Opasdot

Мне было лет восемь, когда приснился первый ночной кошмар. Я открыл глаза в темной комнате, лёжа в своей постели. Моё сердце бешено колотилось и дыхание было на столько частым, словно я пробежал километр. Просыпаясь я, кажется, даже кричал, но ни кто этого не слышал. Возможно, это просто был крик во сне.
Мне снилось полутемное помещение, в котором находился я, и от кого-то прятался. Я старался не дышать, и слиться с пространством, делая всё, чтобы быть незаметным. А этот кто-то, подходил всё ближе и ближе. Наконец, он обнаружил меня, направил в мою сторону оружие и выстрелил. Яркая вспышка, и я проснулся.
Обычный детский плохой сон. И всё бы ничего, но этот сон стал изредка, на протяжении многих лет, повторяться. Я ни когда небыл к нему готов. Он приходил ко мне тогда, когда забывался окончательно. Просыпаясь среди ночи в лихорадке, я вдруг вспоминал тот первый раз, и осознавал, что с каждым разом сон обрастает подробностями. Я вдруг понял, что там я не один. Есть еще два человека, которые так же, скрываются от кого-то. Потом я стал слышать немецкую речь, и вдруг стал думать, что с кем-то прячусь в подвале от фашистов. Потом оказалось, что это не подвал, а что-то вроде башни. Круглой, краснокирпичной, такие встречаются в старых городах. Дальше я понял, что в эту башню я проник с двумя товарищами, скрываясь от карательного отряда СС. Там было всё, как в кино. Фрицы в касках и с автоматами вдоль пуза, поджарые овчарки, рвущие поводки, надменный старший офицер, очень сносно говорящий по русски и, конечно же, пулевое ранение, куда-то в область плеча.
И каждый раз я просыпался в самом конце развязки, тяжело и часто дыша, ошущая резкий выброс адреналина. От меня все время ускользал момент, как так я попался?! Шли годы. Настало время, когда, я снова забыл об этом сне. И вот, когда мне было немного за тридцать, я снова его увидел.
Я снова очутился в той башне. Я увидел себя в солдатской форме, на мне были капитанские погоны, фуражка. Со мной были пожилой ефрейтор, и совсем молодой рядовой. Немцы окружили башню и предложили сдаться. В ответ мы начали стрелять. Немцы ответили. А потом бабахнула граната. Вот так нас и взяли. Я просто не мог пошевелиться, оглушенный взрывом. Нас выволокли на песчаную площадку возле башни. Заставили подняться на ноги, и немецкий офицер спросил: есть ли среди нас коммунисты? Я оветил, что я единственный коммунист.
И я снова увидел яркую вспышку, на секунду ослепляющую, после которой я всегда просыпался, но не в этот раз. Я, как бы сверху, стал наблюдать своё тело, как-то неуклюже лежавшее на песке. Фашистов, уводящих моих товарищей куда-то. Огромное зеленое поле, синее небо, солнце, заливающее своим теплым светом всё вокруг. И мне вдруг стало все так безразлично и легко. Я стал подниматься всё выше и выше, пока теплый свет не оказался где-то далеко внизу. Вокруг была мягкая тьма, словно лежишь под пуховым одеялом, знаешь, что в комнате прохладно, но у тебя тут тепло и хорошо. И так не хочется вылезать, но вот та, улыбающаяся звездочка, что быстро приближается к тебе, говорит, что пора.
Я проснулся. Ощущение спокойствия и умиротворенности не покидало меня, как минимум, неделю. Прошло уже десять лет, сон не возвращался. И, думаю, не вернется. Я досмотрел его до конца.

