы план был выполнен, то мы бы сегодня рассуждали об операции «Берлинской», и день Победы праздновали в начале весны, а не в конце. Но план не был выполнен, и Историки быстро всё свели к стычке за хутор «Нижняя Силезия», просто обрезав ненужные подробности – Какая Разница.

Для меня Есть Разница, потому что мой дед там был. И он был как раз на южном фланге – в Верхней Силезии, южнее Оппельна, прикреплённый штабом фронта к 17-й артиллерийской дивизии прорыва. Эта дивизия своим огнём поддерживала наступление 59-й и 60-й общевойсковых армий, перед этим взявших Краков и Освенцим, не имевших в своём составе танковых соединений. Их участие, в официальном эпосе об «Нижне-Силезской» (?) операции освещено лаконично: «… На левом фланге фронта, 59-я и 60-я армии, не имевшие численного превосходства над противником, не сумели прорвать немецкую оборону, и по приказу И. С. Конева 10 февраля перешли к обороне …».

Чуть севернее, в Центральной Силезии (между Бреслау и Оппельном), дела шли чуть получше, но ненамного. Процитируем снова классическую статью о «Нижне (?) Силезской» наступательной операции: «… На центральном участке, в районе крепости Бреслау, наступающие войска встретили сильное сопротивление и двигались вперёд с большим трудом… Наиболее сложная обстановка создалась на центральном участке фронта… Здесь наступающие 21-я, 5-я гвардейская и 6-я армии встретили упорное сопротивление в районе крепости Бреслау. Немецкое командование, почувствовав угрозу окружения города, стало перебрасывать сюда дополнительные силы. Оценив сложившуюся обстановку, 12 февраля командующий фронтом решил развернуть на 180 градусов два из трёх корпусов 3-й гвардейской танковой армии, ушедшей к тому времени далеко вперёд. Танкистам была поставлена задача нанести удар в тыл бреславской группировке и тем самым помочь 6-й и 5-й гвардейской армиям окружить Бреслау… 13-го числа западнее Бреслау встретились части 7-го гвардейского механизированного корпуса и 31-го танкового корпуса, завершив окружение крепости. Наступавшие вслед за танкистами части 5-й гвардейской и 6-й армий начали создавать внутренний и внешний фронт окружения. Подошедшие к тому времени танковые корпуса 3-й гвардейской танковой армии нанесли удар во фланг 19-й танковой дивизии немцев, пытавшейся разорвать только что сформированное кольцо окружения… После завершения окружения Бреслау для блокирования гарнизона крепости была выделена только 6-я армия генерала В. А. Глуздовского, а высвободившиеся войска могли быть использованы для дальнейшего развития наступления …».

Лучше всего развивалось наступление севернее Бреслау в Нижней Силезии, в результате чего задуманная «Берлинская операция» начала потихонечку приобретать черты «Нижне-Силезской». На данном направлении, ближе всего к Берлину, действовала, как сказано выше, «самая мощная группировка»: две танковые армии и четыре общевойсковые. В их честь был дан салют уже ко Дню Святого Валентина – 14 февраля:

«Командующему войсками 1-го Украинского фронта

Маршалу Советского Союза Коневу

Войска 1-го Украинского фронта, продолжая наступление, с боем овладели городами немецкой Силезии Нейштедтель, Нейзальц, Фрейштадт, Шпроттау, Гольдберг, Яуэр, Штригау – крупными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городами Нейштедтель, Нейзальц, Фрейштадт, Шпроттау, Гольдберг, Яуэр, Штригау, представить к награждению орденами.

Сегодня, 14 февраля, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, овладевшим поименованными городами немецкой Силезии, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

14 февраля 1945 года, № 278»

Хорошо передаёт атмосферу этих событий один из офицеров 4-й танковой армии в своих послевоенных мемуарах:

«… В ночь на 8 февраля мы заняли позиции за пехотой. Началась артподготовка. Она была намного мощнее предыдущих. Впереди все взрывалось и горело. Пошла пехота, а за ней двинулись танки с десантом. Обошли стрелковые части. Пришлось преодолевать минные поля. Тральщик прокладывал путь, и танки за ним шли след в след.

