daymonri

«Spá» или «spæ», по всей видимости, имеет протоевропейский корень «(s)peḱ», который можно перевести как «я вижу» или «я наблюдаю». Существуют очевидные аналогии в санскрите – «spaśyati» («видеть»), а также в латинском языке – «specio» («я вижу»). Современная английская форма «spy» («шпион») произошла именно от древнескандинавского слова «spá».

Таким образом, Е. Хеллквист определяет значение слова вёльва как «видящая» или «та, кто видит», подчеркивая характерную способность мистической прозорливости. Именно поэтому, как указано в начале статьи, ближайшей семантической аналогией «вёльвы» в современном русском языке выступает слово «провидица».

Характеристика образа, упоминания в сагах

Итак, вёльвы практиковали сейд, спа и гальдр, по аналогии с традиционными эзотерическими практиками – шаманство (общение с силами природы, духами), прорицание и обрядовые заклинания соответственно. По всей видимости, в подавляющем большинстве случаев вёльвы были женщинами. И хотя, как было отмечено выше, для мужчин, практикующих сейд, существовал особый термин, они, вероятно, становились при этом эрги (в переводе «не мужественный» или «сексуально извращенный») и теряли свой социальный статус. Таких мужчин можно было законно убивать без всякого суда.

Вёльвы-женщины занимали особое положение в древнескандинавском обществе, об этом говорит, как минимум, тот факт, что даже Один, владыка Асгарда, обращается к прорицательнице за советом. Этот эпизод хорошо известен благодаря подробному описанию, представленному в главе «Прорицание вёльвы» из «Старшей Эдды».

Очевидно, что вёльва – не имя собственное, как полагали ранние исследователи, в многочисленных эддических текстах упоминается множество имен конкретных пророчиц. К примеру, в том же «Прорицании вёльвы» упоминается вёльва Хейд, а в «Речах многомудрого» («Речи Свипдага») присутствует вёльва Гроа. В «Саге об Инглингах» говорится о вёльве Хунд, а в «Саге об Эйрике Рыжем» упоминается «малая вёльва» Торбьерг.

Д. Харрисон и К. Свенссон в своей работе «Vikingaliv» говорят о том, что богиней пророчиц выступала Фрейя. Вёльвы имели такую же власть в Мидгарде, какую в Асгарде имела Фрейя, они представляли свою покровительницу в мире смертных. И далеко не всегда их колдовство было безвредным, зачастую оно могло приводить к мучениям и даже смерти.

Д. Харрисон и К. Свенссон пишут следующие: «Оружие вёльвы – не меч, копье или топор, а волшебный жезл. Именно благодаря жезлу она влияет на исход битвы». Важно отметить, что способность вёльвы управлять сражением упоминается во многих источниках и выделяется особо, что позволяет провести некоторую аналогию с валькириями, которые также могли изменить результат сражения (например, «Песнь валькирий» из «Саги о Ньяле»).

Также стоит отметить, что в «Младшей Эдде» Сиф, жена Тора, называется спакуной, там же Снорри Стурлусон ассоциирует ее с сибиллой, греческой женщиной-оракулом.

Упоминания в исторических источниках

Наиболее ранние упоминания о вёльвах или женщинах-пророчицах, выполняющих идентичные функции, встречается в «Географии» Страбона при описании древнегерманского племени кимвров. Пророчицы кимвров, по Страбону, были пожилыми женщинами, одетыми в белое. Они приносили в жертву военнопленных и окропляли себя их кровью, чтобы узреть будущее.

Гай Юлий Цезарь в «Комментариях к Галльской войне» упоминает, что встречался с Ариовистом, вождем германского племени суэби и ряда смежных племен. От Ариовиста Цезарь узнал об обычае германцев приносить пленных в жертву, чтобы предречь исход сражения.

В «Историях» Тацита есть упоминание о Веледе, пророчице из германского племени бруктеров, которую другие племена, по всей видимости, обожествляли. Иордан в «Герике» упоминает о готских колдуньях «haliurunnas», изгнанных королем Филимером. Слово «haliurunnas», вероятно, происходит от «halju-runnos», что дословно можно перевести как «путешествующие в земли мертвых». Согласно Иордану, эти колдуньи, покинув племена готов, дали начало племенам гуннов.

Лангобардский историк Павел Дьякон писал о конфликте между лангобардами и вандалами на юге Скандинавии. Дьякон упоминает, что вандалы обратились за помощью к некоему Годану (вероятно – Одину), а лангобарды – к его супруги Фре (предположительно – Фрейе). Фре помогла Гамбаре, матери лангобардских вождей, перехитрить Одина и сражение было выиграно. Очевидно, что Гамбара выступает здесь в роли вёльвы.

Арабский путешественник Ибн Фадлан, бывший в 921 году послом в Волжскую Булгарию, упоминал об обряде похорон скандинавского вождя. По словам Фадлана, на десятый день торжественного пира по случаю похорон жрица (он описывает ее, как пожилую женщину, которую другие называли «ангелом смерти») принесла в жертву рабыню вождя, положив ее тело в погребальную ладью.

Вёльвы в обществе средневековых скандинавов

В скандинавских аттах (кланах) молодые женщины, как правило, были обременены крепкими семейными узами и множеством бытовых обязанностей. Поэтому вёльвами становились лишь те женщины, что достигли почтенного возраста и уже не были привязаны к домашнему очагу.

Г. Стеинсланд в своей книге «Люди и власть в мире викингов» пишет о том, что вёльвы вели кочевой образ жизни, они странствовали между поселениями и обычно имели в свите нескольких молодых мужчин. Зачастую их целенаправленно призывали – при неурожае, падеже скота, распрях между сородичами. Услуги вёльвы хорошо оплачивались.

Д. Харрисон и К. Свенссон пишут о том, что многие женщины высокого происхождения стремились служить Фрейе и представлять ее в Мидгарде. Они выходили замуж за воинов, представляющих Одина, и селились в длинных домах, что служили символическим прообразом Вальхаллы. Во время пиров женщины подражали валькириям, поднося хмельные напитки воинам, которые в свою очередь подражали эйнхериям.

Но в военном деле женщины также принимали активное участие. Они редко воевали в строю с оружием в руках, чаще используя специальные инструменты в колдовских ритуалах и помогая таким образом своим мужьям в битве. Скальдическое стихотворение «Darraðarljóð» из «Саги о Ньяле» является очевидным подтверждением этой теории, оно описывает как раз колдовской ритуал, проводимый женами воинов, ушедших воевать.

Описания вёльв из скандинавских саг

В средневековой исландской рукописи «Codex Flateyensis» говорится о том, что вёльвы свободно путешествовали по селениям и предсказывали судьбы людей. В «Книге о заселении Исландии» описывается, как вёльва Торид Сундафиллир (вероятно, второе слово – прозвище, а не фамилия) провела ритуал и вернула рыбу в исландские фьорды, за что была прозвана «наполняющей бухты».

В уже упомянутой «Саге об Эйрике Рыжем» Торбьерг, называемая «малой вёльвой», была призвана в Гренландию во время великого голода, чтобы предсказать будущее этой земли. Перед ее приездом дома были тщательно вычищены, а деревянный трон, обычно занимаемый вождем, был подготовлен для вёльвы и устлан мягкими подушками. Вёльва пришла в сумерках, одетая в длинный синий (или черный) плащ, украшенный драгоценными камнями по подолу. В руках у нее была колдовская прялка («seiðstafr»), инкрустированная драгоценностями и латунью.

В «Саге об Одде Стреле» вёльва также носит синий или черный плащ и использует колдовскую прялку, которая, если трижды коснуться ею щеки, лишает памяти. Очевидно, что цвет плаща в этих сагах упомянут не случайно, ведь Один традиционно носил синий плащ, когда странствовал по Мидгарду. Вероятно, эта деталь призвана сформировать образ странника, наделенного сверхъестественными силами.

В «Саге об Эйрике Рыжем» также говорится, что вёльва носила ожерелье из стеклянных жемчужин и головной убор из кожи ягненка, отделанный шкурой белой кошки. Пояс у вёльвы был изготовлен из трутовика, на нем висел большой мешок с ритуальными инструментами. Она носила туфли из телячьей кожи с латунными охвостьями на шнурках и перчатки из шкуры белой кошки шерстью внутрь.

По тексту саги вошедшую в длинный дом вёльву уважительно приветствовали и провели к месту, обычно занимаемому вождем. Ей поднесли специально приготовленные блюда – кашу на козьем молоке и жареные сердца всех животные, которых разводят местные жители. Вёльва, согласно традиции, провела в доме всю ночь, а наутро исполнила ритуальный танец. Она всходила на специальную платформу, а вокруг нее рассаживались молодые девушки, которые распевали ритуальные заклинания.

В «Саге об Эйрике Рыжем» ритуал вёльвы успешен, она прозревает будущее и предотвращает голод. Также упоминается, что заклинания, распеваемые девушками во время ритуала, могут отличаться в зависимости от тех сил, к которым обращается вёльва.

Археологические находки и свидетельства

Д. Харрисон и К. Свенссон приводят более 40 женских захоронений, в которых обнаружены ритуальные жезлы. Больше половины из этих захоронений имеют множество сопутствующих находок, традиционных для крупных похоронных обрядов, что указывает на исключительный статус вёльв.

Захоронение в Фиркате (Дания) является самым богатым. Вёльва была уложена в большую повозку, с которой сняли колеса. На основании остатков тканей и следов на теле археологи предполагают, что она была одета в длинное платье и сандалии, которые оставляли пальцы ног открытыми. На голове у вёльвы располагалась пряжка, анализ которой показала, что она была изготовлена на востоке, в регионах, которые сегодня относятся к территориям Финляндии и России.

В ногах вёльвы, похороненной в Фиркате, размещалась коробка, в которой обнаружены кости птиц и мелких млекопитающих, а также семена черной белены. Стоит заметить, что если семена черной белены бросить в огонь, то дым может вызывать экстатическое чувство полета, также проявляя афродизиакальные свойства. В захоронении был обнаружен серебряный амулет в форме кресла. Предположительно, амулет символизировал ритуальное кресло, на котором сидела вёльва во время прорицания. Д. Харрисон и К. Свенссон проводят здесь аналогию с Хлидскъяльвом Одина, восседая на котором Всеотец обозревает все миры.

Предположительно, захоронение в Фиркате – это вёльва, которую держал при себе Харальд Синезубый, легендарный правитель Дании и Норвегии в период с 958 по 986 год.