Было это в 2002м году. Был я молод и страдал только от отсутствия денег. Всё остальное в жизни доставляло несказанное наслаждение и эйфорию. Это сейчас, спустя двадцать лет так всё видно, а тогда, конечно, казалось несколько иначе.
В середине хмурого февраля занесло меня в замечательное место нашей необъятной родины, под названием Малая Сыя. О том, как весело провел там время, расскажу в другой раз. Этот рассказ о том, как я возвращался на поезде в свой город Томск.
Так вышло, что собрался я ехать домой внезапно. Собственно так же внезапно я и оказался в Сые. Но, повторюсь, об этом в другой раз.
Собрав свой не хитрый скарб в рюкзак и, подсчитав скудные финансы, на случайной попутке я добрался до посёлка Шира, где и располагалась жд станция. Помню был такой снегопад, что за десять метров ничего нельзя было разглядеть. Попрощавшись с Эдом (о нем я тоже, как ни будь расскажу), и купив билет до Тайги, я стал дожидаться поезда. Часа три пришлось сидеть в пустынном зале ожидания, поминутно смотря на древние настенные часы, и изредка выходя на улицу подымить сигаретой. Длинные часы одиночества. Поговорить нескем, думать неочем. На душе пустота, которую крадучась старается заполнить гнусная тоска. Оно и понятно. Каникулы кончились. Дома опять рутина. Да и в личной жизни было не всё гладко. А тут ещё организм начал давать сигналы о том, что топливо заканчивается. Другими словами, захотелось есть. Из провизии у меня была початая пачка "Винстона" и один пакет "Роллтона". Денег на покупку какой-то другой еды у меня не было, так как оставшиеся сто, сто пятьдесят рублей нужны были на электричку от Тайги до Томска. Вот с такими ресурсами я планировал часов семнадцать провести в дороге. Благо, ехать ночью, а во сне не так хочется есть. Это я так себя успокаивал, и готовился к лишениям.
Слегка задремывая, сидя в вокзальном кресле, мне грезилась жареная картошка, которую, на скорую руку, мы с мужиками готовили на газовой горелке, когда у нас заканчивалась закуска. Я вспоминал какой вкусный суп из дикой козлятины приготовил Эд, после нашего возвращения с охоты. Да что там говорить?! Я всерьёз мечтал о горячем сладком чае, куске хлеба и сале. Оно должно быть с прослойкой мяса, мягкой кожечкой, и, обязательно, порезать длинными тонкими брусочками, толщиной в пол мизинца. В другой раз мне грезилось, что уже дома, я обязательно сварю плов по узбекски. Было дело, научили меня. К нему обязательно нужен салат из свежих овощей. А после, густой чай с молоком и сдобной булочкой. Хотя булочка уже будет лишней, но всё же...
Выныривая из сладостных грёз в освещенный люминисцентными лампами зал ожидания, я судорожно нащупывал сигареты и выходил под снегопад. Медленно и глубоко затягиваясь дымом, я пытался себя убедить, что таким образом голод отступает. Потом снова возвращался к своему креслу, обнимал рюкзак, и предавался страданиям Шарика из нетленного произведения Булгакова. И вот, в тот момент, когда я уже был практически готов распечатать единственный бич пакет, и сожрать его в сухом виде, объявили прибытие моего поезда.
Кажется это был Абакан - Москва. Прибытие на станцию Шира в десять с чем-то вечера. Стоянка минут пять, не больше.
Поезд остановился. Проводница открыла двери, я не мешкая вошёл в сонный вагон. Тихонько пробрался до своей плацкарты. Моё место было на нижней полке, сразу за купе проводников. Верхние полки были подняты и пустовали, а напротив лежало тело, уткнувшись в стену и умеренно похрапывая. Я сел и уставился в окно. За ним, в свете станционного фонаря, золотом играли снежинки, а за ними мгла. Закралась мысль, что если это тело будет храпеть, то спать будет плохо, а голодным - ещё хуже.
Вагон слегка дёрнуло, и фонарь медленно стал уплывать, сдавая позиции темноте. Потом её снова разогнал другой фонарь, более быстро появившийся, и так же быстро уплывший. Потом ещё один. Ещё. А потом мгла и снежный буран заволокли окно, и смотреть в него стало не интересно.
Проводница проверила билет, предложила бельё, и получив отрицательный ответ, ушла по своим делам. Я достал из рюкзака большую походную кружку, которая своим объёмом легко заменяла тарелку. Стратегия моя была такая. Завариваю "Роллтон" с половиной пакетика специй. Выпиваю кипяток и снова завариваю с оставшимися химикалиями. Так я поем почти два раза.
Когда я пришёл на своё место с первой заваркой лапши, я увидел, что тело напротив проснулось, и уселось напротив меня. Это был парень, моих лет. Коренастый, с простым русским лицом и светлой, взлохмоченной шевелюрой.
- ЗдорОво, я Леха, - протянул он мне руку,
- У тебя есть чо курить?
- Пойдём, покурим, - ответил я, и мы пошли в тамбур.
В тамбуре было зябко. Леха жадно и шумно затягивался.
- Сигареты кончились, - пояснял он,- у проводницы нет. Ресторан не работает. Купить негде. Станции короткие, да и ночь на дворе. Где их взять-то?
Я начал подозревать, что мои пол пачки не доживут до утра. Хотя, если сейчас быстренько закидаться лапшой и уснуть, то есть шансы, что и доживут. Перекинувшись парой общих фраз мы вернулись на свои места. Я достал ложку и начал размешивать "Роллтон", закинув в него остатки специй.
- О, ты перекусить решил? - бодро спросил Лёха, - А, что там у тебя? "Роллтон"? Я пожалуй тоже похаваю!
На секунду мне показалось, что сейчас будет эпичная схватка в ночном вагоне за еду.
- Ты это, смотри чо у меня есть! - при этом он от куда-то из-под сидения достал пол булки хлеба, палку копчёной колбасы, и огромную банку салата "оливье".
- Налетай! У меня пиво ещё есть. Будешь? - С этими словами он так же ловко выудил две бутылки "Аяна".
Уговаривать меня, конечно, долго не пришлось. Как говорил Шарапов: "Больно смотреть, на такое изобилие, после казенных харчей". А у меня и казенных-то не было.
Мы перекусывали ещё пол ночи. За спасение от голодной смерти я расплатился остатками сигарет и кучей всяких рассказов из туристической жизни. Утром, когда поезд прибыл в Тайгу, мы попрощались. Он ехал дальше, в Москву, а я на электричке в Томск. И вот спустя много лет, я с благодарностью вспоминаю простого парня Лёху, который так просто спас меня от голодных мучений той февральской ночью, в поезде Абакан - Москва.

