CCCP.87314

После окончания училища старший лейтенант Спицин попал в Южную группу войск, в Венгрию. Поскольку вероятный противник был, что называется, под носом, службу тащить приходилось по-настоящему, да и вообще, Спицин был парнем добросовестным, втайне мечтал дослужиться до майора и в общагу приходил только ночевать.

Контакты с местным населением не поощрялись, да и особой необходимости в них не было. По-мадьярски Спицын, как и положено нормальному советскому офицеру, не знал ни слова, а стимула изучать язык у него не было, так как единственное чувство, которое вызывали у него местные женщины, была оторопь. Ну, и еще Дракула почему-то вспоминался, хотя Влад Цепеш, как известно, был мужчиной и проживал в соседней Румынии. Так что, в течение года или полутора лет старший техник Спицин перемещался исключительно по маршруту аэродром - столовая - общежитие, честно заработанные форинты укрепляли надежду на покупку в Союзе автомобиля: как вдруг все изменилось.

Началось с того, что разбился один из полковых Су-7Б. Точнее, не разбился, а столкнулся с землей, а еще точнее - с болотом. Летчик сумел катапультироваться, а самолет ухнул в недра местной Гримпенской трясины. 'Сушку' решили не доставать, но кое-какая аппаратура с самолета в жадные, загребущие лапы разведки вероятного противника все-таки попасть была не должна.

Для археологических раскопок отрядили целую команду, старшим которой по честному офицерскому жребию выпало быть, естественно, Спицину.

Через 15 минут после начала работ стало ясно, что приехали зря. Достать самолет из болота не удалось бы и взводу Дуремаров, не говоря о дохляках из ЦРУ. Да и не стали бы они нырять в вонючую, взбаламученную грязь за аппаратурой с Су-7Б...

Стоило только вычерпать из ямы часть жижи, как она с довольным чавканьем возвращалась обратно. Со стороны это выглядело так, как будто ненормальные русские решили перемешать болото. Осознав убыточность идеи, работы решили прекратить. Кое-как отмывшись в том же болоте, голодные и злые солдаты погрузились в 'Урал'.

Дорога в гарнизон проходило через мадьярское село, в котором играли свадьбу. Машину остановили и жестами объяснили, что за здоровье жениха и невесты следует выпить и закусить. Спицин впал в тяжкое раздумье. С одной стороны, молодой организм требовал своего и при виде накрытых столов начал подавать недвусмысленные сигналы, но, с другой стороны, возможны провокации и куда девать пистолет?! 'Если пьянку невозможно предотвратить, надо ее возглавить', - лицемерно подумал старлей и скомандовал: 'Из машины!'.

Измученные трезвым образом жизни и армейской пайкой, воины мгновенно утратили боеготовность. Сладенькие венгерские вина в течение получаса снесли башни у всех солдат. Спицин держался дольше. Впоследствии он смутно припоминал, что хозяин дома повел его осмотреть винный погреб. У каждой бочки, покрытой плесенью и пятнами селитры, он останавливался и предлагал попробовать 'маленький стаканчик'. До конца погреба не дошли.

Под утро хозяин вместе с гостями собрали русских гонведов, аккуратно уложили в кузов 'Урала'. Мадьяр сел за руль. У ворот КПП деликатно посигналил: 'Забирайте своих'...

Через две недели Спицина вызвали к начальнику штаба.

- Планируются большие учения с перебазированием. Передовая команда убывает на новый аэродром через неделю, но надо съездить, посмотреть как там, и вообще... Поедешь вот сюда, - начальник штаба ткнул карандашом в карту, - досюда вроде электричка местная ходит, а там - на автобусе, ну, или на попутке: Опыт общения с местным населением у тебя есть, - ухмыльнулся НШ, - езжай, алкоголик!

Спицин достал блокнот, наклонился над картой и содрогнулся. Простые, привычные русскому уху названия венгерских городов Секешфехервар, Ходмезевашархей и Терексентмиклош, взявшись за ручки, пустились перед его помутневшим взором в пляс.

