WZZ67

часть 12

- Гека, слушай. Ты обещал ознакомить с вашим искусством, - мне, как человеку неким образом причастному к мольберту и краскам, хотелось посмотреть на шедевры местного творчества художников.

- Нет ничего проще, - рептилоид пожал хлюпенькими плечиками, - Направь ментальный запрос в картотеку. Кодовые образы — искусство, картина, художник.

Я последовал довольно расплывчатым указаниям. И незамедлительно начал тонуть в бездонном океане нахлынувших, словно из ниоткуда, образов... Чего тут только не было! Просто нескончаемый поток. Напоминало барахтанье в открытом море, где каждая капелька - это некий ментальный образ. И ладно бы, высокохудожественного произведения искусства.... А тут все вперемешку — и довольно приличные шедевры, и откровенный шлак с помоями. Некоторое время пришлось потратить, отбиваясь от настойчивых нападок низкопробной халтуры. Коей оказалось значительно превосходящее количество...

Когда же немного поднаторел определять, какая из капель это картина, стоящая внимания, и выхватывать ее из общего, струящегося потока, и разворачивать для восприятия, через некоторое время понял, что процесс перехвата и разворачивания гораздо увлекательнее, чем содержимое итогового образа. Сама получаемая ментальная картинка ни шла ни в какое сравнение с эмоциональным воздействием качественно выполненного сюжетного полотна на настоящем холсте. Даже не знаю на каком этапе терялся тот самый оживляж — все казалось плоским и неживым. Не сказать, что профессиональное мастерство местных художников хромало. Нет. Оно-то было на весьма приемлемом уровне, но... Возможно, виновато до зевоты однообразие — схожие сюжеты, стандартные композиции, узнаваемые цветовые гаммы. И если приторное изобилие зеленого еще объяснялось подсознательной близостью к растительному покрову праящериц, то полное отсутствие воображения в создании сюжетов удивляло.

В общем, скучно девочки. Словно все это бескрайнее многообразие наплодил один единственный творец, разе что меняя при этом руку для достижения неких незначительных вариаций. И даже Кра, каким-то образом сумевшая подключиться к архиву, довольно быстро потеряла к нему интерес.

- Ну, как? - настойчиво вопрошал Гека, ожидая восхищений и восторгов.

Мне же не хотелось обижать гостеприимного хозяина, но неожиданно подала голос малышка Кра.

- Кху-пи, кх-оразд. О-о-о, как си-илно кх-оразд. А эн-фо, фу-у! Бэ-е-е... - безапелляционно выразила свое первобытно наивное мнение.

Воспринимать ментальные передачи она уже научилась довольно неплохо, но вот использовать сознание в обратную сторону для отправки своих убогих мыслей ни в какую не желала. Возможно, совсем недавно обретя устную речь, не хотела с ней так быстро расставаться. Все-таки приобщаться к многочисленным достижениям цивилизации ей еще только предстояло.

А что самое интересное - образцами для сравнительной оценки уровня мастерства просмотренных шедевров у нее были только мои наскальные «произведения» в пещере. Правда, единственное, что там стоило хоть какого-то внимания — это моя картина «Ночной дозор».

- Кху-пи и-исовал, о-о-о! О, как и-исовал! - Кра, как могла, попыталась передать рептилоиду незабываемое впечатление от картины выхода Больших Кра из пещеры на битву с племенем игли, - Бох-ши Кра, у-у-у-у! Игли, ме-е-е...

И тут я был с ней полностью согласен — и сюжет, и композиция стоили восхищения. Правда, это более относилось к Рембранту, но я тактично промолчал об его заочном участии в создании Ночного дозора. Как говорится, ему уже давно все ровно, а мне льстило неподдельное восхищение малышки Кра. А что еще нужно настоящему художнику, как не почитание толпы?

- О чем это она? - надменно вопросил Гека.

Не заморачиваясь угрызениями совести в плагиате, я воспроизвел ментально гениальное произведение Рембранта. Единственно, вместо девочки с курицей подставил малютку Кра. Гордость творца не позволяла стопроцентно клонировать картину. Правда, пришлось немного приплюснуть малышку, иначе своими габаритами она загораживала прочих низкопрофильных участников процессии.

- Вот это да! - восхищенно воскликнул рептилоид.

И я надулся от гордости — все-таки настоящее искусство доступно для понимания в любом закутке нашей Галактики...

- Это надо демонстрировать! - не унимался Гека.

А что? Я совсем и не против заслуженной славы на Чуккуме.

Когда мы с Гекой вошли в каменный атриум, кругом, как оказалось, уже толпились тысячи гектонов. Я даже слегка опешил от такого наплыва. Даже не ожидал, что заявленная рептилоидом демонстрация «моих» картин вызовет такой ажиотаж.

- Чего это они? А? - ошарашенно спросил у Геки.

- Я слил образ твоего Дозора в сеть. Теперь они хотят его узреть непосредственно от творца.

- Да-а-а? - Чем-то все напомнило мои вечерние концерты в пещере...

И одним Дозором, пожалуй, тут было не отделаться. Это вам не примитивное - «Тра-та-та. Тра-та-та. Мы везем с собой кота...». Хотя... Я ведь еще до земной музыкальной поп-индустрии не добрался - куда там супротив нее незатейливым ритмам Десятой симфонии обретения мозгов первым гектоном...

часть 11

- Гека, можно походить по улицам города? Так сказать, слиться с толпой... - мне захотелось прошвырнуться меж обычных обывателей, почувствовать, чем дышит простой люд.

В выделенном «брату» гектонов по разуму номере мы проживали совместно с Кра. Она в своей комнате, я в своей. Правда, почивать ей приходилось на коврике перед теплой каменной тумбой для релаксации. Рептилоидная кроватка её ни в какой позе не вмещала. Даже мне приходилось постоянно упираться ногами в поножи и головой в полочку для страшноватого вида вазы. Что уж говорить о совсем немаленькой представительнице племени бухту. Но для Кра и коврик в личной комнате был за счастье. Она еще не забыла всех «прелестей» пещерного быта.

- Конечно, - Гека был краток.

Город изнутри представал законченным произведением искусства — ничего лишнего, все гармонично и там где надо. Высеченные из камня здания, плавно перетекающие из одного фасада в другой; прямые, как стрелы, улицы; и даже небольшие группки целеустремленно вышагивающих щуплых гектонов. Их четкий строй, в колонну по одному или более, законченным штрихом подчеркивал строгую внеземную красоту города рептилоидов. И даже довольно убогие наряды уже не вызывали удивления. Как-то попривык к повсеместным мешковидным одеяниям.

Следовавшая за мною Кра на фоне всеобщего единообразия выделялась мощным телосложением, высоким ростом и зверским выражением лица. А когда пыталась улыбаться встречным прохожим, некоторые, особо впечатлительные, падали в обморок.