История V

Василич, шикарный мужик. В принципе все его зовут ВАСЯ, но так как я младше его на столько, что когда он и сотоварищи открывали "Ящик", я еще только горшком пользоваться научился, то для меня он Василий Васильевич. Хотя он и отрицал все эти пиететы. Ну, реально крутой. Хотя бы по тому, что практически все пещеры, вокруг Малой Сыи, исследованы и открыты им, или с его непосредственным участием. Однако, и в быту он умудрялся совершать неординарные поступки. Только он, в свое время, мог уйти за двадцать километров пешком, в конце осени, когда с неба уже падают снежинки, в короткой осенней куртке и шортах, и вернуться с канистрой пива. Ничего и ни кому при этом не сказав, а поставив всех перед фактом. Во время крещенских купаний нырнуть в прорубь, напугать всех долгим отсутствием, вынырнуть из другой проруби, и, как ни в чем не бывало, утираясь полотенцем, внезапно вынуть из трусов кусок льда. Реакцию публики можете сами представить. Кстати в своих знаменитых шортах он, на спор, проходил круглый год. А в Сибири восемь месяцев, мягко говоря, не жарко. Много я историй про него слышал, а вот свидетелем одной был сам.

Это было летом 2002- го. Я снова был в Сые. По большей степени бездельничал и валял дурака с аборигенами. Уже вторую неделю собираясь с Эдом пойти в недооткрытую пещеру, делать географическое открытие.

