Вы кто такие?
Подъезд ЖК Алиса. Ижевск.
Подъезд ЖК Алиса. Ижевск.
Семен был странный. Он полностью выбивался из стандартного стереотипа “нового” эмигранта. В 90 - х он нашел в своем городе небольшую, но вполне достойную нишу и удачно торговал всякой фигней, пока не надоело, и решил, что нужно что то менять. Желание было полностью авантюрным. Кто ж бежит от хорошей жизни? Наверное - неисправимые романтики и полные идиоты.
Судя по тому, что Семен приехал в Испанию с достойной суммой денег, купил дом, хорошую машину, идиотом он не был. Немного ассимилировавшись, начал искать чем заняться. И опять же не стандартно. Семен хотел работать сам. Нет, не “бабло рубить”, а именно работать, чтобы это приносило удовольствие. Будучи человеком опытным и реально смотрящим на жизнь, он понимал, что ресурсы больше не пополняются, а они не столь велики, чтобы хватило до естественного финала, значит нужно использовать их для инвестирования и получать доход покрывающий жизненные затраты. На худой конец. Только вот не верил он банкам, финансовым структурам и прочим конторам, когда деньги надо отдавать на сторону.
“Вкладывать надо только в себя” - уверенно рассуждал Семен, - если потеряю, то сам виноват, никто не кинул, обязательно нужно оставаться в мире с собой.
Долгие поиски и размышления привели к одной мысли:
“Я буду делать только то, что люблю, что приносит радость.”
А любил Семен … рыбалку.
В своем сибирском городе, он с детства убегал из дома с удочкой и пронес это увлечение через всю жизнь.
«Значит буду ловить и продавать рыбу», - решил Семен и … пошел покупать рыболовный траулер.
Конечно траулер - громко сказано, скорее это была большая лодка для промышленной ловли в Средиземном море.
В Испании есть старая поговорка: ”Купить что то - легко, продать трудно.” Поэтому первый этап прошел без сучка и задоринки. Семен не сильно разбирался в вопросах лицензирования, правилах рыболовства, квотах и прочих юридических тонкостях. Он всегда считал, что сначала надо дело делать, а потом, если дело стоит того, можно потратить время на оформление всяческих бумаг. По большому счету, наверное этим и отличается цивилизованный мир от всякого другого. Работа, производство стоит во главе, а не беготня по инстанциям.
Тем более в Испании возможность заниматься крестьянским (а рыболовство официально приравнено к работе на земле) почти не требует никаких юридических оформлений.
К примеру, лицензия и квота на промышленную добычу рыбы и других морских созданий уже присвоена судну, которое прошло государственную регистрацию, как рыболовное. Проще говоря, купил Семен 15 метровую лодку у другого рыбака, Семен может на этой лодке вылавливать до 500 кг морепродуктов ежедневно, а старый хозяин уже не может.
Мало того, крестьяне (и рыбаки) освобождены от почти всех налогов. Государство датирует 50% стоимости топлива, а промышленным рыболовным судам можно парковаться в любых портах Испании совершенно бесплатно и без ограничения по времени. Также продавать рыбу можно на любом ближайшем аукционе. Только добывай.
Не верится, какой то рай на земле.
Почти каждый турист когда либо посещал средиземноморский рыболовный порт. Яркие, бело-синие рыбацкие лодки, небольшие тральщики и более внушительные тунцеловы устало покачиваются на небольшой волне, на пирсе навалены горы сетей, ловушек и прочего оборудования, которое за сотни лет мало изменилось. А запах, с чем можно сравнить запах порта, подгнившая рыба, солярка, водоросли.
На пирсах обязательно сидят древние, просоленные деды и руками штопают сети. Эти люди уже отходили свое в море, уже нет столько сил, они провожают и встречают сыновей, традиционно принявших рыбацкую вахту. Но старики не могут сидеть дома, они пришли в порт еще мальчиками, здесь и помрут, а пока помогают по мере сил и возможностей, тем более в каждом порту обязательно есть рыбацкий бар. Он работает круглосуточно. В эти бары туристы, как правило не заходят, а если какой нибудь ушлый хипстер в поисках аутентичного селфи и забредет, то вряд ли дойдет до стойки. Помещение, чаще всего мало привлекательное, деревянные столы без всяких скатертей, грязный пол, и запах аппетита отнюдь не навевает.
За столами сидят обветренные люди в резиновых робах покрытых свежими и подсохшими потрохами рыб. Руки тоже не блещут чистотой. Стоит гомон, все говорят на местном диалекте, громко и одновременно. Выпивают дешевые крепкие напитки. Чувствуется, что тут все свои, и чужим не рады. Если же турист смел и не брезглив, то в награду ему нальют пинту пива (за 2 цены) и сразу же все внимание будет приковано к нему, а какой нибудь пьяненький дед примется громко расспрашивать о политике, исключительно, чтобы повеселить друзей.
