dekapolsev

76 лет назад – 8 марта 1944 года – советские войска приступили к освобождению Тернополя от немецко-фашистских захватчиков, положив начало одному из наиболее эпических сражений Второй Мировой войны – 40-дневному штурму Тернополя. Тем самым, боевые действия были перенесены с территории немецкого Рейсхкомиссариата «Украина» (со столицей в Ровно), в соседний административный регион Третьего Рейха – в Дистрикт «Галиция» (со столицей в Лемберге, ныне Львов).

Мой дед, Пётр Прокофьевич Лисичкин, офицер артиллерийской разведки Первого Украинского фронта, принимал участие в Битве за Тернополь, согласно прилагаемому документу, но не с первого дня (т.е. 8-го марта), а на последующих стадиях штурма города, когда была задействована отставшая из-за распутицы артиллерия большой мощности.

В наши дни, большинству людей ничего не говорят слова «штурмовал Тернополь» (даже тем, кто знает – где это). А ведь этот маленький областной центр входит в первую тройку городов на территории современной Украины (наряду с Харьковом и Черкассами) по упорству и длительности его обороны немецкими войсками. Если Киев был взят нашими войсками за три дня, Донецк и Одесса за два, а почти все остальные замечательные города брались одним ударом (с утра и до обеда, без пересменки частей первого эшелона), то Тернополь и Черкассы штурмовались более чем по месяцу, уступая в этом лишь Харькову, который в течение двух лет переходил из рук в руки четыре раза. Между тем, подробности Битвы за Тернополь в отечественной литературе долгое время были освещены недостаточно – и в этом тоже есть большое сходство с битвами за Харьков (особенно Второй и Третьей) или за Воронеж. Все эти сражения известны публике гораздо меньше, чем, скажем, Сталинград или Курская Дуга, и на то были свои причины, как мы увидим из последующего изложения.

Итак, 4-го марта 1944 года началось весеннее наступление войск Первого Украинского фронта, временно возглавляемого Маршалом Жуковым (на период нахождения в госпитале генерала Ватутина, раненного за три дня до начала наступления). Наносившая главный удар (из района Шепетовки на юг) 60-я общевойсковая армия генерала Черняховского, в первый же день прорвала рубеж обороны противника и устремилась в направлении на Тернополь.

«ПРИКАЗ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО

Маршалу Советского Союза Жукову

Войска 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова, заменившего генерала армии Ватутина, вследствие болезни последнего, 4 марта, перейдя в наступление, прорвали сильную оборону немцев на фронте протяжением до 180 километров и за два дня наступательных боев продвинулись вперед от 25 до 50 километров.

В ходе наступления наши войска разбили четыре танковые и восемь пехотных дивизий немцев и овладели городом и крупной железнодорожной станцией Изяславль, городами Шумск, Ямполь и Острополь, заняли свыше 500 других населенных пунктов, среди которых крупные населенные пункты Катрынбург, Выжгрудек, Теофиполь, Базалия, Купель, Ляховцы, Белогородка, Антонины, Великие Мацевичи, Городище, и ведут бой на подступах к железнодорожной станции Волочиск.

В боях отличились войска генерал-лейтенанта Черняховского, генерал-полковника Гречко, генерал-лейтенанта Пухова, генерал-лейтенанта Журавлева, танкисты генерал-полковника Рыбалко, генерал-лейтенанта танковых войск Баданова, артиллеристы генерал-полковника артиллерии Варенцова, генерал-лейтенанта артиллерии Королькова и летчики генерал-полковника авиации Красовского.

В ознаменование одержанной победы наиболее отличившиеся в боях соединения и части представить к присвоению наименований “Шумских”, “Изяславльских”, “Ямпольских” и “Остропольских” и к награждению орденами.

Сегодня, 5 марта, в 23 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, прорвавшим оборону немцев, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность всем руководимым Вами войскам, участвовавшим в прорыве обороны немцев.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

5 марта 1944 года, № 79»

Впрочем, немецкие историки считают датой начала весеннего наступления Советской Армии 2-е марта, поскольку именно в этот день 60-я армия, начав движение двумя днями ранее, вышла на рубеж реки Горынь, сбивая с позиций мелкие немецкие заслоны, и в этот же день переправилась через Горынь южнее и юго-западнее г. Изяслав.

Две танковые армии (Рыбалко и Баданова), поначалу входившие в прорыв в полосе наступления 60-й общевойсковой, затем смещались несколько восточнее, получив другие задачи – блокирование железной дороги Львов – Тернополь – Хмельницкий – Жмеринка – Одесса: 4-я танковая армия в районе Волочиска, а 3-я гвардейская в районе Чёрного Острова (оба пункта – по указанной железной дороге восточнее Тернополя).

Поддерживать наступление 60-й армии на Тернополь остался лишь 4-й гвардейский Кантемировский танковый корпус (ныне это – подмосковная Кантемировская танковая дивизия, причём три её полка носят почётное наименование «Тарнопольских» – так этот город раньше назывался, через «а»). Как мы увидим далее, этого было явно недостаточно, что и стало одной из главных причин крайне драматического противостояния в Тернополе.

Можно сказать, что наше наступление уже «ждали»: частично вскрыв планы советского командования, противник ещё с 25 февраля начал переброску из района Умани (где они были сконцентрированы в ходе предыдущих сражений) в район Тернополя и Хмельницкого 6-й (армейской) танковой дивизии и эсэсовской «Лейбштандарт Адольф Гитлер», а также 503-го батальона тяжёлых танков. С 1-го марта в Хмельницком начали выгружаться 1-я и 16-я немецкие танковые дивизии, а прямо перед Тернополем должна была встать 7-я танковая дивизия, которая с 1 марта начала перемещение из района Дубно в район Збаража. Полностью завершить передислокацию танковых войск для обороны Тернополя, немецкое командование планировало до 15 марта.

Как обычно (на этом периоде войны) немцы не успели: передовые части 60-й армии уже в первый день наступления, т.е. вечером 4-го марта достигли рубежа между сёлами Буглив (25 км северо-восточнее Збаража) и Щасновка (25 км севернее Подволочиска). На следующий день, 5 марта, они заняли с.Синява (в 10 км от Збаража), и в тот же день – собственно Збараж (там находится знаменитый Збаражский замок, который фигурирует в романе «Огнем и мечом»). Не останавливаясь, они продвинулись дальше в юго-западном направлении (вдоль той же дороги Ямполь – Тернополь) и овладели селом Черниховцы: до Тернополя оставалось 14 километров. При этом на станции Збараж были захвачены немецкие цистерны с горючим – особо ценный трофей в тех условиях.

Столь стремительное наступление советских войск сорвало планы противника по передислокации танковых частей в район Тернополя, изложенные выше. Поскольку железнодорожное сообщение было перерезано, то немецкая 7-я танковая дивизия, направлявшаяся в Збараж, вынуждена была «сойти» ранее – на станции Подволочиск, где вступила в бой с частями 4-й танковой армии генерала Баданова. Другая дивизия – эсэсовская «Лейбштандарт Адольф Гитлер» - тоже не доехала из Умани до Тернополя, а сошла с поезда в Волочиске и там вступила в бой с частями 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко. При этом, немецкому командованию не удалось наладить тесное взаимодействие между этими дивизиями, каждая из них действовала самостоятельно, и обе они были отброшены советскими танкистами на юг от полотна железной дороги, а позднее вообще оказались в «котле» в районе Каменец-Подольского.

Немецкому командованию пришлось срочно изыскивать новые соединения для обороны Тернополя. Из Германии и Польши начали выдвижение три пехотные дивизии: 68-я (восстанавливалась в Германии после прорыва из Корсунь-Шевченковского «котла»), 357-я (ехала из Польши, район Радома, её прибытие в Тернополь сначала ожидалось вечером 7 марта, но получила задачу высаживаться раньше – в Озерной) и 359-я (её прибытие ожидалось не ранее чем 10 марта).

До их прибытия, оборонять Тернополь предстояло силами местного гарнизона, в состав которого входили несколько отдельных подразделений из разных дивизий (каждое численностью примерно в батальон), 500-й штрафбат, некоторое количество САУ, зенитных и артиллерийских батарей.

6-го марта немецкий Верховный Главнокомандующий А.Гитлер своим приказом ввёл понятие «город-крепость». В частности, устанавливалось, что такие «города-крепости» (в число которых вошли: Тернополь, Ковель, Винница, Броды, Хотин) не могут быть оставлены кроме как по личному разрешению Гитлера. Это был аналог знаменитого советского 227-го приказа «Ни шагу назад», в своё время сыгравшего большую роль в остановке немецкого наступления под Сталинградом. И нет ничего удивительного в том, что немецкая пропаганда начала именовать Тернополь не иначе как «Малый Сталинград» (только в качестве обороняющейся стороны теперь выступали немцы).

С утра 6-го марта противник попытался остановить наступление частей 60-й армии на Тернополь: боевая группа из состава тернопольского гарнизона выдвинулась навстречу и атаковала упомянутое выше село Черниховцы. До полудня немцам удалось отбить это село, но запланированная ими атака далее на Збараж не состоялась: советские подразделения обошли Черниховцы с двух сторон, и немецкая боевая группа, под угрозой окружения, вернулась обратно в Тернополь. К 18 часам Черниховцы снова были в руках советских танкистов из 4-го гвардейского Кантемировского танкового корпуса. На следующий день, 7-го марта, 13-я танковая бригада (из состава этого корпуса) заняла село Дубовцы (северо-западнее Черниховцев).

В тот же день (7 марта) подразделения советской 140-й стрелковой дивизии заняли село Янковцы, а соседняя 246-я дивизия вышла на рубеж Зализцы – Ренив. Тем самым у них появилась возможность пересечения с севера железной дороги Озерная – Тернополь, выхода на рубеж Плесковцы – Бзовица и охвата Тернополя с северо-запада. В этот же день в Збараж вступил 15-й стрелковый корпус (две дивизии – 322-я и 336-я) под командованием генерала Людникова, героя обороны Сталинграда (он тогда командовал одним из трёх последних очагов советской обороны в Сталинграде, так и называвшемся – «остров Людникова»).

На следующий день (8-го марта), после прохода через Збараж, дивизии 15-го стрелкового корпуса и 4-го гвардейского Кантемировского танкового корпуса занимали исходные позиции для рывка на Тернополь, и в 17:30 начали боевое выдвижение: 13-я танковая бригада (из состава Кантемировского корпуса) с десантом на броне выдвинулась из с. Дубовцы, а через час (в 18:30) 14-я танковая бригада выбила противника из Шляхтинцев.

Около 3-х часов ночи (с 8-го на 9-е марта) танкисты 13-й бригады, вместе с пехотным батальоном 322-й дивизии, достигли северо-восточной окраины Тернополя. И сразу же вошли в огневой контакт с противником в районе железнодорожного депо и табачной фабрики. Атаку вели по двум направлениям: через железнодорожный туннель и вдоль улицы Долгой на южную окраину города.

Используя рельеф местности и повороты железной дороги, немецкая артиллерия устроила засаду в районе железнодорожного туннеля, подбив несколько советских танков. Осознав невозможность прорыва в этом месте, остальные танки пошли в обход по улице Костюшко, но тоже погибли от огня противотанковых средств противника. В результате немецкой контратаки, в районе туннеля в окружении оказалась рота советской пехоты.

Ещё несколько танков прорвались на южную окраину города (по улице Долгой), однако без поддержки крупных сил пехоты этот прорыв остался безрезультатным. Оказавшись фактически в окружении, 13-я гвардейская танковая бригада двое суток вела бой, потеряла почти все машины, а её остатки вырвались из Тернополя 10-го марта.

Также не достигла успеха в эту ночь и 14-я танковая бригада, атаковавшая на восточной и юго-восточной окраинах Тернополя. Она подошла со стороны с. Шляхтинцы по автодороге до нынешнего Збаражского перекрёстка, где попала под огонь немецкой противотанковой обороны и, потеряв несколько машин, вернулась на исходные позиции.

С утра 9-го марта к Тернополю подошли немецкие подкрепления – части 357-й пехотной дивизии, и соединения САУ, в результате противник полностью восстановил состояние своей обороны. Но и советская 322-я стрелковая дивизия подтягивала свои части со стороны Збаража, а 336-я подходила со стороны Подволочиска. К вечеру 10-го марта они вплотную подошли к окраинам Тернополя, и в 23:00 силы 322-й дивизии (при поддержке 12-й танковой бригады) перешли в наступление на город с севера и северо-востока, а 336-й дивизии (при поддержке 14-й танковой бригады) с юга. В результате ночных уличных боёв, к утру 11 марта им удалось занять ряд кварталов города.