Мы шли по тылам врага. Организованного сопротивления не было. Слишком ошеломляющим был удар. Вошли в оперативную глубину. При прохождении населенных пунктов сопротивлялись фольксштурмовцы. Дети 12–14 лет, вооруженные в основном фаустпатронами, и отдельные отряды гитлеровцев. Приходилось вести огонь по вторым этажам и чердакам, откуда стрелял неприятель. Так прокладывался путь. Обстреляв, разрушив дома на главной улице, уходили дальше на Запад. Особенно сильное сопротивление было в г. Гассен. Вперед пошли мотострелки очищать дома на главной улице. Дана команда вперед. Прошли метров 200, и в танк, на котором был я, другие офицеры и связисты, попал снаряд. Танку ничего, а нам, кто был на танке, досталось… Дождались пехоту. Подошли подразделения 112-й стрелковой дивизии. Полк с десантом двинулся дальше. Следующий город Зомерфельд…

В стрелковой роте, которая подошла, фельдшер организовал медпункт. На охрану раненых, а их было немало, в основном пехотинцы, оставили танк. Пехота оставила два взвода солдат. Танки ушли в сторону г. Форста, чтоб захватить плацдарм на р. Нейсе. Такая была конечная задача полка. После ухода полка создалась критическая обстановка. Немцы, довольно организованно, с окраин заняли центральную часть города. Танк сожгли из фаустпатрона. Раненые, кто мог двигаться, стали спасаться кто как мог. Мы, четверо раненых из полка: я, заместитель командира по связи и два танкиста со сгоревшего танка, зная, что в г. Гассене наши, задворками ушли из Зомерфельда. Добрались до г. Гассена. Нашли командира стрелковой роты… Он тут же внес коррективу в боевые порядки роты. Пехотинцы по 3–4 человека заняли чердаки, верхние этажи зданий, которые имели хороший обзор…

А мы решили на машине ехать в направлении к г. Зорау, в госпиталь. Проехали мы километров 10–15 от г. Гессена, увидели на шоссе немецких солдат. Мы шли на хорошей скорости. Солдат стоял посреди дороги. Он отскочил, едва не попав под машину. Они, конечно, увидели мой танкошлем и повязку на голове. Когда очухались, мы были уже метрах 150–200 от них. Они открыли огонь из автоматов. Мы были уже далеко, и к тому же дорога имела поворот градусов на 45–60. Проскочили.

В это время на фронте сложилась такая обстановка, что было трудно понять, кто у кого в окружении. Наши, у нас сзади немцы, потом опять наши и опять немцы, и так несколько слоев. На подъезде к г. Зорау нас обстреляли свои… Так мы добрались до медчасти.

В медсанбате мы пробыли пару дней. В это время немцы нанесли контрудар по г. Зорау. В Зорау сил для отражения удара было мало. Наша бригада, а в ее составе наш полк и другие части корпуса были отозваны из Форста для отражения контрудара противника. Пришлось пробивать этот слоеный пирог. Бои были тяжелые. При преодолении злосчастного г. Зомерфельда погиб командир корпуса полковник Орлов и его младший брат, который у него был адъютантом. Контрудар отразили.

Мы, раненые, находились в палате на втором этаже окнами во двор. … Во дворе несколько генералов, в их числе был и командующий нашей армией генерал Лелюшенко, обсуждали какой-то вопрос или просто разговаривали. Вдруг с головы Лелюшенко слетела фуражка. Генералы, офицеры врассыпную. Пуля пробила фуражку и сбила её с головы. Буквально через несколько минут привели стрелявшего немца. Ему лет 15–16. Плачет. Его отругали и отпустили…».

А вот как отметила Родина освобождение упомянутых выше городов Зорау и Зоммерфельда (они взяты 13-го февраля), а также Грюнберга (взят 14-го):

«Командующему войсками 1-го Украинского фронта

Маршалу Советского Союза Коневу

Войска 1-го Украинского фронта, развивая наступление, сегодня, 15 февраля, овладели на территории немецкой Силезии городом Грюнберг и в провинции Бранденбург городами Зоммерфельд и Зорау – важными узлами коммуникаций и мощными опорными пунктами обороны немцев.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городами Грюнберг, Зоммерфельд и Зорау, представить к награждению орденами.

