Wobis

Кроме меня, функции получили еще несколько ребят. И в этот же момент произошло событие, которое в существенно повлияет на жизнь в центре для всех резидентов. Произошла смена ХД. Новым ХД стала девушка Оксана. Мне было немного обидно за Славу. Я искренне недоумевал, почему у него отобрали столь важную функцию. Но Слава выглядел спокойным, даже воодушевленным. В последствии я узнал, что функции меняют, не из-за того, что кто-то с ними плохо справляется. А из-за того, что он вырастает уже из функции. Ему дают другую. Слава вот, например получил функцию «огородник, животновод». Как оказалось это весьма шикарные функции, потому что ты почти весь день проводишь на улице и можешь курить, когда тебе вздумается. Эта функция дается только тем резидентам, которым доверяют. Потому, что никакого контроля за ними нет. И чисто в теории они могут покинуть центр в любой момент.
Избрание нового ХД, было принято спокойно, никто даже не подозревал, что это решение консультантов будет для нас свои последствия.
Я ждал воскресенья. В воскресенье произойдет пересменка, и мы вновь будем курить по расписанию. Однако мои ожидания не были оправданы. Не смотря на смену консулов, покурили мы всего один раз с утра. И вот время уже три часа дня, пересменка закончена, а на перекур нет даже намека.

- Вы хорошо себя будете вести эту неделю? – спросил консул Антон заходя в групповую.
Все молча посмотрели на него. Он продолжил –«у меня есть предложение пойти на озеро».
Тут я немного отступлю и расскажу, что наш край очень богат озерами. И место где находился центр, было примерно в километре от одного из них. Пока я был на «золотых» мне рассказывали, что иногда тут водят на озеро. Там разрешают купаться, плавать и играть в волейбол. И видимо этот момент настал.
- «Но пойдут не все, поднимите руки, кто хочет идти» - продолжал Антон.
Я поднимать руку не стал. Идти на озеро у меня не было никакого желания. Тем более неизвестно, что там будет ждать. Я и в социуме то не особо любитель такого рода развлечений, а тут в центре. Тем более я переживал насчет тоски по дому. Мы катались раз в год с семьей на одно озеро. Я боялся, что на меня накатят воспоминания, и меня вновь накроет апатией.
- «Новички до месяца, однозначно не идут. Простите пацаны, но нет. Потом еще сходим.» - Антон расстроил нескольких резидентов.
- «Вот, я в любом бы случае не пошел.» – успокоился я.
- «Мы возьмем с собой перекурочные печенья?» – спросил чайханщик. «Просто если все будут курить, то некурящим то выдать надо будет».
Некурящим в центре давали печенки. Поскольку выходить на перекур приходилось всем, вне зависимости куришь ты или нет. Это были самые дешевые соленые крендельки. По три штуки на каждого.
- «Печенье, не берем, курить там никто не будет. Это спортивное мероприятие» - отрезал Антон.
Ну и отлично – подумал я. Никто курить и не будет. Может быть, хотя бы оставшихся в доме сводят на перекур. Так сказать, как компенсация.
Собирались все долго и шумно. Взяли много воды, мяч, большую колонку. Наконец дом опустел.
Нас из двадцати трех человек, осталось всего семь.
В доме стало так тихо и спокойно, а я подумал о том, что хочу, чтобы так было всегда.
Пришел консул Миша. Он почему-то еще не уехал. Посмотрев на нас, он сказал - «всех дебилов забрали, нормальных оставили». Меня это рассмешило.
Миша принес флешку, - «что посмотрим какой-нибудь фильм?»
В этот момент меня поманил ШК. Я подошел к нему. В этот период функция ШК перешла к Вите. Витя нес теперь две функции ШК и НСО. Витя сказал – сегодня будет рагу, нужно, чтобы ты встал на очистку овощей. Персонал одобрил твою кандидатуру. Несмотря на то, что еще нет месяца.
Я кивнул. – «не вопрос, я почищу».
Витя показал, где висят фартуки, выдал нож, и мы с Валентинычем пошли на лоджию. Там он занялся мясом. А я овощами. Капустой, картошкой, морковкой.
Валентиныч не пошел, потому что уже старый для таких вещей, как он сам мне сказал.
Он спрашивал у меня советы, как правильно разделывать мясо и прочее, и мне нравилось, что он интересуется моим мнением. Я проникся определенной симпатией к этому человеку.
Из мяса была одна курица второго сорта, это такая синяя, тощая курица, которая годится разве, что на бульон, и килограммовый пакет костей. Суповой набор.
Из овощей, около килограмма картошки, полкочана капусты, две небольшие морковки и пара луковиц.
Я подумал о том, что я дома на семью из четыре человек использую больше овощей на ужин. А тут на двадцать три. Это никуда не годится.
Причем раздражало меня еще и то, что консультанты ели отдельную еду. Я не понимал тогда, кто конкретно им готовит, но в тот же момент на лоджии размораживался пакет со свиной вырезкой. Я сначала подумал, что это тоже в рагу – но Витя сказал нет. Это консультантов.

Пока я чистил картошку, на лоджию забежал Витя. «Ножи сдаем» – сказал он.
Мы сдали ножи и вышли с лоджии. Витя вернулся и сказал, сейчас пойдем на перекур. Я ужасно этому обрадовался. Наконец-то перекур. Хоть какой-то плюс. Чистить овощи не самое приятное времяпровождение, но я был рад, оказанному мне доверию с ножами. Еще Витя по секрету сказал, что теперь меня будут ставить в кухонный наряд. А я очень люблю готовить.

Мы вышли нашей небольшой группкой на перекур. И это был самый крутой перекур во время пребывания в центре. Мы просто общались. Общались на разные темы. Вместе с консультантом Мишей. Курить Миша разрешил хоть одну за одной. Отличная погода, душевный разговор и сигаретный безлимит, сделали свое дело. Мы отлично провели полчаса.
Потом вернулись в дом. Ребята смотреть фильм, мы с Валентинычем на лоджию доделывать начатое.
Примерно через минут двадцать после этого вернулись с озера купальщики. Это меня огорчило. Я очень надеялся, что они до вечера будут там. Без них было так хорошо. Все-таки не люблю я большого скопления людей.
Вечером на итогах, Антон говорил о том, что он решил нам в самом начале своей смены показать, как хорошо бывает, если мы ведем себя нормально. И если мы продолжим так себя вести, то еще раз на неделе сходим на озеро. Не обошлось и без негатива. Если мы будем «криво ехать», то пощады и снисхождения от него ждать не стоит.
Разумеется при этих словах, я напрягся. Я уже хорошо понимал, что не все зависело от нас. Докопаться можно до чего угодно. И как бы ровно мы не ехали, всегда найдется за что нас наказать.
Я подумал о том, что вероятнее всего это специальное затишье перед большой бурей. Не к добру это явно. Почему-то в этот момент стало немного обидно, что в случае чего, огребать будем мы все вместе, а на озеро ходили не все. И никаких снисхождений к нам не будет. Хотя может и будут, зря я, наверное, накручиваю. Может и нормально неделя пройдет.

