WZZ67

Некоторое время я потратил на то, чтобы вникнуть в иерархическое построение этого племени дикарей. Хотя, когда более-менее разобрался, ничего сложного там не оказалось - во главе племени стояла группа из самых сильных охотников, и это был некий коллегиальный орган. А в силу своей непроходимой ограниченности, никто из этих здоровенных самцов даже не пробовал узурпировать власть.

Каждое утро перед охотой, они обсуждали у костра, куда сегодня пойдут за добычей, кто будет загонять, кто переносить убитую тушу. Сами лидеры всегда стояли в засаде и последний удар наносился кем-то из них. О чем потом гордо рассказывалось женщинам и детям. Остальные самцы во время обсуждения стояли в сторонке и благоговейно внимали.

И что интересно - как я понял, никаких индивидуальных имен в племени не использовалось. Так, если кому-то надо было обратиться к моей юной подружке, ее звали запросто - маленькая женщина или недоженщина. Хотя я не уверен, что этот знак сложенных пальцев руки и короткий гортанный звук означали именно женщину. Но употреблялся он ко всем представительницам слабого пола. Хотя, как землянин, я бы поостерегся утверждать насчет слабого. Взрослая пещерная женщина ростом была под два с половиной метра и, по-моему, особо не напрягаясь могла поднять килограмм сто пятьдесят. Мальчиков кликали недоохотниками или маленькими мужчинами. И индивидуально детей никто не различал. Никаких пап и мам. Общие дети, как впрочем и женщины. Только у нескольких старших охотников имелись индивидуальные подруги. Остальное племя жило во грехе, предаваясь порой свальному блуду.

Всех главных звали Большой охотник, остальных взрослых мужчин — просто Охотники. Старики снова становились маленькими мужчинами. Но только стариков-то я наблюдал всего трех, да и то, их возраст едва ли переваливал лет за пятьдесят. Но на охоту они уже не ходили, и кликали их также как и многочисленных детей.

Чтобы не путать свою хозяйку с прочей шалупонью, я дал ей имя - Кра. Получив индивидуальное прозвище, Кра страшно загордилась, неожиданно выделившись из прочей серой безымянной массы. Правда взрослые никак не могли привыкнуть к ее новому имени и некоторое время продолжали звать по-старому. Но мой опыт возымел неожиданное продолжение. Ко мне как-то вечером подошел один из Больших охотников и долго меня о чем-то расспрашивал.

- Кра, кра. Кха-кха, ор-р-р-р.

- Чего? - не понял я, что ему вдруг понадобилось.

- Кра, кра! Кха-кха! Ор-р-р!

Тот страшно рычал, кхакал и кракал. А я все никак не мог въехать, что ему нужно. Наконец решив, что тот хочет послушать очередной мой хит, я затянул:

- Мы едем-едем-едем...

Чем тут же вызвал грозное рычание.

- Ты бы хоть говорить научился, что ли, по-человечески, - в сердцах высказал ему свое неудовольствие.

И мгновенно схлопотал крепкую затрещину. Уж чего-чего, а в интонациях эти пещерные великаны разбирались очень даже хорошо. Особенно, когда высказывалось неудовольствие в сторону одного из лидеров. Некоторое время я явственно слышал медленно затухающий гул в ушах, словно мой усохший от бездействия мозг, этаким колокольным языком, долго колотился о стенки черепной коробки. Ценой неимоверных усилий, все-таки сообразил, что этот битюг требовал дать и ему личное имя. И ни какое-нибудь завалящее, а только Кра. Когда ж я попытался объяснить, что имя занято, он даже слушать не захотел, и поднял руку отвесить очередную порцию горячих. В конце-концов, осознав, что все бестолку, я гордо именовал его Кра. А моя подружка, неожиданно оказавшись нареченной именем одного из Больших охотников, так загордилась, что перестала играть со своими сверстниками, а все время стала проводить подле меня. Ничего в этом плохого я не видел и помаленьку обучал ее нормальному языку и прочим достижениям цивилизации.

Только вот появление в пещере еще одного Кра, вызвало такой ажиотажный спрос на это имя, что теперь вечерами ко мне выстраивалась целая очередь с требованием их тоже так наречь. Пещера стала стремительно заполняться многочисленными Кра. И если раньше имена хотя бы разделяли аборигенов на три группы - женщины, мужчины и дети, теперь же они все стали полными тезками. Но ни в какую не желали называться как-то иначе. Так очередным достижением цивилизации - модным безумием — неожиданно оказалось заражено и это примитивное общество.

- Курить.

Бестолку. Что за толстолобый осел?

- Хочу курить.

Хочется кричать в полный голос, но нельзя - эдак можно человека и с ума свести запросто! Бывали прецеденты. И поэтому я лишь тихонько нашептываю:

- Курить. Курить. Курить.

Время утекает безвозвратно, а мой носитель педантично занимается делом и на свои желания внимания не обращает. Чертов фриц. Вот он выглянул в иллюминатор. Ого, уже Нью-Йорк! Высотные дома-башни. Никогда не бывал в этом городе. И вот довелось. На крыше одного из небоскребов собралась огромная толпа зевак. Машут руками, кричат. Рейс заканчивается. А я, как испорченный граммофон, талдычу:

- Может покурить?

- Вот бы покурить!

- Как же курить охота!

И ведь знаю, что этот белобрысый боров припрятал в заначке пачку Imperium и спички. Но проклятая немецкая педантичность. Командир сказал: 'Nicht'! Значит - Nicht! Да еще утечка газа над Атлантикой. Для меня это был просто подарок небес, но экипажу и пассажирам вообще запретили курение даже в установленных местах, и вот он результат - весь день пытаюсь убедить своего носителя втихаря затянуться терпким дымом табака, а он ни в какую!

Исполнительный болван упорно работает, но я же чувствую, что у него от желания закурить невыносимо сводит челюсти. И в окошко постоянно выглядывает не на красоты Америки поглазеть, а ждет причаливания, когда можно будет спуститься на землю и наконец достать сигареты. В запасе у меня осталось не более получаса, и необходимо что-то срочно придумать...

Концентрируюсь и медленно погружаюсь в воспоминания Эриха Шпеля - кормового моториста дирижабля "Hindenburg", моего ничего не подозревающего носителя, - пытаясь найти уязвимые точки в его характере. Да чтобы я еще хоть раз с немцами связался! Неужели, все-таки проиграю?

...

Вызов я получил совершенно неожиданно, когда в одиночестве гулял по парку, расслабляясь и накапливая энергию. В свои законные права вступала весна - теплые деньки пришли на смену морозам и гололеду. И для меня это была не просто смена времен года, а как знак, проявление растущей силы, приобретающей, наконец, законченность. Тело наконец-то стало послушно, как никогда ранее. Мысли легко текли, подконтрольные чему-то большему, чем обыкновенное сознание среднестатистического гражданина. Так, наверное, чувствует себя трейсер после удачных пируэтов на самом краю высотного здания. Ощущение всемогущества. Последнее время оно меня уже не покидало.

Неожиданно Солнце, неподвижно застывшее в безоблачном небе, померкло, прерывая приятные мысли. Призрачная тень, незаметная для постороннего взгляда, легла поперек улицы, перегородив мой путь. Я остановился. Вызов! Кто бы это мог быть? Черное светило во время полудня - приличная демонстрация силы неизвестного пока конкурента. Оставалось найти обладателя и дать ответ. И я заспешил домой. По условиям соревнований пси-паркура, вызов должен быть принят в течение шести дней. Или не принят никогда. Но тогда обозначивший его и не получивший ответ автоматически становился новым лидером региона. А мне так не хотелось расставаться со своим званием, завоеванным в тяжелой упорной борьбе. Ну, что ж, у меня есть практически неделя - этого вполне достаточно, чтобы эмоционально накачать себя и быть полностью отмобилизованным для поединка.

Дома, первым делом, выпил огромную кружку черного кофе. Про сон пока можно забыть - ко дню единоборства необходимо подойти в состоянии близком к легкому помешательству. Жалко, что уже несколько дней подряд ел мясо. Непростительная ошибка. Если честно, слегка распустился в последнее время. Проклиная свою беспечность и невоздержанность, залез под холодную струю воды. Взбодрись! Стремительно покрываясь гусиными пупырышками, попытался пропеть - "Закаляйся, как сталь". Далее - голод. Три дня полной диеты, и только соки-минералка. Необходимо до предела обострить чувства, достичь интуитивного восприятия окружающего мира. Я глянул на свои тоненькие ручки, хиленькое тельце. Только решил веса набрать! И вот тебе! Ментальный паркур - занятие не для физически развитых людей. Обильное питание вызывает самоуспокоенность, леность мысли и, что самое опасное, эмоциональную вялость.

Основополагающие идеи пси-паркура были взяты от его собрата - сила, ловкость, отсутствие преград и препятствий для тренированного человека. Только все перенесено на ментальную почву. И в самом деле, зачем до одури развивать свое тело? Обезьяна, по-любому, будет лучше прыгать-скакать и любого трейсера за пояс заткнет. В чем главное преимущество человека? Ответ прост. Разум. Значит и паркур должен быть ментальный. Главный лозунг: время и пространство - препятствия лишь для физических тел! Овладевая сознанием, ты овладеваешь и реальностью. Исходя из этого, и складываются основы тренировки, правила соревнований. Но...

