Подобное уравнение напрямую затронуло и похоронную сферу жизни новоиспечённых граждан, поскольку в Российской Империи существовало семь разрядов похорон, основанных на социальном статусе умершего, в соответствии с которыми, в т.ч. происходило распределение мест на кладбище. Традиционно российские кладбища и похоронные обряды, носили конфессиональный характер[4] что, учитывая антиклерикальную политику и эгалитаристскую риторику советской власти в целом, не могло не повлечь за собой масштабную похоронную реформу. Историк и антрополог Анна Соколова, описывает её целеполагание следующим образом:
«Похоронная реформа 1917–1918 годов предполагала установление новых правил, основанных на идее другой, якобы более справедливой концепции «общего блага», чем та, которая была принята при старом режиме. <…> Новое «общее благо» должно было быть основано на принципах бесплатности и всеобщего равенства, как в доступе к элементам инфраструктуры (как например, кладбища для всех без разделения на конфессии), так и в оплате и обряде. <…>
Таким образом, похоронная реформа в рамках отделения церкви от государства имела три основных цели. Во-первых, необходимо было лишить церковь и другие религиозные институты контроля над погребением и доходами от него. Таким образом, <…> юридически создавалась возможность для безрелигиозных похорон. Во-вторых, необходимо было уничтожить деление на разряды погребения, то есть сделать похороны единообразными и доступными для всех. Третьей целью было введение кремации, против которой систематически выступала церковь».
Целеполагание подтверждается и письменными рассуждениям самих большевиков-реформаторов. Один из ближайших соратников Ленина, советский партийный и государственный деятель, управляющий делами Совнаркома в 1917-1920 гг., директор Музея истории религии и атеизма АН СССР в Ленинграде в 1945-1955 гг. Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич так описывал данную реформу:
«Само собой понятно, что из этой основной реформы должны вытекать давно жданные свободомыслящими людьми гражданский брак и гражданские похороны… Хоронить наших покойников мы также можем гражданским порядком на любом из кладбищ без участия духовенства. Желающие же могут хоронить по-старому, с духовенством, но обязательность таких похорон должна быть отменена совершенно».
Подобные выводы и рассуждения имеют своё документальное подтверждение. В 1917 г., на основании Декрета ВЦИК и Совета народных комиссаров (далее — СНК) «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» от 18.12.1917 г. к государству переходят исключительные права на ведение актов гражданского состояния. Декретом Российской республики «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 20 января (02 февраля) 1918 г., устанавливавший светский характер государственной власти, аннулируются права собственности церкви на кладбища, что также существенно повлияет на весь процесс похоронного дела. Впоследствии принимается Декрет «о кладбищах и похоронах» от 07 декабря 1918 года, не только прямо легализовывающий кремацию, но и подытоживающий результаты реформы:
1. Все кладбища, крематории и морги, а также организация похорон граждан поступают в ведение местных Совдепов.
2. Для всех граждан устанавливаются одинаковые похороны. Деление на разряды как мест погребения, так и похорон уничтожается.
Примечание. Похоронные религиозные обряды в храме и на кладбищах могут совершаться по желанию родственников и близких умершего за их собственный счет. <…>
4. Ни одно погребение не может быть допущено управлением кладбища без представления от местного отдела записей актов состояния документа, удостоверяющего регистрацию факта смерти данного лица.
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин).
Декрет СНК от 07.12.1918 года расширяется Постановлением народного комиссариата внутренних дел (далее – НКВД) РСФСР «Инструкция о порядке похорон умерших граждан и пользования кладбищами» от 22 мая 1922 г. Данное Постановление уточняет вопросы порядка оплаты похорон и предоставления мест на кладбищах, переводит кладбища, крематории и морги в ведение коммунальных отделов местных советов. Так, например, похороны на территории г. Москвы, в 1924 г., перешли в регулирование «похоронного подотдела отдела благоустройства Московского коммунального хозяйства Моссовета». Действовала данная инструкция до июня 1929 г., отменённая опубликованным НКВД и здравоохранения поручением СНК РСФСР «Правила об устройстве кладбищ и порядке погребения».
Как видно из приведённых выше НПА, по состоянию на январь 1924 года, для советского гражданина существовало два легальных светских способа окончания «последнего пути» – кремация и трупоположение на кладбище. При этом похороны сопровождались следующим документооборотом:
2. Документ из местного отдела ЗАГС, удостоверяющий регистрацию факта смерти;
3. Заявление родственников умершего (иных ответственных);
4. Документ с места службы или местного органа социального страхования или иного места страхования или государственного учреждения, на иждивении которого находился гражданин или трудовая книжка;
5. Свидетельство на похороны.