Сегодня, 15 февраля, в 23 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, овладевшим поименованными городами, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

15 февраля 1945 года, № 281»

Днём ранее (12 февраля), их южными соседями из 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко был взят немецкий город Бунцлау (нынешний польский Болеславец):

«Командующему войсками 1-го Украинского фронта

Маршалу Советского Союза Коневу

Войска 1-го Украинского фронта, развивая наступление западнее реки Одер, сегодня, 12 февраля, с боем овладели в немецкой Силезии городом Бунцлау – важным узлом коммуникаций и сильным опорным пунктом обороны немцев на реке Бобер.

…

Сегодня, 12 февраля, в 23 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, овладевшим городом Бунцлау, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

12 февраля 1945 года, № 276»

Город Бунцлау известен тем, что в 1813 году здесь скончался фельдмаршал Кутузов, командовавший русскими войсками в ходе войны с Наполеоном. Тело Кутузова было забальзамировано и доставлено в Санкт-Петербург (похоронено в Казанском соборе), а оставшиеся после бальзамирования внутренние органы захоронены здесь же, на кладбище у деревни Тиллендорф, в трех километрах от Бунцлау (Болеславца); на этой могиле установлен памятник, и ещё один памятник Кутузову – в самом городе Болеславце (на фото к данной статье).

«… На тех же равнинах пришлось нам сражаться,

был 45-й год…

танкисты Рыбалко у стен Болеславца,

тяжелый бой идет.

Разведчики вдруг на холме по соседству

увидели памятник строгий:

могилы друзей и Кутузова сердце,

у Старой Саксонской дороги …».

Приказом командующего Первым Украинским фронтом маршала Конева от 7 марта 1945 года № 2 предписывалось: «...учредить почётный караул у могилы фельдмаршала Кутузова... Всем войсковым частям фронта и отдельным военнослужащим при прохождении мимо могилы и памятника Кутузову отдавать воинские почести» (на фото к статье). У подножия памятника была установлена мраморная доска с выбитой позолоченными буквами надписью:

«Великому патриоту земли русской фельдмаршалу Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову в день 132-й годовщины его смерти 28 апреля 1945 года.

Среди чужих равнин, ведя на подвиг правый

Суровый строй полков своих,

Ты памятник бессмертный русской славы

На сердце собственном воздвиг.

Но не умолкло сердце полководца,

И в грозный час оно зовет на бой,

Оно живёт и мужественно бьётся

В сынах Отечества, спасенного тобой!

И ныне, проходя по боевому следу

Твоих знамен, пронесшихся в дыму,

Знамена собственной победы

Мы клоним к сердцу твоему!

От воинов Красной Армии, 12 февраля 1945 года вступивших в город Бунцлау».

Тогда же по решению командования Первого Украинского фронта на этом старом деревенском кладбище в Тиллендорфе был сооружен Кутузовский мемориал. Рядом с могилой Кутузова захоронены останки 141 советского воина, погибших в феврале 45-го. У входа на территорию кладбища установлены две фигуры солдат — русского гренадера 1813 года и бойца Красной Армии 1945 года: «они вернулись!».

Буквально на днях, мне попался заголовок в прессе: «Путин пообещал разобраться в ситуации с могилой Кутузова». Я уже хотел бежать за попкорном, тут явно намечался референдум, Народная Республика Силезия и прохождение по Болеславцу колонн вежливых людей, словом – реконструкция по фото к статье. А оказалось – он имеет в виду могилу Кутузова в Казанском соборе Ленинграда, где ранее трудился в мэрии у Собчака: на неё до сих пор не оформлены документы, по сути это бесхозная могила. Попкорн отменился.

