CineMars

21 апреля в КЦ «ЗИЛ» у Театра Новых Пьес премьера «Концерта-трагедии Женитьба» (по пьесе «Женитьба. Совершенно невероятное событие в двух действиях» Николая Гоголя). Я уже был на нескольких спектаклях этого театра, так что незадолго до премьеры встретился с главным режиссёром театра Хореном Чахаляном и расспросил его о спектакле, театре и актёрах, которых хочется обнять.

Здравствуй, Хорен.

Здравствуй, Марсель.

Так, 21 апреля у вас одновременно и премьера, и возвращение к истокам – впервые за четыре года вы играете «Женитьбу», с которой и начался ваш Театр Новых Пьес. Расскажи о самом спектакле и о том, как вы к нему пришли.

Да, это спектакль, с которого началась история нашего театра. В январе 2017 года Николай Коляда (заслуженный деятель искусств Российской Федерации — прим. ред.) набирал труппу в свой московский театр. Я прошёл кастинг, через несколько месяцев начались репетиции. Прошло дней двадцать, а потом оказалось, что там какие-то проблемы с пространством, с арендодателем. В общем, это здание будут сносить.

Мы десять месяцев были в подвешенном состоянии. И я в какой-то момент понял, что я хочу сам поставить спектакль. У нас тогда была режиссёрская лаборатория в Ялте, рядом с дачей Чехова. Мы репетировали «Три сестры». И тут я еду в метро, и у меня видение. Я полностью от начала до конца вижу весь спектакль, кроме последней сцены. Со мной такое было, кстати, впервые. Но увидел я не «Трёх сестёр», а «Женитьбу». Увидел полностью, как он должен произойти. Пришёл на репетицию и говорю: ребят, мы ставим «Женитьбу». Тогда у меня была помощница Юлия Сытова. Она музыкант. Я позвонил ей и говорю: Юль, я верю, что спектакль должен быть под живую музыку, с живым мини-оркестром. Но они должны быть не просто музыкантами, они должны быть полноценными участниками спектакля. Юля нашла музыкантов, и мы начали репетировать.

В один из репетиционных дней мы пригласили Николая Владимировича на спектакль. Он увидел этот спектакль и был в восторге. И на следующий день он мне сказал: Хорен, а как ты смотришь на то, чтобы вы сыграли премьеру на Страстном (Театральный центр СТД РФ «На Страстном» — прим.ред.)? Я говорю, что это просто идеально. Он говорит: хорошо, я уже договорился, вы играете на Страстном. И мы играем на Страстном. У нас были зрительские овации невероятные. И после этого спектакля, этого фурора Николай Владимирович сказал мне: всё, ты главный режиссёр театра.

После этого у нас было много других спектаклей: «Диагноз: Три сестры», «Чехов. Чайка. Нет, не то», «НЕспектакль Свой путь», «Научи меня любить». Но я всегда говорил, что хочу вернуть «Женитьбу». И вот наконец-то я понял, что пришло время. Четыре года мы не играли этот спектакль, и четыре года зрители спрашивали: когда вы вернете наш любимый спектакль? Недавно мы выложили 10-секундное видео, и люди начали писать нам в директ театра: мы узнали мелодию за три секунды. Это очень приятно.

То есть американские фильмы часто заканчиваются свадьбой, а у Театра Новых Пьес с «Женитьбы» всё только началось. Вы с самого начала, получается, решили ломать стереотипы?

Да, верно (смеётся).

Замечательно. Вот ты упомянул, что люди узнают музыку из этого спектакля за три секунды. Расскажи подробнее о музыке.

Почти во всех своих спектаклях я сотрудничаю с композиторами, которые создают прекрасную музыку. Но в «Женитьбе» композитора нет. Мы сами искали, пробовали и создавали музыку совместно с музыкантами. Я давал им актерские задачи, и они музыкально их выполняли. Они не только играют, но и комментируют спектакль. В некоторых сценах они играют, разговаривают, танцуют, двигаются, и все это органично переплетается друг с другом. Музыка стала неотъемлемой частью характера спектакля, так что сложно привлечь нового человека, который не прошёл этот путь вместе с нами. Работа музыкантов в спектакле превосходит просто исполнение музыки. Сейчас рассказываю о них и понимаю, как сильно люблю их всех!

