akoulev

Недавно увидел интересную передачу – поросёнок запускался в лабиринт, в дальнем конце которого стояла миска с едой. Уже со второго захода он

уверенно трусил к миске, не тратя ни секунды на тупиковые ветки. Тогда с

ним вместе запустили второго поросёнка, который был не в курсе, где еда.

Но по уверенной морде товарища тот понял, что первый поросёнок что-то

знает, и побежал за ним следом, вместо того чтобы бегать по лабиринту

самостоятельно. Но первому поросёнку явно не хотелось делиться. Он

принялся лихорадочно заметать следы – после нескольких поворотов сделал вид, что вот щас как бросится в тупиковую ветку. Второй поросёнок это заметил и рванул наперегонки. Первый посмотрел ему ехидно вслед и исчез за правильным поворотом.

Я уже почти забыл об этом опыте, но на днях заметил во дворе несколько

здоровенных картонных ящиков, только что выброшенных из офиса напротив. Решил развлечь сына. Поставили в комнате шесть ящиков бок о бок, скрепили их широким скотчем, прорезали запутанные отверстия, внутри перегородили плоскими коробками от настольного футбола, хоккея и прочей дребедени. Двух поросят у меня не было. Решил обойтись двумя котами: своим и соседским. Купил свежей мелкой селёдки, запах которой

моментально сводит моего кота с ума, положил одну в дальний угол и

запустил кота. В отличие от поросёнка, кот даже особенно не бегал –

интуиция хорошая. Важно было только объяснить ему, что селёдки мало и на двух прожорливых котов её явно не хватит – клал каждый раз только одну, самую маленькую. Кот на меня смотрел как на законченного идиота и, не торопясь, бежал к цели оптимальным маршрутом.

Ящики я оставил открытыми сверху – крышки пошли на внутренние

перегородки. Заключительный эксперимент с двумя котами, запущенными

одновременно, замер на первом же ящике. Оттуда раздалось душераздирающее шипение и страшные заунывные вопли - дразнящий запах одинокой селёдки витал в воздухе. Я уже хотел было прекратить эксперимент, чтобы коты не порвали друг друга нафиг на части, но вскоре заметил, что они просто давят друг другу на психику – общение было бесконтактным. Уши закладывало от этого общения. Наконец у соседского кота не выдержали нервы, и он пулей вылетел из лабиринта. Но обернулся и безошибочно определил по звуку, за стенкой какого ящика сейчас пожирается селёдка.

Одним прыжком он стремительно перемахнул через тонкую стенку, не

справился с управлением и, задев за неё задней лапой, кубарем обрушился на моего кота, выхватил у него злосчастную селёдку и заметался по лабиринту. Мой кот бросился следом, не переставая негодующе орать.

Соседский кот умудрялся издавать ответные вопли, на ходу дожёвывая

селёдку. Дальнейшие эксперименты на этом пришлось свернуть – за стенкой взбесилась соседка…

(с) 2011 год.

Давался как-то в городе Петербурге торжественный концерт по поводу какой-то важной даты - дня города, может быть, или чего-то там ещё. На концерте присутствовала сама Валентина Ивановна и другие "замечательные люди".

Состав выступающих на таких концертах не меняется уже много лет: мушкетёр Боярский в шляпе, добрый доктор Розенбаум, кудрявый композитор Корнелюк, пожилая, но по-прежнему сдобная Людмила Сенчина, ну, и бессмертные Эдита Пьеха (иногда с внуком) и Эдуард Хиль. В общем, чем богаты.

И тут вдруг внезапно выходит на сцену композитор Каравайчук...

Если вообразить себе самый скверный характер, который возможно вообразить, то у композитора Каравайчука он ещё хуже. Живёт он в крошечной комнатке, в которой едва помещается рояль. За этим роялем он обедает и на нём же спит. Когда его приглашают куда-то выступить, он снимает с подушки свою единственную ни разу не стиранную наволочку для того, чтобы надевать её на голову во время выступления.

Тот, кто пригласил такого человека на торжественное мероприятие, наверняка понёс впоследствии самую суровую и совершенно заслуженную кару. Ибо это было актом чистейшего и неприкрытого вредительства. При Сталине за такое вообще расстреливали.

Ну, и значит, выходит этот композитор Каравайчук к микрофону и говорит своим невыразимо противным скрипучим голосом:

"Дорогие друзья! Всё то, что вы тут слышали, - это была страшная поебень. Для тех, кто думает, что он ослышался, повторяю: ПО-Е-БЕНЬ. А теперь мы будем слушать музыку".

И в мертвецкой тишине, в которой не пискнула даже Валентина Ивановна, композитор Каравайчук сел за рояль, надел на голову наволочку и заиграл что-то волшебное.

(с)  Дмитрий Горчев,  2016