Kaliskida

Начало: https://pikabu.ru/story/vakuum_alisa_1_6310545

Предыдущая глава: https://pikabu.ru/story/vakuumkazakov_2_6317458

Зависнув в центре каюты, она наслаждалась минутами отдыха. Тишина и покой – вот что сейчас ей требовалось как воздух. Она вслушивалась в гул вентиляторов, работавших за интерьерными панелями, в шорох жидкости в трубопроводах, в поскрипывания панелей и шум человеческой активности снаружи. Пока за пределами небольшой коробки, площадью два на четыре и выстой два с половиной метра, кипела бурная деятельность, в темноте небольшой каюты, царили безмятежность и уединение, которые наполняли её новыми силами.

Алиса только что закончила свою смену, которая, как на зло, выпала на ускорение. И мало ей было постоянного давления одного g, так ещё внезапно поломалась система поддержки микроклимата во втором блоке жилых ярусов. Ремонт под перегрузкой оказался малоприятным удовольствием, и хотя Алиса соблюдала режим физических упражнений, тело её всё равно отвыкло, и уже через час каждая мышца в организме взбунтовалась.

Алиса потянулась, сладко зевнула, и зашарила руками в поисках планшета. Кромешная темнота и невесомость сводили вестибулярный аппарат с ума, мешая ориентироваться, но она, в конце концов, нащупала край стола, а затем и гладкий, чуть тёплый пластик планшета, прихваченного ремешком к столешнице.

Она включила его, и экран тут же вывалил на неё витиеватые схемы и цветастые графики. Алиса уже и позабыла про брошенное вчера на середине учебное пособие по системам шлюзования, которые она безуспешно пыталась изучить. Вот и сейчас, скользнув глазами по описанию пульта управления, Алиса поморщилась и погасила экран, вновь погрузившись во мрак.

Чертежи вызвали в памяти воспоминания о дроне, который Казаков – старший помощник капитана – попросил починить четыре дня назад. Модель оказалась старичком на «Искателе», латаной-перелатаной и сильно модернизированной кем-то из местных умельцев. Все техники, как один, смотрели на чудо инженерной мысли ошалелыми глазами, поэтому Алисе пришлось разгадывать эту головоломку в одиночку. Естественно, запасные части, имевшиеся в ЗИПе, не подошли, и потребовался целый день, чтобы разобраться в его внутренностях, а затем ещё два дня чтобы подобрать нужные детали, напечатать их и отремонтировать поломанный гиродин.

Затем её мысли перескочили на события, развернувшиеся на ангарной палубе. Севастьянов до сих пор лежал в медотсеке. Петрова утверждала, что его физическое состояние в норме, обошлось без перелома шеи, а рана на голове хорошо заживала. Проблема же оказалась в другом. Он так и не приходил в сознание как Петрова ни старалась. Единственное, что не позволяло главе медслужбы констатировать кому, так это активная реакция севастьяновского тела на внешние раздражители.

Состояние Севастьянова немало беспокоило и старпома, и за прошедшие три дня он нередко захаживал на медицинский ярус. При мысли об этом Алиса усмехнулась. Она не сомневалась, что здоровье парня действительно беспокоит Казакова, но причина столь частых визитов крылась в присутствии там главы медслужбы. Экипаж прекрасно знал о том, что этих двоих связывало нечто большее, чем совместная служба на корабле.

Внезапный порыв вырвал Алису из воспоминаний. Смутный импульс, словно лёгкий укол, заставил её шевельнуться и прислушаться. Первым, на что она обратила внимание, была абсолютная тишина. Больше никто не шуршал одеждой за переборками, не звучал монотонный гул разговоров. Алиса нахмурилась и пристальнее вслушалась, но всё равно ничего не уловила за поскрипыванием пластиковых панелей.

А следом сознание пронзила другая мысль, от которой её дыхание на мгновение перехватило, а вдоль спины скользнуло леденящее прикосновение липкого страха. До неё больше не доносился мерный гул вентиляторов и насосов. Исчезли столь привычные на корабле звуки, говорившие о том, что хрупкое человеческое существо, укрывшееся за тоннами металла, сможет выжить посреди ледяной и бездушной космической бездны. Воздух больше не циркулировал, очищаясь от вредных примесей, теплоносители не бежали по стальным венам, спасая людей от всепроникающего космического холода.

Вся электроника на корабле разом отключилась. Ужасающее открытие, словно волна, вымыло все остальные мысли из головы. Алиса внезапно осознала, что висит в кромешной темноте совершенно одна. Она забилась изо всех сил, стараясь найти хоть какую-то опору, а панический спазм сдавил горло, мешая бесценному воздуху наполнить лёгкие. Из-за темноты казалось, что переборки разом исчезли, и атмосфера растворилась в космической бездне. И вот она мчится сквозь пространство куда-то далеко, мимо пояса Койпера, сквозь облако Оорта, в бесконечную даль межзвёздной пустоты, лёгкие мягкие ткани рвутся на части от перепада давления, кровь в венах превращается в лёд, а космическое излучение пронизывает изувеченное тело и разрушает органические соединения, оставляя от хрупкой девушки пустоту.

Неаккуратный взмах взорвался болью в запястье левой руки. Вместе с наступившем в голове прояснением, Алиса с жадностью втянула воздух. Она ухватилась за холодный металл поручня, о который ударилась рукой в приступе паники, и ощущение чего-то материального и твёрдого в ладони успокоило натянутые нервы. Неожиданно для самой Алисы, из её горла вырвался сдавленный всхлип.

Она провисела так несколько минут, приходя в себя. Когда сердце прекратило свои попытки проломить грудную клетку, а дыхание успокоилось, Алиса попыталась сориентироваться в пространстве. Всё ещё держась за поручень, свободной рукой она зашарила в темноте и нащупала край столика. Схватившись за него, подтянула себя ближе, нашла спинку ложемента, и по нему добралась до выхода из каюты.

Особой надежды на работу связи Алиса не питала. Коммуникатор подтвердил опасения, отдавшись в наушнике шипением статики, и она раздражённо перевела его в режим подсветки. Яркости небольшого экранчика едва хватало, чтобы разогнать темноту, но теперь у неё появилась возможность худо-бедно ориентироваться в окружающем пространстве.

Осмотрев дверь, Алиса попробовала подтолкнуть её вверх. Тяжёлая плита не шелохнулась, давая понять, что без электропитания каюта превратилась из жилища в тюрьму. Оставалась надежда на рычаг механического открытия в коридоре, но уповать на остальных членов экипажа, которые, скорее всего, тоже оказались заложниками своих кают или вслепую шарахались по тёмным коридорам, представлялось для Алисы опрометчивым.

Поразмыслив немного, она перебралась к дальнему концу комнаты. Открыв шкаф, скрытый за бежевой интерьерной панелью, Алиса начала лихорадочно рыться среди закреплённых внутри вещей. Наружу полетели, отскакивая от переборок, одежда, обувь и всякий хлам, который она накопила за время полёта на «Искателе». Наконец, из шкафа показалась короткая труба, плоская с одного конца – тяга, которую Алиса сняла с гиродинного узла злосчастного дрона. Наряду с другими частями, узел претерпел ряд улучшений, и Алиса, увидев творчество неизвестного умельца, устранила неисправность, а тягу взяла с собой, чтобы изучить на досуге.

Держа в руке деталь, она вернулась обратно к двери, сняла с руки коммуникатор и зажала его в зубах. Подсвечивая дверь, Алиса нащупала небольшой зазор между пластинами, закрывавшими дверной механизм, и вставила в него плоский конец. Ухватившись покрепче за поручень рядом, свободно рукой она нажала на трубу.

Раздался оглушительный скрежет, и тонкий лист металла поддался, открывая внутренности дверного механизма. Среди множества шестерней, тяг и шарниров, она отыскала запор, удерживавший дверь в закрытом положении. Лёгкого нажатия оказалось достаточно, чтобы тот с тихим лязгом поддался вверх. Больше дверь ничего не удерживало, и Алиса смогла приоткрыть зазор шириной в несколько сантиметров.

Внезапная вспышка света ослепила Алису, и она рефлекторно отшатнулась назад. Толчок оказался чересчур сильным, и Алиса, пролетев через всю комнату, приложилась о дверцу шкафа, выбив из лёгких весь воздух.

– Что произошло?

– Объявляйте общую тревогу…

– Алиса, что с твоей дверью?

Заскрежетал металл, её подхватили и куда-то понесли.

– Инженеры – на доклад к капитану.

– Ты как?

Обессилевшая и дезориентированная Алиса впитывала пробивавшийся сквозь смеженные веки свет и слушала гул ожившего корабля. «Искатель» вновь задышал.