Название конечного пункта Спицыну удалось перенести в блокнот с карты только с четвертого раза, о том, чтобы его запомнить, не было и речи:

Кое-как добравшись на местном поезде до промежуточной точки, старлей впал в мрачную задумчивость. Какой ему нужен автобус он, понятно, не знал, а если бы знал, не смог бы спросить, а если бы смог спросить - не понял бы ответа. Оставалось одно - голосовать.

Спицын вышел на пустынную утреннюю дорогу. О том, что с водителем придется тоже как-то объясняться, он старался не думать.

Внезапно он услышал до боли знакомый, можно сказать, родной звук. Из-за поворота вывернулся 'Урал' характерно-зеленого цвета. Подобно Робинзону Крузо, увидевшему на горизонте парус, Спицын заметался на обочине. Спасение пришло в лице пехотного подполковника.

- На аэродром? Садись!

Спицын привычно полез в кузов.

- Ты куда?! - удивился пехотинец, - у нас так не делается!

В кузов был отправлен солдат, водитель 'Урала', подполковник сел за руль, а Спицын, не привычный к таким церемониям, устроился на правом сидении.

На КПП к 'Уралу' подлетел наглаженный сержант:

- Товарищ подполковник, помощник дежурного по КПП сержант Кириллов!

- Проводишь старшего лейтенанта да авиационного КП. Знаешь, где это?

- Так точно!

Сержант без команды подхватил спицинский чемодан.

На чисто выметенной аллее, обсаженной аккуратно подстриженными кустами, встречные солдаты при виде старшего лейтенанта переходили на строевой шаг и четко по уставу приветствовали его; непривычный к такому строгому соблюдению правил воинской вежливости Спицын пугливо козырял в ответ. Когда у солдатской столовой ему отдал честь прапорщик, Спицын так растерялся, что не ответил на приветствие.

У забора из рваной колючки сержант остановился.

- Дальше мне, товарищ старший лейтенант, нельзя. А КП ваш - вон, его отсюда видно...

Раздвигая лопухи на основательно заросшей дорожке, Спицын подошел к КП. Полуметровой толщины стальная дверь, перекрывающая главную потерну, была задраена. Спицын поискал звонок и нажал кнопку. Ничего не произошло. 'Звонок не работает или нет никого' - подумал он. Приложив ухо к холодной стали, Спицын опять нажал кнопку звонка. Ничего. Внезапно замок оглушительно лязгнул. Спицын отскочил. 'Бублик' на двери закрутился, заскрипели петли. На пороге показался авиационный майор с перекошенной ото сна физиономией. На мятой рубашке с расстегнутым воротом болтался галстук, резинка которого была заправлена под погон.

Полуослепший от яркого дневного света, майор жмурился и крутил головой, как сова. Наконец, с явным напряжением он зафиксировал цель и перешел на режим сопровождения. Некоторое время он тупо рассматривал Спицына, наконец прокашлялся, сплюнул и хрипло спросил:

- Ну какого хуя ты бля трезвонишь? Я слышал и в первый раз: Кто такой? Чего надо-то?

- Слава богу, - подумал Спицын, - наконец-то свои...

По поводу дружелюбия различных народов нашей некогда великой Родины - Советского Союза. Работал у нас  отставной майор ракетных войск Арнольд К.  - мир праху его. Неистощимый был на воспоминания человек.

Один из случаев из его жизни  произошел с одним из его подчиненных, молодым лейтенантом.

Дело происходило в Грузии.

Лейтенант возвращался  в гарнизон из города  и долго и безрезультатно ожидал автобус на остановке . Автобус все  не показывался.

В это время к остановке подошел другой офицер-сослуживец, живший в городе и предложил лейтенанту скоротать время в ближайшем духане.

Долго ли, коротко ли, но когда друзья вышли из духана, автобус успел приехать и уехать. Следующего было ждать долго и было принято решение провести это время в том же духане. После нескольких неудачных попыток совместить время выхода из духана с появлением автобуса, приятель решил, что с него довольно, и откланялся. Наш лейтенант остался дожидаться прямо на остановке, тем более, что ему было уже все равно, где дожидаться.

Наутро майора К. поднял дежурный по дивизиону, сообщая, что его вызывает к телефону не кто иной, как сам командующий Закавказским военным округом.

