Volonkar

Мама и старший Брат ушли в школу на родительское собрание, Папа занимался хозяйством, холил коров, лелеял свиней, доводя их незамысловатый быт, до стерильности медицинских палат. Я, юнец, пять лет назад озаривший своим появлением на свет, этот серый, замшелый мир, остался дома один. Осенние сумерки вероломно рухнули на деревню, окутав прохладным мраком изъяны сельской провинциальной жизни. Собаки заунывно выли, куры дремотно кудахтали, кошки, как и всегда оставили свое мнение при себе. 

Оглядевшись вокруг, мне стало ясно, что обитель наша всеми покинута, а значит я единственная персона, которая претендует на престол местного королевства. Примерив на себе амплуа принца, я немедленно отправился на осмотр своих вновь обретенных владений. Приближаясь к кухне, которая в моем детском воображении представлялась ни чем иным, кроме как житницей цветущей  провинции, где пшеница на полях колосились, а скот был тучен и плодовит. Подданные отдыхали, после дня неустанных трудов во благо своего сюзерена. Но вот посреди идиллии цветущих садов, благоденствия и вечернего щебетания певчих птиц, прозвучал раздирающий душу нечеловеческий вой. Чайник, кипящий на огне! - подумал бы другой. Дракон! - завопил я. Тень чудовища заиграла смертоносной челюстью  на противоположной стене, струя едкого, сернистого дыма вырвалась наружу и заволокла всю округу беспросветным туманом. Изрядно перепугавшись, мне стало ясно, что благородные принцы в схватке с такими противниками долго не живут, а значит, спасение нужно искать в замке. Натянув поводья своего племенного жеребца, я опрометью понесся за спасительные стены древней твердыни. Забравшись под одеяло в своей комнате, искомой защищенности и комфорта я не ощутил. В ушах до сих пор стоял рев, а перед глазами чудилась клыкастая пасть древнего огнедышащего чудовища.

Выход оставался один, срочно покинуть пределы осажденного королевства. Набросав небольшое послание своим несчастным подданным, так не вовремя оставляемых на произвол судьбы своим юным королем, я спешно начал собирать свой нехитрый скарб. Даже под разящим мечом смертельной опасности, я не отказался от привитых мне с детства королевских привычек. Белые праздничные колготки, красовались на тощих ногах молодого принца, а плечи покрывала красная мантия из горностая - коричневая пихора. В синий чемоданчик старого, конструктора Lego влеза многочисленная дворянская утварь, которая могла спасти меня от голода в первые годы изгнания. Венценосную голову украшала изящная королевская корона, инкрустированная самоцветами и витиеватыми золотыми узорами - старая шапка-ушанка, с одним отвязанный ухом, как у ветхого одинокого сторожа. Небольшой отряд верных телохранителей, состоявший из двух пластмассовых и одного оловянного солдатика, поместился в тот же синий чемоданчик. Окинув в последний раз слезящимися взором, погибающую в пожарах отчизну, я отправился в путь. 

Холодная осенняя ночь пришла на смену прозрачным сумеркам. Среди пустынной, покинутой людьми в незапамятные времена дороги, утирая слезы обиды, длинным подолом горностаевой мантии, брел маленький принц. Десять минут ночной прогулки, казались мне годами изгнания. Бесконечные планы о возврате, так скоро утраченной родины, не давали покоя, и превратились в навязчивую идею возвращения узурпированного трона. 

Старший Брат, отыграв свою роль в творческом вечере на родительском собрании, спешил домой, чтобы помочь в хозяйстве Отцу. Сквозь непроницаемую мглу ночи, он услышал жалобное хлюпанье ребенка, сопровождаемые причитаниями и проклятиями в адрес некоего дракона. Двигаясь по направлению к источнику жалостливых возгласов, он увидел меня, одетого не по сезону в белые праздничные колготки, расстегнутую пихору, нелепую отцовскую шапку и синим чемоданчиком конструктора Lego в руках. Передо мной же, в тот момент, предстал отважный рыцарь, в блестящих в лунном серебряном свете латах, верхом на белом, ретивом скакуне, ниспосланный мне небесами. Вот и нашелся тот, кто поможет мне вновь обрести трон и воцарить на территории моего королевства мир и благоденствие. Брат, не особо вслушиваясь в мою престранную болтовню, взял меня на руки, заботливо укрыл полами своей куртки и направился домой, искать причину моего внезапного побега. К тому времени, как мы вернулись, Папа уже выключил чайник и начал поиски в пределах дома своего беспокойного пятилетнего сына. Мама тоже не заставила себя долго ждать и прибыла домой практически за нами.

