Qugbik

живу в небольшом поселке, шла сегодня с ночной смены домой, и в переходе встретила замерзшего худющего британского котея. Погода ужасная - холодно, дует сильный ветер, сыпет что то между градом и дождем. Стало жалко кота, присела его погладить - залез на колени. Думаю возьму домой, фото на местном "подслушано" выложу, буду ждать хозяев, кот то ухоженный, домашний, сразу видно. И спустя час примерно как я выкладываю пост о потеряше, пишет мне неизвестная мадам

вот как то так.. может я чего то не понимаю? и дело не в ней, а я тупая?

PS может кто поможет найти хозяина, мало ли)

фотографировал пожар на стройке в Бутово, не сразу заметил в дыму что то напоминающее фигуру человека в капюшоне

Стройная девушка положила перед каждым меню и спросила:

– Тнем нем дзен?

Впрочем, может, набор звуков был другим, за точность воспроизведения фразы не ручаюсь.

Я развел руками:

– Мы не говорим по-чешски.

Девица кивнула:

– Дойч?

– Нет.

– Франсе?

– Нет.

– Инглиш?

– Нет.

– Итальяно?

Неожиданно я обозлился на полиглотку.

– Нет! Мы говорим только по-русски! Вы владеете этим языком?

– Ноу, – сообщила официантка и заулыбалась.

Пару секунд мы с ней смотрели друг на друга, потом я попросил:

– Воды можно?

– Цо?

– Пить?

– Цо?

Я напряг память. Из ее глубин выплыла почему-то фраза «Гутен таг, майн циммер ист гросс!» Господи, как же будет по-немецки вода? Хенде хох? Гитлер капут? Нет, все не то…

Девица продолжала тупо улыбаться.

– Буль-буль, – сказал я, – пить хочу буль-буль, понимаете? Буль-буль!

Официантка посветлела лицом и радостно закивала. Я расслабился. Ну, слава богу, процесс пошел. Но тут девушка ткнула пальцем в окно и сообщила:

– Буль-буль, базен, буль-буль!

Я возмутился. Эта дурочка приняла меня за идиота, который, желая поплавать в бассейне, явился в ресторан!

– Нет, не тот буль-буль! Буль-буль ням-ням!

– Буль-буль ням-ням? – с изумлением повторила подавальщица.

Я начал раздражаться. Ну что же тут непонятного? На помощь неожиданно пришла Эстер.

– Перье, – сказала она, – Эвиан.

– А-а-а, – с облегчением протянула глупышка, – а… а… буль-буль!

Сообразив, что первая часть заказа принята, я спросил у дам:

– Ну и что будем заказывать? Выбрали уже?

– Нет, – буркнула Кока, – меню на жутком языке! Ни слова не понятно.

Я стал изучать карту блюд. Ну если прочитать первое написанное латинским шрифтом название, то выходит нечто вроде: хрущь бишгитовый.

Действительно, не слишком вразумительно!

– Подправка – это что? – поинтересовалась Кока.

– А сжичень? – подхватила Николетта. – Мясо или рыба?

– Вполне вероятно, что сладкое, – мрачно заявила Эстер.

– Господи, – подскочила Кока, – смажена зебу! Ну и блюдо! Оно из зебры! Совершенно точно! Ни за что не стану пробовать такое!

– Почему? – усмехнулся я. – Зебра сродни лошади, а конина во всем мире считается диетическим мясом. И потом, вдруг зебу что-то вроде кабачков? Вот тут написано: смажена. Следовательно, чем-то помазанная, сметаной, к примеру, или майонезом.

– Вы уверены, что первую букву в слове «зебу» следует читать как «З»? – спросила Эстер. – Тут ведь стоит «Z». А это «Ц». И «е» иногда произносится как «а».

– Цабу? – воскликнула Кока. – Ну это точно не зебра! Ваня, немедленно переведи наш вопрос: что такое смажена зебу или цабу?