В совокупности вышеуказанные акты можно трактовать как утверждение не только прижизненной, но и посмертной эгалитарности граждан СССР, ведь, теоретически, любой человек теперь мог быть похоронен на любом кладбище. Тем не менее, на практике, советская власть сама же впоследствии вносила некоторое расслоение. Иерархиизация захоронений выражалась, например, в практике торжественных захоронений в индивидуальных и братских могилах на Красной площади в Москве, на Марсовом поле в Санкт-Петербурге и иных. Другим примером можно назвать тарифную сетку (в 3 категории) стоимости похорон, основанную на классовом принципе, принятую президиумом Моссовета 30 июня 1923 г.. Что характерно, похороны Ленина, автора данной реформы, отличаются как от буквы, так и духа НПА того времени,.
Глава II. Похороны Ленина
Советский гражданин, Владимир Ильич Ульянов (Ленин), скончался в возрасте 53 лет 21 января 1924 года в 18 часов 50 минут. Обстоятельства смерти Ленина, хоть и были широко растиражированы в печати, тем не менее, до сих пор находятся под гнётом секретности. Так, по словам главного врача Научно-медицинского геронтологического центра Валерия Новоселова, при изучении архивных документов в 2016-17 годах, по вопросам болезни и обстоятельств смерти Ленина, сотрудники архива отказались предоставить возможность снять копии с документов, мотивируя это секретностью, продлённой до 2024 г. по просьбе внучатой племянницы Ленина. Новоселов отмечает, что подобная секретность противоречит законодательству и должна была быть снята ещё в 1999 году. Сведений же о внесении данных о смерти Ленина в книги ЗАГС, в открытом доступе – нет.
22 января, широкой общественности было сообщено о смерти В. И. Ленина посредством Правительственного сообщения. Тогда же создаётся комиссия ЦИК СССР «по организации похорон В. И. Ленина» в которую изначально вошли Н.И. Муралов, М.М. Лашевич, В.Д. Бонч-Бруевич, К.Е. Ворошилов, В.М. Молотов, И.А. Зеленский и А.С. Енукидзе. Председателем был назначен Феликс Дзержинский. Об участии в процессе «похоронного подотдела отдела благоустройства Московского коммунального хозяйства Моссовета», а равно заявлений родственников умерших и иных требуемых законом документов, информации в открытом доступе так же нет.
25 января 1924 г., Политбюро ЦК РКП (б) утвердил постановление:
«1. Гроб с останками Владимира Ильича сохранить в склепе, сделав последний доступным для обозрения.
2. Склеп соорудить у Кремлевской стены на Красной площади среди братских могил борцов Октябрьской революции.»
В тот же день принимается и Постановление Президиума ЦИК СССР, единственным отличием в котором является признание трупа Ленина не «останками», а «телом». На оригинале документа слово «останки» — попросту вымарано, а поверх написано «тело».
Созванный 26 января II съезд Советов СССР принимает целый ряд церемониальных решений: «об объявлении 21 января днём траура»; «обращения к гражданам СССР и мировому сообществу в связи со смертью тов. Ленина; «о переименовании города Петрограда в Ленинград»; «об издании сочинений В. И. Ленина»; «о сооружении памятников Ленину в Москве, Харькове, Тифлисе, Минске, Ленинграде и Ташкенте»; «о создании специального фонда имени В. И. Ленина для организации помощи беспризорным детям»; а так же — Постановление «О сооружении склепа для помещения праха В. И. Ленина.», дублировавшее Постановление Президиума ЦИК СССР. По сути, данный документ имеет юридическую силу, большую, чем все документы «похоронной реформы», т.к. был принят высшим органом государственной власти СССР (до Конституции 1936 г.). 27 января состоялась траурная процессия, в рамках которой гроб с телом Ленина был помещён в здание первого деревянного мавзолея. В 16 ч. по Московскому времени, в момент опускания гроба, по поручению Комиссии, на территории всего СССР был произведён одновременный военный салют, а равно приостановлена на 5 минут работа на всех предприятиях.