Среди находок в Осебергском погребальном корабле есть тела двух женщин в богатой одежде. Рядом с ними обнаружены семена конопли (которыми, вероятно, были набиты подушки, подложенные под тела), возле одной из женщин лежал деревянный жезл. Также в захоронении обнаружена лошадь, арабский глиняный кувшин и серебряный амулет в форме женщины с ожерельем. Данный амулет – не единичный артефакт, предположительно их могли носить наиболее уважаемые женщины, но не только вёльвы. Женщина с ожерельем, по одной из версий, олицетворяет Фрейю с Брисингаменом.

Любопытно двойное захоронение в Бирке, где в одной могиле лежат воин и вёльва. Возле вёльвы найден деревянный жезл, а сверху на тела уложено копье, которое символически указывает на то, что эти люди принадлежат Одину.

Посох вёльвы и ритуальные ткацкие инструменты

Образ вёльвы неразрывно связан с деревянным посохом, веретеном и ткачеством, это распространенный мотив не только в скандинавской мифологии, где богини судьбы, норны, назывались ткачихами. Мойры в Древней Греции и парки в Древнем Риме тоже были богинями-ткачихами, управлявшими жизнями людей.

Тут же отмечу, что прорицательницы, которые по сюжету саги «Первая Песнь о Хельги Убийце Хундинга» приходят к новорожденному Хельги и предрекают ему судьбу героя, изначально считались самими норнами, но вполне вероятно, что на самом деле в этом эпизоде упоминаются вёльвы.

В местах крупных битв на территории Скандинавии вместе с мечами и секирами часто находят деревянные жезлы, такие же, как и в захоронениях вёльв. Это указывает на то, что вёльвы, возможно, могли находиться на поле боя во время сражения. Кроме того, многие жезлы вёльв по форме напоминают прялки, а по одной из версий понятие «сейд» («seiðr») изначально использовалось для обозначения прядильной нити.

Таким образом, колдовской жезл вёльвы на самом деле действительно мог происходить от прялки. Многие исследователи указывают на то, что это распространенная метафора – когда прядильная нить сравнивается с нитью жизни (судьбы) человека. При этом производство пряжи – явно не воинское ремесло и здесь вновь можно выявить интересные аналогии. К примеру, в «Песне о Беовульфе» упоминаются женщины, которых называют «peace-weavers», дословно – «ткачихи мира». Этот оборот использовали по отношению к женщине, которая вышла замуж за мужчину из другого племени, чтобы установить прочный союз между враждующими племенами.

Обряды плодородия и фаллический культ

Некоторые исследователи полагают, что вёльвы принимали участие в обрядах плодородия, связанных с фаллическим культом. В пример обычно приводят статуэтку, найденную в Реллинге (Швеция). Предположительно это статуэтка Фрейра (бог плодородия, брат Фрейи), ее отличительная черта – выдающийся фаллос. Адам Бременский также описывает статую Фрейра в храме Уппсалы с той же отличительной чертой.

В короткой саге «Vǫlsa þáttr» из манускрипта «Flateyjarbók» присутствует эпизод с использованием конского пениса в ритуале плодородия, по некоторым версиям это прямая отсылка к индоарийским жертвенным обрядам. В целом, на территории Скандинавии обнаружено довольно много археологических находок, имеющих явный фаллический символизм.

В 1902 году в Германии был издан анонимный труд, в котором высказывалась версия о том, что колдовской жезл, используемый в ритуалах сейда, исполнял прямую функцию фаллоса, и именно поэтому практика сейда считалась недопустимой для мужчин. В подтверждение этой версии можно привести «Перебранку Локи», где бог коварства обвиняет Одина в том, что тот практикует сейд и потому является эрги, то есть «не мужественным». Также есть упоминания о том, что сын Харальда Прекрасноволосого Рагнвальд Реттилбейн практиковал сейд, применяя в ритуалах «rettilbein». Не совсем понятно, что это за колдовской инструмент, однако в нескольких источниках слово использовалось для обозначения эрегированного полового члена.

Тем не менее, на этот счет есть лишь версии и косвенные указания. Нет прямых свидетельств того, что практика сейда и ритуалы вёльв были каким-то образом связаны с половыми актами или их имитацией. Более того, неизвестно, участвовали ли вообще вёльвы в ритуалах плодородия. С другой стороны, в «Речах Высокого» и ряде других эддических текстов есть предостережения, согласно которым женщина, владеющая сейдом, может соблазнить мужчину и подчинить его своей воле, либо наслать на него болезнь.

Вёльвы в эпоху христианизации

Р. Кейсер в своей работе «Религия нордманов», а также Д. Блейн в книге «Девять миров сейда» пишут о том, что вёльва, входящая в транс, занимала особое сидячее положение. Вероятно, речь здесь идет о медитативных и самосозерцательных практиках. Также упоминается использование в ритуалах ритмичного боя барабанов, как позже у саамских шаманов.

В связи с этим любопытны следующие строки из «Закона Исландии», который был принят на всеобщем альтинге в XIII веке: «Utiseta at vekja trǫll upp ok fremja heiðni». Перевести эти слова можно так: «Запрещается сидеть, чтобы пробуждать троллей и заниматься язычеством». Р. Кейсер пояснят, что имеется ввиду особый ритуал, во время которого вёльва сидит под открытым небом и прозревает будущее. Наказанием за это преступление в христианизированной Исландии являлась смертная казнь, однако вплоть до XVII века никто не был осужден по данной статье. Позже началась «охота на ведьм» и всякие осмысленные границы были стерты.

Тем не менее, есть немало свидетельств о преследовании вёльв во время христианизации европейского севера. В частности, при короле Эдгаре Мирном под давлением римско-католической церкви был принят ряд законов, запрещающих сейд, спа и гальдр. Также в Кодексе Канонического Права Католической Церкви есть строки о запрете на некромантию – обращение к мертвым. И хотя в древнескандинавских текстах нет упоминаний о подобной практике, раз церковь обратила на нее особое внимание, значит в раннесредневековой Скандинавии она имела некоторое распространение.

По всей видимости, вёльвы исчезли с приходом христианства, хотя, учитывая, что многие элементы традиционных верований сохранялись на территории Исландии и Скандинавии вплоть до XX века (а кое-какие живы до сих пор), вероятнее, что они просто стали действовать скрытно. На данный момент древнескандинавские практики прорицания пытаются возродить многие нео-религиозные общины, однако едва ли они хоть чем-то кроме антуража напоминают оригинальные ритуалы вёльв, о которых, по сути, ничего не известно.

Проект "РУНАРИУМ"

Канал на Ютубе

Группа в ВК

Дзен-блог

Размеры драккара – величина вариативная. Средняя длина такого корабля составляла от 10 до 19 метров, хотя археология подтверждает наличие судов куда большей длины. Как я уже сказал, это были универсальные корабли, они использовались не только в военных действиях. Зачастую их применяли для торговли и перевозки грузов, на них путешествовали на больше расстояния (не только в открытом море, но и по рекам). В этом заключается одна из главных особенностей кораблей драккаров – малая осадка давала возможность легко маневрировать на мелководье.

Драккары позволили скандинавам открыть Британские острова, достичь берегов Гренландии и Северной Америки. В частности, американский континент открыл викинг Лейф Эрикссон по прозвищу «Счастливый». Точная дата его прибытия в Винланд (так Лейф назвал, вероятно, современный Ньюфаундленд) неизвестна, но это точно случилось ранее 1000 года. Столь эпичное путешествие, увенчавшееся успехом во всех смыслах, лучше всяких характеристик говорит о том, что модель драккара была крайне удачным инженерным решением.

Конструкция драккара, потенциальные возможности и символика

Многие заблуждаются, полагая, что драккар неизменно имел на киле резную голову некоего мифического создания. Конструкция драккара викингов действительно подразумевает высокий киль и не менее высокую кормовую часть при относительно небольшой высоте борта. Однако на киле далеко не всегда размещался тот самый дракон, более того – этот элемент был съемным.

Предположительно деревянная скульптура мифического существа на киле судна указывала, в первую очередь, на статус его владельца. Чем больше и эффектнее была конструкция, тем выше было социальное положение капитана корабля. При этом, когда драккар подплывал к родным берегам или землям союзников, «драконью голову» снимали с киля. Скандинавы считали, что таким образом они могут напугать «добрых духов» и принести беды в свои земли. Если же капитан жаждал мира, место головы занимал щит, повернутый в сторону берега внутренней стороной, на которой было набито белое полотно (своеобразный аналог более позднего символа «белый флаг»).

Драккар снабжался двумя рядами весел (по одному ряду на каждом борту) и широким парусом на единственной мачте, то есть основным был все же весельный ход. Управлялся драккар традиционным рулевым веслом, к которому крепился поперечный румпель (специальный рычаг), расположенный в правой части высокой кормы. Корабль мог развивать ход до 12 узлов, и в эпоху, когда адекватного парусного флота еще не существовало, этот показатель справедливо внушал уважение. При этом драккар был достаточно маневренным, что в сочетании с малой осадкой позволяло ему с легкостью двигаться вдоль фьордов, прятаться в ущельях и заходить даже в самые мелководные реки.

Еще одна конструктивная особенность таких моделей уже упоминалась – это низкий борт. Данный инженерный ход, судя по всему, имел сугубо военное применение, потому что как раз из-за низкого борта драккар было сложно различить на воде, особенно в сумерках и тем более ночью. Это давало викингам возможность почти вплотную подходить к берегу до того, как судно замечали. Голова дракона на киле в этом плане имела особую функцию. Известно, что во время высадки в Нортумбрии (остров Линдисфарн, 793 год) деревянные драконы на килях драккаров произвели на монахов местного монастыря поистине неизгладимое впечатление. Монахи посчитали это «карой божьей» и в страхе разбежались. Не единичны случаи, когда даже солдаты в фортах покидали свои посты при виде «морских чудовищ».

Обычно такой корабль имел от 15 до 30 весельных пар. Однако судно Олафа Трюггвасона, спущенное на воду в 1000 году и названное «Великий Змей», предположительно имело аж три с половиной десятка пар весел! При этом каждое весло длиной до 6 метров. В среднем, команда драккара могла составлять 30-50 человек, но есть свидетельства, согласно которым единичные драккары могли принимать на борт 100 и более воинов. При этом обычно каждый воин в команде имел собственную лавку, на которой он отдыхал и под которой хранил личные вещи.

Мачта составляла 10-12 метров в высоту и была съемной, то есть при необходимости оперативно убиралась и укладывалась вдоль борта. Обычно это делали во время шторма, чтобы парус не порвало, или во время набега, чтобы повысить мобильность судна. И тут в дело вновь вступали низкие борта и малая осадка корабля. Драккар мог подходить к берегу вплотную и воины очень быстро сходили с судна, развертывая позиции. Именно поэтому набеги скандинавов отличались молниеносностью. При этом известно, что существовало множество моделей драккаров с оригинальными аксессуарами. В частности, знаменитый «ковер королевы Матильды», на котором был вышит флот Вильгельма I Завоевателя, а также «Байенское полотно» изображают драккары с эффектными блестящими флюгерами из жести, яркими полосатыми парусами и украшенными мачтами.