- Гека, почему у вас все ходят строем? Мне на ум сразу же анекдот приходит...

- Что такое анекдот? - заинтересовался рептилоид устным творчеством землян.

- Ну-у-у... В общем, короткий рассказ... Смешной... Нравоучительный.

- Поведай. Интересно. У нас нет коротких нравоучительных рассказов. Только длинные.

- Ага...

И я ему рассказал про военного, удивленного, отчего умные студенты строем не ходят... Правда, на Чуккуме умные рептилоиды, как раз все и ходили строем. Может анекдотичный военный не так уж и был неправ. Как оказалось...

- А в чем нравоучение? - удивленно спросил Гека.

И тут я задумался. Говорить, что это смешно, показалось как-то неудобно, ввиду повсеместного использования на Чуккуме армейского строя для гармонизации пешеходного движения.

- На Земле, таким образом передвигаются только военные. А гражданские ходят, как бог на душу положит.

- Хаотично?

- Можно сказать и так.

- И в чем высший смысл?

- А должен быть?

- Конечно. Жизнь любого гражданина должна быть подчиненна высшей цели.

- Как способ передвижения по тротуарам может служить высшей цели?

- Элементарно. Хаос в движении это отражение хаоса в мыслях, а хаос в мыслях ведет к бесполезной трате духовной энергии, которой может не хватить на достижение высших целей. Все взаимосвязано — хаос в мыслях гражданина порождает хаос в поступках и, в свою очередь, хаос в поступках индивида ведет к хаосу в мыслях окружающих. Цепная реакция с легко прогнозируемым окончательным ба-бах-ом. Как-то так...

Я задумался. В витиеватых пояснениях Геки содержался некий сакральный смысл. Или... Не содержался?

Когда мимо четким строевым шагом прошествовала колонна мелких гектонов, наверное детсадовские шли в кино или куда там ходят рептилоиды, я кивнул на них Геке:

- Вы даже детей заставляете так передвигаться?

- Никто никого не заставляет.

- Но почему...

- Настройки, - Гека постучал пальцем по своему черепу. - Гектон просто не способен, находясь в общем поле, мыслить иначе.

И тут я понял, что наша группа из трех индивидов так же шагает колонной по одному — Гека впереди, я за ним, а замыкающим малышка Кра. Попытался нарушить гармонию армейского строя и... Не смог. Неведомая сила буквально не давала сделать ни шага влево или вправо. Вот же... Оставалось только радоваться кристальной чистоте своих помыслов, сгармонизированных общим полем гектонов, — ослепительно зияющих...

часть вторая

Александр со своим методом заморачиваться не стал и постучал в первую же подвернувшуюся под руку дверь. Никто долго не отвечал на призывный стук, потом настороженный женский голос поинтересовался:

- Кто там?

- Следователь Кондратьева. Откройте дверь!

За дверью помолчали. Наконец появилась узкая щель:

- Покажите удостоверение.

Следователь раскрыла корочки. Но что там можно разглядеть в местной темнотище? Действо более походило на обязательный ритуал, навязанный сериальными детективами. Однако двери распахнулись, и на пороге возникла женщина, лет за сорок. Хотя, возможно, ее старила полутьма и полное отсутствие завлекательного макияжа. Жители этой общаги не отличались большим разнообразием типажей. Наверное таким образом проявлялся царивший здесь неумолимый закон естественного отбора.

Пропустив нас в квартиру, женщина быстро оглядела оба направления общего коридора и закрыла двери на два замка и один засов. Что с моей точки зрения было очень даже предусмотрительно. Не нравилась мне эта бывшая общага. Ой, не нравилась...

Квартира почти не отличалась от только что покинутых нами, словно здание накладывало определенный отпечаток на все эти жилые квадраты. Разве что обе комнаты занимал только один хозяин. Но бедность проявляла и здесь свой скверный характер. Она чувствовалась буквально во всем — в старом абажуре на потолке, расправленной узкой кровати, древнем серванте с кое-какой щербатой посудой.

- Как вас зовут?

- Симонова... Мария... Степановна... - отрывисто перечислила свои ФИО женщина.

- Мария Степановна, а вы знали жильцов сто тридцать третьей и сто тридцать второй квартир?

- Не очень. Так, перекинулись словами пару раз... Как с той, так и с другой. А что случилось?

- Обе выпали из окна…

Только тонкие брови лишь слегка приподнялись на заспанном лице. Довольно странная реакция на внезапный уход из жизни сравнительно молодых еще соседок.

- Были у них близкие знакомые? Может мужчины?

- Смеетесь? Какие мужчины? Упыри одни кругом. Здесь нормальных людей для интеллигентной беседы днем с огнем поискать.

- А что тогда не смените квартиру?

- На какие шиши? - зло зашипела Мария Степановна - И кто ж в здравом уме-то пойдет на обмен в местный гадюшник?

- Что их могло толкнуть на самоубийство?

- Даже не удивляюсь... Сама не раз открывала окно, снимала тапочки...

Все одновременно посмотрели на ее ноги... В таких же тапочках, как у шагнувших в окно.

- А вы разве не ощущаете давящую тяжесть здешней атмосферы? - Женщина заглянула в глаза следователю. - И отсутствие какого-либо светлого будущего?

- Не очень. - Юля пожала печами.

- Ну, так пройдитесь по коридорам, по этажам. В подвал загляните, для разнообразия.

- А что в подвале? - заинтересовался Александр.

Женщина замотала головой:

- Вам недостаточно этого?

- Чего... Этого?

- Прислушайтесь...

Я последовал совету... Вездесущий шансон по большей части уже умолк — застолья переходили в последнюю фазу, когда участники, удовлетворенные не зря потраченным временем, отлеживаются после эпических драк... И...

На самой грани слышимости - тихий стук. Подобный метроному... Или сердцебиению. Он шел откуда-то снизу... Из глубин самого здания. Возможно из подвала, где, по идее, находились кладовые, общая душевая, разделенная ныне на женскую и мужскую. Я представил, как там в полной темноте пульсирует холодное, каменное сердце... Не знаю, что услышали остальные, но лица изменились у всех...

Когда женщина поправляла волосы на лбу, съехавший к локтю рукав халата обнажил две заклеенные раны.

- Что у вас с рукой? - спросил я, отвлекаясь от неприятных образов.

Не хотелось в этом себе признаваться, но местная мрачная обстановка постепенно проникала и в мои мысли, перекраивая ландшафт сознания в этакое заброшенное кладбище с покосившимися крестами… Ужас.

- Порезалась плиткой в туалете, - не очень убедительно соврала та.

Раны на ее руке своим расположением уж очень напоминали раны от укусов у разбившейся.

- Я врач, - пришлось также слегка приврать, - позвольте осмотреть?