Несмотря на юридическую силу Постановления II съезда Советов, низкая детализация его регулирования не отменяет и не заменяет имеющееся на тот момент законодательство, что и открывает простор для юридического дискурса. Например, по смыслу законодательства, родственники умершего являются непосредственными участниками процесса, хоть это и не было их обязательством или исключительной привилегией. После смерти В. И. Ульянова (Ленина), в живых осталось несколько его близких родственников – сестры Анна и Мария, брат Дмитрий, племянница Ольга, а также – супруга, Надежда Константиновна Крупская. По законодательству того времени, сиблинги и супруг характеризовались как «близкие родственники». Подобный тезис подтверждается, например, п. 8 ст. 23 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1922 г.. Однако исходя из ст. 418 Гражданского кодекса РСФСР, не предполагающей наследование имущества умершего сиблингами, но допускающим наследование пережившем супругом, можно рассматривать некоторый приоритет в очереди последнего для похоронного процесса, т.к. согласно Примечанию к п. 5 Постановления НКВД «Инструкция о порядке похорон умерших граждан и пользования кладбищами» от 22.05.1922 г., оставленное умершим имущество может быть обращено в счёт расходов на похороны. В любом случае участие близких родственников в непосредственной организации похорон законодательно не ограничивалось. По сути же, семья Ленина была полностью отодвинута от данного процесса, весьма семейного, с т.з. традиций, для российского и советского общества.
Тем не менее, супруга умершего (член Президиума Верховного Совета СССР и ЦК ВКП (б)), не только не была членом Комиссии (равно как и иные родственники), но и имела отличный от Комиссии взгляд на некоторые вопросы их организации. Данный тезис подтверждается, в частности, обращением Крупской от 29 января 1924 г. к трудящимся в газете «Правда»:
«Товарищи рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки.
Большая у меня просьба к вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и т. д. – всему этому он придавал при жизни так мало значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича, – устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т.д. и самое главное – давайте во всем проводить в жизнь его заветы.»
Как видно из скудного количества документов, при захоронении тела (оно же «останки» и «прах») Ленина в склепе имелось несколько отличий от предполагаемой законодательством процедуры. Ключевым отличием является создание Комиссии ЦИК СССР «по организации похорон В. И. Ленина», которая по своим полномочиям не только заменила и превзошла «похоронный подотдел отдела благоустройства Московского коммунального хозяйства Моссовета», но и исключила из участия по организации похорон – родственников. Изъятие из процесса жены, с которой умерший состоял в браке с 1898 г. и до конца жизни, имеет основания говорить о нарушениях прав и интересов Ленина. С учётом того факта, что завещания или иной официально-трактуемой «последней воли» о порядке захоронения, Владимир Ильич не оставил, именно Надежда Константиновна являлась его ближайшим родственником, а значит, и лицом, которое традиционно должно было принимать решения о порядке и форме его захоронения. Тем не менее, её мнение было проигнорировано. Не учитывалось мнение жены и при дальнейшем распоряжении государством телом её мужа. Что характерно, есть все основания предполагать, что Владимир Ильич и сам бы не допустил по отношению к себе подобного.
Как таковое бальзамирование умерших не являлось новацией в похоронной культуре. Кроме того, выставление тела умершего для широкой публики на длительный срок так же не было уникальным. Тем не менее, подобная практика, для российской похоронной традиции, имела исключительно конфессиональное обоснование, известная у православных как «обретение святых мощей». Исключением можно назвать мумификацию тела Николая Ивановича Пирогова, умершего в 1881 году. Однако эта история так же связана с православием: Николай Иванович был глубоко верующим и воцерковлённым человеком, идея длительного бальзамирования была инициирована его вдовой, склеп расположен под церковью, а также получено разрешение Святейшего Синода.
Вопрос о порядке захоронения Ленина мог подниматься заблаговременно, т. к. уже с мая 1922 г. здоровье вождя пролетариата – ухудшалось, без предпосылок к полному восстановлению. Например, по воспоминаниям Н. В. Валентинова (заместитель ответственного редактора органа ВСНХ «Торгово-промышленная газета»), которые, как он сам признаётся, основываются на цепочке «Бухарин поведал Рязанову, а я узнал ее не прямо от него, а в передаче некоторых посредников», осенью 1923 г., по инициативе И. В. Сталина, состоялась встреча с участием партийных деятелей, в рамках которой М. И. Калининым был поднят вопрос об организации похорон. Сталин, согласившись с Калининым в необходимости организации «величественных» похорон, тем не менее полностью отвергает идею кремации, предлагая забальзамировать Ленина, в целях «позволить нашему сознанию привыкнуть к мысли, что Ленина среди нас все-таки нет». Свою позицию Сталин аргументировал в т. ч. переживаниями «товарищей из провинции». Л. Д. Троцкий прямо возразил Сталину, что его предложение есть ничто иное, как заменить мощи Сергия Радонежского, на мощи Владимира Ильича. Л. Б. Каменев поддерживает критику, говоря, что он: «видит в этом своеобразный и странный отголосок того «поповства», которое бичевал Ленин в своей философской книге».
