Lettchen

Антон - математик, немного ди-джей и фотограф, а так же крутой преподаватель сальсы и организатор сальса-вечеринок. Короче, человек-оркестр, я сразу подумала про него, когда увидела это

И началось великое хождение к почтамту.
К слову, о книжном магазине в Гоа, подавляющее число книг были на английском языке. Часть книг были явно бывшими в употреблении, судя по всему, книги на иностранных языках приносили экспаты, которые дочитали их и не желали тащить с собой дальше, потому что на отдельных полках внезапно обнаружилась сильно потрепанная беллетристика на французском и несколько русских детективов в мягких обложках.
В первый раз в почтамте нас завернули. Мы, дети цивилизации, с какого-то перепуга решили, что коробку для Вовиных подарков можно купить прямо на почте. Нифига. На почте нам сказали, что коробок нету, упаковать надо самим, и объяснили, что надо нам прямо, направо и куда-то вниз, и там всё упакуют (ну или мы так поняли). То, что почта и упаковочный сервис разделены и находятся хрен пойми как далеко друг от друга, нас немного озадачило, но не остановило.
Мы сходили прямо и направо, и вниз, и вверх, и налево, и снова направо, и кругами побегали, и погуглили, и опросили полтора десятка встречных прохожих. Ничто в этом мире не намекало на то, что в Маргао есть место, где упаковывают посылки. Несколько из допрошенных с пристрастием индийских граждан сказали нам, что никаких специальных коробок для почты вообще не существует, и мы можем попросить любые рандомные коробки у продавцов на рынке. Мы из упрямства покружили по району ещё немного, наткнулись на киоск с каким-то барахлом, у владельца которого явно были коробки, сдались, и пошли посвящать его в свои проблемы с почтамтом.
Я не знаю, сколько из наших слов понял на удивление плохо говорящий по-английски индиец, но Вове притащили несколько разных коробок на выбор, помогли выбрать самую подходящую по размерам и… Не взяли с нас за это ни одной рупии. Когда я уточнила, точно ли мы ничего не должны за коробки, продавец пожал плечами и сказал что-то про то, что их всё равно выбрасывать. Не то что бы у меня были в этом сомнения, но многие местные относятся к европейским туристам, как к шансу заработать денег из воздуха. Нам даже сказали, что, вероятно, индиец на почте слал нас конкретно к какому-то своему товарищу с коробками, который мог бы на нас заработать. Я, кстати, ни в коем случае это не осуждаю, жители штата, в котором часть людей живут меньше, чем на доллар в день, имеют право мечтать развести на деньги людей, которые в своей стране в час зарабатывают больше, а сюда приехали тратить.
Итак, Вовины подарки были упакованы, моим открыткам упаковки не требовалось, и мы пошли в почтамт, рассчитывая, что наши приключения на этом закончились.
О как мы ошибались.
Для начала выяснилось, что послать посылку обычным способом Вова не может, потому что для этого нужна индийская ИД-карта, которой у нас, естественно, не было и быть не могло. Узнали мы это, естественно, отстояв в гигантской очереди к окошку отсылки. Индийцы долго смотрели в Вовин паспорт, что-то искали в компьютере, размахивали руками, говорили друг с другом на конкани, а с Вовой на английском, в итоге выяснилось, что послать посылку мы всё-таки можем, но каким-то другим и более дорогим способом, для которого нужно стоять в соседнее окно. Меня с моими открытками тоже послали в соседнее окно, но в другое. Мы ругнулись и разбрелись стоять по разным окнам.
Я отстояла ещё одну очередь (хвала небесам, не очень длинную), продемонстрировала девушке в окошке открытки и сказала, что хочу их отправить. К открыткам прилагались конверты, но проблема была в том, что они не заклеивались. Я полагала, что я сейчас куплю какой-нибудь нормальный конверт с линеечками для адреса, клейкой полосой и нарисованными марками, но… У этих людей не было конвертов, которые заклеиваются сами! Даже тех, которые можно лизнуть и заклеить не было! Мне вручили банку жидкого клея, в котором торчала обычная шариковая ручка, вызвав одновременно недоумение и флэшбеки с посещением детской поликлиники в лихие 90-е. Мне там листы в карточку таким же образом вклеивали.
Я была растеряна, ошеломлена, и к этому моему душевному состоянию прилагались руки из жопы. Результат моих попыток заклеить конверты был липким и с трудом отмывающимся: в клею были конверты, в клею были руки, в клею была я сама. Примерно на этом этапе ко мне пришел Вова оторванной половинкой чистого листа А4, на которой был написан его домашний адрес, и сказал, что ему тоже нужно это приклеить. К коробке. Потому что самоклеющейся бумаги для посылок тут тоже нет. И правда, с чего бы быть самоклеющейся бумаге в почтамте, где даже конвертов с липкой полосой нету. Так в клею оказались ещё и Вова со своей посылкой.