Поданные ликовали, был накрыт праздничный пир, открыты бочки вина, одним словом, все чествовали своего юного короля, вернувшегося из многолетнего изгнания. Жареная картошка, консервированные огурцы и прочая снедь, украшали наш стол, а чай с вишнёвым вареньем был восхитителен и дурманил, напоминая о душистом лете. 

Так удачно кончился мой пятнадцати минутный побег из дома, хотя вид уже остывшего чайника , ещё долго заставлял меня вспоминать об огнедышащем чудовище. А на вешалке в прихожей висела моя королевская мантия, покорно ожидая нового захватывающего приключения. 

Летний пятничный трудовой день утонул в сумерках заходящего знойного Хабаровского солнца и вечер не предвещал никаких событий. Однако, разорвавший тишину моей пустынной студенческой кельи телефонный звонок не оставил мне выбора, поднял меня из постели и отправил в объятия родной и веселой компании. Нас ожидало небольшое командообразующее мероприятие при участии крепкого алкоголя и изысков, подъемных для тощего студенческого кошелька, в популярном ресторане китайской кухни. Лихая компания состояла из пяти человек, сугубо мужчин, сугубо студентов,  отчаянно стремящихся пожирать жизнь, ревностно не упуская ни единой возможности в получении впечатлений и ярких эмоций. Поглотив изрядную долю эмоциональных катализаторов под видом дешёвой водки и опустошив гостеприимный китайский стол, но не удовлетворившись вечером, мы решили не сбавлять темпа и отдать себя полностью ночному променаду по оживленным улицам города. Естественно, усугубляя свои намерения употреблением дешёвого пива. Кроме того, нельзя не отметить, что мои товарищи так же были настроены на порядочный кобеляж, поэтому судорожно искали женского общества,  используя незамысловатые и скорее отталкивающие приемы привлечения девичьего внимания. Но не только наша команда была настроена на живое общение, по городу рыскало множество стай охваченных жаждой добычи. При форсировании улицы, нам навстречу выдвинулась группа обрусевших корейцев, в переводе на язык нашей воинственной компании "банда фунчёз", состоявшая из 4 азиатов и одной дамы восточной наружности. Инородцы в своем кругу что то обсуждали, и один из них издал, как нам показалось, довольно смешной гортанный звук, слабо напоминающий смех. А представитель нашей делегации шествующий в авангарде, учень удачно его передразнил, чем вызвал ликование нашей компании и недовольство встречной. Как и заведено у азиатов, шутка нашего товарища была прервана молниеносным ударом, тривиально именуемого "вертушкой". Началась кратковременная схватка, где поучаствовать мне не пришлось, ввиду небоеспособности, вызванного чрезмерным опьянением. Все кончилась не менее быстро, чем началось, так как обе стороны, судя по всему чаяли надежды на сохранение бесконфликтного вечера. Противник ретировался и был таков. Однако наше племя негодовало, так как неприятный осадок от встречи с иностранцами все таки остался, особенно в районе челюсти нашего шутника. И может все были готовы простить этот незначительный инцидент, но в нашем стане был один корейцененавистник, провокатор Роман. Который предложил вести преследование, нагнать их, и имея на своей стороне численное превосходство и эффект неожиданности, одержать верх. Так как, никто не хотел прослыть нерешительным трусом, все отправились в погоню. Что касается меня, то я призвал все резервные ресурсы организма, чтобы обрести силы и средства для предстоящей схватки. Дело верное, мы должны победить. Погоня была недолгой, по двум причинам. Во-первых, противник каким-то образом догадался о наших намерениях, ведь неспроста мы идём по пятам в тридцати метрах. А во-вторых, провокатор и идейный вдохновитель Роман, ускорил развязку, метнув в сторону преследуемых початую банку пива.

Началась схватка. Я в свою очередь потерял управление, и дальше мое тело двигалось с грацией голодной пантеры на автопилоте, сопровождая все это редкими вспышками сознания. 