Хорошо. Если композитора ни тогда не приглашал, ни сейчас, что изменилось?

На самом деле изменилось много чего. Потому что и мы другие, и время другое, но при этом остался гениальный текст Гоголя. Кстати, Гоголя я очень люблю. Считаю, что если артист смог сыграть Гоголя и Чехова, то он может сыграть всё. Я в этом просто уверен. Я и со студентами много работаю над Гоголем, потому что я считаю, что с Гоголем можно в хорошем театральном смысле этого слова побаловаться.

Про подготовку поговорили. Теперь скажи, что чувствуешь в связи с тем, что тот спектакль, с которого начался театр, спустя четыре года возвращается.

Ты знаешь, это и сильная радость, и большая ответственность, потому что спектакль был очень успешным. Некоторые зрители смотрели его пять, шесть, семь раз. И сейчас они ждут, чтобы прийти.

А за это время наша труппа превратилась… в труппу. В труппу, где есть единый язык, где все чувствуют друг друга, понимают. Потому что для того, чтобы сформировать труппу, которая понимает, чувствует меня, работает в одной эстетике, в одной стилистике, понимает те или иные обстоятельства, мне понадобилось четыре года. И вот сейчас я горжусь нашей труппой, я горжусь уровнем артистов.

И я думаю и уверен, что«Женитьба 2.0» будет лучше, чем «Женитьба», которая была тогда, потому что действительно мы выросли во всех смыслах этого слова.

За прошедшие четыре года мир очень круто изменился. Причём дважды. Эти внешние изменения найдут какое-то отражение в версии 2.0?

Это то, с чего я начал первую репетицию. И я про это сказал актёрам. То есть, если когда-то мы ставили просто комедию, то в сегодняшней реальности ты не можешь закрыть глаза и делать вид, как будто ничего не изменилось. Я чейчас расскажу одну историю.

Когда в Армении была война, у меня был очень активный рабочий график. То есть у меня была премьера на носу, у меня были активные гастроли, у меня были выездные мастер-классы: Алтай, Благовещенск и так далее. И плюс у меня был ещё проект с подростками.

При этом у меня было сильное чувство вины, что люди умирают, а я тут живу богемской режиссёрской жизнью. Причём оно не уходило, а шло уже в крещендо. И в какой-то момент, я считаю, что это Бог сказал, я услышал: у тебя сейчас есть возможность разговаривать с огромным количеством людей, с подростками от 14 до 18 лет. Это потенциально те люди, которые завтра могут сделать войну. У тебя есть голос, чтобы говорить и доносить до них любовь, человеколюбие, добро и так далее, чтобы они понимали, что ничего важнее человека и человеческой жизни в этом мире нет. Я прям это услышал. Мне это настолько помогло. И поэтому мне кажется, что в театре есть эта сила. Я скажу словами того же Гоголя: «Театр – это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». И я надеюсь и верю, что мы очень много скажем миру добра нашим спектаклем.

Так, посмотрим под другим углом. Если находишься под определёнными веществами или просто долго смотришь на тот же «Чёрный квадрат» Малевича, можно там увидеть другую вселенную, вход в параллельные измерения, открыть для себя смысл жизни. Но это всё не заслуга художника. Это всё-таки уже больше человеческое воображение, мировосприятие. В репертуаре Театра Новых Пьес: Гоголь, Чехов, Пулинович. Как ты подходишь к выбору материала для постановки? Что ты видишь, когда читаешь ту или иную пьесу?

Это очень интересный вопрос. Почему? Потому что я никогда не выбираю специально. То есть, я не знаю, как это происходит. Вот я рассказал, как я «Женитьбу» выбрал. Также я выбрал Чехова. Я изначально хотел ставить«Чайку», потом «Три сестры». Но «Три сестры» каким-то волшебным образом сами сказали «нет».Это спектакль, который разделил историю театра на «до» и «после». Вот всё это время, когда мир менялся, мы репетировали «Три сестры». Мы его репетировали два года. И постоянно что-то происходило. Сначала история с ковидом, когда мы все были заперты. Наша хореограф была в Австрии, один из артистов в Эстонии. Мы просто каждый день созванивались по зуму, и это нас спасало. Мы были вместе. Да, к чему я это всё говорю? Я никогда не выбираю самостоятельно. Я верю, что не я выбираю пьесы, а они выбирают меня. Вот это абсолютно.