Мария Степановна бросила быстрый взгляд на опера и следователя, наверное хотела отказаться, но не смогла под тяжестью суровых взглядов правоохранителей. Когда я оторвал пластырь и убрал марлевые салфетки, пред нами предстали два свеженьких укуса.

- Откуда у вас эти укусы? - встрепенулся оперативник, напав наконец хоть на какой-то след.

- Укусы? - обладательница подозрительных ран пожала плечами, - Да не знаю я. Спать легла вчера ничего не было, а проснулась утром — кровь…

- Спать одни ложились? - не совсем логически правильно поинтересовался опер.

- Конечно одни… Одна... - брезгливо ответила та. - Вы на что это намекаете?

- Ну… Может там… Эротические забавы какие… - запинаясь начал юлить Александр.

И под недоуменными взглядами обеих представительниц слабого пола совсем стушевался. Только я в этой непростой ситуации сохранял полное хладнокровие. На вскрытиях и не такое увидишь порой.

- Не было никаких забав. Даже ума не приложу откуда могли взяться…

Мария Степановна помолчала немного и, словно что-то надумав, обратилась к Александру:

- Вы же оперативный сотрудник?

Тот, еще не понимая, куда она клонит, легко согласился:

- Да. Оперуполномоченный уголовного розыска…

- Вот и хорошо, - совсем ни к месту оптимистично заявила женщина, - Может вы примите от меня заявление?

- Какое заявление? - Александр еще не понял, в какой блуд его пытается затянуть свеженарисовавшаяся заявительница.

- Ну… По укусам… От неизвестной сущности…

- Чего? - опер совсем опешил.

- Заявление, говорю, хочу подать на укусы от неизвестной сущности…

Юля незаметно потянула опера за полу куртки — нам еще недоставало к разбирательствам с выпавшими искать, кто тайно покусал собеседницу.

- Приходите завтра в райотдел с заявлением, - профессионально сориентировался опытный уровец.

Следственно-оперативная группа в полном составе вспомнила о срочных насущных делах и ретировалась от перспективы получить еще одну головную боль от настойчивой свидетельницы...

Когда мы открыли двери на выход, на пороге столкнулись нос к носу с неприятным типчиком, уже поднявшим руку, чтобы постучаться. Он даже по инерции ткнул кулаком перед собой, правда попав в пустоту.

- Э-э! Ты на меня замахнулся?! - завопил Александр, быстро сообразив, что вот она добыча сама в руки плывет.

Растерянно застывший парень имел весьма примечательную наружность: очень узкое лицо с выступающим вперед острым носом, а два оттопыренных уха смотрелись этакими небольшими плавниками на голове, напоминающей плоскую аквариумную рыбку; бледная кожа, сквозь которую проступает вязь иссиня-черных вен; субтильное телосложение при невысоком росте.

- А-а... Я-а-а... - залопотала потенциальная жертва опера.

- Кто такой?

- Я живу в сто второй квартире...

- Сюда что приперся?

- М-м-м...

Александр посмотрел через плечо на Марию Степановну:

- Знаете его?

Та со страхом смотрела на плоскоголового. Затем заторможено кивнула в знак согласия головой.

- Сосед… Мой… По коридору...

Опер переключился на новый источник информации. Но на все вопросы внезапно нарисовавшийся свидетель лишь бездумно хлопал глазками. В общем, ничего нового от него добиться не получилось — толку не больше чем от аквариумной рыбки.

- Рот… - сурово приказал оперативник.

- Что рот? - растерялся нежданный посетитель.

- Рот открыл.

Странная просьба, как ни странно, не вызвала взрыва возмущения. Парень покорно распахнул зево.

- Не видно нихрена… - Александр глянул на меня, - Эксперт, глянь, его ли рук дело...

- Тогда уж зубов… Подсвети.

Тот сунул фонарик прямо в темную пасть. Я быстро оценил характер зубного ряда:

- Не… Точно не он. Характерно гипертрофированные клыки оставили бы хорошо заметный след. Опять же полное отсутствие коренных. В обоих случаях - ни при делах...

После беглого стоматологического осмотра все подозрения с кандидата на «страшное» преступление были сняты.

Мы снова очутились в темном коридоре, Александр с Юлей быстро порешали, куда с расследованием двинуться дальше. У меня, правда, все более крепло внутреннее убеждение, что каким бы направлением мы не двигались, идем мы прямо в неведомую пасть с зубами и ядом. Улица со своими снегом, ветром и дождем теперь уже казалась прекрасным местом для отдыха. Но свинтить, как Василий, чтобы затем в одиночку пробираться по зловещему зданию, было откровенно страшно. Поэтому я старался держаться поближе к оперу. Все-таки его невозмутимый вид и уверенность в себе вселяли надежду выбраться из «преисподней» целым и невредимым.

А наш неугомонный детектив тем временем повел нас к своему местному «корешу».

- Здесь. - Александр властно постучал в металлическую дверь.

В надежно бронированном входе возникла черная щель, и из глубины мрака вынырнуло узкое, костлявое лицо, с измазанным мукой носом. Толстая дверная цепь благоразумно преграждала путь от любого непрошеного вторжения.

- Открывай. Поговорить треба.

Нос задвигался, словно подозрительно принюхиваясь, потом дверь захлопнулась. Загремела цепочка.

- Он пельмени что-ли лепит? - спросил я у опера.

- Ага. В три часа ночи... - ухмыльнулся тот в ответ.

Снова образовалась темная щель, но уже не разрезаемая пополам блестящими звеньями цепи.

- Давай, рассказывай, что знаешь про выбросившуюся... Выбросившихся из окна. - Команда обращалась к хозяину квартиры. - Ты ж у нас везде свой нос умудряешься сунуть.

И уже совет нам от профессионала:

- Туда лучше не заходить.

Обладатель узкого лица буквально пророс из мрака и полностью материализовался перед нами. Но его тень оставалась связующей пуповиной с первозданной тьмой, царившей за дверью.

- Жила одна. И та и другая. Ни с кем не взаимодействовали. Сторонились наших. Думаю, боялись.

- Что, совсем ни с кем? Там по соседски в гости сходить... Головку чеснока попросить...

Свидетель странно булькнул.

- Гордые, чтобы просить. И чеснока сроду не держим...

- К ней кто-нибудь заходил из мужчин? В смысле кофе попить и прочее...

- Нет. Ни разу. Сами знаете. К нам только сунься. Боятся все в округе. Особенно цыгане...

Узкое лицо вытянулось - то ли сожалея об отсутствии гостей, то ли в попытках вспомнить выключена ли кастрюлька с гипотетическими пельменями на газовой плите.

- Постой, - вмешалась следователь, - А ты откуда про вторую знаешь? Она выпала-то с полчаса назад.

- У нас здесь тайн нету. Все тайное уже является явным...

- Тогда, что могло послужить причиной?

- Пути странствий одинокой души загадочны и неисповедимы...