Вот в таком баре и засел поначалу Семен. Нужно было социализироваться, примелькаться по нашему. А главное, познакомится с рыбаками, чтобы научится ловить рыбу. Тут удочками не пользовались.
Конечно, местные уже знали, что лодку “Mar y Vent” купил какой то русский олигарх- нефтяник.
N.B. Внимание! Все русские в Испании олигархи - нефтяники. Других русских просто не бывает. И не может быть. Запомните это.
Семен приходил в бар во время возвращения судов порт, садился в углу, брал стакан дешевого виски и настраивал локаторы на прием. Помещение набивалось уставшими, промокшими рыбаками, столов не хватало и он быстро оказывался в компании. Мужики обсуждали улов, ругали правительство, Семен улыбался, чёкался и внимал.
Со временем с ним стали здороваться, хлопать по плечу и рассказывать непонятные анекдоты.
Имя его запомнить никто и не пытался.
- Эй, русский, ты правда хочешь здесь рыбу ловить?
- Да, собираюсь.
- А ты умеешь?
- В России вроде умел, но тут другое море, другая специфика, буду у вас учится…
- А, ну-ну…
Испанские мужики, при всей своей суровости совершенно не злые, а вполне себе доброжелательные, просто скрывают это.
В первую очередь, новоиспеченному рыбаку нужно было определится со специализаций. Что ловить? Каких то рыб ловят сетью, каких то переметом или тралом. Осьминогов и крабов - специальными ловушками. Снасти стоили больших денег, тут важно было не ошибиться.
Хосе было уже за пятьдесят, он ловил с сыном, на такой же лодке, как у Семена. Отец Хосе с неизменной каталонской вонючей сигарой с 5 утра до 10 вечера сидел в баре, выпивал, а по выходным ремонтировал порванные сети.
С Хосе и договорился Семен о “производственной практике”.
- Смотрю, вы привозите по 30 - 40 ящиков рыбы каждый день, как успеваете вдвоем? - хитро закинул он удочку.
- Привыкли, трудно конечно, мой Джоан молодой еще, не поспевает. Но со временем освоится - наивно ответил Хосе, отхлебывая пиво.
- А возьми меня с собой в море? Буду делать все, что скажешь, даже больше. Две недели буду на тебя пахать бесплатно, а ты меня научишь и покажешь что к чему.
- Да мне не жалко, пошли, веселее будет. Только, трудно это, уверен, что выдержишь?
- Я работы не боюсь…
- Не в работе тут дело… ладно, попробуем, а то тут мужики уже ставки делают, как быстро ты исчезнешь из порта.
- Ого. Ты на кого поставил?
- Пока не определился, но вот посмотрю завтра в море, каков ты, и поставлю. Ха! да у меня все шансы выиграть. В любом случае. Только, вот имя твое как то запомнить надо…
- Да не парься. Зови, как все - Русо.
- Хм, а не обидно?
- Ну вот я тебя каталаном назову, Обидно?
- От тебя - нет. Я же и есть каталан. Правда если испанец назовет… тут другое дело.
- Так и порешим, во сколько завтра?
- В 4 утра. И так каждый день...
Испанская зима хорошо воспринимается только на картинках. В феврале море не бывает спокойным, рыбаки выходят и в 4, и в 5 баллов. Температура ночью около ноля. Промозглый сильный ветер и прочие радости.
Утром Семен был послан в холодильник притащить 200 кг колотого льда, чтобы сохранить выловленную рыбу. Через пол часа вышли в море. Пока Хосе вел лодку к месту лова Семен с его сыном готовили сеть. Длина сети была 2 километра, глубина 8 метров. Все это нужно было перебрать руками и уложить в огромную бочку.
- Выпускать будем на полном ходу, минут за 15, иначе можно промахнуться от точного места. Если хоть где то грузовой трос перехлестнется с поплавками - день на смарку. Попытка только одна. - предупредил капитан.
Каюты или другого укрытия на лодке не было. Только маленькая рулевая рубка на одного человека, поэтому Семену предстоял суровый день на ветру в соленых брызгах при хорошей качке..
Сеть вышла правильно. Взошло солнце и температура стала ощутимо подниматься.
- А теперь самое приятное - завтрак.- Хосе поставил лодку в дрейф и достал приличных размеров непромокаемый ящик. Семен тоже потянулся за своим бутербродом…
- Эй, ты работаешь на меня, и я обязан тебя кормить. Так всегда было заведено, хитро пророкотал Хосе и принялся раскладывать продукты, количеству (и качеству) которых позавидовал бы деревенский ресторан входящий в каталог Мишелин.
- Эй, это все сьесть впятером невозможно…
- Ха, к вечеру ничего не останется, мы ж только начали ловить.
После перекуса Хосе направил лодку в открытое море, там стояла сеть выставленная вчера.
Выловив красный буй, с помощью гидравлической лебедки они начали выбирать сеть.
