ZavrinDaniil

ВечерПредупредив Жанни за два часа до прихода Джека, Бар, поставив бутылку с вином на стол, виновато посмотрел ей в глаза. Несколько секунд глаза Жанни горели пламенем, но потом потухли, уступив место теплоте и задумчивости.— Знаешь, что-то я не припомню, чтобы ты когда-то звал гостей в наш дом, – с ноткой любопытства сказала она, рассматривая бутылку. – Более того, ты же не пьешь.— Это не мне, а вам. — Даже так. Интересно. И чем же мне потчевать гостя?— На крайний случай можно заказать еду из ресторана.— Да, нет, думаю, не стоит. В принципе, я умею готовить лазанью. — Правда? Что-то я раньше её не ел.— Это для особых моментов.— Надо же. Значит, мне надо было пригласить гостя, чтобы отведать одно из твоих коронных блюд?— Я же тебе говорила, что не против гостей. Но, видимо, ты сам понимал, что в вашем участке нет приличных зверей. — Да, конечно, я полностью согласен. У нас некоторый недобор с коллективом, – лукаво улыбнулся Бар, теперь понимая, почему он так быстро решился пригласить Джека. — Какой-то ты подозрительно послушный сегодня. Мало того, что пришёл пораньше, да ещё решил развлечь меня гостем. С чего такие перемены? — После плохого всегда следует хорошее, дорогая. Скажи, чем я тебе могу помочь?— Хватит с тебя и вина, а теперь иди и не мешай мне. Сейчас мамочка покажет тебе, как надо готовить одно из вкуснейших блюд! – сказал она и стала засучивать рукава. Чеширски засмеялся. Эта девочка могла сделать кого угодно, если находилась в приподнятом настроении. Впрочем, даже в печали она была прекрасна, но нет, не искрилась, если так можно выразиться. Оставив бутылку на столе, он пошёл в комнату. Давненько он уже не приходил вечером домой и не заваливался на диван, взяв в лапы какую-нибудь книжку. А потом, где-то на тридцатой странице, он уснул. Да и как можно было не уснуть, когда ты на диване дома, где рядом готовит еду твоя любимая девушка, а чертов телефон молчит и, кажется, что все в мире заботы уже далеко позади. — Ну, ты, здоровенный, просыпайся! – раздался сквозь пелену голос Жанни. — Да, а что? Что такое? – спросонья пробубнил Чеширски. – Что случилось? — Ничего не случилось. Лучше скажи, как я выгляжу? Бар посмотрел на Жанни, и его сердце чуть не остановилось. Это была не его любимая кошечка, это была сама кошачья богиня, ступившая на эту грешную землю. Полностью черная, грациозная, в этом обтягивающем платье с небольшим вырезом на плечах. Она не то, что влюбляла, она просто повелевала мужским настроением. — Ну, как я тебе? – спросила она, крайне довольная произведенным эффектом и для пущей эффективности покружилась. – Хорошо сидит? — Да, но ты в этом не будешь его встречать. — Да? Это ещё почему? Бар почувствовал, как очень хочет её обнять и притянуть к себе. Так как эти хитрые, дерзкие, только и ждущие его ревности, глазки, просто обязаны быть наказаны. Но словно уловив его мысли, она сразу отошла от дивана. — Но, но, но! Только без лап. Даже не думай помять мне это платье. — Да как я могу, – сказал Бар, подымаясь с дивана и медленно к ней подкрадываясь. – Ты же знаешь, я не такой. — Чеширски, будет война. — Конечно, война! Именно поэтому ты можешь мне довериться, – продолжал он таким же мягким голосом, медленно сокращая расстояние между ними. — Я тебя предупредила, – пригрозила она пальчиком. – Его сложно гладить, я целый час потратила. — Хорошо, хорошо, я все понимаю. Я же и говорю, что проблем не будет, – сказал он, отрезав её от всех возможных путей к бегству и почти прижав к стене. Жанни обернулась и, сдавшись, опустила плечи. Чеширски подошёл к ней и, обхватив лапами мордочку, нежно погладил по щеке. Она была просто изумительна. Это как звезда, упавшая ему в руки и осветившая его жизнь. Маленькая, хрупкая и до безумия яркая. — Ну что ты делаешь, – тихо сказала она, пряча глаза. – Он же сейчас придет. — Я просто хочу тебя поцеловать. Ведь ты такая красивая, а потому мне немного обидно, что для того, чтобы понять это, мне нужно увидеть тебя в этом платье. Видимо, ты просто приучила меня к своей красоте. Он наклонился и поцеловал её. Жанни тихо хмыкнула и ответила взаимностью. Бар почувствовал, как у него закружилась голова, а сердце снова предательски забилось. Странно, в который уже раз он её целует, а ощущения первого поцелуя всё никак не пропадут. Дзинь. Дзинь. Дзинь. Джек Портко не обманул и ровно в восемь часов он оповестил о своем присутствии. — Черт бы его побрал, – усмехнулся Чеширски, выпустив Жанни из своих лап. — Мы ещё успеем, у нас вся жизнь впереди, – улыбнулась она. — Да. Вся. Но всё равно, я бы ещё немного оттянул этот момент. — Да тебе только волю дай! Как всё же я выгляжу? — Сногсшибательно. Я даже переживаю, что мне снова придётся тебя отбивать. — Но у тебя это всегда неплохо получалось. — Да, но поверь мне, в этот раз всё несколько сложнее, – отметил Бар, подходя к двери. Джек Портко стоял с цветами, в строгом сером костюме и ярко-белой рубашке без галстука. Что, видимо, намекало на неформальность встречи и было единственным возможным допущением в его строгом стиле. — Добрый вечер. — Приветствую, проходи, – произнес Бар, пропуская енота внутрь. – Будь как дома. — Спасибо. А у вас очень мило, – заметил Джек и тут же остановился, увидев Жанни. — Так, это Жанни, а это Джек, – представил Бар, поочередно тыкая лапой в каждого. — Очень приятно. А это вам, – сказал енот, протягивая цветы. — Как мило. Пойду, поставлю в вазу. Джек снял пальто и аккуратно повесил его на крючок в прихожей, обнажив бутылку вина, которую до этого как-то исхитрился спрятать. Бар хоть и не был ценителем или знатоком вин, но сразу понял, что бутылке как минимум лет двадцать, так как этикетка успела порядком подрастерять свой изначальный цвет. — Что, стащил из родительского погребка? – улыбнулся Бар, принимая бутылку. — Да. Выбрал что постарше. Если честно, я немного волнуюсь, я не так часто хожу на подобные встречи и вообще непонятно, как согласился. — Я тебя понимаю. Ведь я в таком же положении, так как крайне редко приглашаю гостей к себе домой. Поэтому будем настоящими и всё пройдет хорошо. — Так, а вот и я, прошу всех к столу, я ведь сегодня в роли хозяйки, так что милости прошу. — К нашему шалашу. — Чеширски! — Да, да! Я все понял. Идем все вместе кушать лазанью. — Лазанью? В этом доме готовят лазанью? – удивленно поднял брови Джек. — Да, а что? – несколько напряглась Жанни. — Просто я обожаю лазанью. — Правда? О, тогда скажете, что вы думаете? Только честно.