В скандинавской традиции принято давать имена самым разнообразным предметам (от мечей до кольчуг), и корабли не стали в этом плане исключением. Из саг нам известны следующие наименования судов: «Морской змей», «Лев волн», «Конь ветра». В этих эпичных «прозвищах» видно влияние традиционного скандинавского поэтического приема – кеннинга.

Типология и чертежи драккаров, археологические находки

Классификация викингских судов достаточно условна, так как реальных чертежей драккаров, разумеется, не сохранилось. Однако имеет место достаточно обширная археология, к примеру – Гокстадский корабль (также известный как драккар из Гокстада). Он был найден в 1880 году в Вестфолле, в кургане у Саннефьорда. Судно датируется IX веком и предположительно именно этот тип скандинавских судов чаще всего использовался для погребальных обрядов.

Корабль из Гокстада имеет 23 метра в длину и 5,1 метров в ширину, при этом длина гребного весла составляет 5,5 метра. То есть объективно Гокстадский корабль достаточно крупный, он явно принадлежал хёдвингу или ярлу, а возможно даже конунгу. У корабля одна мачта и большой парус, сшитый из нескольких вертикальный полос. Модель драккара имеет элегантные очертания, судно целиком изготовлено из дуба и снабжено богатым орнаментом. Сегодня корабль выставляется в «Музее кораблей викингов» (Осло).

Любопытно, что драккар из Гокстада был реконструирован в 1893 году (его назвали «Викинг»). 12 норвежцев построили точную копию Гокстадского корабля и даже переплыли на нем океан, достигнув берегов США и высадившись в Чикаго. В итоге, корабль смог разогнаться до 10 узлов, что в действительности является отменным показателем даже для традиционных судов «эпохи парусного флота».

В 1904 году в уже упомянутом Вестфолле, возле Тёнсберга был обнаружен еще один драккар викингов, сегодня он известен как Осебергский корабль и также выставляется в музее Осло. На основании обширных исследований археологи сделали вывод о том, что Осебергский корабль был построен в 820 году и участвовал в грузовых и военных операциях до 834 года, после чего корабль использовали в погребальном обряде. Параметры корабля: 21,6 метра в длину, 5,1 метров в ширину, высота мачты неизвестна (предположительно в пределах от 6 до 10 метров). Площадь паруса Осебергского корабля могла составлять до 90 квадратных метров, вероятная скорость – не менее 10 узлов. Носовая и кормовая части снабжены великолепной резьбой, изображающей животных. На основании внутренних размеров драккара и его «убранства» (в первую очередь имеется ввиду наличие 15 бочек, которые часто использовались викингами в роли вещевых сундуков) предполагается, что на судне было не менее 30 гребцов (но вполне вероятны и большие цифры).

Осебергский корабль относят к классу шнеккаров. Шнеккар или просто шнек (этимология слова неизвестна) – это разновидность драккара, который изготавливался только из дубовых досок и был широко представлен у североевропейских народов много позже – с XII по XIV век. Несмотря на то, что судно получило критические повреждения во время погребального обряда, а само захоронение-курган было разграблено еще в Средневековье, археологи нашли на сгоревшем драккаре остатки дорогих шелковых тканей, а также два скелета (молодой и пожилой женщины) с украшениями, которые говорят об их исключительном положении в обществе. На судне обнаружена деревянная телега традиционной формы и, что особенно удивительно, кости павлина. Другая «уникальность» этого археологического артефакта заключается в том, что останки людей на Осебергском корабле изначально связывали с Инглингами (династия скандинавских вождей), но позже анализ ДНК выявил принадлежность скелетов к гаплогруппе U7, которая соответствует выходцам с Ближнего Востока, в частности – иранцам.

Еще один знаменитый драккар викингов был обнаружен в Эстфолле (Норвегия), в деревне Рольвсей близ Тюна. Эту находку сделал известный археолог Олаф Рюгев. Найденного в 1867 году «морского дракона» назвали Тюнским кораблем. Тюнский корабль относят к рубежу X века, приблизительно к 900 году. Обшивка его выполнена из дубовых досок, уложенных внахлест. Тюнский корабль сохранился плохо, но комплексный анализ позволил выявить размеры драккара: 22 метра в длину, 4,25 метра в ширину, при этом длина киля составляет 14 метров, а количество весельных пар предположительно могло варьироваться в диапазоне от 12 до 19. Главная особенность Тюнского корабля заключается в том, что в основе конструкции лежали дубовые шпангоуты (ребра) из прямых, а не гнутых досок.

Технология постройки драккара, установка паруса, подбор команды

Драккары викингов строили из прочных и надежных древесных пород – дуба, ясеня и сосны. Иногда модель драккара предполагала использование лишь одной породы, чаще их комбинировали. Любопытно, что древнескандинавские инженеры стремились подбирать для своих кораблей древесные стволы, которые уже имели естественные изгибы, из них делали не только шпангоуты, но и кили. За рубкой дерева для судна следовало расщепление ствола пополам, операция повторялась несколько раз, при этом элементы ствола всегда расщеплялись вдоль волокон. Все это делалось еще до высыхания дерева, поэтому доски получались очень гибкими, их дополнительно смачивали водой и выгибали над открытым огнем.

Основным инструментом для постройки драккара викингов выступал топор, дополнительно использовались сверла и долото. Интересно, что пилы были известны скандинавам с VIII века, но для постройки судов не применялись. Более того, известны легенды, согласно которым именитые кораблестроители создавали драккары, используя только топор.

Для обшивки драккаров использовалась так называемая клинкерная укладка досок, то есть укладка внахлест (внакрой). Крепление досок к корпусу корабля и между собой сильно зависело от местности, где судно изготавливалось и, судя по всему, большое влияние на этот процесс оказывали локальные традиции. Чаще всего доски в обшивке драккара скреплялись деревянными гвоздями, реже – железными, а иногда они перевязывались специальным образом. Затем готовая конструкция смолилась и конопатилась, эта технология не менялась на протяжении веков.

Паруса «морских драконов» изготавливались исключительно из шерсти овец. Стоит отметить, что естественный жировой налет на овечьей шерстке (называется он ланолин) давал парусному полотну отменную защиту от влаги, и даже при сильном дожде такое полотно промокало очень медленно. Формы парусов были универсальны – либо прямоугольная, либо квадратная, это обеспечивало управляемость и качественный разгон при попутном ветре.

Исландские скандинавоведы подсчитали, что на средний парус для корабля драккара уходило порядка 2 тонн шерсти (получившееся полотно имело площадь до 90 квадратных метров). С учетом средневековых технологий это примерно 144 человеко-месяцев, то есть, чтобы создать такой парус 4 человека должны были ежедневно трудиться на протяжении 3 лет. Неудивительно, что большие и качественные паруса в буквальном смысле ценились на вес золота.

Капитан драккара (чаще всего это был хэрсир, хёвдинг или ярл) всегда брал с собой только самых надежных и проверенных людей, ведь море, как известно, не прощает ошибок. Каждый воин «прикреплялся» к своему веслу, скамья возле которого буквально становилась для викинга домом на время похода. Под скамьей или в специальной бочке он хранил свое имущество, спал на лавке, укрывшись шерстяным плащом. В дальних походах по возможности драккары викингов всегда останавливались у берега, чтобы воины могли заночевать на твердой земле.

Лагерь на берегу также был необходим во время масштабных военных действий, когда на корабль брали больше воинов, чем обычно, и места на всех не хватало. При этом капитан корабля и несколько его приближенных в обычной ситуации не участвовали в гребле, также от нее освобождался кормчий (рулевой). И тут стоит вспомнить одну из ключевых особенностей «морских драконов», которую можно считать хрестоматийной. Это щиты на бортах. На самом деле, археология подтверждает, что эти щиты не были боевыми, то есть их не брали в сражение. Эти щиты были больше и тяжелее обычных пехотных щитов и тип крепления к корпусу корабля не предполагал возможности удерживать такой щит в руке. Функции у таких щитов было две – защита воинов при атаке лучниками и эстетичность (потому что драккар со щитами на бортах выглядит эффектно и угрожающе).

Современные реконструкции драккаров

Средневековые скандинавские суда неоднократно воссоздавались в XX веке реконструкторами разных стран, причем во многих случаях за основу брался конкретный исторический аналог. Например, знаменитый драккар «Морской конь из Глендалу» фактически представляет реплику ирландского корабля «Skuldelev II», каковой увидел свет в 1042 году. Данное судно потерпело крушение в Дании у фьорда Росклильде. Имя корабля не оригинальное, его так назвали археологи в честь городка Скульделев, возле которого в 1962 году нашли остовы 5 судов.

Размеры драккара «Морской конь из Глендалу» поразительны: он имеет 30 в длину, на постройку этого шедевра ушло 300 стволов первосортного дуба, в процессе сборки модели драккара было использовано семь тысяч гвоздей и шестьсот литров смолы, а также 2 километра пенькового каната.

Другая знаменитая реконструкция называется «Harald Fairhair» в честь первого короля Норвегии Харальда Прекрасноволосого. Этот корабль строили с 2010 по 2015 год, он имеет 35 метров в длину и 8 метров в ширину, у него 25 пар весел, а парус площадью в 300 квадратных метров. Воссозданный корабль викингов свободно принимает на борт до 130 человек, на нем реконструкторы совершили путешествие через океан к берегам Северной Америки. Уникальный драккар регулярно совершает путешествия вдоль берегов Великобритании, в команду из 32-х человек может попасть любой желающий, но только после тщательного отбора и длительной подготовки. Исторически столь большие драккары вероятно существовали, но как единичные случаи.

В 1984 году небольшой драккар был реконструирован на основе Гокстадского корабля. Его создали профессиональные кораблестроители на Петрозаводской верфи для участия в съемках замечательного кинофильма «И на камнях растут деревья». В 2009 году несколько скандинавских судов было создано на верфи Выборга, где они швартуются по сей день, периодически используясь в качестве оригинального реквизита для исторических фильмов.

Так легендарные корабли древних скандинавов до сих пор будоражат воображение историков, путешественников и авантюристов. Драккар воплотил в себе дух эпохи викингов. Эти приземистые юркие корабли быстро и незаметно сближались с противником и позволяли реализовывать тактику ошеломительной атаки (пресловутый блицкриг). Именно на драккарах викинги избороздили Атлантику, на этих кораблях легендарные северные воины ходили по рекам Европы, добираясь аж до Сицилии! Безусловно, викингский драккар – это истинное торжество инженерного гения далекой эпохи.

