CapShel

Ревизор вышел, оставив после себя запах пота и неясной тревоги.

************************

К разговору я подготовился основательно.

На бумажке записал несколько основных вопросов, продумал свою линию поведения, примерно наметил сценарий беседы. Если и существует соучастник, то Щипцов сразу его не назовёт, а посему допрос… тьфу ты! - разговор, следует вести на дружеской ноге, явно не выражая своего презрения и праведного гнева. А иначе замкнётся.

Пригласив его в кабинет, я запер дверь, уселся напротив, и одной рукой положил перед собой лист бумаги и ручку, а другой незаметно включил диктофон. Ну-с, приступим.

Поначалу, размялся бытовыми вопросами. Как, чего, почему, а не хотите ли в морду, то есть - водички? Нет? А жаль.

В основном, лейтмотивом нашего разговора послужили темы, касающиеся отношений в коллективе вообще и в нашем, в частности.

Всё что он, по блатному выражаясь, брал на себя – это воровство диска. И то оказывается через пару дней, он положил его обратно откуда брал. То есть в рундук раздевалки.

- А тогда зачем личные файлы стёр, дурик?

Не поверите – совершенно случайно. Он, как честный человек, просто взял диск чтобы просто переписать фильмы и музыку, но – то ли вирус из-за двери напал, то ли просто день такой был неудачный, - компьютер засбоил, налетел электронный вихрь и всё вокруг, включая монитор, покрылось мраком. А когда комп перезагрузился, то обнаружилась невосполнимая потеря части файлов. По чистой случайности именно личный архив четвёртого. И только его. Какая жалость.

- Допустим. (Ни хера себе допущение!) Как объяснишь, что диск нашли спрятанным в подволоке пустой каюты?

Очень просто. Наверное, какой-то неизвестный человек, - увидев, что честный Щипцов возвращает упертое на место, - украл вторично (вторично, блядь!!) диск и спрятал в надёжном месте.

- Как ты думаешь, кто этот человек?

Кто это мог быть он не в курсе. Скорее всего, это тот же человек, который, цитирую Щипцова: «работал по сигаретам». Вот такое отличное объяснение.

Тот «работал по сигаретам», а Щипцов, значит, работал «по жёстким дискам». Разделение труда по Марксу.

- Что ты делал в каюте, в которой тебя поймали?

Напраслину возводят худые люди, не иначе. Делал там обход. А зашёл туда… Ну зашёл. Просто так. Сам не знаю почему. И про нашедшие сигареты он был в курсе, так как об этом объявили сами второй и четвёртый мехи. А если он был в курсе, люди добрые, то зачем ему лезть в подволок и доставать уже найденные сигареты?

На вопрос, кто ещё может подтвердить, о том что механики рассказывали о найденных сигаретах ответить затруднился. Много было там народу, всех мол не упомнить. (Конечно это был трындёж, - не рассказывали механики никому о найденных сигаретах до самого конца.)

- А почему ты был в перчатках, с фонариком и, зайдя в каюту, сразу закрыл за собой дверь?

Опять же поклёп. Привычка такая, дурацкая. Куда не зайдёт, постоянно за собой закрывает дверь: в квартиру ли, в каюту, в туалет или в сарай там какой. Жена постоянно страдает, ибо как зайдёт домой, дверь – хлоп, и на замок перед жёниным носом. По привычке. Рефлекс.

А фонарик на вахте так это вообще святое, он всегда должен быть, - а резиновые перчатки, чтобы не запачкаться в помещении, - мало ли где грязи можно хватануть. Стерильность превыше всего.

Меня замутило щипцовской правды и я сделал большой вдох, потом резко выдохнул, прочистив уши, мозги и карму. Закрыл глаза, посчитал про себя до пяти. Открыл глаза.

- С коллективом отношения нормальные?

Выясняется что отношения с коллективом разные. Что теперь, когда его сняли с вахты, он в рабочей группе трудится, там его не обижают, не бьют, спасибо старпому. Только вот угрозы иногда поступают на его многострадальную голову.

- От кого?

Не хотел бы он говорить, так как ему скоро уезжать домой, и уехать домой ему хочется, по возможности, с целым лицом.

Весь наш разговор я передаю как единый пересказ, но на самом деле это было далеко не так. Речь его часто превращалась в поток бессвязных мыслей и слов. Слова паразиты «..эта..», «..как его..», «в натуре» и тому подобные изобиловали в его высококультурной речи. Очень часто приходилось задавать уточняющие вопросы, подбадривающими кивками и своим видом выражать сочувствие. А сам в этот момент я про себя думал: журчи, Коля, журчи не останавливайся, пока ты сам себя окончательно не потопишь.

- И всё таки, может тебе подбросили те самые сигареты, которыми ты торговал?

Как то я сумел произнести этот бред.

Но Колю это не смутило. Он философски допустил и такой вариант.

Потом, путём различных наводящих вопросов, я задал основной.

- Расскажи поподробней о человеке, который тебе угрожал расправой, если ты что-то расскажешь капитану.

И в атмосфере доверия, вот что он мне поведал:

Пару месяцев назад он подговорил третьего помоху, украсть шоколадку у ревизора, что трояк и сделал. Потом они, посчитав это почему-то очень весёлым, втроём, вместе ничего не подозревающим ревизором, съели её на вахте, запив чаем.

Когда мы поймали Щипцова, то трояк очень перепугался, вспомнив эту историю, - побоялся что его тоже приплетут. И когда они с чифом брали этого Колю, тот напомнил трояку о совместном «деле», и то, что трояк с Колей повязаны воровством и, блядь, шоколадом. На это трояк пригрозил Коляшке, что если тот расскажет это мастеру – то есть мне, - то ему будет плохо, - то есть Коле.

Всё. Круговорот шоколада в природе.

Не было ни какого соучастника. На той ревизоровской записи он всего лишь жаловался Паше на трояка. Выслушав всё это, я промолчал, переваривая. Было такое ощущение, что нахожусь в Зазеркалье, где всё перевёрнуто с ног на голову.

Про деньги буфетчика и кольцо третьего помощника пришлось спросить для очистки своей совести и ответ был предсказуем, как выборы президента РФ. Не брал, не был, не видел.

На том с ним и расстались.

Что же поделать с упрямым человеком, хотя бы и вором. То, что он вор и крыса у меня не было сомнений. Если бы сомнения и были, то после прошедшего часового общения с ним, они бы растворились без следа, как утренний туман над рекой.

Второй помощник, желающий его спасти, в результате помог Коле с точностью наоборот. Это он вор, он и ещё раз он.

Присяжные заседатели свободны, судьи снимайте мантии, приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

************************

Весь следующий день я провёл в раздумье. Было пасмурно, помалу накрапывало. Погода располагала к умственным упражнениям.

Яркость восприятия прошедших событий ещё не прошла, народ всё так же обсуждал произошедшее, хотя чего тут обсуждать: дело ясное. Матрос Щипцов исправно дорабатывал свой последний рабочий день вместе с боцманом и остальной палубной командой. Хотя кое-кто и заявлял, что, мол ему будет в падлу работать рядом с таким упырём.

Ничего. Работали бок о бок, никуда не делись. Тем более тот вёл себя тише воды, ниже травы.

Но что-то мне мешало поставить точку в этом деле. Какое-то чувство, терзавшее, не давало покоя и подгрызало изнутри.

Давно замечал за собой, что если какое-либо дело неразрешимо, всё равно не успокоюсь, пока не испробую все доступные мне методы для его решения, даже заведомо провальные. Не знаю почему. Может быть потому, чтобы впоследствии честно себе самому сказать – я сделал всё, что мог.

Сейчас этого не было.

Завтра утром, ровно в восемь, приходит катер и Щипцов уезжает. Возможно держа в кармане, не обнаруженные нами, деньги и перстень. Вместе с ним на берег съезжало ещё пять членов экипажа, включая старпома, третьего помоху и четвёртого меха – потерпевших, так сказать. Все они, кроме Щипцова, ехали в город в увольнение. С оказией.

Поздно вечером, часов в одиннадцать, я поднялся на мостик. Сказал пару слов третьему помощнику - тот кивнул в ответ. Постояв на мостике ещё пять минут, полюбовавшись видом ночного порта, я спустился к себе. Наступила ночь.

************************

На следующий день я поднялся в шесть утра и в полседьмого находился уже на мостике, помешивая горячий чай и перекидываясь ничего незначащими фразами с джуниором.

В семь утра на мостике возник Щипцов, пришедший за своими документами и справками о плавании. Был он одет в чистую робу, вымыт, выбрит и благоухал одеколоном как майская роза.

Вручив ему денежный аттестат, я отвёл его в сторону и тихо предложил вернуть всё то, что не было нами найдено, как-то - деньги буфетчика (сто евро) и золотой перстень третьего помощника. С чёрным камешком. А иначе, мол, придётся нам искать самим, а это плохо, да и вообще воровать нехорошо.

Взгляд в сторону вниз и привычный бубнёж:

- Я ничего не брал. Можете искать.

Мой печальный вздох был ему ответом:

- Ну что ж. Тогда пошли.

Зайдя в его каюту, я не закрыл дверь, а наоборот - распахнул настежь. Потом позвонил на мостик и произнёс одно слово:

- Подходите.

На авансцене проявились те же персонажи, как Лёлик и Болик: старпом с третьим. Между собой мы уже были близки так же, как члены закрытого интимного клуба.

Следом вошёл боцман. Его захватили для массовки, чтобы никто потом из экипажа не говорил, что офицеры гнобят несчастного моряка. Хотя после всего у него вряд ли нашлись бы заступники. Но тем не менее.

Перед тем как начать, я выступил с напутствием:

- Господа! Призываю вас, действовать аккуратно, быть человеколюбивыми, соблюдать законы гуманизма и Хельсинскую конвенцию по правам человека. Помните – это не НКВД тридцать седьмого, и не застенки гестапо.