Косвенное подтверждение возможности существования подобного разговора можно, например, найти в автобиографии Троцкого «Моя жизнь: Опыт автобиографии», впервые опубликованной в 1930 году. В ней Троцкий пишет: «Отношение к Ленину, как к революционному вождю, было подменено отношением к нему, как к главе церковной иерархии. На Красной площади воздвигнут был, при моих протестах, недостойный и оскорбительный для революционного сознания мавзолей.». Учитывая тот факт, что на момент смерти Ленина, а равно во время похорон и их приготовлений Троцкий находился на лечении в Сухуме, не публикуя каких-либо сообщений в ходе возведения мавзолея, возможно, этот протест озвучивался им до смерти его близкого соратника.
Официальная версия утверждает, что решение о бальзамировании «настолько надолго, насколько это возможно» было принято исключительно после смерти Ленина. Она базируется на реальных письмах в Комиссию и в СМИ, от граждан, рабочих и партийных коллективов, партийных деятелей. Ссылка на эти письма читается и в преамбуле Постановления Политбюро ЦК РКП (б) от 25 января 1924 г., также перекочевавшем в заветное Постановление II Съезда Советов: «идя навстречу желанию, заявленному многочисленными делегациями и обращениями к ЦИК Союза…». Письма начали поступать с 22 января, вплоть до самых похорон, в большом количестве, например:
— «<…>Я уверен, что разделяю жгучее желание многих, многих миллионов рабочих, которым так сильно нужна была и дорога была жизнь бессмертного великого Ильича, как нам всем, если предложу священное для нас всех тело дорогого нам всем Ильича не предавать земле, а сделать тело по возможности нетленным и физически видимым.<…>
в Комиссию ЦИК по организации похорон В. И. Ленина от А. С. Шера. 22 января 1924 г.»;
В то же время, учитывая «мнения трудящихся», прослеживается продолжающееся игнорирование мнения близких покойного. Из всех родственников умершего публичный протест озвучила лишь Надежда Константиновна, через газету Правда, однако, по воспоминаниям Бонч-Бруевича, не только Крупская, но и брат с сёстрами Ульяновы не поддерживали идею о мумификации:
«Надежда Константиновна, с которой я интимно беседовал по этому вопросу, была против мумификации Владимира Ильича. Так же высказались и его сестры Анна и Мария Ильиничны. То же говорил и его брат Дмитрий Ильич.»
Помимо культуры советских похорон, следует отметить отношение советской власти и к мощам, с которыми трупоположение Ленина справедливо сравнивают:
«Работая в деревне и ведя антирелигиозную пропаганду, мне приходится сталкиваться с взрослым крестьянством, которое прямо заявляет: «А что, разве нет новой советской религии? Есть, и мощи есть, или, вернее существует новое идолопоклонство», подразумевая под мощами мавзолей Ленина и под идолопоклонством массу существующих памятников. Разве, говорят, не ездят поклоняться «Мощам» или для чего существуют памятники, как не для поклонения.».
В то же время советские «врачебные эксперты» признают мощи мумифицированным телом:
«Представленное экспертизе тело, называемое мощами святителя Феодосия Черниговского, есть действительно тело человека в состоянии сухого омертвления - мумификации без признаков гниения. <…> О давности тела врачебная экспертиза не может дать свое заключения, не имея на это необходимых средств для исследования. Тело хорошо сохранилось».
Тело святого Феодосия было представлено на экспертизу 18 февраля 1921 г., спустя почти 225 лет после его смерти.