По состоянию на 11 часов утра (11-го марта) части 322-й дивизии овладели военным городком (казармами), продовольственными складами на северной окраине, и просочились в центр города. Части 336-й дивизии продвинулись до южного христианского кладбища, а один батальон перешёл реку Серет и занял посёлок Петриков.

Победа была по-настоящему близка: подобная тактика (охват населенного пункта) ранее чаще всего приводила к тому, что немцы, опасаясь окружения, начинали отход – по ещё не закрытому коридору. Но не в этом случае.

С 11 часов утра ситуация начала изменяться. Советские войска уже не имели сил и резервов, а главное – их артиллерия ещё не подтянулась к городу, отстав на марше из-за отсутствия горючего, бездорожья и распутицы. Город был незнаком для личного состава советских частей, тогда как немцы (и воевавшие на их стороне местные) знали его досконально. Вклинившись глубоко в городскую застройку, советская 322-я дивизия оказалась под огнём сильных немецких опорных пунктов со своего левого фланга. После 11:30 к западной окраине начали прибывать части свежей немецкой 359-й пехотной дивизии, что резко усилило гарнизон Тернополя. Через сутки подтянулась и 68-я пехотная, и на стороне противника оказался значительный численный перевес.

В первой половине дня немцы организовали сильную контратаку и в целом выбили из города советскую пехоту, а отдельные наши части попали в окружение, и пробивались из города небольшими группами до 14-ти часов 12-го марта. По состоянию на 20 часов вечера 11-го марта, отступившие из Тернополя советские войска заняли оборону в пяти километрах от окраины города. Немецкая 359-я пехотная дивизия до конца дня полностью заняла город, а 68-я развернулась в течение дня южнее Тернополя, в районе Березовица – Остров.

Есть конспирологическая версия о том, что после захвата части Тернополя, утром 11 марта советские военнослужащие увлеклись дегустацией захваченных у противника запасов спиртного, и потому не смогли удержать Тернополь, находясь в состоянии алкогольного опьянения. То же самое рассказывали и про Житомир (захваченный и сразу сданный в ноябре 1943-го). В обоих историях фигурируют хитрые немцы, специально оставившие цистерну со спиртом на видном месте, и потом легко отбившие оба указанных города. Странно, почему же подобная тактика не была применена в остальных городах.

На самом деле, случаи злоупотребления спиртными напитками действительно были – но в пределах конкретного воинского подразделения (из 322-й дивизии), захватившего продуктовые склады на северной окраине города. К поражению, в том числе в полосе других подразделений, привели указанные ранее причины военного характера, а не «троянская» цистерна со спиртом.

В период с 12-го по 20-е марта в районе Тернополя велись ожесточенные бои. Советские войска сделали ещё одну попытку пробиться к Тернополю – через с.Петриковка, где оставался разрыв между боевыми порядками немецких 359-й и 68-й пехотных дивизий, но события разворачивались похожим образом: немецким контрударом они были отброшены, а часть советских подразделений попала в окружение в Петриковке, и затем с боями и большими потерями прорывались из окружения. На остальных участках шли бои местного значения: немцы пытались отбросить советскую пехоту подальше от Тернополя, но в целом им это не удалось. Как мы увидим далее, новый этап Битвы за Тернополь советские войска начнут в двадцатых числах марта.

История не терпит сослагательного наклонения, но вполне возможно: если бы первый штурм Тернополя 8-го марта увенчался успехом, это сейчас преподносилось бы так: заградотряды, выстрелами в спину, погнали необученных украинцев (с черенками от лопат) прямо на немецкие пулемёты, чтобы подарить стране Тернополь на Международный женский день, ведь «города берутся к датам»:

«… Женщина с нами, когда мы рождаемся,

Женщина с нами в последний наш час,

Женщина – знамя, когда мы сражаемся,

Женщина – радость открывшихся глаз …»

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:7233e919f30331a1f660133f2db5e41ec813c8526f748056e5cf4d509225ea7d&source=constructorLink

75 лет назад – 7-го марта 1945 года – наши англо-американские партнёры просочились на восточный берег Рейна. Это было, как ныне принято считать, самое настоящее Чудо.

Если бы речь шла о Советской Армии, то едва ли сам факт форсирования ещё одной речки, шириною 300 метров, заслуживал бы упоминания. Известно, что крупнейшая река Европы – это Волга, но, слава Богу, через неё линия фронта не перекатывалась. Правда, немцы стояли у самой воды (севернее Сталинграда), и наши переправы через Волгу на Сталинградский плацдарм простреливались косоприцельным огнём, и подвергались авиаударам. Но по-настоящему сложнейшая река Европы для боевого форсирования – это наш Днепр, где километровая ширина сочетается с крутым берегом и сильнейшим течением (последнее может подтвердить каждый, кто в ней купался или, не дай Бог, катался на лодке). Все остальные замечательные реки, до самого Берлина, уже не воспринимались за серьёзное препятствие, после Днепра.

«… Впрочем, всякое привычно:

Ход войны – как жизни бег.

От заставы пограничной

До Москвы-реки столичной

И обратно – столько рек …»

Но то мы, а то американцы. Открою страшную тайну, если вдруг кому доведётся воевать с ними: их войска физически неспособны преодолевать водные преграды, кроме как по существующим обычным мостам. Была попытка доказать обратное, например, в ходе битвы за Итальянский Сталинград – монастырь Монте-Кассино, перед которым течёт ручей Гарильяно (конечно, знаете?) – понадобилось 5 месяцев и десятки тысяч человеческих жертв, куда там нашей Битве за Днепр. Написано так: «… едва лишь американским инженерам удавалось навести понтонные переправы, как их уносило течением, и войска на том берегу оказывались отрезанными, и уничтожались злыми немецкими танкистами и пулемётчиками…».

Вывод был однозначным: только штатные мосты. Ранее я рассказывал об операции «Огород», воспетой в кинематографе, когда три воздушно-десантные дивизии, в том числе легендарная 101-я из сериалов «Братья по оружию» и «Спасти рядового Райана», высадившись на мостах через Рейн на территории Голландии, пытались отбить и удержать эти мосты до подхода основных сил – но не смогли по причине, написанной прямо в названии ещё одного фильма об этом: «Мост слишком далеко». Была эта операция «Огород», насколько помню, в сентябре 44-го, и вот по состоянию на утро 7-го марта наши союзники всё ещё топтались на западном берегу Рейна, и всё шло к тому, что наша с ними встреча состоится не на Эльбе, а на Рейне.

Если бы не Чудо в Ремагене.

Накануне, 6 марта, американцы взяли город Кёльн (вчера рассказывал об этом), но каково же было их разочарование, когда немцы успели взорвать все мосты через Рейн на территории Кёльна, как и вообще все известные мосты на всей протяженности Рейна. Наши союзники вновь остались у разбитого корыта и, как утверждают некоторые исследователи, всерьёз подумывали о том, что помочь им успешно закончить войну теперь может только атомное оружие.

Или обыкновенное чудо.

Южнее Кёльна примерно в 20 километрах, на берегу Рейна находится городок Бонн, который после войны был столицей англо-французско-американской оккупационной зоны Германии, до тех пор пока Горбач не завалил Берлинскую стену, тем самым расширив оную зону за счёт советской, тогда уже столицей всей зоны стал Берлин. А ещё в 20 километрах южнее Бонна, на берегу Рейна расположен городок Ремаген.

Сейчас в Ремагене никакого моста нет, насколько вы можете видеть на прилагаемой интерактивной карте. А вот раньше он как раз был, и назывался мост Людендорфа.

Железнодорожный мост через Рейн в районе Ремагена начали строить ещё в разгар Первой мировой войны. Германия воевала с Францией на западном берегу Рейна, и мост был необходим для снабжения войск. Но строительство моста было завершено лишь к концу войны – 5-го августа 1918 года, а рельсы на мосту появились еще позже — в 1919 году. Поскольку необходимость снабжения армии уже отпала, то движение грузовых поездов на запад через этот мост так и не началось. Лишь солдаты капитулировавшей немецкой армии возвращались по этому мосту домой с французской стороны.

После окончания Первой мировой войны, только местные жители пользовались пешеходной дорожкой этого моста, что привело к буму свадеб между левобережным Ремагеном и правобережным Эрпелем. В ходе Второй Мировой войны, сначала этот мост (как и всё остальное), бомбила англо-американская стратегическая авиация, но он устоял. Затем его пытались подорвать немецкие сапёры, но он снова устоял. Как сообщается, при взрыве мост подпрыгнул, но опустился обратно на свои опоры.

По другой версии, мост умышленно не был взорван немецкими офицерами, которые устали воевать, устали ждать американских освободителей на восточном берегу, и поэтому не подорвали мост, либо же просто заминировали его крайне криворуко – не сравнить с сотнями (!) случаев, когда немецкие мосты взрывались за пару секунд до того, как на них влетали наши первые тридцатьчетвёрки.

Именно как предательство, либо проявление трусости, расценило этот факт и высшее немецкое командование. Четыре немецких офицера были казнены военным судом, включая отдавшего приказ о подрыве Ханса Шеллера. «… Я вырос с обвинениями в трусости», — вспоминал его сын Герт. В 1967 году майор Шеллер по решению суда был посмертно реабилитирован.

В одной из своих записей в дневнике, сделанных в самом конце войны, начальник немецкого Генерального Штаба, генерал Йодль пишет:

«… Если у армии не осталось никаких резервов, то борьба до последнего солдата не имеет никакого смысла. Но в то время, в связи со сложившейся в государстве ситуацией, эта тема была запретной. После захвата союзниками моста у Ремагена, Гитлером было составлено указание о «летучих полевых судах», согласно которому любой военнослужащий, независимо от его ранга, подлежал расстрелу на месте без суда и следствия, если он, по мнению суда, проявил трусость ...»

Итак, на следующий день после взятия Кёльна, 7-го марта 1945 года, продолжавший наступление передовой отряд 9-й бронетанковой дивизии армии США, около полудня ворвался в город Ремаген и, к своему великому удивлению обнаружил целехонькую переправу. Отряд возглавлял 22-летний лейтенант немецкого происхождения Карл Тиммерман. Он доложил о счастливой находке своему командованию – бригадному генералу Ходжесу, и получил приказ немедленно взять мост штурмом. С момента обнаружения моста американцами до его захвата прошло всего три часа. Проскочив мост под огнём противника, американцы закрепились на восточном берегу Рейна.

Узнав об этом, командующий армией генерал Брэдли приказал Ходжесу немедленно бросить через Рейн всё, что у него имелось, с целью расширения плацдарма. 8-го марта эти мероприятия Брэдли получили одобрение генерала Эйзенхауэра, Главнокомандующего ограниченным контингентом англо-американских войск в Европе.

За одни лишь сутки 8 тысяч американских солдат перешли через мост. Немцы пытались его разбомбить и даже обстреливали ракетами Фау-2, но мост продержался ещё 10 дней, и обрушился только 17-го марта – от повреждений, полученных при неудачной попытке подрыва, и экстремальных нагрузок от прохождения по нему всей массы американских войск.

Но к этому времени он был уже не так и нужен. К 12 марта, 1-я армия США создала на восточном берегу Рейна плацдарм шириной 23 км, насыщенный тремя пехотными и частично одной танковой дивизиями. С этого плацдарма, американцы начали наступление на восток, навстречу нашим войскам – к Эльбе, на Гамбург (второй после Берлина город Германии) и к Рурскому промышленному району.

Захват этого моста положил начало развалу Западного фронта Германии. В Рурском котле оказались окруженными более 300 тыс. немцев. Потом американский воздушно-десантный корпус разрезал этот котел пополам. Положение у немецких войск стало безвыходным и командовавший немецкой группировкой фельдмаршал Вальтер Модель, чтобы не попасть в плен, застрелился.

Переправа тысяч американских солдат через Рейн вошла в военную историю США как «чудо Ремагена». Легенда гласит, что генерал Эйзенхауэр в этой связи провозгласил:

«Мост стоит своего веса в золоте».

Историк Курт Клеман говорит: «До Ремагена США полагали, что война продлится до осени 1945 года». И даже думали, по его словам, о нанесении ядерного удара по Берлину, чтобы заставить противника капитулировать. Другие историки также не исключают такого сценария.

На сегодняшний день, от «золотого моста» Людендорфа остались лишь четыре башни, которые и поныне стоят на берегах Рейна, по две на каждом. Башни выполняли функцию оборонительных цитаделей с окошками-бойницами, помещениями для людей и оружия. Музей в башнях Ремагена с 1980 года напоминает о драматических событиях. «У нас около 20 тысяч посетителей в год», — говорит директор Франк Корнели. Кассир Дорис Шарренбройх добавляет: «Около трети — иностранцы. Много туристов из США». Гостевая книга содержит трогательные комментарии потомков солдат, которые переходили через Ремагенский мост в 1945 году. И сегодня в музее можно купить в качестве сувенира камушек из опор Ремагенского моста, которые лишь в 1976 году убрали из Рейна, чтобы они не мешали судоходству.