При этих словах трояк почесал правый кулак и свирепо посмотрел на Колю. Коля весь сжался и пукнул.

- А по сему, - я непроизвольно зажал нос, - вынимаем всё аккуратно, и так же аккуратно кладём всё обратно, не нарушая целостности ни одной вещи. Всё должно быть чисто и культурно. Вперёд, мои опричники! Мы не палачи, палачи не мы!!

И мы приступили.

Шмон. Опять. Самый настоящий.

Можно конечно обозвать обыском, но суть не изменится. Где-то слышал или прочитал фразу – обыск унижает как обыскиваемого, так и обыскивающего. Утверждаю – это правда.

Копаться в чужих вещах, разгребая своими руками чужие трусы с носками - то ещё удовольствие. Такое ощущение, что влезаешь за ту черту, где заканчивается внешний мир и начинается личное пространство любого человека. Противно и гадко. Но это, скорее всего с непривычки. Кому как, а я привыкать не хочу. Вот работал бы он нормально, высидел бы свой контракт, и никто близко бы к его вещам бы не подошёл.

Примерно такие мысли были у меня в голове, когда я расстегнул молнию на, уже собранном в дорогу, рюкзаке.

Дорожный набор моряка, как и любого современного, опытного путешественника состоит из багажа и ручной клади. В нашем случае – чемодан и рюкзак. Вот с рюкзака я и начал. Чиф - с чемодана, а на третьего возложили обыск одежды, висевшей на стуле. Один лишь боцман стоял без дела, переминаясь с ноги на ногу и явно чувствуя себя не в своей тарелке.

- Палыч, глянь, чего там в рундуке, - сказал ему я, чтобы он не маячил живым укором. И так тошно.

Та-а-к, что мы имеем в рюкзаке. Очень много шоколада. Все эти Твиксы со Сникерсами аккуратно упакованы в прозрачные полиэтиленовые пакеты. Два-три пакета и в каждом пятнадцать-двадцать батончиков. Плюс три тубуса с чипсами Принглс. Как в рекламе – вкусный хруст в каждой чипсине!

- Куда тебе столько сладкого, лишенец?

- Детям, - кроткий и потупивший взор.

Идём дальше. Много носков, и все чистые, даже ни разу не ношеные. Каждая пара скручена рулончиком. Разворачиваю их, и в каждый носок засовываю руку, до самого дна. Восхитительные ощущения. Надо было мне в ментуре работать.

На пятом носке рука упирается в какие-то бумажки. Вытаскиваю. Триста долларов.

Выразительно смотрю на Колю. Тот сидит на кровати и молчит в ответ.

- Откуда?

- Вы аванс выдавали.

Действительно было дело. Раза два по сотне. Но откуда третья сотыга? Впрочем, никто из народа не заявлял о пропаже долларов, а третью сотку он мог и из дома захватить. У меня только один вопрос:

- Ты на хрена их в носок спрятал?

Молчит зараза.

Пожимая плечами, кидаю деньги обратно в носок. Хорошо хоть не в трусы.

Чиф копошится в большой дорожной сумке. Тот же стандартный набор, только в несколько расширенной программе: несколько пакетов с шоколадом, пять-шесть тубусов с чипсами, несколько боцманских ножей, два-три новых комплектов робы в упаковке, какие-то гаечные ключи, очень много шампуня, мазей, кремов, а также несколько рулонов с туалетной бумагой. Видать дефицит.

Сверху лежат полотенца и простыни, которые выдают каждому члену экипажа. Чиф шипит:

- Казённое имущество!

И, вынимая, кладёт в сторону. Потом берёт набор ключей:

- А это тебе машину чинить?! У тебя её нет, значит обойдешься. Не хрен судовое имущество разбазаривать.

И тоже в сторону.

А Коля сидит тихо, смотрит перед собой и по его позе видно, что он давно со всем смирился. По багажу ясно, что в отчаянии он тащил с судна, всё что мог. Я далеко не удивлён, - такое бывает.

Иногда морячки домой захватывают робу, это не преступление, она выдаётся каждому индивидуально на весь контракт. Иногда тащат что-то по мелочи, типа рабочих ботинок. Всё зависит от человека. Правда конфеты, туалетную бумагу и прочий мармелад, на моей памяти, ещё никто не таскал. Впрочем, и за воровство при мне тоже ловили впервые.

Карманы сумок, штанов и свитеров добросовестно выворачиваем. Как умеем, прощупываем швы и складки одежды. Короче делаем эту - так сказать - работу так, как мы её понимаем. Если со стороны посмотреть - ни дать ни взять следственно-оперативная группа. Тут тебе и следак с операми, и понятые. Вот только протокол не ведётся, - для нас это лишний пережиток бюрократизма, ибо движет нами исключительно чувство революционной справедливости. Вся власть народу! Долой контру!!

- Пш-тш-тщ…Капитан - мостику, - ожила рация, висящая у меня на поясе.

И я ответил, отложив в сторону очередное щипцовское кружевное бельё:

- На приёме.

- Пш-ш-ш…Вроде катер с берега к нам отчаливает. Наверное за Щипцовым.

- Понял. Пока наблюдай.

Повесив рацию на место - воззрился на трояка.

- Одежду, которую он приготовил на отъезд, проверил?

- Проверил.

- Ну-ка, дай-ка её мне.

Он мне протягивает джинсы и короткую кожаную куртку. Решаю начать с куртки. Присев на корточки, кладу её, голубушку, на палубу и начинаю ласково гладить. Может показаться, что я с ней заигрываю.

Начинаю с рукава и перехожу на спину. Сквозь ровную поверхность прокладки пальцы мои натыкаются на какое-то препятствие. На ощупь и осязаемый размер угадываются листочки бумаги.

Поднимаю ясны очи и задаю единственный вопрос:

- Эт чё такое?

Коля приподнялся с кровати и немигающим взглядом уставился на куртку, как-будто в ней было его спасение. Кончики его ушей заострились и подрагивали, как у спаниеля.

Вопрос был праздным. Я сразу понял ЧТО это, и в висках у меня запульсировала кровь. Руки подрагивают. Так, так спокойно. Вдох. Выдох. Теперь внимательно осматриваю швы, - куртка латана-перелатана, но явных отверстий нет.

Я распрямился и, уставившись на Щипцова, протягиваю руку в сторону:

- Нож!

В мою ладонь легла тяжёлая рукоять острозаточенного боцманского ножа.

Щипцов побледнел.

Потом посерел, и опять испортил воздух.

А я присел обратно на корточки, аккуратно, чтобы не повредить, распорол явно вручную зашитый шов подкладки. Затем, бросив нож, просунул руку в разрез.

И сразу вынул.

Между моими указательным и безымянным пальцами были зажаты сто евро. Две бумажки. По пятьдесят.

- Опа, - усмехнулся я.

- Опа, - удивился старпом.

- Опа, - прохрипел третий - его глаза налились кровью. И уже в прыжке в сторону Коли, он добавил фальцетом:

- Где мой перстень, сука?!!!

************************

Когда Коля поднялся с палубы, куда с кровати его скинула надёжная рука трояка, то сразу завопил:

- Да это куртка у меня с девяносто восьмого года! Откуда я знаю, что там за прокладку завалилось?!! Ратуйте люди добрые!

- В девяносто восьмом ещё евро не придумали, придурок!! Буфетчика сюда!

Не прошло минуты, как колобком прискакал буфетчик.

- Твои деньги? – для проформы уточнил я. Хотя тут и коню понятно, что его.

- Мои,- прошептал месс.

- Тогда забирай. И впредь бумажник под замком держи.

Ну что. Осталось только найти кольцо. Но этот гад не колется. Не был, не брал. У-у-у вражина! Значит, продолжаем поиски.

Про права человека как-то сразу забылось. Рюкзак, который я до этого аккуратно досматривал, был перевернут махом, и всё его содержимое вывалилось на диван. Чиф с третьим с новой силой взялись за сумку и палуба каюты покрылась толстым слоем барахла, вытряхнутым из щипцовской сумки. Заново прощупывали простыни и подушки, заодно вскрыли кровать и туалетный короб.

Я собрал в кучу все шампуни и мази. Заткнул пробку в раковине и начал туда сливать всё содержимое этих бутыльков, не взирая на состав, цвет и бренды. Получилась великолепная субстанция, до краёв заполнившая раковину. В этой жиже я начинаю водить руками по дну - как граблями, оставляя между пальцами небольшое расстояние. Если этот клоун затолкал кольцо в какой-нибудь из шампуней, то оно непременно должно обнаружиться.

Ничего.

Через пять минут каюту было не узнать. Все вещи разбросаны, сумки выпотрошены, в воздухе летают перья от подушки. С мостика постоянно докладывают о том, что уже время, и что катерник ждёт и что он не доволен.

- К чёрту время, к дьяволу катер! – ору я в матюгальник, и обыск продолжается с новой силой.

Снимаем подволок. Мама родная, сколько там всего! Ботинки, упаковки, болты, с десяток кусков судового мыла! Видать то, что не смог с собой взять. Постеснялся, что ли.

В какой-то момент я резко останавливаюсь и упираюсь взглядом в существо, когда-то бывшее матросом Щипцовым.

- Парни, - рычу вслух, - выйдите-ка на пару минут, мне надо кой, о чём потолковать с гражданином.

Все выходят и закрывают дверь с той стороны.

И мы остаёмся вдвоём.

С гражданином.

Хищной походкой продвигаюсь к нему, по дороге рукой отшвыриваю стул, ногой – сумку. Делаю это как можно страшнее с целью напугать, ибо в душе, как уже говорил, я искренний и добрый человек, прямо душка.