— С удовольствием. И я всегда говорю честно. Бар прищурился, что-то он не узнавал того холодного парня, которого видел в морге, впрочем, кто знает, на что способен этот интеллигентный енот. Усадив их за стол, Жанни на удивление легко сумела подать еду и в то же время не потеряться в облике заботливой красивой кухарки, так порой печально нависавшей над большинством самок. Бар даже заметил, что Джек невольно поддался её очарованию, на мгновение выпав из привычного образа. Но лишь на мгновение. — Мм, как вкусно, – сказал Портко, потягивая носом ароматный запах. — Это наш семейный рецепт. — Минуточку, – он подцепил небольшой кусочек и задумчиво прожевал его. – Мм, божественно, наверное, ваша бабушка сразила им бесчисленное количество гостей. Правда, я перепробовал много разных вариантов, но этот лучше всех. — Да вы, уважаемый, не енот, вы самый настоящий лис! — Чеширски, хватит, если ты в чём-то не разбираешься, то дай другим высказать свое мнение. — Молчу, молчу, – поднял лапы вверх Бар. – Просто рад, что ты наконец-то хоть кому-то поверила, что вкусно готовишь. — Скажите, а вы тоже детектив? Просто мне Бар не рассказывает ни о ком, молчит, как рыба. — Нет, я не полицейский, я судмедэксперт. Занимаюсь судебной экспертизой. Ну, знаете, вся это работа с уликами. — А! Я поняла, вы работаете с телами. — Да. Всё так. — И как вам? — Очень нравится, я пошёл на это сознательно. Как я уже говорил Бару, мне пришлось немало пройти преград, в том числе и семейных, чтобы попасть на это место. Ведь мало кто считает хорошей затеей работать в полицейском морге. — Мне Чеширски ничего о вас не рассказывал. Просто предупредил и все. Видимо, вы произвели на него очень положительное впечатление, так как он почти никого не приглашает. Хотя я всегда хотела познакомиться с кем-то из его коллег. Мне почему-то кажется, у вас очень увлекательная работа. — Да. Расследовать преступления – это увлекательно. Только вот времени много забирает. — С этим я согласна. Скажите, а вы женаты? — Жанни! – поднял глаза от лазаньи Бар. — Что? Это обычный вопрос. — Нет, я не женат. Хотя, сознаюсь, мои родители сватали одну енотиху, но она мне не понравилась, брака не получилось. Хотя у нас с этим тоже строго. Строго из семьи аристократов и не важно, красивая или нет. — А вам красивую обязательно подавай? — Желательно. Это же навсегда. Хотя, наверное, это не столь важно. Главное, чтобы вы были близки. Могли поделиться всем, чем можно. Без утайки. И так до конца. — Как мило. Вы знаете, у меня есть одна знакомая, она тоже енот. — Да черт возьми, Жанни, дай Джеку поесть, – рассмеялся Бар, посмотрев на неё со всей возможной строгостью. – Он первый раз у нас, а ты ему сватаешь неизвестно кого. — Почему это неизвестно кого, я её очень хорошо знаю, можно сказать, она лучшая моя подруга. — И что? — А то, что ты мог бы порадоваться за своего коллегу. Он производит крайне положительно впечатление. — Он-то да. Но подругу-то мы не видели, – ухмыльнулся Чеширски, явно довольным тем, как складывалось общение. Он ведь не раз ощущал своей шкурой, как Жанни была уверена, что среди его парней нет ни одного адекватного зверя. — Надо же, как мы заговорили. Не слушайте его, Джек, он просто немного вредничает. — Ну конечно. — Вообще, если уж вы решились на столь интересный шаг, то я, наверное, не буду против, – улыбнулся Портко, отправляя в рот очередной кусок. Бар повернулся в его сторону и вдруг понял, что впервые видит, как тот улыбается. Странно, но улыбка ему шла куда больше привычной серьёзности.

Новый друг
Никогда ещё Бар не видел Бурта Рассела так часто, как за эти два часа, когда толстый кот то и дело забегал в офис старика Освальда, жалуясь на свою сложную жизнь. И если в первый раз Освальд встретил его хладнокровно, то во второй уже старый дикобраз махал лапами не меньше, чем Рассел. Пытаясь, видимо, таким образом успокоить несчастного толстяка. Бар улыбнулся. Если Портко продолжит в том же духе, то в их участке на одного судмедэксперта станет меньше.
Он посмотрел на часы. Шесть часов вечера, пора идти к Джеку. Вообще, конечно, сегодня он мог бы закончить пораньше и хоть раз прийти домой, если не вовремя, то с минимальным опозданием. Всё равно у него нет никаких идей, разве что этот несчастный труп. Он пододвинул чашку с кофе и сделал небольшой глоток. Вкусно.
Чеширски поднялся и направился к моргу, уловив краем глаза ненавидящий взгляд Рассела, краснеющего от негодования в кабинете капитана. Наверняка уже старый кот полностью скрестил его и Портко в одно всеобъемлющее зло, мешающее толстяку спокойно отлынивать от работы. Что ж, пусть так, ему от этого даже легче.
Снова холод, снова мороз по коже. Бар постарался абстрагироваться, как-никак, он коп и ему предстоит довольно часто посещать это злополучное место. Может, дело в том, что он просто не любил холод? Кошки ведь всегда предпочитают теплые места.
Оказавшись внизу, он сразу же увидел Портко, а вот енот, казалось, его даже не заметил, полностью увлекшись работой над ещё одним трупом, кажется, старого льва, попавшего к ним несколько дней назад после автомобильной аварии.
— А, детектив, – не поднимая глаз, сказал Портко. – Что-то вы задержались.
— Да нет, ровно два часа, как вы и сказали.
— На будущее я всегда беру с запасом, так что можно приходить пораньше. Так, у вас тринадцатый? – сказал он и быстро подошёл к ящику, резко открыв его.
Бар заметил, как у Джека горят глаза, закралось даже впечатление, что еноту крайне не терпится избавиться от живых детективов, докучающих ему в его спокойном и размеренном ритме работы. Чеширски кивнул и посмотрел на тело. Шустрый енот уже успел зашить его, причем даже Чеширски было понятно, что в этот раз стежки заметно отличались своим ровным идеальным исполнением, в отличие от тех же безобразных подергивающихся каракуль, которыми зашивал Рассел.
— В общем, он умер не от алкогольной интоксикации, как вы и сами уже догадались. Я бы сказал, что умер он от болевого шока, так как удар был резким и вскрыл почти весь живот. Видите, вот здесь, он воткнул лезвие сюда и уже отсюда резким движением потащил всё наверх, – сказал Портко, изображая удар.
— Потащил?
— Да. Дело в том, что это было не лезвие в прямом смысле это слова. Ну, не острый предмет, это что-то вроде пилы, именно для того, чтобы рвать плоть.
— Он распилил его?
— Нет. Именно порвал. Это было единое сильное движение, ведущее рану вверх. Именно потому всё было так болезненно, что лезвие схоже с пилой, и оно подцепило почти все внутренние органы, потянув их за собой.
— И это было так сложно заметить?
— Да не особо, я сразу это понял, ещё при первом рассмотрении.
— Я не о вас, Джек. Я о вашем коллеге.
— Я думаю, детектив, вы сами все прекрасно понимаете.
— Ну да. Кому охота возиться с бомжами. Что-нибудь ещё?
— Да. Э, как бы есть одна интересная деталь. Несмотря на то, что нашего парня основательно подгрызли грызуны, он все же сохранил свою главную импозантную черту, – улыбнулся Портко, разводя лапами. – Он сохранил причину смерти.
— Чего?
— Он сохранил мотив убийства, детектив.
— Какой ещё мотив?
— Ну как? Его ели.
— В смысле, ели? Грызуны?
— Нет. Так могло бы показаться на первый взгляд, так как он пролежал в канализации дольше, чем следовало, но всё я нашел места, где его кусали сразу после убийства. Извините, конечно, что не могу показать их наглядно, я очень не люблю беспорядок. Но я сделал фотографии и на них всё видно не хуже.