Группа в ВК
Дзен-блог

Ютуб-канал

Этимология

Рогал

Имени Рогал в оригинальной форме не существует. Однако на территории России, Беларуси и Молдовы встречается фамилия Рогаль, которая предположительно до реформы Луначарского могла записываться и как Рогаль (с «ерь» на конце), и как Рогалъ (с «ер» на конце). Соответственно во втором случае фамилия звучала именно как Рогал.

Вероятно, фамилия произошла от прозвища, которое восходит к имени нарицательному «рогаль» – так в Пермской области называли калач, а в Сибири – рукоять сохи. Соответственно, «рогалем» могли прозвать либо пекаря, либо землепашца. Проецируя варианты на личность примарха Рогала Дорна, более очевидным кажется второй.

По другой версии, фамилия Рогаль происходит либо от слова «рог», либо от слова «рогатина». Рог – символ мужества, упорства, власти, богатства («рог изобилия», питейный рог, стилизованные рога на шлемах, например – на Шлеме Ватерлоо). Рогатина – тяжелое древковое оружие на Руси, происшедшее от специфического охотничьего орудия, с которым ходили на медведя. В принципе, к Дорну применимы обе эти символические аналогии.

Также в русских летописях встречается несколько десятков близких и созвучных имен – Рогала, Рогуля, Рогала, Роган, Рогволод и тд. Ближайшая аналогия не из славянских языков – Роган, это название одного из трех древнейших аристократических (баронских) родов Бретани (не путаем с Британией, речь об историческом регионе во Франции).

Дорн

Фамилия Дорн широко распространена в Европе, встречается в том числе в России, Беларуси и Украине. Больше всего Дорнов в Германии и Нидерландах. Этимология неизвестна. По одной версии слово «дорн» происходит от средневерхненемецкого «dorn», что в переводе означает «шип». По другой версии фамилия могла развиться из прозвища, так как в металлургии дорн – это специальный инструмент для обработки заготовок без снятия стружки (процесс называется дорнование).

Аналогия из металлургической сферы хоть и не напрямую, но пересекается с образом примарха (он также работает с исходными ресурсами-заготовками, создавая из них законченные объекты). Если же брать за исходную «шип» и пытаться «притянуть за уши», то мне сразу вспоминается «чеснок». «Чеснок» – это специфическое оружие древнеримской армии, представлявшее собой металлический кованый шип. Такие шипы разбрасывались на пути противника и ранили ноги пехоте и ездовым животным. То есть «чеснок» – средство обороны, а оборона – это про Дорна.

Инвит

Так называется родной мир примарха и он нем мы поговорим позже. Сейчас важнее само слово – происхождение его латинское (invite), в оригинальном виде использовалось в дореволюционном (дореформенном) русском языке. Инвит означало «приглашение» в контексте «побуждение к действию» или «способствование». Вскоре мы убедимся, что эти слова применимы к характеру и образу Рогала Дорна в самом непосредственном смысле.

Таким образом, все три слова (Рогал, Дорн, Инвит) присутствуют в исходной форме в славянских языках. Хотя вероятно только имя Рогал может быть исконно русским по происхождению.

Общие сведения

Рогал Дорн также известен как «Непреклонный», «Преторианец Терры», «Неусыпный». Примарх VII легиона Имперские Кулаки, в хрониках именуется не иначе как одним из величайших героев за всю историю Империума. Также хроники утверждают, что никто из сыновей Императора не верил в его мечту столь же яростно, преданно и фанатично, как Рогал. Он всегда следовал приказам Императора – без вопросов и оговорок.

Дорн был идеалистом, никогда не шел на компромиссы, всегда добивался поставленной цели. Хотя его принято считать мастером обороны, в действительности известно немало операций Имперских Кулаков, в которых они прославились как мастера штурма. Собственно, аналогичным образом и Пертурабо, будучи легендарным знатоком осады, был великолепен и в обороне. Что логично, ведь тот, кто знает, как построить лучшую крепость, также будет знать, как быстрее и проще захватить эту крепость. И наоборот.

Рогал Дорн, несомненно, был ближе к Императору, чем любой другой примарх. Многие видели в этом амбиции и гордыню, но в действительности то были абсолютная, сверхъестественная верность и неоспоримое чувство долга. Что интересно – Император после назначения Хоруса Воителем намеренно отдалили Дорна от Луперкаля и симпатизирующих ему примархов, стремясь держать Имперских Кулаков как можно ближе к Терре. На этот счет существует масса спекуляций, ключевая из которых очевидна – Император заранее спланировал Ересь Хоруса.

Так или иначе, именно Рогал Дорн руководил организацией обороны Тронного мира. Именно он обнаружил едва живого императора на «Духе Мщения», и он же перенес тело Повелителя Человечества на Золотой Трон. Вероятно, перед тем как оказаться на Троне, Император успел дать Рогалу последние наставления, хотя их точное содержание неизвестно.

В дальнейшем Преторианец Терры сражался за Империум почти тысячу лет, до Первого Черного Крестового похода. Дорн пытался не позволить Аббадону собрать все подконтрольные ему войска в единую армаду и атаковал разрозненный строй кораблей Хаоса малыми силами в надежде переключить на себя их внимание до подхода подкрепления. Официальные хроники гласят, что Дорн пал с клинком в руке во время самоубийственной атаки на «Меч Святотатства», боевой корабль Хаоса класса «Осквернитель». Однако ордена-наследники легиона Имперские Кулаки уверены, что их отец жив и он вернется, когда придет время…

Империя Дорна

Когда примархи были разбросаны Силами Хаоса по галактике, капсула Дорна упала на Инвит – планету, позже классифицированную имперскими эксплораторами как «мир смерти» и «ледяной мир». Инвит находился в одноименном звездном кластере. Звезда, вокруг которой вращалась планета, была старой и уже остывала, даря Инвиту совсем немного тепла и тусклого света. Что интересно – Инвит не вращался вокруг своей оси, будучи всегда повернут к солнцу лишь одной стороной.

Именно темная сторона Инвита была миром смерти в полном смысле – лед покрывал всю ее поверхность, хотя под его толстой коркой в бескрайних морях кипела жестокая борьба между чудовищными безглазыми левиафанами. На светлой стороне Инвита условия тоже были жестокими, но здесь хотя бы был свет и немного земли, не покрытой льдом. Над планетой по некогда заданным орбитам медленно дрейфовали космические верфи, построенные первыми колонистами тысячи лет назад.

Постоянные ледяные шторма, критический уровень агрессивности местных форм жизни, минимум ресурсов – все эти факторы закалили население Инвита, сделав людей стойкими и сильными. Они научились выживать в самых суровых условиях, в их крови навеки запечатлелся постулат: слабый значит мертвый. Люди Инвита всегда были мрачны, но их отличала уникальная черта – умение в любой ситуации ставить интересы всех выше собственных интересов. А иначе в таком мире не выжить.

На Инвите исконно процветал феодальный строй, несколько независимых кланов регулярно сражались друг с другом за пригодные для жизни территории и немногочисленные залежи природных ресурсов. Удивительно, но этот мир не только пережил Долгую Ночь. Кланы Инвита сумели возродить технологии прошлого, они вновь заставили планетарные верфи работать и постепенно покорили сначала свою Солнечную систему, а затем весь кластер.

Точно неизвестно, на каком этапе находилась цивилизация Инвита, когда на планету упала капсула с примархом. Неизвестны его ранние годы и становление в роли лидера клана, имя которого он взял. Это был клан Дорн, так же известный как Ледяная Каста. Есть сведения, что Рогал сблизился со старейшиной клана Дорн, который обучил его тактике, стратегии, дипломатии и стал примарху кем-то вроде приемного деда. Позже, когда этот человек умер, Рогал сохранил его меховую одежду и с тех пор она всегда использовалась им в качестве одеяла.

Пришествие Императора

Император пришел в кластер Ивинт через сорок терранских лет после смерти «деда» Рогала Дорна. К этому моменту кластер был полностью объединен под мудрой дланью примарха, и в действительности лишь одному сыну Императора удалось превзойти это достижение – Жиллиману, который уже заложил фундамент Ультрамара, когда отец пришел к нему.

Дорн приветствовал отца на Фаланге – древнем корабле из времен Темной Эры Технологий, который примарх по чистой случайности нашел в Солнечной системе Инвита. Император сразу же направил Механикус на восстановление Фаланги, превратив ее из крепкого, но старого флагмана в передовой корабль-крепость, не имевший аналогов.

Когда отец и сын встретились на мостике Фаланги, Дорн сразу преклонил колено перед Императором и поклялся ему в верности. Император же увидел, что никогда у него не было и не будет более верного и преданного соратника, который патологически неспособен солгать или что-то утаить. К этому моменту было найдено лишь шесть примархов, Дорн стал седьмым.

Все примархи уважали Рогала Дорна и его Имперских Кулаков, которые всегда вели себя спокойно и молчаливо, можно даже сказать – аристократично. Но за этой маской степенности, спокойствия и невозмутимости скрывались гениальные тактики, великолепные стратеги и непревзойденные воины, лучшим из которых был сам Рогал. Жиллиман даже поставил на Макрагге статую Дорна и включил его в свою «Четверку Бесстрашных» (это четыре легиона, с любым из которых в союзе Жиллиман потенциально мог противостоять объединенной мощи всех остальных легионов). Более того – сам Хорус признавал, что его Лунным Волкам никогда не удастся взять крепость, построенную Дорном.

Великий крестовый поход

Дорна считали стоиком, а его легион суровым и даже бесчувственным. Однако на самом деле Рогал и его воины в корне отличались от Ультрамаринов, для которых дисциплина и единство также выступали приматом над другими воинскими качествами. В действительности, ни самому Дорну, ни его воинам не были чужды ярость и фанатичное рвение. Они были осторожны и расчетливы, но энергичны и неумолимы. Леман Русс говорил о Дорне следующее: «Стремительный и неостановимый, как падающая кромка боевого топора».

Дорн действительно редко проявлял эмоции, но когда он делал это – ни один враг не мог устоять, а земля билась в конвульсиях на протяжении веков. Безусловно, Дорн был идеалистом и причины, по которым он сражался, всегда были для него важнее остального, важнее даже методов, которыми ведется война. Именно идеализм в разное время столкнул Рогала с Кёрзом и Манусом, которые в этом смысле были его полными противоположностями. В целом, справедливо сказать, что не было другого примарха, который в столь же абсолютной степени поддерживал Имперские Истины и идеалы Великого крестового похода. Вероятно, именно поэтому интеграция Рогала с его легионом прошла быстрее, чем у любого другого примарха. И потому же Дорн сразу сблизился с Императором так, как не смог никто другой.