Коля сидит на кровати и смотрит на меня. Беру стул, сажусь напротив, хватаю его за воротник и ласково спрашиваю:

- Где кольцо, мудила?

- Какое кольцо?

- Золотое, с чёрным камешком, - терпеливо объясняю ему как недоразвитому, постоянно потряхивая.

- Я не брал, я не знаю, я не видел никакого.. – заблажил было он, но тут уже не выдержал я:

- Убью тварину!! Где кольцо!! Говори!! Говори!! Говори!!!

При этом я его тряс за шкирку, а его голова моталась из стороны в сторону как у неваляшки.

- Стойте!

Я чуть ослабил хватку.

- Ну… Это.. – медленно протянул он, - может быть, оно в той же каюте где диск лежал. Может быть..

- Пошли!

Мы поднялись и пошли на выход. Но тут дверь распахнулась. Показалось лицо вахтенного штурмана.

- Владислав Ильич, там катерник ругается. Говорит - уедет.

Я глянул на часы – ох ты ж! Ну и провозились мы! С сожалением посмотрел на Щипцова:

- Пять минут тебе собрать своё барахло, и чтобы я тебя больше не видел. Время пошло.

Тот развернулся и уныло принялся собирать всё, что мы так усердно разбрасывали. Казалось, что он вот-вот расплачется. В коридоре собрались члены экипажа – те, которые уезжали в увольнение. И все они смотрели на него и на то, как он медленно собирал свои вещи и складывал их обратно в сумку и в рюкзак.

Я подозвал старпома с трояком (они этим же катером ехали в город) и тихо им сказал:

- Если на берегу вздумаете бить, то только не по лицу. А ещё лучше об это дерьмо руки не марать.

- Вообще не тронем, - пообещал третий, с брезгливой гримасой.

- Вот и хорошо. Проводите его на катер и проследите чтобы по пути за борт не кинулся. Отписываться потом не охота.

Затем я поднялся на мостик и смотрел сверху, как трое из наших спустились на катер и стояли там, задрав головы вверх. Не хватало старпома, третьего и Щипцова. Вот появились и они. Впереди шёл третий помощник, за ним семенил Щипцов - замыкал колонну старпом. Щипцов шёл, опустив голову и плечи, и в его позе было что-то жалкое и ничтожное.

Вниз спустились они в той же последовательности, как и шли, - и катер отчалил от борта. Как-то так получилось, что Коля стоял отдельно, и в его сторону никто даже не смотрел.

Проводив глазами катер, я вздохнул и позвонил второму меху: надо было спускаться опять в эти злосчастные каюты – искать перстень. Была слабая надежда, что Щипцов не наврал. Хотя уже и без разницы.

Собираясь уходить вниз, я вдруг почувствовал запах одеколона. Поднял руки к лицу и принюхался – запах шёл от ладоней, - тех самых, которыми тряс Колю, принуждая к правде. Одеколон этот был его и от этого запаха меня замутило. Я выматерился и, шагнув в мостиковский умывальник, долго и тщательно мыл руки, пока не смыл его полностью.

************************

Последующий час в тех самых нижних каютах мы перебрали и выпотрошили всё что можно и что нельзя. Повсюду сняли обшивку, заглянули в такие места, о существовании которых нормальный человек и не подозревает.

- Где-то должен быть у него контейнер, - вслух рассуждал Серёга, взламывая очередной пласт, - коробочка, бумажка или конверт. Где-то должен быть…

Мы с боцманом с ним соглашались, просматривая на свет фонарика все щели и закоулки.

Ничего. Пусто.

Кадетская каюта выглядела как после взрыва гранаты – сверху и на переборках зияли дыры, отовсюду свисали куски стекловолокна.

Ещё через пятнадцать минут я всё прекратил:

- Всё, шабаш!

Потом критически осмотрел, всё содеянное нами и произнёс:

- Ну что, всё что смогли, сделали. Палыч, возьми пару человек и собирайте всё обратно. Я буду на мостике или в каюте. Звони.

С чем и отбыл.

Хрен его знает, может он кольцо, где-то в другом месте заныкал. Весь пароход по винтикам не разберёшь.

************************

Боцман, как и положено настоящему боцману, человек хозяйственный и, в чём-то прижимистый. Когда мы обыскивали каюту злочастного Коли, то Палыч, все эти найденные гаечные ключи, мыло, полотенца и прочее аккуратно складывал в стопочку, а потом уносил в боцманскую кладовку.

- Ишь, чего удумал, подлец, - бурчал боцман себе под нос, прибирая ворованное полотенце, пока мы воевали за правду, - а нечего воровать, тогда и будет порядок.

Ворчливость у него гармонично сочеталась с неутомимостью в работе. Вот и сейчас, прикручивая очередной кусок обшивки в кадетской каюте, он что-то тихо приговаривал.

- Чего ты всё жалуешься, Палыч? – заглянул Вовка-моторист, проходя по пути из машинного отделения на камбуз.

- Тут жалуйся не жалуйся – все едино, - ворчал боцман, прикручивая очередной болт, - вишь, начальство разломало, а нам чинить. Мы то что, мы починим, вот только впредь бы….

- Всё-всё понял, - прервал Палыча Вовка и загоготал, - давно хотел у тебя попросить перчатки на работу. А то мои видишь – поизносились.

Он протянул ему руки. И действительно, на левой перчатке зияла большая дыра.

- Куда вам, оглоедам, новые перчатки, - всполошился боцман, - намедни всем выдавали, и вот вам опять новые подавай. Не дам.

- Ну ладно, не жмись, ещё привезут.

- Они привезут как же, - с сарказмом ответил боцман, и, осмотрев каюту искательным взглядом, удовлетворённо хмыкнул. Он что-то взял со стола и протянул мотористу. Это была та самая щипцовская перчатка, которую капитан, тогда - в день обнаружения диска, бросил в сердцах на стол.

- Вот держи, - с удовлетворением просипел боцман, - тебе всё равно только одна нужна. Бери-бери.

- В ней же Колька-вор на дело ходил, а ты мне её носить предлагаешь?! – возмутился Вовка.

- Больше не дам, - отрезал жадный Палыч, - не хочешь – отдавай обратно.

- Жмот, - печально констатировал Вовка, и, развернувшись, пошёл наверх. А Палыч продолжил восстанавливать порушенный порядок в каютах, ворча и жалуясь себе под нос. Упрямый болт всё никак не лез, к тому же пыль так и норовила попасть в глаза. Палыч чихал, но упрямо заделывал прорехи.

Ничего не попишешь. Последствия обыска.

Он уже почти закончил, когда в каюту опять ворвался Вовка-моторист.

- Ты мне чего тут в перчатку засунул?! – и с размаху положил на стол какой-то предмет.

Когда он убрал руку со стола, то там остался лежать золотой перстень.

Тот самый. С чёрным камешком.

Но тут, как будто услышав мои мысли, запиликал телефон на мосту.

- Я сам, - осадил я было рванувшего ревизора, и поднял трубку.

- Закончил, - лаконично доложил старпом

Положив телефон, дав для отвода глаз промерить ещё один танк, закруглился и я. Потом медленно прошагал к выходу, медленно открыл дверь, медленно её закрыл и стремглав ринулся вниз.

Там меня терпеливо поджидал мой подельник.

- Ну?

- Мимо. Либо файлы удалил, либо это не он….

************************

Испытал ли я облегчение? Пожалуй. Подозрения не оправдались, человек официально чист. Правда крысу мы не нашли, но - честно говоря - в глубине души и не особо хотелось. Мараться в дерьме желания не было. Хрен с ним с вором, - тем более часть ворованного нашли, людей предупредили – уже каждый, выходя из каюты, закрывает её на ключ.

Но с другой стороны - не уж, то было бы лучше уподобляться страусу с головой в песке и делать вид, что проблемы нет?

А как же осознание того что кто-то из этих мужиков сволочь?

А если присмотреться со стороны на наши с чифом действия, так сказать, прокурорским взглядом, то можно увидеть некрасивую картину - старпом пролез в чужую каюту, копался в ноуте человека, который ни в чём не виновен.

А потому что обратное не доказано. Человека, возможно не причастного ни к чему плохому.

И во всём этом капитан старпома покрывал. Более того - способствовал, отвлекая объект якобы по служебным делам. Два старших офицера явно занимались нехорошим делом.

Тут сговор. Не иначе.

С такими мыслями я уселся за компьютер, включил на него раздачу интернета со смартфона и яростно стал копаться, забив в поисковик, что-то типа «как определить дату и время подключения внешних устройств к компьютеру» - в чём не преуспел.

Интернет в основном выдавал какой-то мусор, который приходилось перелопачивать, голова постоянно отвлекалась на посторонние вечные вещи не имеющие отношения к делу, как-то - вопросы секса и всеобщей глобализации.

Но.

Настырность моего старпома оценит любой, кто будет иметь с ним дело. Каждый возникший вопрос, будь-то непонятки с процедурой входа в закрытое помещение (если кто не знает – это цело дело, прописанное в особой инструкции) или несоответствие между компанейской формой и образцом из документа с международным статусом, - он решал до конца и со свойственной ему въедливостью. Благодаря ему, каждый месяц, как того требует компания, я отсылал несколько замечаний по документации компании, указывая на не соответствия.

И этот случай не стал исключением.

- Разобрался!

Этот победительный возглас предшествовал очередному его появлению. Явился он со своим ноутбуком подмышкой. Глаза горели.

- Поподробней!

- Вот смотрите, - ноутбук встал на стол рядом с моим, - открываем «Мои документы», потом «свойства», потом…

Дальше шло открытие каких-то папок, подпапок, протоколов, сопровождающееся чифофскими комментариями, поминутно сверяясь с рукописной бумажкой, выписанной из интернета.