Как-то я наткнулся на пьесу Ярославы Пулинович «Свой путь». Начал читать и уже на третьей странице понял, что я уже буду ставить этот спектакль, я знаю, как. Я звоню актрисе, говорю ей про это, и всё. Опять-таки, я никогда не делаю специальное распределение. Я читаю пьесы голосами своих артистов. Я вижу их уже в действии. То есть, когда я читаю, я вижу их действия, как они двигаются, как они это делают. И читаю их голосами. И распределение происходит автоматически.

Вот мы и перешли к актёрам. Я был уже на трёх-четырёх твоих спектаклях. И я каждый раз поражаюсь, сколько ты символов, смыслов надстраиваешь поверх авторского текста. Но между твоим видением как режиссёра и моим впечатлением как зрителя есть очень важный пласт – актёры. Соответственно, вопрос – как ты с ними работаешь? Потому что одни режиссёры пользуются своим авторитетным статусом, говорят актёрам: ты делаешь это, ты делаешь это. Другие режиссёры начинают долго и вдумчиво объяснять от и до. Вот тебе какое подход ближе?

Сегодня — это два в одном. Я пользуюсь авторитетом, потому что мы вместе поставили уже восемь спектаклей, и актёры знают, что это всегда работает. И второе, хотя по значимости, наверное, первое, это фраза Вячеслава Полунина: «Я работаю только с теми людьми, кого хочу обнять». Я очень сильно люблю своих артистов. Я знаю, что это взаимно.

Для меня театр, это не работа, не хобби, это моя жизнь. Театр сформировал меня как личность. И в первую очередь для меня очень важен человеческий фактор, потому что мы с актёрами разделяем очень важные ментальные истории, мы с ними одинаково мыслим в каких-то глобальных человеческихи моральных аспектах. И для меня это очень важно. И поэтому, когда я говорю что-то, я понимаю, что они разделяют эту человеческую позицию со мной, именно гражданскую, человеческую позицию. Что касается именно режиссёрско-актёрской работы, то да, мне понадобилось четыре года, чтобы сформировать ту труппу, которая чувствует, резонирует, вибрирует. И у нас есть очень много общего теперь. У нас есть воспоминания, спектакли, репетиции, гастроли и так далее. И очень много историй.

Расскажи, пожалуйста, про людей, которых хочется обнять. Я так понимаю, это не единственный критерий, да? Как вообще артисты попадают в Театр Новых Пьес? На что ты обращаешь внимание? Ты уже сказал про человеческие качества, но, может, есть что добавить?

Это чувственный опыт, который логическому анализу не поддаётся. Я не могу структурно объяснить, почему я выбрал этого или другого артиста. Или не выбрал. Вот моя любимая подруга, актриса, я недавно стал крёстным отцом её дочери, Валерия Скороходова, предупредила, что она скоро станет мамой. Предупредила, что отработает какое-то время, но нужно вводить новых актрис, пока она будет в декрете. И я начал искать. Мне приходило много портфолио актрис, некоторые приходили на личную встречу, я общался с ними, просматривал их визитки и... не чувствовал их. И внезапно в какой-то момент я вспомнил о другой актрисе, которую решил пригласить. Когда я её пригласил, я почувствовал связь, но понимал, что наше сотрудничество ограничено определённым временем, и после этого мы расстанемся как хорошие друзья. Так и произошло.

Недавно мы объявили кастинг для актрис, на который подали заявку 97 человек, из которых я выбрал троих! Одной из них оказалась Юлия Бурлова, которая впервые сыграет 21 апреля в спектакле «Концерт-трагедия Женитьба». Я почувствовал её искренность. С каждой репетицией я все больше убеждаюсь, что моя интуиция меня не подвела.

