alex.vikberg

– В левое ухо, товарищ генерал, правое последнее время барахлит.

– А вы откуда знаете? – с подозрением спросил генерал.

– Так коллеги. Мы к ним, они к нам. Соседи. Правда? – священник обнял за талию индианку.

– Милый, мы только за, – гермафродит нежно пощекотал затылок рыжему коллеге. Отчего кудряшки на бороде священника против всяких правил распрямились, словно их подстегнули электричеством. На лбу выступили крупные капли пота.

– И почему не рожаем? – приступил Альберт Иванович.

– А зачем, когда у нас чемоданы есть. Не вижу смысла. Хватит, отражались.

– Как так, а состаритесь? Кто вас заменит?

– Это не моё дело. Лично я свою норму выполнила с лихвой. Нет никакого желания кормить жуков дальше.

– Так сами и придумали этот мазохизм?

– Как придумали, так и раздумали. Вы на консультацию? – гермафродит сделал фарфоровое лицо, не желая продолжать неприятный разговор.

– Точно. Нужна консультация, с женой проблемы. Спать мешает.

– Идёмте…

– Герман, разберись с транспортом, – передовая необычный аппарат, потребовал генерал.

Когда высокий начальник уединился с индийским специалистом в кабинете, Семарг мгновенно повернулся к Пафнутию и сквозь зубы прошипел:

– Вы что творите?

– Это к ней, – священник скосил глаза на Мару.

– Говори?

– Пришлось одолжить у соседей. Персефона метнулась. Надо, значит надо. Какие дела, или я не председатель Домкома? – одними губами ответила Мара.

– Тише, этот боров услышит, – Семарг кивнул на Германа, требовавшего немедленно выслать корабль для эвакуации генерала с высотки «Винтаж 2000».

Чувствовавшие себя стеснённо в чужом храме, гермафродиты обступили Мару. Узнав, что жители высотки лишены квалифицированной помощи, предложили организовать шефство за символическую плату, если им предоставят помещение для работы.

Выйдя из лифта, Семарг услышал академика, распекавшим свою музу:

– Ну вот, теперь репликацию придётся делать снова.

– Бу, бу, бу, ты голодный, вот и бурчишь. Сейчас кашкой гречневой накормлю, и подумаем, что можно сделать с твоей дурацкой репликацией.

– Я из-за тебя у соседа окно разбил, – недовольно заметил академик.

– Перестань хныкать, Семарг простит. В конце концов ты у него не работаешь. Отремонтируем как-нибудь.

– А вот не летела бы, и ничего такого не было.

– Опять бу-бу-бу, да бу-бу-бу. Идём уже.

Увидев генерала, Персефона переключилась:

– Ой, Альбертик, я ваш корабль открытым оставила. Пусть проветрится. Там чайка нагадила. С этими птицами одни неприятности. Маленькая, а такая вонючая. Вы когда нас заперли в энергетическом поле, она и того, пульнула… Хороший аппарат. Быстрый. Ну всё, чмоки, чмоки.

Глазами указав адъютанту на телефон, болтающийся под потолком, тянуться к которому не было настроения, генерал осчастливил супругу:

– Лапуля, слышишь. Я решил нашу проблему. Здесь такой замечательный гермик работает. Тебе обязательно надо у него проконсультироваться. Просто чудо. Ты теперь будешь спать, как убитая, гарантирую.

«Всё-таки не зря я летал. Конечно, в пижаме, это моветон, но что только не сделаешь для любимой женщины. А профессор пригодиться. Пусть знает, как чужие корабли тырить. Ну и что, что муза? Следить надо за музой. Она мне весь пульт управления исцарапала. Это ведь надо такие ногти отрастить. Чистый демон.

Гермик молодец, дельный совет дал. Сам бы не догадался: звуковые молоточки в ушах настроить, чтобы храп не чувствовали. Вот академик и займётся. Сделает в лучшем виде можно не сомневаться. Вон какие крылья своей присобачил. И всё, спи дорогая крепким сном».