Результатом всех этих хакерских телодвижений явилось окошко со сведениями обо всех подключаемых внешних устройств к ноутбуку, возможно с момента покупки. Но нас интересовало более позднее время.

- Вот тут… - волнуясь, показывал он, - можно посмотреть номер присваиваемый этим ноутом для каждого внешнего устройства. А так же дату и время подключения к компу. И даже объём память подключенного устройства, в нашем случае – жёсткого диска.

- Давай-ка на моём проверим, - мною тоже овладел азарт.

Я воткнул несчастный диск четвёртого механика в разъём своего компа и начал колдовать. Появилось окошко.

- Вот он обозначился... Последние цифры …..14а87. А теперь вынимаем его, и ждём пару минут.

- Зачем?

- Чтобы убедиться до конца, что именно этот диск был подключен две минуты назад. Так. Время! Подключаемся заново….Вуаля!

В окошке, в истории подключения возникла новая запись. Запоминающее устройство с последними цифрами ….14а87 было подключено к моему ноуту два раза. Сейчас и две минуты назад.

Тоже самое я проделал со своим личным диском. Эксперимента ради выяснил когда тот подключался до сегодняшнего дня вплоть до секунды. Сошлось.

Всё.

Вор попался.

Я откинулся на кресле и взглянул на виновника торжества. Виновник разгорячено смотрел на меня как бы вопрошая что-то.

- Это здорово, Алексей! Ты молодец.

Я встал и прошёлся по каюте:

- Завтра, в курилке, собираем у всех ноутбуки. Стармех, боцман и ты – пойдёте снова по каютам. Проконтролируете чтобы ни у кого ноут по дороге «случайно» не сломался, а то кто эту крысу знает.

- Мне сегодня идти в засаду?

- Сходи, если не трудно. Кстати, не скучно так всю ночь там торчать?

- В смартфоне играюсь или в интернете сижу. Сигнал там берёт.

- И это… - кашлянул я, - биту-то не забудь с собой захватить…..

************************

Перед сном, я открыл в компьютере список электронных книг, нашёл нужную и начал штудировать. Это были жизнеописания Шерлока Холмса. Там блестящий детектив, держа в руках какой-нибудь предмет, мог рассказать очень многое о человеке - владельце этой вещи. У нас никто на судне такими способностями не обладал. Конечно, было бы здорово, по пыли на блоках сигарет и определить в какой каюте их упаковывали, а по остаткам скотча на мусорном мешке – из какой партии этот скотч, и кому он был выдан.

Но зато вряд ли великий сыщик проводил по пять-шесть месяцев на борту далеко не круизного судна, мотаясь по всяким африкам с индонезиями пополам. Все эти пуаро с пинкертонами - дилетанты, по сравнению с нами – покорителями морей.

Закрывая компьютер и отправляясь почивать, я уже планировал как будем завтра снова собирать народ, поставим на столе в одну стопку ноутбуки экипажа и приступим к проверке, подключая диск четвёртого и выполняя вышеуказанные хакерские процедуры, пока не остановимся на одном единственном, на том самом с владельца которого и началось вся это история насквозь пропахшая гнилью. Завтра в обед всё выяснится. Завтра.

Завтра….

************************

Но выяснилось всё гораздо раньше.

В половину третьего ночи я подпрыгнул на кровати, как взведённая боевая пружина пистолета имени Макарова, которой произвели спуск. Над изголовьем кровати настойчиво трезвонил внутренний телефон, призывая срочно проснуться, и, наверное, куда-то бежать.

- Какого…

Рука сама потянулась, и ушная раковина совместилась с динамиком.

- Алло…

Как бы вам объяснить…

Никогда не звонили другу в ночной клуб, в самый разгар веселья? Голос его вроде бы слышишь, но внешний фон музыки и визги каких-нибудь блядей постоянно прорывается через ваш с ним диалог, создавая непередаваемое ощущение праздника и разврата.

Так было и сейчас. Только никаким приятелем, на той стороне трубки не пахло, а фоном служили не дамские голоса, а срывающиеся матерные крики старпома которыми он кого-то толи проклинал, толи угрожал, то ли давал совет, а так же чьи-то ответы, пытавшиеся что-то противопоставить.

Трубка мне ответила, почему-то голосом третьего помощника, который, по идее уже два часа как сменился и должен был давно спать:

- Владислав Ильич, поймали вора…

- Что?!.. Где?... Как?!....Кто…?

- Щипцов….

Я замолчал и, переварив, через несколько секунд ответил:

- Ладно.

Повесил телефон и начал одеваться.

************************

Говоря об упрямости чифа, я ничуть не преувеличил.

После нашего расставания накануне он, дождавшись послеобеденного кофе-тайма - спустился в курилку и принялся разносить боцмана:

- Палыч, ты какого хрена все нижние каюты позакрывал!? Я туда попасть с утра не могу!

- Да я, это… Мы же, а вы же… - прохрипел Палыч.

- Вы же, ты же, мы же!! – добавил децибел старпом Алексей, создавая необходимую остроту.

- Ну так, а чё ж, чтоб никто не лазил, от вора.... - боцманюга нервно тушил бычок в ведре с водой.

- Из-за тебя не смог сегодня попасть туда! – тут главное оборотов не сбавлять, - сей час же открыть все нижние каюты, включая ту, где диск нашли. Завтра с утра пойду заново шмонать – будем сигареты искать. Ты меня понял?

- Чего тут не понять, - Палыч плюнул в ведро, вздохнул, и пошёл вниз исправлять.

Бедный Палыч. Не знал он, что за полчаса до захода в курилку, чиф сам запер все нижние каюты, а потом разыграл весь этот спектакль для того, чтобы тот кому надо услышал.

Уходя, боцман закрыл дверь в курилку в которой остались допивать чай вся палубная команда - свидетели этого диалога. Среди них - сорокадвухлетний матрос Щипцов, с кружкой чая в руке и о чём то сосредоточенно задумавшийся…..

************************

Засада была проведена по всем правилам.

В 23:30 по голландскому, старпом, аккуратно - чтобы никто не заметил - прокрался в «сигаретную» каюту и расположился на нижнем этаже двухъярусной кровати. Малость задернув шторку, дабы со стороны входа не отсвечивать и ласково приобняв левой рукой биту, он включил смартфон и погрузился в сладостный омут интернета. Тишина.

В 00:10 по ватцапу (пилик-пилик) пришло сообщение. Подкрепление, в виде рамоподобного, двухметрового третьего помощника, докладывало, о том что оно прибыло и расположилось в соседней «дисковой» каюте. Дверь каюты, как и было оговорено заранее, тот оставил открытой. Для надёжности им был прихвачен двухкилограммовый огнетушитель.

Флажки расставлены, пути отхода перекрыты – осталось дождаться, когда зверёк попадётся в ловушку.

И за этим дело не стало.

Около часа ночи, дверь в «сигаретную» каюту распахнулась, и полыхнуло зажженным светом. Старпом мгновенно сжался в переборку и притворился одеялом.

Матрос Щипцов орлиным взглядом сквозь очки оглядел каюту, прошелестел болоньевым рукавом зимней куртки, пробурчал что-то под нос и исчез, осторожно притворив за собою дверь. Свет погас.

Старпом судорожно выдохнул и нежно погладил биту.

А через полчаса всё повторилось заново.

На этот раз матрос Щипцов был без куртки, с фонарем и на руках у него были надеты рабочие перчатки. Зайдя, он сразу включил свет, изнутри запер дверь и принялся открывать тот самый лючок, ведущий в тот самый подволок. И он очень увлёкся этим делом, не сразу заметив своими подслеповато-свинячьими глазками, что обстановка вокруг резко изменилась:

Шторка на кровати сама по себе отъехала в сторону, и оттуда показались волосатые ноги чифа, торчащие из шорт. Чиф встал, бережно переложил биту в правую руку с интересом продолжая наблюдать за своим подчинённым. А потом произнёс:

- Здрасьте….

************************

Возможно обманчивое отсутствие опасности или просто природная тупость, были причиной того, что Щипцов не покаялся, а начал громко и уверено отказываться от всего. Он де, производил обход, и вообще зашёл в эту каюту только для поддержания безопасности дорогого ему судна и исключительно блюдя интересы Компании. И что зря на него катят бочку, и что никаких сигарет он не брал и вообще он был в курсе, что сигареты найдены, а если он был в курсе то тогда зачем ему, честному человеку, их искать.

Вот такая преступная позиция. Хоть ты тресни.

На это чиф ему лаконично возразил:

- Я тебе, сука, кадык вырву.

Слышите раненый зверь с яростным воплем на последнем издыхании дотягивается до горла врага? Но нет, не зверь это – старпом, возмущённый неправильным поведением своего подчинённого.

На шум очнулся, было, уснувший трояк, и, схватив огнетушитель, озираясь, выбежал из своей «дисковой» каюты и принялся ломится в соседнее помещение, дабы поддержать начальника добрым словом и нужным делом. И долго терзал дверь, пока чиф ему её не отворил.

Когда рамоподобный возник в проходе, - да ещё и с огнетушителем, - уверенность Щипцова резко упала, как цены на нефть. Он быстро-быстро заморгал и как-то сразу посерел лицом. Ноги подломились, и обмякнув, он рухнул пятой точкой на каютный диван. И при этом речь его стала тихой-тихой, как дуновение ветерка над штилевым морем.

Ну а дальше, - его схватили за шиворот и поволокли на мостик, где всю компанию встретил растерянный вахтенный второй помощник, не посвящённый в наши детективные дела.

- Ты понял, какую сволочь пригрел у себя на вахте? Понял?! – с яростным наскоком, предъявлял чиф, ни в чём не повинному ревизору. Тот в ответ только хлопал глазами и разводил руками.