Как-то необычно было слушать философские измышления от человека с настолько узким лицом. Словно сошедшего с одного из тех постеров, что в изобилии висят в теперь уже навсегда покинутых хозяйками комнатках.

- Что цыгане? Барыжат? - прервал его Александр, видимо ища какие-то интересы и по другим своим материалам.

- А то как же. Вся общага пьет их пойло... Противное...

Лицо перекосило, наверное воспоминаниями о цыганском «Хенесси».

- Хошь не хошь, а колется..., - покосился на опера и добавил, - Цена.

- Давай не причитай. Что еще вспомнишь? Почему у Спиридоновой укусы на руке?

Узкий задумался. Тени пробегали по лицу, странно меняя его очертания.

- Не знаю, собак-то ни у кого нет. Были. Извели... Профилактически. А то всякое может скрываться под видом...

Юля переглянулась с Александром.

- Собака там ни причем… Характер ран не тот.

- Ну-ка. Покажи зубы, - неожиданно обратился опер к узкому.

Тот заулыбался, но как-то неприятно. Игра теней делала его улыбку скорее злобным оскалом.

- Давай не скалься... Я не шучу.

Тот открыл рот. Честно говоря, его челюсти были такие же странные, как и у давешнего парня - узкие, словно их в детстве сдавили с противоположных сторон тисками. Да так и оставили. Ради забавы.

- Не, точно не он, - сделал я профессиональное заключение, - И не собаки. Укус широкий. А тут… Клыки огромные. Но ни коренных, ни зубов мудрости. И как он пельмени жует?

Узколицый на мой вопрос в пространство подобострастно захихикал.

- По месту обитания не гадим… Хватает цыган и нелегальных мигрантов... - не к месту брякнул осмотренный.

- Что у вас в подвале твориться?

- Советовал бы туда не заходить.

- А чего там? Нарколаборатория?

- Хуже. Даже мы туда остерегаемся заходить. Там Сантехник обитает.

- Кто?

- Черный Сантехник. Говорят утонул лет тридцать назад в канализации. Недавно всплыл и вот, почерневший, живет, понимаешь, теперь там. Горячую воду зажал... С-скотина.

Мы переглянулись. По идее, расследование начавшись, должно постепенно, пускай и мелкими шажками, но приближать к раскрытию преступления. Но здесь же, чем больше мы узнавали, тем более непонятной становилась та тропа, что привела погибших к самоубийству. Вот кто такой этот утонувший и зачем-то всплывший Сантехник? Что еще за страшные городские легенды?

Ходить по коридорам общаги оказалось делом крайне неприятным — то наркоманский шприц хрустнет под башмаком, а то из темноты выглянет отвратительнейшая морда местного аборигена, да такая страшная, что сердце в пятки уходит от одного ее вида, хотя рожа довольно вежливо попросит всего-лишь сигаретку. В общем, после всех наших плутаний по темным лабиринтам, я уже вполне отчетливо понимал непреодолимое желание погибших кардинально сменить обстановку бытия...

Неожиданно краем зрения заметил какое-то движение в темном углу. Словно клубы мрака, поднимающиеся от пола, приобретали некую расплывчатую фигуру. Напоминающую… Завороженно я наблюдал за странными трансформациями мрака. Когда понял, что это бесконечный процесс и нет ему конца, отвернулся… Но никого из следственно-оперативной группы рядом не оказалось! Только длинный пустой коридор, уходящий во мрак… Проклятье! Сердце так и ухнуло в пятки. И я побежал догонять…

Мелькающие двери по обеим сторонам коридора, странным образом утеряв привычный образ защиты, теперь откровенно пугали. Кто за ними скрывается, поджидая момента, чтобы коварно напасть? Этакие многочисленные проходы для ужасных сущностей. Запертые, конечно, пока, но… В любой момент готовые распахнуться и явить миру иную, страшную сторону реальности.

Голоса за поворотом… Обрадовано кинулся туда, наконец-то догнав Александра и Юлию. Но когда выскочил из-за угла, вклинился прямо в небольшую группу узколицых...

- Ты че мужик?! - зло спросил ближайший, в котором я узнал позднего гостя Марии Степановны.

Остальных видел впервые, но все они были словно единоутробные братья — узколицые, с дерзко торчащими вперед резцами. Меня просто парализовало — до чего же отвратительные рожи! Пугающие жители «преисподней» замолкли, некоторое время еще что-то выжидали, буровя меня красными навыкате глазами, а когда поняли, что я один тут такой красивый нарисовался, лица начали стремительно меняться. И либо это была такая странная игра света-тени, либо банально начал сходить с ума - кожа у всех натянулась на черепах, отчего зубной оскал стал еще более выражен. Верхние троечки разрастались словно грибы после теплого дождичка, превращаясь в огромные клыки. И с них разве что слюна не капала. Поняв, что ничего хорошего мне здесь в ближайшие пять минут не светит, я круто развернулся и кинулся обратно. А свора зубастых кинулась вслед...

Я несся по коридору на крыльях ужаса, подгоняемый злобным гиканьем. Так добыча несется от своры волков и не ведает, успеет улизнуть от острых зубов или на этом все и закончится… И яркое солнце на небосклоне, и мягкая травка на лужку, и много чего еще вкусного и интересного…

часть 10

В общем, путем долгих расчетов, сравнений и споров пришли к выводу, что один ух-к равен примерно пятидесяти космическим летам — универсальным единицам измерения времени, принятым на кораблях космофлота Земли. Более точно рассчитать помешало неожиданное окончание заточения. Все-таки, как оказалось, насекомые «богомолы» не самые долгоживущие твари на Чуккуме.

Покидая не успевшие опостылеть пределы, мы столкнулись нос к носу с шествующей навстречу группой гектонов. Шагали они ровным строем, и я сперва решил, что это очередная партия заключенных — так невыразительно они выглядели. Тот же незамысловатый мешок на теле с прорезями, из которых торчали однообразно лысые головы и тонкие худые плети-конечности. Но, как оказалось, это заявилась представительная делегация для встречи обретенного брата по разуму, то есть меня. Однако за время заточения они не удосужились и половину малого цикла потратить на подготовку этой важной церемонии - ни пальмовых ветвей, ни восторженных поклонниц, ни духового оркестра. Даже до мало-мальских угощений на торжественном банкете дело не дошло. Триумф организован был из рук вон плохо. В древнем Риме за такое головотяпство запросто рубили непутевые головы ответственным лицам.

- И снова приветствуем гуманоида с планеты Земля!

Судя по здравнице, Гека успел сообщить кое-какие подробности из жизни разумного гостя планеты Чуккум. Я уж было собрался снова отсалютовать рукой и притопнуть ногой, но вовремя вспомнил, что прошлый раз это закончилось карцером. Поэтому отвесил лишь вежливо-мужественный поклон. Кра за моей спиной дружелюбно грыкнула, вызвав нешуточное такое смятение среди встречающих.

