2 поста
Знаменитый физик лауреат Нобелевской премии Нильс Бор, спасаясь от фашистской оккупации, бежал в 1943 году из Копенгагена. Он не рискнул взять с собой золотую медаль лауреата, а растворил ее в бутыли с царской водкой (смесь азотной и соляной кислот) и оставил бутыль в чулане. Вернувшись после войны, Бор выделил электрическим путем золото из раствора и заказал из него новую медаль.
Астроном Струве, директор Пулковской обсерватории, вспоминал, как обсерваторию посетил царь со своей свитой, все увешанные орденами.
— Вижу много звезд, — рассказывал Струве, — и все — увы! — не на своих местах.
Легендарная своим устройством и населением столица Бесконечного мира Новаском настолько олегендарилась, что неофициально так стали звать и весь Бесконечный мир - один из миров Великого Нигде.
Вполне возможно, что Великое Нигде в разных формах существовало всегда и везде, как бы это ни трудно было принять. Размеры Великого Нигде дай бог каждому. Наша Вселенная, являющаяся частью Великого Нигде, для него всего лишь жалкая точка.
У Великого Нигде имеется много разных точек, в том числе Точка Отсчёта Всего Сущего и Точка Конца Всего Сущего, которая вроде конечной остановки (“Всё, ребят, приехали, дальше сами!” - “Куда дальше-то?!” - ошарашенно думают ребята, провожая изумлёнными взглядами неспешно удаляющийся автобус и сжимая похолодевшими пальцами ручки и лямки поклажи). Правда, эти две точки никто никогда не видел, но многим хотелось бы. Только вот непонятно, а зачем? Может, кому-то проще жить, если ему заранее скажут, где начинать, а где заканчивать?
В Великом Нигде в созвездии Дракона находится самая сверхмассивная из самых сверхмассивных пятых точек Пятая Точка ДНО-618, один из крупнейших объектов Великого Нигде. Влияние любой пятой точки столь велико, что она своей загребущей гравитацией всасывает в свою ненасытную утробу даже пролетающий поблизости свет со всеми его фотонными потрохами и искривляет пространство.
Открыли Пятую Точку ДНО-618 воинственные астрономы города Звёздной Метлы, что находится в Колибри Левой стороны, одной из южных стран Бесконечного мира. В Бесконечном мире есть всё то, чем может похвастать Земля, даже колибри и воинствующие астрономы, и сверх того много чего ещё. Именно воинственность колибринцев заставила их первыми в Великом Нигде изобрести огнестрельное оружие. Изначально диаметр ствола измерялся в колибри, которые являются символами благополучия и сексуальности. То есть чем большего колибри ствол был в твоём распоряжении, тем благополучнее и сексульнее была твоя жизнь. Со временем "колибри" трансформировался в привычный "калибр".
Астроном Артур Автостопный, первым обнаруживший пятую точку Пятую Точку, до того впечатлился её габаритами, что присвистнул, торжественно и воинственно выматерился и провозгласил, откинувшись в кресле и раскинув руки так, будто готовился обнять весь мир:
– Ёб твою, профессор! Щи скисли! Клянусь всеми квазарами и пульсарами своей необузданной туманной спиралевидной душонки, клянусь всеми своими газовыми скоплениями и большими взрывами, это самая огромнющая сверхмассивная пятая точка в известном нам Великом Нигде! Это не просто сверхмассивная пяточка, а Пятая Точка с больших букв! По моим скороспелым расчётам, через какой-то миллиардик годиков именно она поглотит всё Великое Нигде и укокошит всех нас с нашим Бесконечным миром! Нам кранты, профессор! Рано или поздно всё пойдёт по звезде! – весело восклицал астроном. – Теперь мы точно знаем ответ на вопрос: в чём смысл жизни? Жизнь бессмысленна! Наука, искусство, развитие - всё тщетно! Но наше открытие обрекло нас на бессмертие, профессор! Йииииха! – Артур Автостопный вскочил с кресла, сжал кулак и вскинул руку к потолку. – Нас ждут богатство, слава и женщины! Или лучше так: богатство, женщины и слава! Или предпочитаете без славы, профессор? Впрочем, если это будут замужние женщины, лучше скромно прозябать в тени безвестности.
Это был отрывок из книги "Великое Нигде: Побег из Шуршенка":
Английский бактериолог Рональд Росс так описал в письме своему другу сражение между белыми кровяными шариками — фагоцитами и микробом, которое он наблюдал под микроскопом: „Он (микроб) не переставал толкать фагоцита под ребра в разных местах, пока тот не взвыл и не обратился в бегство…“
Белый, пронзительный свет пробился сквозь веки и пестрыми пятнами ударил по глазам. Пятнышки тревожно засуетились, зарябили, как далекие сигнальные огни, и ворвались в сознание, догоняя и разрывая в клочья остатки и без того угасающего сна. Я потянулся и попытался закрыться от назойливого, раздражающего света выставленной вперед ладонью. Иллюзии Морфея покидали меня, оставляя осадок неясной мути и тяжести, которая бывает, если проваляться под одеялом сверх нормы.