Если в паркуре все просто: кто чище и быстрее преодолеет препятствие, тот и выиграл. То попробуйте перенести это на ментальную почву. А? Как проверить - побывало сознание в прошлом или нет? Смогло преодолеть бездну пространства? И выход был найден до банальности простой. Выбираются две даты из прошлого, про которые нет вообще никаких упоминаний в истории. Что не так и сложно. Дается пара дней на изучение сопутствующих событий и назначается день соревнований. Необходимо определенные даты каким-то образом проявить в истории, сделать известными. А для пси-трейсера нет общечеловеческих норм, этических ограничений и моральных запретов. Мы стоим выше обычных людей. И если они готовы влачить свое жалкое существование, будучи не в силах управлять своими заплесневелыми мозгами, - это их проблемы. Они лишь полигон для наших тренировок и соревнований. Так же как недостроенные здания для трейсеров. Прыгать из одной сферы сознания в другую, легко преодолевая и время, и пространство - это круто!

...

6 мая 1937 года! Вот не повезло. Нет, чтоб посовременнее год попался. Ну что могло произойти значимое в 1937 году? Ответ банален - ничего. Техника примитивная, научные знания на уровне древней Греции. Эх! Ни атомных электростанций, ни огромных космических ракет. Вспомнилось последнее соревнование в феврале, на котором я и получил звание "Лидер Региона". Мне тогда досталась дата тридцатилетней давности - 28 января 1986 года. И это было что-то! За какую-то пару часов нашел информацию, что 26 января состоялся очередной запуск шаттла "Challenger". Остальное уже было делом техники - перенос старта под стремительно ухудшающуюся погоду, и овладение телом инженера из стартовой обслуги. И вот, взрыв "Challenger" - шоу, показанное по всем каналам телевидения. Весь мир тогда с изумлением наблюдал за ним. Но кто бы мог знать из нынешних моих современников, что каких-то три месяца назад данного факта в этой истории еще просто-напросто не существовало!

Но... 1937... ?!

Радовало одно: моему конкуренту досталось 14 апреля 1912 года. Ха-ха! Что можно совершить грандиозного в 1912 году? Выстрелить из пушки в Луну?

...

Вот черт! Мысли Эриха были похожи на огромные тяжелые кирпичи, которыми приходилось аккуратно манипулировать. Я поднимал слой за слоем, ничего достойного внимания не находя. Наиболее заметный след в сознании моего носителя оставили: факельный марш на какой-то языческий праздник, вступление в национал-социалистическую партию и сумасшедшая речь Гитлера на одном из партийных съездов. Проклятье! Все помыслы только о служении die Gro;deutschland. И ни слова, ни единой мысли о благе конкретно для себя, ни самого захудалого личного пожелания. Вот он, печальный результат безжалостного промывания мозгов геббельсовской пропагандой. Разве можно так людей калечить? Не человек, а машина, запрограммированная только на беззаветное служение тоталитарной отчизне. Эх, мне проще иметь дело с десятком "телков-потребителей" из моего времени. С ними таких проблем никогда не возникнет. И как же быть с этим истым патриотом? Ну, как я должен со своей кратковременной обработкой сознания Эриха переломить годами формировавшиеся идеологической машиной установки? Необходимо что-то придумывать иное...

Дьявол! Нашел! Ненависть! Конечно, привнесенная со стороны и целенаправленно внушаемая последние несколько лет... Но это уже кое-что.

И я страстно зашипел, примерив чешуйчатую шкуру змея искусителя:

- А командир-то, судя по всему, скрытый Jude! Точно - Макс Прусс, есть что-то еврейское и в имени, и в фамилии. А как он командует нами - истинными арийцами! Прошлый раз мне два наряда ни за что объявил! А как я мог уступить дорогу в коридоре, если занят был и не заметил его? Все точно! А я истинный ариец! Идеальный череп, светлые волосы и стальные глаза.

Непреклонный характер. Мой отец еще в первую мировую на восточном фронте жизнь отдал, а где был его отец? Ха-ха! Ну, уж точно не в окопах!

Эрих явно замедлился. Наконец замер, задумавшись... Постоял, опустив бычью голову. Подошел к иллюминатору и посмотрел в него. Неужели действует?!

- Какое он имел право, запрещать мне курить? Да никакого! Я ариец, и этим все сказано!

Любимец богов! Только трусы могут бояться силы очистительного огня.

Эрих посмотрел на свои башмаки, обитые снизу пенькой.

- И проектировали "Hindenburg", наверное, чистокровные евреи. У них вовек ничего не получится дельного. Только истинные арийцы, их созидающие руки способны творить мировую историю!

Неожиданно до того неповоротливое течение мыслей Эриха начало ускоряться и приобретать совсем иное направление:

- Разве служить государству, управляемому евреями, это великая цель? Они деньги будут грести, а ты вкалывай, горбать спину, корми вшей в окопах...! Вон и пассажиры все, как видно, сплошь и рядом одни евреи. Нахапали, высасывая кровь трудолюбивых арийцев, и в Америку с набитой мошной! Только очистительный огонь способен стереть с лица матушки Земли всю грязь. Только Геенна огненная...

Эриха явно понесло. Я даже не ожидал, что высосанные из пальца антисемитские мысли падут на столь благодатную почву. Прикольно! Значит, когда речь шла о собственных желаниях, Эрих работал как проклятый, нисколько не поддаваясь моему ментальному воздействию. А стоило только мелькнуть шальной мысли, что кругом одни евреи, как он уже готов весь цеппелин спалить, пожертвовав собой! Чудеса! И уже не могу разобрать, от кого из нас что появляется в голове этого одурманенного арийца.

- Эрих, ты куда? Мы уже садимся!

Ганс - моторист кормовых гондол - удивленно посмотрел на меня.

- Выйду, осмотрю двигатели снаружи!

Носитель по трапу поднялся на крышу гондолы. Внизу уже видно летное поле военно-морской базы Lakehurst. Огромная туша "Hindenburg", борясь с небольшим ветерком, неторопливо подбиралась к стыковочной мачте. На поле колыхалось море из голов любопытных - пришли поглазеть на экзотическое зрелище. Машут руками, кричат. Они даже не представляют участниками какого исторического события вот-вот станут. А кому повезет, то еще и угодят под огненный ураган. Ха-ха! Победа близка. Я думаю, взрыв "Hindenburg" будет навсегда высечен в анналах истории, как одна из самых крупных техногенных катастроф двадцатого века.

Эрих подошел к корпусу дирижабля. Достал сигарету, закурил. Наверное захотел оттянуть светопреставление. Ничего, пускай покурит последний раз. Не буду же его убеждать, что курение опасно для здоровья! Сделав пару затяжек, мой носитель оттянул пластину внешней обшивки дирижабля и бросил красноватый огонек сигареты в темное нутро...

...

Открыл глаза. Реальность вокруг еще качалась и расплывалась после моих скачков по пространству и времени. Я же ликовал внутри - неплохо получилось! Как только мир вокруг приобрел определенную устойчивость, в нетерпении вскочил и подбежал к компьютеру. Вошел в Интернет, набрал свою дату... Ура! "... Аварию дирижабля "Гинденбург" можно сравнить с гибелью "Титаника". Современный, огромный, роскошный воздушный корабль должен был, по мысли его создателей, стать символом возрожденной Германии, воплощением ..." Так-так... Число жертв - тридцать шесть человек. Для 1937 года совсем даже неплохо! Вот так-то! Это победа. Я потянулся. Сладостное предвкушение... Интересно, что там за "Титаник" такой? Никогда не слышал раньше. Нехотя набрал поиск и... Не поверил своим глазам - 14 апреля 1912 года! Число жертв - тысяча пятьсот один! Проклятье!

Мир вокруг потемнел, подчиняясь моему настроению. Резкий порыв холодного ветра хлопнул форточкой. На дворе начиналась метель, загоняя в квартиры гуляющих "телков-потребителей".

Я сжал кулаки - что бы такого сотворить, чтобы успокоиться?!

День прошел в неге и ожидании возвращения мужской половины. Ко мне периодически подбегала моя юная подружка, тыкала палочкой, выслушивала раздраженный скрип и опять убегала. Когда же послушать «улитку» попытался молоденький паренек, он тут же схлопотал от моей поклонницы увесистую оплеуху и с ревом покинул концертную площадку. Пару раз я даже заслужил плошку с водой. Что уже было неким прогрессом...

Вечером заявились охотники, таща за собой еще одну тушу оленя. Неожиданно для себя я почувствовал облегчение — ведь если бы охота оказалась не столь удачной, основным блюдом вполне могла послужить «маленькая улитка», пускай и с неповторимым меццо-сопрано. Подозреваю, что сентенция - «не хлебом единым» - еще не стала в данном обществе непреложной истинной.

Далее повторилась программа вчерашнего дня — сольные выступления сильных мира сего, затем убойный номер молодого дарования с демонстрацией моего пленения и закрывающим программу номером - брачная песня терзаемой голодом «улитки». Довольные зрители, получив духовную пищу, переключились на насыщение плоти... И о чудо - моя покровительница принесла пару кусочков жаренного мяса и плошку с водой. Видимо, она единственная догадалась, что улитку надо периодически подкармливать и не только сеном. Или, возможно, я перешел в разряд ее домашних животных, которых надо оберегать и кормить. Что тоже в общем-то неплохо...