Тем временем в храме пастафарианцев разгорелся жаркий теологический спор между отцом Пафнутием и настоятелем:

– А я вам говорю, что бесовство!

– Ничуть, каждая тварь – творение божье.

– Если макаронного бога, то да, – воскликнул Пафнутий. – Тут тебе и дырки, и макароны, прости господи.

– Не ругайтесь в храме. Все мы дети Господа.

– Тогда пустите гермафродитов. Пусть окормляют страждущих.

– Это почему?

– Вот, вот и я о чём говорю. Все хороши только на словах, а как до дела дойдёт, так каждый в свою квартиру норовит спрятаться!

– И вы в том числе.

– Неправда, мне вера не позволяет.

– И мне.

– Вот и договорились.

– И чтобы больше не бегали ко мне звонить. Мне ваш хоккей, знаете где? Вот где!

Настоятель пастафарианцев продемонстрировал означенное место и добавил:

– Свой заведите.

– Фарисей! А кто билеты постоянно выпрашивает.

– Сам такой!

– И не подумаю…

Не дождавшись продолжения битвы богов, мужчины и женщины на картине опять покорно выстроились в очередь к источникам вечной неги. Взлетели в чёрное от копоти небо голодные морские чайки в поисках дальневосточной сёмги. Бахус попробовал пальцем все три краника: уксус яблони, нектар манго и яд аспида, затем блаженно улыбнулся карликовой пихте «Цитадель», растопырившей крохотные иголки рядом с банкеткой в стиле рококо. Ветер из разбитого окна нервно дёргал нотные листы на пюпитре клавесина.

Поздним вечером граждане начали возвращаться с работы в свои квартиры. Повышенный расход электроэнергии ослабил гравитационную сетку. Арктическая чайка, зажмурив от страха глаза, прыгнула с титанового пирса в пространственную дыру бирюзового бассейна.

Из кухни, освещённой мягким светом заходящего солнца, раздавался весёлый свист закипевшего чайника, ему тихонько вторил чугунный бюст Петра Аркадьевича Столыпина. Над лысиной затрещала мохнатым венцом плазменная корона, исполняя отрывок из «Рапсодии на тему Паганини» Сергея Рахманинова. Очень она понравилась министру…

Чтобы собраться с мыслями, генерал с чувством сыграл на клавесине отрывок из «Рапсодии на тему Паганини», в нужных местах Герман весьма искусно изображал губами протяжные звуки гобоя. Получилось недурно. Семарг с Марой заслушались. Затем набрал на вживлённом под кожу браслете короткую комбинацию. Бик, бик, бик. Имперский плазмолёт завибрировал, втянул трап и окутался энергетическим муаром защитного поля, заперев Персефону вместе с чайкой внутри аппарата.

– Надеюсь, вы понимаете, чем рискуете – академик весьма влиятельная фигура. Он будет недоволен, – заметила Мара, поджав губы.

– Уважаемая Мара Филипповна, счастье находиться с вами в одной бронекапсуле всё искупает. Коллега! Сейчас в космос полетим, дрейфовать будем, пока не найдут пограничники. Распылю на атомы вашу высотку, и нет проблемы. Давно мечтал что-нибудь взорвать. Скучаю по войне, знаете ли. Мне медаль, вам общежитие ветеранов ВТС. В гости буду наведываться с цветами, цветочками, так-то. Семарг – владелец Замка. Он ничем не рискует. Новую высотку возьмёт в управление. А вот вы чего упираетесь – не понимаю! Это в конце концов подозрительно.

Обороты поворачивали дело в совсем особенную сторону, можно сказать, что и вовсе к провалу в бездну, к смерти двадцати тысяч безвинных граждан. Этого никоим образом нельзя было допустить. Семарг уже приготовился рассказать, что знает и даже больше, чего совсем не знает, но может придумать, лишь бы спасти свой Замок от разорения.

– Мне даже неловко об этом рассказывать. Началось всё с уборщиц, с профсоюза уборщиц, если быть точным.