Портко подошёл к столу и достал несколько снимков. Качество фотографий было превосходным, Бар вообще впервые видел такие четкие изображения. Он посмотрел за спину Джека и увидел огромный новый фотоаппарат, стоивший минимум долларов восемьсот. Чеширски понял, что впервые столкнулся с тем, что подсчитывает стоимость вещей другого зверя, обычно это было ему несвойственно.
— Видите, вот здесь следы. Они частично стерлись и очень похожи на мышиные, но это не мыши.
Бар прищурился, но ничего так и не разглядел. На всякий случай он кивнул. Дабы не обидеть мастера, которым Портко, несомненно, являлся. Бар тут же отметил ещё одну ранее не случавшуюся деталь, он начинает верить еноту на слово.
— Значит, вы полагаете, что его ели после убийства?
— Я разве сказал, что полагаю?
— Нет. Значит, вы уверены?
— Детектив, вы пришли сюда за мнением профессионала. Если вас…
— Меня всё устраивает, – остановил его лапой Чеширски. – Но мы сможем использовать это в суде?
— Теоретически это, конечно, возможно. Увильнуть от подобного факта они не смогут, так как у меня есть снимки. Но как показывает моя практика, никто это продвигать не будет, это же бомж, скорее всего дело просто закроют, как того и добивался мой коллега.
— Кстати, касательно вашего коллеги. Не скажете, почему вас перевели, если это, конечно, не секрет.
Портко внимательно посмотрел на Чеширски и задумчиво потер подбородок.
— Хотите пооткровенничать?
— Я здесь новенький, такой же, как и вы, так что, думаю, это было бы неплохо. Просто мне с вами работать проще, ведь ваш коллега уже почти отшил меня с этим делом и, если честно, то вы спасли ситуацию.
— Как мило. Ну что, я не против сотрудничества, – Портко протянул лапу.
Чеширски пожал её и снова не смог удержаться от оценки, теперь уже часов, как минимум, уходивших за десятитысячный предел. Он тихо выдохнул, иногда лучше сдерживаться, но, чёрт подери, как же это сложно.
— Вас напрягают мои личные вещи? – улыбнулся Портко.
— Если честно, то да.
— Понимаю, не переживайте, это не взятки, но всё куда как проще. Просто у меня крайне богатые родители и это – издержки моего рождения. Элитные вещи, дорогие машины, костюмы. Я вырос среди этого. И пока не хочу жить как-то иначе.
— Но вы же работаете в морге, неужели нельзя было поступить в престижную частную клинику?
— Да, конечно, – рассмеялся Портко, обнажив свои идеальные ровные белые зубы. – Куда как ни туда. Поверьте, детектив, среди золотой молодежи есть звери, которым
ближе простая работа. Как я, например. Я люблю свое дело, но и не отказываюсь от прекрасных вещей, они, между прочим, также помогают мне делать всё качественней. И да, я пошёл против своих родителей, они ужасно не хотели, чтобы я работал здесь. Но, увы, я слишком упрямый.
— А почему вас перевели?
— Да всё от этого же, я же работал в тридцать пятом, где стажировался после университета и куда был направлен работать, там-то я встал поперек системы, сказав, что не буду скрывать улики. Правда, я не ожидал, что в этом будет заинтересован сам капитан участка, поэтому, когда я пришёл к нему с результатами неправильного вскрытия, он, не долго думая, перевел меня сюда. Сделать прям уж большие неприятности мне он не мог, сами понимаете, у меня хорошие юристы, да и связи у родителей есть. А вот перевести – запросто.
— Значит, он замял то дело?
— Да.
— Черт возьми, капитан. Как же так?!
— Вы, я вижу, тоже этого не любите, да?
— Я так понимаю, это тоже заметно по моей одежде?
— Да, выглядите вы не плохо.
— Знаете что, а приходите к нам сегодня на ужин! – неожиданно для себя выпалил Чеширски, лишь потом осознав, что, по сути, он даже точно не знает, готовила ли что-то Жанни вообще. Но отступать было уже поздно.
— Ужин? А почему нет. У меня на сегодня кроме этого льва никого и нет. К тому же, как я понимаю, Освальд сейчас очень горячий, кто знает, может, капитан не выдержит и начнёт буянить. Всё-таки для первого дня я как-то слишком уж погорячился, следовало помягче приступить к своим обязанностям. Впрочем, сожалеть уже поздно.
Бар посмотрел на Портко и понял, почему он его пригласил. Этот ухоженный интеллигентный доктор заметно отличался и от Джереми, и от Хайнлайна, несущих свою темную часть их общей работы. Да, они были хорошие парни, но оба уже настолько пропитались работой, что, пригласив их к себе домой, можно было выплеснуть это и на Жанни, чего он очень не хотел. А вот Портко – это что-то другое. Красивый, приятный, вежливый и отрешенный он, как никто из их полицейской компании, сможет понравиться его кошечке.
—Так ко скольки приходить? – вырвал его из размышлений Джек.
— К восьми. Вот адрес, – он написал на бумажке улицу и дом. – Только постарайтесь не опаздывать.
— Боюсь, я этого просто не умею, – обезоруживающие улыбнулся Джек.

Вскрытие
— Да, согласен, бывают такие звери, после которых чувствуешь себя как выжатый лимон, – задумчиво заметил старый сенбернар Спайкс, который уже минут десять мучил Чеширски своим навязчивым обществом.
Это был один из тех старых вояк, которые, в отличие от того же Хайнлайна, никогда особо не старались поймать как можно больше преступников, выполняли свою работу лишь для того, чтобы благополучно дожить до пенсии. Естественно, Чеширски
таких копов не любил, но всё же он не мог обидеть этого деда, пусть он и был собакой. К тому же, он всегда хорошо относился к сенбернарам, ему казалось, они лучшие из всего семейства собак. Эти большие уши, усы, постоянно сбившийся мех, ну как можно было нагрубить такому псу?
— Копают на старика Хайнлайна? – продолжил Спайкс, не дожидаясь ответа. – Это прям не отдел, а крысиная контора, не ведись на это, малыш, копы это копы, мы должны держаться вместе.
Чеширски повернулся к Спайксу. Дед тут же довольно улыбнулся, поймав его строгий взгляд. Чеширски выдохнул, всё же старики не всегда адекватно относятся к происходящему вокруг них. Но не грубить же ему, в самом деле? Разве что попробовать сбежать?
— Значит, точно на Хайнлайна, ну а на кого им ещё копать, эти звери только и могут, что честных копов сажать, которую всю свою жизнь здесь положили. Старая школа, вот кто сейчас под ударом. Ведь раньше как? Только своими лапами да мозгами.
Бар быстро перебрал варианты. Постоять у кофеварки? Не подходит. Раз уж Спайкс решил докопаться до сплетен о его песнопениях с внутренним отделом, то он просто так не отстанет, нужно более укромное местечко, где он точно не достанет. Тут взгляд Бара упал на лестницу вниз. Морг. Туда Спайкс за ним точно не полезет, так как даже крови не переносит, не то, что разрезанных доходяг. Да и ему всё равно надо с телом крысы разобраться. Так что, двух зайцев разом.
— Эй, ты куда? – встрепенулся Спайкс, заметив, что Бар начал медленно подниматься из-за стола.
— В морг, мне нужно поговорить насчет тела, – осторожно заметил Чеширски, наблюдая за реакцией собаки. – Там бомж изрезанный, хочу узнать причину и дату смерти.