- Приносим глубокие извинения за время, проведенное в изоляторе. Это только в целях безопасности планеты. Ну, и вашей, конечно, - поспешно слепили отмазку рептилоиды.

- Надеюсь, Гекто-Резо-Рикс успел поведать вам основные вехи богатой истории гектонов? - строго спросил самый на вид пожилой гектон.

Хотя, на мой неискушенный взгляд, выглядели они все примерно одинаково — что молодые, что старые. Сказывалось, по-видимому, пресмыкающееся прошлое.

Прежде чем ответить, я глянул на своего недавно обретенного товарища. Тот едва заметно кивнул мне, типа скажи: Да.

- Да.

Важно мотнув лысой головой, пожилой вопрошавший, наверное самый тут главный, быстренько перечислил встречающих. Делегация состояла из пары ученых мужей, культуролога, представителя правительства, не особо высокого ранга, и палеопсихолога. Зачем тут затесался последний, я поначалу не понял. Сам старшой, оказавшийся высоким руководителем какого-то государственного надзорного органа, продолжил:

- Приглашаем совершить небольшую экскурсию по центральному мегаполису цивилизации гектонов!

- Ок. Поехали, - легко согласился я на ознакомительный тур по памятным местам.

Экскурсия проходила на летательном аппарате, напоминающем приличных размеров майского жука. Стремительно трепещущие полупрозрачные крылышки издавали тихое жужжание, поднятые вверх надкрылья придавали аппарату весьма агрессивный вид. Загрузка происходила во вместительное брюхо с большими иллюминаторами по бокам. Внутри оказались ряды довольно удобных кресел — все-таки сказывалось изрядное сходство телосложения землян и обитателей Чуккума. Единственное неудобство заключалось в том, что сами гектоны мелковаты. Конечно, не настолько, чтобы уж совсем было неудобно пользоваться их мебелью, но и при моем довольно таки среднем росте, я среди рептилоидов вполне канал за великана. А вот бедняжке Кра пришлось садиться прямиком на пол — ни одно кресло принять ее фигуристые формы оказалось неспособно. Но ей такие мелкие неудобства после родной пещеры были абсолютно по барабану. И если бы у нее в голове присутствовала хоть одна крупица религиозности, то она наверняка решила, что попала прямиком в райские кущи.

Взлетал жуколет довольно неуклюже. Но сам полет проходил бодренько. Густо снующие повсюду летательные аппараты имели подобный же внешний вид. Судя по всему, гектоны за аналог своих аппаратов брали именно жуков. Возможно в виду полного отсутствия на планете птиц, как таковых. Но почему оставалась неведома подъемная сила аэродинамического профиля крыла? Загадка. Видимо сказывалась некоторая приземленность гектонов, доставшаяся от первоящериц.

Городская застройка не поражала воображение — здания не шибко стремились ввысь, а все более стелились по поверхности. Мимоходом облетели пару «небоскребов», но даже они имели вид обычных насыпных терриконов, при том изрядно приплюснутых сверху. Как пояснил Гека, город большей частью разрастался под поверхностью. Все-таки рептилоиды плохо переносили прямые лучи своего дневного светила. Хотя, на мой взгляд, и не особо яркого. Даже я мог безболезненно на него впрямую смотреть, и это при том, что визуально оно раза в два превосходило размерами Солнце на земном небосводе. Пригожий, безоблачный день легко объяснял отсутствие на улицах пешеходов.

Когда облет города закончился, мы направились в подземелья. Жуколет при этом быстренько перегруппировался на ползающий вариант передвижения. А вот в глубине планеты было на что поглазеть. Там, как оказалось, укрывался целый мегаполис, намного больший чем его чахлое проявление на поверхности. Просто огромные пространства, только не совсем понятно — или искусственно выработанные гектонами, или это осваивались естественные полости. Как я понял, здания здесь не строились, как наверху, а целиком высекались из горных пород. Отчего вся городская агломерация казалась единым скальным узором. Очень красиво.

Гектонов на узких улицах присутствовало порядком. Но сразу бросилась в глаза их странная мода - все как один дефилировали облаченные в ту же хламиду, что и наша встречающая делегация. Словно я попал в военный городок, где все ходят по уставу - в единой форме. Когда я спросил об этом рептилоида, тот заверил, что все вокруг сугубо гражданские лица. А незатейливое единообразие объяснил наиболее модными трендами. Схожесть подземного бункера с воинской частью подчеркивалась еще и манерами пешеходов — все гектоны передвигались мерным шагом, а если шли по двое-трое, то обязательно колонной по одному и в ногу. Все-таки Гека что-то не договаривал. Я себя почувствовал настоящим разведчиком в глубоком тылу потенциального противника...

Назойливый шум в голове за время обсервации так и не рассосался.

- Я подозреваю, что это сказывается твой примитивный коммуникатор. Как я тебе уже говорил, все гектоны объединены информационным полем. И вот его действие и проявляется у тебя в голове в виде перманентного шума, - доходчиво предположил Гека.

- А у тебя как оно проявляется?

- Безграничным океаном информации. Например, если кто-то сейчас принимает пищу, я могу, при желании, вместе с ним зрить и само блюдо, и ощущать все вкусовые нюансы.

- А что за интерес наблюдать, как кто-то ест?

Рептилоид пожал плечами:

- Ну, я же не говорю, что только и делаю, что наблюдаю за чужим пищепотреблением, просто всегда имеется такая возможность. А у вас разве не так?

- Нет. У нас культ индивидуальности. Каждый старается максимально изолироваться в своем жилище. И даже, чем меньше появляться в общественных местах, тем лучше.

- Какая отсталость! - поразился Гека. - С этими пережитками пещерного периода развития гектонов у нас давно покончено. Вы же, как моллюски, что навечно заперты в своих раковинах. Одиночество ваш удел...

- Мой дом, моя крепость, - единственное, что я нашел возразить общественно открытому рептилоиду. - Да, и насчет пещеры, не согласен. Я пожил в общественной пещере и имею представление о царящих там порядках, так сказать, из первых рук. В отличие от некоторых...

Тут сделал многозначительную паузу и продолжил:

- Цивилизованность определяется степенью защищенности любой индивидуальности, как ценности самой в себе.

- А как быть с асоциальным поведением?

- Не понял...

- Любое общество может устойчиво функционировать продолжительное время лишь при условии соблюдения всеми его членами условий коллективного договора. Но всегда есть малая часть, которая отказывается, по различным причинам, придерживаться любых ограничений. Преступники, больные психически, просто неудачно регенерировшие на голову... Как быть с ними? Как вовремя изолировать их тлетворное влияние на здоровые организмы.

- У нас этим занимается полиция, но после совершения соответствующего проступка.