Затем на сцене, в смысле на мостике, явился я - во всей красе, раздражённый вынужденным подъёмом и сразу же приступил к допросу. Тут главное задавать психологически тонкие, уклончивые вопросы. Главное спрашивать вокруг да около.

- Воровал сигареты? – уклончиво спросил я.

- Нет, я делал обход, - таков был ответ.

Тут же чиф внятно и популярно посветил нас в подробности – и про фонарик, и про перчатки, и про открытый лючок.

- Диск ты украл? – вопрошал я, яростно потирая красные от недосыпа глаза.

- Нет. Ничего я не брал, - глаза его в сторону, а на морде упрямое выражение.

Ну раз так.

- Неси свой ноутбук. Третий, проследи, чтобы его ноут по дороге «случайно» за борт не упал.

А про себя подумал, что это вряд ли. Если он полез за какими-то вонючими сигаретами то выкинуть ноутбук жаба задушит.

Итак - ноутбук на штурманском столе. Тут же воткнули жёсткий диск четвёртого механика, который уже стал нам роднее родного, - и приступили. Вот он момент истины.

Будучи пойманным за руку, теоретически можно, используя всю силу убеждения, попытаться навешать лапшу о том что это мол не я, мол мимо проходил. В нашем случае «делал обход». А тут бездушная машина, она точно и беспристрастно зафиксирует то, что было и чего не было, а мы, жалкие людишки, на основании этих данных уже сделаем выводы. Будьте спокойны.

Диск спёрли седьмого, а нашли пятнадцатого.

Чудо человеческой инженерии предъявило с холодной беспристрастностью: через два дня после пропажи диск, с объёмом полезной информации 203 Гига, подключался к Щипцовскому ноутбуку. Через час полезный объём диска уменьшился до 143 Гигов. Такие чудеса.

То есть именно эта дитя пролетариата удалила все рабочие файлы, включая и личные архив четвёртого меха, оставив только фильмы и музыку.

- А ты в курсе, сволочь, - спросил я с ненавистью, - что там были фотки его новорожденного ребёнка, в единственном экземпляре?

Он смотрел под ноги, на его лице застыло прежнее тупое выражение.

- Ну да, взял я диск… Но я потом его на место положил. Не знаю, кто потом его взял оттуда…

Тупое объяснение, тупой скотины.

Вокруг нас сгрудились все мои штурмана. Вся эта сцена разворачивалась при них и каждый в себе переваривал происходящее. И было так мерзостно на душе, что я, не в силах глядеть на это ничтожество, повернулся в сторону ревизора и приказал:

- Этого с вахты снять! Подвахтенного разбудить ему на смену.

- Ну а ты, - развернулся я обратно, - пошёл вон.

************************

Трудно ли списать человека? Вопрос не однозначный. То есть за нарушение, прописанное в контракте – запросто. Основных нарушений, как правило, два. Профнепригодность и бухло.

С этими двумя причинами всё ясно. А вот за воровство… За такое сажать надо, а не списывать.

Все жертвы щипцовского обогащения написали объяснительные – что, как, у кого и где. Старпом с третьим помохой накатали свои - о том, как героически стреножили супостата. Я же больше часа сочинял свою версию, где, как смог, всё объективно отразил, и в конце в ультимативной форме потребовал от главного офиса списания героя сих опусов.

Результатом всех этих усилий явилось полётное расписание на имя гражданина Щипцова Николая Семёновича 19… рождения, занимающего должность матроса первого класса на танкере «Азанель». Вылет послезавтра в полдень. Катер за ним придет ровно в 08:00. Билет за его счёт. Цурюк.

Известив гражданина Щипцова Н.С. о грядущем, я с неспокойным душевным состоянием и с сильно подмоченной верой в человечество упал на продавленный диван и запустил какой-то боевик. Ну а что, рабочий день закончен.

Тук-тук.

Бляя-я!

- Кто там? – рычу в ответ, чтобы человек по ту сторону одумался и убежал, пока не поздно.

Не помогло.

Второй помощник часто дышит, запыхавшись, и его лицо выражает обречённую решимость:

- Владислав Ильич, можно поговорить?

Чувствую, неспроста пришёл. Киваю на кресло.

- Тут такое дело, вы ведь слышали что Коле (Щипцову) угрожали? – запутано и сбивчиво говорит ревизор, - да, да, да, ему угрожали, если он сдаст кого-то.

После нашего с Щипцовым ночного общения, кто-то передал мне, что тот жаловался на кого-то. На кого-то, кто обещал ему морду набить, если этот Коля расскажет капитану.

Кто это был, и что Коля такого может рассказать капитану осталось непонятно, впрочем и неинтересным.

- Было что-то такое, - зевнул я, - ну и что?

- Понимаете, не мог Коля этого сделать, - горячится ревизор, - я с ним не первый контракт. Не такой он человек. Он добрый и наивный, его могли запугать…

- Это ты добрый и наивный! – перебиваю словесный поток, - если даже твой Коля, как ты говоришь, такой святой, - как ты объяснишь наши ночные приключения? Хрен с ним – пусть он «делал обход»! А компьютер? А диск отпечатавшийся в памяти его ноутбука? Факты. А против фактов, Паша - не попрёшь.

- Да я всё понимаю, - не унимался тот, - но ведь могли его запугать, а он ведь слабый и наивный…

- Даже если это так, его это не оправдывает! – взрываюсь я в ответ, - тем более надо списать - за слабость, за трусость. Пятый десяток разменял, бляха. Слабый, мля, и наивный…

- Могу я вас попросить послушать кое-что? Просто послушать, а там сами решайте.

Я задумался, и нехотя согласился:

- Если не долго.

Второй засуетился, быстро извлёк из кармана смартфон и, набрав код, активировал аудио запись:

« - Коля, ну как же так, скажи, ты же не мог, как так-то?..» голос ревизора, сквозь помехи.

«- Отстаньте от меня, отстаньте! Я вообще моря брошу, мне жена давно говорит..!» истерические интонации Щипцова.

«- Ну как так, ты ведь мне как друган, мы ведь с тобой..» это опять ревизор

«- Отстаньте, отстаньте… Святая матерь Богородица, иже еси на небеси, да святится имя твоё, да прибудет царствие твоё…»

- Он чего там – молитву читает? – нажав на паузу, уточнил я и, получив утвердительный кивок, продолжил слушать:

«…да прибудет сила твоя, Господи помилуй, Господи помилуй..» было ясно, что Щипцов находится в сильном душевном волнении.

«- Ну давай поговорим, давай – всё останется между нами» - просящий голос второго помощника Паши.

«- Мне сегодня было сказано» - это опять Щипцов, «- что если я расскажу правду капитану, то мне будет плохо»

«-Ну погоди ты, не уходи. Что там было, кто там был? Мне расскажи, я же никому!» - это опять ревизор.

Послушав ещё три минуты и не услышав ничего нового я нажал на стоп. Потом спросил:

- От меня чего хочешь?

- Чтобы вы с ним поговорили. Мне он ничего не скажет, боится. А Вам может рассказать. О том кто этот ещё один человек.

- А если выяснится что нет никакого заговора против твоего Коли и всё это он проделал один? Не потеряешь веру в человечество?

- Не знаю, - растерянно пробормотал он в ответ.

Я внимательно посмотрел на ревизора, прямо в глаза. Он человек болтливый и наивный, выражаясь по современному – лоховатый. Но при этом искренний, и без двойного дна. Он действительно верит в то, что говорит, и кроме справедливости никаких других целей не преследует.

Месяцами штурмана стоят ночные вахты вместе матросами, и во время ночных бдений частенько сдруживаются. Знаю по себе. Постоянные разговоры на разные темы, расспросы и пояснения – и ты уже в курсе про весь состав его семьи, вплоть до восьмого колена, знаешь имена его детей, кличку тёщи и имя домашней собаки. Впрочем, он о тебе узнаёт тоже самое.

- Ты понимаешь, что вписываешься за крысу? И даже если его кто-то подговорил – он всё равно крыса. Безо всяких скидок.

- Понимаю.

Ни хрена он не понимает. А если будет впрягаться за него при всём честном народе, то ему могут и морду набить. За компанию с Колей.

- Наш разговор держим при себе. Запись спрячь и никому больше не показывай, - я встал, обозначая конец разговору, - а с Щипцовым, так и быть, поговорю. Ступай.

Ревизор вышел, оставив после себя запах пота и неясной тревоги.

************************

Владислав Шел

Крыса

Детектив танкерного флота

Большие события начинаются с малых. Это малое может и кажется по началу большим, но на фоне последующих меркнет и съеживается до ничтожных размеров.

Где-то в районе первого кофе-тайма, когда первые рабочие потуги начали приобретать какой-то определённый вид, в дверях моей каюты возник младший помощник.

Это по-русски «младший помощник», а на английской мове «джуниор», простонаречье - джуник. Так как трудимся под иностранным дядей, то и название должностей имеют незамысловатый, англицкий прононс.

Итак – возник. Но вид при этом имел несколько растерянный и, можно сказать, пришибленный. Постучал неуверенно, уточнив:

– Можно?

Человек я добрый, и где-то в глубине души очень отзывчивый. Вот и на этот раз хорошая сторона моёй души всплыла наверх.

- Конечно, можно. Только тебя и жду, с утра, прямо с первых петухов. Заходи и не плач.

Насчёт петухов приукрасил. Вокруг на пару-тройку сотен миль петухов не наблюдалось. Одна вода, и та солёная.

Он меленько переступил порог, обозначив вход.

- Засада, Владислав Ильич.

Интересное начало.

- Ну говори, голубь.

Последовал вздох.

- Я тут перепроверял бондовую. Не хватает девяти блоков сигарет. Куда делись – не знаю.

Опа, хорошенько день начинается.