Ночь была наполнена густым запахом недавно нагрянувшего дождя, он пьянил. Далее, мое сознание напоминало бревно, которое поминутно то всплывало на недолгий миг, то вновь погружалось в синие воды забвения. Вспышка! Вижу, как мой смертоносный кулак, руководимый автопилотом, толкает чье то посторонее лицо. Вернее, даже уперся в чью то физиономию. Опять бревно скрылось под водой. Вспышка! Я стою на карачках и появлением искры сознания поднимаю голову, и в этот момент коварный противник, овеяный кровожадными намерениями, наносит сокрушительный удар ногой. Это меня отрезвило. Контроль тела, перешел на ручное управление. На принятие решения у меня ушла доля секунды. Оценив обстановку, взвесив все возможные варианты развития событий и тактические решения, мною было выбрано одно единственно верное. Я решил позаимствовать опыт отечественных войск в  русско-турецкой войне - Гамбит. Так как противник был упоен своим очевидным превосходством и явно недооценивал своего оппонента, мною было принято единственное верное решение - изловить ногу негодяя и навязать ему свои обстоятельства боя. Ибо даже устрица может нанести ответный удар. Экстремальность ситуации способствовала выработке тактического решения для провокации противника. По прежнему находясь на карачках, я расставил широко руки и начал делать плавные движения корпусом из стороны в сторону, создавая впечатление беззащитности и подразнивания любителя бить ногами лежачего. "Футболист" видя удачный удар, отошел на два шага и разогнавшись, нанес второй удар, еще более сокрушительный, чем первый. Капкан сработал! Пришлось лишь пожертвовать малым - лицом. Обидчик не ожидал такого коварства, его нога увязла в моих объятиях, капкан захлопнулся. Враг оглушительно упал на землю недоумевая, где он совершил ошибку. Далее план был прост, при помощи недюжей сноровки и проворности вскарабкаться по поверженному телу, и добраться до лица негодяя. И вот, преодолев уже больше половину пути, под оглушительные крики запаниковаышего противника, сознание вновь покинуло меня, и я уснул у него на груди, так и не совершив над ним упоительного возмездия. Драка кончилась, коллектив обменивался впечатлениями, как им удалось расправиться с басурманами. Однако мне собственно, сказать было нечего, так как мое многострадальное лицо, использованное мною как приманка, в коварной стратагеме, мягко говоря, сползло на футболку. 

Очнулся с утра у друга, участника вчерашнего побоища. Разбитая кабина моего фейса не давала шансов забыть случившееся. Все бы ничего, если бы этим утро не ознаменовалось внезапным приездом родителей, которые намерены были, меня приятно удивить неожиданным появлением.  Были построены обширные планы, экскурсия по городу, вояж по просторам Амура на речном трамвайчике и прочие прелести совместного времяпрепровождения с родителями. Пришлось долго объяснять причины моего негляжа, запутанную историю моего ратного неуспеха. Пришлось сочинить мало правдоподобную байку о том как я стал жертвой вероломного противника с явным численным превосходством. Как я самоотверженно отбивался но устоять не смог, а запах алкогольного перегара не что иное, как средство заглушить боль от пережитого нападения и сокрушительного фиаско. Родители с понимание освободили меня от присутствия на экскурсионных мероприятиях и Дали мне возможность зализать раны в моей пустой кельи, где и начался тот самый злополучный вечер. 


Отдельную "благодарность" хочу выразить фильму "Турецкий гамбит" который оставил в моей голове семена стратегических решений, способных неприятно удивить противника. 

Тернист путь военного, а особенно его начало. Я был намерен поступить на контрактную службу в армию, а для этого как известно, необходимо иметь соответствующее здоровье заверенное врачами. Истоптав пороги практически всех государственных лечебных учреждений г. Уссурийск, дело осталось за малым - получить одобрение у врача стоматолога. А переживать было за что, так как среди ровного частокола моих белых молодых резцов, одиноко торчал остов ненавистного мне полуразвалившегося  зуба. Которому, как мне думалось, грозит депортация. Думая, что хитрости моей коварной нет предела, я в компании отца, в 6 утра находясь возле местной стоматологической поликлиники, в свете фонаря, записался в тетрадный лист, где степень моей "коварной хитрости" можно было оценить позицией в очереди - шестьдесят три. Предшественники мои оказались проворней. На удивление, очередь двигалась довольно быстро. Посетив смотровой кабинет, я получил небольшой листик с приговором - удаление. 

