Renietto

Вы — трусы, предпочитающие убивать мирных, кто не даст отпор оружию. https://ria.ru/20241222/strelba-1990725146.html Вы откупились от фронта? Ну а как так получилось, что вы, любители еврея Зеленского, не проливаете за него свою кровь?

Справедливость настанет, как она настала для ваших предков — полицаев. Когда армия побежит с полей к пшекам через Лемберг (а он вернёт себе это имя), вас оставят "завершать дела" в городах. И каждая семья, из которой вы увели на убой сыновей, придет. Они принесут бензин, хворост, вилы, верёвки и мыло. И матери захватят с собою мятые фото пропавших без вести, вскормленных ими детей. Все знают, что означает "пропал без вести", все знают у кого украденные выплаты, кто подменяет данные.

Первыми города покинет руководство администрации, верхушка СБУ, полиции. Одним словом те, кто наворовал на жизнь в Европе. Твоих скромных взяток не хватит, чтобы смотаться с ними "в одном вагоне". Никто тебя не предупредит, что настал конец, по новостям продолжат сообщать, что победа близка, Путин в бункере, в Москве голод. А тем временем ты останешься один на один с городом, в котором пропал свет, вода, газ, где в магазинах не осталось окон, а по улицам начинают ходить люди с самодельным триколором. Вскоре у них появится оружие.

Так уже было и так будет. Кто ты, чтобы этого не произошло и в этот раз?

Ну, разумеется, грядёт амнистия. Только под неё попадут те, кому ты заламывал руки с радостью, что это не ты отправляешься в один конец. Ты получишь сполна. Это греет моё сердце, и надежда на это продлевает жизнь родителям убитых тобою детей. Даже если ты лично не жал на гашетку, но ты отправил их на убой.

Забирайте деток и становитесь беженками.

Звучит чудовищно.

Война пожирает не в момент. Тебя тянет читать источники, что сулят победу, где Путин мал, а враг глуп и пьян. На каждый удар по России был и будет ответ, можешь сама проверить. Не надейся, что пронесёт. Не пересиживай, дальше будет в разы опаснее.

Чтобы выдать просроченную вонь за запах достоинства, твой руководитель будет нагнетать, нанося бестолковые удары вглубь твоей будущей страны. Пускай тебя и корёжит от мысли, что ты — будущая россиянка, а дети твои закончат русскую школу, институт, училище. Никто в Европе тебе не станет платить маткапитал, детские и поддерживать; в России — будут и уже поддерживают тех, кто принял верное решение. Позвони знакомым, время мириться и расспрашивать о жизни в России.

Ты просто сохрани жизнь себе и детям. И неважно кто виноват — об этом сейчас с тобою спорить бессмысленно.

Вы неотвратимо наскакали, сбили ось судьбы народа и страны. Назад вколотить такое невозможно, только всё переиначить. Придумаешь по месту за что жить и где работать, но беги, потом границы закроют не только мужчинам: лжецам, ворам и трусам будет нужен живой щит.

Я тебе скажу одну вещь, только ты не обижайся: ты — русская. Твой прадед родился в России. Потом ему сказали, что он украинец и выдали соответствующий документ. Выдали ненавистные тебе коммунисты. И второй прадед твой русский. И прабабки твои — русские. Гоголь и Шевченко — русские. Последний вообще писал исключительно по-русски. Не веришь? Поищи рукописи — удивишься. Весь его украинский "Кобзарь" — адаптация некого Гребёнки (тот самый, что "Очи чёрные").

Пришел и молчит, говорит, напишу лучше. Ну и написал:

"Довела нелёгкая до военкомата в моём рассвете сил и упадке духа. Мужик ли я — задал я себе вопрос, и решился сходить в поликлинику без жены. Со временем она заменила мне долгосрочную память, совесть, ответственность и прочие понятия человеческого разума. Найдя чистые трусы и носки всего с одной дыркой, я браво выступил за ворота, где ни одна черная кошка дорогу не перебежала, хоть я и надеялся. Запустив в наушники военные марши и прочую духоподъёмную музыку, я и дочесал до казённого дома.

Уже на месте язык довёл до регистратуры, где ноги заняли очередь, а уши и глаза впитывали тот ужас, что устраивали пенсионеры: кто-то тихо плакал у окошка, кто-то рвал и бросал бумажки, а один дед выяснял за анализ крови раз десять по кругу, при этом на пальцах у него были изящные золотые женские кольца. Мальчик Илья шнырял меж очередей и слизывал змеиным языком свои сопли, монотонно подвывая, умудряясь при этом улыбаться людям. Усталая мать бросала ему дежурные фразы в вонючий больничный воздух — безрезультатно.

Волнение нагрянуло, когда я остался один на один с окошком. Руки отнялись, бумажки выпали из папки, я перестал помнить буквы. Бросив что-то о военкомате, я неуклюже протолкнул в окошко всё. Женщина попросила паспорт, и я перестал понимать, где я и что хочу. Очнулся, когда она уже рассказывала о десятом враче, его приёмных минутах по нечётным часам, по дням, в названии которых есть буква "Р". Некоторые из врачей как бы тут, но в командировке, некоторые в детской поликлинике, а к одному ехать на "девятке" до конечной натощак. Или, наоборот, но со следующей недели.