– Так, так, продолжайте. Все обещания в силе, и даже больше, личную благодарность императора выхлопочу.

– Не подгоняйте, а то упрусь. Спирту налейте, чтобы роль придурка пошла без скрипа. Уж очень стыдно перед коллегами. Ведь теперь все примутся изучать систему. Разорят мгновенно.

– Адъютант!

Посидев с пустой рюмкой в сосредоточенном молчании, во время которого Мара с круглыми от ужаса глазами смотрела на героический профиль хранителя ключа, Семарг продолжил:

– Я только приобрёл Замок, и что было делать? Вот что? Сплошной психоз и никакой пользы. Коллектив занят интригами, вместо того чтобы думать о моём благополучии. Разве это нормально, ну скажите на милость?

Генерал с Германом сочувственно кивнули, Мара осталась недвижной, застывшая в мраморе восхищения от исповеди хранителя.

– В своё время, совсем давно, моя прабабушка говорила: «Прячь глаза, внучок». Я ничего в этом не понимал, пока не получил двойку за чтение стихотворения «Белеет парус одинокий».

– Остановитесь, мы сейчас сдохнем пока вы мемуары читаете. Ближе к телу, как говорил известный французский писатель Ги де Мопассан. Помните, профессору нужно кашку варить.

– Так отпустите Персефону. В чём дело?

– Не могу, я вам не верю. Но послушаю с удовольствием. Лаконичнее, содержательнее рассказывайте. Самую суть, так сказать.

– Эгоизм, беспринципный эгоизм правит миром. Пришлось вырезать его, как раковую опухоль. Переменить направление, так сказать.

– Это как? Это вовсе невозможно. А как же закон выживания, любовь к самому себе!

– Я с таким восторгом читал хорошо выученный стишок, что учительнице захотелось передразнить мою манеру, класс подобострастно захихикал. Тогда я понял предостережение прабабушки.

– Не понимаю, какое отношение это имеет к уборщицам? Опять водите за нос?

– Ничуть, радость от собственного труда нельзя омрачать. Вот о чём я говорю.

– Так это к гермафродитам. Они тебе и признание, и удовольствие, только плати и полный аншлюс. Вам то это зачем? Все вдруг альтруистами стали? Чушь собачья! Да и как вы можете сравнивать уборщицу и, например, инженера или музыканта? Это неприлично!

– Вы думаете им есть дело до ваших приличий, уборщицам? А профессиональное уважение коллег уже ничего не значит? А-а, то-то, в каждом профсоюзе имеются свои идолы и фетиши…

– Вы сейчас серьёзно? Это не будет работать… Хотя…И как же вы тогда без них обходитесь. Ведь это скандалы, сексуальная неудовлетворённость, разводы и прочие гадости. Общество в хлам! Тут не до работы, тут развал экономики. Так не бывает. Ну и что вы сделали?

– Доску почёта – верное средство. Идёт человек и чувствует себя величиной, а не изгоем общества. В результате туалеты чистые, остальные граждане взбодрились, захотели соответствовать. В каждом коллективе повесил, жизнь и наладилась. Передовикам почёт и уважение, у людей цель появилась. Каждый почувствовал свою значимость, коль от его работы жизнь других зависит.

– И без наказаний?

– А зачем? Нет ничего страшнее, чем презрение общества. Дай человеку возможность отличиться, и ты изменишь всех. А как не изменишь, коль он чувствует свою значимость.

– Доходы возросли? – вяло спросил Альберт. Все эти экономии его ничуть не интересовали.

– Многократно. Вон, смотрите, бассейн с пространственными дырами установили. Чайки летают... арктические.

– Каждый думает о своём Замке, а мне с забастовкой разбирайся. Я так и не понял, как вы без услуг гермиков обходитесь? Какое мне дело до ваших финансов, когда жизни Системы под угрозой!

– Генерал, – неожиданно громко позвал адъютант своего начальника и ткнул рукой в стратосферу. Вместо подёрнутого энергетическим муаром корабля сверкало бескрайнее море молочной пены с редкими конусами высоток.