* * *

Экипаж лениво собирался в кают-компании. Алиса уже заняла место возле стола, и теперь наблюдала, как остальные влетали через открытую дверь, равномерно рассеиваясь по небольшому помещению. При проектировании «Искателя», конструкторы явно не рассчитывали, что в небольшом отсеке, предназначенном, в основном, для совещаний старших офицеров, единовременно соберётся весь экипаж, поэтому многим приходилось искать место прямо под потолком.

Хотя Алиса добралась до кают-компании одной из первых, капитан уже ждал там, во главе небольшого овального стола. За седой головой возвышался панорамный экран, на котором тонкими линиями вычерчивались контуры корабля, окружённые показаниями телеметрии. Когда Алиса впервые увидела «Искатель» на фотографии, в её воображении тут же появился образ вытянувшегося стрункой лебедя. Тонка шея-ферма, окружённая в середине размашистыми лепестками капиллярного теплообменника, связывала между собой усечённый конус ядерной энергодвигательной установки и тело корабля, состоявшее из трёх модулей, плавно переходивших друг в друга. Модули скрывались за плотным облаком из надстроек, радиаторов, трубопроводов, датчиков, антенн и мишеней, а к бокам жилого модуля жались сложенные солнечные батареи - крылья.

Сцепив руки в замок, капитан молчаливо провожал нахмуренным взглядом всех, кто появлялся в кают-компании. Алиса украдкой бросала на него взгляд, недоумевая, почему он так долго тянул с собранием. За последнее время у них произошло немало событий, требующих разъяснений. Странный камень, состояние Севастьянова, , сбой в электропитании корабля.

При мысли о последнем событии Алиса вновь поёжилась. После инцидента экипаж «Искателя» все последующие сутки провёл в поисках причин сбоя, но всё, что удалось выяснить, сводилось к тому, что реакция в ядерной установке почему-то резко пошла на спад, а затем также внезапно опять вернулась на рабочий режим. Объяснение оказалось так себе, многие члены экипажа с каждым днём становились всё более нервными. Теперь же, спустя неделю, напряжение достигло своего апогея.

– Что – то долго капитан раскачивался, – хмыкнул рядом с ней, широкоплечий лысый техник в измазаном маслянистыми пятнами комбинезоне. – Экипаж уже который день на ушах стоит из-за сбоя в реакторе, а он знай себе молчит.

Алиса пожала плечами.

– Значит на то были причины.

– Какие такие причины заставили капитана скрывать от экипажа правду? – встрял в разговор худощавый техник, стоявший рядом с лысым. – Так ещё и никого к камешку не подпускает. Запер его в лаборатории и поставил на входе своих серых псов.

Как раз в этот момент в кают-компании появились сотрудники службы безопасности. Их возглавлял долговязый мужчина с чёрными короткими волосами, тронутыми на висках сединой, орлиным носом и аккуратными усами.

Казаков обежал комнату глубоко посаженными серыми глазами и лишь после этого дал команду безопасникам следовать за собой. Он протиснулся к капитану и занял место рядом. Его люди выстроились цепочкой за спиной капитана.

– Что ж, – капитан, наконец, прервал задумчивое молчание, – похоже, все собрались. Приступим.

Чуть хрипловатый, вкрадчивый и глубокий голос капитана заставил смолкнуть все разговоры и перешептывания.

– Вы, наверное, задаётесь вопросом, почему я вас всех собрал, – продолжил капитан. – Как вы знаете, уже неделю мы проводим исследования образца, излучавшего странный сигнал.

– Излучавшего? – спросил кто-то. – Что значит излучавшего?

– Неделю назад, в девятнадцать часов по внутрикорабельному времени он прекратил излучать радиоволны.

По собравшейся толпе пробежал тихий ропот. Люди недоумённо переглядывались между собой и пожимали плечами.

Это же …, – заговорил один из навигаторов, первым пришедший в себя.

– Как раз в это время в реакторе произошёл сбой, – кивнул капитан. – Камень может каким-то образом повлиял на его работу, поэтому, я решил прервать миссию и вернуться обратно на Сатурн.

– На Сатурн? – худощавый техник рядом с Алисой довольно грубо оттолкнул её. – Вы хотите передать его «ВиконаПром»?

По толпе прошёл нестройный, но ощутимо недовольный ропот.

– По возможности – да, хочу передать, – кивнул капитан, не обращая внимания на возмущение, охватившее часть экипажа.

– Как это – по возможности?

– Если камень опять выкинет подобный фокус, я без раздумий отправлю его в открытый космос. Главный инженер Салехадов, – капитан кивнул на стоявшего слева от него низкорослого крепкого мужчину, – уже отнёс камень в грузовой отсек и поместил его в шлюзовую камеру для утилизации опасных объектов.

– Мне кажется, капитан, – техник криво усмехнулся, – вы от нас что-то скрываете. Прикрылись неполадками с реактором и сворачиваете миссию раньше времени...

– Что я скрываю? – капитан сохранял спокойствие, но Алиса заметила, как люди в сером потянулись к поясам, где покоились… Парализаторы? На памяти Алисы это был первый случай, когда безопасники носили их с собой.

Техник молчал.

– Пока же, – как ни в чём не бывало продолжил капитан, – до возвращения на Сатурн я объявляю на грузовом отсеке карантин. Он останется опечатанным до возврата на Сатурн. Доступ туда будут иметь только старший научный сотрудник Казанцева и старшие офицеры. Старший по смене!

Внезапное обращение капитана, застало Алису врасплох.

– Да… я… Старший по смене, Алиса Некрасова здесь!

– Через тридцать минут мы начнём разворот к Сатурну и ускорение. Проследите за тем, чтобы корабль был готов к этому моменту. Все свободны!

С этими словами он резко оттолкнулся и покинул кают-компанию.

Начало: https://pikabu.ru/story/vakuum_alisa_1_6310545

Возвращение бригады ждали с большим нетерпением. Ещё до стыковки свободные от сменных обязанностей члены экипажа начали стягиваться к ангарной палубе. Дмитрий Казаков спустился, когда челнок уже причалил, всё ещё заспанный после непродолжительного сна. Он до последнего надеялся, что капитан захочет лично встретить экипаж, но старик с самой высадки на астероид, почему-то, пребывал в мрачном расположении духа. Так что разбуженный завибрировавшим коммуникатором Казаков не сильно удивился, получив лаконичное распоряжение. Ну, раз перепоручил встречу бригады, значит, на то были свои причины.

Окружив полукольцом один из трёх стыковочных шлюзов, встречающие оживлённо обсуждали события прошедших суток. Для Казакова, как, впрочем, и для остальных, эти двадцать четыре часа спрессовались в единый монолитный комок, и, казалось, ещё час назад он стоял здесь же, на ангарной палубе, и провожал бригаду. Казаков с большим трудом подавил протяжный зевок. Он покинул мостик только после того, как опоры челнока оторвались от поверхности астероида, из-за чего поспать ему удалось немного. Окинув же взглядом собравшихся, он отметил немало таких же заспанных лиц и тихо усмехнулся. Не он один провёл бессонные часы, волнуясь за товарищей на астероиде.

– Выходят, – крикнул кто-то из толпы.

Гермодверь зашипела и в открывшемся проёме появилась четвёрка людей. Трое техников сжимали в руках ручки металлического ящика, пилот челнока держался налегке. Под грохот аплодисментов и одобрительные выкрики, они выплыли из шлюзовой камеры, и техники сразу же приступили к погрузке ящика. Ещё до прилёта челнока, на палубу принесли грузовую платформу, увитую кабелями и трубками, тянувшимися от баллона со сжатым воздухом к четырём соплам, и теперь техники расчаливали на ней ящик.

– Товарищ старший помощник капитана, – отчеканил пилот, приблизившись к Казакову, – бригада закончила работы на астероиде, источник сигналов изолирован и доставлен на борт. Техники Камарин и Логов заканчивают процедуры по консервации челнока.

Казаков отметил про себя, что Севастьянов даже в такой, отчасти торжественный момент сохранял угрюмое выражение, а немигающий взгляд бледно-серых глаз напряжённо буравил собеседника, словно тот был на допросе. Казаков уже успел привыкнуть к этой особенности парня, но всё равно продолжал чувствовать себя неуютно.

– Принял, – Казаков улыбнулся и протянул ему руку, которую тот, чуть замешкавшись, крепко пожал. – Отличная работа, Сергей.

Пилот едва заметно кивнул. Техники закончили расчалку ящика на платформе, и вокруг неё образовалось пустое пространство. Возле платформы остался единственный техник, державший в руках пульт управления. Он подал знак собравшимся, и пустое пространство слегка увеличилось. Мужчина нажал кнопку на пульте, но ничего не произошло. Чертыхнувшись, он ещё несколько раз ткнул её, тихо выругался и полез проверять подключение проводов.

– Слушай, – Казаков развернулся к Севастьянову, – а что там случилось с буровым дроном?