Ну, знакомые с военной реальностью могут представить, насколько это было необычным явлением.

" Товарищ генерал-полковник , майор К. у телефона", - в полном соответствии с уставом доложил мой бывший сотрудник.

В ответ он услышал совершенно неуставную брань:

"У тебя, так-и-так, лейтенант такой-то служит, так-и-так?"

"Так точно, товарищ генерал-полковник".

"Так поезжай в комендатуру, так-и-так, за своим, так-и-так, зас(так-и-так)цем и забирай его на..."

В комендатуре майор К.  узнал подробности.

Молодой лейтенант был обнаружен военным патрулем на остановке, когда он задумчиво стоял, прислонившись спиной к телеграфному столбу. Его форменная фуражка лежала у ног.

Она была полна медяков.

Историю рассказал тов. unknown

Советская военная техника, как правило, не ломалась, а если что-то и выходило из строя, то отказы были привычными, хорошо знакомыми, и ремонт трудностей не создавал. Но эту главную военную тайну Советской Армии двухъягодичникам не доверяли, а мне досталась РЛС, которая отказывала часто и изобретательно. Станция была уже почти без ресурса и доживала последние месяцы перед отправкой на полигон в качестве мишени для противорадиолокационных ракет.

Казалось, в ней не осталось ни одного надёжного узла. Когерентные гетеродины не держали частоту, запросчик жёг дорогущие маячковые лампы, как спички, а приёмники подслеповато пялились в небо. Даже реечные домкраты механизма качания ночью подло замерзали, и их приходилось отогревать паяльной лампой, а керамические резисторы в передатчике релейки иногда взрывались прямо у меня над ухом с пистолетным щёлканьем.

Каждый раз, когда я подавал на станцию питание, она, казалось, издавала протяжный стон: «Блядь, когда же я сдохну?!» 

Для того чтобы привести старушку в чувство, требовалось как минимум два часа беготни между приёмо-передающей кабиной, индикаторной машиной и прицепом N8. Я страстно мечтал, чтобы мерзкий механизм сломался окончательно и бесповоротно, так, чтобы мне дали другую станцию, ну, или хотя бы сняли с НЗ что-нибудь поновее.

И вот однажды локаторный бог услышал мои молитвы. Перед началом полётов из ППК повалил густой дым. Я вырубил питание и поскакал на бугор, но войти в кабину было невозможно. Пришлось вручную выключать приёмо-передающую аппаратуру и запускать могучие вентиляторы, которые я по зимнему времени держал выключенными - у старушки от холода выбивало защиту.

Из вентиляционных люков немедленно повалил густой дым, но огня, вроде, было не видно. Когда дым рассеялся, я забрался в кабину и стал определять, что, собственно, сгорело. Приёмо-передатчики, шкаф управления и стойка опознавания были целыми и невредимыми, а больше в станции гореть было нечему. Приглядевшись, я заметил, что дым сочится из-под пола. Откинув фальшпанель, я получил в лицо последний клуб жирного, вонючего дыма.

Ну, так и есть... Сгорел двигатель вращения кабины. Такого просто не могло быть! Могучее поделие советской электротехнической промышленности можно было вывести из строя только атомной бомбой, да и то разве что прямым попаданием. Но факт оставался фактом: покойный ещё дымился, а клеммная колодка была изрядно закопчённой.

Устранить такой дефект самостоятельно я, конечно, не мог. Пришлось докладывать на КП полка, где я услышал от оперативного, что я фашист, что у меня руки по локоть в крови, и когда я приду на КП обедать, он меня лично расстреляет из ракетницы для распугивания ворон.

На аэродроме было две радиолокационных позиции: одна полковая (соседей), а другая дивизионная (наша). Обычно мы работали по очереди, но теперь работать предстояло всё время коллегам, и как они этому были рады, объяснять не надо.

Наорав ни за что на дежурного сержанта, я стал вызванивать шефа, старого, лысого и сильно пьющего майора. Дело это было непростое: о мобилах тогда ещё никто не слышал, а шеф мог быть где угодно, и хорошо, если трезвый. Наконец, я его нашёл и доложил ситуацию.