(Эта история - личная история выздоровления, с неким художественным оттенком. Все имена и события происходящие здесь художественный вымысел, все совпадения с реальным - случайны)

«Лекарств нет, лечить тебя нечем» - поднялся ко мне Леха. Я посмотрел на него. «Ничего, само пройдет».
Он принес две таблетки парацетамола. «А говоришь, лечить нечем» - удивился я.
- Так это разве лекарства? Так, для вида – устало сказал Алексей и ушел.
Я выпил парацетамол и лег. Читать не хотелось, в голове был вакуум. Сам для себя не заметил, как я уснул. Меня разбудили, когда принесли ужин. На ужин были макароны. Это было здорово. Макароны я всегда любил, даже тут дешевые и разваренные. Другую еду я бы, наверное, есть и не стал.
Прибежал Серега, тот который игроман. Он принес пшикалку для горла. Дал мне её со словами – «только один раз, не больше». Я пшикнул ровно один раз и у меня сразу же свело скулы. Было похоже, что Серега хочет меня убить. Я читал о таком виде казни – когда в горло заливали расплавленный свинец. Теперь я четко понимал, что подвергся именно такому наказанию. Горло горело, язык горел, горело все. Несколько секунд я боялся, что перестану дышать. Я смотрел на Сергея глазами полными ужаса, а он усмехался.
- Жестокая штука? – смеясь спросил он.
Я кивнул. Даже этот кивок то дался мне нелегко.
- Зато помогает. – бросил он убегая.
Жжение в горле потихоньку отступало. А вместе с ним и боль. Средство действительно оказалось эффективным. Жаль, я не успел прочитать его название. Видимо это Серегино личное лекарство. Я не однократно замечал, что Сергей проявляет какую-то заботу о резидентах. Он не ходил с нами на мероприятия, не ел с нами на лоджии. Потому, что был впередиидущим и дежурил по ночам. А днем он отсыпался.
Горло совсем перестало болеть. По ощущениям температура тоже ушла. Стало скучно. Я лег и начал читать. Почему-то читать до сих пор не удавалось. Я уже в центре третью неделю, а до сих пор не могу толком читать. Шум в мыслях заглушает все прочитанное. Я по несколько раз перечитывал страницы. Иногда даже прочитав целую главу, я понимал, что совсем не помню, о чем только что читал. Читать можно было заново – как в первый раз. Мысли до сих пор были о другом. О доме, о новостях из дома, о том последнем дне на работе, и последней неделе дома. Эти мысли вызывали у меня чувства отчаянья, одиночества, пустоты. Впереди еще неизвестно сколько времени быть тут. Неизвестно. Неизвестно. И непременно долго.
Я вновь боролся с этими мыслями. Я же тут должен достигнуть своих целей. Я должен привести себя в порядок. Я должен обрести стержень. Возвращаться сейчас домой глупо. Но почему же так больно осознавать, что я не в силах ничего сейчас изменить? Почему так больно осознавать свое бессилие? Почему я не могу это просто принять и наслаждаться каждым моментом проведенным в этом месте, ведь скорей всего, я никогда больше в жизни не переживу подобный опыт.
Я не знал ответов на эти вопросы. Я гнал мысли из головы. Пытался думать о хорошем, о том, что по возвращению домой найду себе новое хобби – какое оно будет?
Я вновь уснул.
Проснулся я ночью. Уже все спали. В голове крутилась только одна мысль – нужно срочно уснуть, сейчас будет накатывать негатив. Срочно уснуть.
Я думаю, никому ни разу не удавалось заснуть при таком хороводе в голове. Чуда не произошло и в этот раз. Негативные мысли подступали, я усиленно их выгонял. Это изматывало морально, я чувствовал себя тем же Ильнуром – привязанным. Только я был привязан не физически. Тюрьма в голове. Это гораздо хуже. Зачем я поехал в этот чертов центр? Отошел бы дома, начал бы новую жизнь. Сам себе яму выкопал и закопал себя в ней. Как же был я глуп.
Я не спал до утра. Утром после подъема, я со всеми почистил зубы и спустился вниз. На больничном больше находиться не хотелось совершенно. Это невыносимое одиночество. Я плохой собеседник для себя.
Витя мне дал спуститься на медитацию. Он сказал, что персонал еще спит, а он принимает решение о снятии больничного. Мне нужно подождать.
Я поднялся обратно наверх. Мне ужасно хотелось курить.
Через пару часов, перед «честностью» я вновь спустился вниз. Я был чернее тучи. Прекрасно понимая, что меня сейчас накроет вновь. Мне нужно было курить. Я подошел к Вите и просто поставил его перед фактом – меня нужно вывести курить. Если он сейчас не решит этот вопрос с консультантами, то его пойду решать я. И мне совершенно плевать, какие последствия это вызовет. Я не могу больше сидеть на больничном. Панические атаки вернулись с утроенной силой. И если раньше хотя бы я мог выпить алкоголь и успокоить их, сейчас я совершенно бессилен.
Витя вздохнул и сказал – «давай после честности». Я сел на мероприятие «честность». Мне было совершенно наплевать, что происходит вокруг. Когда до меня дошла очередь, я сказал – «эмоциональное состояние – на грани нервного срыва».
Негативной информации, разумеется, на меня вновь не было. Как, впрочем, и всегда.
Сейчас вспоминая все это, я думаю, как же хорошо, что «честность» в тот раз прошла удачно. Неизвестно, что бы произошло, если бы её хотя бы раз перезапустили. Мои нервы были настолько напряжены, и голова готова была взорваться на тысячу осколков. Мне кажется, я бы не смог себя контролировать.
После «честности» был долгожданный перекур. Меня даже затрясло на нем. Но я старался не подавать вида. Наконец-то я обрел долгожданное спокойствие. И сожалением отметил, что моя зависимость к никотину не психологическая, а физическая. Мне физически тяжело без сигарет. Я ушел с больничного, наплевав на правила выхода с больничного. Но никто этого даже не заметил. Консультанты ничего не сказали. Возможно, они даже не обратили на это внимания.
Когда нас отправили на релакс, я уже более-менее неплохо себя чувствовал. С удивлением отметил, что кроме меня и Лехи никто на релакс больше не поднялся. А Леха, начал перебирать свои вещи.
- Что ты делаешь? – спросил я у него.
- Домой собираюсь. – ответил Леха. – У тебя сигареты есть?
- Да, есть – ответил я.
Но, Леха достал блок сигарет «русский стиль» и достал оттуда две пачки. Он дал их мне.
Действительно собирается домой – понял я. У него как раз сегодня три месяца. Значит шанс уехать от сюда в три месяца действительно есть. Это меня ужасно обрадовало. Но стоп!
Я же могу передать ему номер телефона жены. Он позвонит и ей все расскажет. Все – все. И она приедет за мной. Я могу сейчас прямо это все закончить.
Но как же цели? Неужели все эти страдания были зря? Неужели я зря сюда приехал? – в голове боролись две противоположные сущности. Одна твердила мне – ты можешь уехать домой, вторая – ты должен чего-то достичь. Достичь результатов, с которыми не стыдно будет вернутся домой.
Победила вторая сущность. Я должен быть сделать хоть, что-то. Ехать домой – глупо.
Лехе моя внутренняя борьба была неведома. Он просто пошутил. И даже не представлял себе, какой мыслительный процесс запустил своей шуткой у меня в голове. Я сделал вид, что обиделся на него. Что мол, так не шутят. Он посмеялся. А моя иллюзия, что можно будет уехать после трех месяцев рассыпалась в пыль. Это был просто шутка.