Взаимоотношения Рогала с его собственными генетическими сыновьями многие считают… своеобразными. Например, когда Матиас, ветеран Имперских Кулаков, приклонил колено перед Дорном, тот не произнес ни слова. Впервые примарх обратился к Матиасу в бою, отец поблагодарил сына за верность и сказал, что им предстоит долгий путь. В дальнейшем Дорн всегда придерживался этой тактики – он редко говорил с воинами непосредственно, с глазу на глаз. Все его замечания и указания касались конкретных ситуаций и звучали только в конкретных ситуациях. Это еще одно важное отличие от Жиллимана – Дорн не отделял теорию от практики.

Что касается покорения Инвита, то эта небольшая кампания, реализованная Рогалом еще до встречи с отцом, стала для него своеобразной тренировкой. Потому что объединение Дорном кластера Инвит оказалось очевидным прообразом грядущего объединения галактики, о котором мечтал Император.

После того, как Дорн покинул Инвит, в течение шестнадцати лет Великого крестового похода Имперские Кулаки покорили едва ли не больше звезд, чем любой другой легион. Рогал успел повоевать плечом к плечу со всеми своими братьями. Что интересно – Имперские Кулаки никогда не управляли приведенными к Согласию мирами. Они покоряли их, укрепляли и оставляли минимальный контингент для набора рекрутов, полностью передавая управление в руки обычным людям.

В отличие от тех же Пертурабо и Жиллимана Дорн почти не вмешивался в жизнь покоренных миров, про рекрутов он говорил: «Я не хочу, чтобы новобранцы легиона были моими вассалами». И он не претендовал на какой-то особый статус в этих мирах, посещая их как гость, а не правитель. Хотя на самом деле Дорн редко бывал на планетах, номинально принадлежащих его легиону. Ведь основной контингент Имперских Кулаков, присутствуя на Фаланге, мог в кратчайший срок оказаться в нужном месте, поддержав флот другого примарха. Именно поэтому у Рогала не было «передышек» во время Великого крестового похода, он сражался постоянно во всех уголках галактики.

Когда Император вернулся на Терру, он приказал Имперским Кулакам прекратить завоевания и обосноваться в Тронном мире. Уже тогда Рогал начал укреплять Терру и в разговоре с Фулгримом (который, скажем прямо, подначивал брата) обмолвился, что построит оборону, которую не одолеть даже Железным Воинам. Пертурабо пришел в ярость от этих слов и хотя Имперские Кулаки в дальнейшем малыми силами продолжали участвовать в операциях Великого крестового похода, они больше никогда не бились вместе с Железными Воинами. И это было обоюдное решение, потому что слова Повелителя Железа, сказанные тогда в адрес Рогала, были столь же жестоки, сколь и необоснованны. С того момента Пертурабо всегда бился в авангарде Воителя, намеренно усилив свою контрпозицию по отношению к Дорну.

И кстати – эта ситуация с назначением Дорна на Терру отлично подчеркивает его истинные ценности и идеалы. Согласитесь, мало какой паримарх безропотно принял бы такой приказ от своего отца – буквально «сидеть дома», пока остальные братья завоевывают галактику. Но для Рогала это не стало проблемой, он не стремился к славе, не так, как большинство его братьев.

Железо и Камень

Не было двух столь же похожих, и одновременно – столь же разных братьев, какими были Дорн и Пертурабо. Оба – великие ремесленники войны, оба упорные, стойкие и молчаливые. Но, как известно, самая сильная ненависть возможно лишь между самыми близкими людьми, и Дорн с Пертурабо ощутили эту эмоцию еще в свою первую встречу. Больше проблем добавляла молчаливость обоих, потому что когда один молчал – другой всегда распалялся, воспринимая молчание брата как вызов или насмешку.

Но было между ними и концептуальное отличие, которое также стало камнем преткновения между братьями. Пертурабо никогда не считался с потерями, а Дорн никогда не жертвовал людьми сверх необходимого. Пертурабо был прагматиком, а Дорн – идеалистом. Но главной проблемой стало то, что Рогал, все время находясь рядом с Императором, разделял его славу. Тогда как Пертурабо всегда доставалась действительно тяжелая работа (те же хруды). И хотя его миссия была не менее значима, сам он, отделенный от отца, воспринимал эту ситуацию как явный фаворитизм.

Преторианец и Воитель

Когда Империум уничтожил крупнейшую на момент 30к орочью армаду и Хорус получил титул Воителя, он в мудрости своей призвал к себе каждого из братьев. Луперкаль хотел поинтересоваться их мнением – кто поддерживает его, кто считает это решение Императора ошибочным, а кто имеет свой особый взгляд. Сангвиний, Лоргар и Фулгрим восприняли назначение Хоруса положительно, тогда как Пертурабо, Ангрон и Феррус впали в ярость от этой новости.

Волк и Лев цинично хмыкнули, потому что никогда не сомневались, кого Император назначит направлять Крестовый поход вместо себя. Что думали Альфарий и Коракс – сказать сложно, но были три примарха, которые никак не восприняли уход Императора и назначение Хоруса главнокомандующим. Это Джагатай Хан, Робаут Жиллиман и Рогал Дорн. Они просто приняли это как данность, как приказ и отказались даже обсуждать это решение отца.

Как раз по этой причине Хорус стремился получить одобрение Жиллимана и Дорна, видя в них в какой-то степени старших товарищей, наставников (в конце концов, до падения Луперкаль был действительно мудр и прозорлив). Хорус лично встретился с Рогалом, который был, возможно, самым выдающимся стратегом среди примархов. Он был дисциплинирован как Жиллиман, доблестен как Лев, но не лишен эмоциональности и «боевого рвения», которыми так известны сыны Русса и Хана.

«Оригинальный» Хорус бесконечно уважал Дорна и именно в ту их встречу он сказал, что если Лунные Волки будут штурмовать крепость Имперских Кулаков, то этот штурм никогда не закончится.

Кулак и Гидра

Именно Имперские Кулаки первыми узнали о Ереси, встретив Эйзенштейн. Однако сначала Дорн не поверил словам Гарро и едва не убил его, посчитав, что Гвардеец Смерти посмел оклеветать его брата. В дальнейшем Дорн постепенно превращает всю Систему Сол в колоссальную звездную крепость, укрепляя каждую планету, каждый спутник, и распределяя тысячи патрулей и статичных боевых станций по всей системы. Ни один предательский легион больше может сюда попасть. Ни один, кроме… Альфа-легиона.

Альфарий, имея на Терре спящих агентов, ставит своей целью унизить Рогала Дорна, которого он считает заносчивым гордецом. Агентам Альфария действительно удается пробраться в Императорский Дворец, более того – они проникают в Инвестиарий, где стоят 18 статуй примархов (когда-то стояло 20, да). Агенты уничтожают все статуи кроме двух – Альфария и Дорна. Дорн воспринял посыл, но этот факт был сокрыт ото всех, включая Сигиллита и Кустодиев. Так Рогал стал единственным свидетелем своего величайшего позора.

В дальнейшем Альфарию удался еще один невероятный финт – он подвел свой флот к Солнечной системе и погрузил все корабельные команды в стазис, поставив суда на минимальный ход и практически отключив их системы. Потребовался целый солнечный год, чтобы Альфа-легион дрейфом приблизился незамеченным к внешнему кольцу обороны. Одновременно активизировались тысячи спящих агентов Альфа-легиона по всей системе, они были внедрены десятилетия назад, еще до Ереси и теперь их задачей стал тотальный саботаж.

Пока Дорн был отвлечен масштабным восстанием, поднятым агентами Альфа-легиона, Альфарий во главе флота из 200 кораблей атаковал Плутон. Их целью была луна Плутона – Гидра, на которой располагалась главная станция астротелепатического мониторинга системы обороны Тронного мира. Обороняли Гидру лишь 30 кораблей Имперских Кулаков во главе с Сигизмундом. Ценой невероятных усилий Имперские Кулаки удерживали Гидру, хотя силы Альфа-легиона превосходили их числом почти в 7 раз.

Затем к Гидре подошел Архам, командир хускралов, элитного соединения легиона Дорна. В самоубийственной атаке на флот Альфа-легиона все хускарлы Архама погибли, а сам он был тяжело ранен. Но в последний момент к Гидре прибыла Фаланга с Рогалом на борту и несколько кораблей, которые сумели добраться до Плутона в рекордные сроки, использовав гравитационные колодцы Солнечной системы. Дорн со своими хускарлами телепортируется на Гидру и вступает в бой с лернейскими терминаторами Альфария. В эпическом противостоянии Дорн убивает Альфария. Флот Альфа-легиона отступает, а Омегон чувствует, будто часть его умерла. Но когда Хорус приказывает Альфарию прибыть с докладом, Омегон привычно берет имя брата и направляется к Воителю.

После этого Рогал продолжает укреплять оборону Терры и горько сожалеет о том, что ему приходится уничтожать настоящие произведения искусства (в первую очередь Императорский Дворец), равных которому никогда не было и не будет. Также Имперские Кулаки участвуют в подавлении восстания на Марсе, обеспечивая лояльным легионам поставки вооружения и боеприпасов и одновременно защищают Терру от атак с Красной Планеты.

А потом – Осада Терры, во время которой Дорн командует не только своим легионом, но и Кровавыми Ангелами. В какой-то момент он вместе с Императором и Сангвинием телепортируется на «Дух Мщения», но Силы Хаоса нарушают телепортацию и все трое (а также несколько отрядов Астартес и Кустодиев) появляются в разных точках корабля. Причем Дорн оказывается от Хоруса дальше остальных. Чем закончился тот бой – мы все отлично знаем…

После Ереси

После смерти (условной) отца, Дорн был охвачен горем и не сомневался, что это его вина. Поэтому он повел Имперских Кулаков в собственный крестовый поход по Империуму, чтобы уничтожить все проявления Хаоса и искупить свое поражение. Но вскоре его призвал обратно на Терру Робаут Жиллиман, ставший лордом-командующим. Он сообщил Рогалу, что вводит Кодекс Астартес и делит легионы на Ордена по 1000 воинов. Сначала Дорн воспротивился этому решению, полагая, что Робаут хочет разделить его Имперских Кулаков, потому что он не справился, подвел отца. «И это правда», – подумал тогда Дорн, а вскоре осознал, что Жиллиман прав – нельзя допустить, чтобы в руках у еще одного безумца однажды оказался целый легион.