Когда моя жизнь как-то наладилась в плане пропитания и питья, пришло время заняться реализацией коварного плана по порабощению этого пещерного мира. Для начала я решил расширить свой репертуар и в очередном выступлении весьма неплохо воспроизвел арию Надира из «Ловцов жемчуга». Как ни странно, классика публике не зашла и была встречена весьма прохладно. Видимо скрип улиток был более привычен неизбалованному слуху местных меломанов. Но не в первой артисту вытягивать интеллектуальный уровень аудитории над безликой серой массой. И на следующий день я спел детскую песенку про «Мы везем с собой кота...». Особенно местным понравился припев «Тра-та-та...». Когда в пятый раз повторял на бис, мне подпевала уже вся пещера. И весь следующий день из разных углов пещеры постоянно доносилось - «Кр-р-ра-кха-кха...». Успех был оглушительный. А я на одну ступеньку стал ближе к своей мечте.

Среди ночи совсем некстати вспомнилось наставление исследователя планет, потенциально заселенных разумной жизнью. Параграф три был неумолим — при обнаружении разумной жизни в любом ее проявлении экспедиция сворачивалась и покидала планету в течение не более двух часов. С каким бы превеликим удовольствием я сейчас исполнил этот злосчастный пункт, но... Так выходило, что автоматы, направленные на мои поиски, вполне могли обнаружить следы моих пленителей и, посчитав этих дикарей разумными, свернуть экспедицию, бросив меня на произвол судьбы. И если меня не нашли и не освободили в первые сутки, шансы увидеть свою мягкую постель, душ и вожделенный пищевой синтезатор становились мизерно малы. А значит планирование дальнейших действий не должно ограничиваться жалкой парой-тройкой недель. Не хотелось в это верить, но пара лет, наиболее разумный срок для освобождения - пока информация дойдет до метрополии, пока обсудят план мероприятий, пока решатся на отправку антропологической экспедиции. В общем, хочешь - не хочешь, но надо осваиваться...

После феноменального успеха незатейливой «Тра-та-та...» я неожиданно получил некую свободу — моя юная поклонница сняла путы с рук и ног, наверное посчитав, что от такой славы, неожиданно свалившейся на ее подопечного, убежит только сумасшедший. Эх, если бы еще знать в каком направлении остался исследовательский рейдер! Вполне вероятно, что глуповатая автоматика до сих пор считала планету необитаемой, а исчезновение единственного живого исследователя приемлемым сопутствующим ущербом. Но, здраво оценивая свою физическую форму - все-таки последние дни я питался как попало, если это вообще можно назвать питанием - моих сил могло и не хватить для такого перехода. Необходимо было сначала подтянуть свою физическую кондицию...

А тут еще конкурент по народной любви неожиданно нарисовался — очередное выступление моего пленителя со своей набившей оскомину пантомимой зрители грубо прервали, требуя появления на сцене своего «брюхоногого» любимца. Взбешенный пантомим, проходя мимо, так поддал мне, что лишь чудом я не оказался в самом центре полыхающего костра. Повезло, что концертная площадка довольно плотно была окружена зрителями. Но себе на ус я намотал, что ухо теперь надо держать востро. Неожиданно с моим появлением в незатейливой жизни этого примитивного сообщества, сюда стали проникать и все прелести цивилизованного мира, как то: зависть, борьба за теплое место у костра, желание подставить ножку конкуренту. А может, это имело место быть здесь и раньше, как естественное состояние любого мыслящего существа. Но с конкурентом что-то надо было делать. Пещерный закон суров — каждый сам за себя.

Для начала я выдал убойное «Пум-пурум-пурум-пум-пум». Пещера лежала. Восторг был полный. На пантомима более никто смотреть не хотел. Его незатейливый номер с моим пленением опустился в полный отстой. А ничего нового мой конкурент выдать не мог — его повседневное участие в загоне очередного оленя никак не могло отличиться новизной изложения. Я же, особо не напрягаясь, уже на следующий день снова поменял программу выступления. «Ла-ла-ла ло-ли-ли, ла-ла-ла ло-ли-ли...» стала хитом на ближайшие три дня, затмив все ранее исполненное. Вся пещера безуспешно пыталась повторить витиеватое исполнение. А я ведь не добрался даже до Yesterday... Теперь кусочки мяса мне перепадали не только от юной хозяйки — их передавали уже и взрослые поклонницы. С пищей, кажется, вопрос решился. И меня пока еще разве что на руках не носили. Хотя для местных громил это не было чем-то затруднительным. Лишь от своего сброшенного с пьедестала оппонента я постоянно ждал какой-нибудь гадости. Приходилось сторониться темных углов, коих в пещере было предостаточно. И где легко мог укрываться мой завистливый киллер. Учитывая габариты взрослых жителей пещеры, попытка затушить свечу жизни никаких проблем вызвать не могла. Но на некоторое время моя слава стала самым надежным щитом...

Я с сожалением смотрел на догорающие в костре куски своего рейдерского комбинезона. И тут одно из двух — либо заявленная инженерами температура устойчивости к пламени оказалась прилично так завышена, либо костер был совсем не прост. Правда наблюдать этот захватывающий процесс приходилось из очень неудобной позы — я висел, подцепленный к длинному шесту за связанные руки и ноги. Никогда бы не подумал, что столь характерную позу для героев древних приключений в когда-то диких дебрях Африки, придется примерять на себе...

...

Плановое трехнедельное исследование планеты автоматами показало полное отсутствие разумной жизни, а так же опасных для человека животных и растений. И только популяция огромных улиток содержала в мышцах смертельно опасный токсин. Но никого из гурманов-французов на борт моего исследователя отродясь не было. Поэтому некому было и расстроиться такому обстоятельству. И уверовав в полную безопасность, я заимел привычку в тихой охоте заходить все дальше и дальше от корабля. Доохотился...

Удар, на время погасивший свет, я не почувствовал, и только осознал уже после пробуждения - голова трещала нещадно, а затылок тянуло приличных размеров шишка. Сознание вернулось в какой-то темной пещере, где из всего многообразия предметов, за века приспособленных человеком в качестве источников света, имелись только большой костер, несколько факелов и лучины. Поэтому своих похитителей разглядеть как следует долго не получалось. Единственное, что отметил для себя, так это их сходство с людьми — те же две руки, две ноги и голова. Да и черты лиц в сумраке напоминали вполне человеческие. Если бы не странного цвета кожа. Что вполне можно было отнести к неестественному освещению. И размеры... Огромные. Не хотелось проводить аналогии, но ни к месту вспомнился циклоп Полифем из бессмертной Одиссеи.

С меня быстро срезали комбинезон — на удивление ткань, неприступная для любых механических воздействий, легко сдалась перед небольшими сколами какого-то местного минерала, используемого аборигенами в качестве режущего инструмента. Оставалось надеяться на пеленгатор, который обязан был успеть передать мои точные координаты на корабль, перед тем как отправиться в огонь. Кто бы мог подумать, что планета оказалась заселена гуманоидами!

Когда мою жердь пристроили на какие-то примитивные козлы в углу пещеры, соседство откровенно напугало — на аналогичной жерди висела туша местного и более крупного подобия земного оленя. Милые животные, что во множестве паслись вокруг корабля. Стоит признать, вкус приготовленного на углях оленьего мяса был восхитительный, и потому такое гастрономическое предпочтение пещерных жителей не удивляло. Но... Себя в качестве блюда я представлял слабо. Хотя... Может быть и напрасно. Надо было срочно что-то придумывать. Все-таки существо, покорившее бескрайние пространства, не должно быть банально съеденным. Навязчиво всплывающий в уме пример Кука, я старательно гнал от себя. Интеллект должен помочь выкрутиться из непростой ситуации. Но поза барана, висящего на вертеле, сковывала любую интеллектуальную деятельность. Как, впрочем, и шишка на затылке. Черт!

Аборигены, судя по всему, не имели развитого языка — между собою общались короткими гортанными выкриками и в основном жестами. Правда, почему в царящем тут сумраке было выбрано такое неэффективное средство коммуникации, для меня оставалось тайной. Да и ладно. Проводить тонкий лингвистический анализ обстоятельства не позволяли.

И только меня сняли с шеста и потащили к общественному костру, как спасительная мысль молнией пронзила сознание. Судя по внешнему виду местных аборигенов, их метаболизм не сильно отличался от человеческого, и местные улитки должны были быть столь же ядовиты и для них. Когда меня положили на огромный плоский валун, служащий, судя по кровавым подтекам, для разделки на порционные куски, я быстро свернулся калачиком и начал очень похоже скрипеть, подражая брачным песням местных гигантских улиток. Спасение было только в проведении аналогии улиток со мной...

Неожиданно все замерли и рука, занесшая надо мною каменный аналог ножа, замерла. Я начал скрипеть еще интенсивнее, вознося про себя горячую молитву всем земным богам сразу. И... О чудо! Боги меня услышали. Аборигены побросали свои дела и сгрудились вокруг меня. Начали гукать между собой, показывая руками странную фигуру в виде кулака и оттопыренных крайних пальца. Ага! Это они демонстрировали друг другу улиток. Значит возымело. Меня стащили с аналога разделочной доски и бросили на тонкую подстилку сена. Любознательные детишки обступили вокруг и периодически с интересом тыкали в меня палочками. Пещерные жители сами по себе были раза в полтора крупнее обычного человека. И по габаритам, я больше походил на большого ребенка.