Шеф понимал, что орать на чайника бессмысленно, поэтому горько вздохнул и сказал, что сейчас приедет.

Я надеялся, что уж теперь-то станция пойдёт под списание, но шеф бодро заявил, что станция ещё ого-го, и после замены движка ещё послужит!

На складе после долгих хождений между стеллажами мы наконец-то нашли нужный мотор в заводской укупорке, которая почему-то была вскрыта. Но тогда нас это не насторожило...

Тяжеленный мотор отвезли на точку, кое-как затащили на бугор, и четверо самых здоровых солдат подняли его в кабину.

Казалось бы, что сложного в замене электромотора? Угу. Приёмо-передающая кабина стояла на лафете от зенитной пушки, а мотор был спрятан в узкой нише в полу кабины, да ещё соединялся с приводом вращения муфтой предельного момента. Мы, как стадо сумасшедших павианов, стояли в ППК, пихаясь задранными кверху задницами и пытаясь найти такое положение мотора, когда две половинки муфты совпадут. Забыл сказать, что двигатель можно было сдвинуть только ломами, что придавало нашей работе настоящую радиоэлектронную тонкость и изящество.

Когда, наконец, муфту собрали и открыли крышку клеммной колодки, выяснилось, что клеммы в новом двигателе расположены не так, как в старом. И клемм было много, поскольку скорость вращения регулировалась подключением или отключением специальных обмоток.

Я, представив очередную замену мотора, подобно Ипполиту Матвеевичу Воробьянинову, засмеялся крысиным смешком, но шеф цыкнул на меня и сказал, что разберётся. Мы притащили ему альбом схем и от греха вылезли из кабины.

Шеф скребся и гулко матерился там минут сорок, наконец, вылез и заявил, что всё готово и можно включать.

Включать решили автономно, со щита.

Двигатель взвыл, кабина дёрнулась, но вращение не пошло.

- Толкайте! - приказал шеф.

Мы взялись за антенну, ухнули, вспомнили Максвелла и всю кротость его, и толкнули. Антенна пошла, но как-то вяло, как у заслуженного, а может быть, даже народного импотента Советского Союза.

- Стой! - буркнул шеф.

- Раз-два! - добавил неунывающий старлей Юра, тоже чайник, но после МЭИ.

- Наверное, с кроссировкой напутал, - заявил шеф, - сейчас проверю.

Оказалось, что кроссировка в порядке.

- Нич-чего не понимаю! - голосом мультяшного персонажа сказал шеф. - Неужели в новом движке обмотки битые? Да не может такого быть!

Стали вызванивать обмотки и тоже ничего не поняли. Обмотки звонились как-то неправильно.

- Ну, точно, движок неисправный, - угрюмо заявил шеф. - Пойду зампотеху звонить.

Через полчаса к точке подкатил УАЗик зампотеха.

Зампотех, ещё более старый, ещё более лысый, но относительно непьющий подполковник молча пожал нам руки, сунул мне свою фуражку и полез в станцию.

Пробыл он там недолго. Вытирая снегом руки, зампотех выпрыгнул из ППК, подошёл к нам и жизнерадостно сказал:

- Мудаки вы, товарищи офицеры!

Я служил уже второй год и знал, что в дискуссии на морально-этические темы со старшими начальниками вступать не надо, поэтому промолчал, а шеф обиделся.

- Ну, ты это, Толяныч, чего уж так сразу-то?

- А того! Ты шильдик на движке читал?

- Читал...

- И что там написано?

- Н-ну... Известно что, марка движка...

- Сообража-и-ишь, - ядовито, как египетская кобра прошипел зампотех. - И какая же?

Шеф назвал марку.

- А после марки что?

- Тире...

- Не зли меня, военный! После тире что?

- Буква...

- Какая?

- Ну, «В»...

- И что она означает?

- «Всеклиматический»? - рискнул шеф.

- Н-е-ет, блядь! Хрена лысого! Не угадал! Высотомерный!

- Ёбтыть... - охнул шеф, - как же я... У него же характеристики скольжения другие! Понятно теперь, почему оно не крутится...