– Похоже, проблема с системой ориентации, – ответил пилот, массируя шею. – У нас не было времени разобраться. Дрон очень старый и кто-то его основательно переделал. Кочетов как снял крышку, так сразу заявил, что он не знает, чьё это творчество и как его отремонтировать.

– Ладно, – Казаков сделал пометку у себя в коммуникаторе, – дам задание Салехадову, он пришлёт кого-нибудь из своих светлых голов, пусть тоже посмотрят. А что скажешь про скафандры? Как они показали себя в работе?

– Не очень, – Севастьянов помрачнел ещё сильнее. – Для открытого космоса или поверхности, они, может быть, ещё ничего, но для работы в замкнутом пространстве совершенно не подходят. Остекление сверху ничем не защищено, подшипники быстро забиваются пы…

Резкий вскрик «Твою мать!», за которым последовало оглушительное шипение, проглотил окончание фразы. Казаков, уклоняясь неведомо от чего, рефлекторно оттолкнулся от пола, и в то же мгновение под его ногами промчалась грузовая платформа, испуская струи сжатого воздуха. Спустя мгновение платформа ударила Севастьянова по голове, отчего его отбросило в сторону, и устремилась в дальний конец палубы. Последовал жалобный звон металла и всё затихло.

На несколько секунд всех охватило оцепенение. Стало настолько тихо, что сквозь толстую переборку над головой явственно доносился мерный шорох работающих насосов. Затем оцепенение развеялось, и люди засуетились, кинувшись пилоту на помощь. Они суетились, толкались возле него, пытались перекричать друг друга. Увидев это, Казаков скривился и, довольно грубо растолкав всех на своём пути, прорвался к раненому Севастьянову.

Лицо парня скрывалось за потёками крови, алые шарики кружили вокруг головы, словно миниатюрные луны. Бесстрастное выражение на лице и плотно смеженные веки придавали бы ему вид мирно спящего человека, но кровь, продолжавшая выплывать маленькими аккуратными шариками из раны, портила всё впечатление.

Кто-то настойчиво дёрнул Казакова за рукав. Зацепившись ногой за поручень, рядом с ним замерла молодая девушка в синем комбинезоне инженерной службы. Светлые волосы она собрала в свободный пучок на затылке, немигающий взгляд широко распахнутых глаз перебегал то на Казакова, то на Севастьянова, а пухлые губы на бледном лице раскрылись и слегка дрожали. Казаков потратил пару секунд, пытаясь вспомнить её имя.

– Алиса? Алиса Некрасова, так?

Девушка кивнула, медленно и заторможено. В руках она сжимала белый чемоданчик с красным крестом на крышке. Казаков попробовал забрать у Алисы аптечку, но тонкие пальцы, внезапно, вцепились в пластик. Казаков дёрнул чуть настойчивее, но она лишь сильнее прижала чемоданчик к груди.

– Давай сюда! – Казаков прикрикнул на неё.

Похоже, это подействовало. Хватка ослабла, девушка моргнула, и, наконец, протянула ему аптечку. Хотя руки при этом заметно подрагивали, а лицо своей белизной резко контрастировало на фоне комбинезона, Казаков, не без удовлетворения, отметил, что во взгляде зелёных глаз появилась осмысленность.

– Теперь вызови медиков и помоги мне.

– Да, – нервно кивнула Алиса и покосилась на Севастьянова.

Девушка нажал несколько раз на наручный коммуникатор, который тут же откликнулся короткой вибрацией. Казаков раскрыл аптечку и протянул ей короткий нож, изогнутый в виде крюка. Пока он доставал датчики медмонитора, Алиса, при содействии нескольких человек, придержавших Севастьянова за ноги и руки, разрезала комбинезон от воротника до пояса вдоль специального шва возле молнии. Казаков задрал ему футболку и приложил гроздь медицинских датчиков к широкой груди, а нижнюю половину лица накрыл дыхательной маской. Девушка тем временем уже распыляла из небольшого баллончика кровеостанавливающую пену.

Наконец, в ангаре, появилась бригада медиков. Двоих фельдшеров, державших в руках носилки, сопровождала глава медслужбы корабля – невысокая брюнетка с короткой стрижкой и сумкой на плече. Она обогнала фельдшеров и первой оказалась возле бесчувственного Севастьянова. Женщина подвесила сумку рядом с собой, предварительно подвязав лямку за поручень, внимательно осмотрела его голову и изучила показания на экране аптечки. Когда рядом появились фельдшеры, Казаков отлетел от пилота, уступая им место.

– Снимите его с платформы, – он указал двум ближайшим техникам на ящик, всё ещё державшийся за платформу единственной уцелевшей чалкой, – и отнесите его в лабораторию.

Техники кивнули и бросились выполнять указание.

– Дима, – женщина окликнула его, не поднимая головы, – помоги мне.

Они уже уложили Севастьянова на носилки и ремнями зафиксировали ноги и поясницу.

– Юль, ну как он? – спросил Казаков, подлетев к ней.

– Плохо, – Петрова поджала губы. – Сотрясение мозга, похоже очень сильное. Трещина в черепе точно есть, хорошо бы без перелома шеи обошлось, – в её руке блеснула тонкая игла с трубкой. – Придержи правую руку.

Фельдшеры разрезали рукав комбинезона, а Казаков взял Севастьянова чуть повыше локтя. Петрова отработанным движением установила периферийный катетер, и зафиксировала его пластырем на сгибе локтя. Затем спросила:

– Что здесь случилось?

Казаков кратко обрисовал произошедшие события. Пока он рассказывал, Петрова соединила катетер с аптечкой и вставила колбу с каким-то препаратом в пустое гнездо внутри чемоданчика. По трубке тут же заструилась прозрачная жидкость.

– Понятно, – она сняла сумку с поручня. – Мы понесли его в медпункт.

Фельдшеры пристегнули руки раненого, закрепили аптечку на носилках, и втроём они отбуксировали Севастьянова к выходу. Когда они скрылись на лестничной площадке, Казаков развернулся к собравшимся у него за спиной членам экипажа.

– Так, – сказал он, звеня сталью в голосе, – все свободны. Разойтись по каютам.

Люди зашевелились и медленно потянулись вслед за медиками. Казаков взглядом выцепил среди толпы светлый пучок волос, и подозвал Алису к себе.

– Ты как, в порядке? – спросил Казаков девушку, придавая голосу предельную мягкость.

Она слабо кивнула и её пробила лёгкая дрожь.

– Ты отлично справилась, – он похлопал её по плечу, – благодарю за помощь.

Алиса робко улыбнулась. Её щёки едва заметно порозовели, но выдавить из себя хотя бы слово она всё ещё не могла.

– У меня к тебе ещё одна просьба, – продолжил Казаков. – Сходи на челнок, там найдёшь поломанного дрона. Посмотри, что с ним случилось.

– Хорошо, – просипела Алиса, – я только до каюты схожу, возьму инструменты.

– Если возникнут какие-то вопросы – обращайся ко мне. По поводу Салехадова не беспокойся, твоему начальнику я сам всё объясню.

Она вновь кивнула и влилась в небольшой затор, образовавшийся возле выхода, а Казаков тем временем активировал коммуникатор. Его ожидал обстоятельный разговор с капитаном. 

К тому моменту, как Алиса уселась в свободное кресло, челнок уже преодолел больше половины пути. Небольшая точка ползла по экрану, и от поверхности астероида её отделяла какая-то пара тысяч километров.

– Без изменений? – не оборачиваясь, спросила она.

– Да, всё те же два терагерца, – задумчиво ответил Стас.

– Тебе бы перерыв сделать, – она усмехнулась и развернулась в кресле, – уже часа три работаешь, не меньше.

Стас сидел на небольшом возвышении, за постом старшего по смене. Молодое лицо частично терялось в глубоком полумраке помещения, частично подсвечивалось монитором, закладывавшим тени вокруг носа, во впалых щеках и углублениях глаз.

Они были единственными обитателями отсека, – небольшого, аскетично обставленного помещения, едва освещаемого вмонтированными в потолочную переборку плафонами. Яркость легко регулировалась с пульта управления, но Стас, почему-то, предпочитал интимность полумрака, всегда сбавляя свет до минимума.

Дёрнув плечами, что Алиса восприняла как знак согласия, он помассировал опухшие, натруженные глаза и откинулся на спинку ложемента, окончательно скрывшись в темноте.

– Интересно, что они там найдут? – Алиса бросила короткий взгляд на экран. Челноку оставалось преодолеть ещё четверть пути. – Ты не знаешь, Казанцева что-нибудь рассказывала про свои исследования?

– Нет, – Стас шевельнулся в ложементе, скрипнув шарнирами, – ни Казанцева, ни Салехадов, ни остальные старшие офицеры – все обходят эту тему стороной.

– Странно.