– Улетела. А говорили, что муза. Вот вам и муза! Государственное имущество стырила. – Он посмотрел на Германа:

– Звони в ЦУП, пусть объявят в розыск.

На картине произошли глобальные изменения. Граждане прекратили вакханалию и столпились у края рамы. Некоторые из особенно проворных забрались на ветви марсианского дерева. Даже вечно благодушный Бахус, не решаясь оставить без присмотра источник вечной неги, тянул шею от любопытства. Когда на него посмотрела из гостиной Мара, приветливо махнул рукой коллеге из параллельной реальности. Чайки оставили в покое дальневосточную сёмгу и теперь чинно перебирали лапами на электрических проводах, напряжённо всматриваясь в необычно чистое небо за окном.

Вдохновенную речь советника ЦУП прервал требовательный звонок. На вопросительный взгляд Семарг развёл руками.

Отстранив Германа в сторону (адъютанта и в самом деле так завали), в зал вошла Мара.

– Это что за скунс? – вырвалось у неё при взгляде на Альберта Ивановича. Без мундира генерал и взаправду выглядел неубедительно.

Повисла неловкая пауза, прерванная мелодичным голосом:

– Альберт, Альберт Иванович, старший советник ЦУП. Оставьте ваши сравнения. Они могут оправдаться.

– Могут, – подтвердил Семарг. – У него редкой наглости амбре.

– Это, что это? Неправда!

Генерал понюхал свои подмышки и поморщился:

– Да, действительно. Но это дела не меняет, даже напротив, указывает на чрезвычайную важность визита. Итак, кто будем?

По-видимому, он ещё не сталкивался с бывшими начальниками таможни. А напрасно!

– Вы почему в пижаме? Семарг Львович, я полагала, что вы порядочный человек. И вдруг это?! Альберт! И почему бы не Альбертик?

– Так я не успел проснуться, как… – попробовал оправдаться Семарг.

– Не успели что? Великий Космос, и сюда докатилось!

Она ткнула квадратным горшком, из которого торчал бонсай стиля «Цитадель», в живот Германа, с растерянным видом слушавшего, как линчуют его начальника. Адъютант машинально подхватил карликовое растение.

– Немедленно проведу общее собрание жильцов по поводу вашей возмутительной ориентации, – с этими словами Мара выскочила за дверь. Через минуту над черепом Столыпина взметнулся колючий венец электрической плазмы:

– Уважаемый Семарг Львович, вынуждена предупредить, что лифт заблокирован для общественной безопасности.

– Это что за безопасность такая. Меня здесь изнасилуют навсегда! – закричал Семарг.

– Ничего страшного. Мы потерпим, – ободрила Мара.

– А как же Замок? – возразил Семарг.

– Мне без разницы. Вы знаете, я на пенсии. А остальные приспособятся.

– Взорву высотку, как штырь в бетон, взорву!

– Ага, щас. Подружки не против?

– Стоп, стоп, стоп. Погорячился. Мара Филипповна, вы моё всё! Не бросайте! – заскулил Семарг, не желая оставаться в компании хамоватого генерала.

– Может, зайдёте. Я не кусаюсь, – вмешался Альберт. – А то что через дверь разговаривать? У нас государственное дело. Вы, как ответственный пенсионер, должны понимать.

– В пижаме?

– Далась вам моя пижама! С женой поругался. Что непонятного! Выскочил в чём был.

– Чё-то не удивлена. Вредный вы человек, сразу видно. Вон какого борова за собой таскаете. Чистый Геринг.

– Оштрафую за оскорбление подчинённого!

– Не получиться. А это, извините, заслуженный пенсионер ВТС. Только суньтесь, мигом космодромы закроем на карантин.

– Повезло вам с жильцами, – заметил Альберт, передёргивая от досады плечом.

– И не говорите. Она ещё Домовой Комитет возглавляет, – с плохо скрываемым злорадством сообщил Семарг.