И вот одним прекрасным днем, на такси, прямо из Томска, приехал ВАСЯ и Добрыдень. Фамилия у него такая. Человек из Кемерова. Так же заслуженный, почетный гражданин Малой Сыи. Приехали отдыхать, а посему привезли ящик водки и серьёзное намерение уничтожить его, во что бы то ни стало. Я был приглашен на этот пир, хотя старался вести себя максимально почтительно и скромно. Мужики отрывались по полной, с удовольствием общаясь с молодежью. ВАСЯ настоятельно рекомендовал нам с Эдом идти и записывать себя в историю, а Добрый объяснял, где запрятал инструмент, что бы не тащить с собой.

- Там пара хороших ударов кувалдой, и можете переименовывать "Берлогу" во что хотите! - рычал он, закусывая очередную стопку жареной картошкой.

Как-то утром, я сообщил ВАСЕ, что по соседству заехали новые туристы, числом трое, одна из них девушка. Интерес был в том, что говорили они по-английски, и мне хотелось посмотреть, как он на это среагирует. При знакомстве выяснилось, что девушка, и один из парней, наши, а вот второй парень настоящий иностранец. ВАСЯ немедленно решил показать им все окрестности. Конечно, в пещеры он водить их не собирался, а вот прогуляться по "Тропе предков", или по другому: "Тропе Шамана", это с превеликим удовольствием.

Сам по себе туристический маршрут довольно длинный. Тянется по хребту, вдоль правого берега реки Белый Июс. Местами довольно широкой, но как и все горые реки довольно быстрой, на левом берегу которой, находится наша деревня. Начинается он за восемь километров от Сыи, но заканчивается именно в ней. По этому экспресс маршрут можно организовать с конца. Прямо за деревней, через реку есть воздушная переправа. Прикольная такая тележка, подвешаная на тросах, работает на ручной тяге.

Почему я с ними не пошел? Не помню. Видимо были какие-то дела. Только спустя несколько часов ко мне на мотоцикле зехал Игорюха (парень из соседнего поселка, родственник Чапы), и сказал, что бы я срочно брал верёвку и ехал с ним на переправу. Ну, я и поехал. Там уже был сам Чапа, Эд и кто -то ещё. Из невнятных показаний я понял, что на пртивоположной стороне ВАСЯ, вошел по грудь в реку и встал. Молчит и ни куда не двигается. Ребята, с которыми он гулял, стоят на том берегу и не понимают, что за фигня происходит. Тележка, которая по идее должна быть на их стороне, оказалась на нашей. Видимо, кто-то переправился, не зная, что ВАСЯ и компания собираются вернуться. ВАСЯ, решил перейти реку в брод, вошел и встал. А течение там не слабое. И вот он стоит там уже минут десять и молчит. А вода-то холодная.

Эд влез в тележку и стал переправляться на ту сторону. Нам всем оставалось только наблюдать и ждать. ВАСЯ упрямо не отвечал на все вопросы, изредка отмахиваясь, ленивым движением руки. Эд высадился на берег, и влез следом за ВАСЕЙ в воду. Протянул руку, тот на скунду схватился за неё, и вдруг его понесло течение.

При помощи верёвки, героическому нырянию Чапы и такой то матери мы выловили Васю. В срочном порядке привели его домой к Игорю, так как он был ближе всех, раздели, вытерли, стали растирать спиртом, а он жестами показывает, типа, давай и внутрь тоже. Кроче, когда стало понятно, что все обошлось, мы задали резонный вопрос: "Вася, что это было?". И он, в своей медленной, ровной, растянутой манере старого туриста, поведал нам о том, что собирался форсировать реку, но нога скользнула между камней и он попросту застрял. И когда Эд подал ему руку, нога освободилась и он поплыл.

С минуту мы все молчали, наблюдая как он выпивает очередную стопку. И тут Игорь всё таки озвучил всех мучающий вопрос:

- Вася, а чего ты молчал-то? Надо было о помощи попросить. Ты ж мог прям сегодня утонуть?

Ответ истинного крутого мужика:

- Так ведь там женщина была.