- Вот именно! Вот что. Дураков, то есть вас, учить надо. Снимайте эту мондову со станции, я вам сейчас другую привезу. К вечеру чтобы крутилось!

Зампотех хлопнул дверцей УАЗика и уехал.

***

Поздним вечером мы сидели с шефом в домике дежурной смены и пили чай с печеньем из солдатских кружек, сжимая их исцарапанными и сведёнными от холода пальцами. Мы ухайдокались настолько, что сама мысль о том, чтобы съездить на ротном «Урале» в сельмаг за водкой, вызывала отвращение.

Шеф затянулся явской «Явой» и, зажмурив от дыма правый глаз, так что казалось, будто он мне подмигивает, задумчиво сказал:

- А знаешь, в этом паскудном деле есть один момент, который хоть как-то примиряет меня с жизнью.

- Какой, Виталий Владимирович?

- Ну, как какой? Что укупорка движка была нарушена.

- Не понял...

- Эх ты, студент! Да ведь это означает, что какие-то мудаки, служившие до нас, уже один раз пытались поставить этот движок на дальномер!

ЗЗЫ: Через несколько месяцев я убыл к новому месту службы, передав станцию прибывшему из Афгана заменщику. Как сложилась её дальнейшая судьба, не знаю, но не удивлюсь, если станцию так и не списали...

Историю рассказал тов. Кадет Биглер

https://www.zakon.kz/5047738-ermuhamet-ertysbaev-za-kogo-bud...

Меньше месяца осталось до начала предвыборной агитации и на политическом поле Казахстана наблюдается определенное оживление. В частности, сразу две партии запустили процедуры ребрендинга – КНПК и "Бірлік".

Первые решили выбросить из названия слово "Коммунистическая", трансформировавшись в "Народную партию Казахстана",

вторые теперь именуются "Адал",  сообщает zakon.kz.

Впрочем, все эти манипуляции с названиями не спасут положение дел.

Такого мнения придерживается  государственный деятель 🤡  Ермухамет Ертысбаев.

В интервью сайту azattyq-ruhy.org он заявил, что "Nur Otan" продолжает полностью доминировать, как в идеологическом и информационном, таки и в партийно-политическом смыслах.

Правящая сила, говорит он, выходит на финишную прямую с очень большим отрывом. На этом фоне остальные участники предвыборной гонки выглядят, как говорит бывший чиновник, слабо.

Другие партии, я смотрю, как-то вяло работают. И у меня такое ощущение, что они сделали ставку просто на протестный электорат и на последние 2-3 недели перед выборами, хотя это будет уже перед самым Новым годом. И это большая ошибка, на мой взгляд, других политических партий. Представьте, я просто назову один фрагмент, что "Nur Otan" разработал 216 региональных предвыборных программ, по каждому району, городу, области, - отметил он.

По словам Ермухамета Ертысбаева, одним из плюсов правящей партии можно назвать отсутствие популизма: за время проведения праймериз "Nur Otan" собрал 17 тысяч наказов избирателей. Таким образом, нуротановцы уже расписали реальный план действий на ближайшие 5 лет. 🤪

За кого будет этот среднестатистический казахстанец голосовать? Конечно за "Nur Otan". Я боюсь, что при таком развитии событий Nur Otan может быть монопольно опять быть представлен практически во всех органах власти. Потому что реально, это единственная политическая партия работает, и не просто сейчас в преддверии выборов, она работала, начиная с лета прошлого года. Вот реальная картина, которую я сейчас вижу в Казахстане, - говорит Ертысбаев.

К слову, сам праймериз, проведенный правящей партией, произвел неизгладимое впечатление, отмечает он, не только на казахстанцев.🤪 🤡😆

Я читал The Washington Post и ряд других зарубежных изданий, и это были не заказные, абсолютно не заказные публикации.  (😆😆 😆  )  Потому что одна американская журналистка в The Washington Post написала большую статью. Она писала, что этот американский метод, так мощно апробирован в Казахстане. Она с удивлением написала. Назарбаев добился главной цели. Партия обновлена, то есть возник совершенно новый портрет партии. И поэтому "Nur Otan" сейчас идет с очень большим отрывом и победит очень внушительно на выборах, - поделился политик.