За башнями на правом берегу Рейна начинается железнодорожный туннель — теперь уже без рельсов. В туннеле с 2006 года ставят спектакль под названием «Мост», реконструирующий этот важный эпизод Второй мировой войны на месте реальных событий. Мостовые башни и туннель используются также регулярно в качестве места проведения выставок и концертов.

Всемирную известность Ремагенскому мосту принесла голливудская драма The Bridge at Remagen в конце шестидесятых. Художественный фильм, использующий реальные факты боев за мост через Рейн в марте 1945 года в качестве достоверного исторического фона, поднимает проблемы самопожертвования, допустимого риска и приемлемых потерь.

Официальные власти Западной Германии не дали разрешения на съемку картины, сославшись на возможные помехи судоходству по Рейну. Фильм поэтому снимали в Чехословакии. В конце съемок в Чехословакию вошли советские войска (это был 1968 год), и съемочной группе пришлось в спешном порядке уезжать на Запад на такси.

Упоминается Ремагенский мост также в фильме Monuments Men 2014 года, в котором спецподразделение американской армии во главе с героем Джорджа Клуни спасает в хаосе войны произведения искусства от нацистов.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:d44d4eaea138cefd7846ae08942fb76d6f3751069aa2aad96ebfea9be114f87f&source=constructorLink

75 лет назад – 6 марта 1945 года – наши англо-американские партнёры освободили город Кёльн от немецко-фашистских захватчиков. Это – один из крупнейших городов Германии, а если точнее – на третьем месте после Берлина и Франкфурта-на-Майне. В то же время, это один из трёх городов (помимо Рима и Стамбула), который католическая церковь объявила «святым».

Давно я не писал о подвигах наших союзников: было бы, что писать. В прошлый раз это был рассказ об их пассивном участии (как объектов атаки) в немецкой наступательной операции «Стража на Рейне». Напомню, что когда-то, ещё в первые дни битвы на Курской Дуге, они высадились на юге Италии, и там потихонечку продвигались на север в течение нескольких лет (Италия очень большая страна), лишь в мае 1945-го дойдя до итальянско-австрийской границы, где и соединились со своими войсками, наступавшими из Франции.

В свою очередь, летом 1944 года они высадили десант в Северной Франции (Нормандия), а затем и в Южной, и сначала успешно наступали через Францию на восток, а также в Бельгии и Голландии. Но осенью 1944-го их наступление было остановлено противником на французско-немецкой границе, так называемой Линии Зигфрида. Несколько месяцев линия фронта не двигалась, а в середине декабря 44-го начали наступать уже немцы, отбросив наших союзников на сотню километров обратно на запад.

Но в конце декабря наши окружили Будапешт, а в январе начали наступление в Польше, поэтому свою анти-американскую операцию «Стража на Рейне», немцы быстро свернули: с этого момента все их силы были направлены против нас, на Восточный фронт. Благодаря этому, англо-американцы на Западном фронте снова перешли в наступление, и уже к началу февраля 1945 года снова стояли на линии Зигфрида, как и в начале осени 44-го.

В феврале-марте они перешли в наступление, прорывая линию Зигфрида в нескольких местах и, действуя как всегда, потихонечку, до 25 марта 1945 года полностью преодолели линию Зигфрида на всём её протяжении. Наиболее интересным эпизодом здесь является освобождение Кёльна (6 марта) и захват моста через Рейн (7 марта), о чём рассказывается ниже.

Операция по взятию Кёльна началась в первых числах марта: американские подразделения под командованием генерала Ходжеса форсировали реку Эрфт, захватили и быстро расширили плацдармы на её восточном берегу. Затем они разгромили правой фланг 15-й немецкой армии и отрезали её от Кёльна и Дюссельдорфа. 4 марта войска генерала Ходжеса вступили в Эйскирхен, а 5 марта передовые танковые части вклинились в немецкую оборону Кёльна, и на следующий день донесли о полном очищении этого города.

Особо там штурмовать и освобождать было нечего, «святой» город давно лежал в руинах от бомбардировок англо-американской авиации. Я хочу, чтобы мы понимали, насколько тяжело приходилось на войне нашим англо-американским друзьям, если при взятии (в течение полудня) третьего по величине города Германии, я цитирую: «… они потеряли около 30 солдат и офицеров погибшими (в официальных материалах бравшей Кёльн 3-й бронетанковой дивизии задокументирована гибель семерых бойцов), а ещё свыше 70 получили ранения. Из строя вышли до пятнадцати единиц американской бронетехники, значительная часть которых подлежала ремонту. Немецкие войска понесли более существенный урон: свыше двух десятков орудий, 12–15 единиц бронетехники, 120–130 человек погибшими и более 150 ранеными. Ещё несколько сот немецких солдат и офицеров сдались в плен…».

В сети гуляет «реальное видео боя американского танка с немецким танком на фоне Кёльнского собора», где показана пара отъездов вперёд-назад и пара выстрелов из танковой пушки – но прикол в том, что это видео можно озаглавить как «Абсолютно все боевые действия при штурме Кёльна американцами». Комментарии излишни, это всё что надо знать о военной составляющей вопроса.

Но есть и другая составляющая. То, что Кёльн – город непростой, это не секрет, но его основное предназначение широкой публике совершенно неизвестно. Мы знаем, например, о том, что здесь находится выдающийся памятник архитектуры – большой католический собор, и что Кёльн – родина одеколона, само название которого переводится с французского как «кёльнская вода» - eau de Cologne (читается как «О-де-Колон»).

Использованное здесь французское слово Cologne, т.е. «Колония» - это и есть настоящее название города, что в местном произношении звучит как «Кёльн». По официальной версии – имеется в виду «колония Римской империи». А иногда его называют, наоборот, «Метрополия на Рейне», хотя термины метрополия и колония противоположны по смыслу.

Несколько менее широко известно, что в Кёльнском кафедральном соборе находится одна из главных святынь христианского мира. Называют её по-разному: в православном богословии Усыпальница Волхвов, в католическом – Трёх Святых Королей (по-немецки – Heiligen Drei Konige), и они же – «Три Мага». Другая святыня Кёльнского собора – чудотворное «распятие Геро», якобы выполненное по заказу архиепископа Геро около 975 года, являющееся древнейшим из монументальных распятий в Европе. Оно послужило прообразом для множества изображений распятого Христа. И ещё там есть куча всего, хотя очень многое безвозвратно уничтожено ударами англо-американской авиации в годы Второй Мировой войны.

По сути, Кёльнский собор построен как место для хранения Саркофага Трёх Волхвов. Исполинские размеры собора обусловлены большим наплывом паломников, что прибывают сюда поклониться святым мощам. А форма собора (две большие башни и отдельно третья, поменьше) продиктована тем, что третий из «царей» занимал несколько более низкое положение, относительно первых двух.

Это именно те самые лица, о которых говорит Евангелие от Матфея: после рождения Христа "во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему" (Матфей 2:1-2).

В Евангелии от Луки они названы не Волхвами, а "пастухами", пришедшими к Христу, дабы поклониться ему (Лука 2:8-20). Очевидно, имеются в виду Пастыри, то есть духовные отцы.

Считается, что мощи трёх Волхвов сегодня хранятся в специальном ковчеге (на фото к статье), который установлен на возвышении в центре Кёльнского Дома (так по-ихнему называют «собор»). Размеры ковчега таковы: высота 153 см, ширина 110 см, длина 220 см. Сам саркофаг выполнен в том же стиле, что и хранящийся в Аахенском Доме саркофаг Карла Великого (о нём я рассказывал ранее), как кованая золотая "плащаница"-саркофаг в Москве XVI века (утраченный во время Великой Смуты), как рака царевича Димитрия, т.е. крышка от его гроба (хранится ныне в Оружейной палате, а сам гроб утерян в ходе войны 1812 года).

Основа ковчега Трёх Королей – деревянный ящик. Он покрыт золотом, богато украшен драгоценными камнями, камеями и геммами. Ковчег состоит из трех гробов с крышками. Два из них лежат в основании, а третий поставлен сверху – эта конфигурация, как уже сказано выше, отражена и в размере башен собора: «2 + 1».

Как видно на фото к статье, стенки Саркофага украшены золотыми объёмными фигурами. Судя по старым изображениям, всего было 4 ряда фигур, сейчас осталось только два: 1-й ряд (самый нижний) и третий. Фигуры, бывшие во 2-м (18 штук: по 9 фигур, на двух боковых стенках саркофага) аккуратно «изъяли» во время так называемой реставрации, т.е. фальсификации истории, и сейчас вместо них вы видите только золотые диски. Также изъято 18 фигур, бывших в 4-м (самом верхнем) ряду – вместо них вы видите на фото золотые пластины с аркой.

Это не просто какие-то условные, абстрактные фигуры. Это – конкретные исторические персонажи. Например, в первому снизу ряду, называемому "рядом пророков", на правой боковой стороне (на фото именно она), именуемой стороной Соломона, изображены пророки: Амос, Наум, Иоиль, Соломон, Иезекииль, Аввакум, Аарон. В третьем снизу ряду, называемом "рядом апостолов", правой боковой стороны Соломона, изображены апостолы: Фома, Иуда Фаддей, Иоанн, Иаков младший, Андрей, Петр, а в центре между ними - серафим.

На противоположной, левой боковой стороне, именуемой стороной Давида, показаны следующие известные библейские персонажи: Моисей, Иона, Авдей, Давид, Даниил, Иоахим, Иеремия. Этот ряд называется рядом пророков. Каждое изображение индивидуализировано и снабжено надписью с именем пророка. В третьем снизу ряду, называемом рядом апостолов, этой же левой боковой стороны Давида, изображены: Павел, Матфей, Иаков старший, Варфоломей, Симон, Филипп, а в центре между ними – херувим.

Отсутствие 36-ти золотых фигур, ранее бывших на Саркофаге, сейчас объясняют просто: их украли / они утонули, сгорели, пропали в ходе многочисленных войн и революций. Однако трудно представить, чтобы из 64-х золотых фигур грабители, или какие-то бедствия, уничтожили только 36 фигур из 2-го и 4-го рядов, не тронув при этом 1-й и 3-й ряд. Ворам проще было бы прихватить съёмную (!) дверцу на передней стенке ковчега, украшенную драгоценными камнями и ценнейшими античными геммами и камеями. Но дверца сохранилась (она на фото на переднем плане), а вот два ряда фигур целиком пропали.

Есть версия, что фигуры сняли сознательно, и не посторонние люди, ведь доступ к великой святыне всегда жестко ограничивался. Возможно, более половины золотых фигур исчезло с саркофага по той причине, что они в чем-то перестали устраивать нынешних фальсификаторов истории. Точно так же, как наполеоновские солдаты, «развлекаясь» (?) стреляли из пушки по египетскому Сфинксу, отбив ему нос и вообще подрихтовав черты лица и кое-какие изображения – на Сфинксе и Пирамидах, последние сейчас стоят вообще без внешней облицовки, с голыми кирпичами (облицовка сохранилась только на самой верхушке пирамиды, и явно содержала исторически «неправильные» изображения).

Уничтожение 36 фигур на боковых стенках саркофага произошло не ранее XVIII века, поскольку на сохранившихся рисунках 1671 и 1781 годов они еще есть. Не секрет, что именно в XVII-XVIII веках активно внедряли современную официальную версию истории, переписывая летописи. Сейчас сайт Википедия, с невозмутимым видом, сообщает следующее:

«… По стенкам саркофага рассажены 74 рельефные фигуры из позолочённого серебра, изображающие пророков (внизу) и апостолов (сверху), а также сцены из жизни Христа. ... Для украшения реликвария было использовано не менее тысячи драгоценных каменьев и жемчужин, в их числе античные камеи и геммы…»

Рихтовке подвергалась также наиболее важная – передняя стенка саркофага, где изображено главное событие – собственно поклонение Волхвов-Магов младенцу Христу и Богородице.

На рисунке 1671 года видно, например, что на передней стенке, на самом верхнем гробе, над головой Христа, в круге нарисовано какое-то человеческое изображение по пояс. На рисунке 1781 года этой фигуры уже нет, а на этом месте красуется большая 6-конечная звезда, называемая сегодня звездой Давида. На современном ковчеге и её уже нет: на фото Вы здесь видите лишь большой драгоценный камень, окруженный двенадцатью маленькими.

Ниже, на рисунке 1671 года, на передней стенке посередине приводятся видим две большие фигуры, похожие на ангелов, и еще две коленопреклоненные фигуры справа и слева. На сегодняшнем ковчеге тут ничего уже нет: на этом месте сверкают лишь драгоценные камни и античные геммы.