Тем большим оксюмороном выглядит произошедшее, учитывая, что Ленин непосредственным образом участвовал в кампании по ликвидации мощей (которую справедливо считать частью «похоронной реформы»). Ленин систематически заслушивая доклады и проекты документов, согласовывая, редактируя и утверждая их. Начатая в 1918 г., с вскрытия мощей Александра Свирского (в рамках описи имущества) и объявлении их «восковой куклой», советская власть, к концу 1920 г., осуществляет 63 вскрытия, включая мощи Князя Владимира, Петра и Февронии, Серафима Саровского. Обращение Патриарха Московского и всея Руси Тихона к В. И. Ленину, на фоне планов по вскрытию мощей Сергия Радонежского, против такого вскрытия, в совокупности с 5000 подписей, также не возымело каких-либо результатов и 11 апреля 1919 г. мощи были вскрыты.
Первоначально вопрос о вскрытии мощей является вопросом местного значения. 15 июня 1920 года СНК (в присутствии и под председательством В. И. Ленина), заслушав доклад Междуведомственной комиссии по делу Троице-Сергиевой лавры, поручает Наркомюсту разработать вопрос о порядке ликвидации мощей во всероссийском масштабе. 10 августа 1920 года, СНК заслушал и принял к сведению Предложение НКЮ от 29 июля 1920 г. «о ликвидации мощей во Всероссийском масштабе», предполагавшем ликвидацию «культа мертвых тел и кукол» путем помещения «так называемых «мощей» в музеи и отделы церковной старины или путём их захоронения. 25 августа 1920 года Народный комиссариат юстиции принимает Постановление «О ликвидации мощей». Преамбула данного акта, содержала позицию советской власти к самому факту подобной формы трупохранения, как к недопустимому. Постановление обязывает найденные мощи – предать земле или передать в музеи. Мощи святых передавались в экспозиции Эрмитажа, музея Народного Комиссариата Здравоохранения, региональных и этнографических музеев. Отношение к мощам, как к музейному экспонату, также является точкой сопоставления между ними и телом Ленина. С годами посещение Мавзолея всё чаще становится строчкой в перечне туристических повесток, где посещение Мавзолея предшествует посещению балета «Спящая красавица» или как архитектурная достопримечательность.
Помимо отношения к телу умершего, как к мощам или музейному экспонату, к ним присоединяется и статус объекта научного исследования. Постановление II Съезда Советов не регламентирует вопросы ребальзамирования тела, освежений путём обмывания, последующего создания иных склепов и саркофагов, создания лабораторий, допустимость выноса тела за пределы склепа (т.е. эксгумации), как, например, на время Великой Отечественной Войны. Тем не менее, начатая в марте 1924 г. мумификация, под руководством В. П. Воробьёва, вместе с Борисом Ильичом Збарским, она положила создание в 1939 г. приказом НКВД СССР т.н. Лаборатории при Мавзолее В. И. Ленина (по решению ЦК ВКП (б) N 67/60 от 11.I.1939, на основании обращения Збарского в январе 1939 г.). Лаборатория посвятила свою деятельность исключительно изучению мумификации Ленина, и видных иностранных коммунистически деятелей. Збарский же в 1944 году получает государственную премию за «выдающуюся научную работу по сохранению тела В. И. Ленина» в размере 150 тыс. руб., в 1945 г. ему присуждается звание Героя Социалистического Труда за выдающиеся научные достижения, имеющие важное государственное значение. Этичность подобных научных работ и достижений, не поднимается в государственных органах и документах — в принципе. При всём при этом, не стоит недооценивать уровень этики советских ученых. И если в начале XX века, научная этика, только оформлялась, то к 1980-ым годам, Советский Союз становится передовиком по количеству философов, медиков, учёных развивающих эту дисциплину, как внутри Союза, так и на международном уровне.
Советские учёные Иван Тимофеевич Фролов (академик РАН АН СССР, член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС) и Борис Геннадьевич Юдин (член Международной академии наук, основатель биоэтики в СССР), подчеркивают, что экспериментирование на человеке, должно находиться под более строгим контролем соблюдения социально-этических принципов, поскольку подобное означает вторжение в неотъемлемые права и свободы человека. Научная этика должна четко признавать уникальность и свободу индивида, и быть обеспечена моральными и законодательными нормами и действиями со стороны общества. Одним из достижений биоэтики (части научной этики), по мнению авторов, является создание Нюрнбергского кодекса, первый же принцип которого декларирует: «абсолютно необходимым условием проведения эксперимента на человеке является добровольное согласие последнего». Второй принцип обязывает эксперимент «приносить обществу положительные результаты». Анализируя исследуемый опыт мумификации через призму выводов авторов, остаётся множество вопросов к этичности исследований, например: в чём результат научного эксперимента? Какую общественно-полезную и осмысленную задачу(и) он решает? Какой ценой были добыты эти достижения? Сохранены ли интересы и права (на согласие, на конфиденциальность и пр.) умершего, участвующего в исследовании? Несмотря на тот факт, что изучение тел умерших перестало находиться в ореоле «некромантии» и других суеверий, это не освобождает научных исследователей от необходимости заботиться о данных вопросах и принципах. В частности в позднем СССР, для лечебных и исследовательских практик, ключевым основанием для исследований была «безродность» и невостребованность трупов, что хоть и не предполагало непосредственное согласие умерших, но не шло в прямое противоречие с, например, мнением родственников и сохраняло конфиденциальность.