Этот больничный дался мне очень нелегко. Но я быстро пришел в себя. Вечером на «ГСП» я рассказал о своих переживаниях на больничном, и мне стало еще легче. Я вновь был настроен на достижении результатов.

Неделя проходила совсем спокойно. Больше никаких эмоциональных встрясок для меня не было. В пятницу на мероприятии «собрание семьи, собрание администрации» мне дали мою первую функцию – «Секретарь».
Основной задачей секретаря, было следить за эмоциональным состояние группы и делать выводы по каждому резиденту. Эту функцию мне дали не просто так. А для того, чтобы как тут выражаются – «проработать» мою закрытость, замкнутость. Ведь я действительно ни с кем кроме Лехи и еще пары человек не общался. Я не выступал на итогах и вообще тщательно скрывал все свои переживания. Переживания — это проявления моей слабости, а я не хочу быть слабым человеком.
Моя первая функция мне понравилась, и я был не против её выполнять. Тем более «ГСП» теперь моё мероприятие, я буду его ведущим.

(Эта история - личная история выздоровления, с неким художественным оттенком. Все имена и события происходящие здесь художественный вымысел, все совпадения с реальным - случайны)

Я за это получу, но я знаю, что это работает. Это единственное, что работает. Вас нельзя расслаблять, вы сразу же на шею лезете. Во времена моего выздоровления нужно было вообще все заслужить, поесть, попить, перекур и прочее. Вы ни черта не делаете. Хотите, я еще вам устрою? – продолжал с утра наседать на нас консул.
Мне было совершенно непонятно зачем он это делает. Видимо просто, чтобы не расслаблялись. Было немного неприятно, что эта смена отказалась принимать у меня задание заранее. Да и вчерашний «КМБ» не добавлял к ним симпатии. Зато сегодня вновь пересменка. Вернутся лысый Дмитрий и Миша. И хотя к Дмитрию я относился крайне насторожено, Михаил производил на меня хорошее впечатление. От лысого я со страхом ждал повторения «ручек». И очень надеялся, что это было один раз и хватило.
Очень странно, но с утра нас не повели курить. И после завтрака тоже. В прошлое воскресенье мы курили четко по графику. В это же на график опять наплевали. Все-таки это зависит от смены – убедился я окончательно. И это ужасно раздражало. Впереди неделя, на которой мы опять будем курить, через пень колоду. Может быть вообще не будем курить. Я все-таки разобрался в себе, и понял, что меня больше бесит вот эта вот недосказанность и несправедливость. Когда мы не курим, просто так. Без каких-либо объяснений. Просто, потому что.

В центре начиналась эпидемия. Леха, как фармацевт, развел таблетки фукорцина в полторашках и расставил по первому этажу. Разумеется, никто на них не обращал никакого внимания. Горло першило у многих, а Эдик так вообще слег с температурой. Заболеть было проще простого. Стаканчик у кулера был всего один и после использования его даже не споласкивали. Я тоже ходил и плевал на попытки Алексея остановить эпидемию. «Не заболею» – думал я, удивляясь куда делась моя природная брезгливость?

В банные дни можно было стирать. Я как раз накопил достаточно одежды для стирки и собрался их сегодня постирать. Я уже видел, как это делают другие.
Так получилось, что горячей воды в доме нет. Там есть газовая колонка, но она плохо работает. Поэтому за несколько часов до бани, вниз спускаются ответственные по наряду «ТТВ» - Тряпки, тазики, ведра. Они моют ведра, потом набирают в них холодную воду и ставят прямо в парную. Эту воду потом мы используем для мытья. И конечно же эту воду можно было использовать для стирки. Берешь одно такое ведро и замачиваешь в нем одежду, потом стираешь мылом.
Так я и сделал. Пока белье замачивалось – я успел попариться в бане и сполоснуться из ведра. Потом слегка помылив вещи обычным мылом, другого у меня не было, я хорошенько сполоснул все в ледяной воде из скважины. Забегая наперед, скажу – этого было мало. Нужно было стирать хозяйственным мылом и более тщательно. Носки так вообще, как будто и не стирал я вовсе. Это здорово удручало. Еще больше бесило то требование, носить носки регулярно. Мы все ходили в сланцах. И под сланцами обязательно должны быть носки. И хотя сланцы — это достаточно открытая обувь, помогало это мало, носки на следующий день нужно было менять.
Больше чистых носков у меня не было, поэтому пришлось носить эти. Они высохли на следующий день на лоджии. Именно на лоджии мы сушили наши вещи. Это было несколько странно. Слава богу я сидел к этому всему спиной. Как-то раз разговаривая с одним резидентом, он заметил: «я сижу, ем и смотрю на трусы, а у них огромная дыра на заднице. И каждый раз, когда я ем, я думаю – чьи же это? И когда кто-нибудь их заберет?»
Меньше всего, я хотел размышлять о трусах во время еды, и очень не хотел, чтобы меня пересаживали. Места за нами хоть и были закреплены формально, но, когда спускались новички, нас пересаживали.
Самая большая печаль в банный день было пропустить перекур пока ты бане. В бане по воскресеньям начиная с четырех часов постоянно кто-то находился. После одной группы, сразу же шла другая. Все согласно распорядку и графика. И могло было так статься, что пока ты сидишь в бане, семья сходит на перекур. Это было ужасно досадно и несправедливо. Никто потом вашу группу отдельно не выведет. Перекур просто потерян. Следующий, если и будет, то будет графику перекуров.