Ещё ниже, на рисунке 1671 года видны четыре царские короны, расположенные в одном ряду. Сейчас их тоже нет. Вместо них поместили красивые драгоценные камни. Очевидно, эти короны или надписи около них тоже несли какую-то "неправильную" информацию.

Кое-что становится понятным при анализе изображению главного сюжета на передней стенке – поклонения Волхвов-Магов. Здесь есть один, не уничтоженный «реставраторами», счастливо уцелевший фрагмент подлинной реальности. В центре изображена Богородица с младенцем Иисусом на руках. Слева от нее видны четыре фигуры. Ближе всего к Богородице – три Волхва-Мага с дарами. Вслед за ними к Богородице приближается четвертый человек, тоже с дарами. Над его головой четко написано: OTTON. Справа от Богородицы показано крещение Христа в Иордане Иоанном Крестителем.

Имя Оттон хорошо известно в истории средних веков. Так звали нескольких императоров. Считается, что четырех – в Священной Римской империи германской нации X-XIII веков. Первый из них – Оттон I – считается основателем этой империи якобы в конце X века.

С точки зрения официальной истории, это полная дикость: совмещение на одной картине как современников – Иисуса Христа, жившего якобы в I веке, и императора Оттона, жившего не ранее XI века, если понимать изображение буквально. Поэтому историки, как и следовало ожидать, предлагают толковать его не буквально, а иносказательно. Они предпочитают считать, будто здесь изображен император Оттон IV, правивший якобы в 1198-1215 годах. Будто бы он подарил золото и драгоценные камни для украшения ковчега, за что и удостоился чести быть изображенным в процессии, которая якобы тысячу лет тому назад приблизилась к младенцу Христу.

Всю нелепость этого "объяснения", в стиле условностей кино, будто средневековый император Оттон, подарив золото и камни, потребовал за это, чтобы его портрет с именем вставили (пририсовали) в священную картину, изображающую великое и знаменитое событие более чем тысячелетней давности, можно привести наглядный пример. Конечно, император мог потребовать при постройке храма, чтобы его изобразили там подносящим храм в дар самому Христу. Или что-то в таком роде. Но в случае с Саркофагом уместна следующая аналогия.

Кинорежиссер С.Эйзенштейн во время правления И.В.Сталина создал известный фильм о жизни Иоанна Грозного, жившего за четыреста лет до того. Известно, что Сталин был заинтересован в фильме и поддерживал его создание, усматривая в деятельности Грозного и своей определенные политические и исторические параллели. Борьба с оппозицией и т.п. Но ведь не пришла же Сталину в голову дикая мысль потребовать изобразить себя в фильме в виде важного боярина с именем Иосиф Сталин, помогающего Грозному громить врагов!

Более естественным представляется объяснение: на этом, чудом уцелевшем барельефе, художник просто изобразил реальных современников: императора Оттона, Волхвов-Магов и Иисуса Христа, живших в одно и то же время.

У всех трех Волхвов-Магов (Трёх Святых Королей) на головах – царские короны. А на голове «императора Оттона» короны нет. Очевидно, три Волхва-Царя рассматривались в то время как "более важные короли", чем Оттон. Поэтому они в коронах, а Оттон – без. Да и в процессии, приближающейся к Христу, Оттон – последний, смиренно следует за Волхвами-Магами, замыкает шествие как их подчиненный. И изображён заметно меньше ростом. Очевидно, ему, как наместнику – руководителю филиала (Колонии) не положено носить корону в их присутствии.

Ещё один интересный момент. Сейчас принято считать, что все три Волхва–Мага–Короля были мужчинами. Однако, на Саркофаге два Волхва-Мага действительно изображены мужчинами с бородами, а третья фигура, стоящая между ними, явно женская! У нее нет бороды, и тип ее лица очень похож на тип лица Богородицы. Причем, царица-Волхв и стоящий рядом с ней царь-Волхв охвачены одной аркой, как будто скульптор объединял их в одно целое. Как будто это муж и жена, то есть царь с царицей, или царица-мать с царем-сыном. Все остальные фигуры, изображенные на Саркофаге, всегда охвачены только одной аркой, за исключением, конечно, Богородицы с младенцем Иисусом на руках. Если один раз художник объединил единой аркой мать Богородицу с сыном Иисусом, то естественно предположить, что и во втором случае объединение женской и мужской фигур одной аркой – означает то же самое. Таким образом, объединение двух фигур Волхвов-Магов – мужчины и женщины – под одной аркой могло иметь четкий смысл – это была либо мать с сыном, либо супружеская пара, либо отец с дочерью.

Эта информация продублирована еще в нескольких местах. В частности, на одном из древних центральных цветных витражей собора в капелле Трех Магов, расположенной на оси собора позади ковчега (витраж называется "Окном Трех Магов" и, как считается, выполнен около 1320 года), женщина-Волхв изображена абсолютно четко и именно как женщина, на левой нижней фигуре. У нее открытая шея и плечи, настоящее декольте, красива, женственна, с правильными чертами лица. А два других Волхва-Мага совершенно недвусмысленно изображены мужчинами.

Таким образом, среди трех евангельских Волхвов-Магов была женщина-царица. Сам по себе этот факт представляется чрезвычайно интересным. Во всяком случае, он разительно не вписывается в официальную версию истории.

Тот факт, что лица, похороненные в усыпальнице Кёльнского собора, называются несколькими терминами: Пастыри, Короли, Волхвы, Маги, поясняет одна из версий. Под «волхвами» в то время понимались люди с реки Волги – Волхова. А «Магами» могли называть «монголов», то есть Великих. Монголов называли также народом «Магог», т.е. напрямую «Магами». Вообще, слово "Монгол" – это славянское «много», или греческое «мегалион», которое произошло от «много». «мощь», «могучий» - я ранее касался этого в рассказе про саркофаг Карла Великого в Аахене, на котором тупо написано «Король Монголов» (Karolus MAGNUS).

По всему выходит, что в Кёльне похоронены три Великих, то есть монгольских святых царя, которые жили на берегах Волги, и лично знали Иисуса Христа. Их захоронение перенесено в Кёльн, чтобы максимально приблизить эту колонию к тогдашней Империи, интегрировать её с нашими ценностями. Колонизировав Западную Европу, Золотая Орда вполне могла создать здесь центр поклонения трем своим святым Царям-Волхвам-Магам. Потом, после распада Империи, все это частично забыли, а частично специально затушевали. Отсюда и тенденциозные "реставрации" ковчега трех Магов в XVII-XVIII веках.

По одной из версий, Кёльнский собор – это и есть так называемый Галикарнасский мавзолей, мифическая «гробница царя Мавсола» – одно из Семи чудес древнего мира, считающееся утраченным – а вот же он стоит в центре Европы, под американскими авиаударами. У некоторых народов даже сейчас нет в языке буквы «р», поэтому название «Галикарнас» они писали как «Галикалнас», что уже очень близко к «Гали-Кельн». Это название могло означать Святой Кельн или Светлый Кельн, поскольку в немецком языке Heilig означал "святой", а Hell: светлый, ясный, яркий. Либо же просто «Галльский Кёльн».

На фото: Саркофаг трёх Волхвов в Кёльнском Доме.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:43b5c30dd00c2bc1b4266597bfd6a178f5a9d0d15fe2ce8ed39d819edc1b91dd&source=constructorLink

77 лет назад – 7 марта 1943 года – началось героическое сражение за город Мерефа Харьковской области. Эта оборонительная операция, в отличие от включавшей её Третьей битвы за Харьков, закончилась с результатом «военная победа»: противник так и не смог взломать защитный рубеж войск 3-й гвардейской танковой армии Воронежского фронта.

… В эти трагические дни, два наших лучших фронта, под командованием генералов Голикова и Ватутина, в развитие Сталинградского контрнаступления вырвавшиеся далеко вперёд по сравнению со своими южными соседями, попали под сильный немецкий удар с южного направления. Противник, пришедший в себя после Сталинграда, и перебросивший новые войска из Западной Европы (благо, наши англо-американские партнёры не спешили открывать там Второй фронт), сосредоточил крупные танковые группировки в районе Днепропетровска, Донецка и Запорожья, и во второй половине февраля 1943 года повёл контрнаступление на Харьков, ранее освобождённый советскими войсками.

На главном направлении немецкого удара, к югу от Харькова, вдоль реки Мжа встала в оборону 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко. Правда, почти все свои танки она потеряла ещё в начале марта, и теперь состояла из пехотных подразделений (в те годы у нас, в отличие от второй половины войны, в состав танковых армий включались и пехотные дивизии).

Город Мерефа был главным узлом в системе советской обороны южнее Харькова, на 30-километровом участке западнее реки Северский Донец. В нём сходятся обе дороги, ведущие к Харькову с юга по правобережью Северского Донца: Днепропетровск – Харьков и Лозовая – Харьков. Наступающая в этой полосе немецкая танковая дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», по планам германского командования, должна была в течение 7 марта захватить Мерефу, и отсюда развивать наступление непосредственно на южную окраину Харькова, до которой оставалось от Мерефы менее чем 10 километров.

Чуть ранее, учитывая очевидную угрозу прорыва немецких войск с данного направления, для обороны Мерефы была направлена из резерва Воронежского фронта 62-я гвардейская стрелковая дивизия. Она совершила 25-километровый марш и заняла оборону на десятикилометровом участке от юго-западной окраины Мерефы до хутора Тимченки.

Для усиления ей были приданы пять артиллерийских дивизионов из состава 8-й артиллерийской дивизии прорыва Резерва Верховного Главнокомандования.

У меня нет точных сведений – участвовал ли в этом конкретном бою мой дед – офицер артиллерийской разведки штаба Воронежского фронта, Пётр Прокофьевич Лисичкин. Есть только документ (на фото) – о том, что несколько ранее, в декабре 1942 года, он действительно был прикомандирован именно к этой дивизии, для организации артиллерийской подготовки наступления в рамках операции «Малый Сатурн». Находился ли он по-прежнему в боевых порядках данной дивизии на момент боя в Мерефе, или же был переброшен на другое направление – точно не известно, но всё возможно.

По решению командира 62-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Зайцева, два из трёх полков его дивизии – 186-й и 184-й гвардейские стрелковые полки – заняли оборону вдоль юго-западной и южной окраин города Мерефа, а 182-й гвардейский стрелковый полк – восточнее, на пятикилометровом участке от города Мерефа до хутора Тимченки. Своим левым флангом этот полк примыкал к подразделениям 1-го отдельного чехословацкого батальона Людвига Свободы, оборонявшегося по соседству в Соколово, где в это же время гремел не менее эпический бой поручика Отакара Яроша (подробнее я писал о нём ранее).

Чтобы не допустить прорыва танков противника в полосе обороны дивизии, вся пушечная артиллерия была поставлена в боевые порядки стрелковых полков для стрельбы прямой наводкой. На южной окраине Мерефы, в 400–500 метрах в глубине, на закрытые огневые позиции были поставлены восемь 122-мм гаубиц (аналог современных «Гвоздик»). На танкоопасных направлениях саперы установили противотанковые мины.

Здесь напрашивается аналогия с Курской Дугой: всё та же наша насыщенная противотанковая оборона – против наступающей танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Однако есть один момент, который имеет принципиальное сходство с одним из эпизодов Курской Битвы, противоположным по своему смыслу, а именно – сражением у села Прохоровка. В последние годы всё чаще пишут о том, что суть Прохоровки была не совсем такая, как нам всю жизнь рассказывали по телевизору. Главное – там не было никакой встречной танковой битвы: с немецкой стороны участвовало, максимум, несколько десятков танков, и отнюдь не они задавали там тон.

Суть сражения под Прохоровкой была в том, что наша 5-я гвардейская танковая армия генерала Ротмистрова, попыталась перейти в наступление – и её несколько сотен танков наткнулась на подготовленный немцами артиллерийский противотанковый рубеж, на котором и были уничтожены сосредоточенным пушечным огнём, как в тире. Очень похожая ситуация произошла в Мерефе, где немцы сконцентрировали танки, а мы – артиллерию.

Первые боевые действия на подступах к Мерефе начались ещё накануне – 6 марта. В этот день, как отмечалось в «Докладе-отчете о действиях артиллерии противника» 3-й танковой армии, «из районов Большого и Малого Рябухино в направлении на Борки двумя эшелонами пошло 40 танков, 18 бронемашин и 25 автомашин мотопехоты. Наши передовые части начали отход. Танки противника продолжали движение. 25 самолетов Ю-87 расчищали путь атакующим танкам, с высоты 100–150 метров обстреливая из пулеметов отходящие части. С выходом на рубеж правого берега р. Мжа противник был остановлен. Быстро подтянув до полка артиллерии калибра 75 и 105 мм, он начал вести борьбу с нашей артиллерией».