Задача была непростая. Нужно было очень быстро выпутывать рыбу, не повредив ее товарный вид, чистить сеть от мусора, запутавшихся кораллов и колючих морских ежей. Лебедка работала без остановки, все надо было делать быстро, без перекуров, время жестко ограничено. После трех часов этой жуткой работы на палубе высилась огромная гора мокрой сети, весом более полутора тонн.
- Ну, 15 минут на обед и летим обратно в порт, немного мы не уложись сегодня. Так, молодежь, пока идем, сортируете рыбу по виду и качеству, времени мало, к началу аукциона должны успеть.
- Хосе, а как тебе наш сегодняшний улов? - спросил измученный Семён, чтобы как то продлить минуты отдыха.
- Ну, так, средненький… Где то на 500 евро сдадим.
- О как! Ничего себе, это средненький? - быстро умножил в уме Семен. - Десять тысяч в месяц? Круто!
- Нет, Я стараюсь ловить на 1000 - 1300 евро в день, тогда получается нормально. Затраты большие, содержание лодки, снасти. Скоро сам поймешь.
- А почему считаешь сразу в евро? Ты знаешь за сколько и чего продашь?
- Приблизительно да. Да и проще так, чтоб не вдаваться. Вот ты меня спросишь в баре: “Эй Хосе, как вчера сходил?” - Я отвечу, - Плохо. Нет рыбы, 500 всего взял.
- Так соврешь наверное?
- Конечно. Все врут, только кто сколько поймал и продал написано на большом мониторе на аукционе, вот сейчас придем, увидишь.
Аукцион по продаже рыбы есть в каждом крупном порту. Организация и размещение поразила Семена.
Главный зал похож на небольшой стадион, где на трибунах размещаются десятки покупателей. Это представители рыбоперерабатывающих фабрик, владельцы магазинов и ресторанов. Простому покупателю туда вход заказан. Только опт.
Всю площадку перерезает длинный транспортер по которому постоянно движутся ящики с рыбой и морепродуктами. Все максимально компьютеризировано. Каждый покупатель имеет свой профайл в общеиспанской базе данных и может покупать на любом аукционе страны. Также все лодки зарегистрированы в этой базе и владелец пользуется такими же правами на всех аукционах. К примеру, ушла лодка ловить тунца и, в поисках рыбы, оказалась у побережья Африки. Нет никакого смысла возвращаться с уловом в Барселону, капитан ведет судно в ближайший порт, например, в Малагу, не тратя топливо и время и сохраняя рыбу свежей.
Начало свое рыбный транспортер берет в большом помещении, куда рыбаки свозят сегодняшний улов. Когда подходит очередь,, достаточно сказать контролеру, сидящим за компьютером название лодки и начать выставлять ящики на ленту. Они тут же уезжают в торговый зал, по пути автоматически взвешиваются и определяется сорт и тип улова. Информация по каждому ящику в четко определенное время появляется на десятках больших экранов, висящих перед покупателями. И сразу же начинает крутиться цена. Ценообразование организовано не привычно. Цена крутится от большего к меньшему, а не наоборот. У каждого покупателя есть свой пульт, с одной кнопкой “Купить”, его задача нажать ее раньше других, если он сильно заинтересован в этом конкретном товаре. Чуть опоздав, купит кто то другой.
Продажа, продлится не более 15 секунд или прекратиться с первым нажатием. На табло сразу появится информация: Лодка “Солнышко”, владелец Педро, рыба хек, вес 10 кг, продана ресторану “Бешеный кролик” за 8 евро/кг.
Ящик без остановки продолжает путь к концу ленты, где уже в нетерпении подпрыгивает грузчик из “Кролика”, чтобы утащить свежую рыбку в машину и лететь к своему шеф повару, в Испании ужин начинается в 20 часов.
Сразу уточню. Покупается все, даже разнокалиберная мелочь, вы ведь не думаете, что испанскую паэлью делают из 100 килограммового тунца.
Принадлежит аукцион частному лицу (как почти и все в Испании) и имеет 1%(один процент) со всех продаж. За это предоставляет рыбакам всю портовую инфраструктуру, стоянки, ремонтную базу, топливо, лед и другие расходные материалы. Бар с копеечными ценами тоже его.
Аукционы начинаются два раза в сутки: В 9.00 для судов ночного лова и в 17.00 для дневного. Опоздав на свой аукцион, рыбак рискует лишиться дневного заработка, рыба, хоть и пересыпана льдом, теряет товарный вид и уже почти ничего не стоит.
- Хосе сколько вышло?
- 580 евро за сегодня, деньги завтра утром будут у меня на счету.
Быстро сдав рыбу и помыв лодку Хосе с Семеном отправились в бар на традиционный стакан JB и обмен мнениями с коллегами.
- Эй, Хосе, - сразу заверещал пьяненький дедок,- зачем укатал так русского олигарха?
Семен и вправду выглядел измученным.
- Ну, в море с лодки то не убежишь, куда ему было деваться.
- Ха-ха-ха, - загремел бар.