– Но я же не говорю по-чешски!

– Только что ты весьма лихо договорился с официанткой насчет питья, – возмутилась Кока, – естественно, о себе позаботился, а о нас не захотел! Все мужчины таковы! Эгоисты!

Я ткнул пальцем в строчку:

– Смажена! Что это?

– Смажена, – подтвердила официантка.

– Буль-буль?

– Эвиан, Перье!

– Да нет! Смажена – это вареная? В воде? Буль-буль в Перье?

– Буль-буль Перье, – подтвердила официантка, явно не понявшая суть вопроса.

Внезапно из угла послышалась короткая фраза на чешском, официантка засмеялась, сбегала на кухню и притащила сковородку.

– Смажена… ойль… смажена.

– Ойль, это, кажется, масло, – сообразила Кока. – Во всяком случае, я помню, что на этикетке бутылки, которую Катька приносит из лавки, стоит «Оливковое ойль». А… а… смажена! Ясно!

Кока повернулась к официантке и, тыча пальцем в сковороду, заявила:

– Цабу в ойль и ш-ш-ш-ш. Смажена – ш-ш-ш-ш.

– То есть, – закивала подавальщица, – ш-ш-ш-ш…

– Уф, – откинулась на спинку стула Кока, – смажена – это жареная. Теперь осталось выяснить, что нам пожарят: рыбу, мясо или курицу?

– Может, овощи? – Николетта, как всегда, решила не согласиться с ней. – Капусту жарят, картошку, да много чего…

– Цабу кто? – задала вопрос Кока.

– Зебу на что похожа? – влезла Николетта.

Официантка заморгала. Я ткнул пальцем в строчку:

– Это что?

– Смачнего, – закивала девица.

Час от часу не легче. Смачнего смажена зебу!

– Зебу буль-буль? – спросил я и начал делать плавательные движения руками. – Зебу буль-буль? Он, она или оно плавает?

В глазах официантки заметался ужас, впрочем, я очень хорошо ее понимаю, но потом она рассмеялась и стала размахивать руками, пытаясь изобразить прием плавания под названием брасс.

– Зебу буль-буль, – кивнула она, – буль-буль.

Я вытер пот со лба. Зебу – это рыба и, ей-богу, мне все равно какая.

– Хочу говядину, – капризно протянула Кока. – му-му есть? Му-му!

Официантка замотала головой:

– Му-му не, хрю-хрю!

– Ладно, – смилостивилась Кока, – хрю-хрю, может, даже лучше, мягче. Хочу вырезку, ты поняла? Вы-рез-ку!!!

Девушка снова растерялась. Я встал, подошел к Николетте, провел пальцами по ее спине и объявил:

– Хрю-хрю, вырезка, тут, хрю-хрю!

– Ты мог бы не использовать меня в качестве пособия по разделке свиньи! – моментально возмутилась маменька.

– Боюсь, иначе нас не поймут, – отбился я.

Официантка заулыбалась:

– А-а-а… не!

Затем она повернулась к нам спиной и, похлопав себя по упругой, очень симпатичной попке, сообщила:

– Хрю-хрю, смачнего!

– И что она хочет этим сказать? – Николетта вздернула вверх брови.

Эстер тихо хихикнула, а Кока возмутилась.

– А ну, пошли немедленно отсюда! Нас явно послали в задницу!

– Вовсе нет, – я попытался уговорить обозлившихся спутниц, – ничего обидного. Просто девочка отвечает: вырезки нет, могу предложить окорок!

В конце концов мы с огромным трудом сделали заказ. Я попросил непонятные кнедлики, Кока свиной окорок, Эстер просто ткнула наугад пальцем в меню, а Николетта потребовала смажену зебу.

– Пиво? – спросила официантка.

Я обрадованно закивал:

– Да!

– Резаное?

Час от часу не легче. В этой стране пиво что, режут?

– Пиво, – велел я девушке и поднял четыре пальца, – всем.