Врач хирург, зубодер сегодня был на высоте! 

Праведными пассатижами паладина, он прикасался к больному неся облегчение от мук и блаженство, виртуозно расправляясь с хитросплетениями корневой системы зубов.

Жизнь била через край. Крики и стоны больных сливались в мелодичную композицию, заставляющую ремесленника в такт отбивать ритм ногой.


Очередь на удаление. Ах какие разные лица этих несчастных, с трепетом ожидающих предстоящую экзекуцию. Кто-то нелепой болтовней стремиться забыться и не думать о, блестящих металлическим холодом, в свете искусственной лампы стоматолога, зубодерных пассатижах.

К слову, челюсть моя, обладает поразительной и коварной способностью, самовольно покидать пределы гарнизона. Сбегать из дома. Вставать из-за стола. Ставя меня при этом в крайне невыгодное и неудобное положение, особенно когда дело происходит в общественном транспорте. Естественно, о своем недуге я сообщил врачу, на что он ухмыльнувшись с успокаивающей уверенностью в голосе заявил, что это для него не проблема. Делать нечего, по требованию хирурга я открыл ворота до щелчка, на максимум, полностью осознавая необратимость последствий. Пыточных дел мастер орудовал инструментом увлеченно и с огоньком. Своей неистовостью и одержимостью, он походил на старателя, обнадеженного куском драгоценного металла, найденного в золоторудных копях. Без особого труда вытащив мой зуб, шахтер довольно уставился на меня и произнес "закончил!".

Но увидев мое лицо, искаженное паникой в его стерильную стоматологическую душу закралось подозрение, что клиент, тоесть я, чем-то недоволен. Челюсть безвольно весела, а глаза мои были полны слёз.

"Ничего!" - сказал врач, пытаясь приобрести равнодушный обыденный вид.

"МмммГммм" - промычал я, пытаясь подбодрить спасителя

Стоматолог, деловито зашел мне за спину, мысленно обратился к знаниям выцарапанным входе учебы в медицинском ВУЗе, вспомнил начало лекции по челюстно-лицевой хирургии, намотал на большие пальцы рук бинт и понял, что на этом все его познания в этой сфере обрываются, так как у лектора в тот далекий день, был на диву усыпляющий голос. Делать нечего, пришлось полагаться на интуицию и экспромт. Неуверенность врача передалась и мне, судя по всему через дрожь в руках. Взявшись за мою многострадальную своевольную челюсть двумя руками, врач попытался её закрыть, прилагая при этом недюжие усилия. В свою очередь челюсть, имея на весь этот счёт собственное мнение, оставалась непоколебима. Я же решил не вмешиваться в схватку этих двоих. Врач оказался настырнее, и решил поднажать. Челюсть, здраво оценивая обстановку, поняла что в этой схватке ей верх не одержать, пошла на коварный и вероломный шаг. В тот момент, когда врач в очередной раз усилил нажатие, моя челюсть, сделала неожиданное для противника тактическое отступление, вернувшись обратно в стойло. Ворота с шумом захлопнулись. Стоматолог не ожидал такого поворота, и не успел вывести весь личный состав из зоны опасности. Два больших пальца оказались между молотом и наковальней. Душераздирающий вопль, пронесся по всему этажу государственной стоматологической клиники номер два г. Уссурийск. В очереди перед кабинетом стоматолога началась паника, бабушка упала в обморок, дети истошно зарыдали. Нашлись и дезертиры, которые решили попращаться со своими зубами в другой раз. Когда эхо утихло, а жгучая боль в пальцах начала отступать, врач обратил внимание на меня, и на челюсть, которая виновато улыбалась, ликуя от победы.

"Вы мне пальцы чуть не откусили!" - процедил сквозь зубы проигравший

"Увольте! Я снимаю с себя всякую ответственность за действия этой чертовку! - заявил я. 

"Ну знаете ли!" - гневно выпалил врач, спешно набрасывая рецепт для полоскания.