- Эй, Русо, садись к нам, угощаю...
Две недели Семен честно отработал с Хосе. Быстро втянулся, мотал на ус. Отступать было некуда, пятизначная сумма на покупку лодки уже была потрачена. За это время он познакомился со всеми рыбаками и более менее определился со специализацией. Заказал 4 км сетей, решил ловить макрель, хека, морского черта и лангуста.
Нанял помощника (конечно украинца) и потихоньку начал выходить в море, пристреливаться. Но тут, как и положено в хороших сказках, появился злодей.
На лодку постучался пожилой, прилично одетый каталонец с папочкой и подозрительным взглядом.
- Добрый день. Я - Капитан порта. А позвольте ваши документики. Смотрю, вы тут рыбу нашу ловить собрались...
Повеяло холодом, у Семена не было никаких документов, он жил по тур.визе. Ни права на работу, ни права на управление коммерческим судном, да вообще ничего. Решил включать дурака.
- Начальник, да ладно, мне деток кормить надо, кредит за лодку выплачивать, да и не разумею по испански, законов не знаю, отстань от меня Бога ради…
- Давай, чтобы сразу прекратить эту бессмысленную дискуссию, я сообщу тебе, что тридцать лет проработал в иммиграционной полиции и наслушался сказок и не таких. - поставил Семена на место Капитан порта.
- Хм, я попытался… Говори, чего ты хочешь, депортировать гастарбайтера, показать свою власть, а может просто взятку?
- Эй, зачем так сразу. Чего насупился. Мне нужно, чтобы все было по закону, без происшествий и смертей на море. Так, лицензия на лов на лодке есть. Закрыт вопрос. Права на управления судном есть?
- Диплом капитана парусной яхты устроит?
- Русский небось, на родине купил?
- Американский. (Семен купил его в Турции несколько лет назад, чтобы брать яхту в прокат.)
- Нет, не смеши.
- Ладно, поеду в Россию, сделаю профессиональный. Переведу и легализую.
- Ок. Тогда в море пока выход закрыт.
- Эй, капитан, давай решим это как то подругому, у меня сети стоят…
- Русский, откуда я знаю умеешь ли ты управлять лодкой, вон смотри какой проход в порту узкий, куча цепей, веревок, ты мне тут побьешь другие лодки, или свалишься под винт, мне отвечать. Тут опытные через день цепляют друг друга, а у тебя даже страховки нет.
Тут стоит отметить, что чего-чего, а уж управлять плавсредством Семен умел, в общем то, любым.
В юности, в советской школе, на обязательной в то время, учебно профессиональной подготовке он закончил курс рулевых и два года после школы зашибал бешеную деньгу плавая на речном буксире, таскающем многотонные баржи. Во времена финансового благополучия освоил управление парусной яхтой и нагулял несколько тысяч морских миль в регатах и веселых покатушках. Тут Семен был в себе уверен.
- Этот вопрос легко можно решить прямо сейчас. Могу я попросить вас перейти на пирс?
- Интересно как.. - пробурчал Капитан, но шагнул на берег.
Семен, в одно движение скинул швартовые концы, завел лодку и почти на полном ходу начал нарезать зигзаги по порту среди десятков лодок и сотен веревок. Капитан что то кричал с берега, но за шумом двигателя его было не слышно. Потом повторил свои экзерсисы задним ходом. Подъезжая обратно к своему месту, он лихо развернулся почти на месте и многотонная лодка замерла в миллиметре от причальной стенки.
- Кто нибудь здесь сможет это повторить? - спросил он бледного Капитана?
- Ну… ты и козел… - выдохнул он. - Ни фига себе…
- Умею я управлять?
- Ладно, ходи пока, но документы сделай, обязательно. И еще, у тебя есть допуски к пожарной безопасности, лицензия радиста, оказания первой помощи и правилам спасения на воде, международного образца?
- Нет, но я это все знаю.
- Значит так, зайдешь в контору, дам направление на месячные курсы. Будешь ходить по вечерам, потом четыре практических и один устный экзамен. Сдашь, получишь сертификат и покажешь мне, тогда может и отстану.
- Да я по испански то еле говорю…
- А это меня не… разу.
На курсах Семен оказался самым старым. На них учились молодые пацаны, соискатели работы спасателями, чистильщиками рыбы и мелкой судовой обслуги, в основном негры, марокканцы и пара аргентинцев. Кличку ему дали Patron (Шкипер), беззлобно смеялись, подначивали и весело угощали качественной травой.
Правда после 13 часов в море, Семен, мало понимал лекции, больше дремал на занятиях. Преподаватели качали головами и были уверены, что этот русский не сможет сдать экзамены. Правда, когда пришло время он показал лучшие результаты, разве что письменный экзамен списал у аргентинцев, а впечатленный экзаменатор, картинно вышел покурить.