Упомянутые здесь Борки – это та самая знаменитая станция, в 5 километрах южнее Мерефы, где в 1888 году потерпел крушение царский поезд, следовавший из Крыма в Ленинград. По счастливому стечению обстоятельств, в той катастрофе Государь Император и его семья остались живы, а в Борках поставили храм в честь своего чудесного спасения. Этот храм, пожалуй, один из величественнейших в Российской Империи, в ходе Второй Мировой войны был почти полностью разрушен, в конце войны его остатки взорвали и более не восстанавливали.

Немецкие войска, в начале марта разгромившие два наших танковых корпуса в районе Кегичевки, достаточно легко продвинулись далее на север и овладели Борками, что в 50 километрах севернее Кегичевки:

«… Где подарком из подарков,

Как труды ни велики,

Не Ростов им был, не Харьков –

Населенный пункт Борки…».

Теперь им предстояло из Борок штурмовать Мерефу. Рано утром 7 марта по г. Мерефа и ближайшим подступам к нему, нанесла удар немецкая авиация. Он продолжался более 40 минут. Небольшой городок окутался дымом. В нескольких местах вспыхнули очаги пожаров. Вслед за налетом бомбардировщиков в атаку перешли танки. Развернувшись в боевой порядок, они под прикрытием огня своей артиллерии на полном ходу устремились к переднему краю обороны 62-й гвардейской стрелковой дивизии. Ее гаубичные и минометные батареи первыми встретили танки противника заградительным огнем с закрытых огневых позиций, уничтожив несколько танков и самоходных орудий.

На боевые порядки правофлангового 186-го гвардейского стрелкового полка двигалось 47 немецких танков и более 20 бронетранспортеров с пехотой. Три батареи 76-мм пушек за короткий промежуток времени огнем прямой наводкой подбили 8 танков противника, 4 бронетранспортера и уничтожили более роты пехоты.

В результате массированного огня советской артиллерии, первая танковая атака противника была сорвана. На Мерефу снова налетели немецкие бомбардировщики, затем вновь последовала атака – и в такой последовательности в течение дня (7 марта) противник предпринял восемь атак, но безуспешно. Ни одному танку не удалось переправиться через р. Мжа и ворваться в Мерефу.

За проявленные отвагу, мужество и героизм личного состава в боях за Мерефу 7 марта 1943 года, 8-я артиллерийская дивизия прорыва получила почётный статус «гвардейская» и новый номер: теперь она стала «3-й гвардейской».

Мерефа была оставлена советскими войсками только 13 марта 1943 года, когда уже был практически взят Харьков, находившийся у неё в тылу. Дело в том, что весь рубеж в районе Мерефы и восточнее её был до конца удержан, и оставлен в середине марта лишь по приказу высшего советского командования. Однако западнее Мерефы ситуация развивалась в ином ключе.

Противник, потерпев неудачу на рубеже Мерефы, перенёс удар западнее её – в стык между 3-й танковой армией и соседней 69-й общевойсковой, по боевым порядкам обороняющихся здесь советских 160-й и 305-й стрелковых дивизий 69-й армии.

В полосе 160-й стрелковой дивизии на фронте шириной в 2–2,5 км было развернуто в первом эшелоне до 40 немецких танков прорыва и штурмовых орудий, за ними во втором эшелоне – до 60 средних танков с десантом автоматчиков на броне, а в третьем эшелоне – легкие танки, бронетранспортеры и бронемашины с пехотой.

Действия наземных войск противника непрерывно поддерживала авиация, которая группами по 25–30 бомбардировщиков воздействовала по боевым порядкам оборонявшейся советской пехоты и огневым позициям артиллерии. Сломив в короткие сроки сопротивление стрелковых частей 69-й армии, противник вышел на фланги и в тыл противотанковых опорных пунктов и на позиции дивизионной артиллерии в глубине. Часть орудий была уничтожена огнем танков, другая часть – осталась без расчетов и была без помех обойдена немецкими танковыми подразделениями.

В те дни, не только стрелковые взводы и роты, но и артиллерийские расчеты часто были укомплектованы личным составом, призванным на освобожденной территории. Ввиду отставания тылов, вновь призванные не были переодеты в военную форму и продолжали действовать в своей гражданской одежде. Этим не преминул воспользоваться противник. Переодетые в конфискованную у местного населения гражданскую одежду, немецкие пехотинцы, действуя в качестве десанта на танках, при подходе к огневым позициям артиллерии заблаговременно спешивались с танков, в пешем порядке выдвигались к орудийным расчетам и, не вызывая подозрения, уничтожали их в ближнем бою. Это была классическая «операция под чужим флагом».

Одновременно немецкие танковые удары были нанесены и в центре оперативного построения 69-й армии – на смежных флангах 37-й стрелковой бригады и 180-й стрелковой дивизии силами двух пехотных батальонов при поддержке до 20 танков, а также на правом фланге 69-й армии – в полосе 161-й стрелковой дивизии, против которой перешла в наступление 167-я немецкая пехотная дивизия.

В результате первого дня боев, в полосе обороны 69-й армии противнику удалось потеснить 161-ю стрелковую дивизию на 3–4 км, а 37-ю стрелковую бригаду и 180-ю стрелковую дивизию – на 6–10 км. На левом фланге армии 160-я стрелковая дивизия со 2-й противотанковой бригадой после четырехчасового боя отошла в северном и северо-восточном направлениях. За день боя потери артиллерии 160-й стрелковой дивизии и 2-й противотанковой бригады составили 75 % от ее общего количества, а в 270-й стрелковой дивизии, которая была окружена противником, артиллерия была уничтожена полностью. В 37-й стрелковой бригаде было выведено из строя 12 орудий из 28, имевшихся к началу наступления немецких войск. Бригада также имела потери до 70 % средств тяги.

Фактически не смогла вывести из боя и отвести на последующий рубеж обороны свою артиллерию и 180-я стрелковая дивизия. Попытка командира дивизии задержать продвижение танков противника вводом в бой артиллерийского противотанкового резерва (одна батарея) также не увенчалась успехом, так как он был уничтожен их огнем при выдвижении на указанный рубеж развертывания.

На левом фланге 69-й армии танковая дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», вклинившись в глубину обороны на 10–12 км, во второй половине дня вышла к хутору Снежков Кут и к Замостью, где в противотанковых опорных пунктах занимала оборону 6-я артиллерийская бригада. В течение трех часов эта бригада отражала атаки до 70 танков противника, уничтожив 24 из них. Ведя бой самостоятельно без стрелкового прикрытия, она была блокирована с флангов и с тыла, понесла большие потери в артиллерии и была вынуждена отойти.

Вот как описывает этот бой один из его участников с немецкой стороны – начальник штаба 1-го танкового полка дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», оберштурмфюрер Изике: «…Широким фронтом мы продолжаем наступление по заснеженной равнине. На горизонте перед нами едва виднеются крыши. Это может быть только Снежков Кут. Во время короткой остановки командир штурмбаннфюрер Вюнше отдает первой роте приказ, обогнув далеко растянувшуюся деревню, атаковать ее с востока и двигаться нам навстречу. Мы же продолжаем наступать в нашем направлении… То и дело перед нами и по сторонам взвивается снег и что-то жужжит мимо нас. Нас осталось 18 танков, за нами оба «Тигра», пехота пока еще сидит на броне, спрятавшись за башней… Слева и справа от нас два танка объяты пламенем. Наша танковая атака достигла своей критической фазы… От высоты перед нами, уже хорошо различимой, неприятно часто посверкивает…

По звукам выстрелов и взрывам мы понимаем, что бой между танками и противотанковыми орудиями в самом разгаре. Примерно в 80 метрах от нас появляется «Тигр», который движется в сторону высоты… Едва «Тигр» поднимается на возвышение, раздается грохот. Вокруг нас огненные вспышки и осколки. Подняв головы, мы видим на башне «Тигра» пятно размером с квадратный метр. Ствол орудия калибром 88-мм приходит в движение и, словно пальцем, указывает на цель. Струя огня – мы приподнялись, чтобы видеть, что произошло. Половину дома снесло, и очень ясно стал виден горящий советский танк, прятавшийся там - теперь без башни…

На восточной окраине как минимум две дюжины «Т-34» вышли из своих укрытий. Между тем подоспел второй «Тигр»… Перед деревней Снежков Кут наши подбивают восемь советских танков. В самой деревне удается уничтожить еще четыре, в то время как остальные «Т-34» исчезают в направлении Валки, на северо-восток. Штурмбаннфюрер Вюнше между тем руководил действиями отделения против позиций противотанковой обороны. По окончании боя их насчитали 56…».

На самом деле в 69-й армии к тому времени насчитывалось, по различным данным, от 4 до 8 танков, тогда как автор этого рассказа насчитал их «не менее двух дюжин», при этом 12 из них в этом бою были «уничтожены».

К исходу дня передовые части немецкого Второго танкового корпуса СС смогли вклиниться на глубину до 15 км и выйти в район населенного пункта Валки (30 км западнее Мерефы), который обороняла 305-я стрелковая дивизия. Вот здесь-то и находился танковый резерв 69-й армии. Как пишет в своих мемуарах её командующий, генерал Казаков: «И тут не вытерпело сердце командующего бронетанковыми войсками нашей армии генерал-лейтенанта Мишулина: по собственной инициативе он сам повел в контратаку те семь-восемь танков, которыми располагал. Но силы были слишком неравными. Очень скоро немцам удалось подбить головной танк, в котором находился Мишулин. Другие танковые экипажи с трудом спасли тяжело контуженного генерала. Изменить же течение боя они не смогли…». Впрочем, по данным Центрального архива Министерства обороны, к тому времени в 69-й армии имелось лишь 4 танка, а не «семь-восемь».

В итоге прорыв противником переднего края обороны 160-й стрелковой дивизии и одновременное его вклинение на двух других направлениях привели к отходу большей части сил 69-й армии (161, 180, 160-я стрелковые дивизии и 37-я стрелковая бригада) и к окружению 270-й стрелковой дивизии, которая была глубоко охвачена с флангов. Развивая наступление, передовые части немецкой танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» блокировали с фронта 305-ю стрелковую дивизию, обошли ее с флангов и с выходом в район Люботина отрезали пути отхода этой дивизии в направлении Харькова.

Город Люботин находится в 12-ти километрах строго на запад от Харькова, на трассе Киев – Харьков, и именно отсюда, с запада, немцы начали операцию по овладению Харьковом, огибая его с севера в кольцо окружения. Вот почему войска 3-й гвардейской танковой армии, выигравшие свою оборонительную операцию и отразившие немецкие атаки в Мерефе, Соколово, Тарановке, уничтожившие противостоявшего им противника в упорных боях – оказались обойдёнными с севера, со стороны Харькова, и под угрозой окружения были вынуждены в середине марта оставить свой рубеж и отойти в восточном направлении – на левый берег реки Северский Донец в районе Змиёва.

"...Пусть тот бой не упомянут

В списке славы золотой,

День придет — еще повстанут

Люди в памяти живой,

И в одной бессмертной книге

Будут все навек равны —

Кто за город пал великий,

Что один у всей страны;

Кто за гордую твердыню,

Что у Волги у реки,

Кто за тот, забытый ныне,

Населенный пункт Борки..."

Интерактивная карта боевых действий

Валки:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:9281a3ef14199fde22339fdb7efbfb79fdedd885cc353043f6f1e9062a2bf1ca&source=constructorLink

Мерефа:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:132fb973dd798eba6a7ade1f3acb141f3aa7518042c5202966c771eb82166277&source=constructorLink

78 лет назад – 7-го марта 1942 года – началась наступательная операция Юго-Западного фронта с целью освобождения Харькова и области от немецко-фашистских захватчиков. Она же – «Вторая битва за Харьков», как составная часть общего советского контрнаступления, стартовавшего 5 декабря 1941 года под Москвой, и начинавшего затихать к концу зимы.

Завершится эта Битва за Харьков, как теперь хорошо всем известно, военной катастрофой для наших войск, но 7-го марта 1942 года это было известно пока ещё не только лишь всем. Вообще, как и для других операций первого года войны (а он начался 22.06.41 и закончился 21.06.42), и в первую очередь проходивших на территории Украины, для неё характерно размывание персональной ответственности. Как мы увидим ниже, военачальники на данном направлении сменялись во много раз чаще, чем сейчас премьер-министры, но неизменным в составе высшего военного командования оставался один человек. Звали его Хрущёв Никита Сергеевич.

Скромность украшает человека, поэтому вы никогда не найдёте Н.С.Хрущёва в рейтингах наиболее известных советских полководцев, среди Жукова, Конева, Рокоссовского, Малиновского и так далее. Между тем, его вклад в принятие военных решений на первом году войны был выше, чем у этих четверых.