Сама же операция, называемая теперь Нижне-Силезской, была окончена 24 февраля 1945 года – на следующий день после праздника Красной Армии. К этой дате, пройдя 150 километров, северная группировка, прежде всего обе танковые армии, вышла к реке Нейсе (приток Одера). Более того, танкисты генерала Лелюшенко смогли форсировать реку Нейсе, и несколько дней вели тяжёлые бои, пытаясь удержать плацдармы на её западном берегу в районе города Гросс-Гастрозе, до подхода пехоты (3-й гвардейской и 52-й общевойсковых армий). Однако для прочного закрепления захваченных плацдармов у Первого Украинского фронта не хватало сил, поэтому вскоре по приказу маршала Конева, плацдармы были оставлены.

Кроме того, не удалось сломить сопротивление немецких гарнизонов в Глогау (его возьмут к празднику 1 апреля) и Бреслау – этот будет взят, как и Севастополь, ко Дню Победы – 7 мая; до этого времени они так и оставались у нас в тылу, блокируя передвижение по главным дорогам. Зато удалось взять Лигниц – третью из наиболее мощных крепостей, составлявших основу немецкой обороны (она упомянута выше в приказе Сталина от 11 февраля).

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3A12deeba5c30dd299205...

75 лет назад – 31 января 1945 года – началась Хейльсбергская наступательная операция войск Третьего Белорусского фронта, под командованием генерала Черняховского. Это была составная часть более крупной, стратегической Восточно-Прусской операции, на территории нынешней Калининградской области и прилегающих к ней районов Польши.

Особенность Хейльсбергской операции в том, что адекватных сведений о ней вы не найдёте ни в Интернете, ни в советских энциклопедиях. Её лишь упоминают в перечне частных операций, составлявших Восточно-Прусскую стратегическую, без дальнейшей детализации – что из себя представляла конкретно Хейльсбергская. И даже неправильно располагают её в этом списке: в реальности она была, скажем так, третьей по времени (после Инстернбургской и Млаво-Эльбингской операций), а её упоминают четвёртой по счёту – потому что никто толком не знает даты её проведения.

Либо, что ещё хуже, её постоянно путают с другими событиями, то есть под заголовком «Хейльсбергская операция» вы можете прочитать что угодно, чаще всего – рассказ про так называемый Хайлигенбайльский «котёл»: а «Какая Разница», для нашего мозга эти названия так же неразличимы, как лица китайцев – для нашего зрения. И этим грешат не только любители-энтузиасты, вписавшиеся в Марафон Победобесия, но и вполне себе переоцененные ресурсы, типа позорнейшего Топвара.

Среди возможных причин забвения данной конкретной операции, могу предположить следующие. Во-первых, в хрущёвские времена, когда создавалась современная версия истории Войны (и не только войны), не нашлось влиятельного человека, который бы «продавил» данную операцию на видное место, как Хрущёв продавил бой в посёлке Сталинград, но затёр Харьков-2.0 с учётом своего личного вклада в результат того и другого сражения.

Руководитель Хейльсбергской операции – генерал Черняховский – по известным причинам не оставил мемуаров, как и генералы Ватутин и Кирпонос, маршалы Берия и Сталин, и другие высшие офицеры, погибшие при исполнении. Действующие полководцы не пишут мемуаров, этим занимаются только отставники, военные пенсионеры. Единственное исключение – маршал Ротмистров, без отрыва от службы накатавший эпос о встречных танковых лавинах под Прохоровкой.

В результате такого подхода, в первых рядах истории Войны оказались места боевой славы Хрущёва, Брежнева, Жукова, Конева, Москаленко, Батицкого, Гетьмана и других членов хрущёвской команды, повязанных похищением и убийством маршала Берии. А также примкнувших к ним Рокоссовского, Еременко, Чуйкова, Бабаджаняна, Баграмяна, Катукова Рыбалко, того же Ротмистрова и других плодовитых мемуаристов-долгожителей. Процентов 90 из перечисленных воевали на Первом Украинском фронте.

