В мае решил, что снова начну курить. Так и сказал матери, что не выдерживаю огромного напряжения и стрессов, хочу начать курить и прочую чепуху. Мать отнеслась к этому вполне спокойно и сказала:
— Если начнешь дымить, то дыми уж трубку. Она как-то более грациозно выглядит.
Я начал смотреть ролики в интернете о том, как выбрать трубку, как ухаживать за ней, сколько разрешается курить, какой табак лучше…
— Средняя трубка стоит 4000 рублей. Но если вы покупаете трубку впервые, то будет лучше, если вы потратите на нее на одну тысячу рублей больше, чем можете себе позволить. При грамотном использовании и обращении, она прослужит вам десятки лет, — говорил человек из видео.
Я очень долго анализировал это правило, пока не пошел в местный супермаркет рядом с институтом и не купил там трубку за 600 рублей. Тогда мне показалось это отличным приобретением, учитывая, что вместе с трубкой там давали ерши для её чистки. После этого, я поехал в табачный ларёк недалеко от моей школы (что символично) и купил «Погарский табак» за 200 рублей, тампер, спички и прочую мишуру. В сумме, я потратил на все это около 1000 рублей, что и являлось на тысячу рублей больше, чем я мог себе позволить. Нарушать правила не входило в мои привычки.
Так я и курил эту прекрасную трубку на причале у друга, пока в один чудный день она у меня не расплавилась. Я был озадачен, ведь в статьях в интернете не было сказано, что делать в таких ситуациях.… Помню, я тогда очень расстроился. Минут двадцать еще не мог осознать произошедшего.
Я начал искать новые объявления по продаже трубок с рук, справедливо рассудив, что с трубкой, которая уже была в использовании, будет меньше хлопот. Нашел интригующий экземпляр, который не продавался ни в одном из официальных табачных магазинов. Вернее, продавались, но с другими расцветками, а эта трубка была какого-то каменно-серого цвета. В объявлении было дано минимум информации, что-то вроде «…продаю за ненадобностью…» и все в этом духе, но меня это тогда не смутило, и я договорился о встрече:
— Ахпер, хай эс? Да ладно, расслабься, просто в свое время довелось работать с армянами, вот и понабрался от них… — веселый голос в телефоне на секунду умолк, — Ладно, давай тогда в Крылатском в центре зала?
— Я, — говорю, — буду в гавайке, лысый и с бородой.
— С бородой, говоришь? М-да, а я только вчера вот побрился… Ну ладно, до встречи!
— До встречи.
«До чего дожили, — думаю, — два каких-то парня созвонились, договорились о продаже такой вещи, которую взрослые дяди курят возле камина, а тут такое»…
— М-да, мудрость, оказывается, можно купить.
— Можно, но не в центре зала московского метро.
Я стою в центре Крылатского, немного переживаю, как переживает любой человек при встрече с незнакомцем. Раздается телефонный звонок:
— Слушай, приятель, давай я тебе к трубке ещё и кейс отдам металлический, а? Как земляку, всего за пятьсот рублей?
— Давай, нет проблем.
— Отлично, скоро буду.
Сижу, жду этого парня, как вдруг через пару минут:
— Константин?
Поднял глаза. Мужчина лет тридцати пяти – сорока, лысый, в очках с большими линзами и широкой оправой. Стоит передо мной с сумкой, перекинутой через плечо, в свободной сорочке, с банкой пива в одной руке и с металлической коробкой, похожей на те, в которых хранились раньше пулеметные ленты, в другой.
— Да, это я, здравствуйте.
— Хочешь пива? — он протянул мне банку, — в «Пятерочке» сейчас акция, банки по тридцатник, прикидываешь? Ты вообще пьешь?
— Пью.
— Во! Достойнейший вариант. Тебе, кстати, повезло, на Авито быстро объявления, связанные с табачной продукцией удаляют.