Ежедневно, пять раз в неделю с 04 до 18 часов Семен с помощником выходил в море, таскал лед, ставил - чистил сети, сдавал рыбу, но никак не мог пробить планку в 400 евро в день. Он понимал, что нужно искать свои места, чувствовать воду, учитывать погоду и изучать течения. У местных этот опыт накапливался годами и передавался из поколения в поколение.
Возникали конфликты, однажды, приметил место, где один рыбак регулярно ставит сети, Семен дождался, когда тот заболеет и быстро поставил свои. Ловилось там немного лучше, но однажды тот рыбак застал Семена на привычном месте и разорался:
- Пошел отсюда русский, это мое место, козел.
- Ты кого козлом назвал, козел - привычно наехал Русский, - щас в порт вернемся, я покажу тебе , как русская мафия наказывает за базар.
Каталан через минуту исчез за горизонтом.
В рыбацком баре к Семену относились уже как к своему. Он пахал точно так же, как все. Выполнял все правила и выпивал наравне. У рыбаков это вызывало уважение.
- Какого хера этот козел Джоан заявил, что море - его, вопил вечером выпивший Семен, - он что, купил море, где этот козел, щас я с ним по русски говорить буду..
- А и вправду ,- вторили веселые рыбаки, - давай, русский покажи ему, как Путин и Сталин уничтожали трудовой народ.
Конечно никакой драки не было, Джоан признал, что море не его, а Семен старался найти свои места, а не ставить на чужие.
Но мало прибыльная, тяжелая работа несколько угнетала его. Нужно было или бросать или найти варианты увеличить добычу, а с ней и доход.
Все таки, Семен был человеком образованным в отличии от местных рыбаков, он решил подойти к рыбалке более научно.
“Так, я ставлю по одной сетке каждый день и имею около 400 евро. Сеть стоит сутки, работа однообразная и продолжительная. А что если я продам одну, у меня освобождается целый день, сделаю сотню ловушек для осьминогов и буду ловить чередуя.
С осьминогами работа тяжелее, но занимает всего 4-5 часов, значит буду дольше спать.” - размышлял Семен.
Воплотив задуманное, дело сразу пошло, осьминоги ловились хорошо, цена на них была традиционно высокой. Со временем, он полностью перешел на членистоногих.
Ловушка для осьминогов представляет из себя бочку с дырками с конусообразным, игольчатым внутри входом. В нее кладется мелкая рыба или мясо, и чем пахучей тем лучше. Страшный морской спрут пролазит закусить и не может выбраться. При удачном стечении обстоятельств в одну бочку может набиться пять осьминогов. Важно проверять их каждый день, иначе эти ребята начинают есть друг друга, они каннибалы, а это некондиция.
Перед сдачей на аукцион осьминога надо убить, иначе он выпрыгнет из ящика и весело убежит в родную стихию. А убить его очень трудно, нужно точно знать, где расположены его четыре сердца и точными ударами тонкого ножа поразить их.
Семен располагал уже двумястами ловушками, приманку, свинные кости, он покупал на бойне тоннами. Выручка поднялась до 700 - 900 евро в день, затраты на топливо уменьшились на 50%, а рабочее время сократилось до 5 рабочих часов.
В баре появились завистники.
- Хрена себе, русский в море всего полдня, а деньгу гребет лопатой и заправляется раз в неделю, а мы каждый день.
- Да потому что вы тупые, - весело парировал Семен,- бросьте свои сети - переметы и ловите, как я, это свободная страна.
Старый друг Хосе, хлопал по плечу и говорил: -”Все правильно ты делаешь, зачем убиваться, если все получается хорошо. Тебе ипотеку не платить, кредитов нет, семья небольшая, Всех денег никогда не заработаешь. Тем более тебе нравится.
- А, кстати, кто тогда спор на меня выиграл, надеюсь ты?
- Никто. И я пролетел.
- На какой срок ставил?
- Самый большой, полгода. Потом как-то все эти деньги на фиесту ухнули в День Каталонии. Блин, это когда же было…
Don Simon
Андрей Андреевич Сидоров получил в наследство от своей мамаши четыре тысячи рублей и решил открыть на эти деньги книжный магазин. А такой магазин был крайне необходим. Город коснел в невежестве и в предрассудках; старики только ходили в баню, чиновники играли в карты и трескали водку, дамы сплетничали, молодежь жила без идеалов, девицы день-деньской мечтали о замужестве и ели гречневую крупу, мужья били своих жен, и по улицам бродили свиньи.
«Идей, побольше идей! — думал Андрей Андреевич. — Идей!»
Нанявши помещение под магазин, он съездил в Москву и привез оттуда много старых и новейших авторов и много учебников, и расставил все это добро по полкам. В первые три недели покупатели совсем не приходили. Андрей Андреевич сидел за прилавком, читал Михайловского и старался честно мыслить. Когда же ему невзначай приходило в голову, например, что недурно бы теперь покушать леща с кашей, то он тотчас же ловил себя на этих мыслях: «Ах, как пошло!» Каждый день утром в магазин опрометью вбегала озябшая девка в платке и в кожаных калошах на босую ногу и говорила:
— Дай на две копейки уксусу!