– Эй, вы ещё там? – раздалось из плазменной короны над государственным черепом

Столыпина. – Рассказываете, зачем прилетели, или уйду навсегда.

– А она занятная. Мадам, речь идёт о катастрофе. Послушайте новости.

– Можете не стесняться. Сэкономим время, – поторопил председатель Домкома.

– Ну хорошо, гермафродиты отказываются рожать.

– А нам какая нужда? Пусть себе. Дел других нет, что ли. Вы лучше со своей женой разберитесь для начала.

– Экая вы жестокая женщина. Такой момент, а вы за больное дёргаете. Я уже объяснял вашему хранителю, что не отсидитесь. Насекомые и сюда долетят.

– Семарг, о чём это он? Переведи на нормальный язык.

– Сам растерялся. Оказывается, у нас нет борделя. Никогда не думал, что отсутствие двуполых, это преступление.

– Подожди, подожди, если надо, так найдём. Зачем Хранителя в плен брать?

– Брыкается, не хочет сотрудничать. Может, вы расскажите, как обходитесь без этих, чёрный космос в дыру, гермиков? – начиная терять самообладание, спросил Альберт.

И сделал он это совсем напрасно. Надобно держать в узде свои чувства при разговоре с женщинами такого калибра, как Мара. Потерю терпения они засчитывают себе в плюс. Значит, оппонент без стержня, значит, у него нет средств против женской логики, навсегда верной и непреложной. Слабак, одним словом.

– Семарг Львович, не сдавайтесь. Судьба такая. А вам, Альберт, я бы не советовала обижать Хранителя. У нас для этого, знаете, какие специалисты есть – Свои!

Весь рассказ публикуется здесь:

– Порядок. Чин у вас с большой буквы: не понимаю, зачем ранним утром сверлить инспекцией обычную высотку?

– Хе, хе, не волнуйтесь. Вчера читал сводки по Земле. Пошлятина редкая, пишут без фантазии: убили, ограбили, сбросили вниз. Зато ваш рапорт сверкнул. Особенно понравилась идея с механической сиреной. Впечатляет.

– А вам подложат бомбу под дверь – то как?!

– Не вертитесь, лучше скажите, где прячете сердце разврата? – генерал подмигнул с кривой ухмылкой.

– Удачно вы женились, вон какая мотивация. Другой в нюни, сопли, а вы окунулись в работу. Нет у меня этих инкубаторных. Пластические хирурги есть, а борделя нет.

– Не понимаю, ерунда какая-то. Это что, я зря летел? Э-э, так не пойдёт. Вы только сами подумайте, во что превратится цивилизация, когда последние гермафродиты выйдут на пенсию? О медицинском аспекте можно и не вспоминать: сплошной садомазохизм!

Странные люди, вот что происходит с генералами, когда им мешают выспаться! Этот Альберт Иванович наверняка редкая заноза для подчинённых. Угораздило же Семаргу привлечь внимание эффектным докладом. Вот, правильно говорила прабабушка: «Прячь глаза, внучок». И что, спрятал? Нет бы соврать насчёт сирены, отговориться, что молчком сбежал по лестнице, и всё? Но нет, не мог Семарг, не такой он человек, решил отличиться! Да и как можно скрыть, когда телевидение во всех подробностях запечатлело его панику. Вот как? То-то и оно, что никак. Оставалось одно, стоически перенести государственный зуд генерала. Возьмись он сейчас узкоколейку строить [3], ещё неизвестно, что придёт в голову вздорному гражданину.

Так посудить, храпит и храпит себе начальник. Ну не нравиться его жене. Что такого? Обычное дело. Но срывать своё раздражение на хранителе только оттого, что понравился доклад? Понравился! Вот песня! Петляло солнце, петляло, и напетляло. А тут ещё гермафродиты отличились. Форменный крюшон. Что им не рожается на планете любви?