Убирая вещи после бани в шкаф, который находился в той комнате, где я жил до переселения. Я успел увидеть золотых. Тот парень, которой орал от боли, уже успокоился и просто лежал, смотря в одну точку. Другой же видимо был на еще более жестких отходняках, потому что, не успокаиваясь ходил по комнате бил по мебели и повторял – «какие же вы тут жесткие!». Я понимал, почему он так говорил. Видимо он хотел курить, а его не пускали. С ними как раз сидел Слава. По нему было видно, что они его уже изрядно задолбали.
Эдик и Костя все еще были на больничном. У больничного был большой плюс – не нужно было вести дневник чувств и такой же большой минус – на больничном не курят. Поэтому Костя, находясь на больничном уже две недели – бросил курить, а Эдик просто молча страдал. Я пытался ему объяснить, что смог относиться к перекурам легче и у него получится, но вряд ли он понял меня. К вечеру, у меня тоже запершило в горле. «Ерунда» - подумал я. Я больше всего боялся, что у меня разболится зуб. Потому что, как сказал Алексей – «лекарств нет». А зуб у меня иногда болел. И помогали мне только уколы кетарола. Этот момент я не продумал. И теперь какое-то першение в горле было для меня действительно ерундой.

На утро, Эдик снялся с больничного. А я чувствовал ужасную слабость. Неужели температура – думал я, но пошел и на зарядку, и на медитацию. Уборка в этот раз была просто невыносимой, но я решил до последнего не сдаваться.
В тот день, на «честности» мы лишились малой группы. И должны были полтора часа просто молча сидеть в групповой. Это далось мне легко. Говорить и ходить не хотелось совершенно. Видимо все-таки заболел. Курить не хотелось совершенно. Хотелось лечь спать. Поэтому, когда нас отпустили на релакс, я подошел к Вите и попросил, чтобы консультанты разрешили мне спать на релаксе. Консультанты разрешили. А я провалился в сон, только коснувшись головой подушки.
После релакса состояние мое не улучшилось и меня ждал внизу сюрприз в виде градусника.
Тридцать восемь и семь – сказал Витя и отравил меня наверх. Ты теперь на больничном.
Я обрадовался. Больше всего на свете я хотел сейчас спать.
<!--[if !supportLineBreakNewLine]-->
<!--[endif]-->

На «золотые» привезли парня, который орал как сумасшедший. Но в отличии от Ильнура, он орал не от белочки. Он орал от боли и панических атак. Это был самый жесткий «отходняк», который я когда-либо видел. Было совершенно очевидно, что, если ему не налить, он отъедет к чертям. Почему-то наливать ему никто не спешил, а меня ждала неприятная новость. Меня снова переселяют. Переселяют обратно в комнату «золотых». Все дело в этом парне, его было опасно оставлять в этой маленькой душной комнате и его перенесли в нашу с кондиционером. Я поначалу слегка приуныл, но потом подумал, что это все равно вроде бы ненадолго, да и флешмобов со скрипом кроватей будет меньше.
Ко мне в комнату подселили еще и Эдика. Того парня, что спустился вместе с Ильнуром.
Ему выделили второй ярус, мне первый.
Это было несколько странно, учитывая, что у нас с ним границы. На одном диване сидеть было нельзя, а ночевать в одной комнате, без впередиидущих можно.
Разумеется, мы разговаривали. Оказалось, что он тоже никогда не уезжал из дома на долгий срок. И сейчас ему было очень непривычно. Только в отличии от меня, Эдика мучали сильные тяги по употреблению. Меня же тяги по дому. Про алкоголь я почти не вспоминал. А даже когда и вспоминал, у меня не было желания его пить. И так было со всеми алкоголиками. У наркоманов все гораздо сложнее в этом плане. Например, если перед алкоголиком в центре налить рюмку, то вероятнее всего, он будет к ней полностью равнодушен. И это даже не из-за закрытости учреждения. В социуме, я был равнодушен к алкоголю на витринах магазинов. У меня никогда не срабатывал рефлекс на употребление, только если я видел алкоголь. Для того, чтобы я выпил первую рюмку, должны были сойтись некоторые условия. У наркоманов все было иначе. У многих из них был уже выработан рефлекс, который срабатывал как капкан только при виде дозы. Из-за этого любые их мысли о наркотиках вызывали сильнейшую тягу. А тяга — это вещь коварная.
Эдик рассказал мне, что как только закончил школу, подсел на употребление. Что не пошел дальше учиться и никогда, нигде не работал. В последнее время все обострилось до ужаса, он уже не стеснялся и не скрывал свою наркозависимость от матери. Он мог употреблять прямо при ней.
- «А что она мне могла сделать?» - отвечал Эдик на мой вопрос про отношения с мамой. И к счастью, он осознал прекрасную вещь – так больше продолжаться не может. Он сам захотел в центр. Приезжал даже на консультацию. Я подумал тогда, что, наверное, для него это было единственное правильно решение. Меня эта история несколько вдохновила, а к Эдику проснулось некое уважение.
Меня же мое нахождение в центре продолжало удручать. Я каждый день находил у себя в голове доказательство того, что я бесполезно трачу свое время и деньги родственников.
Разговаривая об этом с Серегой, моим наставником, я настаивал на том, что это все для наркоманов, алкоголикам тут места нет. Меня не застрахует от употребления временная изоляция и лекции. Мне не поможет «честность» и проговоры. И тем более мне не помогут молитвы и вера в высшую силу, которая вернет мне здравомыслие. Я и так достаточно здравомыслящий человек. Умом я понимал, как работает эта программа. Она ведь действительно работает. Но не со всеми. Только с теми, кто в нее верит и кто все потерял. Ему ничего не остается кроме как верить. А «честность» — это вообще дурдом на выезде. Серега соглашался со мной. У него была смешанная зависимость и лечился он как раз от наркотической. От алкогольного такого способа не избавится соглашался Сергей.
Я говорю: «а вот эти триста мыслей, как они могут помочь?». На что Сергей мне ответил: «Это еще ерунда, лысый Дмитрий один раз нас посадил на ручки.»
- Что за ручки? – заинтересовался я.
Оказалось, это когда все сцепляются за локти и так ходят. Три дня говорит мы так ходили по кругу.
Это что за бред? – думал я. И в моей копилке появился новый страх. Не дай бог ему опять в голову придет поставить всех на ручки.

В четверг, мы опять писали длинную лекцию почти три часа. Лекция была о лени. О том, что существует позитивная и негативная лень и прочее. Потом была шкала из десяти оценок, по ней оценивался уровень лени при каждой ситуации. И в конце лекции нам дали задание написать по пять ситуаций из жизни на каждую из десяти оценок. Итого пятьдесят ситуаций. И оказалось, что это только первый вопрос. На втором вопросе – написать по пять ситуаций на каждую из видов лени. Я не помню, сколько было еще вопросов, но помню, что итого должно было получиться около ста пятидесяти ситуаций. Это было в два раза больше, чем в задании с тестами. На которое у меня то ушло два дня – у человека, который не нес никаких последствий кроме казана. Задание сдать нужно было в субботу на итогах.
Я вспомнил о нем в субботу днем, открыл тетрадку и сразу же закрыл. Делать я его не буду.
Про казан, кстати на этих выходных все благополучно забыли и назначили на его чистку не меня, а другого человека. Я возражать не стал. Мне хватило почистить его один раз, чтобы понять уровень оснащенности инструментами для чистки. А именно чайник кипятка и исписанные тетради. Тетради вместо губки. Кипяток вместо моющего средства. Жир от кипятка всплывает – собираешь его бумагой. В общем кошмар.