Вообще, после всего этого клеевого перфоманса конверты выглядели так, что, наверное, лучше было выкинуть, чем отправлять. Но! Я была настроена победить в этой схватке с индийской почтой. Я сказала, что хочу отправить их приоритетным образом (это давало мне надежду, что необязательные индийцы не продолбают их в дороге), но… Выяснилось, что отправить их таким образом я тоже не могу, ибо - опять - индийской ИД-карты у меня нет. В итоге девушка в окошке долго гуглила, что такое Беларусь и где это находится, выбрала какие-то марки, снова вручила мне банку с клеем и… Ну вы поняли. Забрасывая эти многострадальные липкие конверты в обычный почтовый ящик для сбора писем, я особо не верила, что они дойдут.

Тем временем, у Вовы всё было ещё веселее. Он прошёл все круги бюрократического индийского ада и отмылся от клея для того, чтобы узнать, что… ТАДАМ!!! - Беларуси нет в списке стран, которые Индия отправляет посылки. Индиец в окошке трижды уточнил, какой частью России является Беларусь, потом переспросил, точно ли мы уверены, что Беларусь - не часть России, долго скролил список стран и что-то искал. Вспоминая о том, как исковеркали название моей страны на одном американском сайте, я предложили ему поискать название White Russia, но по этому запросу тоже ничего не нашлось. Индиец отчаялся и позвал коллегу. Затем коллега позвал ещё одного коллегу. Все втроём они попеременно сменяли друг друга за стулом перед компом, напряжённо что-то клацали, возбужденно о чем-то переговаривались. На всякий случай у нас ещё раз уточнили, уверены ли мы, что Беларусь - не часть России, после чего развели руками и принесли свои извинения за то, что ничем не могут нам помочь. Мы уходили с почтамта растерянно-потерянные и уже не уверенные в том, что Беларусь - это не часть России. Впрочем, Вова был настроен выиграть эту битву, и ему уже было совершенно плевать на финансовые издержки. На карте Маргао он нашёл офис DHL всего в получасе ходьбы. И мы пошли.
DHL встретил нас прохладой кондиционеров, стульями, на которые не страшно было сесть и полным отсутствием кого-либо, кроме персонала. Милейшая девушка администратор выслушала нашу проблему, сказала, что конечно же нам поможет, сейчас скажет только, во сколько это обойдется, села за компьютер, а потом… Принесла извинения и сказала, что с Беларусью они не работают. Да, она знает эту страну, да, она нашла её в списке, но отправить мы туда ничего не можем.
Так Вовины родственники остались без посылки, я - без уверенности что мои открытки вообще дойдут, а Вова - в раздражении и уверенности что индийская почта есть филиал ада на земле.

С коровами в Гоа - как в Батуми с собаками, но только с религиозным аспектом. Корова для индийцев - священное животное, и завести корову - это прекрасно, это чудесно, это очки в карму. Есть одно но. Если корова сдохла у тебя во дворе - очки кармы стремительно падают в минус и ты становишься чуть ли не проклят. Индийцы решают проблему оригинальным образом, они заводят корову, некоторое время её держат, а потом, когда она становится взрослая, прогоняют со двора нафиг. Бродячие индийские коровы сбиваются в стаи и бродяжничают вдоль дорог, эпатируя своим видом туристов, и заставляя лавировать бусы, машины и тук-туки на и так не слишком широкой асфальтовой полосе. Худший кошмар автомобилиста - случайно сбить корову. Ты получаешься одновременно и проклятым и преступником. Чтоб вы понимали, сбить корову в Индии куда более тяжкий проступок, чем сбить человека. В том числе и с юридической точки зрения.