Когда меня выдворили за дверь, а за спиной раздавалось полу-интеллигентное негодование врача, передо мной предстал пустынный зал, некогда густонаселенный больными. Одинокие бумажки с направлениями на удаление, слонялись по полу, подхватываемые шаловливым сквозняком. Больница опустела. Спускаясь вниз по лестнице, мне на пути попадались беженцы, сочувственные взгляды которых были обращены на меня, предполагая что именно я тот несчастный, ставший жертвой стоматологического беспредела. Довольный, я упорхал восвояси, оставив несчастного стоматолога наедине, со своим поражением и болью.


Подводя итог сказанному, отмечу, что свою своенравную челюсть, я так и не обуздал, она по-прежнему своевольна, и готова бросить вызов каждому.

 А в утешение отважному врачу, дабы облегчить участь несчастного, отвечу известным афоризмом: "боль - это признак слабости, покадающей тело". 

Небо над Красноярском озарилось вспышками яркого пламени, тишину августовского вечера снесло оглушительными разрывами снарядов, полыхающих на военном складе. Родине понадобились герои.

Действующие лица: 

Александр Локарев - партийная кличка "Малыш". Характер мягкий, закрытый. Алчный эгоист. Контрактником стал в стремлении избежать унижений и трудностей срочной службы. Альтернативщик.

Матвей Парфёнов - творческий псевдоним "Парафин". Характер капризный, трусоват. Склонен к ожирению.

Полковник МВД - в службе принципиален, мечтает о подвиге. Импотент.


Парни, о том, что вы не покуситесь на имущество местного населения, я не сомневаюсь. Но заклинаю Вас, даже не думайте заходить на частную территорию квартир и общественных учреждений, дабы не скомпрометировать себя. Говорил нам Генерал, с лицом рыхлым, а душой измученной военной службой и водкой. Слова генерала были услышаны, усвоены и переварены. Но правила, как известно, существуют, чтобы их нарушать. 

Ночь была темной, а солдатский живот пуст и недоволен. Благо, детский сад, что находился неподалеку, обладал продуктами скоропортящимися, вроде молока и фруктов. Администрация садика, глядя на худые изможденные лица военных, пожертвовала нам все, что намерена была выкинуть. Поглощая апельсины и запивая их молоком, мы боготворили судьбу и щедрых местных жителей. Парафин, обладая непомерной природной жадностью, в поглощении скоропортящихся  даров преуспел, как никто. Естественно, поглощенные запасы попросились наружу. Из далёкого, розового детства, Парафин помнил не многое, но то что детский сад располагает изрядными запасами детских горшочков, знал наверняка. Темные своды опустевшего детского сада, таили неизведанность, а больная фантазия Парафина порождала кошмарные образы из детства. Ступая неуверенной боязливой поступью, еле сдерживая в себе продукт союза молока и слегка подгнивших апельсинов, Парафин таки нашел вожделенный горшочек. Стремясь обрести место для уединения и воплощения своих грязных дел, в свете полуночной луны, сочившегося из разбитого окна, он увидел темный крадущийся силуэт, с явными повадками злоумышленника.

 Малыш забрел в детский садик не случайно, возомнив себя сталкером, он решил обследовать опустевшее здание на предмет интересного, ценного и запретного. Изучая очередной шкаф, предназначенный для детской провизии, в поле зрения Малыша попались невеликие запасы пакетированного сока, наивно оставленные администрацией детского садика до лучших времён. Позабыв все заветы пропитого генерала, руководствуясь собственной алчностью, Малыш решил, что сок детям вряд-ли понадобится, и все равно его выкинут. Да и от одной пачки, все равно не убудет. Утешив внутреннее беспокойство, он было направился к выходу, но тут предстала перед ним фигура Парафина, на дрожащих от сдерживаемого желания опростаться ногах, и с желтым горшочком в руке. Неловкая ситуация, страх быть застигнутым на месте преступления, и наличие вещественных доказательств в руках у обоих, должны были объединить злоумышленников. Но паника взяла верх. Но воровском полушопоте завязался недюжий спор, относительно похищенного сока. Парафин любил детей, а значит простить Малышу его алчность был не в силах. В это время, полковник МВД, перебирал в голове, сидя на какой холодной плите, он безвозвратно потерял свое мужское здоровье, услышал подозрительные звуки, издававшиеся из разбитых окон детского сада. Малыш, предусмотрительно спрятав сок под бронежилет, в компании Парафина, изнутри разрываемого продуктами жизнедеятельности, самодовольно двигался к выходу, где и повстречал предвкушаемого героический подвиг, полковника. 