А вот если посмотреть на результаты, на последствия этих решений, то совсем неудивительно, что роль Хрущёва после войны была сведена пропагандой до минимума. Ну, пил чай в штабе с Ватутиным, добродушно посмеиваясь над последним, ну пару раз кого-то отмазал от ответственности, а кого-то пытался подвести под трибунал – именно этим, в понимании современного читателя, занимается комиссар-политработник, каковым являлся Хрущёв.

На самом деле нет. Я дословно процитирую Википедию: «… В октябре 1942 года был издан приказ за подписью Сталина, упраздняющий двойную командную систему и переводящий комиссаров из командного состава в советники…». Это означало, что пришло наше время наступать, а не гибнуть в бесконечных «котлах», куда сотнями тысяч загоняли народ комиссары, до этой даты бывшие «не советниками, а командным составом». И тут же началось великое Сталинградское контрнаступление войск Юго-Западного фронта – первая в истории операция, которой руководила не «двойная командная система», а единолично генерал Ватутин, тогда как его вездесущий комиссар Хрущёв, месяцем ранее «переведенный из командного состава в советники», в замы по политоте, теперь просто пил чай в штабе и отмазывал нужных ему людей от трибунала.

Хотя, писатель Василий Гроссман в романе «Жизнь и Судьба» приводит эпизод, как и в ходе Сталинградского контрнаступления, командир одного из наших танковых корпусов сетует на то, что остался без поддержки авиации. Его комиссар отвечает – сейчас я позвоню своему другу Никите в штаб фронта, он решит вопрос. Командир возражает: «Но Хрущёв уже не имеет полномочий в сфере оперативно-тактического руководства. И, если авиации у нас просто нет физически – то что он сможет сделать оттуда?!». Комиссар только посмеялся над его наивностью, набрал Хрущёва – и через 15 минут над танками заревели десятки наших штурмовиков и бомбардировщиков, и корпус пошёл в Луганскую область в режиме нон-стоп.

Автор романа поясняет это так: Хрущёву очень хотелось поскорее приступить к освобождению Украины. Знал ли Ватутин о том, что авиация перенаправлена без его ведома – в романе умалчивается.

Официально считается, что Хрущёв входил в состав Военного Совета Юго-Западного фронта с сентября 1941 года – уже после Киевского «котла», то есть это как бы ещё без него и до него. А комиссаром, погибшим в «котле» (вместе с командовавшим фронтом генералом Кирпоносом), был некто Бурмистенко, председатель Верховного Совета Украины.

Но другая статья Википедии нещадно «палит контору», вот длинная цитата:

«… С началом боевых действий были образованы Военные советы фронтов. В местностях, объявленных на военном положении, Военным советам передавались все функции органов государственной власти. По состоянию на 22 июня 1941 года в управление Киевского Особого военного округа входили:

- Командующий войсками генерал-полковник Кирпонос М. П.

- Член Военного совета корпусной комиссар Вашугин Н. Н.

- Член Военного совета Хрущёв Н. С., 1-й секретарь ЦК КП (б) Украины.

22-го июня управление Киевского Особого военного округа разделилось на управление Юго-Западного фронта и управление Киевского военного округа. При этом, состав Военного совета Юго-Западного фронта:

Командующий войсками генерал-полковник Кирпонос М. П.

Член Военного совета корпусной комиссар Вашугин Н. Н.

Член Военного совета Хрущёв Н. С., 1-й секретарь ЦК КП (б) Украины…»

Так кому же верить? Входил ли Хрущёв в Военный Совет Юго-Западного фронта с 22 июня 1941 года (как утверждает статья Википедии «Военный Совет»), или с сентября того же года (как утверждает статья «Юго-Западный фронт»)? В любом случае, этого человека называют «одним из главных виновников Киевского котла».

И Харьковского тоже – тут ему труднее отмазаться, ведь зимой-весной 41-го он здесь был уже на 100 процентов.

А вот люди вокруг него, действительно, менялись как на карусели. После гибели в Киевском «котле» командующего фронтом Кирпоноса и начальника штаба Тупикова, в сентябре 41-го фронт возглавил было Маршал Тимошенко, но в декабре того же года его сменил генерал Костенко – и именно последний командовал Юго-Западным фронтом в ходе описанных ниже событий – до 8-го апреля 1942 года. Впрочем, маршал Тимошенко при этом стоял как бы «над ним», будучи руководителем всего «украинского» направления, включавшего два фронта: Юго-Западный фронт генерала Костенко и Южный фронт генерала Малиновского.

Но такая ситуация продолжалась недолго: уже после описанных ниже событий, 8-го апреля генерал Костенко был понижен в должности до уровня заместителя, а командующим фронтом снова стал Тимошенко. Именно последнего и называют «руководителем Второй битвы за Харьков», вешая на него всех собак и умело выводя Хрущёва из-под ответственности. Хотя именно Костенко командовал фронтом в ходе описанных ниже событий, а позднее – в финальной стадии – опять-таки именно он, будучи заместителем командующего фронтом, руководил попавшей в «котёл» группировкой из трёх армий, так и называемой: «погибшей Группой генерала Костенко».

С начальником штаба фронта (а это третий человек по должности, после командующего и комиссара), была та же чехарда. С осени 41-го и до марта 42-го, т.е. в ходе описанных ниже событий, эту должность занимал генерал Бодин. В апреле его сменил генерал Баграмян. Но в июне 42-го, Баграмяна тоже назначили одним из виновных в военной катастрофе, и с треском отстранили – снова поставив на это место Бодина.

В первое время, эти кадровые разборки не очень сильно влияли на результат военных операций фронта. Оставив Харьков в ночь на 25 октября 1941 года после пятисуточных тяжелых оборонительных боёв (то была Первая битва за Харьков), войска Тимошенко и Хрущёва закрепились на рубеже реки Северский Донец, по линии райцентров Волчанск – Балаклея – Изюм, это километров 30 восточнее Харькова. Здесь (как и под Москвой и Ленинградом) линия фронта с осени 1941 года надолго замерла, вопреки представлениям обывателей о том, что немцы вот всё время безудержно наступали на восток до Волги.

А 5-го декабря 1941 года советские войска перешли в контрнаступление под Москвой, отбросив противника на 200 километров от столицы. Естественно, что и в районе Харькова этот почин был поддержан: войска под «двойным командованием» Костенко и Хрущёва предприняли первую попытку освободить Харьковский промышленный район, в ходе Барвенково-Лозовской операции. В соответствии с ее замыслом, Юго-Западному фронту была поставлена задача нанести удар силами 38-й и 6-й армий, разгромить противника на правобережье Северского Донца (в районе Чугуев – Балаклея – Изюм) и овладеть Харьковом. Соседнему, Южному фронту генерала Малиновского предстояло силами 57-й и 37-й армий нанести главный удар в направлении Барвенково – Лозовая (это райцентры на юге Харьковской области). Маршал Тимошенко руководил «сверху» над двумя фронтами.

Советским войскам предстояло форсировать Северский Донец с левого (пологого) берега, преодолеть пересечённую местность и линии обороны противника на правом (крутом) берегу. Участок по Северскому Донцу от устья реки Берека до района Лисичанска обороняла немецкая 17-я полевая армия (Герман Гот). Рельеф местности на правом берегу Северского Донца в районе Балаклеи, Изюма, Красного Лимана, Лисичанска играл на руку противнику в плане возможности успешной длительной обороны ограниченными силами.

Немецкая система обороны в районе Балаклеи, Лозовой и Барвенково имела не сплошной характер, а была организована в виде ряда опорных пунктов, приспособленных к ведению круговой обороны. Хотя зимой 1942 года здесь ещё не было мощного рубежа обороны (как, например, в июле — сентябре 1943 года), но редкие оборонительные линии и пулемётные точки, установленные в удачных местах, стали труднопреодолимой преградой для советской пехоты. Кроме того, наличие множества деревень по берегам рек благоприятствовало противнику в плане оперативного создания тыловых очагов сопротивления, линий обороны и отсечных рубежей.

Та операция началась 18 января 1942 г. Ударная группировка Юго-Западного фронта прорвала оборону противника и за первые четыре дня продвинулась на расстояние до 25 км «ценой значительных потерь» - так везде пишут, а я особо подчёркиваю. Почему-то без «больших потерь» у Хрущёва было никак, хотя брали далеко не Берлин. К концу операции – а она была остановлена 31 января – общее продвижение двух фронтов составило 90–100 км. Их соединения перерезали железную дорогу Харьков – Запорожье, освободили райцентры Барвенково и Лозовую. В результате был создан плацдарм на западном берегу реки Северский Донец в районе Барвенково, открывавший возможность дальнейшего наступления на Харьков и Днепропетровск. Была захвачена главная база снабжения немецкой 17-й армии в Лозовой и перерезана железнодорожная линия Днепропетровск – Донецк (через Лозовую), по которой проходило снабжение немецкой 1-й танковой армии.

Всё это, как видим, в основном заслуга Южного фронта генерала Малиновского. Успехи Костенко и Хрущёва были куда как скромнее: 38-я армия в районе Чугуева почти не продвинулась, а 6-я дошла до Красного Шахтёра (это посёлок чуть восточнее Краснограда, между Балаклеей и Лозовой).

27 февраля 1942 г. Военный совет Юго-Западного фронта утвердил оперативную директиву о проведении наступательной операции по разгрому чугуевско-балаклеевской группировки противника. Цель операции: нанеся охватывающие удары силами 6-й армии с балаклейского выступа и 38-й армии – с чугуевского, окружить и уничтожить немецкие войска юго-восточнее Харькова и освободить сам Харьков.

Вот эта операция и началась 7-го марта 1942 года. Внезапность удара по ряду причин обеспечить не удалось. Из-за сильного сопротивления противника, сложных условий погоды и местности, продвижение 6-й армии в районе Балаклеи было минимальным.

Ожесточенные бои развернулись в полосе наступления 38-й армии в районе Чугуева. Преодолев заболоченный участок реки Большая Бабка, ее соединения в нескольких местах форсировали Северский Донец. В боях отличались многие воины, среди них командир роты 6-й гвардейской танковой бригады старший лейтенант Н.П. Блинов, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза. 1 апреля 1942 года танк Никиты Блинова одним из первых ворвался в занятое немцами село Байрак Волчанского района Харьковской области. Завязался тяжёлый бой. Из строя выбыл командир танкового батальона. Старший лейтенант Блинов, несмотря на полученное ранение, принял командование батальоном на себя, и довёл бой до победы. Было уничтожено восемь орудий, несколько миномётных батарей и пулемётных точек, шесть танков и самоходных артиллерийских установок противника. За день до своего 28-летия Никита Блинов в последний раз повёл роту в атаку. Его танк был подбит, но экипаж сражался до последнего, продолжая вести огонь из объятого пламенем танка. Тем самым, отвлекая на себя внимание, экипаж Блинова помог остальным танкам роты сломить оборону противника. В конце боя немцы бежали в панике, оставив на позициях большое количество тяжёлого вооружения, а возле сгоревшего танка Никиты Блинова потом насчитали шесть десятков убитых немецких солдат. На фото – памятник на могиле Н.П.Блинова в посёлке Белый Колодезь Волчанского района Харьковской области.

Широкую известность приобрел в те дни и подвиг заместителя командира роты тяжелых танков 5-й гвардейской танковой бригады лейтенанта Н.Н. Фомина, лично возглавившего атаку стрелковых подразделений после того, как его танк был подбит противником. В рукопашной схватке он уничтожил немецкого офицера, завладел его автоматом и истребил десятки солдат противника.

Однако, из-за криворукого руководства войсками на уровне штаба фронта, несмотря на массовые случаи мужества и героизма, решить поставленные задачи войска Юго-Западного фронта в полном объеме не смогли. Бои продолжались с, как говорится, «переменным успехом», весь март и до первых чисел апреля. В первой декаде апреля обе (38-я и 6-я) армии приостановили наступательные действия перешли к обороне.

Наступление будет возобновлено через месяц – в середине мая 1942 года, который тогда казался последним годом войны – и стал бы таковым, если бы не провальное продолжение Хрущёвым именно этой, Второй Битвы за Харьков, что летом 42-го открыло противнику дорогу на Воронеж, Сталинград и Кавказ.

Но, тогда, 1-го мая 1942 года, в приказе Верховного Главнокомандующего № 130 говорилось:

«… Приказываю всей Красной Армии добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев…»

78 лет назад – 6 марта 1942 года – немецкими военнослужащими был расстрелян мой прапрадед Максим Васильевич Лисичкин с супругой Марфой Сергеевной.

Их сын – Прокофий Максимович Лисичкин (мой прадед) – также погиб на войне с немцами – в боях на Галичине и Волыни в Первую мировую войну.

Его сын (мой дед) Пётр Прокофьевич Лисичкин и два его брата воевали с немцами в ходе Второй мировой; старший брат погиб в плену, остальные двое дожили до Победы, а дед пережил и Советский Союз..