Во время субботней уборки, ко мне подошел Витя и сказал, там тебе посылка пришла. Только тихо, никому не говори, что я тебе об этом сказал.
Я был рад. Наконец то пришел дезодорант. Но больше всего меня волновал другой вопрос.
А ты видел, кто привез посылку? – спросил я шепотом у Вити.
Да, говорит. Твоя жена.
Значит ей не наплевать на меня – обрадовался я. Если бы было бы плевать – не приехала бы. Папа бы привез. Эта ситуация меня действительно взбодрила. У меня не все еще потеряно – радовался я. Все еще можно будет восстановить. Уборка с такими мыслями пошла пободрее.
Посылку после уборки мы выдал Антон под запись. В ней был дезодорант, бритвы, блок сигарет и пачка моих любимых вафель.
Вафли были запрещены к личному хранению, их нужно было сдать человеку, который отвечал за сладкое – чайханщику, что я и сделал. В шесть часов вечера была чайхана с вафлями. В пачке было полкило вафель и всем хватило лишь по половинке. Ну хоть, что-то подумал я.
<!--[if !supportLineBreakNewLine]-->
<!--[endif]-->

Для субботних итогов, мы подготовили сценку. Не знаю, кому в голову пришла эта нелепая идея. Но в свободный час, мы её быстренько поставили. Сценаристом сего действа был я. Поэтому себя из ролевого состава я быстренько исключил. Честно говоря, сценка была просто отвратительна. И мне до сих пор за неё немного стыдно. Но ребятам вроде бы нравилось. Пока мы её ставили успели вдоволь насмеяться. Главным действующим персонажем был Ильнур и его «белочка».
Тема сама по себе достаточно смешная. Реализация подкачала.

После показа сценки, консультант Антон нисколько не смутившись, начал гнать на нас жути. Основной мотив был в том, что в его выздоровлении все было сложнее. И что, если мы будем неправильно себя вести, то и отвечать мы будем серьезно. «Хотите так жить?» —спросил он у нас. Я могу вам устроить – продолжал давить консул.
В общем к концу итогов, вышло так, что мне не единственному пришла в голову мысль не делать задания к лекции.
- Живо в спортзал – скомандовал Антон. И мы пошли. Нас ждало удивительное мероприятия «час КМБ».
Что такое «КМБ» я представлял слабо. На деле оказалось все гораздо серьезней.
Сначала мы минут пять просто бегали по кругу, потом прозвучала команда – «тридцать приседаний» потом опять бег, потом «тридцать отжиманий», снова бег – «планка две минуты» и так по кругу без остановки. Я умирал уже на первых тридцати отжиманиях. Причем «КМБ» был единый для всех, независимо от возраста и пола.
Через полчаса такой интенсивной нагрузки, мои часы просто без остановки вибрировали. Пульс уходил в потолок, а на экране горело красным предупреждение – «высокий пульс».
Через сорок минут после начала, кмб закончилось. Я был полностью без сил, но отметил про себя, что курить мне тоже больше не хочется. Хочется лечь и уснуть.
- «Пять минут на отбой» - скомандовал Антон и мы поползли спать.

Утро воскресенья началось неожиданно хорошо. С перекура. Я заметил странную особенность, теперь после перекура меня немного трясло. Сердечный ритм ускорялся до ста двадцати – ста тридцати ударов в минуту и было немного нервозно. Это быстро проходило. Перекур по-прежнему ненамного ровнял мое эмоциональное состояние. Тем более перекур с утра. Утро самый тяжелый период дня. Мне всегда было по утрам особенно тоскливо. Срок даже в три месяца казался мне немыслимым в принципе, не говоря уже о том, что свой точный срок я даже и не знаю. Костя, тот который был на больничном, сидел в тюрьме семь лет и как-то он сказал, что в тюрьме было легче. Легче из-за того, что ты знаешь свой срок. Тут ты находишься в постоянном напряжении, не зная даже когда это закончится.
Было утро воскресенья, а это значило две вещи. Первая, сегодня выходной. Мероприятий всего два – «Белая и желтая книга» и «спортчас». Потом с четырех и до ночи баня. Баня по очереди – группами по шесть человек.
Вторая вещь, на которую я питал большие надежды, сегодня пересменка. Поменяется состав консультантов. И я очень надеялся, что с другими консультантами будет лучше.

Ко мне подошел Серега, мой наставник. Он сказал мне, чтобы я не торопился со вторым заданием, так как мне нельзя будет сдавать его раньше, чем через две недели.
Второе задание представляло из себя стандартный тест на алкоголизм/наркоманию. Всего двадцать семь вопросов, на которые можно ответить да или нет. Делалось бы оно всего за пять минут, если бы не важное уточнение. Каждый вопрос нужно было расписать по стандартному шаблону. Стандартный шаблон это – Ситуация, Мысль, Чувства, Итог. И на каждый вопрос таких ситуаций должно быть три. Всего восемьдесят одна ситуация.
Шел второй день после получения задания и у меня уже оно было готово. Я торопился. Мне было в тот момент ценно мое время нахождения здесь. И я хотел взять максимум.
Я сказал Сереге – «задание я уже сделал, что за странные правила?»
Он ответил, что можно будет подойти к новой смене и попросить их сдать раньше срока.
На этом и решили.
Так же Серега заметил, что, если я хочу чаще ходить в спортзал мне нужно поговорить с консультантом Антоном. Он бывший спортсмен, и очень расстраивается, что резиденты не занимаются спортом. Подойди к нему, он тебе поможет в этом – сказал Серега, и показал пальцем на большого лысого мужика, который только что приехал и здоровался со всеми.

Мы опять пошли на перекур, четко по расписанию. Из-за этого я испытал некий душевный подъем.
Все идет очень хорошо – подумал я.

- "С пяти до шести у вас свободное время, группируйтесь с впередиидущими и ходите в спортзал" – ответил мне Антон, как мне показалось не особо удивленный моим вопросом. На этом наш с ним диалог закончился. С пяти до шести, каждый день можно будет ходить в спортзал, нужно будет с кем ни будь это обсудить.
День так и шел своим чередом. Это был первый день, когда мы курили четко по расписанию. Теперь для меня это было очень часто. Курить каждые два часа теперь я не был готов. Хотя в социуме курил каждые двадцать минут.
Вечером на итогах я познакомился с новой сменой. Это был вот этот лысый и большой Антон и серьезный и бородатый Дмитрий.
Дмитрий спросил меня, почему я тоже хожу с бородой – я сказал, что мне разрешили из-за религии. Больше вопросов он ко мне не имел.