И Андрей Андреевич с презрением отвечал ей:
— Дверью ошиблись, сударыня!
Когда к нему заходил кто-нибудь из приятелей, то он, сделав значительное и таинственное лицо, доставал с самой дальней полки третий том Писарева, сдувал с него пыль и с таким выражением, как будто у него в магазине есть еще кое-что, да он боится показать, говорил:
— Да, батенька... Это штучка, я вам доложу, не того... Да... Тут, батенька, одним словом, я должен заметить, такое, понимаете ли, что прочтешь да только руками разведешь... Да.
— Смотри, брат, как бы тебе не влетело!
Через три недели пришел первый покупатель. Это был толстый, седой господин с бакенами, в фуражке с красным околышем, по всем видимостям, помещик. Он потребовал вторую часть «Родного слова».
— А грифелей у вас нет? — спросил он.
— Не держу.
— Напрасно... Жаль. Не хочется из-за пустяка ехать на базар...
«В самом деле, напрасно я не держу грифелей, — думал Андрей Андреевич по уходе покупателя. — Здесь, в провинции, нельзя узко специализироваться, а надо продавать всё, что относится к просвещению и так или иначе способствует ему».
Он написал в Москву, и не прошло месяца, как на окне его магазина были уже выставлены перья, карандаши, ручки, ученические тетрадки, аспидные доски и другие школьные принадлежности. К нему стали изредка заходить мальчики и девочки, и был даже один такой день, когда он выручил рубль сорок копеек. Однажды опрометью влетела к нему девка в кожаных калошах; он уже раскрыл рот, чтобы сказать ей с презрением, что она ошиблась дверью, но она крикнула:
— Дай на копейку бумаги и марку за семь копеек!
После этого Андрей Андреевич стал держать почтовые и гербовые марки и кстати уж вексельную бумагу. Месяцев через восемь (считая со дня открытия магазина) к нему зашла одна дама, чтобы купить перьев.
— А нет ли у вас гимназических ранцев? — спросила она.
— Увы, сударыня, не держу!
— Ах, какая жалость! В таком случае покажите мне, какие у вас есть куклы, но только подешевле.
— Сударыня, и кукол нет! — сказал печально Андрей Андреевич.
Он, недолго думая, написал в Москву, и скоро в его магазине появились ранцы, куклы, барабаны, сабли, гармоники, мячи и всякие игрушки.
— Это все пустяки! — говорил он своим приятелям. — А вот погодите, я заведу учебные пособия и рациональные игры! У меня, понимаете ли, воспитательная часть будет зиждиться, что называется, на тончайших выводах науки, одним словом...
Он выписал гимнастические гири, крокет, триктрак, детский бильярд, садовые инструменты для детей и десятка два очень умных, рациональных игр. Потом обыватели, проходя мимо его магазина, к великому своему удовольствию увидели два велосипеда: один большой, другой поменьше. И торговля пошла на славу. Особенно хороша была торговля перед Рождеством, когда Андрей Андреевич вывесил на окне объявление, что у него продаются украшения для елки.
— Я им еще гигиены подпущу, понимаете ли, — говорил он своим приятелям, потирая руки. — Дайте мне только в Москву съездить! У меня будут такие фильтры и всякие научные усовершенствования, что вы с ума посойдете, одним словом. Науку, батенька, нельзя игнорировать. Не-ет!
Наторговавши много денег, он поехал в Москву и купил там разных товаров тысяч на пять, за наличные и в кредит. Тут были и фильтры, и превосходные лампы для письменных столов, и гитары, и гигиенические кальсоны для детей, и соски, и портмоне, и зоологические коллекции. Кстати же он купил на пятьсот рублей превосходной посуды и был рад, что купил, так как красивые вещи развивают изящный вкус и смягчают нравы. Вернувшись из Москвы домой, он занялся расстановкой нового товара по полкам и этажеркам. И как-то так случилось, что, когда он полез, чтобы убрать верхнюю полку, произошло некоторое сотрясение и десять томов Михайловского один за другим свалились с полки; один том ударил его по голове, остальные же попадали вниз прямо на лампы и разбили два ламповых шара.
— Как, однако, они... толсто пишут! — пробормотал Андрей Андреевич, почесываясь.
Он собрал все книги, связал их крепко веревкой и спрятал под прилавок. Дня через два после этого ему сообщили, что сосед бакалейщик приговорен в арестантские роты за истязание племянника и что лавка поэтому сдается. Андрей Андреевич очень обрадовался и приказал оставить лавку за собой. Скоро в стене была уже пробита дверь и обе лавки, соединенные в одну, были битком набиты товаром; так как покупатели, заходившие во вторую половину лавки, по привычке все спрашивали чаю, сахару и керосину, то Андрей Андреевич, недолго думая, завел и бакалейный товар.