С праймериз связана и еще одна победа "Nur Otan". Благодаря внутрипартийным выборам в партийные списки вошли до 30% представителей бизнеса. Фактически это означает, что "Ак жол", позиционирующий себя как партия бизнеса, и "Адал", сформированный членами НПП "Атамекен", оказались в проигрышной позиции.

Высказался Ермухамет Ертысбаев и по поводу прогноза, сделанного им в прошлом месяце. Тогда он предрекал правящей партии 63-67% голосов. Однако, сегодня он повысил ставки. Причиной тому стали результаты соцопроса, проведенного исследовательским институтом "Қоғамдық пікір- Общественное мнение".

72,1% респондентов, - отметил Ертысбаев, – сказали, что будут голосовать за Nur Otan. Я верю этим цифрам.

Бывший советник президента опасается, что другие партии не смогут преодолеть семипроцентный барьер.

Мой прогноз такой. Nur Otan победит очень внушительно. И вся работа уже заранее была проведена. Узнаваемость партийных списков, это же очень важно. Представьте, что человек придет 10 января, а он вообще не знает этих людей, ни в партии "Ак жол", ни в "Народной партии" и так далее. А списки партийные Nur Otan уже известны, они апробированы через 17 тысяч наказов избирателей, - сказал он.

Резюмируя Ермухамет Ертысбаев призвал другие партии, в частности "Адал" и НПК мобилизоваться. Тем более, что согласно данным соцопросов, "Ак жол" имеет 5,2% поддержки населения, "Народная партия Казахстана" – 2,9 %, "Ауыл" – 2,7%, ОСДП – 2,3%, "Адал" – 1,9%.

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

ПРИВЕДЕННЫЕ ЦИФРЫ- можно считать  готовым результатом выборов!

Нашел у тестя в гараже

А еще там были стограммовые граненный стопки тех же годов выпуска. Видимо не только вычислениями там занимался :)

Слева-250 граммовый. Цена на дне -  14 копеек. Справа-100граммовый-5 копеек

Новость о предстоящем совместном учении с былыми противниками-американцами по "передаче гуманитарного груза на ходу" боцман Васильич встретил с едкой иронией. Он еще слишком хорошо помнил "холодную войну" в южных широтах, и корабли ВМС США на учениях согласен был рассматривать исключительно в качестве надводной цели для ракетного залпа.

Каждому встречному боцман произносил вдохновенный монолог о том, что ничего хорошего от хотя и бывшего, но всё ещё "вероятного" противника ждать не следует, что наверняка это учение организовано только для того, чтобы опозорить крейсер, а в его лице - весь флот СССР вообще и его, Васильичеву, боцманскую команду в частности. "Чего ж это такого гуманитарного амеры нам передадут?"- ехидничал он. И всякий раз заканчивал своё выступление заверениями, что уж его-то боцкоманда ко всему готова, а вот остальным надо бы держать ухо востро. Впрочем, боцмана гораздо чаще можно было увидеть чем-то недовольным, чем удовлетворенным жизнью, а потому к его вечному ворчанию по любому поводу давно привыкли.

"Час Ч" наступил в оговоренное время, и "паркетный" крейсер пошел на сближение с американским собратом. Пророчества боцмана о позоре похоже начинали сбываться. Новехонький крейсер УРО "Gettysburg" элегантно вспахивал Атлантику на 30 узлах, а его десятилетнему  коллеге такая гонка давалась значительно труднее. Но уступать никому не хотелось. Обстановка на ходовом начала накаляться.

- Механик, долго мы полный ход продержим? - поинтересовался командир.

- Пока турбину не заклинит! - донесся из ПЭЖа (пост энергетики и живучести ) оптимистический прогноз.

- Штурман, как близко мы к нему подойти сможем? - продолжил командир оценивать обстановку.

- Да пока ему в борт не въедем! - не отстал от механика ценивший "черный" юмор штурман, - Ничего, товарищ командир, для передачи груза он скорость скинет, никуда не денется!

Действительно, громкоговоритель вскоре ожил и на хорошем русском предложил сбросить скорость и начать учения. Из ПЭЖа донесся коллективный вздох облегчения. Настал черед "отжиматься" боцкоманде.