С появлением новой смены, принципиально ничего не изменилось. Хотя, возможно, перекуров стало чуть побольше. И это было весьма странно. Дело в том, что эта смена была некурящей, в отличии от предыдущей.
Мероприятия шли своим ходом, я уже участвовал в «честности». Каждый день у резидентов было важное задание – собрать формат. Форматом тут называлась информация. Как правило формат был «два на два». Это означало, что собрать нужно две негативные и две позитивные информации. И если с позитивной информацией все было проще – можно было просто написать позитив на того, с кем хорошо поговорил, то с негативной все было гораздо сложнее. Мне не давался негатив. Я не хотел ни на кого стучать. Я даже не помню, на кого я подал свой самый первый негатив, память стерла это. Но делать формат была строгая обязанность каждого резидента. Если не будет формата хотя бы у одного, то перекуры в этот день отсутствуют. Даже если ты соберешь пять негативов и всего один позитив – формата у тебя нет. Это правило висело на главном плакате с правилами дома. И всегда неукоснительно соблюдалось. Возле НСО на мероприятие сидел человек и ставил точки напротив имен резидентов. Это называлось сидеть на "тычковке" и как правило на ней сидел Леха.
Поэтому теперь к обычному страху лишиться перекуров во время озвучивания семейной информации, появился страх их лишиться из-за отсутствия формата у кого-либо.

Поскольку казан в воскресенье я не вымыл. На меня была подана первая информация о негативном поведении. Я пытался на «честности» объяснить почему так произошло, но меня сразу же заткнули. Оправдываться на этом мероприятии было запрещено. Я получил последствие – его все-таки вымыть и «плюс один день мыть казан» в следующие выходные.
А казан, я не вымыл, потому что тупо не знал даже где он находится. И тем более я не знал, когда его нужно было мыть. Никто ко мне не подошел и этого не объяснил. Так у меня начало формироваться понимание, что процесс получения новых знаний основан только на собственных потребностях. Я должен был сам подойти и взять обратные связи по этому поводу.

В один из дней, ко мне подошел консультант Дмитрий и сказал, что мою заявку для жены потеряли, и попросил меня написать её еще раз.
Я уже подозревал об этом. Так как думал, что с момента отправки заявки прошло уже больше недели и никаких шевелений в этом направлении не было. А там была очень важная для меня вещь – дезодорант.
Я написал новую заявку попутно упрекнув Витю в моем курении. Потому, что в этой заявке я уже не смог себя остановить и написал – блок сигарет. А поскольку курить за перекур разрешалось только по одной сигарете – то крепкие «сотку». Это сигареты длинней обычных на два сантиметра. Получается почти полторы сигареты. Лайфхак - подумал я. Суровые времена диктуют суровые условия. Я понимал, что блока мне хватит очень надолго. Ведь на второй неделе, у меня не закончилась даже первая пачка сигарет.

На одной из «честностей» случилась перепалка между резидентами. Золотое правило «честности» - нельзя оправдываться, для некоторых соблюдать было сложнее всего. Так и произошло. Игорь, не тот, что физорг, а другой – категорически пытался себя отстоять и с руганью набрасывался на Пашу. Паша тоже был не промах и дело чудом не дошло до драки.
«Честность» впервые перезапустили. Это означало, что мероприятие начинается заново. А оно и так не пять минут идет. Абсурдность ситуации добавляло то, что нужно было повторять все слово в слово заново.

Потом опять перезапустили. Опять из-за перепалки резидентов. И так мероприятие в тот день было перезапущено пять раз. Мы сидели на нем четыре часа. Это было просто отвратительно.
Зато на следующий день, после того как мы подняли ведра на утреннюю уборку, вышел Дмитрий и сказал – убираться будут Игорь и Паша, вдвоем. Остальные свободны.
Чтобы усугубить и без того ужасное положение этих ребят, нас повели на перекур.
Я понимал, что мне нужно им посочувствовать, но почему-то не нашел на это эмоций. Я чудовище. Я испытываю радость, что мы пошли на перекур и не будем сегодня убираться. На этих двоих мне определенно наплевать. Сами виноваты.
И хотя по утрам, мне было так же тяжело. Я заметил один приятный факт – время ускорилось. Но до цели было все еще далеко.

(Эта история - личная история выздоровления, с неким художественным оттенком. Все имена и события происходящие здесь художественный вымысел, все совпадения с реальным - случайны)

Нас вывели перед отбоем покурить, и отправили спать. Я был доволен произведенным эффектом. Мое первое задание вызвало ответную реакцию. Тут это называлось обратной связью. На обратных связях был построен весь принцип получения новой информации. Когда кто-то получал какое-либо задание, он мог взять «обратки» у тех, кто его уже выполнял. Таким образом шел непрерывный процесс обучения без центрального учителя. Обратная связь так же была способом рассказать о своем опыте. О своем опыте борьбы и капитуляции. О своем употреблении или неудачах, вызванных этим употреблением. Это служило своеобразным обучением на чужих ошибках. Но я никогда не умел учиться на чужих ошибках. Поэтому очень часто и не слушал, то, о чем мне говорят на обратных связях. Скажу даже больше – я искренне убежден, что эти люди не смогут меня чему-либо научить. Я все умею и знаю сам. Поэтому игнорирование обратных связей была моя принципиальная позиция. Другое дело, когда «обратками» реагируют на твои слова. Это значило, что человек заинтересован ими. Значит его так или иначе это задело. А это уже совсем другая история.

Костя так и валялся на кровати, ему не легчало. Как-то, я спросил его, что с ним такое?
Оказалось, что у него больная печень. И у него кончилась терапия. Новую терапию привозят родственники, но он еще об этом им не говорил, так как возможно это будет расценено как манипуляция над родственниками.
- «Завтра будут звонки, ты в любом случае говори, ничего страшного, что зарубят звонки у всех. Все поймут», —сказал ему Паша.
Согласно правилам, в случае проявления какой-либо манипуляции со стороны резидента перед родственниками – звонок немедленно прекращался и звонки закачивались в эту субботу для всех, кто еще не позвонил. Это такой вот маневр, построенный на чувстве коллективной ответственности.
Мне было пока совершенно наплевать на звонки, мой будет только через четыре недели. Но других резидентов это настораживало. Хотя все прекрасно понимали, что здоровье человека все же важнее.
- «Ты только записывайся на послеобеденное время» - попросил Серега, мой наставник. Тогда многие успеют позвонить.
Объявили отбой, и мы легли спать.
После объявления отбоя разговаривать по правилам дома, было запрещено. Поэтому все резко замолкали. Ходить, читать и прочее, разумеется, тоже было запрещено. А вот скрипеть кроватями на весь дом, почему-то запрещено не было. Это меня дико раздражало, но ничего поделать с этим я не мог. На «золотые» опять привезли новеньких, и они там шумно разговаривали. Кровать вновь была неудобная. В общем, все условия для «комфортного» сна были созданы.
Меня немного пугало, что завтра будет генеральная уборка. Я не мог представить, что нужно будет делать на ней, если на обычной уборке мы и так делали все, что только можно было. Я посмотрел в расписании, уборка будет длиться два часа. Но радовало то, что она будет не с самого утра, а с двенадцати часов. Подъем будет не как обычно в восемь, а в девять. Ни зарядки, ни медитации, зато перекур после подъема. Интересно будет ли он?
К этому момент я уже немного привык к тому, что расписание перекуров не соблюдается. Даже в том случае, если мы не были их лишены. Все зависело от желания и воли консулов. Поэтому даже в дни, когда у нас должны были быть перекуры, их было максимум три-четыре из девяти. Это меня огорчало, но, как и с ситуацией со скрипом кроватей, я не мог с этим пока ничего поделать.