Сенбернар напрягся. Видимо, слухи были правдой, бедный дед действительно боялся трупов. Чеширски удовлетворённо вздохнул. Конечно, разговоры возле разбухших тел не самое лучшее времяпрепровождение, но уж лучше, чем слушать памятные речи этого престарелого пса.
Бар подошёл к лестнице и стал медленно спускаться, чувствуя, как по ногам пошёл немного жутковатый холод. Морг был лишь у них и у тридцать седьмого участка, так как эти два участка были построены аж в двадцатые, когда к постройке полицейских зданий относились куда серьёзнее, нежели сейчас.
Войдя в просторную камеру, Бар заметил старого кота, недовольно бурчащего себе под нос какие-то злобные ругательства. Что ж, в таком месте это, наверное, нормальное явление. С кем еще, как не с собой, разговаривать этому судмедэксперту.
— Извините, пожалуйста. Я детектив Бар Чеширски.
— Бурт Рассел, – брякнул толстый кот, обернувшись. – Я же просил меня не беспокоить. У меня много работы.
Бар осмотрелся. Но кроме пустого стола в морге ничего не было. Видно, под делами подразумевалась бумажная волокита, так как трупов, а уж тем более вскрытых, он не увидел.
— Недавно я обнаружил тело. В коллекторе. Труп крысы. Мне нужно узнать время смерти и причину смерти.
— Крысы?
— Да, крысы.
— Посмотрите в тринадцатом.
Бар посмотрел на металлические выдвижные ящики, тринадцатый был у самой стенки. Он подошёл и отодвинул его, крыса была там. Всё такая же изувеченная, хоть и наспех зашитая. Видимо, с ней вообще особо не церемонились.
— Она? – спросил Бурт.
— Да, но почему её зашили?
— Потому что там нет ничего интересного, слишком сильно изувечили мелкие насекомые, да и грызуны потрудились.
— Вы его хоть осматривали?
— Конечно. Там на бирке время смерти и причина.
Бар поискал бумажку глазами. Это оказалась небольшая бирка, которую небрежно прицепили к пальцу левой ноги. Перевернув её, он увидел цифры и текст. Алкогольная интоксикация? В его глазах вспыхнул огонь. Неужели его держат за полного идиота? Он повернулся к толстому коту.
— Хотите сказать, он умер от того, что перепил?
— Послушайте, что вы от меня хотите? Я же вам объяснил, много работы. Я не могу заниматься всеми делами сразу. Если вы такой умный, идите к капитану.
Тут на лестнице послышались шаркающие шаги и Бар, равно, как и Бурт, повернул голову. Как-никак, они были котами, а у кошачьих всегда одна и та же реакция на звук. В дверях появился невысокий черный енот с аккуратными круглыми очками, изящно сидевшими поверх не менее аккуратных ровных усов, идеально переходивших в квадратную бороденку. Одет он был неброско. Черный, идеально сидевший, сшитый явно на заказ костюм, стоимость которого как минимум пятьсот долларов. Внимательно осмотрев морг, он посмотрел на Брута.
— Мистер Рассел, полагаю? – важно спросил барсук, вглядываясь в толстого кота.
— Предположим, а вы кто? – спросил Бурт, сосредоточившись на таинственном госте.
— Джек Портко. Вот мой перевод, – сказал он, подойдя поближе к толстяку
Бурт внимательно изучил перевод и поднял горящие недружелюбием глаза на Портко, но тот словно и не замечал его, разглядывая труп. Наконец любопытство победило и, мягко отодвинув Бара, он подошёл к крысе поближе.
— Это кто? – задумчиво спросил Джек.
— Билл Бенгази, – буркнул Бар.
— И где вы его нашли? – спросил Джек, наклоняясь поближе.
— В канализации, говорят, умер от естественных причин.
— А какое вам, собственно, дело до него? – не удержался Бурт.
— Естественных – это каких? – спросил, не обращая никакого внимания на толстяка, Джек.
— Отравился алкоголем.
— А… Алкоголем, понимаю.
— Подождите, – снова встрял Бурт. – Давайте займемся вашим переводом.
— А зачем им заниматься, с ним все в порядке. Более того, я уже сегодня могу приступать к работе. Этим я как раз и занимаюсь. – Наклоняясь над трупом, заметил Портко. – Давно вы его зашили?
— Три часа назад, а почему вы спрашиваете?
— Ну как, мне важно знать все моменты вскрытия. Как вас зовут, детектив?
— Бар Чеширски.
— Это вы ведёте дело этого бедолаги?
— Я.
— Хорошо. Я так понимаю, вы пришли сюда, чтобы выяснить подлинную причину смерти этого пропойцы, так?
— Так.
— Мне понадобится два часа. Потом зайдите, я вам всё расскажу. Сейчас есть небольшие проблемы с оформлением, так что прежде, чем переодеться, надо будет их уладить. Два часа достаточно?
— Более чем. Но я так полагаю, вы тоже считаете, что здесь не алкогольное отравление?
— Вообще я предпочитаю говорить об этом после вскрытия.
— Какого вскрытия? Я уже сделал вскрытие, – начал кипятиться Рассел.
— То, что вы его разрезали, не означает, что вы сделали вскрытие, – сказал Джек, почесывая подбородок. – И ещё, больше не надо кричать, я очень не люблю шум, он мешает моей работе. Поэтому рекомендую вам вести себя потише.
Бар задумчиво посмотрел на толстого кота, затем на енота. Наблюдая за тем, как он чешет свою милую бородку, Чеширски почувствовал, что этот холодный и несколько инфантильный денди начинает даже его настораживать. Не говоря уже о несчастном толстяке, столь напряженно пытающемся разобраться с этой модельно смотрящейся проблемой.
— Детектив, вы мне тут больше не нужны. Зайдите через два часа. Уверен, у меня уже все будет готово.
— Окей, – несколько опешив, ответил Чеширски. Он вдруг понял, что не кота оставляет с енотом, а енота с котом.

Кошка и собака
Бар в некоторой нерешительности сел на стул. Дело в том, что он впервые видел, чтобы в качестве напарника у кошки была собака. Но глаза его точно не поводили, и перед ним был явно пес, а рядом с ним кот. Причем, было ещё непонятно, кто из них неприятнее, так как кривая морда кота вызывала явное отвращение. В то время как широкая морда пса, наоборот, притягивала. Впрочем, у собак породы хаски всегда радушное выражение, даже если они чертовски злы.
— Позвольте представиться, лейтенант Сэм Харвис, – вежливо сказал пес. – А это лейтенант Тод Харди.
— Бар Чеширски.
— Очень приятно, детектив. Печально, конечно, что мы встречаемся при таких обстоятельствах.
— Это, наверное, у вас дежурная фраза?
— Частично, – улыбнулся Харвис. – Хотя, если получится встретиться в пабе, то можно обойтись и без неё. Но так бывает редко. Много работы.
— Это у всех так.
— Я слышал. Детектив, если честно, мне самому не нравится эта ситуация, Хайнлайн был хорошим копом, но у него множество раскрытых дел. Поэтому на самом деле вопросов у меня немного, не хочу особо вас мучить, так как ситуация и без того ясная.
— В смысле – ясная?
— Вы не знали? Дело в том, что у Хайнлайна были определённые проблемы с Фучи, тот убил его напарника шесть лет назад. Поговаривают, что это сделал Лука Льюис. Вы слышали об этом?
— Нет, впервые слышу.
— То есть? Он вам не говорил, что у него убили напарника?
— Нет. Хайнлайн вообще предпочитал не распространяться о прошлом, – ответил Чеширски и посмотрел на Освальда. Старик нервно жевал нижнюю губу.
— Хорошо. А подскажите, что там делал некто Джереми? Это ваш друг?
— Это журналист.