В настоящее время это один из самых видных торговцев у нас в городе. Он торгует посудой, табаком, дегтем, мылом, бубликами, красным, галантерейным и москательным товаром, ружьями, кожами и окороками. Он снял на базаре ренсковый погреб и, говорят, собирается открыть семейные бани с номерами. Книги же, которые когда-то лежали у него на полках, в том числе и третий том Писарева, давно уже проданы по 1 р. 5 к. за пуд.
На именинах и на свадьбах прежние приятели, которых Андрей Андреевич теперь в насмешку величает «американцами», иногда заводят с ним речь о прогрессе, о литературе и других высших материях.
— Вы читали, Андрей Андреевич, последнюю книжку «Вестника Европы»? — спрашивают его.
— Нет, не читал-с... — отвечает он, щурясь и играя толстой цепочкой. — Это нас не касается. Мы более положительным делом занимаемся.
Антон Павлович Чехов
Позвольте признаться. Я ежедневно живу в страхе, что подобно Гектору из пьесы Алана Беннета «Любители истории», «не окажусь в забеге». На великом празднике жизни я сижу за детским столом и просто наблюдаю, как веселятся взрослые. Все дело в том, что (глубокий вдох) у меня нет любимой марки джина. Да, я знаю. Если меня спросят в баре, какой джин подать мне с тоником, я начну заикаться и мямлить. Но это лишь начало. У меня нет любимого джина, потому что я ненавижу ВЕСЬ джин. Для меня выбор любимой марки джина равноценен выбору любимого военного преступника. И это давит на меня всю жизнь.
Это даже хуже того момента, когда я сознался, что не люблю «Негрони». Это бездушный и горький коктейль, пристрастие к которому почему-то должно выделять вас из общей массы как зрелого и утонченного эстета. Несмотря на весь хайп, «Негрони» не пользуется большой популярностью. Я не желаю быть членом банды любителей «Негрони», но всегда найдется другая банда, с которой можно потусоваться.
Но пока о джине. Сегодня это напиток всех и каждого. Он как полевой вьюнок: куда ни пойдешь, везде на него натыкаешься. Своя марка джина есть у корпорации «Теско», а также у «Моррисонс» и «Сейнсбериз». У каждого свой собственный бренд. У вас, наверное, тоже есть. Назвали в честь героя Гая Ричи из какого-нибудь его фильма? Типа «Костолом», «Кирпич» или «Одинокий волк»? Многие так и называют. Но быть вездесущим не значит быть хорошим. Мне не нравится запах можжевельника и привкус волглого кустарника, который выдрали в изгаженной лисами лесополосе. Вы можете называть этот вкус «растительным», а я говорю, что это привкус заплесневелой листвы.
Ассортимент джина растет как на дрожжах, и этот алкоголь зачастую рекламируют жизнерадостные парни в кепках и с подтяжками, поддерживающими их шерстяные штаны, готовые оттягиваться так, будто на дворе 1869 год. А у меня появляется все больше цинизма. Я думаю, что джин для тех, кто решил поселиться в мире «крафтовых напитков ручной работы», но не может жить среди деревенской грязи. «Крафтовым» джин можно называть в городе, где за углом есть хорошая кофейня, а в ближайшем магазине продают корейские куриные крылышки.
Учуяли мой цинизм? Это ничто по сравнению с той вонью, которую я издавал, сделав большое открытие. Как человек, пишущий о еде и выпивке, я должен знать свой предмет. Но как всегда, родник невежества вечен. Еще год тому назад я не понимал, что зачастую джин — это просто водка с добавками. Это испорченная водка. Некоторые производители джина даже не делают водку. Они ее покупают, а потом портят. И это трагедия, потому что водку я обожаю. Мне нравится ее свежесть и чистота. Именно в тот момент, когда я думал о своей любви к водке, мне стала понятна суть проблемы. Благоухающий, пропахший можжевельником джин для меня просто слишком многомерен, слишком насыщен. Мне хочется чего-то более строгого и однообразного. Мне нужен чистый холст, на котором я сам смогу написать свою пьяную историю.
Сначала мне казалось, что в своих настроениях я одинок, но это далеко не так. Исследуя мир джина, я поражался тому, что его часто рекламируют не как собственно джин, а как нечто с другими привкусами и ароматами. Есть айвовый джин, есть джин мандариновый. Есть джин с ароматом арбуза, с нотками шоколада и апельсина. Есть — с привкусом кекса «Лимонный дождь». Есть джиновый ликер под названием «Мистический единорог» от «Альди», у которого видимо привкус зефира и сахарной ваты. А еще есть джин «Фиалка пармская», у которой наверняка аромат кошмара. Чего у них у всех нет, так это вкуса джина. А может, люди просто не любят обычный джин? Может, им просто важно принадлежать к племени? Если так, я с радостью останусь изгнанником. Вы найдете меня в углу в одиночестве, с рюмкой водки в руке.