– Резаное?

– Хорошо, отрезайте.

– Тмани козел?

Я кивнул, официантка ушла.

– Ваня, – запоздало возмутилась Николетта, – почему она назвала тебя козлом? Нет, что она себе позволяет? Только я имею право тебя ругать! Жалобную книгу сюда! Немедленно! Быстро!

Я схватил маменьку за руку:

– Все в порядке. Девушка не имела в виду ничего плохого. Просто есть такой сорт пива «Великопоповский козел», а тмани, наверное, прилагательное «темный».

Маменька хмыкнула, но тут нам принесли заказ, и мы уставились в тарелки. Самым аппетитным выглядело блюдо, которое подали Эстер. На огромной тарелке покоилась не менее внушительная свиная котлета с гарниром из аппетитно пахнущей жареной картошки. Перед Кокой поставили румяный кусок окорока. Хуже всего выглядело то, что получили мы с Николеттой. Перед маменькой лежали маленькие кусочки, срезанные с чьего-то тщедушного тельца. Честно говоря, мало верилось в то, что при жизни они принадлежали рыбе. Мне достались белые, похоже, сделанные из манной каши, оладьи, политые красной субстанцией.

Эстер воткнула вилку в свиную котлету.

– М-м-м, как пахнет!

Кока запихнула в рот кусок окорока.

– Очень вкусно! – Признала она.

Я подцепил скользкий кругляш, пожевал крупитчатое нечто и, сделав над собой некоторое усилие, проглотил. Загадочные кнедлики и впрямь оказались чем-то вроде манного пудинга – отвратительная штука! Необычно выглядело и пиво. В прозрачной кружке колыхалась жидкость двух цветов: темно-коричневая и нежно-желтая. Слои не перемешивались, очевидно, одна часть была тяжелее другой.

Осторожно сделав глоток, я сразу понял, в чем дело: нам подали своеобразный коктейль, лично мне впервые приходилось пробовать подобный: темное и светлое пиво. Но вкус необычного напитка оказался превосходным, и я постарался не осушить кружку залпом.

– Вкусно?! – с удивлением воскликнула она. – Даже очень! Ваня, закажи еще.

Маменька последовала примеру подруженьки. Я подозвал официантку. Получив еще один полный бокал, Николетта спросила:

– Что я ем?

– Зебу, – усмехнулась Эстер, – вкусно?

– Ну… вкус специфический.

– А именно?

– Рыбой пахнет.

– Ну это и есть рыба.

– Нет, не похоже. Ваня! Узнай название животного, немедленно.

Поскольку к тому времени у моих спутниц опустели кружки, я вновь подозвал официантку:

– Пиво.

Та кивнула и двинулась было на кухню, но я задержал девицу:

– Зебу – это кто?

– Цо?

– Зебу – гав-гав?

– Гав-гав? – испугалась официантка. – Не, не, неможно гав-гав…

– То есть, я хотел спросить – она му-му? Хрю-хрю? Цып-цып? Ко-ко-ко?

Неожиданно девушка поняла вопрос и прыснула:

– Не. Зебу – ква-ква! Ква-ква!

Все сразу стало на свои места. Зебу, цабу, обзывай, как хочешь, а это обычная жаба, то есть лягушка. И ведь не зря официантка делала руками плавательные движения. Правильно, квакушки живут в воде! Но что сейчас устроит Николетта, понявшая, что ей подали на ужин смачную жареную жабу?

На всякий случай я втянул голову в плечи. Боже, спаси глупенькую официантку, кафе и бедного Ивана Павловича! Сейчас все сметет торнадо.

Но сегодня явно был день потрясений. Николетта сначала скорчила гримасу, а потом захихикала:

– Я это в Париже ела. Ничего особенного. Ваня, еще пива. Послушай, Эстер, дай мне попробовать кусочек свинины из твоей тарелки!

– Конечно, дорогая, – закивала та, – кушай на здоровье.