Расстояние между кораблями продолжало оставаться внушительным. И в "бой" вступила главная ударная сила боцманской команды, традиционно состоящей из уроженцев южных республик, - старший матрос казах  Мерекенев. Хорошенько раскрутив над головой бросательный конец, боцманенок метнул его в сторону американского крейсера. Но генетическая память предков-кочевников, с завязанными глазами арканящих коней на полном скаку, либо спала, либо была тихонько придушена кровями славянских земледельцев. Легость (мешочек, сплетенный из шнура, наполненный песком, служит грузом у бросательного конца.) не долетел добрый десяток метров.

Результат "бросания в длину" дублирующего матроса Будраева был еще печальнее. Его бросательный ушел в сторону кормы и лег вдоль борта. Крейсер на глазах превращался в бедлам. На баке бушевал боцман.

- Бросательный вытягивайте! Запутаете - убью! - рычал он.

На ходовом надрывался командир:

- На баке! Долго вы там развлекаться будете?!! На этом корабле кто-нибудь в состоянии веревочку протянуть?

- Линемёт надо! В арсенале ж есть, - осенило старпома, который в недавнем прошлом сам заведовал арсеналом.

Напряглись арсенальщики. Притащили линемёт - забыли патроны. Ящик с патронами куда-то задевался, хотя буквально вчера мозолил глаза. Патроны наконец нашли и притащили на бак. Выяснилось, что линемёт остался на ходовом. Командир уже просто кипел. К тому времени и боцманята вновь подготовили бросательный.

- Ну, Мерекенев! - многообещающе пропел боцман,- Если ты опять…

Легость со свистом ушла в воздух. Мерекенев не подкачал. Неизвестно, побил ли он какой рекорд из прикладных видов спорта, но бросательный перелетел ЧЕРЕЗ американский корабль.

Мучения оказались вознаграждены. В качестве "гуманитарного груза" американцы передали на борт "паркетного" крейсера ящик отличного виски.

А командир "Гётесбурга" при прощании с восхищением отозвался о силе и ловкости российских палубных матросов.

Историю рассказал тов. КДЖ

Уволившись из «рядов» капитан Ю-ко, тем не менее, остался на аэродроме.

Правда, уже не в летно-подъемном составе - за крайний месяц службы, «влетев» аж в две предпосылки, он заподозрил, что Господь ненавязчиво намекает что не фиг и дальше носиться по небу в алюминиевой трубе; по крайней мере, какое-то время.

Спустившись с небес на землю Ю-ко устроился на работу в одну небольшую коммерческую авиакомпанию. Как-то так получалось в те годы странно, что военные транспорты активно продавались не менее активно возникающим авиакомпаниям... При этом в руководстве этих авиакомпаний хватало знакомых и полузнакомых еще по Военно-Воздушным Силам лиц, самолёты, ставшие частными, не покидали привычных стоянок, обслуживалась техника, что уж таить, в местной ТЭЧ, да и летали так, что частенько было непонятно, «где кончается Беня, и где начинается полиция». То выясняется, что все военные борта застряли по погоде в Китае с грузом ширпотреба, то «частники», совершенно не тревожась, таскают совершенно секретные грузы без допусков и сопровождающих...

Бардак, конечно, зато не скучно.

Вот и нашёл себя Ю-ко на ниве «организации авиационных работ и перевозок», за несколько месяцев на практике освоив то, чему в ВУЗах Гражданской Авиации пять лет учили в теории. Поначалу с ошибками - например, убедившись что начальника, скачущего вместе с грузчиками по бетону, закидывающего в самолет «полезную нагрузку», помогающего ее распределить и раскрепить, подчиненные перестают воспринимать как начальника, или отправив по ошибке десять тонн «кристалловского» спирта от одной политической партии в заполярный город N-ск к выборам вместо такого же, но на пять бочек меньше, груза в другой заполярный город Н-ск (туда тоже должны были везти, но на следующий день, но к тем же выборам и от того же грузоотправителя; народ так и не спросил, куда дели царя-батюшку, партия тоже ничего не заметила, так что тут всё обошлось) - но какой молодой специалист может похвастаться, что сразу уловил специфику работы, всю суть её и глубины? Если и найдётся такой, так увольнять его сразу, как лицо явно склонное к заведомой дезинформации и умышленному очковтирательству.