Коты - более малочисленны. На пляже их мало (возможно, из-за собак), обычно они живут дальше, в частных секторах, куда собаки не могут попасть из-за заборов (да и им туда не надо), хотя на пляже пару раз я тоже встречала. Местные их тоже любят и не гоняют, подозреваю, потому что кошки способны отвадить от участка не только мышей, но и, как оказалось, некрупных змей.
Без домашнего животного не обошлись и мы.

В жизни часто так случается. Ты знаешь, что какое-то событие должно произойти, но когда оно случается — это всё равно становится для тебя полной неожиданностью, поэтому сдавленный звук, донёсшийся с кухни я сначала всреьёз не восприняла, пока Вова не пришёл ко мне и лично замогильным голосом не сообщил мне, что у нас в кухне гигантский таракан.
Я пошла на кухню заценить таракана. Таракан, в действительности, не такой уж и гигантский, сидел на полу и осмысленным взглядом рассматривал своих новых соседей — нас.
Я знала, что рано или поздно это случится, я видела такого на Шри-Ланке, он жил в ванной нашего с Мур номера. Тогда мы поразились его размерам и светящемуся в глазах интеллекту, не стали убивать и назвали Гошей. Гоша поступил как настоящий мужик, поняв, что выгонять и убивать его не собираются, он привел к себе домой подругу. Я застала их в разгар свидания в раковине, и грубо прервала его включением воды из крана. Мур начала закрывать наночь ванную комнату. Гугл сказал нам, что в спальню тараканы обычно не лезут - им нужна вода, поэтому они живут возле водопровода, а ещё, что с тараканами лучше не связываться, рассказав поучительную историю, о том, как один турист решил с ними повоевать. Он купил местного дихлофоса, залил им всю ванную и отправился со своей девушкой в бар, а когда они вернулись… Угадайте, куда шуранули все тараканы, спасающиеся от дихлофоса, сделавшим ванную непригодной для жизни? Правильно, они шуранули в спальню, и имя им было легион.
Встреченный в Индии дальний Гошин родственник был меньше в тушке, но куда более раскидист в усах, воевать с ним не было ни смысла, ни желания, а жить как-то было нужно.
- Лёлик, - поняла я.
- Какой Лёлик? - не поняла Вова.
- Таракан. Его будут звать Лёлик.
- Почему?!
- Ну посмотри на него. Лёлик же.
Вова посмотрел на таракана, затем посмотрел на меня со странным выражением лица, которое можно было интерпретировать как «а ведь я мог бы сейчас жить с нормальной бабой», и согласился. Убивать таракана было действительно как-то неловко, в конце концов, он тут местный, а мы так, понаехавшие. Вова после первого знакомства с тараканом предложил было съехать куда-нибудь, оставив ему жилплощадь, но внял доводам рассудка о том, что тараканы тут будут везде, а вот милые человеческие соседи - не факт, и отказался от этой затеи.
В следующие дни мы иногда ужинали втроем: я, Вова и Лёлик (под столом). Таракан прибегал к нам нисколько не стесняясь, без всяких опасений, пристраивался в ногах и подгрызал то, что мы роняли под стол. Дополнительных затрат на себя Лёлик не требовал, одной уроненной мной под стол чипсины хватило ему на несколько дней (губа не дура, Принглс), вёл себя деликатно - не шумел, не навязывался, не ломился в спальню. В общем, влился в коллектив.
Спустя ещё неделю Вова пришел ко мне в комнату с трагическим выражением лица и сообщил, что у нас под холодильником живёт Нечто. Это нечто напало на Лёлика, перевернуло его и спряталось обратно под холодильник. Вова сказал, что не успел рассмотреть это нечто, но теперь ему стрёмно, а Лелик так и валяется на кухне, лапами кверху и не может самостоятельно подняться с панциря, и раз уж я дала ему имя и кормлю чипсами, то мне его и спасать.
Мы пришли на кухню. Возле холодильника одиноко лежал на панцире Лёлик и печально дрыгал своими многочисленными лапками.