Это утро выдалось такое яркое и противное, или солнце уже в зените? Все еще потирая спросонья глаза, я приподнялся на локте, пытаясь привести мысли в порядок. Что запланировано на сегодня? Опаздываю на обязательную встречу? Ждут ли неотложные дела? Нет? Или торопиться нет резона, и тогда - со спокойной душой плюхнуться обратно на постель и понежиться еще? Боже, как же светло вокруг! Слишком светло. Свет врезался в зрачки, не давая им раскрыться полностью, заставлял беспомощно щуриться и часто мигать. И где мобильник? Куда он делся? Под подушкой, что ли? Но там его не оказалось. Как назло, ничего путного на ум не приходило, а вопросы «запланировано у меня что-то важное на сегодня? И какой, к лешему, день на дворе?» так повисли в воздухе без ответа. Но главное открытие было ещё впереди, и открытие безрадостное.
Опустив ноги на прохладный пол, я сел и обнаружил, что нахожусь в совершенно незнакомом помещении. С крайним изумлением и даже испугом оглядывал я окружающую, совершенно чуждую мне обстановку.
Первое, что попалось в поле зрения - гладкая, почти с зеркальной поверхностью, металлическая дверь, с отполированной медной ручкой и темнеющей под ней узкой полоской замочной скважины. Рядом с дверью, у стены, расположились два обычных стула, обитые мягким материалом, но с железными основой и ножками, и простенький столик, а на нем - зеленый графин со стеклянной пробкой, чем-то наполненный до самого горлышка, скорее всего водой, и стопочка бумажных стаканчиков для питья. Над столиком на железных скобах держалось квадратное зеркальце без рамки.
Вплотную к углу комнаты стоял компьютерный столик, и сидящий за ним человек оказался бы спиной к двери. На самом столике, по его краям, белели две вделанные подставки для дисков, а посередине - монитор в посеребренной, пластиковой оправе, посеребренная клавиатура и мышка на коврике. Под столом я разглядел серебристо-черный системный блок компьютера с голубоватым огоньком на панели. Около стола - черное пластиковое кресло на колесиках с круглой спинкой на дугообразном держателе с рессорами.
Справа от столика – высокий шкаф со стеклянными дверцами, заполненный толстыми книгами и коробками с лазерными дисками. В стене, напротив кровати, находилась еще одна дверь, белая, с простой ручкой в виде лежащей литеры «Г». Стены обклеены жидкими серыми обоями с блеклым, волнистым рисунком, потолок - молочно-лимонного цвета, вызывающего лишь неприязнь. Пол устлан линолеумом в коричневых тонах. Всё это освещалось двумя продольными кварцевыми лампами, они-то и разбудили меня своим ярким светом. Рядом с лампами к потолку крепилось некое устройство в виде черных коробочек, но подробности разглядеть мешал всё тот же проклятый свет.
Растерянно посмотрев на кровать, я зачем-то сунул руку под одеяло: простыня, матрац, под матрацем пружины - ничего особенного. И комната как комната.… Только видел я ее впервые в жизни. Наморщив лоб, попытался хоть что-нибудь вспомнить: как и почему я здесь? И где это - «здесь»?
Опустив взгляд, отметил, что одежду мою составляет кремовая пижама с двумя глубокими карманами по бокам и одним на груди, которые я тут же исследовал. Карманы оказались пусты. У кровати лежали тапки под цвет пижамы. Как странно… Следующие вопросы - моя это одежда или нет? сам ли одевался, или кто-то меня одевал? – вновь повисли в воздухе. Логично было бы предположить следующее: со мной случилось что-то серьезное. Сильно ударился головой, например, кто-то вызвал «скорую» и меня доставили в больницу. Может, и волноваться-то нет причин, но инстинкт самосохранения вызывал беспокойство и страх. Полное отсутствие воспоминаний о произошедшем – вот что пугало сильнее всего.
Книга "Открыть глаза": https://freedlit.space/book/1343
Изобратель паровых машин, котлов и судов, Ричард Тревитик, был очень сильным человеком.
Однажды к нему привели помериться силой борца.
— Я отпечатаю вашу шевелюру на полу, — заявил спортсмен.
Тревитик промолчал, схватил противника за талию и отпечатал его подошвы на… потолке.
Доктор Гедис был приглашен во дворец Людовика Бонапарта на консилиум — тяжело болел один из членов королевской семьи.
— Без шпаги, как это предусматривает этикет, я не могу вас впустить во дворец, — сказал дежурный офицер.
— Я пришел не убивать, а лечить! — гордо возразил врач.
Маметамик Боссюэ опасно заболел. У его постели собрались друзья.
— Да он уже не дышит! — сказал кто-то.
— Подождите, я спрошу его, — перебил доктор. — Боссюэ, квадрат двенадцати?
— Сто сорок четыре, — прошептал больной.