Гораздо меньше, и не от первых лиц, мы знаем о невероятных битвах за Воронеж (Ватутин), Харьков-3.0 (Голиков), Тернополь (Черняховский), Донбасс (Ватутин) и, конечно, о Восточно-Прусской операции до той её фазы, пока маршал Василевский не сменил погибшего генерала Черняховского (предпоследней операцией которого и стала Хейльсбергская). Никто из генералов, участвовавших в Хельсбергской операции и поименованных далее по тексту, мемуаров не оставил. Либо же они не были вброшены в научный оборот, и широкой публике практически неизвестны.

Во-вторых, по понятным причинам главные места в эпосе войны занимают успешные операции, а не такие как Ржев (Жуков) или Оборона Москвы (он же с Коневым и Рокоссовским). В этом плане, Хейльсбергская операция хотя и прошла достаточно ровно в военном отношении, но содержала в себе один трагический эпизод, о котором лучше было не вспоминать, как мы увидим ниже.

В-третьих, играет свою роль специфика географических названий: наихудшие (насколько это слово уместно) за всю войну, то есть непроизносимые на нашем языке, встречались в Венгрии (иногда) и постоянно – в Восточной Пруссии. Результат: во-первых, указанная выше путаница в названиях у разных рассказчиков, во-вторых – вынужденная (в том числе и этим обстоятельством) беспрецедентная кампания по тотальному переименованию населенных пунктов данного региона. В результате, звучавшие в боевых приказах тех лет и исторических документах, названия городов уже давно не существуют на современных картах, и у читателя создаётся ощущение, что речь идёт о каком-то Зазеркалье.

Такая проблема была не только у нас. Лауреат Нобелевской премии по литературе, немецкий писатель Генрих Бёлль в одном из своих романов описывает боевые действия в Европе на участке Второго Украинского фронта (разумеется, с немецкой стороны). У него есть мощная сцена, как местная девушка, несмотря на языковый барьер, злорадно пытается объяснить немецкому офицеру: бегите отсюда, русские уже взяли Надьварад – крупный венгерский город поблизости (она, благодаря народному телеграфу, узнала об этом раньше него). Он примерно понимает – о чём речь, но название населенного пункта ему неизвестно. Потому что немцы его называли Гроссвардейн, а сейчас это румынский город Орадя. Разобраться в этом порою бывает действительно тяжело.

На указанные три причины, по которым Хейльсбергская операция не то чтобы забыта, а просто не отражена в корпусе исторических источников, накладывается четвёртая причина. Большинство людей не знают о том, что и сейчас, после 1991 года, и после 2014-го, мы продолжаем жить в хрущёвской матрице: всё то, что было разработано и внедрено командой Хрущёва, считается единственно истинным, не нуждающимся в обсуждении и пересмотре. А если чего-то там нету – то это вам знать и не надобно.

В результате, несмотря на появившиеся в последние годы технические возможности – в виде интерактивных карт, компьютерных баз данных и мультимедийных средств, историки (не говоря уже о дешёвых журналистах, а других и нет) продолжают из года в год рассказывать о Войне на основе мемуаров отдельных лиц, перечисленных выше, советских энциклопедий, чёрно-белых нечитаемых карт местности и тому подобной «классики». А в такой ситуации, нет шансов рассчитывать на то, что когда-нибудь сам по себе появится из ниоткуда внятный рассказ о, скажем, Хейльсбергской операции. Конечно, не только о ней, но и о ней тоже.

Итак, Хейльсбергская операция началась 31 января 1945 года, всего через двое суток после завершения предыдущей, Инстернбургской операции, о которой я рассказывал ранее.

Город Хейльсберг находится примерно в 120 километрах южнее нынешнего Калининграда, и прикрывает подступы к нему из глубины континента. Он занимал центральное место в немецкой системе обороны, и вместе с ещё двумя городами образовывал укреплённый район в форме правильного треугольника, с отстоящими друг от друга на 20 километров вершинами в сильно защищенных населенных пунктах. Здесь стояли сильные гарнизоны, была создана плотная сеть защитных сооружений, сосредоточенных в долине реки Алле и прикрытых четырьмя рядами надолбов и пятью рядами колючей проволоки,

Эти три города, в то время носившие имена: Хейльсберг, Ландсберг и Рабиновичи, ой, то есть Бартенштайн, сейчас называются, соответственно, так: Лидзбарк-Варминьский, Гурово-Илавеце и Бартошице, все они находятся на территории Польши, недалеко от границы с Калининградской областью – их хорошо видно на прилагаемой интерактивной карте. После войны Сталин подарил партнёрам 2/3 территории освобождённой нами Восточной Пруссии, а оставшиеся 1/3 возле моря – это и есть нынешняя Калининградская область РФ.