- Оно под холодильником, - сообщил Вова. - И мне кажется, что это змея.
Некоторое время у нас ушло на то, чтобы решить непростую дилемму: с одной стороны, отодвигать холодильник, под которым может быть змея, идея такая себе. С другой стороны, жить в доме, где, вероятно, живёт змея, тоже не очень хочется. В итоге победило любопытство, и мы всё-таки сдвинули холодильник. Змеи под холодильником не оказалось. Зато оказался геккон. Лишенный своего укрытия, он шустро вскочил на стену и пошуровал в сторону потолка.
Причина конфликта начала проясняться. Геккон — насекомоядная ящерка, Лёлик — её законная добыча и еда. Проблема в том, что размерами геккон не вышел, поэтому Лёлик не влазит в пасть ну никак, там таракан как половина ящерицы. В итоге упорному геккону хватило сил перевернуть таракана на спину, но вот съесть его она не осилила. Я решила попытаться поймать Лёлика совком, с целью дальнейшего выбрасывания из дома, но он оттолкнулся ногами от совка, таки смог подняться на лапки и усвистал куда-то под раковину на первой космической скорости.

В последующие недели мы могли наблюдать затяжной конфликт между обитателями нашей кухни. Геккон сидел в одном углу и пялился на Лёлика. Лёлик сидел в другом углу и пялился на геккона. Ни одна из сторон не торопилась начинать боевые действия снова. Трапезы проходили в атмосфере пассивной агрессии. Закончилось в итоге всё тем, что Лёлик завёл себе подружку и я снова застала двух тараканов за свиданием в раковине (модно у них так что ли?), а геккон понял, что один против двоих не потянет и тоже куда-то слился.

Ближайшая школа йоги оказалась в 15 минутах ходьбы от меня. Телефона указано не было, поэтому я решила просто прогуляться к ней и всё узнать лично. Тут-то я в очередной раз столкнулась с коварством индийских гугл-карт, подло заведших меня в какой-то овраг. Я долго шарилась по каким-то узким улочкам, встретила несколько коров, чуть не свалилась в канаву, но не нашла ничего даже отдаленно напоминающего школу йоги, зато нашла коттедж, который изрядно меня заинтриговал.

Дело в том, что часть его была двухэтажной, а часть одноэтажной. Окно второго этажа находилось над крышей первого, крыша второго этажа выступала далеко за окно, прикрывая собой от потенциального ливня бельевую веревку. На её краю над крышей первого этажа радостно раскачивалась здоровенная боксерская груша. Если бы крыша была плоской, я бы заподозрила, что там кто-то занимается, но отсутствие возможности выбраться на крышу как-то кроме как через окно, и острый, пусть и невысокий конек явно свидетельствовал о том, что едва ли на такой поверхности может кто-то заниматься, если только это не неизвестная миру вилла Джеки Чана. Тем не менее, на эту же крышу явно лазили через окно, чтобы повесить белье. Но повесить белье — это куда проще, чем скакать вокруг груши, нанося ей удары, поэтому я всё-таки решила, что грушу просто зачем-то решили постирать, а теперь она так сушится, и пошла домой. По пути я снова чуть не свалилась в какой-то овраг и познакомилась с владельцем магазина украшений, который проезжал мимо на машине и поинтересовался, не нужна ли мне помощь. Его звали Самир, и он проговорил мне ту истину, до которой я начала потихоньку доходить сама: Индия местечковая - она не про интернет. Она про знакомства. Гугл бессилен и бессмысленен, проще пытаться найти инстаграм-аккаунт какого-нибудь тренера и узнавать всё у него. Есть ещё экспатовские чаты, но их ещё поди найди, а когда найдёшь - пойми, какой из них живой и относительно полезный.

Тем не менее, сдаваться я не собиралась. После некоторых хождений по перекрестным ссылкам в интернете я нашла  инстаграм девушки, по имени Свапна, которая вроде как была тренером в школе, которую я так безуспешно искала. Она ответила мне в течение нескольких часов, объяснила, куда идти, скинула расписание и сказала, что будет рада видеть. Так у меня появились свои планы на вечера понедельника, среды и пятницы.

Впереди меня ждало занимательное открытие. Оказывается, в прошлый раз я пришла почти правильно, просто мне нужно было повернуть налево и зайти в жилой дом. Я, дитя одной из европейских столиц, как-то привыкла, что школе чего бы то ни было требуется зал и вывеска. Как оказалось, в Индии же можно обозвать школой йоги балкон собственного дома, зажечь ароматическую палочку от комаров и давать занятия.  Стоит отметить, балкон был даже скорее террасой: большой, под навесом, снабженный потолочным вентилятором, чтобы ученики не подыхали от жары. С террасы открывался восхитительный вид на джунгли и поле, где паслись коровы. Пение птиц умиротворяло. Плиточный пол приятно холодил босые ступни, хотя и жестоко мстил коленям за покупку слишком тонкого коврика.