— Но это ваш знакомый или Джереми?
— Джереми – это наш информатор, – вставил Освальд, не сдержавшись.
— Спасибо, капитан. Но если мне понадобится ваша помощь, я вам сообщу, – заметил Харвис. – Итак, детектив, Джереми – ваш знакомый или это знакомый Хайнлайна?
— Это знакомый Хайнлайна.
— Ну, информатор. Я уже понял, – усмехнулся про себя хаски. – Скажите, вы написали в рапорте, что в тоннеле помимо вас присутствовала ещё и крыса. Скажите, вы видели её?
— Да, видел. Более того, чуть не получил несколько пуль себе в лоб.
— Да, я читал экспертизу. Но знаете, что странно? С такой дистанции и не попасть. Да к тому же стрелять через дверь. Вам не кажется, что это глупо?
— Возможно, будь вы на том месте, вы бы аккуратно открыли дверь. Преступник же предпочёл стрелять наугад, но первым. Что и позволило ему сбежать.
— Вот оно как. Понимаю. И все же, пара вопросов. Точнее, главный так и остаётся пока без ответа. Как, по вашему мнению, могли отпечатки Бучи Хайнлайна очутиться на револьвере?
— Я не знаю. Это вопрос не ко мне.
— К нам? – мягко улыбнулся Хаски.
— Нет. К тем, кто его подставил. И, поверьте, я найду этих зверей и заставлю их во всём признаться.
— А с чего ты решил, что у тебя это получится? – влез в разговор кривой кот.
— Мне кажется, я с вами на «ты» не переходил.
— Извините моего напарника, детектив, нервная работа. Харди имел в виду высокий уровень коррупции и то, что некоторые полицейские сотрудничают с мафиози, убирая ненужных мафии зверей. Конечно, Хайнлайн мог и не брать денег, но ведь Лука Льюис предположительно застрелил его напарника. Так что, вполне возможно, он согласился на сотрудничество ради мести.
— Но если бы Лука убил его напарника, то тогда бы он это сделал по приказу Фучи.
— Не обязательно, Лука часто работал от себя. Этим он мог как раз и не понравиться своему родственнику, который предпочёл избавиться от него.
— Это бред. Бред вашего воспаленного мозга.
— Понимаю. Скажите, детектив, а вы знакомы лично с мистером Фучи?
— Нет. Не знаком.
— И ни разу не встречались? – кровожадно улыбнулся кот.
Бар почувствовал, как кровь хлынула к его морде, но, вспомнив наставление Освальда, попытался успокоиться, хотя ему очень сильно хотелось врезать этому коту по наглой морде.
— Я уже ответил, – тихо сказал Бар.
— Иногда вы, копы, так часто меняете показания – сперва одно, потом другое, поэтому переспросить не грех.
— Харди, детектив Чеширски не из таких. Он прекрасно понимает, что за дачу ложных данных он может поплатиться карьерой или даже попасть под суд. Верно ведь, детектив?
— Да.
— Это хорошо. Извините, капитан, вы не могли бы выйти? Нам надо поговорить с Чеширски наедине.
— Это столь необходимо? – нахмурился Освальд.
— Если я прошу, то да. Это не займёт много времени, капитан.
Освальд поднялся и вышел. Харвис посмотрел, как Харди прикрыл дверь и улыбнулся. Затем перекинул ногу на ногу и, сложив пальцы домиком на коленке, поиграл носком ботинка. Харди же встал возле окна, наблюдая за полицейскими.
— Детектив, скажите, вам нравится ваша работа? – спросил он несколько иным голосом, играя огоньками в глазах.
— В смысле? Я вас не понимаю.
— Да ладно тебе, не играй в дурачка, всё ты понимаешь. Так нравится или нет?
— Да.
— И вы бы хотели как можно дольше на ней работать, так?
— К чему вы клоните?
— К тому, что мы можем здорово её осложнить. Ведь мы же, черт возьми, отдел внутренних расследований, – улыбнулся он Кейтелю. – Стало быть, мы умеем усложнять жизнь копам.
— Зря вы так, лейтенант. Я не из пугливых.
— Детектив Чеширски, я не пытаюсь тебя запугать. Мне просто не охота долго возиться. Неужели ты думаешь, что я не знаю, кто и сколько тут берет денег. Знаю. Знаю также то, что в этом участке вообще нет ни одного копа, который бы не замарался. Если постараться, то можно посадить любого.
— Но нужен именно Хайнлайн, я правильно понимаю?
— Хайнлайн пал жертвой обстоятельств. Я просто вынужден вести его дело и очень хочу поскорей его закрыть.
Бар улыбнулся. Он уже успел несколько изучить этого пса, равно, как и его коллегу и понял, что Хайнлайн вовсе не какая-то там работа. Нет, он – желанная работа, которую очень хочется выполнить. Другой вопрос: почему? Неужели Освальд прав и у них на него зуб?
— И что вы от меня хотите?
— Это правильный вопрос. Нам нужно сотрудничество. Никто ведь не верит в эту крысу, так что от неё лучше избавиться. Это как заноза.
— Вы хотите, чтобы я отказался от своих слов и, более того, забыл, что я видел? Вы меня плохо знаете, лейтенант, скажите спасибо, что я всё еще сдерживаюсь, иначе, боюсь, вы бы уже считали зубы.
— Ого, какой пыл. Тод, ты слышал?
— Да, да, – отстранённо заметил кот.
— Чеширски, ты, наверное, так сказал, потому что уверен в том, что, так как ты недавно поступил на службу, у тебя нет никаких косяков? Так сказать, всё тип-топ, – заметил Харвис, наклоняясь к нему поближе. – Ты точно в этом уверен?
— Если хотите что-то сказать, то не стоит медлить.
— Ого, прям классный парень. Но давай я тебе кое-что открою про твоего детектива, самую малость, чтобы ты не думал, что он тоже отличный парень. Дело в том, что Хайнлайн расстрелял одну кошку гражданскую. С котенком. Причем изрешетил младшего так, что понадобился специальный мастер, чтобы сделать маску для маленькой мордочки.
— Что-то я не слышал об этом.
— Хавьер, семнадцать. Двадцать третье марта, – тихо сказал изувеченный кот, отвернувшись от стекла и посмотрев на Бара немигающим отчужденным взглядом. – В девятнадцать часов. Возле магазина цветов. Она покупала их для садика, хотела подарить учительнице, думала, что этот вечер будет одним из самых памятных. Только вот не дошла. Умерла. Прям там. Закрывая сына.
Харвис поднял голову и посмотрел на Харди, тот кивнул головой и снова посмотрел в окно.
— Как видишь, некоторые помнят это дело, Чеширски. Не буду скрывать, тогда Хайнлайну удалось избежать правосудия.
— Хотите сказать, что он просто застрелил безоружную самку?
— Почему же? Именно так, как написано в деле, он преследовал бандита – всё так же отстранённо заметил кот, но уже не поворачиваясь к Бару.
— В общем, Чеширски, Хайнлайн, сядет в любом случае. Вопрос лишь в том, с твоей помощью или без. Есть вещи, за которые любой кот должен понести наказание и не важно, сколько он поймал преступников. Надеюсь, в этом-то ты со мной согласен?
— Это была ваша жена? – спросил Бар, поворачиваясь к коту.
— Чеширски, посмотри на меня. Совершенно не важно, чья это жена, главное, что она мертва. Видно, всё же размяк я, надо мне с тобой пожестче. Просто я вижу, ты честный малый и понимаешь то, что я хочу до тебя донести. Поверь, я не пытаюсь на тебя давить. Я тебе даже дам время, немного, конечно, но его должно хватить для правильного решения.