Хейльсбергский "треугольник" оказался в полосе наступления 31-й общевойсковой армии генерала Шафранова. Непосредственно город Хейльсберг штурмовал 44-й стрелковый корпус этой армии, под командованием генерала Клешнина, в составе трёх дивизий: 62-й, 174-й и 331-й. Левее действовал 71-й корпус этой же армии под командованием генерала Князькова , также включавший три дивизии: 54-ю, 88-ю и 220-ю.

Город Хейльсберг был взят решительным ударом в первый же день операции – 31 января. Очевидно, немецкое командование не ожидало, что новая наступательная операция начнётся после столь короткой паузы. В результате этого стремительного удара, противник враз потерял внушительную оборонную инфраструктуру Хейльсберга – она оказалась в тылу советских войск.

В тот же день был взят город Фридланд (ныне Правдинск) – ещё один мощный узел обороны противника в полосе наступления соседней 28-й армии (он оставался невзятым в ходе предыдущей, Инстернбургской операции). По этому поводу, в Москве вечером прогремел салют, согласно приказу маршала Сталина:

«Командующему войсками 3-го Белорусского фронта

Генералу армии Черняховскому

Войска 3-го Белорусского фронта сегодня, 31 января, штурмом овладели городами Хайльсберг и Фридланд – важными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев в центральных районах Восточной Пруссии.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городами Хайльсберг и Фридланд, представить к награждению орденами.

Сегодня, 31 января, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Белорусского фронта, овладевшим городами Хайльсберг и Фридланд, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за овладение поименованными городами.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

31 января 1945 года, № 267».

Смириться с потерей Хейльсберга противник не мог себе позволить, и сразу организовал серию массированных контратак, на Хейльсберг с направления южнее Бартенштейна (ныне Бартошице). Развернулись тяжелейшие бои за удержание Хейльсберга: руководитель операции генерал Черняховский был вынужден распорядиться о прекращении наступательных действий и переходе к обороне.

Между тем, в определенный момент сложилась благоприятная военная обстановка для атаки из Хейльсберга в северном направлении – на Ландсберг (ныне Гурово-Илавецке) – ещё один крупный центр в системе обороны, замыкавший Хейльсбергский укрепрайон, и одновременно - крупный узел шоссейных и железных дорог.

Эти соображения, исходя из анализа оперативной ситуации, начальник штаба 31-й армии генерал Щедрин по поручению командующего армией, доложил начальнику штаба фронта генералу Покровскому, а затем и руководителю операции – командующему фронтом генералу Черняховскому, подчеркнув, что сил для проведения данной операции всё же недостаточно. Тот одобрил эту, как мы увидим далее, трагическую авантюру. Впрочем, война сама по себе – это и есть трагическая авантюра.

По поводу того, что сил для подобного мероприятия было явно недостаточно, Черняховский сказал следующее: "Как раз в эти дни, собираются нанести удар наши соседи – Второй Белорусский фронт маршала Рокоссовского. Его 5-я гвардейская танковая армия ударит рядом с вами, и противнику станет совсем не до вас".

1-го февраля, командующий 31-й армией генерал Шафранов принял решение о наступлении на Ландсберг, и выехал в Хейльсберг в штаб 44-го стрелкового корпуса, чтобы на месте поставить боевую задачу войскам. Большая часть сил 44-го корпуса должна была удерживать Хейльсберг до подхода спешащих на помощь соседей слева – 50-й армии Второго Белорусского фронта. Для захвата Ландсберга была создана группа войск под командованием командира 331-й стрелковой дивизии генерала Берестова. В ее состав вошли, кроме этой дивизии, 88-я стрелковая дивизия (из соседнего, 71-го стрелкового корпуса), и средства усиления: 337-й тяжелый, 926-й и 959-й полки САУ и 140-я армейская пушечная артиллерийская бригада.