- У нас нет проступков. И полиции нет. Настройки информационного поля таковы, что просто-напросто не позволяют подключенному к нему думать асоциально. Мне, например, даже мысль о совершении чего-то недостойного в голову прийти не сможет. Вот она высшая свобода личности — не запрещать или наказывать, а создать условия, чтобы лишить способности даже измыслить...

- А кто руководит настройками поля?

- Они формируются автоматически, исходя из предпочтений подключенного большинства.

- Хм-м-м, - что-то мне мало нравилась такая «свобода». Я бы предпочел хранить свою индивидуальность на отдельном, изолированном сервере, а желательно только в своей голове. - Но кто-то же извне контролирует сам процесс?

- Конечно. И ты видел руководителя этого важного государственного органа — Мада-Кве-Тор. Он руководил делегацией по встрече собрата по разуму...

часть 9

- Что такое? Почему мы вместо теплой, дружеской обстановки находимся в карцере? - снова и снова задавал я один и тот же вопрос, - Стоило ли тащиться через треть Галактики, чтобы сидеть взаперти четырех стен?

- Ничего страшного, обычная процедура для предотвращения заноса чужеродных микроорганизмов.

- Но ты же не заболел? И пещерных аборигенов вы же на постоянку таскаете?

- Пещерных гуманоидов мы изучили вдоль и поперек. Там все чисто. Ничего опасного для гектонов. Слишком разный метаболизм. Но с землянами мы еще не встречались, поэтому введен протокол. А я, с дуру, так обрадовался обретенному брату по разуму, что упустил твое рождение на неизведанной планете. Сперва же думал, что ты местный, просто новый вид, ранее не встречавшийся, - в который уже раз патриотично оправдывал самодурство своего руководства Гека.

Радовало, что и он сидел с нами, справедливо страдая от бытовых неудобств. Складывалось впечатление, что рептилоиды прагматично не обременяли себя издержками содержания потенциально заразившегося собрата, типа — чего на него тратиться, если в ближайшее время и так откинется...

В плане развлечений обсерватор отличался от клетки на космоботе только в худшую сторону

— голые стены, жесткая подстилка прямо на полу для сна и туалет без инженерных излишеств, вот и все, что предоставлялось «гостеприимными» хозяевами гостю из иного мира. Даже прутьев решетки не было, чтобы коротать быт, отстукивая незатейливые мелодии. И только привычная к безделию Кра не мучилась бесконечно растягивающимся временем.

- Кху-пи. Бац-скрбок-умага! - Кра из раза в раз наивно предлагала незатейливо поразвлечься.

Она по привычке пользовалась только устной речью, не особо полагаясь на вставленный в

голову коммуникатор.

- Кра, нет. Я не в настроении. Иди, вон, на ящерицах тренируйся.

Кра исполнительно подошла к погруженному в размышления Геке:

- Гкхе-ка. Бац-скрбок-умага!

Рептилоид аж в лице изменился. А я думал, что приверженец ментальных бесед не воспринимает вербальное общение. Оказалось, что еще как воспринимает...

- Гека, долго мы тут торчать будем?

- По самому продолжительному времени инкубационного периода известной гектонам болезни.

- И-и-и... Это сколько?

- Пять малых циклов.

- А сколько это будем в часах?

- А сколько часов в малом цикле?

- А я то откуда знаю?

Неожиданно я столкнулся с соотносимостью временных интервалов наших цивилизаций. До сего момента как-то не задавался проблематикой этого вопроса. На космоботе, поначалу пребывая в клетке, этот вопрос даже не вставал, а после обретения собрата по разуму — время незаметно пролетело в пьянках-гулянках. В общем, было не до того.

А в обсерваторе полностью отсутствовала смена дня и ночи - интенсивность освещения вообще не менялась, слегка приглушенный свет постоянно изливался прямо из панелей низкого потолка. По рептилоиду вообще не понять было когда он спит, а когда просто медитирует. Если не храпит при этом, конечно.

На Земле время транслировалось прямо по общепланетной сетке, и в голову никогда не приходило задаваться вопросом времени суток - я просто знал его с точностью до секунд. В пещере на точность измерения всем было глубоко наплевать, там сутки делились всего на два периода — темно-светло. И о таких временных интервалах, как часы, а тем более минуты, там никто и слыхом не слыхивал. Чего не скажешь о гектонах.

- Малый цикл, это сутки или часы?

- А что такое сутки и часы?

Вот же... Приходилось начинать с азов.

- На Земле сутки — это время полного обращения планеты вокруг своей оси. А часы, это сутки деленные на двадцать четыре.

- Удивительно. Наши ученые убедительно доказали, что на планетах с постоянной сменой освещенности зарождение разума невозможно. Как практический пример, подтверждающий данную теорию, планета аборигенов.

Гека кивнул на малютку Кра, а та в ответ ощерилась в приветливой улыбке. Страшноватой, конечно. Рептилоида справедливо передернуло от такого знака внимания.

- А двадцать четыре это сколько? - он постарался отвлечься от неприятных воспоминаний о камне-ножницы-бумага.

Я продемонстрировал на пальцах примитивный счет до десяти.

- Понятно. А зачем на двадцать четыре?

- Как зачем?

- Точнее почему? У тебя же десять пальцев. Неудобно как-то считать - два раза по десять с непонятным огрызком.

- Ну, тогда уж двадцать, - машинально ответил я, - А так, это исходит корнями к количеству фаланг на пальцах.

Я помахал перед носом Геки рукой, загибая и разгибая пальцы.

- Двадцать восемь.

- Чего?

- Фаланг на пальцах. Пересчитай.

Я пересчитал. И точно — двадцать восемь. Но я же где-то слышал такую теорию.

- А-а-а. Это придумал человек, которому отрубили большие пальцы, - находчиво объяснил несуразицу. - Отомстил так обидчикам. Чтобы мучились, как и он.

- Да-а-а? - наивно удивился Гека. Как я понял, с юмором у рептилоидов определенный дефицит.

- А у вас как счет идет? Какая у вас система отсчета времени?

- Чуккум обращается к центральной звезде Алло-ис всегда одной стороной. Поэтому смен дня и ночи у нас нет. Или день, или ночь. Некоторые гектоны, чтобы хорошо выспаться, перемещаются на темную сторону.

- А-а-а. Теперь понятно, почему у вас нет ночного освещения, - я кивнул на потолок.

- Поэтому у нас время измеряется ух-ками.

- Чем? Это что такое — ухки?

- Ух-ки. Так называли насекомых, в рабстве у которых гектоны прозябали несколько гигантских циклов.

- И как ими измерять время?

- Это цикл жизни одного ух-ка.

Я ошарашено посмотрел на гектона. Это же надо такое учудить со священным Хроносом!

- Но время жизни ухка величина непостоянная. Как этим можно измерять время?