— Правильное – это слить своего напарника?
— Он – старик и ему уже не выбраться из этого дерьма. А вот ты можешь пройти по делу так, касательно, не вляпываясь по самые уши. Но это, если ты с нами. Ты с нами?
— Есть время подумать, ведь так?
Харвис откинулся на спинку стула и похрустел шеей. Казалось, что его сильно утомляет весь этот разговор, словно он возится с сопливым малышом, никак не понимающим, что игрушки надо убирать. Наконец он поднялся и подошёл к Харди. А тот в свою очередь сел напротив Бара. Глаза у него были темные, пустые, которые так редко встречаются у котов.
— Я знаю, у тебя есть женщина. И я знаю, ты её очень любишь. А теперь представь, только представь, что её убил какой-то коп. Всего лишь на секунду, на долю секунды. Представь, что остался совсем один. Я знаю, ты это можешь, я вижу, ты понимаешь, о чем я.
— Сомневаюсь, что смогу это представить.
— Я уверен, ты сможешь. Ты её очень любишь, а значит, уже думал, что будет, если её не станет. Не стоит это отрицать. Главное, чтобы эти мысли были у тебя в голове, когда ты будешь выбирать между справедливостью и своей полицейской кошачьей солидарностью. Это поможет сделать правильный выбор, о котором говорил мой товарищ.
Бар не ответил. Он просто смотрел в глаза этому страшному коту. Теперь он, кажется, начал понимать, почему тот работает с собакой, а не с кошкой, как это частенько бывает. Что ж, у него свой веский довод, отрицать который крайне глупо. В этот момент Харди провел лапой по своей морде, словно одевая маску, скрывающую его истинное лицо.
— Ну, все. Я так понимаю, день откровений закончен. Детектив, вы можете идти. И помните, Хайнлайн уже сделал свой выбор, а у вас все впереди.
Чеширски медленно поднялся и пошёл к двери. Ему вдруг очень захотелось побежать к Жанни, крепко обнять её и никуда не отпускать. У двери он обернулся и ещё раз посмотрел на кривого кота. Теперь он понял, что его так пугало в нём. Он просто был мертв.

Теплая постель
Ванна, ванна, ванна. А затем кровать. Бар ещё у дверей почувствовал её запах. Приятно потягивая сладкий воздух, он заглянул в спальню. Жанни крепко спала. Оставив её одну, он прошмыгнул в ванну, где, быстро раздевшись, залез в душ, тихо включив воду. Боже, никогда ещё он не был ей так рад, как в этот раз. Быстрей, быстрей смыть всю эту гадость.
— Боже, что это?
— А? – вздрогнул Бар, едва не выронив душ. – Жанни, детка, нельзя же так подкрадываться.
— Ты где был? – протирая сонные глаза, спросила она. – И откуда эта вонь?
— Я расследовал дело. Слушай, мне не мешало бы помыться.
Но Жанни словно его не слушала. Наоборот, она наклонилась над грязным пальто и тут же отскочила, словно от прокаженного.
— Так вот откуда воняет! Где ты был, Чеширски? По помойкам лазил?
— По канализации, – ответил Бар, блаженно подставляя морду под струю воды.
— Спать будешь на диване.
— У нас нет дивана.
— Ну, это уже твои проблемы, но в постель ты не ляжешь.
— Да ладно! – Чеширски повернулся к ней. – С чего ты тут раскомандовалась? Это, между прочим, работа, и она приносит деньги.
— Я с таким вонючим котом не лягу в одну постель. Спи на ковре.
— Я уже чистый кот. На вот, понюхай! – сказал он и протянул лапу.
Жанни осторожно поднесла свой очаровательный носик и тут же получила струю из душа прямо в морду.
— Ах, ты сволочь, Чеширски! – взревела она, обнажив зубы. – Ну, сейчас ты у меня поплатишься!
— Это у меня водичка, детка, так что здесь всё решаю я, – игриво помахал душем Бар, но тут же пожалел, так как Жанни бросилась к нему, нисколько не смущаясь возможной атаки.
Теплая вода, мокрая кошка, горячие чувства. Все снова смешалось в кошачьей квартире, выровняв его сложную детективную жизнь до необходимого жизненного блаженства. Как будто и не было канализации, собачьего мафиози. Только он и Жанни, очаровательно спрятавшая ушки от теплой воды. Прижав её к плитке, он снова и снова чувствовал, как эта несравненная кошка дарит то, что так необходимо копу – покой.
— Тише, тише, мокрый кот! – сказал она, отстраняя его лапкой. – Ты точно был в канализации?
— Вот уж в чем – в чем, а по этому поводу я бы не сомневался.
— Знаешь, ты меня, если честно, уже начал доставать своей работой. Началось всё, конечно, мило, ты просто стал приходить поздно по ночам, потом ты стал приходить раненный, а теперь вот ещё и вонючий! Скажи, чего мне ждать в следующий раз?
— Сегодня я приду с розочкой и вовремя. Так что, если ты приготовишь романтический ужин, я думаю, это будет очень неплохим подспорьем к вечеру.
— Может, в ресторан?
— Жанни!
— Да, да, я понимаю. Просто вдруг ты получил какую-нибудь взятку?
— Ты же меня знаешь.
— Да, знаю, – она улыбнулась и провела пальчиком по его морде. – Мой честный красавчик. Розочки будет вполне достаточно. Но только я хочу, чтобы она была самая красивая.
— Она будет самой красивой из всех. Как и ты.
Он снова поцеловал её. А потом ещё и ещё. И, как всегда, словно упал в забытье от нежной кошачьей ласки, которой она одарила его. Ох, уж эта Жанни, этот удивительный кошачий цветок, который ему удалось посадить в своей квартире. Он посмотрел в окно. Полная луна, сочившаяся из него, освещала почти всю комнату. Его, её, их кровать и коридор. Чеширски улыбнулся и закрыл глаза, обвитый её тонкими лапками и игривым хвостом, он чувствовал себя абсолютно счастливым.
Привычно смывшись с утра пораньше Бар, зацепив с утра стаканчик с кофе, едва не опоздал к линейке, которую так некстати организовал Освальд, бойко шагавший вдоль нестройных рядов полицейских. Настроение у него было прескверное. И, сидя на стуле, Бар инстинктивно почувствовал, что ему тоже обязательно перепадет.
— Итак, господа, – начал Освальд. – Вы все прекрасно знаете, когда я собираю вас в кучу. Это происходит ровно по одной причине, когда в моём кабинете звонит чёрный телефон. Звонит он не так часто, прямо скажем, редко. И, как правило, это звонок лишь от одного зверя. Господина инспектора. Замечу сразу, господин инспектор никогда не звонит, если у нас всё хорошо. Трубка просто молчит. А, стало быть, я могу спокойно заниматься своими делами, будучи уверенным, что вы меня не подвели и инспектору не к чему придраться.
— У нас всё нормально, капитан, – заметил рыжий лис, подняв лапу.
— Нормально? Марти, ты слишком добр к себе. Но ты выступишь отличным примером для того, чтобы вы все осознали, что делает с нами эта слепая уверенность. Как мы видим, мистер Марти считает, что у него всё хорошо. Что ж, давайте это обсудим.
— Ну не надо, капитан.
— Значит, одно убийство, один труп. Преступник не найден.
— Сэр, несчастный случай. Так бывает.
— Марти, это банкир, и если его сбила машина, то это стоит расследовать. Тем более, если это банкир мафии. Ты уже месяц с этим делом возишься, и пока я не вижу результатов. Впрочем, если не можешь с этим справиться, то я могу найти тебе что-то попроще, а это дело передать кому-нибудь из новеньких, кто не стремится сделать нам ещё один висяк.