После подъема, перекура не было. Почему это произошло, нам так никто и не объяснил. Не знаю, что меня раздражало больше, отсутствие перекура или ужасная несправедливость. Мы не курили, когда реально «косячили» и не курили просто так, когда все шло хорошо.

После завтрака, мы все собрались на «честности». По расписанию оно шло меньше обычного, всего полчаса. И после начала, я понял почему. По субботам на «честности» зачитывался позитив, а если точнее, то «информация о позитивном поведении». Разумеется, это не мешало в начале мероприятия озвучить информацию о негативном поведении семьи. Я ужасно напрягся, когда Витя сказал о выявлении коррекций по дневникам у четырех человек. Но все обошлось, последствие было всего лишь «плюс десять мыслей» каждому. Написать сорок мыслей, разумеется, было в разы легче, чем триста. Все облегченно вздохнули.
На этой честности впервые прозвучала информация на меня. Меня очень обрадовало, что это позитивная информация. Жаль, что она была всего одна. От Лехи. Когда подошла его очередь, он встал и озвучил: «У меня есть информация о позитивном поведении Андрея. По ситуации - он очень хороший собеседник, с ним всегда есть о чем поговорить, что говорит о его глубоких познаниях и широких взглядах.».
Я сидел и улыбался. На самом деле, в этот момент я чувствовал себя немного глупо. Я не знал, что мне делать, поэтому просто сидел и улыбался как дурачок. Потом благодарно кивнул.
Честно закончилась, я подошел к Лехе и сказал – «благодаря тебе, первая поданная на меня информация – позитивная». Он улыбнулся и сказал – «Обращайся»

На моей первой генеральной уборке, меня определи на лоджию. В помощь к невысокому человеку с круглым лицом. Его звали Георгий. У Георгия была смешанная зависимость и наркотики, и алкоголь. Он был достаточно малообщителен. Поэтому, чтобы не висела неловкая тишина во время уборки, мне приходилось задавать ему вопросы. Он рассказал, что он в социуме работал сварщиком, что живет в городке неподалеку, и что приехал он сюда «забором». Рассказал он, что это у него не первая реабилитация. И до этого он тоже был в центре, только не в этом.
К этому моменту я знал, что у некоторых резидентов это уже не первая ребуха. У некоторых даже предыдущие были в этом же доме. И был один, у которого это уже девятая реабилитация. Это был тот полноватый парень, который спрашивал меня за авторитетов моего города.
Основная сложность в генеральной уборке лоджии было то, что там была плитка из натурального камня. И его тряпкой было не вычистить. Поэтому выдавались щетки.
И этой щеткой драили как палубу корабля. Это было физически очень не просто. Приходилось тереть щеткой под столами на корточках, да еще и вокруг было везде разлито моющее средство. Одно неловкое движение и можно было в него упасть или сесть. Человеку с моей комплекцией было очень тяжело не упасть. Поэтому, я просто плюнул и ползал по полу на коленях. К концу уборки, я весь был взмыленный и взъерошенный.
Дом мы сдали. Но курить мы пошли только после обеда.
Остаток дня прошел достаточно спокойно. На честности мне дали ответственность за лозунг. Как потом мне объяснил Леха, это важная ответственность. Нужно после того, как объявят отбой, подойти к доске, стереть дату и написать завтрашнюю. А рядом написать лозунг на день. Лозунг придумывается самостоятельно на основе фокуса дня.
Была у нас такая книга, которую нужно было открывать каждое утро, находить дату и читать фокус. Назывался она «Только сегодня». Фокус — это некое послание и напутствие на день. Он состоит из названия фокуса и его расширенного описания. Например, на тот день, фокус был «Отказ от своеволия». Поэтому, недолго думая, я уже придумал лозунг «Я откажусь от своеволия».
Фишка всего этого заключалась в том, чтобы не забыть это сделать. Леха сказал, что если забыть сменить дату и записать новый лозунг, то день начнется заново. Мне показалось это весело, но Леха серьезно на меня посмотрел и сказал – нет, не весело.
Такие ответственности менялись каждый день и их можно было, по сути, не брать. Меня просто попросили взять, и я не отказался. Лозунг было лучше, чем «новости и погода» это когда приходилось сочинять новости в стихотворной форме и зачитывать их после «честности».
Кроме такой ответственности, была еще техническая информация. Там тоже были ответственности, но уже по нарядам. На неё назначали, и отказать было уже нельзя. В эти выходные меня впервые назначили на такой наряд. Мне предстояло в воскресенье вымыть казан после рагу. – Тебе все объяснят успокоил меня Леха, и я успокоился.
И если бы Леха после отбоя не потащил меня к доске, я бы и не вспомнил про лозунг. Но сделал вид, что я как раз  шел его менять. «Только сегодня, я откажусь от своеволия» - вывел я на доске и пошел спать.

(Эта история - личная история выздоровления, с неким художественным оттенком. Все имена и события происходящие здесь художественный вымысел, все совпадения с реальным - случайны) 

Утром, опять от прежнего энтузиазма не осталось и следа. Я совсем не хотел просыпаться и вставать. Я не мог понять, почему все воспоминания о доме, могут вызывать такую тоску и тревогу. Я пытался их гнать из головы, но это иногда было просто нереально. Я так же не мог понять, что произошло в моей жизни такого, что я оказался здесь. Когда случился тот самый переломный момент – точка невозврата, когда я утратил контроль над собой и над своим употреблением. И утрачивал ли я это вообще? А самое обидное и неприятное было то, что десятки моих знакомых продолжали употреблять и жить своей жизнью. Они были на свободе. Они были дома. И ни одна сила бы не затащила их в тот капкан, в который попал я.

Я ни раз задавался вопросом, как нахождение в центре может мне помочь не пить? И, кажется, теперь я знал ответ. Никак не поможет. Мне это не поможет. Это помогает наркоманам и алкоголикам, которые потеряли все, включая здравый смысл. Я не терял ничего, кроме работы. Мне нужно просто стать ответственней, и включить свой железный стержень. Это поможет мне. А центр – бесполезная трата денег и времени. Я размышлял о том, что же мне поможет обрести ответственность и стержень, но пока не знал на это ответа. Точно не ребуха. И как же ныло в груди от этих умозаключений. Я должен быть дома. Я не хочу больше пить и этого будет достаточно.