Рогал Дорн был подавлен, его мечты рухнули. Светлое будущее Империума, в который верили он и его отец, так и не наступило, Великий крестовый поход провалился. Империум больше не доверял ему и теперь братство его собственного легиона также будет разрушено Вторым Основанием. В какой-то момент Рогал, Леман Русс и Вулкан выступили против лорда-командующего и «Грозный Ангел» (флагман Дорна) даже был обстрелян имперским флотом.

Когда ситуация стабилизировалась, Рогал Дорн по-прежнему не мог представить, как ему разделить свой легион. Его собственные воины не хотели этого, им было гораздо сложнее, чем Ультрамаринам, которые без проблем починились приказу своего примарха. Для Имперских Кулаков боевое братство и вера в отца значили гораздо больше, чем, возможно, в любом другом легионе. Чтобы найти выход, Дорн погрузился в медитативный транс в Перчатке Боли.

Перчатка Боли – уникальное устройство, созданное Дорном. Оно представляет собой цилиндр, войдя в который, человек оказывается в подвешенном состоянии и электрические импульсы начинают с вариативной интенсивностью раздражать его периферическую нервную систему, причиняя боль разной степени – от едва заметной до чудовищной и невыносимой. Дорн, как и Хан или Вулкан, верил, что боль очищает тело, но в отличие от двух своих братьев, он не желал калечить себя без нужды. Это подвигло его на создание Перчатки.

Он медитировал семь дней, пока в видении к нему не пришел сам Император. Тогда Рогал понял, что его отец жив и продолжает наблюдать за сыновьями. Также он понял, что Второе Основание станет своеобразной Перчаткой Боли для его легиона и разделение на Ордена будет для них символическим перерождением, которое поможет искупить вину. Закончив медитацию, Рогал решил, что перед разделением он должен повести Имперских Кулаков в их последний бой в качестве легиона. Они атаковали Железную Клетку, крепость, возведенную Пертурабо. Тогда легион Имперских Кулаков перестал существовать…

Железная Клетка

Железная Клетка фактически была ловушкой, созданной Железными Воинами на мире Себастус IV, который также был известен как Вечная Крепость. Атаковать этот мир было самоубийством, все это понимали. Это понимал и Дорн, но он решил атаковать Пертурабо вовсе не из-за брошенного предателем вызова. В действительности, хотя Император даровал Рогалу прозрение, примарх понимал, что большинство из его сыновей никогда не согласятся расколоть легион. И многие полагают, что своей атакой на Железную Клетку он лишь хотел даровать своим детям славную гибель, избавив их от необходимости отделяться от братьев.

Нужно сказать, что стратагемы, на основании которых Пертурабо построил Железную Клетку, были использованы Жиллиманом в Кодексе Астартес, ибо Робаут не мог отказаться своему брату-предателю в мастерстве осады и обороны. Имперские Кулаки атаковали самое сердце Вечной Крепости без какого-либо плана. Штурм длился несколько недель, во время которых воины Дорна, неся колоссальные потери, брали одну оборонительную линию за другой, постоянно отбрасывая Железных Воинов. В итоге, у обеих сторон кончились боеприпасы и по всему фронту развернулись рукопашные мясорубки.

Спустя века и тысячи лет Железные Воины говорят, что в том бою Дорн неизбежно был бы уничтожен вместе со всеми своими сыновьями, если бы Пертурабо не заигрался с ним, затянув битву до момента, пока не прибыло подкрепление Ультрамаринов. Однако имперские архивы утверждают обратное, в них говорится, что воины Рогала даже без подготовки были великолепны в том сражении и имели все шансы на победу, хотя их потери действительно были чудовищны.

Так или иначе, но в какой-то момент в битве наступило затишье, ибо стороны осознали, что никто из них не сможет взять верх. Имперские Кулаки, как тысячи раз до того, вновь сражались в меньшинстве, будучи окружены Железными Воинами. Но их мужество и стойкость помогли воинам Дорна выжить там, где шансов на выживание не было. И Пертурабо приказал своим бойцам отступить. В этот момент вмешался Жиллиман. Он мог атаковать Пертурабо, но не был уверен, что тот, осознав близость поражения, не сфокусирует атаку на Дорне и не убьет его. В итоге, Робаут решил, что победа над Пертурабо не стоит жизни Рогала и позволил Железным Воинам отступить.

В течение двух последующих десятилетий Имперские Кулаки были реорганизованы в несколько десятков Орденов. Кодексу Астартес их учил сам Дорн и воины этих Орденов в приверженности Кодексу лишь едва-едва уступали приемникам Ультрамаринов.

Забвение Дорна

Рогал Дорн многие века продолжал сражаться с именем отца на устах. Он видел, как пали многие из его братьев, одни в битвах с самими собой, другие – в противостоянии с предателями. И с падением каждого из них он становился все более замкнутым, глубоко переживая окончательную гибель великой мечты Императора. Многих из его братьев вскоре стали считать полубогами, но Дорн выступал против этого, утверждая, что лишь его отец достоин обожествления.

Как я уже сказал в самом начале, «по официальной версии» Дорн погиб в 781.М31 во время Первого Черного Крестового похода. Якобы он с небольшим отрядом атаковал флот Аббадона и пробился на его флагман «Меч Святотатства», стараясь задержать предателей до подхода основных сил Империума. Говорят, что тело Дорна нашел главный библиарий Ордена Имперских Кулаков, прозрев в тот момент, что история повторяется в своих самых жестоких момента, ибо как когда-то Дорн нашел своего умирающего отца на флагмане предателя, так и библиарий нашел собственного на «Мече Святотатства».

Однако сегодня, в 41к эта история кажется мифом и архивы не сохранили ни одного реального факта, могущего подтвердить ее или опровергнуть. Так что на самом деле мы не можем утверждать, что Дорн погиб, его дальнейшая судьба покрыта саваном неизвестности. Либо – секретности, но это уже совсем другая история…

Судьба Преторианца

Согласно «старому канону», от Рогала Дорна на «Мече Святотатства» осталась лишь рука в латной перчатке. Эта рука стала реликвией Ордена Имперских Кулаков и на ней со временем начали гравировать имена всех Магистров Ордена. Однако в романе Яна Уотсона «Космодесант», который сейчас вроде бы признан «апокрифом», сказано, что на Фаланге хранится не одна, а две руки Дорна, да еще и его тело в придачу (без рук), заключенное в янтарь (!?).

Но при этом в статье «Кулак Императора – Орден Космодесанта Имперские Клаки» из Индекса Астартес II сказано, что Дорн погиб сразу после того, как пропал Корвус Коракс, то есть вскоре после начала Великой чистки. Как он погиб – не уточняется. А теперь самое интересное – по уже упомянутой официальной и вроде бы каноничной версии Рогал был убит на «Мече Святотатства» в конце М31. Однако «Меч Святотатства» – это линкор класса «Осквернитель» («Despoiler»), а эти корабли впервые начали строиться для Космодесанта Хаоса лишь в М36.

Но есть еще один любопытный момент – во время Войны Зверя Вулкан говорит Капитану Ордена Имперских Кулаков Курланду, что будет положительно отзываться о его воинах в разговоре с Рогалом Дорном (роман «Охота на Вулкана» Дэвида Аннандейла). Однако же в книге из серии «Примархи», посвященной Конраду Кёрзу, Ночной Призрак перед приходом М’Шен в своих размышлениях вспоминает, что Дорн мертв, разорван врагами на куски. Учитывая все эти факты, похоже, что уже никто не знает, где правда и мертв ли доблестный Преторианец…

Образ Рогала Дорна

Внешне Рогал Дорн описывается как строгий, никогда не улыбающийся мужчина с короткой стрижкой и совершенно седыми волосами. Он производит впечатление мудрого и внимательного ветерана, которым и является на самом деле. Дорн благороден и честен, он никогда не лжет, известен безупречными манерами и непревзойденным воинским искусством. Великолепный стратег, в совершенстве владеющий мастерством обороны, однако в большей степени прославленный за свое умение побеждать превосходящие силы противника.

Дорну не чужды эмоции, как я уже говорил, он мог быть даже фанатичен. Он больше, чем любой другой примарх, верил в своего отца, для него понятия долга, воинского братства, семьи значили все – это и была его жизнь. Идеален ли Рогал Дорн?

И вновь мне жаль, что у Пикабу ограничение на объем постов((
Дальше то самое интересно;)
Продолжение здесь - https://zen.yandex.ru/media/daymonri/arhetip-dorna-oficer-ri...

Хольмганг – формализованный поединок двух воинов, характеризующийся строгой ритуалистической частью и универсальным сводом правил. Хольмганг, как уникальное явление древнескандинавской культуры, возник, очевидно, в IX веке и просуществовал до заката «эпохи викингов», то есть до XI столетья.

С древнеисландского слово хольмганг («hólmganga») дословно переводится как «прогулка по острову», что четко отражает одну из ключевых особенностей поединка. Викинги предпочитали проводить хольмганги на небольших островках, которые назывались шхерами (от древнескандинавского «sker», что переводится как «скала в море»). Смысл поединка на острове заключался в том, что ограниченная и хорошо просматриваемая площадка исключает возможность неожиданной поддержки одному из поединщиков.

На хольмганге помимо самих воинов обязательно присутствовали их друзья или родственники, которые, однако, не имели права вмешиваться в бой ни при каких обстоятельствах, выполняя роль секундантов, следящих за соблюдение правил и ритуальной части. Что касается ритуалов, то перед началом хольмганга бойцы традиционно обращались к богам и, вероятно, свершали обряды жертвоприношения. Именно поэтому в скальдических текстах хольмганг иногда именуют кеннингом «суд богов».

Правила хольмганга были довольно свободными, то есть поединщики сами заранее договаривались о том, на каком оружии они будут биться. Наиболее распространенным вариантом (ввиду своей универсальности) являлась комбинация щит-меч или щит-топор. Признаком поражения являлся сломанный (пробитый щит) или ранение, не позволяющее продолжить схватку. По обоюдной договоренности боец мог поменять пробитый щит на новый, в этом случае бой предполагал возможность нескольких сходок.

Главная негативная черта хольмганга заключалась в том, что мужчина, вызванный на поединок, не имел права не принять вызов, который в свою очередь мог исходить от кого угодно. По этой причине к концу X века хольмганг из поединка чести превратился в способ заработка. Профессиональные воины (в частности – берсерки и ульфхеднары) путешествовали от города к городу и затевали ссоры с теми, кто был заведомо слабее их. Отказаться от вызова означало получить статус нидинга, бесправного изгоя.

Причинение смерти в хольмганге не считалось преступлением, тем не менее, чаще поединок велся до первого серьезного ранения. Тому же берсерку, как профессиональному поединщику, не было никакой выгоды в убийстве противника, ведь проигравший был обязан выплатить победителю откуп, величина которого варьировался в зависимости от региона. Разумеется, победитель также получал извинения проигравшего и объект, на который он выдвинул свои притязания (чаще всего – какая-то частная собственность).