Джей Рейнер (Jay Rayner)
Мальчик играет, конечно, в мячик, мальчик от девочек мячик прячет, если найдут эти дуры мячик, бросят в соседский терновый куст. Мальчик ушёл далеко от дома, местность не очень-то и знакома, но по неписаному закону думает мальчик: «Сейчас вернусь». Мячик цветной и живой почти что, праздник для радостного мальчишки, в первом составе у «Боавишты» или, на крайность, у «Спартака». Гол — аплодируют все трибуны, гол — и ревёт стадион безумно, уно моменто, всего лишь уно, слава настолько уже близка. Воображенье ему рисует: все вратари перед ним пасуют, он переигрывает вчистую всех Канисаресов на земле. Он — нападающий от рожденья, через защиту промчавшись тенью, сеет в соперниках он смятенье, кубки красуются на столе. Мяч улетает куда-то дальше, через дорогу, пожалуй, даже. В следующий раз-то он не промажет, хитрый кручёный — его секрет. Мальчик бежит за мячом вприпрыжку, не замечая машину, слишком быстро летящую на мальчишку. В этот момент замирает вре...
Мама готовит обед на кухне, рыбе два дня: не сварить — протухнет, после, закончив, устало рухнет, будет смотреть по ТВ кино. Пахнет едой и чуть-чуть духами, пульт управления под руками, что по другой, например, программе, тоже какое-то «Мимино». Рыба всё варится, время длится, ночью без мужа давно не спится, хочется днём на часок забыться, чтобы ни звука и темнота, только никак, ни секунды больше, нужно успеть на работу, боже, строже к себе — да куда уж строже, слышите, это я вам, куда? Ночью — сиделкой, а днём — на баре, маму любая работа старит, тут о каком уж мечтать загаре, губы накрасить — минута есть. В маму внезапно стреляет током, что-то сынишка гуляет долго, в ней просыпается чувство долга, тяжек, поди, материнский крест. Мама выходит, подъезд свободен, улица тоже пустует вроде, мама кричит, мол, ты где, Володя, быстро темнеет в пустом дворе. Мамы ведь чувствуют, где их дети: что-то не так, это чует сердце, что-то не то, ощущенье смерти. В этот момент застывает вре...
Виктор сегодня почти доволен, утром пришло sms от Оли, Оля свободна: в бистро, в кино ли, это неважно, но мы пойдём. Виктор влюблён, как мальчишка глупый, зеркалу поутру скалит зубы, носит букеты размером с клумбу, ждёт у окна её под дождём. Виктор на съёмной живёт квартире, классно стреляет в соседнем тире, Виктору двадцать, кажись, четыре, молод, подтянут, вполне умён. Вот, на неделе купил машину, планы на отпуск теперь большие, ехать с друзьями в Париж решили, Олю, возможно, с собой возьмём. Радио бьёт танцевальный ритм, Виктор пьёт пиво с довольным видом, надо себя ограничить литром: всё-таки ехать потом домой. Друг говорит: погоди, останься, скоро начнутся такие танцы, Оля заждётся, поеду, братцы. «Оля, — смеются, — о боже мой!» Виктор садится за руль нетрезвым, скорость он любит, признаться честно, медленно ехать — неинтересно, если ты быстр — то ты в игре. Виктор себя ощущает мачо, красный мустанг по дороге скачет, тут выбегает на трассу мальчик. В этот момент замирает вре...
Время застыло и стало магмой, патокой, мёдом и кашей манной, чем-то таким безусловно странным, вязко-текучим, пустым на вкус. Время расселось в удобном кресле, время не знает «когда» и «если», так как все эти «когда» и «если» пахнут не лучше, чем старый скунс. Если мальчишка не бросит мячик, мячик, естественно, не ускачет, мама, естественно, не заплачет, так, отругает, и это всё. Если водитель не выпьет пива, Оля не будет слегка игрива, сложится паззл вполне красиво: жулик наказан, Малыш спасён. Время не знает, на что решиться, вроде не хочется быть убийцей, только надолго остановиться — это неправильно, сто пудов. Там ведь немного, не больше метра, хуже для паузы нет момента, тут уж какие эксперименты, чуть с поводка — и уже готов.
Здравствуйте, дети. Себя устроив в шкуре любого из трёх героев, пишем об этом красивым строем, на сочинение — полчаса. Пишем, пожалуйста, аккуратно, буквы желательно, чтобы рядно, почерк красиво, легко, нарядно, так, чтобы радовались глаза. Мальчик застыл в двух шагах от смерти, Виктор не видит его — поверьте, маме — бумажка в простом конверте, пишем об этом сквозь «не могу». Пишем о том, что ни дня покоя, пишем о том, что мы все — изгои.
Если рискнёшь написать другое — я у тебя в долгу.
Тим Скоренко (с)
Был вчера в аквапарке Лимпопо города Екатеринбург, вспомнились пляжи Анталии. Абсолютно такие же чистейшие и безлюдные туалеты.
Предлагаю прочитать вместе.