Как бы то ни было, уже через несколько месяцев Ю-ко стал обладателем пусть еще небольшого, но уже персонального кабинета, хотя и без секретарши, и принялся активно приводить толщину живота и ширину лица в соответствие занимаемой должности.

В один из сумрачных дней дверь внезапно распахнулась и внутрь ворвался зелено-красный смерч.

- ..ать!!! ...ять!!! ПАЧЕМУ???!!! ...ять!!. Кто, ...ять-мать?!! НЕМЕДЛЕННО!! ..ть-..ть... ..УКА!!! ...ять! - доносилось из эпицентра.

Неведомая сила вырвала Ю-ко из мягкого кресла:

- Вввв-в-в...

Смерч бушевал и матерился.

- В-в... ВОН!!! Выйдите вон! Постучитесь! B войдите как положено!

Смерч стих, как тумблер повернули, и превратился в общевойскового генерала, ошалевшего от такой наглости.

- Вон!!! - добил посетителя Ю-ко.

Побелевший от злости генерал удалился; оставалось прикидывать чем всё кончится.

«Лавка»-то, конечно, коммерческая, но где именно «кончается Беня»... Генерал не авиационный, уже хорошо... Ну  с другой стороны и «красный» генерал может подтянуть такую «тяжелую артиллерию» что весь мозг, вплоть до седалищного отсека, перетряхнут... а может и перетрахнут...

Минут через пять раздался стук в дверь.

- Разрешите? - на пороге возник генерал, уже не пытаясь изобразить стихийное бедствие.

- Проходите, присаживайтесь, - дружелюбно пригласил Ю-ко, по-прежнему всем чуем чуя подвох. - Вы по какому вопросу?

- Да мне... точнее, нам... вот надо... срочно... - мялся, с трудом подбирая печатные слова, посетитель.

- Подробнее, и по пунктам. Вам чай, кофе? Или покрепче?..

...Как вскоре выяснилось всего-то навсего нужно было отправить - недалеко, примерно через половину нашей необъятной, небольшой, буквально один КУНГ, груз. Правда, секретный до удивительности.

- ... да мы и собирались так, через дивизию, но там кто в разлете, кто в ремонте... Оплата? Конечно, будет. Правда, не сразу... позже... Но Министерство Обороны обязательно оплатит! Позже... Сроки?.. Нуууу... Другие варианты?.. Заправить? По полной? Да не вопрос! И экипаж еще накормим-напоим... хорошо, поить не будем... хорошо, и с собой не нальём...

Оставим коммерческую тайну тихонько плесневеть за пресловутыми семью печатями. Скажем лишь, что договаривавшиеся стороны разошлись абсолютно довольные переговорами - крепко пожав друг другу руки и не менее крепко уверенные, что именно они остались в выигрыше.

Для представителя Министерства Обороны - что груз все-таки будет доставлен на место в срок, аккуратно, без усушки и утруски... Еще и «живые» деньги экономятся... Ну или полуживые...

Для представителя авиакомпании - что «семьдесят шестой», завтра-послезавтра всё равно летящий примерно туда же, но с недогрузом, сделав небольшой, на пару сотен кэмэ крюк, «попутной лошадью» закинув эту станцию, бесплатно заправится «под пробки», а топлива в него можно залить ох как много...

А сам по себе капитан Военно-Воздушных Сил в запасе Ю-ко, проводив разом повеселевшего посетителя, презрев кодекс законов о труде и прочие руководящие документы, щедро плеснул «представительского» коньяка, закурил...

- Вот и всё!.. Ведь когда генерал орал, слюнями брызгал и руками махал, а меня клинило, слова сказать не мог, «в-в-в...» давился - не «вон!» я хотел крикнуть, а «виноват!»... И вскочил не от злости, а по стойке смирно... Всё, отпустила Служба!!!  Штык в землю...

Историю рассказал тов. BratPoRazumu