Собственно, причиной расстрела моего прапрадеда и послужило наличие трёх внуков – офицеров действующей Красной Армии.

После освобождения деревни (в 1943 году) их останки были перезахоронены с воинскими почестями, а на месте их расстрела и захоронения в лесу до сих пор стоит памятник (см. на фото). В советское время около этого памятника принимали в пионеры.

Сейчас той деревни уже давно нет, после войны она не восстанавливалась; ближайшая деревня находится километрах в пяти за лесом. Мои родственники регулярно посещают место захоронения и ремонтируют памятник.

75 лет назад – 6 марта 1945 года – началась знаменитая Балатонская оборонительная операция войск Третьего Украинского фронта под командованием маршала Толбухина. По моим ощущениям, это наиболее упоминаемый эпизод в интернет-дискуссиях о Войне, и один из двух (второй – Баутцен), когда хотят сказать: «даже и в 1945-м нам порою приходилось ох как тяжело».

Впрочем, указанная выше дата весьма условна. Те, кто писал историю Войны в эпоху Н.С.Хрущёва, зачем-то решили из монолитной трёхмесячной танковой битвы на берегах озера Балатон, вычленить вот эти девять с половиной дней (с 6 по 15 марта), и именно их считать Балатонской оборонительной операцией, а всё остальное размазать по «другим сражениям и стычкам».

На самом деле, началась эта история ещё в 1944 году: в конце ноября, прорвав линию фронта в районе города Печь, наши войска вышли к берегам озера Балатон, а затем, уже к концу года, полностью завершили окружение города Будапешт. И практически сразу же начались незатихающие (до апреля) танковые бои на берегах Балатона. Человек, прибывший на фронт в декабре, и убывший по ранению в апреле, все три месяца сражавшийся на одном и том же месте (скажем, на северном берегу Балатона) – является участником сразу трёх крупных операций: Будапештской, Балатонской и Венской. Хотя едва ли он сможет объяснить – в какой момент заканчивалась одна операция и начиналась другая.

Название озера Балатон происходит от славянского «болото», в силу его непрозрачности (из-за высокого содержания планктона) и мелководности: в основном 1-2 метра, но есть одна впадина метров на 12, за счёт чего «средняя по озеру глубина» составляет 3 метра. Это озеро является частью водной системы, которая перекрывает путь на запад из района южнее Будапешта. И точно так же оно перекрывает обратный путь – с запада на восток, поэтому и нам, и немцам приходилось его постоянно огибать, а линия разграничения несколько месяцев проходила по середине озера (оно тянется с севера на юг почти на 80 километров). Форсирование озера никем не осуществлялось из-за приличной ширины – 15 километров.

В 25-ти километрах юго-западнее Будапешта, начинается небольшое озеро Веленце (длиной километров 10), затем идёт 35-километровый промежуток суши – своеобразный проход между двумя озёрами, в центре которого расположен город Секешфехервар, и потом уже начинается Балатон. Ещё дальше, южнее Балатона, километров через 50 проходит граница между Венгрией и горной Югославией. С противоположной стороны, севернее Будапешта, идут Карпатские горы и Дунай, текущий у их подножия с запада на восток (после Будапешта он поворачивает почти под прямым углом и течёт уже с севера на юг).

Естественно, что эти три прохода между озёрами и горами очень высоко ценятся военными. Кроме того, на южном берегу Балатона находилось крупное месторождение нефти в районе города Надьканижа – одно из двух последних, оставшихся у Германии после потери румынского Плоешти и нашего Дрогобыча в Прикарпатье. Второе из оставшихся – менее мощное, в районе города Цистерсдорф в соседней Австрии, и они тесно связаны: победив под Балатоном, мы 2-го апреля забрали Надьканиж (это, кстати, к озвученному выше вопросу о том, что Балатонская операция якобы закончилась 15 марта), а 17-го апреля взяли и Цистерсдорф.

Сразу после окружения Будапешта советскими войсками, противник развил бурные боевые действия в районе озёр Веленце и Балатон, пытаясь вводом в сражение новых сил переломить ситуацию. Сначала, прямо в новогоднюю ночь, к западу от Будапешта был переброшен из-под Варшавы 4-й танковый корпус СС, в составе дивизий «Тотенкопф» и «Викинг», под командованием Гилле – того самого, что год назад руководил успешным прорывом эсэсовских танкистов из так называемого Корсунь-Шевченковского «котла» (потому его и поставили теперь прорываться в окруженный Будапешт). Уже 1 января они начали наступление в проходе севернее озера Веленце; эти попытки прорвать кольцо окружения продолжались около двух недель, но закончились безрезультатно.

Дело в том, что севернее Будапешта, как уже сказано выше, труднопроходимая горная местность, а также река Дунай, которая перекрывает подходы к Будапешту с севера (с гор). Поэтому для тех, кто пытается наступать на Будапешт с запада, есть в принципе только два пути, и оба плохие. Первый – это севернее озера Веленце, через город Бичке: так ближе всего к Будапешту, но там очень сложная местность для использования танков.

Второй путь – южнее озера Веленце, между ним и озером Балатон, через город Секешфехервар – более удобный, но и более дальний, что было критично для немцев из-за дефицита времени и топлива. Поэтому они сначала попытались по первому пути, через Бичке, но, как и следовало ожидать, не добились успеха. В дальнейшем они сосредоточили усилия на втором пути – в проходе севернее Балатона, через Секешфехервар.

Именно здесь, с 18 января началась новая попытка прорыва, с участием переброшенной из Арденн 6-й танковой армии СС, в составе четырёх дивизий: «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Райх», «Гитлерюгенд» и «Гогенштауффен». В результате тяжёлых боёв они сумели, почти полностью прорвав оборону войск маршала Толбухина, выйти к Дунаю, тем самым расчленив Третий Украинский фронт, прижавшийся к реке, на две «половинки» – северную и южную. Ситуация была критическая.

Сталин сообщил Толбухину, что готов организовать эвакуацию его фронта на восточный берег Дуная, оставив противнику все ранее завоёванные пространства на западном берегу южнее Будапешта, по форме это примерно равносторонний треугольник со сторонами 120-130 километров и вершинами в Будапеште, в Дунае и на южном берегу Балатона.

Толбухин попросил полчаса на размышления, после чего ответил, что эвакуация отменяется, мы разберёмся. На всякий случай он взорвал все 5 понтонных мостов через Дунай, чтобы исключить проникновение немцев на восточный берег, если они прорвутся к переправам на участке его фронта. А если честно, чтобы наши войска не начали самовольно отступать на тот берег, а стояли бы как на Волге в 42-м. Затем Толбухин напряг все свои силы и возможности, и в непрекращающихся упорных боях восстановил положение: сначала снова сомкнул порядки своего фронта, ликвидировав немецкое вклинение к Дунаю, а затем организовал встречное наступление, отбросив противника на прежние рубежи – к Балатону.

В ходе этих боёв, к концу января немцы отбили город Секешфехервар (уже упоминавшийся выше), но сил для дальнейшего развития успеха у них не хватило. Боевые действия были приостановлены в подготовке к новому наступлению.

Этот город с непроизносимым венгерским названием – Секешфехервар – гораздо ближе и роднее харьковчанам, чем может показаться на первый взгляд. Именно здесь после войны делали автобусы «Икарус» (на фото к статье), ещё 30 лет назад бывшие такой же неотъемлемой частью облика Харькова, как завод «Серп и Молот», памятник Ленину на площади Дзержинского или Пятеро из ломбарда холодильник несут. Прилагаемая к статье фотография взята с сайта Википедия, где подпись под ней, вместо тысячи слов: «Икарус-263 в Харькове». В 90-е годы, икарусовский завод в Секешфехерваре повторил судьбу нашего «Серп и Молот», т.е. закрылся – в связи с вступлением Венгрии в Евросоюз. Насколько я знаю, в настоящее время китайцы пытаются на этой площадке наладить производство электробусов, возможно – даже под икарусовской маркой.

Но не только этим примечателен Секешфехервар. Он является городом, в честь освобождения которого в Москве давали салюты два раза. Нам всю жизнь врали, что единственным таким городом является Житомир: его взяли в ноябре 1943 года, дали салют второй категории (20 залпов из 224-х орудий), но через неделю немцы его отбили обратно; а потом мы снова взяли Житомир 1 января 1944 года и снова, как ни в чём не бывало, отбабахали салют. При этом историки нагнетают, мол: Сталин был очень недоволен тем фактом, что город в ноябре оставили после салюта, и из-за этого схватил со стола и порвал уже готовые документы на присвоение генералу Ватутину звания Маршала и Героя Советского Союза.

Может возникнуть вопрос – а как же Харьков? Его тоже два раза освобождали. Да, но когда его освободили первый раз (в феврале 43-го), ещё не было практики давать салюты. Их начали давать позже: первый – 5 августа в честь освобождения Белгорода и Орла (но то был салют первой категории, для маленьких городов: 12 залпов из 124 орудий), а второй – как раз по случаю повторного освобождения Харькова – 23 августа 1943 года, и это был первый в истории салют Второй категории (областной центр): 20 залпов из 224 орудий.

Поэтому, говорят нам историки-журналисты, Харьков не считается, только Житомир – единственный «город двух салютов». Ну так путь почитают сюда. Первый раз мы взяли родину «Икарусов» ещё в 1944 году:

«Командующему войсками 3-го Украинского фронта

Маршалу Советского Союза Толбухину

Войска 3-го Украинского фронта, прорвав сильно укрепленную оборону противника юго-западнее Будапешта, за три дня наступления продвинулись вперед до 40 километров.

В ходе наступления войска фронта штурмом овладели городами Секешфехервар и Бичке – крупными узлами коммуникаций и важными опорным пунктами обороны противника, отрезав тем самым основные пути отхода на запад будапештской группировки немецко-венгерских войск.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях при прорыве обороны противника и за овладение городами Секешфехервар и Бичке, представить к награждению орденами.

Сегодня, 24 декабря, в 20 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Украинского фронта, прорвавшим оборону противника и овладевшим городами Секешфехервар и Бичке, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях при прорыве обороны противника и овладении городами Секешфехервар и Бичке.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

24 декабря 1944 года, № 218».

Через месяц, как сказано выше, немцы отбили Секешфехервар обратно – и никто не сорвал с Толбухина маршальские погоны и Золотую Звезду Героя. Просто потом был второй приказ – уже 24 марта 1945 года, хотя мы вроде как Балатонскую операцию 15-го марта уже завершили:

«Командующему войсками 3-го Украинского фронта

Маршалу Советского Союза Толбухину

Войска 3-го Украинского фронта, отразив атаки одиннадцати танковых дивизий немцев юго-западнее Будапешта и измотав их в оборонительных боях, перешли потом в наступление, разгромили танковую группу немцев и продвинулись вперед на 70 километров на фронте протяжением более 100 километров.

В ходе наступления наши войска овладели городами Секешфехервар, Мор, Зирез, Веспрем, Эньинг, а также заняли более 350 других населенных пунктов.

Войска фронта в этих боях взяли в плен более 6000 солдат и офицеров противника, уничтожили и захватили 745 танков и самоходных орудий, свыше 800 орудий и много другого вооружения и военного имущества.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городами Секешфехервар, Веспрем и другими названными городами, представить к награждению орденами.

Сегодня, 24 марта, в 21 час 30 минут столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Украинского фронта, овладевшим поименованными городами, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в разгроме танковой группы немцев.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

24 марта 1945 года, № 306».

Как-то так. Но вернёмся пока в двадцатые числа января. Вскоре после потери Секешфехервара, 27 января советские войска перешли в наступление к западу от Будапешта – но были остановлены недалеко от города Комаром (70 км западнее Будапешта) и отброшены немного назад силами 20-й немецкой танковой дивизии. А 29 января дивизии СС «Тотенкопф» и «Викинг» предприняли третью и последнюю неудачную попытку деблокировать будапештский гарнизон. 31 января советские войска вновь предприняли атаки по всей линии разграничения между Дунаем и Балатоном; измотанные в боях «Викинг» и «Тотенкопф» с трудом удерживали немецкий фронт…

В этих условиях, по мере прибытия к Балатону основных сил 6-й танковой армии СС, немецкое командование начало подготовку к масштабному контрнаступлению, присвоив ему кодовое название «Пробуждение весны» - вот именно этот эпизод, стартовавший 6-го марта, наши историки и называют Балатонской оборонительной операцией, подстраиваясь под противника.

Первоначальный план немецкого «Пробуждения весны» предполагал нанесение комбинированного удара силами двух групп армий. Группа армий «Юг», в составе 6-й танковой армии СС, 6-й общевойсковой немецкой и 3-й венгерской армий, должна была атаковать из района Секешфехервара, в проходе между озерами Балатон и Beленце, чтобы повторить описанный выше трюк: расчленить фронт Толбухина и попытаться таки отбросить его за Дунай.

