Lamiem

Привет, меня зовут Михаил. Это седьмая, заключительная часть моей истории.

____________________________

1 Часть: http://pikabu.ru/story/_3783097
2 Часть: http://pikabu.ru/story/_3785567
3 Часть: http://pikabu.ru/story/_3791218
4 Часть: http://pikabu.ru/story/_3791245
5 Часть: http://pikabu.ru/story/_3793678
6 Часть: http://pikabu.ru/story/_3805343

Первым вызвали одного из моих одноклассников, который знал меня большую часть Жизни. Не лучшую часть, надо признать. Характерной особенностью была вечная натянутость наших с ним отношений.

Нет, он не умер.
Алиса многое успела рассказать о местных порядках до рокового инцидента. С её слов выходило, что человека можно было выдернуть в качестве свидетеля, пока тот спит. Удобно.

Он прошёл мимо меня и встал на положенное место. На первый взгляд испуга или неудобства в нём не ощущалось. Разве что лёгкая подозрительность, которая бывает у нас во сне. В какой-то момент он увидел меня и слегка оживился.

– Хоть одно знакомое лицо. Ты что тут делаешь?
– Тишина.

Именно так, с точкой на конце. Судья в очередной раз воспользовался возможностями своего голоса. Вроде как спокойно сказал, а захотелось уйти в пятки.

После стандартной клятвы о «правде, правде и только правде», в дело вступил Обвинитель.

– Верно ли, что Вы обучались вместо с Михаилом на протяжении многих лет?
– Это шутка такая, да? Где-то здесь камера должна быть…
– Отвечайте на вопрос.
– Ладно-ладно… Да, мы учились вместе.
– Охарактеризуйте подсудимого своими словами.
– Подсудимого? Да-а, Миш, потрепала тебя жизнь. Мы ведь лет пять не виделись, верно?
Да-да, отвечаю-отвечаю… Тут надо понимать, что мы не ладили. Может он и не такой вовсе…
– Отвечайте на поставленный вопрос, без увиливаний.
– Наглый он был. Немного высокомерный. Считал себя «особенным». Он действительно умный парень был, но зазнавался ведь. Люди не меняются, так что, я думаю, он и сейчас такой.

Дмитрий поблагодарил его за честность и прямоту, задал еще пару вопросов и отпустил.

Как он вообще выудил из моей памяти этого человека?
Мы ведь не общались вообще. Так, парой слов перекидывались раз в месяц в лучшие годы. И вдруг такая подстава. Один к одному кирпичики ложатся.

Лёша бы сказал какую-нибудь колкую остроту по этому поводу, если бы не необходимость произносить ответную речь. Присяжные потихоньку переставали мне сопереживать. Гипнотический голос Прокурора воздействовал и на них.

– Ваша честь. Господа присяжные. Мой клиент виновен.

Я вздрогнул, «Какого…»

– Он виновен в том, что плохо завязывает и поддерживает межличностные отношения.
Но я спрошу у вас и потребую ответа: «Разве это преступление?». Разве мы отправляем души в «Дом» лишь за неумение строить общение без конфликтов? Надеюсь, что всё еще нет.
Закон обязан быть над эмоциями, иначе это не Закон. Он может быть суров, мягок, четок или туманен, но обязан соблюдаться при строгом следовании его букве. И никак иначе.

Присяжные начали смущенно переглядываться. Адвокат снова поймал их за «живое». Алексей же сделал паузу, прочистил горло и продолжил.

– Должен сделать еще одно заявление, наиболее важное в данном процессе.
Согласно Кодексу, параграф 419, пункт 15, Обвинение не может строиться на проступке, которому подвержен сам обвиняющий.

«Адвокат, что за вздор?...», – начал было возмущаться Дмитрий, потеряв самообладание. Голос судьи вновь объявил тишину. Но несколько громче. У меня заложило уши. Прокурор присел.

Алексей улыбнулся и продолжил, вдоволь помотав головой в разные стороны.
Он единственный был доволен происходящим, судя по всему.

– Адвокат, объяснитесь. Иначе Вы будете обвинены в клевете и сами проследуете на исправительный курс в «Дом».
– Разумеется, Ваша честь.

Дело в том, что между мной и господином Прокурором имеется личный конфликт. Не далее как 476 лет назад, во время одного из моих первых дел, я блестяще разбил его защиту. После чего он затаил обиду и ждал повода отомстить. Я звучу как в дешевых романах, но такую историю иначе не расскажешь. Нужны различные яркие слова, элементы, так слушатель легче повер…
– Не отвлекайтесь от темы.
– Да, конечно…Прошу прощения, Ваша честь.
В день прибытия моего Клиента, Обвинитель обманом заставил его согласиться на испытание «Домом». Это не возбраняется законом, но служит явным доказательством его Гордыни.

«Вы пытаетесь обвинить меня в Гордыни из-за профессионализма? Алексей, будьте серьёзнее», – к Дмитрию стремительно возвращался контроль над собой.

– Прокурор прав. Если это всё…
– Нет, Ваша честь, это только начало.
Ассистент, включите запись из «Дома», пожалуйста? Спасибо.
Сейчас мы можем наблюдать последние минуты пребывания моего Клиента в этом жутком месте. Простите за непрофессионализм. Вот он справляется с последним испытанием. Дмитрий его успешно «ловит». Как красиво разыграно, господа!
У меня лишь один вопрос. Вернее два.
Первый, каковы причины столь яркого выражения удовлетворения на лице Обвинителя?
И второй. Почему его манера поведения меняется так сильно? Он назвал меня на «ты», не извинившись. Полное нарушение этики нашей работы. Объяснение может быть лишь одно.