Семарг никогда не знал, что его высотка чем-то таким особенным отличается от прочих сооружений. Нет борделей. Что за ерунда! Ему вполне хватает проблем с наблюдателями, чтобы не думать о подобной ерунде. И вот те, пожалуйте, садитесь кушать устрицы, как говорится. Не хотел к печке – миром подвинули, да так, что дышать нечем. Вот, рассуждай после этого о благе цивилизации и прогресса. Да в чём нужда, когда такие гости прилетают? Вовсе без надобности. Хоровод идей строчил телеграммы в голове Семарга, и все казались пустыми и ненужными, сплошные точки в девственном серпантине.

«Подобные персонажи, что осенняя жигалка, никогда не знаешь с какой стороны ударит. Но, что на точно известно, так обязательно сделает больно. Теперь вцепится», – начал вязать в жгуты серые извилины Семарг.

Нетрудно представить: каждый раз, когда этот важный хлыщ будет слушать очередную тираду своей пассии, то немедленно вспомнит чашку кофе на морозном воздухе и рюмку водки с горячим бутербродом. Жуткая эквилибристика из чувств и в пищеварительную систему.

«Проклятые рефлексии! – чертыхнулся хранитель. – И как избавиться от пациента? А ещё эти гермафродиты. Принесла нелёгкая чужие помидоры в огород. Чтоб тля их поела и выплюнула десять раз мимо грядки! Ну хорошо, завезу дюжину кудесников из соседней высотки. Только, разве это исправит ситуацию? Ничуть не разу. Тогда зачем мне этот цирк?»

Весь рассказ публикуется здесь: 

https://dzen.ru/media/id/5ca19f93dbb8aa00b4c4cba7/6326c6e50f...

«Сегодня солнце может петлять куда ему угодно», – решил Семарг, наблюдая, как кофе начинает пузыриться робкой пенкой вдоль лужёных стенок турки. – Пусть себе заряжается на виражи хоть целый день. Только я сижу дома и никаких движений. Тринадцатое число – фактор чрезвычайно серьёзный, чтобы прыгать в одном тапке на холодный балкон».

Фыркающая корона голубой плазмы, висящая над чугунным бюстом Петра Аркадьевича Столыпина, сообщила последние новости системы Солнца. Получалось не очень, если не сказать больше, совсем пузыристо и с пимпочкой.

Кривая демографии Венеры стремительно ползла вниз, несмотря на ударную работу государственных пунктов искусственного вожделения.

Нет, действительно, пусть себе катится во все стороны, когда такие дела творятся. Разве можно об этом всерьёз рассуждать? Тогда революция гермафродитов вовсе ничего не стоит. Ведь если посмотреть в перспективу, за горизонт прошлого, то ещё недавно, ну вот совсем рядом, всего ничего, совсем другое счастье процветало в Системе… И вот те на! Отец Фёдор постарался, изобретатель, пень с двумя хвостами (ну это я так, из чувств, очень не люблю доморощенных философов), придумал вредный чемодан, и что в обезвоженном остатке? Вот, скажите на милость, что теперь, когда гермафродиты отказываются рожать. Куда система направилась, когда дверь рядом? Вот куда? Нет, так нельзя, категорически нельзя. Если Венеру захватят насекомые, то ещё немного и здравствуй «Власть тараканов».

Сквозь бронированные стёкла от завода «СтальПромНебо» огненный круг казался весьма надёжным, весь себе солидный такой, с чёткой гранью. В стратосфере, на высоте двадцати трёх километров, светило не имело пошлой припухлости, видимой для жителей поверхности, висело в настоящем обличии, без мещанского жеманства. Вот оно, жарит от души, а на Венере тем временем гибнет уникальная цивилизация! Хранитель Ключа сделал небольшой глоток кофе, которое пил из вредности, не для моды, что претило его воспитанию, а чтобы взбодрить себя противным вкусом. Такую директиву изобрёл для оправдания вредной привычки, которой стыдился и не мог отказаться.

https://dzen.ru/media/id/5ca19f93dbb8aa00b4c4cba7/63252fcfee...