И мы начали обсуждать трубку, подставку для нее, кейс, все достоинства и недостатки. Ну и разговорились постепенно:
— Я раньше работал-то в конторе у президента. Жил не тужил, как говорится, пока у меня инвалидность не обнаружили, ну и вышел на пенсию. Раньше, пачка таблеток, которых я должен жрать ведрами, как витаминки, стоила тринадцать рублей, а сейчас из-за войны этой проклятой, мать-перемать, они стоят в сорок раз дороже. Сырьевая база у них там на Донбассе была. Ну а как тут прожить на пенсию в тринадцать тысяч рублей?
— Да, — говорю, — война — это всегда о грустном.
— А я и не грущу, друже. Вот, распродаю все, что имею, пока достойную работу не смогу найти. А то мало ли, авось и получится, — он задумался на мгновение, — тебе, кстати, макбук не нужен?
— Будь он даже нужен, откуда же у меня столько денег на него?
— Да ладно, это еще что, вот вольфрамовую цепь…
Раздался телефонный звонок. На пол зала снова прогремел Реквием Верди — это мне мать звонила спросить, когда я буду дома.
— Извини, — говорю, — перебил. Мать звонила.
— Переживает, а? Понимаю. Ну вот, цепь эту в последнюю очередь продам, это уж точно.
И он достает из под сорочки огромную вольфрамовую цепь, невероятно красивую. Мне бы она уж точно до пуза достала.
Мы снова начали обсуждать трубку, способы забивки и прочие мелочи, как вдруг раздался нацисткий марш, даже громче, чем Реквием… Саша безмятежно достал телефон из нагрудного кармана:
— Да, мам?.. Да, я в Крылатском с другом… Скоро буду… Давай, целую.
Потом посмотрел на меня, улыбнулся:
— Все мы дети для своих матерей. А звоночек-то не самый подходящий для общественных мест, а? Но музыка чертовски завораживает, ты не подумай, земляк.
В общем, передал я ему деньги, как вдруг он и говорит:
— Жалко все-таки с ней расставаться, отцовская трубка, как-никак. Очень редкая.
— В каком плане «редкая»? — я сначала его не понял.
— Ну, она же специальной серией выпускалась к выходу IV эпизода «Звездных Войн».
И тут меня как кипятком ошпарило. По спине пробежали мурашки, будто табуны давно истребленных буйволов убегали от браконьеров. Ну конечно! А я-то думал, что означает «Obi-One» на крышке кейса. И небольшая звездочка на мундштуке.
«Господи, что за сокровище он мне только что продал? Он вообще в своем уме?»
В какой-то момент у меня проскочила мысль, что я не смогу ее купить и надо вернуть её. Потом вспомнил, что ему нужны были деньги, и он, видимо, уже смирился с этим.
— Слушай, браток, может выйдем, а? А то курить охота, — он прервал мои размышления, хлопнув меня по плечу.
— Нет, — растерянно сказал я, — я не курю сигареты. Я поеду лучше.
— Ну ладно, будь здоров тогда! На связи, если что.
Ехал в поезде домой и осознавал, что только что незнакомый мне человек продал мне за копейки кусочек семейной истории, чтобы выжить. И это был, пожалуй, самый жизнерадостный человек, которого я видел за последний год.
До одного дня…
Осенью начался новый семестр, новая небольшая жизнь. Я сбрил бороду, подстригся довольно коротко, словом, изменился до неузнаваемости. Но речь не об этом.
Как-то, выходя из станции метро, взял у мужика газету и на секунду остановился. Это был он. Он, все такой же лысый, в очках, без вольфрамовой цепи, в дешевой форме разносчика газет, протягивает мне одну из копий. Ранее это был сильный, жизнерадостный человек, но теперь я не вспомню человека несчастнее, чем он. Пепельные глаза и впалые щеки, и ни следа от былого оптимизма…
Он меня не узнал, а я и не начинал разговор. Оно ему и не надо было. К слову, проработал он там пару месяцев, каждый день, провожая меня на учебу новым выпуском газеты. Потом он куда-то пропал. И я заметил, что после этого случая и трубочка-то курится как-то по-особому. По-другому…