Аборигены тем временем провели быструю замену в сегодняшнем меню — вместо меня притащили оленя и разделали на жаркое. Пока жарился ужин, все население пещеры собралось вокруг костра. Чтобы не тратить свое время попусту, я занялся наблюдением за нравами первобытно-общинного общества. Конечно, в неглиже заниматься антропологическими исследованиями было не совсем с руки, но на какие только ухищрения не пойдешь ради науки.

Речь у аборигенов, судя по всему, развита была слабо, только гортанные выкрики, в изобилии сопровождаемые жестами, ужимками и гримасами. Благодаря чему, даже избалованному обилием средств коммуникации цивилизованному человеку не составляло большого труда понимать эту примитивную речь. Рассевшаяся вокруг костра аудитория внимала сильному полу. Те выступали по очереди, рассказывая о дневных успехах в охоте. Очередной самец сперва начинал колотить себя кулаками по волосатой груди, привлекая внимание, затем, устрашающе гукая и помогая себе жестами, демонстрировал, как завалил оленя или поучаствовал в загоне, или тащил добычу в пещеру. В общем выступающие хвалились своей силой и ловкостью. Женская половина пещеры с детьми слушали эти примитивные байки открыв рты.

Когда очередной «рассказчик» попытался подражать неловкой походке своей добычи, это вызвало всеобщее гоготанье зрителей и неприятно поразило меня — еще совсем молодой самец неумело попытался повторить мою походку. Нахал, судя по разыгрываемой сценке, подкрался ко мне сзади и огрел дубиной по голове. Зрители были в восторге и потребовали выступление на бис. Повторно наблюдать охоту за своей персоной оказалось неприятно вдвойне. Да и исполнение весьма подкачало - я совсем не был похож на себя. Не люблю самодеятельности. После такого выступления само-собой наступил черед самой добычи скрипеть по-улиточному на потеху непритязательной публике...

Я так понимаю, это у них было что-то вроде коллективного просмотра дневных новостей. Перед ужином. Когда же мясо достаточно приготовилось — слегка обуглилось и перестало истекать кровью, население пещеры забыло о развлечениях и набросилось на еду. Первыми, как и положено в примитивных сообществах, вкушали самые сильные. Затем их женщины, а уж потом все остальные — одинокие самки, дети и пара стариков. Умяв всем кагалом здоровенную тушу, все тут же повалились где попало на пол и уснули. Моя попытка освободиться от пут оказалась безрезультатной — какими бы аборигены не были примитивными, связывать добычу они умели надежно. После нескольких неудачных попыток пришлось тоже уснуть, в надежде, что утро вечера мудренее...

Проснулся от того, что какой-то ребенок тыкал в меня палочкой. В этом примитивном сообществе первыми просыпались дети, наверное не перегруженные плотным ужином — им со стола доставались только объедки. Впрочем, «улитке» вообще ничего не досталось. Возможно, все посчитали, что ей достаточно того сена, на котором она прикорнула. Хотелось и есть, и пить, и в туалет. Мой быт пока не был должным образом обустроен, как это положено цивилизованному человеку.

Я для вида немного поскрипел, вызвав что-то вроде смеха. Потом богатой мимикой лица попытался показать девочке, что мне надо освободиться от пут, иначе «улитка» умрет. Не знаю насколько правдоподобно у меня получилось показать смерть брюхоногой, но девчушка, что-то там сообразив, принесла немного воды в деревянной плошке. Но освобождать категорически отказалась. Умственные способности у аборигенов оказались достаточно развиты, чтобы понять, что освобожденная «улитка» по-быстрому слиняет подальше из местной общины.

Девочке по виду было лет десять, и ростом она была как-раз с меня, но гораздо более развита физически. Дневной свет уже достаточно проникал в пещеру, и глядя на спящих аборигенов, можно было оценить их габариты и конституцию. Ростом взрослый самец превосходил любого землянина раза в полтора. А развитая мускулатура свидетельствовала о чудовищной силе. По моим прикидкам, после десятилетия любой абориген, вне зависимости от пола, вполне мог дать физическую фору среднестатистическому человеку. В остальном же, больших различий ни в строении, ни в чертах я не обнаружил. Очень крупные люди. Правда, по-большей части абсолютно голые, и с волосяным покровом практически по всему телу. Непонятно было только почему исследовательские аппараты не смогли установить их присутствие на планете. Непонятный сбой в аппаратуре привел меня прямиком в логово аборигенов. И теперь надо было как-то выживать. Если до сих пор автоматы моего исследователя не переполошились, значит пеленгатор ничего не запеленговал...

Ближе к полудню, племя начало постепенно пробуждаться. Дети уже вовсю шастали по пещере, когда поднялась женская половина, время же самцов наступило где-то через час. Я забившись в самый угол наблюдал жизнь первобытно-общинного общества, так сказать, в самом сердце зарождающейся цивилизации.

Как ни странно, понятие о здоровом завтраке, который надо съесть самому, в данном племени еще не укоренилось - все лишь попили водички из большой каменной чаши, наверняка выдолбленной вручную из местного валуна. Потолкались у тлеющих остатков костра, видимо подтверждая свой социальный статус либо занимаясь аналогом физической зарядки. И затем все мужское сообщество свинтило на охоту... Ну, или куда там. Женская же половина занималась с мелкими детьми или просто завалилась опять спать. Понятия — домашняя уборка, видимо, еще не существовало. Дети по-старше носились, изредка получая подзатыльники и шлепки по мягким местам, когда своим гомоном будили кого-то из старших матрон.

Честно говоря запашок в пещере стоял еще тот. Тут и пот, и гниющие шкуры с остатками мяса, и еще черте знает что, но тоже не дезодорант. Правда вчера воняло гораздо сильнее либо чувствительность рецепторов у меня за ночь в этом смраде притупилась.

Пользуясь свободным временем я разрабатывал стратегию поведения, долженствующую быстро привести меня в вожди племени, ну, или как вариант, в визири при падишахе. Образования вполне для этого было достаточно. Правда, мое основное умение диагностировать и поддерживать в рабочем состоянии главную двигательную установку на торсионных полях вряд ли могло найти здесь адекватное применение. Да и кто будет слушать улитку в таких непростых для понимания простого обывателя вопросах? Поэтому сперва необходимо было эволюционировать в сознании аборигенов из брюхоногого хотя бы до прямоходящего примата...

- Почему затянул с приходом? - Техник смотрит на меня с осуждением. - В курсе, что уже завтра тебя привлекли бы к административной ответственности за просрочку разрешения на коннект со смартфоном?

Я лишь пожимаю плечами — мол, не опоздал же.

- Присаживайся. - Принципиальный техник кивает на кресло. - Смартфон давай сюда.

Меня немного коробит его панибратство. Все-таки разница в статусе гражданина всего на одну ступень еще не позволяет настолько вести себя по-хамски. Но молчу. Еще затаит злобу и понастроит мне там... Всякого...

Отдаю свой смартфик и, усевшись, стойко переношу опутывание датчиками и введение сканера в гиппокамп. Не сказать, что процедура абсолютно безболезненная. Но в тюрьму за просрочку совсем не хочется.

- Провожу сканирование коммуникатора, - предупреждает тестировщик.

И в тоже мгновение перед глазами начинают кружиться разноцветные звездочки, а в правом ухе появляется неприятное жужжание.

- Э-э-э, у меня...

- Знаю, знаю, - нетерпеливо перебивает техник, оказавшийся весь в окружении радужных звездочек, - Потерпи немного.

Сижу, терплю. И жужжание в ухе, и назойливое кружение перед глазами, и хамство гражданина первого класса.

- Теперь сконцентрируйся на испытательной таблице. - В воздухе, прямо перед глазами, проявляется загадочное изображение, чем-то смахивающее на буддистскую мандалу.

Она начинает сначала растягиваться по вертикали, затем по горизонтали. Наконец приобретает абсолютно идеальную форму, и я расцениваю это как достижение мифической нирваны.

- Так, теперь проверяем производительность и синхронизацию смартфона с носителем.

Проявившееся назойливое щекотание в районе мозжечка отношу на счет своей излишней впечатлительности.

- Все. Тестирование проведено. Коннект идеальный.

- Можно спросить?

Техник поднимает глаза от монитора.

- Спрашивай.

- А долго надо учиться, чтобы как вы? Техником?

- Два года. Я до этого журналистом работал, но... Сам понимаешь, в наше время профессия стала неактуальна...

Киваю сочувственно головой.

Техник возвращается к своим нынешним обязанностям.

- Первым делом вносим изменения, регулируемые законодательством - последним Указом совета безопасности патриотизм и чувство долга выводятся на исторические максимумы.

Я пожимаю плечами - надо так надо. На то и безопасность страны. Неожиданно прозреваю, что кругом одни враги...

- Критическое восприятие временно обнуляется тем же Указом.

Мгновенно забываю о двухмесячном отсутствии дома горячей воды и прочих происках...

- Теперь пробежимся по настройкам программ контроля, разрешенным к самостоятельному регулированию со смартфонов твоим статусом гражданина второго класса.

Вот это уже интересно. И, что самое главное, жизненно необходимо.