Алиса провела рукой по волосам, забыв про пучок, собранный на голове. Резинка зацепилась за палец, соскользнула, и вокруг её головы тут же образовалось бесформенное облако. Собрав волосы обратно, она продолжила:

– Странно. Видела вчера вечером Казанцеву с её бригадой в столовой. Она так увлечённо о чём-то им рассказывала, что они даже не притронулись к своему ужину.

– Подозреваешь, это как-то связано с астероидом? – усмехнулся Стас. – Учёные прячут под халатами инопланетян?

– А у нас тут так много интересных событий происходит? –вопросом на вопрос ответила Алиса.

Сказав это, она едва заметно поморщилась, вспомнив слова родителей. Они предупреждали, что «романтические представления» Алисы о космических полётах отличаются от реальности, и быт на «Искателе», действительно, оказалась для неё сильным разочарованием. Спустя время она, конечно, втянулась и даже полюбила эту рутину ежедневных забот, необходимых для того чтобы поддерживать «Искатель» в работоспособном состоянии, но жизни, полной внезапных открытий и головокружительных опасностей, которую Алиса успела себе навоображать, здесь не было и в помине.

Алиса тряхнула головой, отказываясь принять только что сказанные слова. Нет, всё-таки родители оказались неправы. Сейчас они на пороге чего-то чарующего и грандиозного. Какого-то невероятного открытия, и Алиса часть этого события.

Геологическая экспедиция к поясу астероидов, организованная ресурсоперерабатывающим и терраморфирующим гигантом «ВиконаПром», уже полгода перебиралась с места на место, планомерно изучая и каталогизируя главный пояс астероидов. Череда одинаковых дней тянулась и тянулась, пока неделю назад не произошло событие, которое встряхнуло устоявшийся распорядок.

«Искатель» проводил геологическую разведку в скоплении Хильдов, когда сенсоры впервые уловили радиоволновой сигнал, долетевший до них откуда-то из глубины скопления. Он почти сразу же исчез, но тех нескольких минут хватило, чтобы заинтересовать профессора Казанцеву, занимавшую должность старшего научного сотрудника на «Искателе». Насколько Алиса знала, у неё состоялся длительный разговор с капитаном за закрытыми дверями его каюты, после которого тот приказал следовать в направлении предполагаемого местоположения источника.

«Искатель» пробирался сквозь астероиды, периодически принимая короткие радиоволновые импульсы, пока, наконец, не вышел к небольшому силикатному астероиду, длиной около километра по большому диаметру и полукилометра – по малому. Дальше потянулись томительные дни ожидания, проведённые в наблюдениях и замерах. Когда первичную информацию обработали, на поверхность отправили зонды. Они успешно приземлились в разных частях астероида и приступили к картографированию поверхности и сканированию недр космического тела.

Стас завозился в своём ложементе. Алиса открыла глаза и часто заморгала, сообразив, что успела задремать, убаюканная тишиной и полумраком. Протерев глаза, она отогнала остатки сонливости и взглянула на экран. Челнок продолжал мчаться к астероиду, ещё минут десять и начнётся торможение. Решив не тратить время понапрасну, она опустила на глаза голо-очки и открыла внутрикорабельную сеть. Среди множества полупрозрачных пиктограмм папок и файлов, Алиса отыскала рабочие материалы по работам на астероиде и развернула несколько схем.

– Циклограмму изучаешь?

Алиса от неожиданности вздрогнула и обернулась. Сквозь модель сейсмодатчика она различила ухмылявшееся лицо Стаса.

– Нет, ещё не дошла, – Алиса отключила очки и подняла их на лоб.

С тихим перезвоном на экране появилось сообщение. До астероида оставалось двести километров. Сейчас челнок должен разворачиваться, чтобы погасить скорость. Вскоре он закрепится на неровной, каменистой поверхности, и шестеро человек, одетых в скафандры и нагруженных буровым оборудованием, выйдут из его нутра, чтобы выполнить самый сложный и опасный тип работ в открытом космосе.

– А ты посмотри. Мне интересно послушать твоё мнение.

Будучи новичком в инженерной службе, Алиса стала, своего рода, протеже Стаса. Поначалу её бесила своеобразная манера своего наставника не давать прямых ответов, ограничиваясь подсказками и намёками. Так же она не раз и не два поддавалась на его провокации, когда он втягивал её в спор по тем или иным вопросам, связанным с работой, нередко утверждая при этом явную чушь. Теперь же Алиса была ему благодарна за опыт и знания, которые она приобрела, когда искала ответы на свои вопросы или копалась в технической документации, пытаясь доказать что-то Стасу.

Вновь включив голо-очки, Алиса пробежала глазами по циклограмме, затем подняла их обратно.

– Я так понимаю, дела там совсем плохи? Им придётся изрядно покружить, чтобы добраться до источника.

Прежде чем ответить, Стас поколдовал с пультом управления и кивком указал на экран перед ней. Там появилась полупрозрачная трёхмерная модель астероида. Изображение заполнялось цветастой красно-фиолетовой палитрой. Красный преобладал в этой разноцветице, изредка разбавляемый пятнами синего, жёлтого и зелёного.

– Хотя снаружи астероид выглядит нормально, – вздохнул он, – внутри него одни пустоты. Кое-где стенки довольно тонкие, а внутренние напряжения достаточно сильны, чтобы вызвать каскад трещин в породе и последующее разрушение астероида.

– Хм, – она покрутила модель, – с дальнего конца решили зайти, потому, что там есть естественный спуск.

– Да, тут есть несколько пустот, связанных между собой и с выходом на поверхность, – подтвердил Стас, – А вот дальше придётся долбить стенки. Кстати, – он как-то хитро улыбнулся, – ты обратила внимание на…

–… герметизатор? – девушка задумчиво покрутила локон между большим и указательным пальцами. – Значит, Казанцеву всё-таки переубедили?

– Да, она дала добро на использование герметика в качестве демпфера.

Раздалась новая трель, известившая о том, что челнок, наконец-то, достиг астероида.

– Всё, пора за работу, – он сдвинул в сторону стойку с монитором и отстегнулся от ложемента.

Держа в правой руке планшет, он оттолкнулся и перелетел к противоположной переборке. Схватившись за один из поручней, во множестве разбросанных по всему отсеку, он придержал себя и развернулся к Алисе.

– Я пошёл на доклад к Салехадову, – сказал он, одёргивая рукава синего комбинезона инженерной службы. – После этого вместе с ним пойдём к капитану. Так что я пропаду надолго.

– Удачи, – улыбнулась ему Алиса, помахав на прощание рукой.

Стас подмигнул ей в ответ, перелетел к двери, открыл её наручным коммуникатором и выбрался наружу. Немного подумав, Алиса тоже сдвинула монитор и выбралась из ложемента. Пока не наступила её смена или не появилось неотложных поручений из категории «надо-это-сделать-вчера», она была предоставлена сама себе, а следить за работами на астероиде куда приятнее и интереснее из своей каюты или столовой, чем из этой унылой коробки, называемой постом старшего по смене.

Придержав себя за изголовье, Алиса сориентировалась и перебралась к двери. Приложив к панели наручный коммуникатор на правом запястье, она выбралась в коридор первого яруса служебных отсеков. Коридор кольцом охватывал центральную лестничную шахту, служившую единственной транспортной артерией в командном модуле, связывавшей между собой капитанский мостик, два яруса служебных отсеков и шлюз-переход в жилой модуль.

Цепляясь за поручни, Алиса обогнула коридор на треть, пока не добралась до выхода. Она приложила коммуникатор к панели, дверь с тихим шорохом скользнула вверх, открывая ей выход на ярко освещенную лестничную площадку. Металлические ступеньки вились спиралью, образуя в центре колодец. Алиса оттолкнулась от переборки, перебравшись в центр шахты, и ухватилась за вертикально натянутый трос. Необходимость в лестнице возникала лишь во время ускорения. В остальное же время, когда на «Искателе» властвовала невесомость, использовались более быстрые и удобные способы перемещения. Она потянула висевший на поясе страховочный фал, и зацепилась. Перехватываясь рукой, Алиса скользнула вниз и спустилась к основанию командного модуля. В центре небольшой круглой площадки возвышалась массивная дверь шлюза-перехода.

Отцепившись, она открыла проход в шлюз и втолкнула себя внутрь. Здесь царил лёгкий сквозняк, благодаря которому не так явственно ощущался вездесущий запах регенерированного воздуха и нагретого пластика. Переборки шлюза увивали лабиринты трубопроводов и коробов, а тут и там в решётках подвывал воздух. Помещение делилось на две отдельные камеры. Та часть, в которую попала Алиса, служила переходом между командным и жилым модулями. Другая часть, скрытая за переборкой использовалась для выхода в открытый космос. Там же хранились скафандры, инструментальные сумки и прочее полезное для работы в открытом космосе оборудование.