- Ты точно всё проверил? Обсчитаться не мог?

- Всё проверил. Никакой ошибки.

И уставился на меня, ожидаючи. Я уставился на него. Полюбовались друг другом.

Для тех кто не в курсе. Бондовая – это глухое помещение примерно метр на метр, с одним единственным входом. Там мы храним судовые запасы газировки, типа Кока-Колы, и табака, типа сигарет. Всё это раздаётся экипажу - за деньги, - с целью потравить их здоровье, а так же всяким африканским властям, падких на яркие обёртки, бесплатно, - с целью побыстрее спровадить их к хренам собачьим. Раздачей и учётом всего этого добра и заведует несчастный джуник, так некстати обнаруживший недостачу.

- В Нигерии не мог обсчитаться?

- Не мог.

- А на Канарах не открывал?

- Не открывал.

- Следы взлома?

- Не обнаружено.

Сходил, проверил. Замок стандартный, врезной. Действительно всё чисто.

Смотрю на него. Думаю.

Вообще тут не много вариантов. Либо он обмишурился с подсчётом, либо толкал папиросы налево, и дебет с кредитом не сошёлся. В последнее верить не хочется, да и не верится. Редко в людях ошибаюсь. Но в том или ином случае если недостачу повешу на него, то никто не сможет меня упрекнуть в необъективности. А посему…

Видать что-то подобное он прочёл в моих мужественных глазах и принял покаянную позу.

- Значит так, - изрекаю своё веское, капитанское слово, – повесить дополнительный навесной замок. Боцману – я приказал. Ключи – только тебе и мне. А недостачу….

Тут я делаю многозначительную паузу. Джуник затаил дыхание. Барабанная дробь.

- …недостачу на Канары повесь. На представительские. Для лоцмана. И будь впредь повнимательней.

Я пошёл к себе в каюту, а за спиной в сторону боцмана загрохотал по трапу радостный джуниор.

Несчастный канарский лоцман. Если бы он только знал что так много курит.

************************

Скученность людей, собранных в пространстве ограниченным размерами палубы, накладывает свой отпечаток на людские отношения. Стоит ещё приплюсовать к этому недостаток информации, и тогда станет понятным, когда любое позитивно-негативное событие находит живейший отклик в сердцах очерствевших и заскорузлых от долгого пребывания в рейсе моряков.

Моторист Вовка палец порезал – событие! А заодно и повод обсудить на перекуре, с собственными комментариями и соображениями на эту тему. Матрос Васька опять на палубе учудил – открыл vapour lock для замеров, да лицо вовремя не убрал, - так ему, под давлением, солярочкой и промыло фэйс – до самой макушки. Он очень долго отмывался, а отмывшись ещё пару дней благоухал, заполняя дизельным ароматом окружающее пространство. Всё это время не прекращалось обсуждение сего знаменательного события, выражались сочувствия и участия, например предлагалось выделить для его постоянного сопровождения кадета с огнетушителем, дабы в случае васькиного воспламенения того погасить, и тем самым пресечь пожар в зародыше.

Ну а когда в Тайланде буфетчик, было, уединившись с барышней, в самый ответственный момент прочувствовал осязанием, что это, пардон, и не барышня вовсе, - обсуждения не прекращались целую неделю. Это была буря эмоций, диспутов, построение умозрительных гипотез и версий! Бедный месс лишний раз старался не показываться ни кому на глаза, чтобы не отбиваться от неустанных просьб повторить на бис жизнеописание своих подвигов.

Что вы хотите, - скученность людей и ограниченность пространства тому виной. Да и морской народишко грубоват и неотёсан. Одно слово – мореманы. Покорители морей.

А тут вот такое дело. Воровством пахнет – один из самых гнусных запахов. Только стоит крикнуть – среди нас вор! и каждый начнёт коситься на каждого. У особо мнительных в башке появятся сомнения. Сомнения перерастут подозрения. А подозрения – в подозрительность. И тогда о нормальной работе можно будет забыть, да и о совместном добротном, хотя и вынужденном, сосуществовании тоже.

А так, если тему не поднимать, то замнём для ясности. Универсальные мастер-ключи только у четверых старших офицеров судна, но частенько бывает, что по судну бродят копии, которые передаются из поколения в поколение, хранятся у кого попало, и хрен ты их вычислишь. А если кто и сознается во владении, то он мог дать их кому-нибудь на время, а кому и когда, да и давал ли – никто и не упомнит.

Судно шло в Роттердам. Инцидент забылся. Прошло несколько недель.

************************

В Европе нас приняли как родных. В том смысле, когда проезжая мимо гаишного поста, тычут пальцем, комментируя – гля, гайцы какого-то крузака приняли. Так и нас.

Шутка ли пароход два года из всякого рода Африк не вылазил, недочётов по оборудованию накопилось, механизмы проверки требуют, сертификаты - продления, да и вообще. А тут – Роттердам.

Как только трап коснулся благословенных Нидерландов по нему рысью метнулся наш агент, а уже после хождение по трапу более не прекращалось. Снабженцы, инспектора, ремонтники и прочие сюрвейера с терминальщиками. А провизию - получи, а бункер - прими, и ремонтнику покажи, куда отвертку ткнуть, и инспектора очередного-внеочередного проведи да объясни и прочая, прочая, прочая. При этом шланг подсоединяется, насос запускается и груз, широкой рекой льётся в бездонные закрома нефте-порта, и кто-то за всем этим хозяйством должен следить и контролировать. Тут и проверка инспекционная, а через пару часов – хоп! – и порт-надзор пожаловал, туды его в качель.

И к концу вторых-третьих суток, отбившись ото всех и отписавшись всем кому можно, заканчиваем выгрузку и отваливаем на внутренний стоянку, швартуемся на быки – такие столбы, торчащие из под воды. Судно встало, швартовы набиты. С отбытием лоцмана наступает Большой Отсыпной День!

Ожидание следующего груза - несколько недель, - Хо-Хо! Вокруг нас один сплошной город. До берега пятьдесят метров, - хоть с разбега прыгай, да местные не поймут широты русской души. Заказываем катер на берег для страждущих и первая партия пошла.

Через несколько дней стоянки, дабы с пользой провести стояночное время, майнали спас-шлюпки на воду и обкатывали вокруг парохода, чтобы не застоялись. Ессесно с разрешения порт-надзора.

Обкатали, поставили на место. После обеда – стук в каюту.

- Разрешите?

- Конечно, - отрываю глаза от монитора

Боцман, сын морей. Настоящий, прокуренный. Без каски. Голос сиплый.

- Владислав Ильич, слышал, что у нас несколько блоков пропали.. Так вот я тут сигарет купил на пароходе и чтобы вы не подумали что это я…

- Как это купил? – не понял я, - у нас на борту киоск, что ли, открыли?

- Нее.. У матроса.

- Какого матроса?

- Щипцова

- А у него откуда?

- Не знаю – просипев, тот развёл руками

Призадумался.

- Ладно, - говорю, - иди. Разберёмся.

- Кто ж его знает, туды в качель, - и ушёл боцманюга, топая на всю палубу.

Не прошло десяти минут. Тук-тук!

- Владислав Ильич.

Да чтоб вас всех!

- Чего? – мой палец завис над клавиатурой.

Повар. Настоящий, прокуренный. Без колпака. Голос дрожащий.

- Я тут сигарет купил…

- У Щипцова?

- У него…

- Он сказал где их взял?

- Нет. Только он просил о них никому не говорить.

Вот те раз! Тайны двора.

- Тогда почему ты мне рассказал?

Он помялся.

- Боцман говорил, что у нас сигареты украли, вот я и подумал..

Интересно девки пляшут, бабы водят хоровод. Чего же это получается?

Самое поганое, - это мысль о том, что рядом гнида. И когда ты точно не знаешь - кто, - вот тогда и начинается гниль. Гниль проникает в голову каждому, а затем подозрениями начинает её разъедать. Этот или тот? Этот вчера как-то подозрительно отреагировал на мою шутку, а тот что-то слишком долго терся около петькиной каюты. А может быть вообще это другой, - ну тот, который позже всех на работу выходит. Мало-ли, чем он занимается, когда все уже собрались на развод. Может и каюты потрошит в рассветный час. Кто его знает.

И вот такие мысли, начинают портить кровь, настроение и отношения в коллективе. Лишнее подтверждение известной фабулы, которая гласит что укравший согрешил только один раз, а тот у кого украли согрешил сто раз. Почему? А потому что сто раз подозревал окружающих невиновных товарищей. Хотя нет, не сто – девяносто девять. Один-то точно гнида мерзотная.

Вот его-то и надо бы вычислить. А как?

Вызвать Щипцова, стукнуть кулаком, и закричать грозно-матерно – где сигареты сука!? Тут главное глаза пострашней вытаращить.

А если он не причём? Говорят семейный, двое детей. Вот так обидишь человека, а по мне это – хуже не куда. Несправедливость. Тогда лучше и не начинать. Если, как говорят менты, доказухи нет – отпустить с Богом, и человека не оскорблять и себе карму не портить. Если и виновен – так или иначе, жизнь накажет.

************************

Тук-тук.

Да вы охренели! Кого там ещё?

- Дома?

Стармех. Настоящий и не курящий. В комбинезоне. Голос хриплый.

- Михалыч, только не говори, что и ты сигарет купил, ты вроде бросил.

- Да нет, - он уселся в кресло рядом, - Тут история нехорошая. У чирика жёсткий диск пропал. Из раздевалки увели.

Да провались оно всё! Вот денёк!

Я задумался и как заправский следак, начал выяснять обстоятельства. Мой первый вопрос по существу:

- А какого хрена он его с собой таскает?

- Я ему фотки поршня скидывал на диск в обед, он его и оставил в раздевалке, в своём шкафу под шапкой, до вечера. А в пять часов поднялся из машины, руку сунул под шапку – нету.