- Остается доступ к настройкам интенсивности вкусовых рецепторов... Критическое отношение к произведениям Марвел... Невосприимчивость к коммерческой рекламе... Ну, и конечно регулировка сексуальных предпочтений...

Последняя фраза меня настораживает:

- Каких предпочтений?

Техник удивленно смотрит на меня... Переводит взгляд на монитор перед собой. Брови удивленно ползут вверх... Выше... Выше...

- Хм-м-м. Служил?

- Ага. Морфлот. Три года.

- А ты проходил «дембельскую» перепрошивку в военкомате, когда на учет вставал?

Беспокоящие воспоминания о незакрытом гештальте...

- Понимаете, я тогда заболел, потом в Институт восстанавливался... В общем вставал с опозданием... - Запинаюсь и выдаю как на духу, - По блату...

Техник недовольно лезет в мои базовые сертификаты, бурча под нос:

- Допуск второй формы, двадцатилетний запрет на разглашение... Ага. Осталась полная блокировка сексуального влечения...

И тут я начинаю что-то подозревать...

СамСамыч давал указания, походу переодеваясь в цивильное. На прощание было сунулся к зеркалу, остановился недоуменно перед занавеской, через плечо глянул на меня, ухмыльнулся в усы и вышел, сделав прощальный салют рукой.

Я пил кофе в кабинете ожидая вызова, телевизор привычно испражнялся очередным сериалом, навевая смертельную скуку. Неожиданно дверь распахнулась и заглянул Люциус.

- Как дела?

- Пока вызовов не было.

- Я не о том. Как самочувствие?

Я пожал плечами - самочувствие как самочувствие, мандражно слегка по-первой, но в общем терпимо...

- Прорвусь. Самаэль Самаэльевич дал четкие указания.

- Ага, - Люциус оглядел кабинет, поправил занавеску на зеркале и, кивнув на прощание, шагнул в дверной проем.

Тишина. Один сериал закончился... Начался другой. Я взял с полки первую попавшуюся книжку. Посмотрел автора - профессор Лебедев. Монография "Влияние строения костной основы кистей на капиллярные линии ладони. Для лиц, покончивших с жизнью через домашнюю асфиксию". Хм-м-м... Напрягала легкая двусмысленность в названии. Кто это читает? Я аккуратно положил трактат об асфиксии на место, а сам взял следующую. Криминалистика - а вот это то, что надо. Полистал, припоминая интересные случаи. Решил еще крепкого кофе бахнуть и щелкнул выключатель на электрическом чайнике... Неожиданно что-то громко треснуло в коридоре, и свет погас... Везде. Меня окружил вязкий сумрак, а безлунная ночь за окном не сильно-то его и разбавляла.

Пришлось на ощупь рыться в дежурном саквояже. Ну что за бардак? Непонятные вещи загромождали и так невеликое пространство кожаного аксессуара. Наконец, более ориентируясь на ощупь чем на зрение, выудил небольшой фонарик. К счастью он оказался рабочим. И я, преодолев дверную узкость, вышел на открытое пространство коридора. Электрический щит был где-то там, неподалеку... Во мраке. Чернота в коридоре казалась еще более темной чем в кабинете, куда какой-никакой свет далеких звезд и уличных фонарей все же просачивался через окно. Скрепя трепещущее от страха сердце, двинулся на поиски электрощита. Дрожащий луч фонаря легко резал тьму на куски, выхватывая крашенные стены, протертый повсеместно линолеум, запертые двери кабинетов. Тишина была как в морге, каким бы каламбуром это ни показалось. Нарочито громко шлепая штиблетами, я помаленьку двигался по мрачному пространству. Отсутствие иных звуков каким-то мистическим образом затрагивало мое восприятие окружающего, меняя его, делая еще более чувствительным к темноте, и... К внутреннему голосу, который, воспользовавшись отсутствием иных раздражителей, что-то панибратски втирал вконец растерявшемуся сознанию. Неожиданно протяжный стон расколол тишину... Я замер, постоял некоторое время, пытаясь идентифицировать звук, или, хотя бы, определить откуда он такой страшный явился. Черт! Мне еще потусторонних сил не хватало на этом "празднике жизни". И, заявив о себе короткой прелюдией, кошмарный звук более не смолкал, заполняя все вокруг. Казалось, тысячи мучимых жаром дьявольских сковородок грешников взывают ко мне от самого пылающего центра Земли... Или из нашего холодного подвала.

Что за ужасное создание, из каких глубин Ада способно исторгать этот ужас? Герои из мифов древних греков, в пересказе Николая Куна, участники "Божественной комедии" Данте и "Потерянного рая" Мильтона, как живые встали перед глазами под чудовищный аккомпанемент. Так должны выть луженные глотки Цербера, скучающего на границе между царством мертвых и живых. Неужели это по мне звонит колокол? Не хотелось бы во цвете юности своей покинуть согретый Солнцем берег и отправиться в путь на видавшей виды шлюпке Харона...

И чтобы уйти от инфернальной подоплеки звучавших аккордов, я решил, что так должно исполняться тирольское горловое пение, каким бы оно ни было. Замещение прошло удачно, и, постояв немного на этом бесплатном "концерте", продолжил под непрекращающийся таинственный хор примерять на себя роль электрика. Наконец оказался рядом со щитком. Глубоких познаний на этот раз от меня не понадобилось - автомат оказался банально выключен. И я щелкнул выключателем:

- Да сгинет тьма и будет свет!

Пара захудалых лампочек ночного освещения, мерцая вычертили из мрака линии крашеных стен, плинтусов и потолка... Но лучше бы они этого не делали: в конце коридора, куда сходилась вся эта прямолинейная геометрия, стояла белесая фигура. От неожиданности я вздрогнул и повел туда еще включенным фонарем. Таинственный призрак шарахнулся от луча света, и исчез за углом. Последовать за ночным посетителем никакого желания не возникло - родной кабинет показался привлекательнее и покойнее острых впечатлений, кокетливо скрывшихся за углом, и я юркой мышкой кинулся обратно.

Но только потянулся к ручке двери в родные пенаты, как... Неясный звук. Это что еще за... В кабинете кто-то был! Словно неведомая сила там что-то неразборчиво бурчала, сыпала шипящими проклятиями. Обычно я так заговариваю затянувшуюся зубную боль. Осторожно прильнул к холодному металлу китайской двери. Закрыл глаза... Полное впечатление, что с той стороны таинственный гость также приложился своим ухом и внимательно выслушивает меня. Прерывистое дыхание. Мое? Или... Да еще этот проклятый голос подсознания, настойчиво требующий последовать примеру Asinus Buridani в этом сложном выборе - оставаться здесь с затянувшейся песней отчаяния и боли да шастающим приведением за углом или попытаться сунуться в неведомую пасть, ожидавшую впереди... Шахматный цугцванг щерился дуализмом черно-белой расцветки. Пресловутые Сцила и Харибда во всей своей древнегреческой красе... Спасение пришло откуда совсем не ждал - знакомый щелчок за дверью мгновенно выудил меня, уже практически погрузившегося в самое царство Аида: это всего-лишь закипел электрический чайник! Я же самолично поставил его греться перед эпохальным отключением электричества.

Вновь обретя уверенность, ураганом ворвался в кабинет, где был полный порядок. Только занавеска упала с зеркала и фривольно лежала на полу. Наконец-то и до меня дошел глубокий смысл наличия на всех дверях кабинетов судмэ-Т прикрученных изнутри крепких засовов. Более не хихикая - зачем они нужны в царстве мертвых - я быстро задвинул запор, преграждая путь любым исчадиям ада. Оставшийся снаружи звук, преодолев нелегкий путь из подвала наверх, разочаровано уперся в теперь уже неприступную преграду. От моего сарказма о "бронированных" дверях ни осталось и следа, я даже был бы рад наличию более укрепленной двери, наподобие банковских сейфов. Оградив себя от вмешательства потусторонних и прочих сил, отдышался в спокойной обстановке служебного кабинета. И даже царивший тут извечный беспорядок: захламленные бумагами столы, продавленный дежурный диванчик, немытые стаканы из-под пива, пустая тара под столами, засохшие до скорузлости кусочки месячной давности сыра, казался милым и родным. Как же все-таки мы зависимы от неизменности и стабильности окружения, чтобы почувствовать себя уверенно и самодовольно. И не прошло даже получаса, как я вновь стал ощущать проблемы с привычным течением времени - максимально замедлившись, оно капало неторопливыми минутами, которые никак не хотели собираться в полновесные часы. До окончания дежурства оставалось еще целых четыре долгих часа. Ни к месту вспомнился ученый Хома Брут...

Получив неограниченный ресурс времени, мысли сами собой закрутились вокруг событий ночи. В спокойной обстановке хорошо освещенного кабинета все выглядело уже и не настолько страшно... Черт! Вдруг пришло осознание - так это мои веселые товарищи по цеху пытаются в первую ночь дежурства повеселиться на страхах молодого сотрудника. Ха! И как это до меня сразу-то не дошло... Так-так, значит хотят устроить "посвящение" в судмэ-Т. Так сказать, развести старого моремана на кирпичную кладку, как какого-то наивного карася. Ну уж нет! С этой минуты про себя решил сохранять связанность мышления до победного конца. Интересно, а кто же это из лаборанток голой бегает по коридору - Ленка или Светка? Судя по габаритам, более похожа на Ленусю. Я схватил стакан со свежезаваренным чаем и вышел в коридор. По опыту срочки не понаслышке знаю, что если сразу не продемонстрировать решительность намерений, никогда не отстанут. Так и будут подкалывать до самой пенсии. Оставался неплохой вариант с кипятком на голое тело, что, конечно, жестковато, но зато очень действенно - связываться с сумасшедшими никто не любит... И словно считав мою суровую решимость, коридор таинственно опустел.