Алиса оттолкнулась и пересекла помещение. В противоположном конце к переборке жалась узкая рампа, цепляясь за которую, она спустилась ко входу в жилой модуль. Алиса открыла гермодверь и, нащупав левой рукой поручень, отработанным движением вытянула себя наружу.

Она оказалась в непомерно просторной, по меркам корабля, столовой, служившей, по совместительству, и местом отдыха экипажа. Помещение, с потолком высотой четыре с половиной метра, по диаметру раскинулось на всю ширину жилого модуля. При проектировании «Искателя» именно из-за столовой в конструкцию модуля сознательно не вносили общую лестничную шахту. Высвободившаяся площадь позволила создать видимость простора, столь необходимого для психологического здоровья экипажа. В этих же целях здесь решили сделать вытянутые прямоугольные иллюминаторы, открывавшие вид на чёрную вуаль космоса, с мерцающими на его ткани жемчужинами-звёздами. Единственное место, откуда можно было увидеть космос своими глазами.

Широкая металлическая лестница уходила вниз, к столикам. Люди за ними весело переговаривались между собой, совмещая болтовню и ужин. Долетавшие до слуха обрывки разговоров сводились к тому, о чём в последнее время гудел весь «Искатель»: к странным радиосигналам и предстоящим работам на астероиде.

Перехватываясь за потолочные поручни, Алиса подтолкнула себя к правому краю помещения. Там на переборке красовалась большая белая цифра «1», под которой начинался спуск к лабораторному, медицинскому ярусам и одному из двух жилых блоков.

– Алиса!

На полпути она сообразила, что кто-то настойчиво пытается дозваться до неё. Алиса зашарила глазами по столикам, и заметила, парня в синем комбинезоне с огненной шевелюрой непослушных волос. Он приветливо махал ей и знаками зазывал за стол.

– Привет! – Алиса улыбнулась Денису, подлетев к столику и заняла свободное место, пристегнув себя ремнём к сиденью.

Денис сидел в обществе двоих техников, одетых в оранжевые комбинезоны, навигатора в чёрном комбинезоне, который он стянул с плеч, завязав рукава на поясе и сотрудника научной бригады в комбинезоне бежевого цвета.

– Ты куда так спешишь? Посиди с нами, чайку попей. Мы тут Костю пытаем, – Денис с коротким смешком указал головой на учёного и протянул Алисе непонятно откуда взявшуюся грушу, полную чая. – Всё пытаемся выяснить про источник сигналов хоть что-нибудь.

– И как успехи? – Алиса сделала добрый глоток. Сладкий и терпкий, чай уже немного остыл.

– Молчит, зараза.

– Казанцева запретила, – развёл руками научник. – Пока не доставим его с астероида, рассказать ничего не могу.

– Кстати, – Алиса обратилась к навигатору, – а кто управляет челноком?

– Да Севастьянов, кто ж ещё, – навигатор выглядел довольным. – Хорошо, что отправили туда, а то сидеть с ним в одном отсеке я уже не могу.

– Всё такой же мрачный и нелюдимый? – усмехнулся один из техников, делая большой глоток из своей груши.

– Как-то раз я видел, как он улыбнулся, – сказал Денис и картинно воздел глаза к потолку. – Или это была гримаса боли? Ему тогда на ногу ключ упал.

Последовал взрыв хохота. Они ещё немного поболтали, обсуждая сложности посадки челнока на астероид, тонкости работы внутри космических тел и что они, всё-таки, найдут в его недрах. Спустя полчаса Денис распрощался со всеми и направился в командный модуль, готовиться к работам на астероиде. Сегодня он отвечал за системы связи.

Алиса вылезла из-за стола второй. Попрощавшись со всеми, она продолжила свой путь. По рампам, мимо лабораторного и медицинского ярусов, мимо третьего и второго яруса жилых кают, она добралась до первого. Из-за близости к техническому модулю здесь часто стоял лёгкий гул от работавших ниже агрегатов, а, приложив руку, к бежевой интерьерной панели, можно было ощутить лёгкую вибрацию.

Алиса летела по закольцованному коридору мимо бесконечного ряда однотипных дверей, пока не добралась до входа в своё жилище. Перед тем как зайти она бросила взгляд на наручный коммуникатор. До начала работ оставалось ещё, по меньшей мере, часа полтора, и довольная Алиса, с мыслями о расслабляющем тёплом душе, вошла в каюту.

О сроках поступления в продажу пока ничего не известно.

Когда зазвонил телефон, я уже мысленно выключал телевизор и направлялся в сторону тёплой уютной кровати. Вздохнув, я посмотрел на экран. Имя абонента спокойного сна не предвещало, и, смирившись с ожидавшей меня печальной участью, я поднял трубку.

– Привет, Лёха! Чего звонишь так поздно?

Я постарался придать голосу хоть какое-то подобие бодрости.

– Привет, Серёг! Не разбудил? – привычно энергичный голос моего друга зазвучал из трубки. Интересно этот человек вообще когда-нибудь устаёт?

– Нет, нет, – ответил я. – Заканчиваю разбор почты. Ты, вообще-то, обещал, что в этом месяце будет меньше заказов.

– Ну прости, друг, – в голосе Лёхи действительно звучали извинительные нотки. – Я сам удивился такому наплыву. Ничего, отдыхать поедешь, как запланировал. Обещаю. Только…, – он замялся, – тут есть одно дельце.

Я напрягся. Знаю я его дельце. Ещё вчера всё понял, когда он закинул в мой багажник коробку с жёсткими дисками, материнками и прочей компьютерной требухой.

– Ты обещал, что они просто полежат в багажнике до завтра, – возмутился я.

– Серёга, прости, но всё пошло не по плану.

Ну конечно, когда у нас что-то шло по плану. Всегда всё в последний момент срывается.

– От меня до стройки ехать не ближний свет, – напомнил я в тщетной надежде, хотя и сам понимал, что Лёха просто так не отправил бы в такую даль.

На этом заказе висели солидные деньги, способные с лихвой перекрыть неудобства от одной бессонной ночи. Поэтому спустя полчаса я уже спускался к своей машине, влив предварительно в организм самую большую кружку крепкого кофе, которую сумел отыскать. Часы показывали заполночь, когда я выехал на пустынное шоссе. Радио крутило ночной эфир, а дорога обещала занять не меньше полутора часов.

Городские пейзажи однотипных панельных пятиэтажек и пустынных дворов сменились лесным массивом. Машина мчалась по трассе, фарами разгоняя мрак безлунной ночи. Монотонность начинала убаюкивать, и я решил, что народная мудрость «тише едешь, дальше будешь» сейчас как никогда верна.

Притормозив на обочине, я вышел из машины. Стояла по-летнему приятная ночь. Чуть прохладный воздух дышал лесной свежестью, хвоей и прелой листвой. Я даже снял ветровку и бросил в машину, наслаждаясь холодящим прикосновением к коже. Лес, темневший на фоне ночного облачного неба, шумел разноголосицей шелеста листьев и птичьих криков, а из салона вклинивалась тихая приятная музыка. Дорога в это время суток пустовала, и я прикрыл глаза, наслаждаясь внезапной минутой уединения.

Неожиданный шум, донёсшийся из машины, вырвал меня из блаженного оцепенения. Расслабляющий джаз сменился шорохом статики. Я озадачено сменил несколько волн, но колонки хрипели, как ни в чём не бывало. Пожав плечами, я выключил радио и сел в машину. Всё, перерыв окончен. Пора ехать дальше.

Под колёсами вновь зашуршал асфальт. Ночной воздух приободрил, выветрив сонливость, и я, напевая смутно знакомую мелодию, уже воображал, как через неделю умотаю на море. Надо только закупить летних шмоток. И маску. И ласты. Наверное. А Катька будет ждать традиционный магнитик. Надо себе пометить, а то забуду…

Его я заметил в последний момент. Тёмный силуэт на тёмной дороге трудно различить. Тело сработало раньше головы. Я вдавил тормоз в пол, одновременно нажимая на клаксон и выкручивая руль. Завизжали покрышки, а машину закрутило в безумном танце.

Лес… Дорога… Лес… Дорога…

Свет фар выхватывал окружающий пейзаж. Один раз мне удалось разглядеть в этой круговерти смазанный образ замершего человека. А дальше мне навстречу устремилась обочина, и последнее, что я успел запомнить – это толстый ствол сосны.

Какой же мерзкий звук. Как будто что-то хлюпает. Непонятный звук, но очень мерзкий. И ещё эта боль в груди. Опять за столом уснул, так и до искривления позвоночника недалеко. Хватит уже работать до поздней ночи. Я вслепую зашарил рукой в поисках пульта, чтобы выключить телевизор, издававший этот мерзкий хлюпающий звук, но вместо мягкого дивана, рука скользнула по осколкам разбитого стекла.

Туман в голове мгновенно прояснился. Нет, я не дома. И звук явно не из телевизора. И грудь отдавит не край стола, а натянувшийся ремень безопасности. Картинка быстро встала на место. Ночная трасса, человек бредёт по дороге, дерево стремительно летит на встречу.