В ночь на 2-е февраля, группа генерала Берестова, снова стремительным ударом с юго-востока и юга овладела Ландсбергом. К концу дня 88-я дивизия заняла рубеж в 5-6 км восточнее и севернее города, а 331-я дивизия — примерно на таком же расстоянии западнее и юго-западнее города. Так бойцы Второго Белорусского фронта отметили славную дату – Второе февраля, годовщину победного окончания Сталинградской битвы.

Через пару дней, соседи справа – 2-я гвардейская армия генерала Чанчибадзе – овладела и последним узлом обороны Хейльсбергского «треугольника» - городом Бартенштейн (ныне Бартошице). Снова зазвучали в Москве залпы победного салюта:

«Командующему войсками 3-го Белорусского фронта

Генералу армии Черняховскому

Войска 3-го Белорусского фронта, продолжая наступление, с боем овладели городами Ландсберг и Бартенштайн – крупными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев в центральных районах Восточной Пруссии.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городами Ландсберг и Бартенштайн, представить к награждению орденами.

Сегодня, 4 февраля, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Белорусского фронта, овладевшим названными городами, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за овладение поименованными городами Восточной Пруссии.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

4 февраля 1945 года, № 269»

Однако до благоприятной развязки было ещё далеко. Потеряв Ландсберг, немцы и здесь организовали масштабное контрнаступление, пытаясь отбить обратно этот населенный пункт. Положение группы генерала Берестова, овладевшей районом Ландсберга, стало критическим. Правофланговые соединения «своей», 31-й армии, находились в 10-12 км юго-восточнее Ландсберга, а левый сосед — 50-я армия — отстал на 8-10 км. Противник имел возможность атаковать Ландсберг с севера, востока, юго-востока и запада, сжимая кольцо окружения. Группе Берестова оставалось рассчитывать на скорейший подход соседей-танкистов, как и было оговорено перед началом операции.

Но вышло так, что генерал Черняховский невольно обманул своих подчиненных. Вышеназванная 5 гвардейская танковая армия в данном случае ничем помочь не могла. Она, встречая сильное сопротивление противника, прорывалась всё западнее и западнее, к концу января вышла к Балтийскому морю, тем самым отрезав Восточную Пруссию от остальной Германии. После этого начались тяжелейшие оборонительные бои, с целью не выпустить немцев из так называемого Восточно-Прусского «котла». А тем временем «внутри» него возник, скажем так, анти-«котёл», в котором оказалась окруженная в Ландсберге группа генерала Береста, занявшая круговую оборону в тщетном ожидании танкистов.

По иронии судьбы, у Черняховского и до этого были непростые отношения с 5-й гвардейской танковой армией. Когда-то ею командовал упомянутый выше маршал Ротмистров, антигерой Прохоровки. Летом 1944 года, после тяжёлого, но успешного взятия Тернополя армией генерала Черняховского, последний был повышен в должности до командующего Третьим Белорусским фронтом. И сразу не сработался с подчиненным ему маршалом Ротмистровым, ещё в ходе операции "Багратион" высказав ряд претензий по поводу криворуких действий данной танковой армии и особенно её руководителя.

Кончилось та история тем, что генерал Черняховский отстранил маршала Ротмистрова от командования армией. Больше до конца войны Ротмистров ничем не командовал, а занимался преподавательской и научной деятельностью. И вот теперь, в Хейльсбергской операции, эта армия снова подвела Черняховского и вверенные ему войска. Поскольку мы, возможно, ещё вернёмся к этой теме, то отметим, забегая вперёд: по одной из версий, Черняховского вскоре убили как раз эти танкисты.

Тем временем, в районе Ландсберга произошло неопрпавимое. На следующий день после торжественного салюта, 5-го февраля, части 174-й стрелковой дивизии были вынуждены отступить под сильным напором противника у села Петерсхаген. К концу этого дня, немецкая батальонно-тактическая группа прорвалась в село Грюнвальде (ныне Зеленица, около 6 км юго-восточнее Ландсберга). Здесь находились тылы 331-й и 88-й стрелковых дивизий, в том числе медико-санитарный батальон 88-й дивизии.