— Несчастный случай.
— Ты испытываешь мое терпение?
— Простите, сэр.
— Так, господа, не будем забывать, что Марти тут не один, у каждого из вас есть подобные вещи. И я хочу, чтобы вы сегодня же сделали мне отчет обо всех делах, где вы не успеваете. Я лично, как родная мамочка, посижу с вами и просмотрю все ваши ошибки. Медленно, спокойно, нежно. У меня ведь полно времени на это. А вы вовсе не должны все делать самостоятельно. Я ведь прав?
В кабинете воцарилось молчание. Освальд медленно обвёл всех взглядом, остановившись на Чеширски.
— Чеширски, ты после собрания ко мне. С тобой отдельный разговор. А теперь ещё раз. До конца этой недели каждый должен подчистить хвосты. Никаких несчастных случаев. Разве что самых явных. Не надо играть здесь в дураков! Это полицейский участок и мы здесь для расследования и поиска преступников, не для протирания штанов. Теплая домашняя постель это не наш профиль, мы обязаны дышать улицей.
Бар краем глаза заметил, как лис ухмыльнулся и передразнил капитана, пока тот отвернулся. Не то чтобы Чеширски сильно любил начальство, но подобные вещи он не любил ещё больше. Тут лис повернулся, и он встретился с ним взглядом. Как же приятно, когда не надо скрывать своих чувств, особенно по отношению к коллеге-взяточнику. Конечно, лично Бар с ним не был знаком, но иногда и одного взгляда хватает, чтобы понять всю шкурность зверя.
— Капитан, к вам пришли, – сказала очаровательная мордочка дежурной белки Альбы, столь неожиданно появившаяся в проёме двери. – Это из управления.
— Да знаю, знаю, – сразу изменился в лице Освальд. – Пусть подождут.
— Но, сэр.
— Я сказал, пусть подождут, за пять минут ничего страшного не произойдет, – он посмотрел на Бара и затем снова обратился ко всем присутствующим. – Итак, джентльмены, у вас время до конца недели, так как если вы не успеете, то из мамочки я превращусь в папочку и уж тогда вам точно станет страшно. А теперь все свободны. Кроме тебя, Чеширски.
Полицейские привычно поднялись со своих стульев и пошли к выходу. Бар остался сидеть, так как капитан тоже никуда не уходил. Наконец, когда все они остались наедине, он тихо выдохнул и присел на второй стул.
— У меня в кабинете двое из внутреннего отдела. Это по поводу Хайнлайна. Не хочу драматизировать, но ситуация очень дерьмовая. Хайнлайн изрядно попортил им нервы, и они очень хотят его крови. Я знаю, ты у нас парень горячий, Бар, но с этими ребятами важно работать с холодной головой. Я думал, они придут попозже, хотел тебя немного поднатаскать, но ошибся и теперь тебе придется крутиться самому. Главное – тебе не придётся врать, Хайнлайн ведь не стрелял в него?
— Конечно нет, сэр, – сказал Бар, прищурившись. На мгновение он уловил сомнение в голосе Освальда.
— Ну и хорошо. Значит, осталось только сказать правду. Но и её давай размеренно, эти парни умеют вытаскивать то, что нужно им. Ох, Чеширски, если бы только знал, как они умеют обрабатывать зверей.
— Я справлюсь, сэр.
— Да уж, это точно. Я слышал, ты тут живешь насыщенной жизнью?
— В смысле?
— Лазишь по каналам по ночам.
— Но откуда? Джереми?
— Нет, барсук ничего не сказал. Уж что-то что, а когда надо, он молчать умеет. Ладно, это я сказал, чтобы развеять обстановку, не ломай голову, я в этом городе уже двадцать лет капитан. Помни, сейчас твоя главная задача – оставаться полностью спокойным и хладнокровным. Психанёшь – все, пиши пропало.
С этими словами он поднялся, подождав, пока Бар выйдет из кабинета и направился к своему офису, где за стеклом его дожидались две темные фигуры.

Собачье любопытство
Когда пошёл дождь, Бар лишь повыше натянул воротник. Конечно, это не спасало от промокания, но всё же это лучше, чем ничего. Он стряхнул куски налипшей грязи с плеча. Казалось, весь этот чёртов город ополчился против него, даже погода.
Добравшись до дома, он посмотрел наверх. Жанни, естественно, спала. Да и зачем ей было дожидаться своего непутевого кота, который предпочел лазить по вонючим каналам, нежели лечь с любимой кошечкой в постель. Все логично, это ведь его выбор. Он ещё раз посмотрел на себя. Грязный, вонючий, к тому же еще и мокрый. Одно радует, сразу понятно, что был не у любовницы.
Внезапно свет автомобильных фар ослепил его. Бар прищурился, но всё же сумел разглядеть, как из машины напротив вышли две здоровые фигуры с огромными черными зонтами. Много времени не понадобилось, чтобы понять, от кого они, ведь это были собаки.
— Детектив Чеширски? – вежливо поинтересовался один из них.
— Да.
— Меня зовут Генри, я личный помощник Мистера Фучи. Он хочет поговорить с вами.
— Сейчас не самое подходящее время для каких-либо разговоров.
— Мистер Фучи понимает это, и всё же он очень настаивает.
Чеширски посмотрел на своего собеседника ещё раз. Теперь, когда его глаза уже приспособились к свету, он смог лучше разглядеть его.
Это был дог. Породистый. Среди собак это как львы среди кошек, примерно такие же статусные мерзавцы. Обычно они предпочитали работать в элитных кругах, довольствуясь скромными местами возле губернаторов, политиков и военных, выступая у последних в роли адъютантов при генералах. А тут бандит. Ночь открытий прям.
— У меня, я так понимаю, выбора не много? – спросил Бар, посмотрев на второго.
— Это в ваших интересах, детектив. Пожалуй, это единственное, что я могу вам ответить.
— Хм, ну, если в моих интересах, – задумчиво произнес Чеширски, посмотрев на окна своей квартиры. Нет, он, конечно, не думал, что его будут убивать. Если бы они хотели сделать это, то обошлись бы куда более незаметными способами. – Хорошо, я согласен. Но оружие при мне.
— Это как вам угодно, – не меняясь в лице, ответил дог. – Прошу в машину.
Это был черный «Мерседес» с безупречным кожаным салоном, поражавшим своей роскошью. Вероятно, везли его из Европы, так как о заводах по выпуску «Мерседеса» в Америке Бар не слышал. Не снимая пальто, он аккуратно пролез в машину и сел напротив дога, который, отдать ему должное, и взглядом не повел, когда грязное вонючее пальто измазало весь интерьер.
— Хотите что-нибудь выпить, детектив? – вежливо поинтересовался дог, открывая бар.
— Это для храбрости?
— Нет, это всего лишь гостеприимство. Мистер Фучи не держит у себя алкоголь, поэтому, если вам вдруг захочется немного выпить, то лучше сделать это сейчас.
— Нет, спасибо. Не отказался бы от кофе.
— Увы, это не предусмотрено, – улыбнулся дог – впрочем, это можно будет попробовать в поместье.
— А долго ехать?
— Нет. Ещё минут двадцать.
Бар кивнул и, облокотившись на кресло, закрыл глаза. Ну никак не верилось ему, что этот дог воспользуется ситуацией и всадит ему в брюхо пулю или нож. Да и он настолько устал, что попросту забил на всё это. Всё равно с двумя крепкими собаками он
сейчас не справится. К тому же, как он успел заметить, за ними ехала ещё одна машина, а это значит, как минимум два пса там сидели.