Я открыл глаза. Передняя пассажирская дверь смялась до неузнаваемости, стекло разбросало мелким крошевом по салону, а оконный проём закрывает огромный ствол сосны. Остальные стёкла хоть и остались на месте, но покрылись сетью трещин. Правая фара приказала долго жить, а левая, продолжая исправно светить, разрезала ночной мрак.

Снова раздался хлюпающий звук. Меня передёрнуло от отвращения, но я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Плевать на этот звук. Сейчас главное отметелить того дебила, что переходил дорогу. Меня распирало от клокотавшей злобы. Я взялся за дверную ручку, намереваясь выйти из машины, и повернулся к водительской двери.

С хлюпающим звуком, оставляя влажные разводы, по стеклу провели серой склизкой ладонью. Я даже не понял, что испугался. Я просто замер, держась за дверную ручку. Затем волна леденящего ужаса растеклась внутри, заморозив мысли в голове. Всё что я мог делать в тот момент – просто смотреть, как чья-то ладонь, размазывая слизь, ощупывает треснувшее стекло. Она не принадлежала человеку. И дело даже не в трупно-сером, с синими прожилками, цвете кожи. Ладонь узкая, с шестью неестественно длинными тонкими пальцами. Чёрные ногти заострены на концах. Сама рука тощая и такая же непропорционально длинная.

Тем временем ладонь прекратила ощупывать стекло и вместо этого заскребла по нему, оставляя тонкие царапины. Первая волна ужаса схлынула, возвращая контроль над телом. Я медленно, изо всех сил стараясь не издать ни звука, отпустил дверную ручку и, содрогаясь всем телом, тихонько нажал на штырёк дверного замка. С тихим шипением он утопился, и потянулись бесконечно долгие мгновения, пока в голове набатом стучало «Сработай, сработай».

Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздалось шипение сзади и щелчки внутри дверей. Не отдавая себе отчёта, я шумно выдохнул.

А потом я заорал. Заорал как никогда прежде. Я упал на соседнее сиденье и старался вжаться в искорёженную дверь, в то время как парализованное ужасом сознание отчаянно твердило «Спасите, спасите, спасите…».

В окне появилась огромная шарообразная голова с чёрными глазами-бусинками. Всё та же трупно-серая кожа с синими прожилками блестела от слизи, а вместо нижней челюсти свисали длинные извивающиеся щупальца. Она, не мигая, смотрела на меня, совсем по-человечески склонив голову на бок.

Видимо, когда сработал замок, ЭТО поняло, что я всё ещё жив. Понаблюдав немного за тем, как я бьюсь в истерике, монстр внезапно развернул щупальца, словно лепестки растения, и присосался к автомобильному стеклу. В чёрном провале, служившем, по-видимому, этому ожившему кошмару ротовым отверстием, блеснуло что-то белое. С глухим ударом в стекло врезался острый клык. Затем снова и снова. Звук глухих ударов сводил меня с ума, я вопил, чтобы он уходил, чтобы не трогал меня и ещё что-то совсем неразборчивое.

Монстр, тем временем, отлепился от стекла, оставив влажный след от щупалец, и опустил взгляд куда-то вниз. Страшная догадка пронзила сознание. «Нет, нет, нет» твердил я. Снаружи резко дёрнули ручку, затем снова и снова. Существо несколько раз попыталось открыть дверь, затем перешло к задней двери и также попробовало открыть её.

Это безумие продолжалось некоторое время. Монстр переходил от одной двери к другой, яростно ломился в двери, скрёб и ощупывал стёкла, иногда присасывался и пытался пробить их клыком. Затем всё прекратилось. Он подошёл к водительской двери, вновь склонил голову набок, и, не мигая, смотрел некоторое время на меня, скорчившегося на пассажирском сиденье. Затем, издав тихий рык, медленно отступил от машины, куда-то в сторону дороги и исчез из вида.

Прошло, по меньшей мере, минут десять, прежде чем я решился шевельнуться. Аккуратно приподнявшись на локтях, я выглянул в окно. Никого. Сердце стучало как безумное, шум крови в ушах оглушал.

Так. Либо у меня жуткая травма головы и я лежу сейчас без сознания, либо… Нет, бред всё это, такой мерзости не может существовать в природе.

Но пережитой ужас, потёки слизи, царапины на стекле… Как я ни старался, я не мог себя переубедить. Это… Это было здесь, пыталось забраться в машину, хотело добраться до меня.

Я ещё раз огляделся вокруг. Всё также пустынно. Я с надеждой ожидал света чужих фар, прорезающих мрак, шума покрышек и далёкий рокот двигателя. Но минуты тянулись, а ночная трасса оставалась пустынной.

Так, если монстр ушёл… может он решил, что перепуганный человек внутри машины не стоит потраченного времени? Бросил попытки и пошёл дальше по своим делам. Эта мысль меня немного успокоила. Дождусь рассвета, а там с первой попуткой свалю отсюда.

Но внезапная догадка окатила холодным душем, сметая установившееся успокоение. А что ему мешает найти камень потяжелее и разбить стекло? Страх вновь продрал острыми когтями по нервам. Я с трудом утёр пот со лба дрожащей рукой.

Нет, надо уходить. Хоть куда-нибудь. Хоть в лес.

Я осмотрелся ещё раз. Ночной лес застыл в неподвижности, словно выжидая чего-то. Набрав воздуха в лёгкие, я потянул штырёк замка и медленно открыл дверь.

Трава ответила тихим шелестом, когда я ступил на неё, хотя мне звук показался оглушающим громовым раскатом. Волна ужаса прокатилась по всему телу, сдавливая горло в спазме, и мне почудилось, как длинная, узкая, шестипалая ладонь обвивает мою шею, а холодная мерзкая слизь струится по спине. Но наваждение быстро исчезло, давая возможность с шумом выдохнуть. Захлопнув дверь, я, не медля ни секунды, обогнул машину и рванул вглубь леса.

Я мчался, не разбирая дороги, и, наверное, чудом не переломал себе ноги о многочисленные корни. Вскоре в боку закололо, но я и не думал замедлиться. Только когда боль стала совсем нестерпимой, я остановился и устало опёрся о ближайшее дерево. Лес неизменно хранил безмятежное молчание, но теперь, после пережитого, подобная безмятежность не казалась мне умиротворяющей. То и дело чудились шорохи, мерещились хлюпающие шаги и едва слышимое рычание.

Отдышавшись, я, титаническим усилием воли, сумел взять себя в руки и обдумать дальнейшие действия.

Мне нужно позвать на помощь. Точно, позвонить надо. Лёха поможет. Скажу, что попал в аварию, он примчится и подберёт меня.

Я зашарил по карманам в поисках телефона. Может выпал, пока я бежал? Нет. Не выпал. Обессиленный, я присел рядом с деревом. Нет, он не выпал. Он покоится там, где и я его и оставил. Во внутреннем кармане ветровки, которая сейчас лежит в машине.

Я невидящим взором смотрел в одну точку. Вернусь назад… нет, там это существо. Не вернусь назад? Останусь один посреди леса, где оно меня само отыщет. Я раскачивался из стороны в сторону в нерешительности.

В конце концов, одни доводы перевесили другие, и я встал на ноги. Далеко-далеко за деревьями едва проглядывался свет от единственной уцелевшей фары.

Дорога обратно заняла намного больше времени. Я то и дело останавливался и озирался. Мне продолжали мерещиться леденящие душу звуки за спиной, жутковатые образы мелькали среди деревьев. Когда до места аварии оставалось несколько метров, я притаился за деревом и осмотрел машину.

Уже который раз холодок пробежал у меня по спине. Окно со стороны водителя зияло пустотой, дверь была распахнута настежь, водительское сиденье искромсано в клочья, а приборная панель исцарапана и искорёжена. Похоже, монстр вернулся, не нашёл меня и в ярости выместил злобу на машине. Может, пошёл дальше меня искать? Ладно. Не важно. Главное его здесь нет, а значит хватай ветровку и беги.

Я подполз к задней правой двери, уцелевшей после столкновения. Тихонько приоткрыв дверь, запустил руку внутрь и нашарил рукав ветровки. Вытянув её одним движением из салона, я тут же ощупал карманы и с облегчением почувствовал в ладони прямоугольник телефона.

Сжимая ветровку в руке, я медленно пополз в сторону чащи. Метров через пять я нырнул за ближайшее дерево, оглянулся назад и успел остановить вопль ужаса, лишь зажав себе рот ладонью. Склизкий серый затылок возвышался над крышей моей машины. Монстр стоял ко мне спиной, выискивая что-то на той стороне дороги.

«Меня», – вспыхнула мысль в голове.