Вследствие тяжелых боев в районе Ландсберга, в медсанбат уже третьи сутки поступало большое число раненых. Уже к вечеру 5 февраля, только тяжёлых было около 200 человек. В этот момент немцы, прорвавшись к госпиталю, устроили побоище, зверски убивая раненых, в том числе бросая на дорогу под гусеницы танков, забрасывая гранатами в подвале, и запуская выхлопные газы от танковых моторов в закрытое помещение, где находились раненые. Всего было убито около 200 человек, многие взяты в плен.

Прорыв противника в Грюнвальде означал, что группа генерала Берестова оказалась в кольце окружения. Она трое суток продолжала кровопролитные бои, постепенно отходя к Ландсбергу. Наконец, они закрепились в каменных строениях окраин города. Там, кстати, тоже был госпиталь – немецкий офицерский. В день занятия Ландсберга, генерал Берестов побывал в нём. Начальник госпиталя, немецкий полковник, доложил о количестве раненых, о том, что весь медицинский персонал находится на месте.

В частях группы генерала Берестова о преступлении немцев в Грюнвальде стало известно в ту же ночь. Первое, что сделал генерал Берестов – поставил охрану вокруг немецкого госпиталя в захваченном Грюнвальде, прежде всего от воинов 88-й стрелковой дивизии: у многих из них в уничтоженном медсанбате находились боевые друзья, раненные в последних боях. Хотя лишних людей для охраны немецкого госпиталя у Берестова было не так уж и много: в иных ротах у нас оставалось по 10-15 бойцов и 1 офицер.

Противнику удалось образовать прочное и внутреннее, и внешнее кольца окружения вокруг Ландсберга. Командование 31-й армии неоднократно предпринимало попытки разорвать их, но сил и средств для этого не хватало. Только во второй половине дня 7-го февраля резервы, подошедшие по приказу командующего фронтом, прорвались «снаружи» к южной окраине Ландсберга. К вечеру к городу подошли наши войска и с юго-востока. Затем были нанесены встречные удары на других направлениях.

Военное преступление в Грюнвальде было совершено не эсэсовцами, а обычными полевыми частями немецкой армии. По показаниям пленных и документами было установлено, что в этом районе сражались 21, 56, 203, 129, 541, 292 и 558-я немецкие пехотные дивизии, не было ни одной эсэсовской части.

Завершилась Хейльсбергская операция 10 февраля: в этот день был взят Прейс-Эйлау (ныне Багратионовск) – последний узел обороны противника на кенигсбергском направлении, в 25 километрах севернее Хейльсберга:

«Командующему войсками 3-го Белорусского фронта

Генералу армии Черняховскому

Войска 3-го Белорусского фронта, продолжая наступление, сегодня, 10 февраля, с боем овладели городом Прейс-Эйлау – важным узлом коммуникаций и сильным опорным пунктом обороны немцев в Восточной Пруссии.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Прейс-Эйлау, представить к награждению орденами.

Сегодня, 10 февраля, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Белорусского фронта, овладевшим городом Прейс-Эйлау, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за овладение Прейс-Эйлау.

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

10 февраля 1945 года, № 272»

Следующая операция будет заключаться уже непосредственно в штурме городских кварталов Кёнигсберга, и параллельно будет проходить другая операция – по ликвидации окруженной группировки противника (отрезанной от собственно Кенигсберга, юго-западнее его).

Однако, авторы множества публикаций уверяют, что Хейльсбергская операция 10-го февраля только началась (как сказано выше – заблудившись в дебрях Восточной Пруссии, они путают её с другой операцией). Тогда выходит, что все описанные выше события, салюты в Москве и победные приказы маршала Сталина пролетают мимо кассы, в межоперационный период.

На фото: советский мемориал в Лидзбарк-Варминьском (бывшем Хейльсберге).

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3Afdb8e57b70e86b31704...