"Что было у тебя в руках?" - прорычал представитель власти

"Ничего!" - заявил Малыш, вызывающим тоном.

"Буль, буль, буль" - промямлил живот перепуганного Парафина.

В это время, сок, так тщательно скрываемый бронежилетом, предательски выпал и оказался у ног полковника. 

"Марадёр!!!" - завопил, опьяненный скорым расследованием, сыщик- импотент

"Буль, бррр, буль" - протяжно запело нутро Парафина, предупреждая о скором прорыве апельсино-молочной смеси.

Малыш высокомерно молчал. 

На крики полисмена сбежалось командование, началась спасательная дипломатическая операция по освобождению из-под стражи вороватого юнца. Парафин, осознавая опасность, вернуть горшок нетронутым, а свой мундир  опозоренным, под крики начальства в адрес Малыша, спешно ретировался в садик, где и достиг желаемого. 

О случившемся, инциденте немедленно доложили вышестоящему командованию, где в точности указали все детали и обстоятельства дела, от сока в тетрапаке, до детского горшочка жёлтого цвета. Командование тут же проинструктировало остальной личный состав, оперируя деталями произошедшего. Ну а многоликая солдатская толпа, передавая из уст в уста занимательную историю этой злополучной ночи, породила довольно забавную притчу о Сашке Мародёре и парне с желтым горшочком.

В период моего лихого, но непродолжительного студенчества, проходившего в Хабаровске, со мной произошел случай, которому было суждено эхом воспоминаний пронестись через всю мою жизнь, удариться о действительность и вернуться ко мне уже сформированной взрослой позицией.

Я был юн, нагл, циничен. В ту пору мне нравились такие человеческие качества. Эдакий Базаров, только без фундамента академических знаний. Считая себя самостоятельной, автономной боевой единицей прогрессивного общества, я отрицал всякую помощь по отношению к себе, тем самым приобретая моральное право для отказа в помощи другому. На этой незамысловатой догме зиждился мой юношеский максимализм. Особенно, я гордился своей стойкостью и непреклонностью по отношению к уличным попрашайкам, глядя им прямо в глаза и отвечая безапелляционным "НЕТ!". Не скрою, были все же редкие случаи, когда я проявлял благосклонность, и давал некоторым из них деньги. Но это были исключения из правил, а именно, люди действительно нуждающиеся в деньгах к коим я испытывал великодушное чувство солидарности. И как опрометчиво мне тогда казалось, я мог с первого взгляда отличить обманщика от нуждающегося. Но если сомневаешься, то лучше отказать, на всякий случай.

Отдав все свои силы и энергию осеннему, мокрому трудовому дню, я направлялся домой. Меня остановил оклик, сделанный строгим напряженным голосом "молодой человек!". Я остановился, поднял глаза, и увидел хозяйку строгого голоса. Передо мной стояла женщина, лет сорока, в осеннем сером пальто и не менее невзрачном берете на голове, лицо незнакомки было выразительно сосредоточено, а учительской строгости ей предавали очки. "Молодой человек, у Вас не будет пятидесяти рублей? Мне на хлеб нужно" - сказала женщина все также напряженно глядя на меня. На миг я засомневался, уж очень похож был внешний вид женщины на стереотипный образ учительницы, но цинизм и страх быть обманутым подтолкнули меня ответить ей отказом. Так, на всякий случай. 


Несмотря на всю мою эмоциональную "бетонность", образ этой женщины, впоследствии, не единожды всплывал у меня в голове, заставляя задуматься о правильности принятого решения. И вот годы спустя, когда в мою душу все таки проникли капельки адекватности, а от прежних юношеских убеждений остался только шрам над бровью, субботним февральским вечером я шел переулком в кабак. По дороге ко мне обратилась бабуля, ветхой наружности, вызывающей симпатию, с просьбой дать ей денег для проезда до дома. Деньги были, и желание дать тоже, правда ничего мельче купюры в пятьсот рублей не нашлось. Метнувшись до ближайшего магазина, я разменял деньги купив хлеба, и бросился обратно к бабуле. Вручив старушке - волшебнице пятьдесят рублей и булку хлеба, под шепот благодарностей, довольный, я отправился пропивать оставшееся. Так вот допивая вискарь и достигнув известной степени нирваны, я начал копаться в себе с целью самопознания. И тут меня посещает вновь образ женщины, которая в полной мере смогла ощутить холод и безучастность, которыми некогда веяло от моих убеждений. И я начинаю понимать каких колоссальных моральных усилий требуется от интеллигентного человека, для того, чтобы просить подаяния. Совершить моральное насилие над собой. Осознание совершенной ошибки пришло внезапно, события вновь пролетели перед глазами, весь этот осенний промозглый день, усталость, голос окликнувший меня, серое пальто, строгие учительские очки в сочетании с аккуратным беретом. И так мне стало стыдно, так тошно от осознания того, что своим поведением я обесценил моральный подвиг человека, который из всей мимо идущей толпы выбрал именно меня, для просьбы о помощи. 