Не сводя глаз с блестящего затылка я начал медленно отступать назад. Шаг, второй, третий… Под ногой предательски хрустнула ветка. Монстр у машины замер, а затем начал неспешно разворачиваться в мою сторону. Я не стал дожидаться, пока он обернётся, а просто помчался со всех ног прочь от машины.

Я снова бежал, не разбирая дороги. Но теперь даже ужасная боль в боку не могла остановить меня. Я слышал хруст веток под ногами, рокочущее дыхание и периодически накатывавшее зловоние тухлой рыбы. Временами хруст перемещался то влево, то вправо. В конце концов, мне начало мерещиться, что меня преследует уже не одно чудовище, а сразу несколько, потому что хруст веток, зазвучал сразу со всех сторон. В какой-то момент у меня мелькнула мысль, что монстр уже давно отстал от меня, и сейчас я пугаюсь хруста веток под собственными ногами, но желания остановиться и проверить у меня не возникало.

Неожиданно деревья расступились. Из-за темноты я не заметил, как под ногами, вдруг, появилась трасса. Споткнувшись о край дорожного полотна, я пропарил несколько метров в воздухе и растянулся на асфальте.

Правое предплечье и колено саднили острой болью, а сбитое дыхание вырывалось из горла резкими толчками. Я вжимался в асфальт, пытаясь отдышаться, и в страхе ожидал прикосновения тонких влажных пальцев к коже. Сил ни идти, ни даже встать у меня не оставалось.

Но никто ко мне не приближался. И шестипалая узкая ладонь не скользила по шее. Здесь и сейчас были я, мои судорожные вдохи и боль ободранной кожи. Спустя некоторое время я всё же набрался сил и поднялся на ноги.

Я вернулся на шоссе, но, похоже, сделал очень большой крюк, так, как ни машины, ни даже отсвета от её фар не проглядывалось. Мысли метались в голове.

Мне нужно выйти к машине. Или пойти в сторону города. Да, точно, пойду обратно в город. Даже если не наткнусь по дороге на машину… Да и чёрт с ней. Позвоню Лёхе по дороге, он меня заберёт отсюда.

Прикинув направление, я повернул налево и пошёл по трассе. Ветровка всё ещё была при мне, я быстро надел её и на ходу достал телефон из кармана.

На моё счастье уровень сигнала показывал три деления, хотя, после всего пережитого, я ожидал, что удача отвернётся от меня. Сигнал, казалось, устанавливался целую вечность. Пошли длинные гудки, и моё сердце всякий раз замирало в ожидании бодрого голоса.

Ожидания не оправдались ни на первый раз, ни на второй, ни на третий. Я звонил и звонил другу, но он не поднимал трубку. Потом я позвонил Катьке, потом ещё на несколько номеров, в том числе в службу экстренной помощи. Но везде тянулись унылые длинные гудки без ответа. С каждым неудачным звонком новая волна паники накатывала на меня. Никто не отвечал. Никто.

От повторных попыток дозвониться меня отвлекло странное ощущение. Я перенёс вес на правую ногу. Кроссовок тут же погрузился на несколько сантиметров в дорожное покрытие. Затем я слегка попрыгал на ней. То, что я до этого считал асфальтом, пружинило в ответ, словно мягкая резина.

Я опустился на одно колено и провёл ладонью по шоссе. Шершавая зернистая поверхность оцарапала кожу, но, когда я надавил ладонью, та, практически без сопротивления, утонула в чёрном материале.

Я встал на ноги. Происходящее казалось страшным сном, но пережитой ужас, усталость и ноющая болью ободранная кожа не позволяли мне усомниться в реальности происходящего. Не обращая больше внимания на странное поведение асфальта, я продолжил свой путь. Вспыхнувшая было надежда на спасение, угасла, когда выяснилось, что никто не отвечает на мои звонки. Вернулась прежняя напряжённость, ощущение затравливаемой жертвы. Я то и дело озирался и вслушивался в окружавший меня лес. Но он хранил безмолвие и неподвижность. Деревья мрачными исполинами возвышались надо мной, сопровождая невидимым взором. Ни шелеста листвы, ни вскрика птицы – ничего не нарушало их молчаливого бдения застывших в ожидании развязки зрителей.

Я ощущал свой страх, тысячью микроскопических лапок мечущийся по спине. Нервное напряжение начало сказываться, у меня заныло в висках, а зрение перестало фокусироваться на одной точке. Словно сомнамбула я брёл вперёд, пока не почувствовал, как дорога понемногу начала забирать кверху. Краем измученного сознания я подумал, что здесь не должно быть холмов, но этот факт был настолько малозначителен по сравнению с остальными, что я отмахнулся от этой мысли.

Я вышел на вершину холма и постоял немного, вглядываясь вдаль. Саван кромешной тьмы надёжно укутывал окружающее пространство, но у меня сложилось такое впечатление, что вдалеке различались контуры каких-то титанических объектов.

А затем всё осветилось ровным изумрудным светом. Окружающая тьма расступилась, стволы и кроны деревьев окрасились в зелёные цвета. Я поднял взгляд наверх, туда, оттуда изливался этот безжизненный свет и у меня подкосились колени. Я смотрел и смотрел наверх, я просил, чтобы облака вернулись обратно, чтобы я забыл то, что сейчас увидел и пребывал в блаженном неведении дальше, чтобы, наконец, пришло чудовище и растерзало меня. Облака оказались последним заслоном перед ужасающей правдой.

Я созерцал застывшее в бесконечности затмение. Чёрные диск заслонял светило, и вокруг него изливался зелёный дымчатый свет короны. Я с ужасом рассматривал чуждое солнце, пока в голове медленная складывалась цельная, хоть и пропитанная откровенным безумием, картина, объяснявшая и появление той жуткой твари, и странное дорожное покрытие, и внезапно выросший холм.

Я с трудом оторвал взгляд от жуткой звезды и поднялся. Освещение было не настолько сильным, как мне показалось в первый раз, и больше всего напоминало ночь при яркой луне. Но его хватило для того, что бы рассмотреть раскинувшуюся у подножия холма равнину. Очертания исполинских конструкций оказались рёбрами огромных трёхгранных пирамид, отливавших в зелёном свете глянцевой чернотой.

Не сумев различить более подробные детали исполинских строений, я принялся рассматривать окружающую пирамиды равнину. Тени, отбрасываемые исполинами, накрывали её часть, но, даже на участках, освещённых неярким зелёным светом, ничего существенного, кроме неясных контуров, разглядеть не получалось.

Я постоял немного, размышляя о дальнейших действиях. После открывшейся правды, возвращаться назад, в лес, не имело смысла. Внутри меня гнездилась пустота с примесью апатичного любопытства. Просто желание человека, уже распрощавшегося со своей жизнью, понять ради чего он умирает.

Спуск вниз занял минут пять. Холм оказался довольно высоким и крутым, и к подножию я пришёл на слегка гудящих от усталости ногах. Затем я двинулся в сторону пирамид, черневших на фоне неба. Здесь, внизу, деревья уже не обступали дорогу, отчего исчезло смутное ощущение постоянной слежки.

По краям дороги, ведущей к пирамидам, стояли колонны. Сначала они были не выше двадцати сантиметров, но чем ближе я подходил к пирамидам, тем выше они становились. Из любопытства я подошёл к одной из колонн. Точёная, цилиндрической формы, она была в диаметре около полуметра, и возвышалась над землёй примерно на метр. При местном освещении точно определить цвет материала не удавалось, но у меня сложилось впечатление, что поблёскивающий глянцем материал был голубого цвета. Мягкие обводы напоминали по форме песочные часы, за отличием того, что нижняя часть была чуть меньше верхней, а к плавно зауженной горловине шестью тонкими перекладинами крепилось кольцо из того же материала, что и остальная колонна.

В тусклом свете различались концентрические чёрные, с волнистым контуром, овалы, покрывавшие колонну. То тут, то там, словно круги на воде, они расходились, накладывались друг на друга, образуя витиеватые узоры. Зелёные отсветы вспыхивали на точёных гранях и волнистых узорах, создавая эффект полыхавшего внутри колонны пламени.

Я перешёл к следующей колонне. Она была уже квадратной формы, из чёрного материала, порытого белыми узорами. Вершину колонны венчало, что-то, что можно было бы принять за цветок, но лепестки были прямыми, с заострёнными кончиками и округлыми, а в центре зиял провал. Цветок навевал смутные ассоциации, и я наклонился чуть ниже, чтобы лучше рассмотреть. Холодок пробежал вдоль спины. В памяти всплыли присосавшиеся к автомобильному стеклу щупальца и хищно блеснувший клык.

Меня передёрнуло от этой мысли. Да, действительно, это были щупальца того монстра, только здесь они окружали отверстие четырьмя рядами, словно лепестки растения. Я немного помедлил и потянулся рукой к одному из лепестков. На секунду мелькнула мысль, что делать этого не стоит.