Слабого света лампочек едва хватало с трудом высвечивать чертежные линии стен, превращая разнообразие вездесущего салатового цвета в одинаково серый монохром. Ну-ну. И только вибрирующий звук из подвала никак не хотел успокаиваться. Видимо, кипяток ему не страшен... Что ж, у меня есть и повесомее аргументы. Я схватил баллонник, случайно оставленный недавно СамСамычем после замены колеса на его "Победе", и кинулся вниз. Ух, и прилетит же сейчас незадачливому "Петросяну"! Когда спустился до первого этажа, понял, что звук формируется отнюдь не в подвале, где секционная, а растекается по коридорам от главного входа в здание бюро. Я резко изменил направление движения. Двигаясь на усиливающиеся вибрации эфира, осторожно пересек полутемный коридорчик с турникетом. Звук истекал прямо из открытого окна комнаты дневных охранников. Медленно заглянул туда. На старом потертом диване, помнящим еще, наверное, хрущевскую оттепель, спал пьяный ночной сторож дядя Коля - брат близнец нашего охранника дяди Васи. Звуки, исторгаемые изнутри бдительного стража этого царства мертвых, вполне способны были распугать не только одинокое голое привидение, но и самого князя Тьмы. Казалось, это пьяненькая толпа внутренних органов анатомо-физиологических систем дяди Коли недружным хором распевает старинные тирольские песни, а пропитая глотка придает им шаманский шарм горлового пения. Нда-а-а, лучшей защиты от темных сил и не придумаешь... Плюнув с досады и успокоившись, я вернулся назад.

Четыре часа ночи - в разгаре так называемая собачья вахта. Спать хотелось нестерпимо, и я решил, полежать немного в темноте на диванчике, прикрыть глаза, изрядно перетрудившиеся за эти неспокойные сутки. Уснуть, конечно же, не уснул, сказывалось нервное напряжение, а впал в некую полудрему, когда все понимаешь, слышишь, но пошевелиться не в силах. Этакий полу-сон, полу-несон... Неожиданно скрипнула половица рассохшегося пола. А закрыл ли я при возвращении надежный засов!? Меня словно парализовало ужасом. Хотел открыть глаза, но не смог себя перебороть - и так не великий запас личной смелости испарился вместе со скрывшимся за горизонтом Солнцем. Так и лежал лицом к стене, в позе эмбриона, и обреченно ждал неизвестно чего. Оставался спасительный вариант, что это дядя Коля проснулся и пошел искать в чём бы таком горячительном утопить вышедшее из-под контроля хоровое пение.

А может, это ветер? Просто ветер... Дождь и ветер заодно бьют крылом в мое окно... Совсем ни к месту вспомнился Эдгаровский "Ворон".

И тут чья-то холодная женская рука робко прикоснулась к моей голове, и длинные пальцы запутались во вставших дыбом волосах! Безобидные мурашки на затылке, до того лишь слегка его щекотавшие, мгновенно превратились в слонопотамов и начали в ужасе ломиться внутрь бедной черепушки. Вот теперь точно, если даже каким-то чудесным образом удастся перебороть свои страхи, я и не подумаю выпученными от страха глазами глянуть, что там за тайная поклонница зашла в гости посреди ночи. Нравоучительная история Гоголя в том недвусмысленно предостерегала... Мука продолжалась минут десять, затем раздался тихий вздох и снова скрипнула ненадежная половица и... Тишина. Не в силах более сдерживаться я вскочил и оглядел кабинет. Ничего не поменялось - тот же мрак, черный провал окна, за которым темнотища, и полоска тусклого света под дверью... Периодически затеняемая шныряющей туда-сюда фигурой. Неожиданно обретенная уверенность, что это все-таки лаборантка Ленуся, похихикивая, курсирует в неглиже перед моим кабинетом, сподвигла на активные действия - я на цыпочках подкрался к двери и попытался резко ее распахнуть... Но банковский запор встал надежной преградой. Не придав этому казусу должного внимания и немного помешкав, отпирая его, я все-таки решил застать врасплох негодницу... Но, похоже, слегка перемудрил - прямо напротив двери стояла моя спящая красавиц. Темные провалы глазниц, устремленные на меня... Кривовато сформированный шов разреза по Абрикосову, расчертивший обнаженное тело от паха до горла, изрядно портил общее впечатление от неожиданной встречи... Мертвая девушка медленно протянула ко мне бледные руки, пытаясь обнять:

- Ты мой...

А-а-а-а! Я вскочил с дивана... Вздох облегчения, исторгнутый мною, оказал достойную конкуренцию продолжавшемуся тирольскому пению пьяного хора с первого этажа. Это я все-таки уснул! Часы показывали чуть более четырех. Собачья вахта продолжалась... Впрочем, как и пугающее периодическое затенение полоски света под дверью... Черт! На этот раз, в отличие от сонной решимости, я решил не рисковать своим ослабшим от бессонницы рассудком. С меня и пережитых кошмаров пока оказалось более чем достаточно. Лишь проверил надежность закрытого засова на двери. Попытка отгородиться от страшненькой реальности лицезрением противоположной стены, беспечно тонущей во мраке, не сильно и помогало - постоянно отвлекало проклятое мелькание под дверью. Но если по-первой раздражало только неугомонное затенение, то потом я начал отчетливо слышать и этот звук: светлая полоса - тик, темная - так. Тик-так, тик-так... И даже зарывшись с головой под подушку, я продолжал слышать этот проклятый "Тик" и не менее страшное "Так". А затем, уже при закрытых глазах, звук начал порождать зрительную галлюцинацию: Тик - Светло, Так - Темно... Свет-Тьма, Тик-Так... А что из них первично в этом мире, уже не вспомнить. Одна иллюзия вызывала другую, которая в свою очередь порождала первую. Головокружительное сумасшествие какое-то...

Пришедший наконец рассвет размыл смену света и тьмы под дверью, а птичий гомон заглушил галлюциногенные "тик-так". Но бросаться открывать запоры я остерегался еще пару часов, пока Тереха снова не вызволил меня теперь уже из добровольного заточения...

Мой затянувшийся испытательный срок живо напомнил первый год службы на ПЛ, когда пребываешь в перманентном состоянии на подхвате у старослужащих: бегал за пивом и хавчиком в ближайший чипок, печатал экспертизы под высокомерную диктовку наставника либо систематизировал его завалы из одиночных листиков бумаги, придавая им стройную иерархию, а порою просто выслушивая назидательные истории корифеев клеенчатых фартуков и брюшистых скальпелей. Выпитые литры с неумолимостью рока возвращали их воспоминания в счастливую трудовую юность...

- Эй, неофит! - Старожилов, употребивших две банки доставленного мною пива, привычно потянуло на поболтать.

- Еще пива принести? - Я сидел на продавленном дежурном диванчике и листал иллюстрированный журнал "Судебная экспертиза". Красочные фотографии более всего напоминали кадры из заштатного фильма ужасов - Пилы или какой-нибудь Резни китайской бензопилой.

- Что ты думаешь о таинственной Mortem? Или о смерти, если тебе так понятнее.

- А должен? - без сожаления отвлекся от глянцевой бумаги.

- Конечно. Ты же личинка судмэ-Т. Вот, что такое смерть? - оценив заторможенность моих реакций, СамСамыч продолжил, - Я доступно выражаю свои мысли, неофит?

Ну, все. Понесло Буренку... При достижении определенной стадии опьянения слабоалкогольными напитками мои старшие товарищи любили головой окунуться в омут научных дискуссий, где я использовался в качестве боксерской груши - тупой, слабо разбирающейся в хитросплетениях узкоспецифических терминов.

- Прекращение биологических и прочих процессов жизнедеятельности организма. - Примитивное определение из первого курса физиологии я помнил достаточно хорошо.

- О, как! Коллеги, - СамСамыч сделал широкий жест рукой, приглашая собутыльников подключиться к процессу научения юного дарования, - имею честь представить светило физиологии одноклеточных организмов, ярким представителем коих, безусловно, и является.

Доценты Разен и Жозев одновременно хрюкнули в свои стаканы, в которых плескались остатки очередной трехлитровки.

- А чего я не так сказал? - Я насупился. Неприятно чувствовать себя все еще инфузорией туфелькой в присутствии уже эволюционировавших до состояния Grypania spiralis.

- Находясь в Гипогее, отринь простые суждения, - Разен со стуком поставил пустой стакан на рабочий стол, - уж если жизнь, внутри которой, как тебе кажется, твое сознание сейчас пребывает, сложна для понимания, то что говорить о том, что никто из присутствующих еще не видел?

- Ну как же, как же, - я опять ввязался в спор, победить в котором мне не суждено, - в подвале полно объектов для изучения того, что, как вы говорите, непознаваемо.

Ученые мужи переглянулись.

- Но, но! Не путай смерть и... - Жозев, предварительно ущипнув себя за мочку уха, кивнул головой в направлении секционной, - вульгарную мертвую материю. Ничего общего. И даже точек соприкосновения нет.