«Гордыня…», – тихо прошептал я, не в силах поверить происходящему.
«Гордыня!», – победно заключил Алексей, оглядывая весь зал.

– В связи с новой информацией Суд удаляется на совещание.

С этими словами небольшой коллектив Высших сущностей удалился из зала.
Краем глаза я видел, как застыл Дмитрий. Словно злодей в детском мультфильме. Он допустил роковую ошибку, которую заметили «хорошие герои». И был повержен.

Но еще этого не понял.

– Лёша, как? Почему? Как ты это сделал и почему мне ничего не говорил?
– Это был сюрприз. А если серьёзно…не был уверен, что хотя бы попытаются рассмотреть. Прецедент был один и очень давно. Даже не в твоей конфессии.
– Тогда откуда ты…?
– Тот мужик делал отличные пирожные. Я узнавал рецепт, заодно о его судьбе разговорились.
У меня было ощущение, что встречался с чем-то в этом духе, оставалось лишь найти.

«Суд идёт!», – кажется, я начинаю привыкать к голосу этой громкости.
Приговор предоставили оглашать присяжным.

– В связи с вновь открывшейся информацией, а также с учётом всех остальных факторов, в том числе успешного прохождения всех испытаний в «Доме», мы признаём Лазарева Михаила, обвиняемого в Гордыне первой степени, невиновным.
Кроме того, в силу специфики данного случае и полного раскаяния в содеянном на протяжении собственной Жизни, Суд постановляет предоставить испытательный срок подсудимому на 1 год пребывания в мире Живых.

В случае рецидива по данному обвинению или при уличении в иных серьёзных проступках, должна быть введена в исполнение скоропостижная кончина посредством кровоизлияния в мозг.

– Лёш, они серьёзно?
– Поздравляю. Надеюсь, еще не скоро увидимся.
– Но ты сказал «невозможно»!
– Для нас. Не для них.

Вспышка белого света.

* * *

«Вы живы»

В голове туман. Сосредоточиться сложно. Яркий свет перед глазами.
Я попал в логово садистов.

«Верующий?», – продолжал допытываться Голос.
Это что-то напомнило, но сразу же затерялось в глубинах памяти.

– Что, простите?
– Я спрашиваю, Вы – верующий?
– Да, но я не понимаю с какой целью…
– Лично я атеист. Но на Вашем месте бы помолился. С такими повреждениями не живут. И тем более – не оживают. Мы собирались родственникам объявить о Вашем состоянии, как вдруг Вы в себя пришли. Чудеса в решете.

Наконец я открыл глаза. Глаз. Левый. Правый было еще жалко.
Передо мной стоял мужчина в белом халате. Не особенно бритый, с грустным взглядом. Из меня торчали какие-то трубочки. Прочая атрибутика также присутствовала.

– Док, что я здесь делаю?
– Около пяти дней назад поступили с серьёзной черепно-мозговой. Опять же, зажила…
Вы там за собой орды ангелов не ведёте? Второе Пришествие и всё такое?
– Доктор, Вы мне кого-то сильно напоминаете. И из-за Вас у меня начала болеть голова.
– Ладно, не буду Вам мешать, отдыхайте.

Он взял какую-то свою тетрадку и направился к выходу. Я окликнул его.

– А…Это…Чёрт, что я сказать то хотел…
– Наконец, нормальная реакция. Я уже пугаться Вас начинал.
– Откуда травма то? Вот.
– Девушку полезли защищать в переулке. Их явно было больше.
– Значит…не защитил?
– Почему же. В соседней палате лежат два человека. И навещает их еще кто-то. Думаю, будут рады Вашему выздоровлению сильнее Вас самих. Иначе это всё пахло серьёзным сроком.
– Отлично.

На этом я провалился в спасительный сон.
Никаких сновидений. Наконец-то.

* * *

В соседней палате действительно лежали двое.
Первый, мужик, весьма непрезентабельного вида, с гипсом на ноге, второй час вспоминал сальные анекдоты. Сам вспоминал, сам смеялся. Соседу было, мягко говоря, не интересно.

Кстати о нём. Высокий, худощавый. Внешность его исчерпывалась бы этими эпитетами, если бы не Глаза. Об этот взгляд можно было зацепиться, даже идя по многолюдной улице. В нём был Холод.

– Лёш, вот ответь мне. Для чего весь этот цирк опять? Драка, кома, регистрация, «Дом», Суд? Для чего? Он ведь не усвоит ничего. У них всегда год остаётся в запасе, но после – «всё». Потом распределение всегда в мою пользу.
– Ты перебил меня на середине моего любимого анекдота! Как это зачем? Ты не хуже меня знаешь, что больше года он бы и сам не прожил. А теперь есть шанс! Плюс он раскаялся. Ты помнишь еще хотя бы одного полностью осознавшего? И я не помню.
– Иногда ты и правда бываешь убедительным.
– Иногда?! Да я сделал бы тебя на любом реальном заседании! Как в тот раз…
– Ты сжульничал. Сам говоришь это каждый раз.
– Это для убедительности. На Суде я этого не разу не признавал…

Ведя этот бесконечный спор, парочка медленно растаяла в воздухе.

Конец.