- Очень просто. Ух-ки в течение жизни несколько раз линяли, обретая каждый раз новую расцветку хитина. А когда он наконец становился черным, это был знак окончания жизни и почерневший ух-к уходил из жизни. А вместе с ним и все его рабы — гектоны. Их съедали на поминальном обеде. Поэтому время жизни ух-ков стало для нас жизненно важным.

Я некоторое время осмысливал услышанное.

- Но позволь, ты же говорил всех ух-ков уничтожили?

- Не всех. В Инвиче держат эталонных ух-ков, по которым сверяют точность хода ух-кометров.

- А малый цикл, это сколько?

- Сто тысяч частей ух-ка.

Я задумался. Вроде как данная информация обнадеживала — пять стотысячных это по-любому немного... Наверное.

- А сколько живут ух-ки?

- Один ух-к.

Все... После долгого извилистого пути из лабиринта загадок меня поджидал глухой тупик. И непонятно как теперь из него выбираться...

Часть 8

- Я сообщил на Чуккум о первом контакте с разумной цивилизацией и нашем прилете, - поведал Гека.

- И что? Обрадовались?

- М-м-м. Взяли время на консультации с Центром.

Гека выглядел несколько растерянным. Возможно, все еще переживая из-за оглушительного проигрыща недалекой Кра в камень-ножницы-бумага. А может так сказывался пропущенный прямой в слабенькую на удар голову...

Вид из ходовой рубки на планету Чуккум представлял собою поразительное зрелище. Сама планета, конечно, выглядела вполне привычно — как и Земля, преимущественно голубая, на две трети покрытая морями-океанами со знакомой шапкой облачности в атмосфере. Да и  размерами они казались вполне сопоставимыми. Но вот по орбите ее опоясывало гигантское искусственное кольцо, связанное с поверхностью многочисленными космическими лифтами. Этакий огромный обод с тонкими спицами и осью в виде самой планеты. Два небольших спутника, по-моему, также окружало нечто подобное, и, возможно, центральное светило. Только издалека рассмотреть подробности было сложно.

Все-таки гектоновские технологии намного опередили земные. Даже немного странно, что мы до сих пор никак не пересекались в космосе. Наверное только из-за его огромных просторов — как-никак наши звездные системы располагались в разных рукавах Галактики. А встреча произошла на планете, находящейся для землян на самой границе исследованной зоны.

Гека на период орбитального маневрирования опять начисто выпал из общения, пребывая в ментальных дебрях управления кораблем. Я же сидел и любовался завораживающими видами. Движение на орбите выглядело довольно интенсивным — тут и там шныряли небольшие шлюпы, наподобие нашего, медленно маневрировали гигантские лайнеры, либо отчаливая от орбитального кольца, либо швартуясь. Проблесковые огни старшипов сливались со светом далеких звезд, создавая незабываемую иллюминацию.

Мы медленно приближались к причальной стенке орбитального кольца. Что ждало меня впереди на встрече цивилизаций? Идея посетить первым из землян планету гектонов не казалась теперь уже столь заманчивой. Все-таки я не дипломат, а всего лишь разведчик и то, всего лишь третей категории. Конечно, наставления на случай первого контакта знал назубок. Но сочиняли его голимые теоретики, из чисто гипотетических предположений без какой-либо реальной практической подосновы. И, соответственно, руководствоваться ими нужно было очень аккуратно. Как бы не развязать по неопытности первый межзвездный конфликт разумных цивилизаций. Хотя... Какой к черту первый? Нисколько не сомневался, что галактические войны, как гремели когда-то в стародавние времена, так еще и погрохочут в будущем. А то, что землянам еще не попадались страшные следы глобальных конфликтов, еще ни о чем не говорило. Их и на Земле хватало для экстраполяции. И мне не хотелось бы стать невольным катализатором одного из подобных.

Наконец космобот после едва ощутимого толчка замер, и Гека открыл глаза.

- Добро пожаловать в мой дом, милый дом.

Кхм-м.

Когда переходный шлюз распахнулся, я с трепетом сделал шаг в местную terra incognita. Кра шагала у меня за спиной, надежно прикрывая тылы. Уж за нее то я был уверен на все сто. В случае опасности она любого рептилоида в порошок сотрет. К тому же за короткое время нашего знакомства она успела еще и поднабрать как в росте, так и в весе.

Встречала нас небольшая делегация довольно мрачных гектонов, вся облаченная в громоздкие костюмы, полностью покрывающие худосочные тела. Через прозрачные забрала просматривались, ставшие уже привычными, лысые рептилоидные головы. Странные, конечно, порядки у местных с оформлением первого контакта - никакой чопорной официальности. А я бы предпочел оказаться здесь в смокинге и цилиндре, как того требовали строгие дипломатические правила. Но... Что имеем, тем и пользуемся. И я гордо отсалютовал правой рукой, а для пущего эффекта топнул несколько раз ногой.

- Пламенный салют от землян жителям планеты Чуккум!

Мой эффектный, дартаньяновский заход, впрочем, не вызвал ответного энтузиазма у встречающих. Судя по несколько напряженным позам, гектоны о чем-то интенсивно судачили с Гекой по закрытому каналу связи.

Мне же пока предоставлялась возможность свободно осмотреться. Обстановочка вокруг была очень даже пуританской — сплошная функциональность без малейших признаков художественного оформления. Голый металл с пластиком однообразно салатового цвета. Возможно с отсылкой к растительному периоду обретения разума цивилизацией ящеров.

Что странно, миновав шлюз я сразу почувствовал некое, постоянно присутствующее в голове, ментальное давление. Этакий однообразный радио-шум. Говорят, что так проявляет себя реликтовое излучение. Не знаю, не знаю, но у гектонов оно проявляло себя непрерывно и весьма интенсивно. Возможно из-за их близости к центру Галактики.

- Представителя иной разумной жизни приветствуют все жители планеты Чуккум!

Наконец разродилась приветственной речью встречающая группа товарищей. Правда, в меру радушное приветствие не соответствовало довольно обескураженному виду Геки. Складывалось впечатление, что он изрядно отхватил по щам за незапланированную доставку в самое сердце цивилизации гектонов представителя иной разумной жизни. Ведь вполне возможно, что очень злобной и агрессивной. Откуда же рептилоидам было знать, что еще в школе мои строгие учителя буквально вдолбили назидательные откровения Дейла Карнеги.

Но как все-таки прекрасно, что это Гека меня нашел, а не я его, - подумалось мне с облегчением. Неизвестно, как бы отреагировало руководство министерства межзвездных сообщений, доставь я на Землю такой вот разумный «подарочек». Возможно, лишили бы квартальной премии...

Расшаркиваться друг перед другом высокие стороны посчитали излишним. Да и встречающим это сделать в скафандроподобных костюмах представлялось весьма проблематичным. В общем, без китайских церемоний мы двинулись в глубь орбитальной станции. Возможно на праздничный банкет.