Материал оказался необычайно гладким и тёплым. Он слегка пульсировал, а когда я провёл по нему пальцами, под кончиками завибрировало. Я слегка сжал щупальце. Оно ответило твёрдостью камня и слегка усилившейся пульсацией.

Изучив колонну, я продолжил путь к пирамиде. Они продолжали расти в размере и вскоре превысили мой рост, в то время как я, с всё нарастающим восхищением, рассматривал причудливые формы и восхитительные узоры, созданные рукой неведомого мастера. Спустя минут двадцать, дорога вывела меня на площадку, выстеленную тем же упругим материалом. Площадка простиралась вокруг насколько видел глаз. Пирамиды подпирали небеса, отбрасывая исполинские тени на землю. Вокруг пирамид доброй россыпью гнездились уже знакомые мне колонны. Но помимо них на площадке стояло множество статуй и витиеватых конструкций непонятного назначения.

Я решил обогнуть тень, отбрасываемую ближайшей пирамидой, чтобы лучше рассмотреть содержимое площадки. Ближайшей ко мне оказалась ажурная конструкция, метра три высотой и метра два в диаметре, изготовленная из материала имевшего, судя по всему, янтарного цвета, сплошь пронизанного тёмными прожилками. Шесть тончайших, не толще шариковой ручки, колонн подпирали купольный свод, сформированный из свёрнутого спиралью цилиндрического бруска. Я невольно залюбовался странной конструкцией. Неведомый мастер создал идеальную полусферу, а спираль вилась с филигранной точностью.

Насмотревшись на ажурный купол, я двинулся дальше. Взгляд скользил от одной восхитительной скульптуры к другой, пока глаз не выхватил знакомый силуэт. Слегка опешивший от того, что в столь странном месте есть знакомые мне формы, я двинулся в сторону силуэта. И по мере приближения, удивление внутри меня нарастало.

Это оказалась статуя оленя. Самого обыкновенного оленя. Он вглядывался в неведомые дали, слегка повернув голову на могучей изящной шее влево, большие ветвистые рога устремились вверх, а мощный торс покоился на четырёх поджарых мускулистых конечностях.

Я провел ладонью по шее и ощутил мельчайшие ворсинки меха. Невероятная естественность позы и внимание к мельчайшим деталям вдыхали жизнь в изваяние, а зелёные блики, игравшие в огромных глазах, на ветвистых рогах и плавных обводах лишь могучего тела усиливали эффект.

Я отвернулся от оленя. Былая апатия отчаявшегося человека отступила. Нет, я не питал иллюзий по поводу возможности вернуться домой, но это место, полное невероятных чудес, пробудило во мне азарт исследователя. Меня охватило желание приподнять, накрывавший это место, полог тайны.

Я продолжил путь к пирамиде, выискивая знакомые очертания. Мне попадались медведи, дельфины, орлы и множество других животных. Но помимо них попадались и другие, неведомые мне звери. Многолапые, многоголовые, с крыльями и без, прямоходящие и ползучие, в форме торов, октаэдров или, например, в виде бесформенных луж с множеством коротких ложноножек.

Существа самых невероятных форм и размеров окружали меня. Каждый раз, рассматривая очередную неведомую тварь, мурашки пробегали по спине от того, насколько правдоподобным было исполнение. И тут я обратил внимание на некоторую закономерность. Чем больше я видел незнакомых существ, тем меньше попадалось обычных животных. Или, например, создания в виде геометрических фигур постепенно замещались иными.

Внезапно меня осенило, и я повернул обратно. Мысли лихорадочно скакали в голове. Может это какой-то музей. Вот зона земных существ, там каких-то ластоногих, здесь зона прямоходящих слизней. Я продолжил идти между статуй, ориентируясь уже на знакомых мне животных. Вскоре появились скульптуры растений. Высеченные из пульсирующего камня дубы, берёзы, кусты роз и букеты ромашек громоздились то тут, то там.

Следом появились уменьшенные модели античных построек, инженерных сооружений, орудий труда и оружия. Полутораметровый сфинкс или спартанский шлем, лежащий на пьедестале. Античность сменилась средневековьем. Затем пошли современные здания, автомобили, самолёты. Шаг за шагом мимо меня проносилась многовековая история человечества.

Я стоял возле пирамиды. Нет, с холма невозможно оценить его размеров. Здесь, у подножия, ощущаешь себя песчинкой, затаившейся у стопы титана, безмолвно подпирающего небеса.

Я обернулся назад. Рядом со мной возвышались скульптуры мужчины и женщины. Совершенно нагие они стояли друг напротив друга и смотрели куда-то вдаль, воссозданные, как и всё на этой площадке, с мастерской точностью.

Я осторожно подошёл к пирамиде и коснулся поверхности. Чёрный камень под пальцами отозвался знакомой пульсацией и теплотой. Хотя пирамида и была гладкой на ощупь, под пальцами ощущались какие-то неровности.

Я ещё раз провёл рукой по камню. А затем ещё и ещё раз. Смутное ощущение возникло у меня, когда я проводил по камню рукой. Словно бы это были не просто неровности, словно бы кто-то высек на полированной глади камня рисунок. Но в местном полумраке различались только самые приблизительные очертания.

Чувство близкой тайны кольнуло меня. Я словно стоял перед дверью, открыв которую, обнаружу ответы на все вопросы. Но дверь не поддавалась, и мне оставалось лишь в бессилии скрестись в неё. Прикидывая варианты решения проблемы, я опёрся спиной о подножие пирамиды, и сел на землю. Что-то в кармане ветровки ударилось о камень, вырывая меня из раздумий. Это телефон в кармане ветровки ударился о пирамиду. Словно ужаленный я вскочил на ноги и выхватил его. Заряд в телефоне ещё оставался, и спустя мгновение загорелась телефонная вспышка.

Маленький конус белого света, лившийся из телефона, невольно вызвал у меня улыбку. На этой равнине, пропитанной мёртвым изумрудно-зелёным светом, он казался нелепым и неуместным.

Подножие, действительно, оказалось испещрено барельефами. Сначала я выхватил сцену, где изображалось множество человекоподобных фигур. Я наклонился ближе и пригляделся. И вновь ощутил, как липкий страх заполз под кожу, а на лбу выступил пот. Невероятная проработка рисунка позволяла без труда различить на нём мельчайшие детали, в том числе щупальца, свисавшие в нижней части лица, узкие шестипалые ладони, не пропорционально длинные руки и ноги.

На барельефе без сомнений изображались существа, подобные тому жуткому монстру, что ещё недавно пытался растерзать меня. Взяв себя в руки, я продолжил осмотр барельефа. Вот, судя по всему, одна группа существ разговаривает другой, тут изображён какой-то ритуал посвящения, а здесь они что-то строят.

Я шёл и осматривал сантиметр за сантиметром. Высеченная в камне история медленно складывалась в голове, но окончательного понимания никак не наступало. Я настолько увлёкся изучением пирамиды, что, когда луч фонаря внезапно выхватил из мрака угол чего-то белого, я не сразу его заметил.

Я сделал шаг назад и посветил на странный белый предмет. Внезапное открытие шокировало меня. А затем я засмеялся. Сначала тихо, неуверенно, затем всё громче и громче. Смех перерос в полноголосый истерический хохот, раскатами разлетавшийся по всей равнине. Мне плевать, даже если сюда сбегутся тысячи этих монстров, пусть разорвут меня на части, дверь открылась, тайна растворилась, оставив после себя кристально чистую и ослепительно ясную истину.

Я хохотал, пока не сбил дыхание и не зашёлся в кашле. Успокоившись, я ещё раз осмотрел предмет, прибитый к пирамиде. Это был белый дорожный знак, разделённый чёрной полосой на две части. Сверху чёрными буквами, столь знакомым шрифтом значилась надпись «Москва», перечёркнутая косой красной чертой. Надпись снизу гласила «Городской округ Химки». Знак смялся в том месте, где его пригвоздили к пирамиде, местами подёрнулся ржавчиной, краска кое-где облупилась. Но русские буквы на нём прекрасно сохранились, раскрывая ужасающую правду.

Я скользнул пятном света дальше. Рядом висел обычный скоростной велосипед. Чёрный штифт насквозь пробил раму, вбитый в толщу пирамиды. Колёса погнулись и сдулись, порванная цепь безвольно висела, а ржавчина изъела детали. Рядом с велосипедом висела поломанная детская кроватка.

Я скользил лучом света дальше, выхватывая всё новые и новые, столь знакомые, предметы, затем быстро перевёл взгляд на барельефы у подножия и начал вдвое усердней их изучать. Наверное, мой хохот переполошил всю округу, но, по крайней мере, я хочу разобраться в происходящем.

Приспешники Тёмного Властелина врываются в Терринот, чтобы насаждать доброе и нести вечное, и спасти, в конце концов волшебный мир от разгула демократии.