Вечер перестаёт быть томным. Краски сгущались.

- Всё обыскал? Может завалилось куда-то?

- Нет. Говорит что всё проверил.

Дед уставился на меня своими спокойными, светлыми глазами и вздохнул. Я, вздохнув, уставился на него. Повздыхали. Помолчали.

Мент родился.

В наш век технического прогресса персональный компьютер перестал быть быть чем-то из ряда вон. Каждый мало-мальски зарабатывающий моряк всегда берет с собой в рейс ноутбук - конечно не для того чтобы писать на нём хакерские программы или создавать новейшую операционную систему.

Ноутбук – это потеха. Устройство, позволяющее не умереть во вне рабочее время от тоски, используя все возможности, которое даёт это чудесное устройство. Как в докомпьюторную эру брали с собой в рейс набор видеокассет, так сейчас самыми предусмотрительными жесткий диск набивается до упора всевозможными фильмами, телепередачами, играми и прочая.

Ноутбуки есть у всех, включая и рядовой состав. Постоянно идёт обмен файлами. И этот процесс непрерывный, особенно когда на судно прибывает новый член экипажа, со свежими фильмами, играми и так далее. Новейшие технологии не обошли стороной скудное на события моряцкое существование.

И вот один из жёстких дисков пропал. Может хакер какой подпольный у нас завёлся?

Повар готовил хорошие плюшки. Просто замечательные плюшки. И выставлял их после обеда в кают-компании и столовой. Это называется – чай. Перерыв между работой.

Мне нравились плюшки. Они были очень вкусные. Я пошёл вниз, взять пару штук. Полакомится. И когда узрел в дверях кают-компании несчастное лицо буфетчика, то сразу пожалел о том, что спустился.

- Что и когда – сухо поинтересовался я.

- Сто евро, - несчастное лицо буфетчика стало ещё несчастней, - пару дней назад, сразу после увольнения в город.

Рука потянулась к телефону. Телефон ответил.

- Мостик. Второй помощник у аппарата.

- Общий сбор через две минуту. Делай объяву по трансляции. Срочно! – трубка в кают-компании с треском влетела в гнездо аппарата и, сразу отскочив, беспомощно повисла на проводе.

Если бы дело было на производственном советском судне лет 30-40 назад, то, собрав экипаж, я бы начал так:

- Товарищи! Как не печально это сознавать, но в экипаже, нашего славного, коммунистическо-комсомольского танкера, завёлся несознательный товарищ, который тырит… (нет, не так), который нарушает трудовую дисциплину и уголовное законодательство нашего великого социалистического государства. В то время как вся страна, как один человека, в едином порыве…..Завоевания Великого Октября…. И я как коммунист, не могу молчать…. Призываю всех поставить на повестку собрания…И т.д. и т.п.

Но те незабвенные времена канули, и хорошо. Поэтому начало было простое.

- Короче, - обвёл взглядом всех присутствующих, - начали пропадать вещи и деньги у экипажа. Мы не хотели говорить, но чего уж теперь… месяц назад из бондовой исчезли несколько блоков сигарет. А на днях у четвёртого - жёсткий диск. У месса – сто евро. Может у кого ещё что пропало? Слушаю.

Народ попереглядывался, поёрзал.

- Ну, ну – подбодрил, - не стесняемся.

- У меня перстень пропал, – подал голос третий помощник.

- Давно?

Тот растерянно развел руками.

- Не знаю... Неделю назад в город собирался, сунулся в ящик стола – нет.

- Может потерял? – спрашиваю с надеждой в голосе.

- Не мог – помотал он головой

- И всё вокруг обыскал, - поспешно добавляет он, и - мой было открывшийся рот, обречённо захлопывается.

Народ смотрит. Народ ждёт. Каждый из них на судне от трёх до пяти месяцев. Так сяк сработались, и в целом ни к кому нареканий нет и быть не может. Но тем не менее один из них – крыса. Одна из этих пар глаз смотрит на меня, и с обратной стороны этих глаз идёт мыслительный процесс. Кто это может быть?

Принимаю решение.

- Значит так, - обвожу всех взглядом – стармех, старпом, и второй механик идут по всем каютам и проверяют чемоданы, сумки, шкафы и рундуки. Каждого. Начать с моей каюты.

- Все остальные, - бросил взгляд на телевизор и упаковку от DVD, - сидят тут и смотрят весёлое кино «Мальчишник в Шмегасе». Боцман! – кивнул я – запускай шарманку!

Сам плюхнулся на продавленный диван и начал думать.

Вообще от всего этого обыска мало толку. Найти что-нибудь в каютах – надежды почти никакой. Если вор, конечно, не конченный дурак, и не держит ворованные сигареты под подушкой.

Кольцо и деньги – вообще шансов нет. Их в карман положил, и хрен кто найдёт. До личного обыска мы ещё не созрели.

А вообще ничего нового в этом виде - так сказать - досмотра нет. Ещё будучи чифом, я таким образом изымал у матросиков огненную воду, когда процент невыходов на работу зашкалил до неприличия. Обычно назначается два-три человека из комсостава плюс боцман, и начинается рейд по помещениям, с изъятием всей алкогольной продукции различных крепостей, брендов и призводителей. Почему так много досматривающих? А чтобы ни один синяк потом не заявил, что после досмотра у него пропала штука баксов или портрет любимой собаки.

Смотрю кино и думаю. Заодно прислушиваюсь. Естественно при мне много не говорят, тем не менее сдержанно обсуждают произошедшие события. Время от времени заглядывает боцман и просит кого-нибудь подойти к своей каюте, затем они оба уходят. По тем, кого вызывают можно делать вывод, что пошли по средней палубе с левого борта на правый. Тот, чью каюту проверили, потом идет сразу на работу и поэтому народ в курилке медленно уменьшается.

Беглым, поверхностным взглядом задеваю всех, кто находится вокруг меня. С момента объявленного мной шмона (чего уж там, назовём всё своими именами), никто резко не дёрнулся, не попросился срочно «на минутку» отлучится, руки ни у кого не дрожали, предательская капля пота, не скатилась по воровскому темени и барабанная дробь, как не раз видел в кино, не зазвучала. Вот и верь голливудским детективам.

Ну вот, вроде, всех и проверили.

Я уже зашёл в каюту, когда заглянул второй мех.

Давным-давно в бурсе - ещё курсантами – с этим самым вторым механиком в одном музвзводе играли. Тогда он не был вторым механиком, а был просто Серёга, второй альт - и поэтому мы с друг с другом на «ты», не взирая на ранги, погоны и должности.

- Влад, - произнёс он, - мы с чириком ещё по низам пройдём. Ничего?

По низам – это нежилые помещения.

- Конечно Серёга, - киваю я

Он исчезает.

Сажусь за комп, и подбиваю текучку. Мозги напрягаются тяжеловато, приходится пришпоривать, и я было совсем уже разогнался, когда опять в дверях возник второй мех.

Одно короткое слово.

- Нашли.

- Кого нашли, - не понял я

- Диск нашли.

- У кого? – и тут же подумал, - убью гада!

- Пошли покажу

Рысью несусь за вторым мехом, следом за мной чирик. По дороге зацепили чифа.

Всем хороводом врываемся в указанное помещение, оказавшееся двухместной каютой кадета, в данный отрезок времени – нежилое.

- Смотри, - возбужденно произнёс Серёга, протягивая руку влево и вверх, в направлении туалета.

В каждой каюте имелся совмещённый душ с туалетом, который образовывался выгородкой.

Санузел в морском исполнении ни чем не отличается от своего обычного сухопутного собрата. Такой же унитаз, похожий кафель, раковина и трубы, - по которым все моряцкие потуги уносились стремительным потоком воды прямиком в отстойный танк, а после за борт.

И вот эти самые треклятые трубы, с постройки всегда зашиваются в переборку, по сухопутному - в стену. Доступ к ним осуществлялся через небольшой боковой лючёк, изнутри каюты - слева от входа в каютный туалет, аккурат с обратной стороны толчка.

В данный момент этот лючёк был открыт, унитазные трубы устремились вверх, вслед за ними туда устремились наши с серёгиным взгляды.

- Я тут решил в подволок заглянуть, - продолжал Сергей, - смотрю, - а там в отверстии, рядом с трубой, - кусок рабочей перчатки виднеется. Подсветил фонариком – и точно перчатка. Потянул за неё – и следом проводок с USB-разъёмом свесился, а следом и диск показался. Вот он, родной.

И он ласково подкинул на ладони пластмассовую коробочку, а потом бережно положил её на стол, рядом с найденной перчаткой.

Позади него стоял обрадованный чирик, любовно вглядываясь в свою найденную пропажу.

Перчатку эту привезли две недели назад в этом порту, с несколькими сотнями её таких же собратьев. Эти перчатки имеют особый, салатовый цвет, с другими не перепутаешь – ни до ни после подобных у нас борту не было. Сразу по получении часть их раздали на палубу и в машинное отделение.

Значит эта сволочь, соорудила нычку и - как добросовесная крыса - все тыреное сносит сюда. От злости я схватил эту перчатку и со всей силы швырнул на каютный стол. Она жалко проскользнула по поверхности и замерла, уткнувшись в переборку около розетки.

- Что дальше будем делать? – три пары глаз выжидательно уставились на меня.

- Снимаем подволок!

Первый подволочный лист обшивки полетел на палубу. Следом и второй.

Подставив стул, как эквилибрист на турнике, я вскарабкался вверх и аккуратно просунул голову в образовавшуюся щель. Оттуда открывался великолепный вид на подпотолочное пространство. В нос шибануло затхлой пылью.