- Не надо сравнить нечто неуловимое, мистическое, погруженное во мрак неизвестности и окрашенное светом тайны, с банальщиной неживой природы.

Собутыльники выпили молча, не чокаясь.

- О квантовой физике что-нибудь доводилось слышать? - СамСамыч решил продолжить просветительскую деятельность. Рабочий день заканчивался, вскрытия прошли еще до обеда, и мои соседи, по-ходу, никуда не спешили. Да и пива оставалось еще пара банок. В общем лекция имела все предпосылки затянуться до классической институтской пары.

- Слыхал. Парадокс Энштейна-Подольского-Розена.

- О! Однако. Тогда, вот тебе задачка: сегодня до двенадцати вскрыли семь объектов, а за час до окончания рабочего времени доставили в холодильник еще три новеньких с места происшествия для завтрашнего дня... Сколько в Гипогее живых и сколько мертвых? Присутствующих и прочих работников храма прошу не учитывать в своих сложно-мозговых подсчетах...

- Живых? Я, по-вашему, совсем дебил и считать не умею? Конечно же десять трупов.

- А подумать? Пораскинуть, так сказать, своим, с маленькой буквы, encephalon?

Я завис. Где здесь подвох?

- Я не зря спросил про квантовую реальность. Хотя она здесь и не к чему - простая теория вероятности. Включай логику: три привезенных объекта еще не вскрыты и лежат в холодильнике, семь уже обследованы со всеми вытекающими в виде абрикосовского извлечения анатомо-физиологических систем...

Окутывающая разговор завеса неопределенности заставила лишь пожать плечами.

- Ясно. Математика не твоя сильная сторона. В мире зафиксированы неоднократные случаи "оживления" доставленных в судебно-медицинские учреждения в виде cadaveribus и ни одного после вскрытия по Абрикосову. Значит, существует небольшая вероятность, что cadaveribus у нас внизу не десять, как ты подсчитал, а только семь, а три пребывают в переходном состоянии...

Ужас! Я вздрогнул.

- А какое первое правило судмэ-Т? Если под твоим скальпелем cadaver очнулся, значит, тебе прямая дорога в хирургию - там твое истинное призвание. Ну и, так сказать, обратная сторона медали - врач, у кого высок процент смертности среди пациентов, бездарно загубил в себе толкового патологоанатома.

Судмэ-Т развеселились после последних слов и продолжили чувствовать себя живее всех живых, попивая не успевшее согреться пиво.

- Вы хотите сказать, что три доставленных в наш холодильник, сейчас пребывают там в состоянии вирусов? Так сказать в переходном состоянии из живой природы в мертвую?

Веселье мгновенно сошло на нет, а три пары глаз замерли на моей физиономии.

- Хм-м-м. Самаэль, а твой подопечный начинает чего-то соображать в этой жизни...

Утроенный острый взгляд, профессионально скользнувший по моей персоне в линиях абрикосовского разреза, пугал. Чтобы перевести созерцание со своей персоны на иные пределы, я спросил корифеев:

- А почему по Абрикосову? Вроде бы как, ныне этим порядком исследования не пользуются ввиду его непропорциональной сложности...

- Это ты откуда взял? - Все трое переглянулись между собой.

- На лекциях Лю-, кхм... - я сбился, так как вовремя сообразил, что упоминание здесь институтской клички шефа совсем не кстати, - Лю... Любезный профессор Лебедев.

- На то у человека и два глаза, - Жозев назидательно указал мизинцем в потолок, - чтобы иметь две различных точки зрения на один вопрос.

Смущать своих учителей неожиданными вопросами, я так, похоже, и не научился.

- А два полушария головного мозга тогда зачем?

- Эх, морячок, морячок. Да, чтобы всегда было про запас минимум два противоположных мнения на любое проявление кармических принципов Вселенной. Что, безусловно, повышает выживаемость отдельно взятого индивида в условиях жесткой конкуренции за место под Солнцем...

Все помолчали... Я уже открыл рот, но меня опередили:

- А чтобы предупредить твой следующий каверзный вопрос, поясняю: duo testis позволяет репродуцировать особей обоих полов.

Не в силах прикрыть открытый рот, я уставился на Разена:

- Это каким таким образом?

- Правило буравчика знаешь? - Он покрутил указательным пальцем по часовой стрелке, придав при этом поступательный ход руке.

- Да что-то такое помню из физики... Но не из физиологии же!

- Спрашивать о направлении закручивания ductus deferens, я так понимаю, бесполезно... А это, как раз, и является определяющим в распределении X и Y хромосом.

Избыточность информации, на корню разрушающей мои институтские познания о репродуктивной физиологии человека, вызвала у меня некое подобие ступора. Но вовремя осознав, что моя бедная голова идет кругом, я удачно склонил ее в сторону открытых дверей и благополучно ретировался по правилу буравчика. Благо, очередной рабочий день закончился...

И вот однажды, примерно через пару месяцев упорного труда на ниве мальчика на побегушках, минуя утренний турникет с необычайно строгим дядей Васей, я приметил некую странность в окутавшей бюро атмосфере. Местные старожилы тихо бродили по коридорам, вполголоса, заговорщицки переговариваясь меж собой. На меня поглядывали искоса, посмеиваясь иногда. А Люциус лично встретил на входе - я даже чуток испугался, что получу нагоняй за свое ставшее привычным пятиминутное опоздание - проводил под ручку до кабинета, надменно расспрашивая о несущественных вещах. Окружавшая обстановка странным образом напомнила утреннюю суету в день свадьбы... Или похорон. На мои попытки расспросить, что случилось, все только отмалчивались и старались по-быстрее отвалить в сторону. Сюрпризы продолжились и далее:

- Боец! - СамСамыч привычно обратился с этим уничижительным для моремана прозвищем - словно я два года месил грязь каким-то примитивным сапогом-мотострелком - и используемом им, когда от меня требовалось проявить неординарную смекалку. - Сегодня у тебя так сказать впускной экзамен - индивидуальная эс-эм экспертиза. Посмотрим, что за бабочка вылупится из этой неказистой личинки...

Ого! Я замер, открыв рот - неужели произошло невероятное чудо? Начал в спешке собираться, от волнения никак не попадая трясущимися руками в рабочий халат. Борьба со спецодеждой продолжалась недолго - случайно надорвав оба рукава, я все-таки умудрился облачится, как того требовала неумолимая техники безопасности. Покидая кабинет, обратил внимание на странную деталь - кто-то куском белой марли завесил кабинетное зеркало. К чему бы это? Или это такая несмешная шутка? Но стоило протянуть руку, чтобы отдернуть покрывало, в дверном проеме нарисовался Тереха - самый молодой, не считая меня конечно, судмэ-Т.

- Идешь на вскрытие? - загадочность, прозвучавшая в его голосе, никоим боком не подходила этому оптимистичному здоровяку с вечно красно-довольной мордой.

- Чего сегодня все какие-то странные? - обнаглев, я задал вопрос прямо в блестевший от пота лоб.

Совсем недавно обретший звание судмэ-Т лишь неопределенно пожал плечами и, на мгновение высунувшись проверить обстановку в коридоре, быстро достал железную фляжку из внутреннего кармана, и, отвинтив пятидесяти граммовую крышечку, плеснул в нее темную жидкость:

- На, выпей, спирт на кадровых орешках. Снимает лишнее напряжение на раз-два.

Пожав плечами, я принял дар и опрокинул залпом в рот. Хм-м-м. Хватая обожженной глоткой воздух, убедился, что в рюмочке действительно было неразбавленное шило.

- Ну, давай, с... - Тереха, также замахнувший вслед, попытался было перекрестить меня, но вовремя спохватился.

Действие чудного напитка наступило незамедлительно, слегка скрасив сурово аскетичную обстановку бюро. Пока шел в секционную, отмечал странную пустынность ранее оживленных коридоров. Салатовый, после недавнего ремонта, цвет стен долженствовал наполнять всякого идущего в подвал зарядом энергии для трудовых свершений. Во всяком случае, так нам втирала психолог из отдела живых экспертиз. Внезапно осознал, что путь в подвал, обычно занимавший не более пяти минут, все длился и длился, а я все шагал и шагал... Не сдвигаясь с места. Что там у Терехи за кедровые орешки были? Со спорыньей что ли? Лестничный пролет все никак не заканчивался, хотя до распашных дверей в секционный зал оставалось не более десяти шагов. Но только-только начал припоминать молитвы, изгоняющие потусторонние силы, как стеклянная дверь раскрылись, и в обрамлении искусственного освещения в проеме явился сам Люциус. Он поманил указательным пальцем, и я вошел в уже знакомый зал...

Переступив порог, от неожиданности прикрыл глаза рукой. Обычно серое, грязноватое помещение странно сияло нереальным порядком. Кафель блистал, лампы дневного света сияли. Ряды металлических столов замерли в торжественном ожидании. А рядом с ними почетным караулом молча стояли все судмэ-Т нашего бюро. Клеенчатые фартуки на них, обычно заляпанные биологическими отходами, пребывали в первозданной чистоте и топорщились аккуратными складками, напоминая шедевры непонятного мне кубизма. Объекты вскрытия, неподвижно лежавшие на столах, придавали данному действу некую инфернальную окраску. Расположение фигур на этой "шахматной доске" странным образом сводило внимание на центральной стол, пребывающий без своего эксперта. Холодный блеск металла оттенял лежавшую на нем обнаженную женскую фигуру. Люциус легонько подтолкнул меня в спину...