Существуют свидетельства, согласно которым хольмганг мог проводиться не только на острове, но и на искусственно ограниченном пространстве. Например, в «Саге о Кормаке» хольмганг проводится на шкуре длиной в три метра (ширина не указывается), которая была прибита к земле деревянными кольями. Выход за пределы шкуры приравнивался к проигрышу. Предполагалось, что в ограниченном пространстве для поединка вершится воля богов, поэтому нарушать это пространство человеку, не участвующему в бою, категорически запрещалось.

Хольмганг фигурирует во многих скальдических текстах, включая «Сагу о Гуннлаге», «Сагу о Йомсвикингах», «Сагу об Эгиле», «Сагу о людях из Озерной Долины». Причем в последней рассказывается о том, как воин, которого вызвали на хольмганг, не явился на поединок, за что противник воздвиг против него нитсшест (столб проклятья, подробнее о котором вы можете прочесть в одноименной статье в моем блоге). Ближайший аналог хольмганга викингов – древнерусское поле, законодательно оговоренный поединок между двумя мужчинами, свершаемый по указанию вождя, который не смог разрешить тяжбу, либо мужчины оказались обоюдно недовольны его решением.

Проект "РУНАРИУМ"

Канал на Ютубе

Группа в ВК

Общие сведения

Сарех, так же известный как Безмолвный Король, последний из триархов – правящего триумвирата расы некронтир. Именно во время главенства Сареха некронтир столкнулись с К’тан и прошли ритуал Биопереноса, который превратил их в некронов, подарив бессмертие, но забрав их души. Тогда Сарех осознал, что К’тан обманули его и он совершил чудовищную ошибку, обрек собственную расу на жестокую судьбу.

Под руководством Сареха некроны, поддержанные силой К’тан, одержали верх в противостоянии с Древними богами (тот конфликт известен как «Война на Небесах»). Однако на финальном этапе войны Сарех, обезумев от горя и возненавидев К’тан, дождался момента, когда они были наиболее уязвимы и повернул свое воинство против них. Полностью уничтожить К’тан некроны не смогли, но сумели разбить их сущности на осколки, которые поместили во внепространственные устройства, известные как Тессерактовые Лабиринты.

У некронов еще оставались враги – эльдары, созданные Древними помимо множества прочих рас. Но Сарех понимал, что некроны, ослабленные войной с Древними, а потом с К’тан, не смогут противостоять эльдарам. Поэтому он приказал династиям некронов погрузиться в стазисный сон, чтобы восстановить силы и пробудиться через 60 миллионов лет. Но сам Сарех не ушел в стазис. Он уничтожил командные протоколы, позволявшие ему непосредственно контролировать подданных, а затем отправился в добровольное изгнание, ища искупление за свою ошибку.

В конце М41 некроны начали пробуждаться и Сарех вернулся из пустотных странствий с предупреждением – к галактике приближаются тираниды. Теперь великая мечта Сареха заключалась в том, чтобы найти биологическую расу, которая смогла бы принять в себя сознания некронов, вернув им плоть и душу. Но столкнувшись с тиранидами, Безмолвный Король понял, что они – первостепенная угроза, ибо могут уничтожить всю жизнь в галактике. Поэтому сейчас Сарех путешествует по Млечному Пути, собирая под свое знамя пробуждающихся некронов. И пока угроза тиранидов в силе, Безмолвный Король даже не прочь союза с Империумом…

История Короля

С начала истории раса некронтир управлялись триархами – тремя верховными фаэронами, самыми могущественными представителями вида. Но триархи не были равны в статусе – лидер триархов носил титул Безмолвный Король, потому что он общался с подданными только через двух других триархов. Номинально титул Безмолвного Короля и позиции триархов были наследуемыми внутри одной династии. Но в действительности из-за того, что родной мир некронтир был миром смерти и их существование всегда было нестабильным, власть часто переходила от одной династии к другой.

Однако именно Сареху суждено было стать последним Безмолвным Королем. В его правление некронтир столкнулись с К’тан – согласно архивам Солемнейса, первого К’тан случайно обнаружил звездный зонд, сканирующий умирающую звезду. Однако по версии, описанной в Книге Скорбящей Ночи (что хранится в Черной Библиотеке), К’тан пришли в галактику целенаправленно – их привела сюда ненависть некронтир по отношению к Древним (о причинах этой ненависти мы поговорим позже).

Конкретный К’тан, которого встретили некронтир, принял форму одного из древних богов этого народа, он посулил династиям бессмертие и великую силу, способную сразить Древних. Некронтир начали обожествлять К’тан, с восхищением следя за тем, как из некродермиса (живого металла) создается тело для их нового Звездного Бога. К’тан, представший перед Сарехом, среди своего народа был известен как Обманщик, ибо был коварен и ему не доверяли даже другие К’тан.

Однако Сарех не знал истинной природы Обманщика, поэтому внимал ему. Обманщик рассказал, что задолго до появления некронтир в галактике велась война между вероломными Древними и К’тан. Ту войну К’тан проиграли и были вынуждены уйти, сохранив надежду, что однажды они найдут союзников, которые помогут им одолеть жестоких Древних. Некоторые полагают, что все слова Обманщика – ложь. Но возможно, он просто уже сам разучился отличать правду от вымысла. Или – кто знает – может все это было чистой правдой.

Так или иначе, но когда Обманщик пообещал народу Сареха бессмертие, Безмолвный Король не мог не согласиться, ибо его раса исконно страдала от страшных патологий, делая жизнь некронтир невыносимой, а смерть – полной боли и отчаяния. Удивительно, что такая раса (сами себя они называли «проклятыми») вообще смогла выжить, и более того – выти в космос. Правящие династии поддержали Сареха, против был только астромант Орикан, который предрек, что война с Древними даст некронтир невиданную силу, но поглотит душу расы.

После заключения договора Обманщик передал некронтир технологию постройки великих мануфакторий. Некронтир, проходя через печи этих мануфакторий, теряли свою слабую плоть, которая заменялась некродермисом. Но в то же время некронтир вместе с плотью теряли свои души, которые мануфактории направляли Обманщику и другим К’тан, делая их сильнее. Этот исторический для некронтир момент назвали Биопереносом. Сарех, приняв тело из некродермиса, ощутил невиданную силу – недоступную в прошлом для его ничтожного болезненного тела. Он стал силен и вынослив, начал мыслить свободно и четко, и лишь тогда осознал, что сотворил с собственным народом, ослепленный желанием избавиться от проклятой биологической оболочки в пользу бессмертия под покровами живого металла.

Сарех понял, что в этот момент раса некронтир умерла и ее сменила другая раса – некроны, бездушные. Однако Обманщик номинально выполнил договор – теперь даже самому в прошлом хилому и нежизнеспособному некрону было даровано бессмертие и ни время, ни космическая радиация не могли повлиять на него. Вторым аспектом Биопереноса стало единство некронов, которые до того постоянно воевали друг с другом за право династий на место в правящем триумвирате. Но то единство на самом деле было тиранией, ибо во время Биопереноса в разум каждого некрона внедрялись командные протоколы, обеспечивающие Сареху абсолютную лояльность подданных.

Сначала Сарех увидел в таком единстве благословение Звездных Богов, но потом осознал свою – уже вторую – ошибку. Однако он побоялся устранить командные протоколы, ибо тогда освободившиеся от его воли братья могли уничтожить его за то, что он сотворил. Теперь Сареху оставалось выполнить свою часть договора – некроны проникли в Паутину, созданную Древними, и атаковали их в союзе с К’тан (за счет некронтирских душ возвысился не только Обманщик, но и многие из его братьев, что сделало их практически непобедимыми).

В своем высокомерии К’тан не увидели опасности, исходившей от некронов, которым они дали слишком могучие технологии. И когда Обманщик с братьями победили Древних, их триумф был недолгим, ибо некроны повернули оружие К’тан против них самих. К’тан были повержены и разбиты на тысячи осколков, разбросанных впоследствии по всей галактике. Но цена была непомерной – миллионы некронов погибли, а из триархов выжил только сам Безмолвный Король. Тогда же Сарех отдал свой последний приказ и снял командные протоколы, исполненный горечью и чувством вины. Но он хотя бы одолел двух самых сильных противников своей расы, дав некронам шанс на выживание в будущем…

Сарех в 41к

По последнему приказу Сареха города некронов были превращены в колоссальные гробницы со стазис-криптами. Безмолвный Король понимал, что время эльдаров пройдет, как проходит время всех существ из плоти.

В 744.М41 Сарех вернулся с вестью о тиранидах. К этому моменту уже прошло 60 миллионов лет и некроны начали пробуждаться. Вместе с группой верных ему триархических преторианцев (которые, вероятно, также не были в стазисе) Сарех начал свое путешествие по галактике в надежде снова объединить народ некронов против внешней угрозы. Но в этот раз его воля уже не будет цепями на шее его собственного народа, теперь некроны сами управляют своей судьбой и каждый их выбор – это выбор свободного существа.

В 813.М41 триархические преторианцы начинают пробуждаться по всей галактике. Несмотря на свершенное Сарехом, преторианцы осознают, что он действовал ради блага всей расы, поэтому могучие воины вновь присягают на верность Безмолвному Королю, обновляя свои клятвы давностью в 60 миллионов лет. Многие миры-гробницы на этот момент пробуждены, но дезориентированы, поэтому Сарех стремится как можно быстрее собрать их в единую армию. Тем более, что флоты тиранидов уже вторглись в галактику.

В 955.М41 на планете Геенна воины Безмолвного Короля сошлись в битве с 3-й ротой Ордена Кровавые Ангелы под предводительством Данте, носящего посмертную маску Сангвиния. На протяжении трех недель опустошительная война так и не выявила победителя, но во время генерального сражения в систему неожиданно вошел осколок тиранидского флота-улья Левиафан. Сарех и Данте заключили союз и вместе уничтожили тиранид. Но победа далась высокой ценой – и космодесантники и некроны были сильно ослаблены и уже не могли сражаться друг с другом. Данте и Сарех решили разойтись мирно, хотя стало очевидно, что объединенная мощь двух рас действительно способна остановить тиранидов.

Так кто же ты, Безмолвный Король?

Нет ничего удивительного в том, что все триархические преторианцы поддержали Сареха. Ведь это обычные воины могли знать далеко не все о Биопереносе и последующих за ним событиях. Для рядовых некронов Сарех вполне мог представлять собой жестокого тирана, обрекшего собственный народ на бездушное существование. Но преторианцы, будучи приближенными правящих династий и триархов, с высокой долей вероятности точно знали, что произошло. И они понимали – Сарех действовал так, как хотели действовать все некронтир. Пусть он был неправ в своей слепой ненависти к Древним, но тогда вся их раса была неправа.