Отсюда просматривался практически весь подволок – от борта до борта. Пустое пространство от подволока до верхней палубы сантиметров 50-70. В нём жгуты проводов от судового электрооборудования причудливо переплетались с конструктивным судовым набором и с трубами различных диаметров и предназначений.

И в этом нагромождении всяких нужных предметов тёмным пятном выделялось чужеродное тело, как бородавка на носу нашего боцмана.

Этот предмет лежал в двух-трёх метров от меня, аккурат над соседней каютой, по размерам формам и состоянию напоминал набитый чем-то большой пластиковый мешок.

Я молча слез со стула и произнёс коротко:

- Блядь!

В соседней каюте процедура вскрытия подволока была в точности воспроизведена заново. И когда на палубу опустился последний лист обшивки, нашему взору открылся, тот самый мусорный мешок.

Он был весь в пыли, следы скотча носили частичный характер – упаковывали его явно впопыхах. Разорвав его руками, - на свет извлекли сигареты марки LM. Те самые, ворованные. Красного цвета.

Молча мы смотрели на разорванный мешок у нас под ногами.

- Это они? – наконец уточнил Серега

- Они, родимые – легонько пнув полиэтилен ногой, ответил я, - одного блока не хватает. Синего.

Старпом часто задышал, потом обвёл каюту взглядом и изрёк:

- Хорошое место. Тихое.

Потом с задумчивым видом уставился на кровать.

- Курево забираю к себе в каюту, а там разберёмся – я закинул мешок на спину, - и… это… Об этом мешке – никому!

Пока второй мех на пару с чириком заделывали обратно подволок, я поднялся к себе, зашвырнул несчастный табак под кровать и принялся расхаживать по каюте в раздумьях.

Если раньше, несмотря на все сигналы, существовала, хоть и микроскопическая, но надежда на то, что все эти пропажи просто совпадение, случайность, мираж…, то после этого вся сложившаяся ситуация и окружающая реальность предстала во всем своём мерзком и неприглядном виде.

Крыса. Самая отвратительная разновидность человека, которая обчищает карманы своих же коллег, а потом вместе с ними идёт работу, обедает, слушает или рассказывает анекдоты, а потом ночью либо в нужно-удобное время шарится по рундукам и карманов тех, с кем ещё сегодня разделял общую работу и котёл. И на логичный вопрос – кто? – против своей воли начинаешь мысленно перебирать каждого - все его поступки, слова и деяния сразу становятся предметом скрупулёзного изучения.

Тук-тук.

- Можно?

В дверь зашёл старпом и замер у входа.

- Что на этот раз? Спасательную шлюпку спёрли?

Сарказма мне не занимать.

- Идея есть

При слове «идея» я нервно икнул.

- Излагай.

- Предлагаю засаду.

- Чего-чего..ик.. ты предлагаешь?

- Засаду, - терпеливо повторил старпом, - он же должен вернуться за сигаретами.

Засада. От этого слова пахнуло лесом, винтовкой и партизанами.

- По твоему он совсем дурак? На его месте лучше затаиться и не отсвечивать пока всё не уляжется.

- Но ведь шанс-то есть, - настаивал чиф, - надо просто чтобы кто-нибудь переночевал ночку в той каюте, где сигареты нашли. Если придёт, то возьмём на живца.

- А кто пойдёт ночевать? – меня интересовал чисто технический аспект предстоящего, так сказать, мероприятия.

- Хотите – я пойду.

Я на секунду задумался.

- Ладно. А я пока народ..ик… соберу и пару слов озвучу.

Второе собрание за день – это неслыханно. Поэтому, народ долго не заставил себя ждать и собрался в курилке очень быстро.

На нём я выступил как заправский оратор. Озвучил основные тезисы, провёл параллели, поставил цели и обозначил задачи.

Как громовержец толкал речугу, изрыгая проклятия на этого, пока ещё не пойманного (но дайте только время!) вора. Потрясая найденным жёстким диском в одной руке и сжатым кулаком во второй, клеймил его позором, призывая сдаться, пока не поздно, иначе суля все мыслимые и немыслимые кары на его, трижды проклятую, голову. Попутно напомнил о замках в каютах, которые необходимо закрывать, отправляясь на рабочее место или на берег к продажным женщинам.

Народ смотрел на меня, аплодируя и прерывая криками «даёшь!», восхищённо топая ногами. Впрочем, может и не аплодировал – мало ли чего привидится капитану после долгих месяцев рейса.

В конце концов, я закончил свой спич словами, чем-то вроде «Враг будет разбит! Победа будет за нами!», а потом, кашлянув, добавил:

- Завтра ещё раз со стармехом и чифом пройдемся по низам. По-любому найдём ворованные сигареты. А пока – все свободны!

И ушёл.

************************

Наступила ночь. Потом утро.

Распахнув свою каюту заметил зевающего старпома, на пути к мостику.

-???

- Пока ничего – развёл тот руками, - только в час ночи кто-то за ручку двери подёргал. Но не открыл.

- А ты изнутри закрылся, что ли?

- Ну да. Я ведь что подумал, если он сигареты спёр, значит у него мастер-ключ есть. Откроет ключом дверь – и тогда никаких сомнений.

- А если он ключ у кого-то на время уволок, а потом на место положил? Вон у трояка, когда тот на вахте, мастер-ключ всегда в верхнем ящике валяется.

- Че-то не подумал, - старпом замолчал, а потом поманив меня в свою каюту, закрыл дверь и прошептал, - на Щипцова думаю. Все стрелки на него.

- С чего такие мысли? – скептически заметил я.

- Один к одному - и сигареты продавал, и вахта у него уж больно удобная: днём с двенадцати до шестнадцати и ночью с ноля до четырёх. Особенно ночью – никакого контроля. Вахтенный помощник – и тот на мостике. И сегодня ночью как раз его вахта была.

Всё что он озвучил, уже давно приходило ко мне в голову. Десятки раз проигрывал в голове возможные комбинации. Тут главное оседлать своё воображение, не дать ему разыграться – иначе тогда придётся каждого члена экипажа заковать в кандалы и допрашивать, как говорили в средние века «с пристрастием».

- Смотри сюда, - сказал я, как можно тише, - сегодня ещё ночку переночуй. Только не закрывайся. Если это тот, о ком ты думаешь, то он по любому ещё попробует.

И заметив, некоторое колебание в его глазах, добавил:

- Хочешь, - в соседнюю каюту, где диск нашли, - я пойду? Подстрахую. А то мне Щипцов тоже не особо, мало ли как себя поведёт. Если конечно это он.

Но чиф, благородно отказался.

- Не, не надо. Сам пойду.

- Ну тогда палку возьми, поувесистей, а лучше вот что, - я сходил к себе и достал небольшую биту, - не знаю от кого тут она осталась, может какой капитан экипаж так воспитывал, - но тебе может пригодиться. Нож не предлагаю, так как я по натуре человеколюб и гуманист. А в бите главное бить со всей дури, и чтоб кровищи побольше. Это я тебе как гуманист говорю. Так что вот. Держи.

И я торжественно вручил ему биту, как епископ синодский, благословляющий рыцаря перед важной битвой.

- Пока лежал там, мысль пришла в голову, - ответил «рыцарь», принимая предмет - четвёртый проверил свой диск, говорит - все его личные фоты и рабочие документы удалены. Остались только фильмы.

- И?

- Если этот нехороший человек удалял файлы, то всяко к своему ноуту подключался. Можно взять ноутбук Щипцова и проверить. Если он сначала отключил диск, и только потом удалил файлы из корзины, то если подключить диск заново, -удалённые файлы должны отразиться в корзине.

- А если он не отключая диск удалил файлы из корзины? – засомневался я.

- Тогда шиш. Но может стоит попробовать?

Чего ж не попробовать. Можно разом разрешить все сомнения. И мы решили пробовать.

************************

Ровно в двенадцать пополудни я поднялся на мостик и громовым голосом согнал сонное выражение с лица второго помощника.

- Матюгальник где!?

И получив желаемую рацию, как бы вскользь поинтересовался:

- Кто там у тебя на вахте? Щипцов, что ли?

- Ну да…

- Срочно надо танки промерить. Палуба – мостику! – это я уже в рацию.

- Тш-пш-ш.. На связи… – голос Щипцова, как всегда, с блатными нотками.

- Бери рулетку и иди на первый левый танк. Замерь пустоты и температуру.

- Понял…

Дождавшись, когда он дойдёт до первых танков, которые, между прочим находятся далеко на баке, я подошёл к внутреннему телефону, набрал цифры, и - дождавшись ответа - произнёс условную фразу:

- У тебя нормально всё? Ну и гуд.

Старпом, на том конце, ответил «Хорошо!» и отключился:

Операция «Ноутбук» - началась.

Цель - выманить Щипцова на палубу, под благовидным предлогом, чтобы тот постоянно находился на глазах минут пятнадцать-двадцать. По плану после моего звонка чиф должен был - незаметно для остальных матросов - спуститься на палубу, где проживал рядовой состав. Затем открыть его каюту своим мастер-ключом и, - подключив найденный диск к ноутбуку Щипцова, - проверить состояние его корзины. Шансы были невелики. Но они были.

Потом (согласно разработанному плану) старпом отзванивается мне на мостик. Я заканчиваю этот цирк с замерами и отпускаю Щипцова дальше нести свою вахту.

Рация исправно докладывала замеры:

- третий левый - двести семнадцать….

-....температура восемнадцать с половиной…..

- …четвёртый правый – сто восемьдесят три… температура девятнадцать и два….

Щипцов бубнил в эфир мне ненужные цифры, а я всё поглядывал на часы. И уже прошло десять минут, а старпом всё не звонил. Скоро танки закончатся. Потом мне его по второму кругу гонять, что ли?

Но тут, как будто услышав мои мысли, запиликал телефон на мосту.

- Я сам, - осадил