Особняк Мистера Фучи находился всего в нескольких километрах от города, в элитном пригороде под названием Дразго, где селились лишь звезды, да бизнесмены, предпочитавшие тишину и покой, а не шум и суету. Проехав ворота, Бар заметил двух охранников с автоматами. Весьма недурственно для одного из самых безопасных пригородов Нью-Йорка.
Встретивший их пёс-лакей также был одет в строгий серый костюм, такой же, как и у Генри. Грубо говоря, в особняке Бар вообще пока не видел кого-либо в иной форме. Даже охранники были в костюмах. Манерный, с немного задранной мордой, лакей уже не обладал той учтивостью, которой был наделен Генри и, заметив, как выглядит Чеширски, невольно скривился.
— Мистер Фучи ожидает вас. Пальто, если позволите.
— Нет, уж, спасибо. Как-нибудь сам донесу.
— Как изволите, прошу за мной, – изысканно бросил слуга и, развернувшись, пошёл к лестнице.
Чеширски посмотрел на дога, тот впервые улыбнулся, но ничего не сказал. Лишь протянул лапу вслед за лакеем, приглашая следовать за ним. Поежившись, Чеширски тоже пошёл к лестнице.
Кабинет мистера Фучи был огромен. Впрочем, как и весь дом, немало удививший его своими размерами. Чеширски вообще не понимал, как такое было возможно. Жить в такой роскоши одному из руководителей банд? Причем такому наглому, что он даже мог позволить себе выделить машину для того, чтобы привести детектива к себе в дом. Несомненно, Бар и раньше слышал о коррумпированности полицейских, но те, что допустили такое, были явно достойны особой похвалы. Дошло даже до смешного, ведь он, как представитель закона, даже не знал толком, как на всё это реагировать. Ведь, по идее, он должен схватить этого наглого пса за шкирку и тащить в участок, попутно отстреливаясь от всяких догов и охранников с автоматами, но это, конечно, в теории.
С другой стороны, он уже изучил Хайнлайна, знал, насколько он умен, изворотлив и принципиален. Как он мог допустить такое? Неужели в участке вокруг него ни одного непроплаченного полицейского? Ведь один лишь этот дом в столь дорогом месте должен вызывать у него чувство бессонницы по ночам.
Он подошёл к огромной, метра в два высоту, картине, висевшей над рабочим столом. На ней было изображение крупного бульдога, вальяжно разместившегося в широком дубовом кресле, очень напоминавшего то, что было за рабочим столом. По всей видимости, это и был мистер Фучи.
— Добрый вечер, детектив, – раздался тихий, но отчетливый голос.
Чеширски развернулся и увидел огромного толстого бульдога, мягко прикрывающего двери.
— Извините, оторвал вас от вашей работы, – вежливо сказал он, подходя поближе. – Как видите, сам тоже не сплю, все дела, дела, дела.
— Да ничего, всё нормально. Ваш помощник оказался очень вежливым.
— Так Гарри потомственный, у них это в крови, не то, что у нас, дворняг.
— На вас не похоже, что вы дворняга.
— Это всё, – обвел пальцем комнату бульдог. – Это вовсе не я. Я начинал с улиц свой бизнес, занимался поставками мяса и вот, дожил до того момента, когда могу позволить больше не стоять принимающим в доках.
— Вы работали в доках?
— Начинал там, потом открыл собственную компанию. Многие в нашем городе начинали в доках, я имею в виду успешных бизнесменов. Это прибыльное место.
— Я это уже понял. Но ведь вы, мистер Фучи, пригласили меня сюда не для того, чтобы говорить о вашем прошлом, так?
— Так. Что решили? Сразу к делу? Что ж, хорошо. Зачем играть в кошки–мышки, когда можно сразу все решить.
— Итак?
— Да всё просто, ведь это вы ведете дело моего кузена. Не так ли?
— Мистера Льюиса?
— Именно.
— Да. Я и детектив Хайнлайн.
— Я слышал. Его ещё обвинили в убийстве.
— Это ложь.
— Я знаю, господин Чеширски, иначе мы бы не беседовали в моем кабинете. Неужели вы и вправду думаете, что я мог бы пригласить вас сюда, если хоть на секунду бы решил, что Хайнлайн причастен к убийству моей родни? Конечно же, нет. Я знаю, что он его не убивал, Хайнлайн очень известен в наших кругах, особенно тем, что крайне любит закон.
— В ваших кругах?
— Да. В мясных кругах. Но мы отвлеклись. Понимаете, сейчас, когда вы остались без должной поддержки, вам будет очень непросто вести это дело, так как, насколько мне известно, на вашего бедного капитана уже оказывается давление. Ведь вы ещё совсем зеленый. А это довольно серьёзное преступление. Вам просто необходима помощь.
— В вашем лице?
— Да, а почему нет. Понимаете, я был бы очень рад узнавать все новости по этому расследованию в первую очередь.
— Что-нибудь ещё или только это?
— Послушайте, детектив, давайте мы не будем обострять. Вы в этом городе новичок, зачем ненужные сложности. Поверьте, я не меньше вашего хочу найти убийцу.
— Никакого самосуда не будет.
— Никто об этом и не говорит. Я лишь хочу, чтобы вы мне немного помогли, а я в ответ помогу вам.
Чеширски ухмыльнулся и посмотрел в маленькие глазки Фучи. Бульдог был настолько спокоен и уверен в своем предложении, что казалось, это он, детектив Чеширски должен его благодарить за столь долгое общение. Эх, как же сильно сдали здесь копы.
— Я не продаюсь, мистер Фучи.
— Послушайте меня, детектив, – начал Фучи, сорвав маску благодушия. – В этом городе невозможно оставаться чистым. И здесь всё зависит от меня. Вам пора бы уже это понять. Поверьте, если бы вас – такого грязного, вонючего, мои ребята отвезли за шоссе и там всадили бы несколько пуль, то никто этого особо и не заметил. Ни ваш капитан, ни ваши друзья. Разве что Хайнлайн немного погоревал бы по этому поводу.
— Может и так. Но это всё равно не меняет то, что я не продаюсь. Никакого сотрудничества не будет, мистер Фучи. А теперь, если вы не решили меня отвозить за шоссе, отвезите меня домой. Я, право, очень устал и хочу отдохнуть.
Глаза Фучи снова сверкнули, и Бар заметил, как он посмотрел в сторону двери и едва заметно покачал головой. Он оглянулся, там стоял Гарри, всё такой же невозмутимый.
— Что ж, детектив Чеширски. Вам нужно остыть, помыться, привести себя в порядок, вполне возможно, я выбрал неверное время для разговора. Мой помощник отвезет вас домой, – остывая, ответил Фучи. – Поверьте мне на слово, чистых копов в этом городе нет. Можете спросить об этом Хайнлайна. Он как никто в этом разбирается.
Чеширски ухмыльнулся. Ему на секунду показалось, что эта ночь уже никогда не закончится. Что после Фучи его подберет кто-то еще, и он так и не дойдёт до своей кровати. Стоя здесь, среди этих наглых бандитов, он даже не злился, постоянно думая о том, с каким удовольствием бухнется в кровать к Жанни. Естественно, помывшись перед этим.
— Обязательно спрошу. Но сперва надо доказать его невиновность. А теперь, извините, я, как вы правильно выразились, поеду, помоюсь. Слава богу, эту грязь отмыть можно. Что нельзя сказать о грязной совести, мистер Фучи.
Фучи улыбнулся, но ничего не ответил. Бар тоже решил не продлевать этот неприятный разговор, воспользовавшись предложением уехать.