Также есть Лиза (Елизавета Бочкина, играющая роль Агафьи вместе с Анастасией Попковой). Несколько дней назад я просто посмотрел на неё, а она уже говорит: «Я поняла». И она сделала то, что я даже не успел озвучить. Понимаешь? Это такой режиссёрский восторг.

Так, сейчас будет вопрос с подковыркой. Я регулярно хожу в театры. И если не считать постановок Бориса Юхананова в Электротеатре Станиславского, у тебя, пожалуй, самые неудобные спектакли для сегодняшнего зрителя. Потому что многие режиссёры стараются что-то упростить, что-то разжевать. Когда я прихожу к тебе на спектакль, у меня мозг (хочет он того или нет) работает на 200%. Потому что я как зритель слежу за действием, за сюжетом, за актёрами, подмечаю, что в них меняется, ты много внимания уделяешь и одежде, и реквизиту, и тому, что происходит вообще на сцене, а я пытаючь при этом не сойти с ума (в хорошем смысле этого слова). Андрей Тарковский как-то сказал, я никогда не сделаю шага на встречу к зрителям. Соответственно, мой вопрос: почему ты не идёшь по пути, скажем так, массовому? А выбрал такой сложный путь, неудобный. Ты ставишь спектакли не для масс. Это не мейнстрим. Если использовать киношный термин, то это авторское кино, фестивальное кино. Почему?

Это прозвучит, наверное, пафосно, но для меня это не сложный путь. Я вот недавно про это говорил своим артистам. Я всегда говорю, что есть принципиальная разница, играть ради зрителя или для зрителя. Для меня важно играть для зрителя, где есть пространство и место для диалога.

Я должен смотреть как зритель и восхищаться артистом. Я должен смотреть на него и восторгаться. Когда я смотрю, как артист кривляется, чтобы понравиться мне, я начинаю его жалеть.

Я всю жизнь знал, что я буду заниматься тем, чем я сейчас занимаюсь.То есть у меня никогда не стоял выбор профессии. Я с 5 лет всегда занимался тем, чем занимаюсь сейчас. Если было 2-3 человека, я что-то репетировал. И это, я как сказал раньше, моя жизнь, которая меня сформировала. Это мое мировоззрение, где я разговариваю с собой, со своими родными людьми, со своим прошлым, будущим, настоящим, с миром. Это мой язык коммуникации.

И упрощать его – это значит упрощать себя. Я этого не хочу, мне это неинтересно. Более того, мне кажется, я перестану быть собой, предам себя. И мне повезло с артистами: мы разделяем одни и те же моральные, человеческие темы. Очень сильно мы резонируем друг с другом. Хотя мы очень разные, на самом деле.

Это очень здорово. И напоследок: что ты хочешь сказать людям, которые ещё ни разу не смотрели твою постановку Гоголя?

Для меня очень важно, ты правильно заметил, авторское прочтение, авторское видение. Главное – понимать, что театр не скучен. Это не музейное пространство, это живой организм, место, где мы обсуждаем сегодняшний день. Моя цель не заключается в следовании исторической достоверности, потому что сам Гоголь не об этом говорил. Его произведения о человеческих взаимоотношениях, о слабостях, о человеческой нелепости и стремлении к признанию своей «важности» перед другими. Та же «Женитьба» – комедия, но в ней ярко выражены темы домашнего насилия и потребительских отношений. Мы поднимаем эти темы.

Наша профессия – это работа с людьми для людей. Наши персонажи взаимодействуют с артистами и зрителями. Эта совокупность человеческого присутствия здесь и сейчас порождает истину. Я верю, что Театр – это место, где можно встретиться с самим собой, со своими тараканами и исцелиться.

Я считаю, что современный театр – это живое, энергичное место, где тебя не заставляют чувствовать что-то, а где с тобой разговаривают, и ты уже включаешься в материю спектакля, проживая разный спектр чувств и эмоций!

Прекрасно сказано. И благодарю за интервью.

И я тебя. До встречи 21-го.

Удачной премьеры.

Трейлер спектакля:

Билеты по ссылкам:

«Концерт-трагедия Женитьба» 21 апреля;

«Концерт-трагедия Женитьба» 20 мая.