Вот оно! Свершилось. Первый самостоятельный объект судебно-медицинской экспертизы. Внутри у меня что-то неприятно задрожало, то ли впечатлительная душа, а может intestinum tenue свивался в восторженные кольца. Я сделал шаг навстречу своей судьбе. Женщина, вернее сказать, молодая девушка была прекрасна и до пугающей странности выглядела живой. Словно лишь слегка задремала. Восхитительный эпидермис был без единого трупного пятнышка, а волосяной покров присутствовал только на голове в виде аккуратной укладки. Рядом со столом лежала куча ослепительно белого тряпья - видно, санитары уже срезали одежду и аккуратно бросили тут же. Мои утренние ожидания свадебной церемонии нашли неожиданное продолжение - девушка словно возлежала на брачном ложе в ожидании первого супружеского таинства...

Я взглядом поискал своего наставника, который стоял бездвижно перед какими-то бесформенными останками, словно переместившимися сюда прямо с картины Пикассо "Герника". Перехватил взгляд СамСамыча и недоуменно скосил глаза на свою спящую красавицу - что делать? Тот незаметно продемонстрировал недвусмысленный жест римских цезарей - pollice verso. Ну, что ж, резать так резать...

Мой звездный час. И я готовился приступить к таинству исследования трупа, лихорадочно прокручивая в мозгу последовательности давно заученных этапов. Описание одежды, лежащей на полу, неожиданно оказалось таким же скомканным и совершенно неинформативным. Немного озадаченный таким поворотом, попытался мысленно подбодрить себя:

- Ничего, разойдусь на самом исследовании тела, оно-то будет на должной высоте.

Однако, и тут подстерегала коварная беда - я никак не мог начать говорить. Первые слова исследования буквально прилипли к языку, который сам мгновенно пересох и лежал меж зубов словно инородный кирпич - сухой и шершавый. Проклятый строительный материал решительно отказывался повиноваться. Конечно, я примерно знал, что следует говорить, был известен алгоритм исследования, но кроме этого бесполезного осознания в голову, точнее из головы боле ничего не шло. Пауза неприлично затягивалась... Быстро огляделся. Остальные эксперты уже вовсю работали - кто орудовал скальпелем, кто махал топором, а кто уже что-то надиктовывал своим помощникам. Что за... Внезапно я осознал, что мир странным образом лишился своего объема и растерял все звуки с цветом. Вокруг только какой-то ужасный черно-белый формат на плоской поверхности! Словно присутствующие всего лишь актеры древнего немого кино на небольшом листике бумаги. Завороженный пугающим радикализмом Вселенной, опять обратился к незнакомке, ставшей еще более ослепительной в своей неземной белизне. Чтобы придать происходящему хоть какую-то внешнюю осмысленных действий, я, натянув на вытянувшееся от растерянности лицо видимость вдумчивого взгляда, медленно пошел вокруг секционного стола. Сделав одну циркуляцию, понял, что не помогло. Мир никак не отреагировал на мое хождение кругом. Пришлось повторять. Положение становилось откровенно глупым. Неожиданно во мне проснулся полупрофессиональный бильярдист, и я начал бродить вокруг стола упругой кошачьей походкой. Иногда, ухватив металлический край секционного стола обеими руками, присаживался, оценивая геометрию расположения тела, либо скальпелем рисуя траекторию уда... Разреза. Лаборантка, в чью обязанность входила фиксация всего, что я посчитаю нужным продиктовать, от моего гипнотического барражирования вокруг да около впала в легкую прострацию. Помощь пришла неожиданно, когда я замыкал девятую окружность. Со словами:

- Ты чего завис? - друг Тереха увесисто шлепнул меня по хребту и как бы пробил неведомую преграду.

Способность к осмысленной речи вернулась и, что называется, процесс пошёл. Мой язык снова приобрел чувствительность, увлажнился и обнадеживающе зашевелился. Божественное богатство музыки и цветов радуги дружно вернули красоту в этот мир, вновь обретший трехмерность. И я совсем другим взглядом осмотрел лежащую. Покойная была удивительно хороша собой. Непреодолимое искушение описывать телосложение терминами охренительное и великолепное так и подмывало ляпнуть что-нибудь этакое из терминологии деревенских Дон Жуанов. Пришлось сделать над собою титаническое усилие и ограничиться официальным сухим - нормостеническое. Такое насилие над собственным разумом неожиданно проявилось ответной реакцией организма - моя левая рука своевольно потянулась и ухватилась за огромную, по-девичьи упругую гру...

- Но-но! - сквозь зубы прошипел сам себе, - На работе только на священной латыне!

... по-девичьи упругую glandula mammaria. Объект внезапного вожделения верхней конечности возвышался над грудиной двумя восхитительными холмами... Одернув распоясавшуюся руку и вспыхнувшее воображение, я попытался вернуть сознание в более продуктивное русло...

У покойной были шикарные формы, но совсем не было трупных пятен на фоне выраженной бледности кожных покровов, цветной каймы губ и видимых слизистых, что давало повод задуматься о возможной кровопотере. Странным было и полное отсутствие трупного окоченения. Если бы не полное отсутствие признаков дыхания и кровообращения, девушка производила впечатление живого, но при этом чрезвычайно малокровного человека. Этакая холодная мраморная статуэтка. Телесные повреждения также отсутствовали, за исключением крупноточечного кровоподтека в области подъязычной складки, которое, честно говоря, я и разглядел-то еле-еле.

Наступал черёд внутреннего исследования. Классический вариант вскрытия по Абрикосову предполагал проведение непрерывного разреза от подбородка до самого лобка. Но мне как-то посчастливилось присутствовать при вскрытии трупа совсем молодой девушки, проводимом самим СамСамычем. Разрез он начал вести от чуть выше уровня солнечного сплетения, и после окончания вскрытия, когда девицу обрядили по какому-то странному обычаю в свадебное платье, она лежала в деревянном гробу словно живая, и никому в голову бы не могло прийти, что её недавно провели через полное вскрытие. Помнится, Тереха тогда назидательно, как будто это он лично продемонстрировал мастер-класс, поведал:

- Смотри и учись, такое редко можно увидать. Эти вещи делают либо по очень большому блату, либо за очень приличное вознаграждение.

Насколько я знал, СамСамыч сделал это абсолютно бесплатно, для кого-то из своих многочисленных друзей...

Но, как бы мне не хотелось провернуть нечто подобное, это вряд ли удалось сделать столь же искусно. Однако рука, ранее замеченная в облапывании прелестей незнакомки, отказывалась испохабить небесную красоту варварским разрезом. Лежащая на столе девушка оказывала на меня какое-то прямо таки мистическое влияние. Наконец, переломив через ментальное колено свой сопротивляющийся организм, я нежно вдавил хищно поблескивающую грань реберного ножа в упругую плоть... Крови почти не было, что подтверждало первоначальное наблюдение о поразительном малокровии объекта исследования. И после первых капель, рубиновыми слезами проступивших на белоснежной коже, дело пошло быстрее. Освоившись, я повел свой разрез вдоль прекрасного тела, освобождая богатый внутренний мир бывшей девицы...

Мой первый процесс извлечения органокомплекса в силу неопытности был чрезвычайно утомительным и долгим - не хотелось в столь ответственный момент уподобиться одному моему одногруппнику, который на экзамене анатомии назвал желудок мужчины маткой многорожавшей женщины, вызвав тем самым сатанинский смех у Люциуса и соответственно двойку в зачетке. Но результат исследования оказался обескураживающим. При резко выраженном общем малокровии, источников кровотечения или патологических процессов, способных привести к смерти, просто не было. Никаких признаков заболеваний или повреждений... Вообще, НИ-ЧЕ-ГО. И это было полной катастрофой. А как же скрупулёзные находки и стройные логические выводы? Собственно говоря, в поисках какого-такого "интимного органа" я потратил столько времени и сил? Неприятное чувство осознания своей принадлежности к малочисленной касте клинических идиотов. И с этим новым удивительным ощущением я поднялся к себе в кабинет. Оставалась, конечно, слабая надежда на токсикологическое исследование, но пока вопрос о причине смерти незнакомки остался открытым...

- Ну, как боевое крещение? - СамСамыч поднял глаза от монитора.

- Спасибо, как-то хреново, - неуверенно протянул я.

- Ничего, ничего. Осознание своей умственной неполноценности? Все через это проходили. А тебе уже передали, что ты сегодня дежуришь?

- Я?

- Поздравляю с переходом в разряд действующего судмэ-Т.

Неожиданно все это... Я даже не понял - радоваться или сожалеть о сорванном свидании. Только-только начал налаживать личную жизнь и вот... Первое свидание коту под хвост. Но, как говорится, не мы выбираем работу, а она нас.

- Милиционеры будут вызывать - без прокурорских даже не суйся. Дежурку пускай свою присылают. Осмотр на месте, я думаю, ты сделаешь, ничего там сложного нет. Если что-то необычное будет или криминал какой лютый, юли, выкручивайся если не знаешь, что сказать по-существу. Когда cadaver привезут сюда, в секционке утречком разберемся...