Глава IV. «Как завещал великий Ленин». Заключение.
Как таковым «наследием» Ленина не редко именуют все его труды. К сожалению у нас нет такого наследства, которое было бы озаглавлено как «завещание», «последняя воля» или «Проект декрета «О моих похоронах (В. И. Ленин)»». Не упоминается ничего о похоронах и в т. н. «Письме к Съезду», опубликованным после смерти. Тем не менее, в нашем распоряжении имеется большое количество лично подготовленных, утверждённых и публичных прижизненных «воль» умершего. К Ленинским заветам относятся и декреты «похоронной реформы»: «О гражданском браке…», «Об отделении церкви…», «О кладбищах и похоронах». Некоторые из них приобретают особый оттенок, при рассмотрении их в биографическом контексте. Например, Декрет «О кладбищах и похоронах» от 07.12.1918 г., устанавливавший «для всех граждан одинаковые похороны» Ленин подписал после покушения на него 30 августа 1918 года Фанни Ефимовной Каплан. Речь не только об исполнении обязанности Председателя СНК, но и наличия на проекте документа собственноручной пометки Ленина: «Утверждено». Игнорировать их, значит игнорировать его волю. Законы советской власти должны были распространяться на всех, в т. ч. и на самого Ленина. Если защита прав и интересов не распространяется на отца-основателя государства, то номенклатурный произвол в отношении остальных – неизбежен.
Почему на захоронили Ленина? По официальной версии, мумификация – не более чем глубокое бальзамирование для длящегося прощания, по просьбам трудящихся, а похороны считаются состоявшимися. Также нельзя принципиально отрицать законность произошедшего, т.к. Съезд Советов, принявший постановление о захоронении, является высшим органом власти, а именно он определил и месторасположение и «доступность для обозрения». Тем не менее, мы также не можем игнорировать возникшие, при исполнении, коллизии и прямые нарушения прав и интересов умершего: систематическая эксгумация и перезахоронение, ограничение прав близких родственников при организации похорон и захоронения, публичное проведение научных экспериментов без согласия умершего или его родственников и т. д.. Справедливыми будут вопросы о содержании трупа и склепа из бюджетных средств, учитывая что Крупская прямо указывала, что предпочтительнее потратить похоронные деньги на социальные нужды.
Одна из неофициальных версий гласит, что Сталин, мумификацией Ленина, прямо хотел заменить обряд поклонения мощам. Согласно этой версии, к идее его подтолкнуло и семинарское образование и «политический гений» самого Сталина. Это был понятный православному обществу обряд, замена которого, на фоне «кампании по ликвидации мощей» могла ускорить политическую победу над верой, религией и церковью, которые оставались значимым конкурентом большевиков в борьбе за влияние на общество. Таким образом, мумификация Ленина стала лишь инструментом укрепления и сакрализации власти большевиков, путём использования древнейшего на территории Руси института выражения почитания и уважения верховным руководителям и военачальникам. В случае правдивости этой версии получается, что мавзолей, помимо склепа, может символизировать и торжество государственного произвола, ради достижения политических целей и задач. Поскольку сам Ленин последовательно придерживался антирелигиозных взглядов, крайне сомнительным можно считать допустимость использования его тела для обрядов, прямо ассоциирующимися с православным почитанием святых.
В целом, как традиция, так и законодательство допускает существование отдельно-стоящих склепов, а равно доступ к ним всех желающих. Отношение же к находящемуся внутри склепа трупу, специально регулируется не только законодательными актами, но и нормами этики (идейными, научными, культурными, государственными), как общества в целом, так и самого умершего. Тем не менее, произвол высших органов исполнительной и законодательной власти, завуалированный «просьбами трудящихся» — восторжествовал.