Тут стоит учесть, что родной мир некронтир был почти не защищен от солнечной радиации. Поэтому представители этого народа рождались с колоссальным количеством патологий, их продолжительность жизни составляла всего несколько десятилетий, наполненных лишь муками и болью. И тут я вынужден повториться – сколь силен должен быть дух расы, которая в таких условиях сумела не только выжить, но и покинуть свою проклятую колыбель в поисках нового, лучшего мира?

Но даже спустя многие поколения после исхода жизнь некронтир не стала лучше. Они все также болели от рождения и до смерти, все так же их жизни были короткими и тусклыми. И неудивительно, что они ненавидели Древних – божественных существ великой силы, способных создавать новые прекрасные расы, но отказавших в милости некронтир. А затем появились дети Древних – эльдары и другие расы, представители которых были либо бессмертны, либо жили очень долго, будучи наделены сильными и красивыми телами.

Иными словами, ненависть некронтир к Древним и так называемым Младшим Расам легко объяснить. Строго говоря, любой народ на месте некронтир чувствовал бы себя так же. Поэтому у правящих династий не возникло и тени сомнений относительно предложения К’тан. А их желание избавиться от вечной боли и мук, в которых они прожили тысячи лет, было столь высоко, что они проигнорировали слова собственного провидца (кстати, выходит, у некронтир были псайкеры?).

Но когда Сарех осознал, что произошло, было уже слишком поздно. И он принял единственно верное решение – уничтожить ненавистных Древних, извечных противников К’тан, а потом и самих К’тан, которые солгали некронтир, забрав себе их души. Следующее решение Сареха по введению целой расы в стазисный сон также было разумным. Потому что продолжи некроны сохранять активность на тот момент времени – дальнейшие события сложно было бы предсказать. Ибо эльдары тогда находились на пике своей силы, да и не были единственными детьми Древних.

А потом безутешный Сарех, искренне любивший свой народ и отдавший ради него все, что имел, 60 миллионов лет странствовал за пределами галактики, пытаясь справиться с чувством вины, которое, не будь он бездушен, наверняка убило бы его. И чего он хочет теперь? Теперь он хочет остановить величайшую угрозу для всей галактики, не брезгуя даже объединяться с Империумом, с которым некроны начали войну, едва пробудившись. И на самом деле это спорный момент – некроны с учетом своего бека ненавидят биологическую жизнь как таковую, но насколько им в действительности необходимо уничтожать Империум? Союз с Данте показал, что и у других путей есть вероятный потенциал…

Так или иначе, но тираниды – промежуточная цель. Главная задача Сареха, как и прежде, это благо его расы. Только теперь, осознав свою изначальную ошибку, он снова хочет сделать некронов биологическим видом. Он хочет, чтобы они сбросили оковы некродермиса и вновь стали свободны, пусть даже ценой потери бессмертия. Но даже если план Безмолвного Короля удастся, сможет ли он вернуть своим воинам главное – их души? Вряд ли за 60 миллионов лет в пустоте он не задавался этим вопросом. И возможно он даже нашел ответ на него. А если нет, то… у него все равно нет выбора. И кому-кому, но уж точно не Империуму обвинять его в жестокости и бесчеловечности.

Резюмируя, Сарех – архетип великого лидера, воплощающего сущность (душу?) собственного народа. Но как любое существо во вселенной, он не идеален. Вот только не каждому дано осознать эту неидеальность и не каждый найдет силы, чтобы попытаться искупить свои ошибки, сколь бы ужасны они не были. Так что Сарех – определенно трагический герой, и его ошибки лишь делают его сильные стороны ярче. Возможно, в чем-то он даже похож на Императора Человечества, который тоже хотел блага для своего народа, не оглядываясь на методы и жертвы, но хорошо запоминая ошибки…

P.S. В рассказе «Слово Безмолвного Короля» во время диалога с Данте Сарех упоминает, что уже разговаривал об угрозе тиранид и о возможном союзе с Империумом – тогда его собеседником был Сангвиний, примарх легиона Кровавые Ангелы. Получается, что Сарех уже возвращался в галактику 10 тысяч лет назад и пытался рассказать людям о том, с чем им предстоит однажды столкнуться. Непонятно, почему Сангвиний его не послушал, будучи достаточно мудрым примархом. Или же послушал, но началась Ересь Хоруса и все, кто знал об угрозе, погибли?..

Источники:

· Кодекс: Некроны.

· Кодекс: Кровавые Ангелы.

· «Слово Безмолвного Короля» Лори Голдинг.

Канал на Ютубе

Группа в ВК

Дзен-блог

В древнескандинавской мифологии Аск и Эмбла – первые люди, сотворенные асами Одином, Вили и Вё (по другой версии Одином, Хёниром и Лодуром). Аск и Эмбла (мужчина и женщина соответственно) упоминаются в «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона, а также в более раннем поэтическом сборнике «Старшая Эдда». При этом акт сотворения Аска и Эмблы разнится в зависимости от источника. В Стурлусоновой Эдде асы создали людей из деревьев, в поэтической – встретили их на берегу моря.

Этимология имен

С древнескандинавского Аск («Askr») переводится как «ясень», перевод имени Эмбла («Embla») не столь однозначен. Есть две наиболее распространенные интерпретации. Согласно первой «Embla» выступает производной формой от «Elm-la» или «Almilōn», обе происходят от «almr», что значит «вяз» («elm» в современном английском).

Согласно другой версии, изначальной формой является «ambilō», что переводится как «виноградная лоза». Теоретически слово может быть связано с греческим «ἄμπελος» («ámpelos»), что в переводе также означает «лоза» или «лиана». Обе версии подробно рассмотрены в монографии Р. Симека «Словарь северной мифологии».

Б. Торп в своем анализе «Старшей Эдды», ссылаясь на Я. Гримма, утверждает, что имя Эмбла происходит от форм «amr», «ambr», «aml», «ambl», которые в любом контексте могут быть переведены как «усердный труд». Слово «Embla» таким образом может быть переведено как «занятая женщина». Там же Б. Торп проводит аналогию с Машьей и Машьяной из персидской мифологии, где первые люди также были созданы из деревьев.

Оригинальные мифы

В «Старшей Эдде» Аск и Эмбла упоминаются в части «Прорицание вёльвы», где пророчица рассказывает, как Один, Хёнир и Лодур вышли к берегу моря и увидели там людей, «судьбы не имевших». Они были холодны, не умели дышать и говорить, в них не было духа. Дух им даровал Хёнир, дыхание – Один, а Лодур сделал их теплыми и люди обрели нормальный цвет кожи (в оригинале использовано слово «румянец»).

В «Младшей Эдде» вместо Хёнира и Лодура с Одином путешествуют Вили и Вё. На морском берегу они встречают не людей, а два дерева, из которых создают две «заготовки». Асы наделяют их формой, которая присуща людскому роду с тех пор, потом вдыхают в них жизнь, дают им «движение и разум», а затем восприятие, речь, слух и зрение. Далее люди получают одежду и имена – Аск и Эмбла. Они селятся в Мидгарде и дают начало человеческому роду.

Стоит отметить, что в «Песне о Риге», которая в фрагментарном виде присутствует лишь в одном списке «Старшей Эдды» (Codex Wormianus или манускрипт AM 242 fol), присутствует альтернативная версия создания человечества. Там людей создает Риг (Хеймдаль).

Интерпретации и аналогии

Р. Симек в образе Аска и Эмблы видит общий для всех индоевропейских народов архетип добывания огня в первобытном обществе – трение мягкой древесины (виноградная лоза) о более твердую (ясень). Аналогичные образы исследователь находит в различных культурах по всей территории Европы, включая Античную Грецию.

При этом акт добывания огня в контексте вращения деревянной палочки в углублении на продольно расположенном куске древесины в протоиндоевропейских культурах предположительно мог ассоциироваться с половым актом. Р. Симек находит подтверждение своей теории в изображениях, обнаруженных в так называемом «Королевском погребении» в Кивике (Швеция), которое датируется XV веком до нашей эры (эпоха бронзы).

Я. Пухвель в «Сравнительной мифологии» говорит о том, что всем древним культурам свойственен миф о первородной паре (мужчине и женщине), которых создали боги и которые положили начало людскому роду. Помимо скандинавских Аска и Эмблы он приводит уже упомянутых персидских Машью и Машьяну, индуистских Яму и Йами и даже семитских Адама и Еву.

А. Хультгард в противоположность Я. Пухвелю говорит о том, что индоевропейские и азиатские мотивы о первородных парах кардинально отличаются. В индоевропейских культурах людей создают из деревьев, тогда как в семитских – из глины, земли или крови. Хультгард видит в этом принципиальную разницу двух культурных предтеч.

В торфяном болоте возле города Браак (Шлезвиг, Германия) в 1947 году были обнаружены так называемые «Болотные Фигуры» («Bog Figures»). Они датируются III-II веками до нашей эры, изготовлены из дуба и изображают мужчину и женщину. Подобные фигуры, датируемые различными эпохами от неолита до раннего средневековья, находят по всей Германии. Х. Дэвидсон предполагает, что это образы «господина и госпожи» ванов – пантеона древних северных богов, предшествовавших асам. Х. Дэвидсон пишет, что именно от этой пары ванов мог впоследствии произойти образ Аска и Эмблы.

Имя Аск («Æsc») фигурирует в англосаксонской генеалогии королей Кента, там Аск – сын легендарного Хенгиста, который вместе со своим братом Хорсой вторгся на Британские острова в V веке. В монографии «Словарь норвежских мифов и легенд» Э. Орчард говорит, что образы Аска и Эмблы не обязательно строго мифологические, они могут быть основаны на неких германских или протогерманских фольклорных источниках, базирующихся на ныне утерянных описании исторических личностей или событий.

В «Origo Gentis Langobardorum» Павла Дьякона (VII век нашей эры) упоминаются король и королева вандалов Асси и Амбри. Р. Симек видит здесь очевидную лингвистическую аналогию с именами Аск и Эмбла. Теорию подтверждает тот факт, что у Дьякона Асси и Амбри обращаются к Одину (который упомянут как Годан), чтобы тот даровал им победу.

Аск и Эмбла столь прочно вошли в культуру северных народов, что в Скандинавии их отлично помнят до сих пор. К примеру, эта мифическая пара изображена на почтовой марке Фарерских островов, а в Сёльвесборге (Швеция) есть скульптура, изображающая Аска и Эмблу.

Проект "РУНАРИУМ"

Канал на Ютубе

Группа в ВК

Дзен-блог