То, что йога была в самом настоящем индийском доме, дико интриговало. На террасу нужно было подниматься по лестнице, а до неё дойти через весь первый этаж - кухню и гостиную. Там я часто сталкивалась с мамой Свапны, с которой перебрасывалась ничего не значащими вежливыми фразами. Судя по величине дома, семья у Свапны по меркам Гоа была небедная. Я постоянно стреляла глазами по сторонам, пытаясь получше рассмотреть быт людей, живущих за полмира от нас. В отличие от нашей гостевой семьи, Свапна и её семья явно не были католиками. Если в доме нашей гостевой индийской семьи было несколько алтарей с католическими святыми, распятиями и фигурками девы Марии, алтари в доме Свапны были явно индуистскими. На них стоял Ганеша, ещё какие-то боги, назвать которых я затрудняюсь (один из них, кажется, был Вишну) и зажженные палочки благовоний.

Ни абонементов, ни кассы, ни какого-либо инвентаря не было. Весь учет велся в обычной тетради в клетку, куда записывал себя и время посещения каждый пришедший. По записям можно было понять, что наибольшей популярностью почему-то пользуются группы, идущие в восемь утра. Встать в такую рань, да ещё и ради сомнительного удовольствия заняться йогой, я была не способна, поэтому ходила в 17:00. Занятия у нас были чуть ли не индивидуальные. Пару раз я была одна, ещё пару раз нас было трое, но чаще всего приходили я и Джемма.

Джемма — девушка с интересной судьбой, её мама итальянка, а папа индиец. С восьми лет она жила с мамой в Италии, потому что там лучше образование, а в 26 лет начала тяготиться европейским образом жизни, познакомилась с русским парнем и уехала с ним к папе в Индию. Поскольку и мама, и папа Джеммы состоят в счастливом разводе и одним браком не ограничились, у неё куча сводных братьев и сестер: такая весёлая сумасшедшая семья, члены которой мало знакомы и вообще живут за полмира друг от друга. Домой мы шли вместе и оказалось, она живет в том самом доме, на котором висит столь заинтриговавшая меня боксерская груша. Поскольку любопытство во мне всегда было сильнее, чем вежливость, я поинтересовалась странным положением спортивного инвентаря, на что получила потрясающий ответ: груша — её отца. В доме у них мало места для тренировок, поэтому он тренируется на крыше. А некоторая неровность, необходимость балансировать на коньке и риск жахнуться с крыши делает тренировки только интереснее, да и если жахнется — там кусты, папе ничего не сделается, подумаешь, поцарапается. Я только вздохнула. И правда, если на крышу можно лазить, чтобы развесить там белье, то почему бы там и грушу не повесить. На фоне того, что творят полицейские в болливудских фильмах, бокс с грушей на крыше с постоянным риском жахнуться — это так, ерунда и несерьёзно.

К нашему приезду готовились. Мебель — диван, кресла и столик — вытащили из угла, и зал начал выглядеть уютнее. В закутке, который я сразу захапала, как свое рабочее место, мне повесили дополнительный потолочный вентилятор. На окна принесли москитные сетки. Сперва их приклеили на двусторонний скотч, и после этого мы два дня развлекались с Вовой, ловя отваливающиеся сетки и приклеивая их обратно. Затем Аврора собрала сетки, унесла куда-то, а спустя день вернула их с пришитой по краям липучкой. На всю длину окна гвоздями прибили вторую липучку, и сетки надёжно приклеились к окнам. Комары перестали нас беспокоить. Соседи сверху, впрочем, тоже. Собственно, первый этаж коттеджа занимали мы, а второй - дружная индийская семья. Дом они строили для себя, а первый этаж решили сдавать после того, как старшая дочь упорхнула замуж. В том, что дом строили индийцы для индийцев, была своя прелесть. Несмотря на отсутствие кондиционера, в нём не было жарко. Плиточные полы и каменные стены хранили прохладу, небольшие окна не пропускали достаточно солнца и горячего воздуха в комнаты, чтобы эту прохладу уничтожить. Окно моей комнаты и вовсе было под каким-то навесом, поэтому даже в яркий знойный полдень у меня была полутьма. Вова переживал, что мы будем подыхать в Индии без кондиционера, но потолочные вентиляторы вполне справлялись с тем, чтобы обеспечить нам комфортное существование.
Вовина комната была немного больше моей, светлее и в ней находился шкаф, куда можно было сложить вещи (мне такой роскоши не перепало, зато у меня было трюмо с портретом Иисуса над ним, да и в целом я люблю спать, когда темно). Если в моей комнате от прежней владелицы остался импровизированный алтарь и завешанная фотками с каким-то парнем стенка, то в Вовиной явно раньше жила, как мы её окрестили, девочка-джейсон-стэтхем. Одна стена была густо завешана мотивационными цитатками, на второй красовалось расписание уроков и какие-то то табели то ли с желаемыми, то ли с полученными оценками. Я так и не поняла, то ли у ребёнка была такая сильная мотивация, что ему было не лень всё это писать и приклеивать, то ли, наоборот, мотивации не было настолько, что он готов был развлекаться как угодно, даже цитатками комнату оклеивать, лишь бы делом не заниматься. Вполне вероятно даже, что первое, потому что в Индии образованный человек пользуется уважением, это для нас образование, даже высшее, стало чем-то настолько обыденным, что совершенно потеряло значение.