Наверное это просто взросление и адекватная перемена взглядов, но с тех пор я решил, что лучше буду обманутым, чем сделаю напрасным поступок, человека, оказавшегося в беде.

Не направлять на людей, не стрелять в животных и птиц, относится как к огнестрельному оружию – эти слова не раз повторяемые мне Папой, били тревогу в моей голове, в тот момент, когда моя детская шаловливая ручонка потянулась к пневматическому пятизарядному ружью, беспечно оставленному дома моим Отцом, ранее взявшим его из школы на пристрелку.

Нужно ли говорить, что значит для мужчины, хоть и маленького, ощущение холодной, смертоносной стали в руках. Безупречное сочетание вороненого металла и твердой, как камень пластмассы, способной поставить на колени любого, кто решится встать на пути счастливца, чьи руки познали всю мощь и могущество пятизарядной пневматической винтовки ИЖ – 61. Примерно такие эмоции я испытывал, когда вышел во двор, нашего частного дома. Поразив несколько скучных целей в виде старых консервных банок, я взглядом голодного хищника, принялся искать более достойную жертву. Вообще, я животных и птиц люблю, но лишь чудовищное стечение обстоятельств и головокружительное ощущение, шепчущей в руках винтовки, толкнуло меня на преступление. На ту беду, беспечно и самозабвенно стучащий по дереву дятел, привлек мое внимание.  Птица сидела на толстом стволе старого вяза, выдалбливая червей, не осознавая того, что за его сгорбленной от каторжного, ежедневного труда, спиной стоит его смерть, с пятизарядной пневматической винтовкой ИЖ – 61 в руках. Тщательно прицелившись, я произвел выстрел. Выгнувшись дугой, и захрипев от взрыва нестерпимой, предательской боли, ощущая вкус собственной крови вперемешку с жуком короедом, Дятел повис на когтях, головой вниз. Осознание содеянного пришло мгновенно, во-первых, был нарушен первый постулат пользования оружием – не стрелять в птиц, во-вторых, лишено жизни живое существо, не бабка процентщица конечно, но все же, а в-третьих Захар остался дома один, там же пристреленное пневматическое ружье, и случайным образом, безмятежно висящий труп дятла на дереве – все указывало на то, что сегодня возможно, Захар будет вздернут на дереве, рядом со своей жертвой. Конечно, я испугался. Думать времени не оставалось, потому что нельзя было сбрасывать со счетов соседей, которые тоже могут меня застать в образе бездушного мясника, а мочить всю семью, проживающую по соседству в мои планы уж точно не входило.  Пришлось осквернить дело безвременно погибшего дятла повторным выстрелом. Спешно подобрав усопшего, я поволок его в сад, дабы останки несчастного не достались ночным пожирателям падали, ну и конечно скрыть совершенное мною преступление. Выкопав неглубокую ямку, я придал несчастного земле, засыпал и придавил руками. Пронзительный крик раздался из свежей могилы! Я тоже закричал от охватившего меня ужаса, так как первое, что мне пришло в голову, это то, что Дятел восстал из мертвых и намерен свершить вендетту. Вбивая ногой сырую землю, недавнего погоста, с заживо погребенным внутри, я лишил семью несчастного, последнего шанса на возвращение домой кормильца. После чего, немного погоревав о содеянном, я как типичный нашкодивший россиянин, решил построить что-либо во искупление грехов. Вот и пришлось соорудить кормушку для птиц, и запомнить место где лежит убитое мной живое, возможно еще теплое, существо.