- Гека, слушай. У меня в голове шум какой-то настойчивый. Это ничего?

- Не понял. Что за шум? У меня эфир чист, без помех.

Ответ меня несколько напряг. Что там творится в моей голове? Как бы не развязанный конфликт двух коммуникаторов...

С ожидавшимся банкетом не срослось — вместо праздничного стола мы всей троицей оказались в обсерваторе. Притом весьма убогом в плане удобств — никакого сравнения даже с каютой на космоботе. А перебирая в уме все свои последние жилища, я вдруг отчетливо осознал, что как-то неосторожно прогневил всесильных богов. И отныне мне только что и остается, как прозябать в неких подобиях клеток и пещер. Эх, Одиссей, Одиссей. Даром что космический...

часть 4

Гор задумчиво стоял в темном коридоре дома графа Уно. Получался какой-то заколдованный круг. Казалось бы, цель достигнута - и Художник найден, и картина присутствует, но... А художник снова не тот. Да еще проклятый гребень, заведший в этот дом, помалкивал, словно выжидая...

Внезапно в конце коридора качнулись тени. Кто-то шел по смежному коридору со свечой в руках. И пробудившийся колдовской наездник со всей дури впился в голову. Подчиняясь резкой боли, Гор невольно сделал шаг назад и оказался за тяжелой портьерой. Для тайного наблюдения это оказалось прекрасным местом - через щель между складками весь коридор до самой двери в комнату короля прекрасно просматривался. И только вездесущая пыль не давала спокойно дышать, норовя вызвать внезапный чих. Гвардеец прикрыл рот рукой и как мог сдерживал дыхание.

Вскоре из-за угла появился неизвестный. Пламя свечи в его руке подрагивало, неверно освещая надменно брезгливое лицо. А сам он казался довольно высоким и статным. Правда по странной прихоти мерцающего освещения, пока неизвестный медленно приближался к убежищу Гора, изначально моложавое лицо стремительно старело, походка из уверенной, полной сил, превращалась в шаркующую, прямую же спину перекорежило так, что, поравнявшись с Гором, неизвестный уже превратился в скрюченного больного старика — и у двери к королю остановился согбенный годами, никчемный служка. Он осторожно костяшкой мизинца постучал по дереву косяка. Дождался окрика и, предварительно опасливо оглянувшись, скользнул в узкую щель.

Когда пребывание в царстве пыли стало нестерпимым, и Гор собрался покинуть тайное убежище, дверь снова приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулся давешний служка, держа в руках картину. Тихо притворил двери и медленно пошаркал прочь. Подчиняясь вновь ожившему гребню, гвардеец скрытно последовал вслед.

И пока шли по коридору трансформация странного слуги обращалась вспять — походка снова стала уверенной, спина гордо распрямилась, и даже он сам словно помолодел. Когда завернули за угол, впереди Гора шел средних лет уверенный в себе вельможа. Попетляв среди многочисленных дверей, оказались в небольшой зале. Гвардеец, подчиняясь колдовству гребня, притормозил в темном проеме на входе. Полумрак, царивший повсюду в доме, пока удачно позволял вести оперативное наблюдения, никак не выдавая свое присутствие.

Посреди залы на столе стояла пара канделябров по пять свечей, бутылка вина с бокалом и мольберт с заготовкой картины. Вельможа небрежно примостил в сторонке творение короля. Насвистывая, прошелся вокруг стола, взял в руки палитру, кисточки и принялся рисовать. При этом уверенные движения руки и быстро рождающееся полотно с головой выдавали профессионального художника. Мелодия, насвистываемая неизвестным, постепенно ускорялась вместе с наложением мазков на картину. Гору было хорошо видно, что стремительно рождающийся рисунок повторяет неумелое творение короля, но на совершенно иного качества уровне. Перед гвардейцем легко и не напрягаясь творил гений. Или... Тот самый Художник?

Наступил момент проявить себя, и Гор вышел из тени. Некоторое время увлеченный вельможа не замечал иного присутствия, и гвардеец слегка кашлянул. Художник вздрогнул, рука с кистью замерла в воздухе. Медленно оглянулся, и недоумение легло на холеное лицо.

- Королевский гвардеец, Гор, - представился незваный гость.

- И что ты тут делаешь, королевский гвардеец, Гор? - надменно спросил неизвестный.

- Ищу Художника.

Тень легла на лицо вельможи. Он оглянулся на картину, перевел взгляд на Гора.

- Договоримся?

- Нет. Я думаю, надо показать это королю.

- Ты не понимаешь. Король лишь декоративная ширма, за которой...

- Ширма знает о своей лишь декоративной роли? - перебил Гор.

Вельможа запнулся. Взгляд, пометавшись, пал на бутылку, затем перекочевал на голову гвардейца. Гор сдвинул нож на заметное место, чтобы предотвратить ненужные глупости.

- Не будем спешить с решениями, - снова заговорил Художник, - Давай я тебе быстро обрисую ситуацию, может это самый важный момент в твоей жизни...

Так получилось, что с рождения король не отличался особыми умом и сообразительностью. И когда после внезапной смерти отца совсем юным сел на престол, совершенно не представлял, что ему там делать. Город, правда, находился в прекрасной форме - народ не сказать, что жил очень счастливо, но, во всяком случае, и не мучился, с трудом выживая.

На одном из обсуждений текущих проблем с торговлей, когда важные министры с трудом вымучивали свои предложения, Художник, занимавший тогда должность секретаря при одном из Министерств, неожиданно выдал пару дельных советов. А присутствуя на совещании по налогам и сборам, предложил льготами поощрять ремесленников, привлекая недорогими их товарами торговцев из соседних королевств. Отметивший дельные способности чужого секретаря, король перевел его в свою свиту, где постепенно начал все более ценить умного советника, чьи подсказки благодатно сказывались на жизни города. Торговля развивалась, ремесленники обеспечивали постоянно повышающийся спрос, доходы в казну росли. По предложению нового советника стены города окрасили в белый цвет, и странным образом жители стали ощущать себя более счастливыми и жизнерадостными. Хотя, возможно, это сказывалась ставшая в последние годы спокойной и сытой жизнь. Народ возносил молитвы за здравие мудрого короля, а тот проникался собственным величием и мудростью. Мало-помалу умный советник обретал все большую власть при дворе. И все чаще, прикрываясь именем короля и не спрося королевского соизволения, сам правил государством. Правда, это шло только на пользу. Но... Прокладка между истинным правителем и троном все сильнее раздражала. И тогда советник решил ее поменять...

А чтобы народ не выступил в защиту ширмы, которую по незнанию считал истинным правителем, была разыграна партия с картинами и погружением города в пучину бед...

- И я предлагаю тебе должность начальника охраны при моем дворе...