Целый месяц мы потратили на то, чтобы сосчитать, сколько индийцев живёт на втором этаже. По всему получалось, что семь: Джоанна с мужем, её сын Лесли с женой Авророй и дочерью-подростком, его брат Рокки с маленьким сыном. Где жена Рокки, мы так и не поняли, зато поняли, что у одна из уехавших сестёр вышла замуж за сотрудника Лондонского аэропорта и живёт теперь Англии.
Рокки был портным. Кабинет со столом для закройки и швейной машинкой он оборудовал на балконе - козырек защищал балкон от нечастых дождей, и света там было куда больше, чем в доме. Когда темнело (а темнеет в Индии стабильно часов в 7), он врубал на балконе освещение - по-моему, просто закрепленная каким-то образом мотоциклетная фара, обкладывался испускающими сладковатый дым спиралями от комаров и продолжал работу. Чем занимаются остальные, я так и не поняла.
Индийцы, несмотря на их количество, вели себя на удивление тихо. В Минске надо мной живет семья из четырех человек, и иногда у меня создается впечатление, что там выгуливают слона и роняют люстры, а семья из семи индийцев была практически не слышна. Возможно, потому что весь пол в домах в Индии плиточный, шаги босых ног по плитке не особо слышны, и Вова сам регулярно подпрыгивал, когда я подходила, и говорил, что я подкрадываюсь.

В итоге самыми шумными жителями этого дома стали мы сами: Вова с завидной периодичностью играл на своём баяне, а я время от времени включала музыку просто чтобы потанцевать в своё удовольствие. Соседи на шум не жаловались, а к баяну и вовсе относились с уважением. Баян вообще у всех вокруг вызывал уважение, и в один прекрасный вечер Питер уговорил Вову дать живой концерт в Бумеранге. Вова не стал отказываться и выступил с десятком песен в основном из французского репертуара. Так мы стали неотъемлемой частью Кольвы и завсегдатаями бара Бумеранг, а заодно и местной достопримечательностью. Это у нас никого не удивишь ни нашей внешностью, ни Вовиным баяном, а в Индии у местных мы вызывали ажиотаж. Индийцы фоткались со мной, предварительно убедившись, что мои цветные пряди разложены по плечами и попадают в кадр, индийцы фоткались с Вовой, индийцы фоткались с баяном, индийцы фоткались со всем и сразу.

С Вовой индийцы желали играть в волейбол, со мной бесстыже заигрывали, нисколько не беспокоясь, что делают это на глазах у моего парня. Кесу называл меня не иначе как “любовь моя”, катал на байке и ездил для нас в Маргао за покупками. Я понимала, что всё это совершенно несерьёзно и вообще just for fun, но чувствовала себя местами немного нелепо, поэтому много улыбалась, молчала и качала серьгами, в общем, вдохновляла на всяческие глупости, сама оставаясь вроде как не при делах. Слава богам, Вова тоже понимал, что это всё несерьёзно, поэтому конфликтов не было. Его самого своей любовью никто не называл, хотя стайки девочек-подростков при его появлении начинали щебетать на полтона громче, и продавщицы в магазинах улыбались ему куда шире.