Группа армий «Юго-Восток», включая 2-ю танковую армию, должна была нанести вспомогательный удар по южному флангу советской группировки, содействуя разгрому войск Третьего Украинского фронта между Балатоном и Дунаем.

Дело в том, что линия фронта, всё время идущая с севера на юг, после Надьканижа (южнее Балатона), поворачивала под прямым углом и далее шла с запада на восток – вот этот угол они и хотели срезать, встретившись в центре воображаемого треугольника, описанного выше.

Подготовка операции проводилась противником в обстановке беспрецедентной секретности. Был проведен ряд мероприятий по дезинформации: в официальных документах изменены номера задействованных частей и издан ряд дезинформирующих приказов. Командиры соединений ударной группировки получили указание не употреблять слово «наступление» или «контратака» на тактических занятиях с личным составом. Даже район оперативного развертывания, указанный командирам дивизий накануне операции, отстоял от истинного на 20 км.

В результате немцы переиграли сами себя. Во-первых, не только лишь все оказались готовы к своевременной атаке с заданного рубежа. Например, дивизия СС «Дас Райх» 6-го марта перешла в атаку только пехотными подразделениями, а вся её бронетехника застряла на марше к исходному рубежу. Из-за этого немецкие силы вводились в бой по частям, а не все сразу: лишь к 10 марта была достигнута их максимальная вовлеченность в сражение.

Но это была ерунда по сравнению с ещё одним моментом. Началось с того, что вскоре после взятия Будапешта, 17-го февраля, Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин издал директиву: приступить к подготовке следующего наступления, от Будапешта на Вену, срок его начала – 15-е марта. Получив этот приказ, Малиновский и Толбухин начали подготовку, ещё не зная – что немцы тоже готовят своё наступление в районе Балатона. И могло бы всё произойти, как 22 июня 1941 года, или как под Харьковом в мае 42-го и в феврале 43-го, когда наши войска, готовые к наступлению – но не к обороне – подверглись внезапному нападению противника. Так было бы и сейчас, если бы не случай.

По иронии судьбы, именно в тот же день, 17 февраля, танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» совместно с частью дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер», предприняла локальную операцию по ликвидации советского плацдарма в районе города Эстергом на западном берегу реки Грон (в 70 км к северу от озера Веленце). Достаточно печальная история: соединения 7-й гвардейской армии Второго Украинского фронта, в результате ожесточенных боев, понесли большие потери и вынуждены были к 24 февраля оставить занимаемый плацдарм, отойдя на восточный берег реки Грон. Однако в ходе этого столкновения, в советских штабах начало у кого-то сильно подгорать, активизировали разведку во всех направлениях – и внезапно обнаружили гигантское скопление немецких танков за озером Балатон. До этого даже в голову не приходило, что в эти дни, когда Первый Белорусский фронт маршала Жукова уже стоял в 60 километрах от Берлина – немцы будут перебрасывать силы на Балатон, а не под Берлин.

Очень вовремя получив эту информацию, Сталин уточнил задачу: приготовиться к крепкой противотанковой обороне силами Третьего Украинского фронта. Однако, запланированное наступление на Вену с 15-го марта – не отменяется. Толбухину было рекомендовано рассчитать свои силы таким образом, чтобы во всеоружии встретить немецкое наступление и в оборонительных боях остановить его, разгромив противостоящего противника, а с 15 марта самому начать наступать в противоположном направлении – на Вену. Для этого Толбухину дополнительно придавалась свежая 9-я гвардейская общевойсковая армия, использовать которую в оборонительных боях Сталин категорически запретил.

Намечавшаяся операция обещала быть (и стала) точнейшей копией оборонительного сражения Воронежского фронта генерала Ватутина на южном фасе Курской Дуги (кроме злополучной Прохоровки, конечно). Совпадало всё: конфигурация, формат, глубина операции – задуманная и фактическая, длительность, результат, численность и состав участников. В прямом смысле слова, все выжившие участники Курской Битвы с немецкой стороны, теперь съехались под Балатон. Кроме самых главных: фельдмаршал Манштейн и генерал-полковник Гот были отправлены Гитлером в отставку ещё в 44-м, как проигравшие противостояние с генералом Ватутиным.

А с нашей стороны, наоборот, был только один человек, но этого достаточно для уравновешивания. Речь, конечно же, про Иванова Семёна Павловича – который был начальником штаба у генерала Ватутина во время Курской Битвы, а теперь занимал аналогичную должность у маршала Толбухина. В своих мемуарах, генерал Иванов очень подробно рассказывает, как перед Балатонской операцией ездил по воинским частям, собирал командиров и делился опытом: «… значит, садились мы с Ватутиным, такие, каждый день в 19-00, анализировали такую-то информацию за текущий день, потом решали сначала то-то и то-то, а во вторую очередь ещё вот это… и так мы выиграли Курскую Дугу…».

Впрочем, и сам Толбухин, хотя журналисты-историки никогда его не ставят на самые высокие места во рейтингах «Топ-10 лучших полководцев», был, как и Ватутин, в первую очередь именно полководцем, а не придворным интриганом, умеющим Угождать Начальству и Быть Членом мафиозной Команды (как традиционная первая пятёрка тех рейтингов).

Толбухин смог решить нетривиальную задачу – организовать противотанковую оборону малыми силами, сделав упор на пушки прямой наводки в боевых порядках пехоты, танковые засады и инженерные заграждения, словом – всё как было у Ватутина на Курской Дуге. А учитывая то, что наши «Т-34» к этому времени прошли модернизацию, стрелковые части были насыщены штатными артиллерийскими средствами, а на ящиках с боеприпасами с января 1945 года у нас красной краской писали «Не экономить!», то шансов у противника было в общем-то немного. Кстати, поскольку Толбухин ранее взорвал мосты через Дунай, ему же пришлось построить подвесную канатную дорогу и трубо-бензопровод для снабжения.

Из-за проблем с горючим, концентрация немецких сил на главном направлении удара продолжалась в течение всего февраля месяца. Наконец, после подхода всех резервов, включая 16-ю мотопехотную дивизию СС «Генрих Гиммлер», началось – 6 марта 1945 года…

Первый удар, в ночь с 5 на 6 марта, они нанесли на юге, по «основанию треугольника». Там стояли наши партнёры – болгарская армия и рядом ещё югославская. Что тут говорить, тяжело им пришлось, Толбухин был вынужден отправить им на помощь несколько своих дивизий, плюс морально поддержал телеграммой в адрес командующего болгарами генерала Стойчева:

«… Необходимы еще 4-5 дней такой же беспримерной стойкости, упорства, и эта авантюра противника будет сломлена, а его танковая группа будет разгромлена. Требую лично от вас и от вверенных вам войск особой стойкости в эти дни и постоянной готовности к решительному удару против врага. Толбухин».

И болгары продержались, тем более что натиск противника на их участке стал затухать. Они потом даже пошли в контрнаступление и в конце марта овладели Надьканижем:

«Командующему войсками 3-го Украинского фронта

Маршалу Советского Союза Толбухину

Войска 3-го Украинского фронта, продолжая наступление юго-западнее озера Балатон, сегодня, 2 апреля, совместно с болгарскими войсками овладели центром нефтяной промышленности Венгрии городом Надьканижа – важным узлом дорог и сильным опорным пунктом обороны немцев.

…

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Надьканижа, представить к награждению орденами.

Сегодня, 2 апреля, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Украинского фронта, в том числе болгарской армии генерал-лейтенанта Стойчева, овладевшим городом Надьканижа, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за овладение Надьканижей.

…

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

2 апреля 1945 года, № 327»

Рядышком с болгарами, тоже на юге, стояла 57-я армия генерала Шарохина. Здесь противник нанёс второй удар, на рассвете 6 марта, силами 2-й танковой армии в направлении Надьбайом – Капошвар. Сначала им удалось вклиниться, но Шарохин отбился, максимально используя фланговые артиллерийские удары по прорвавшимся соединениям противника.

Но обе эти атаки на юге имели, скорее, вспомогательный характер, чтобы отвлечь советские войска от междуозёрного прохода в районе Секешфехервара. Вот там был действительно Армагеддон. К счастью, на момент начала наступления (утро 6 марта) немцы не смогли выставиться в полном объёме: их удар нарастал по мере подхода дополнительных частей, и достиг пика лишь к 10 марта. По сравнению с тем, что творилось на Балатоне 10 марта, Курская Дуга была просто стычкой.

Считается, что немцы смогли, точь-в-точь как на Курской Дуге, за 10 дней боёв продвинуться до 30 километров. По другим данным, передовой отряд дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» под командованием полковника Йоахима Пайпера совершил рейд на глубину 72 километра – и это похоже на правду. Толбухин несколько раз обращался к Сталину с просьбой разрешить поставить в оборону 9-ю гвардейскую армию (томившуюся на фланге в ожидании наступления), каждый раз ответ был: Фёдор Иванович, Вы как хотите, но «девятку» трогать запрещаю.

В назначенное время, 16-го марта, 9-я и 4-я гвардейские армии перешли в наступление из района западнее Будапешта (через Бичке), т.е. обошли озеро Веленце с другой, северной, стороны. Это был своеобразный «бег вокруг озера». Не нужно думать, что вот 15 марта «Балатонская оборонительная операция завершилась», ничего подобного – ещё несколько дней 26-я армия перед Секешфехерваром продолжала отбивать атаки противника.

Но уже через неделю 9-я и 4-я гвардейские армии отбросили противника и грозили, обойдя озеро Веленце, «запечатать» междуозёрный проход с тыла. Оказавшийся под угрозой окружения под Секешфехерваром, командир дивизии СС «Викинг», оберфюрер Карл Ульрих, отдал несанкционированный Гитлером приказ об отступлении. Его примеру последовал бригадефюрер Сильвестр Штадлер, командир дивизии «Гогенштауффен». Только несколько батальонов дивизии СС «Хорст Вессель», уцелевших после февральского прорыва из Будапешта, ещё продолжали вести оборонительные бои на балатонском направлении. В целом, беспорядочное отступление армейских частей немцев из Венгрии в Австрию не превратилось в полный разгром только потому, что их отход прикрывали упорно сражавшиеся эсэсовские танкисты.

Узнав об этом отступлении под Балатоном, Гитлер пришел в ярость. В порыве безудержного гнева, он запретил ношение нарукавных лент с почетным названием дивизий и полков эсэсовцам из «Лейбштандарт», «Дас Райх», «Тотенкопф» и «Гогенштауффен». Это беспрецедентное для войск СС наказание засвидетельствовано в воспоминаниях Гейнца Гудериана, начальника немецкого Генерального штаба:

«…С этим приказом он решил направить в Венгрию меня. Естественно, я отказался и предложил возложить эту миссию на присутствовавшего при этом разговоре Гиммлера, непосредственного начальника СС, в первую очередь ответственного за состояние воинской дисциплины во вверенных ему войсках… Он стал изворачиваться и отказываться, но так как у меня было вполне достаточно непосредственных служебных дел, ему пришлось согласиться…»

В дальнейшем, по одной версии, Гиммлер вылетел в Венгрию и действительно снял нарукавные ленты с «провинившихся» эсэсовцев. Некоторые офицеры не вынесли позора и застрелились.

По другой версии, это распоряжение так никогда и не было выполнено: командующий 6-й танковой армией СС, Зепп Дитрих собрал в Вене командиров всех четырёх перечисленных выше дивизий — Отто Кумма, Карла Кройца, Хельмута Беккера и Сильвестра Штадлера — и сообщил им о приказе фюрера, но офицеры отказались снять эти знаки отличия.

Ещё одна версия утверждает, что фронтовики и так не носили демаскирующих лент и эмблем или же замазывали их грязью, чтобы не стать мишенью для советских снайперов.

Наконец, солдатская молва приписывала дерзкую выходку полковнику Иоахиму Пайперу из дивизии «Лейбштандарт»: якобы тот приказал своим людям сложить все ленты в ночной горшок, украшенный символикой дивизии «Гетц фон Берлихенген», и отправить его в штаб-квартиру Гитлера. Оскорбительная по форме, эта акция была еще более оскорбительной по содержанию и скрытому подтексту. Немецкий рыцарь Гетц фон Берлихенген вошел в историю средневекового фольклора после того, как в пикировке с епископом Бамбергским без должного уважения к сану священнослужителя с истинно арийской прямотой заявил: «Поцелуй меня в…». Именно этот посыл пытались донести до Адольфа Гитлера выжившие участники операции Пробуждение весны.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor:c1aed798d50988faf45bd1ff2139d024cf0e786cc347d2b08f7296ae317aa465&source=constructorLink