Но мне быть тут, и не ясно еще сколько. Я должен добраться до жены и сообщить ей о том, что тут мне не место. Она поймет и все закончится.
Воспоминания один за одним накатывали на без того больную голову. И я понимал, что должен бороться с ними, иначе просто сойду с ума. И я боролся как мог.

После уборки и перекура мне вновь полегчало. Я уже не так скептически относился к бесполезности центра. Я не должен забывать о том, что тут я могу привести свою физическую форму в порядок, а также взрастить в себе ответственность. Это и станет моим исцелением. И мне казалось, что я в этом делаю успехи. На зарядке уже не так трудно выполнять упражнения, и, наверное, я уже похудел. Да и каша с утра, очень полезное дело.

Сегодня мне нужно написать первое задание. Эта мысль очень меня радовала. Я слышал один раз, как сдают первое задание, и мне показалось это очень скучным. Вопросы задания совсем не раскрыты. Я же напишу иначе. Я распишу в подробностях, как получилось так, что я стал зависим и чего же я жду наконец от центра. Распишу листов на пять. Разумеется, мне есть что рассказать. Теперь резиденты меня узнают с другой стороны.

В центре, кроме «честности», было еще два основных мероприятия. «Малая группа» или сокращено «МГ» - мероприятие, на котором сдавались все задания, кроме первого. И «Группа самопомощи», сокращенно «ГСП».
Если бы до центра меня спросили, что ты знаешь об анонимных алкоголиках? Я бы ответил, что это когда они собираются вместе, и каждый по кругу говорит – «Я такой то, не пью уже столько-то». И далее идет просто поток мыслей этого человека. Эдакое стереотипное видение, навязанное масс-медиа. Так вот «ГСП» это оно и есть. На этом мероприятии мы располагаемся, как нам удобно на матах в спортзале и по очереди либо отвечаем на три вопроса, которые передаются на листочке, либо высказываемся в свободной форме. Причем вопросы могут быть самые различные. Начиная от «что ты сделал сегодня для своего выздоровления?» и заканчивая «как ты относишься к ситуации с редкими перекурами?». Какого же была моя надежда, когда вопрос с перекурами впервые прозвучал на «ГСП». Я предполагал, что наши ответы передадут консулам. И ситуация изменится. Но ничего такого не происходило. А позже я вообще узнал, что смысл мероприятия в другом. Это просто возможность высказаться, чтобы полегчало.
«ГСП» было и сегодня. По пятницам у этого мероприятия свободная форма. Мы расположились в спортзале и просто по очереди говорили все, что на душе. Разумеется, я никого не слушал. Мне это было фактически не интересно. Я ждал своей очереди. Уж, что-что, а высказываться я любил. И искренне считал, что меня то уж точно будут слушать. Но не тут-то было.

Им просто плевать – с горечью думал я, когда мы поднимались со спортзала. Всем просто плевать. Почему никто даже никак не прокомментировал мою речь? Я же так хорошо все продумал. Я рассказал о всех наболевших проблемах и закончил шикарной фразой – «с этого момента, я понял, что моя реабилитация началась».
Грустно все это. Но сегодня я выступлю еще раз со своим первым заданием. Там уж точно равнодушных не останется. От этой мысли мне становилось теплее.
Задание я уже написал. У меня в отличии от большинства резидентов, вновь не было никаких последствий. Потому, что под шумок меня вновь пропустили на «Честности».
Теперь, когда у меня прошел ступор от первого впечатления этого мероприятия, мне стало немного безразлично происходящее на нем. Но то, что меня пропускали уже 4 день подряд, было очень здорово.

- "Внимание семья проходим на лоджию, у нас начало мероприятия лекция!" – громко возвестил Витя.
О, черт, ненавижу писать, только бы не писать – судорожно думал я.
Оказалось писать, да еще и не мало. Две страницы А4 напечатанные мелким шрифтом.
Диктовал лекцию Витя. Лекция называлась «Способы излечения зависимости». И начиналась со слов «Зависимость — это неизлечимое, прогрессирующее, смертельное заболевание…». И хотя сама тема для меня была достаточно интересна, я бы лучше прочитал её, чем писал. И к тому же, Витя постоянно говорил – «новая строчка, не с красной строки». Это так странно. К чему это уточнение. Как хочу, так и пишу. Еще он называл кавычки «ситроеном». Это прямо раздражало. И вообще в лекции было воды больше, чем в моем дипломе. Я подумал, что половину можно смело вычеркнуть и так ребятам и мне будет проще. Нужно будет потом перед следующей лекцией подойти и попросить еще отредактировать. А то никуда не годится.

В конце первого часа такой писанины, у меня уже отваливалась рука. Я думал только об одному – когда же конец? А конца там было еще даже и не видно. Это просто издевательство.
Наконец, по истечению второго часа, Витя сказал – записываем вопросы к лекции. На них нужно ответить письменно к итогам субботы.
Вопросы были больше на фантазию. Например первый – распишите день из вашей трезвой жизни, через пять лет после центра. Второй - нарисуйте вашу жизнь, какой вы её видите через год после центра и так далее.
Паша даже пошутил – «килограмм сахара нарисую…». Все дружно засмеялись. Проблема со сладким действительно была наболевшей для многих.
А я подумал, зачем я буду терять время и откладывать? Я отвечу на вопросы сегодня.
Открыл тетрадку, записал заново первый вопрос, и тут внезапно ощутил, то, что я не хочу ничего менять. Вот прямо совсем. Меня полностью устраивает та моя жизнь, которая сейчас возвращалась ко мне в моих воспоминаниях. И я хочу, чтобы она оставалась такой же. Должен исчезнуть только алкоголь.
Я так и записал ответ на этот вопрос – меня полностью устраивает моя семья и моя жизнь. Все и так идеально.
На этом я закрыл тетрадку и посчитал, что задания к лекции я полностью выполнил.

Наконец на «Итогах» настало время моего первого задания. Меня огорчило то, что консультанты на это время ушли. Остался только волонтер Андрей, который тоже ушел разговаривать с кем-то по телефону на кухню.

-…поэтому от центра я жду некой новой формации моего сознания. Благодарю. – закончил я зачитывать задание.
Благодарю – хором ответили мне ребята.

И тут я услышал слова, которые буду вспоминать потом каждый день находясь в центре.
Волонтер Андрей, все это время слушал на кухне мое задание сказал – «Андрей, ты будешь одним из тех немногих, которые сюда больше не вернутся, ты излечишься»
Именно ради подобных слов, я писал это задание. Теперь я был уверен, что у меня все получается хорошо.
<!--[if !supportLineBreakNewLine]-->
<!--[endif]-->

(Эта история - личная история выздоровления, с неким художественным оттенком. Все имена и события происходящие здесь художественный вымысел, все совпадения с реальным - случайны)