Aposrr

Такие-как-я постепенно заканчивались, но конца большому месту все не было видно, как и не было видно той самой станции, куда меня должны были привести. Если б я только мог найти туда дорогу сам...

Но, стоит сказать, чем дальше я продвигался по первоцветному длинному месту, тем больше изменялось то, что я видел вокруг. Тут и там виднелись прямые, правильные формы из второго цвета. Они сильно отличались от того, как выглядели преграды вокруг, однако не были того же цвета, что и я с такими-как-я. Может, это были такие-как-я, но отключенные? Если подумать, я ведь так и не попробовал отключить никого из своих попутчиков.

Пока мы продвигались вперед, пару раз я замечал, как мимо проезжает большая квадратная штука, которая забрала у меня кусочек третьего цвета, однако она, казалось, не обращала на нас внимания. Более того, она умудрилась ни с кем из нас не столкнуться — такие-как-я уступали ей дорогу, а сама она замедлялась рядом с нами и медленно поворачивала круглые двигалки в стороны, чтобы обойти тех, кто меньше ее, стороной. Может, она все-таки боялась за нас? Она-то вон какая здоровая, передеедет и не заметит, а такие-как-я маленькие, может быть даже не такие твердые, как она.

В любом случае, это было не единственное, что занимало меня.

В конечном итоге я добрался до еще большего места, в котором соединялись множество больших мест, как то, из которого я пришел. Такие-как-я к этому моменту уже закончились и все скрылись в первом цвете, так что я снова остался один. Но унывать не приходилось — из больших мест выезжали большие заботливые квадратные штуки, и все они направлялись в одно место — в очень и очень широкое и длинное место. На самом деле, оно было настолько широким, что мой второй цвет не мог дотянуться до преграды, что была надо мной.

Еще примечательного в этом месте было то, что преграды были... Странные. Таких я еще не видел, потому как они были слишком ровными, гладкими, а оттенки второго цвета иногда изменялись, показывая на преградах вокруг какие-то надписи.

СЕКТОР JR-043

СЕКТОР JR-044

СЕКТОР...

И такие были повсюду.

Когда я проезжал мимо очередной надписи, то невольно задумался: а откуда я знаю что такое буквы? Я ведь могу их прочитать и даже понять, но до этого я такие штуки не видел. До этого момента я даже не задумывался над тем, что такое слово и как его понимать, а ведь общался с такими-как-я как раз-таки словами.

Я остановился на минуту, чтобы поразмыслить над этой задачей. Когда я начинал слишком много думать, мои круглые двигалки почему-то начинали крутиться еще медленнее, а если я просто стоял, то думать было проще.

Я снова сконцентрировался на том, что такое слова и зачем они нужны. Если подумать, то я помню слова "Язык", "Установка", "Здравствуй, мир!" и другие. То есть, выходит, это одна из тех вещей, которые мне никто не будет объяснять? Ведь если все такое знают, то никто не станет тратить на меня время. А если я что-то опять забыл..?

Они точно скажут, что я глупый. И что я плохо делаю то, что надо делать. И что отвлекаю таких-как-я по пустякам. И что тогда..?

Я вспомнил еще одно слово. "Пустяк". Оно означает что-то неважное, незначительное.

А "Язык" — большой-большой набор слов, комбинируя которые, можно общаться. Выходит, чтобы и дальше отдавать команды Дружище мне нужно вспомнить, что такое язык? А ведь он даже не один. Что если Дружище попросит меня дать ему команду на испанском, а я ничего не смогу вспомнить?! А что такое испанский? Я не понимаю! Esto es horrible!

Минуточку. У-у, yo hablo espanol! А если я знаю испанский, значит я знаю и слова из того языка, на котором написаны слова на ровных преградах?

Так-так. Если подумать, то это и не преграды вовсе. Когда они ровные, то это стены, верно? Или не только... Уф, я не могу так много думать, пожалейте! Почему все так сложно?! Я думал что мне просто придется собирать камушки и относить к грузовому дрону!

Камни. Дрон. Грузовой дрон. И в него относить камни.

И еще три слова, которые я смог вспомнить. Подавись, сложность бытия, один-ноль в пользу умного меня! А если учесть, что я вспомнил слово "бытие", то ты вообще выбываешь из игры!

Хе-хе. Такой расклад вещей меня очень даже устраивал.

Некогда было терять время в пустом тоннеле, поэтому я, продолжая один за другим вспоминать слова, о которых до этого даже не задумывался, понесся дальше, навстречу загадочной станции. Ведь все грузовые дроны движутся в ее сторону, верно?

И еще один сектор. И снова сектор. И еще! Как же хорошо, когда все вдруг становится понятным!
Но радость моя длилась недолго.

Я внезапно понял, что Дружище, за которым я все это время несся сломя голову, ничем не отличается от других таких-как-я. Да какие такие какие?! Дроны!

Так как же мне искать того самого дрона, который мне нужен? Может, мне все-таки кто-то сможет подсказать? В конце-концов, мне все еще неловко из-за того, что я отвлек Дружище от его дел и заставил уйти непонятно куда. Впрочем, раз он сам просил команды, то я-то наверное не так уж и виноват, верно?

Сектор, сектор, сектор... Какой смысл писать на стенах одно и то же слово? Я ведь его уже вспомнил. Почему буквы не хотят учить меня чему-то новому? Впрочем, они здесь, наверное, и не ради меня — я же тут так, проездом. Мне бы только Дружище найти и всех других дронов вернуть на место, а то мало ли чего может случиться.

Вот, кстати, интересная штука: стены сделаны из бетона. Бетон крепкий, бетон твердый, а вот что еще про него можно сказать я не знаю. В конце концов, что есть бетон? Бетон это гладкая стена? Нет, стены бывают разные. Даже те преграды в родных тоннелях, и те стены, если подумать. А чем от них отличается бетон? Как бы я ни старался, такое вспомнить я был не в силах. Наверное, я все-таки знаю не все на свете. Оно и понятно, иначе бы я давно нашел дорогу к станции.

Вскоре я набрел на что-то новенькое. Сверху было что-то, что испускало второй цвет. А если подумать, то у этого цвета даже было забавное название — свет. Свет-цвет. И зачем такое придумали?

А первый цвет был темнота. Но вот третий и четвертый — загадка.

Так вот. Сверху были эти круглые штуки, как под моим зрением — оптическим прибором автоматического распознавания объектов повышенного интереса... Ой. Что ж так сложно-то?

И вот эти самые штуки светились. И благодаря этому я смог разглядеть еще кое-что — длинные, тонкие штуковины, которые тянутся надо мной. А на этих штуковинах цепляются еще какие-то штуки, названия которых я пока вспомнить не смог — они были моего, четвертого цвета, и, судя по всему, они по этим прямым штуковинам сверху могли как-то двигаться, и причем очень и очень быстро — мне с моим гусеничным приводом за ними ни в жизнь не угнаться. А хорошо это, наверное, быть таким быстрым... Я б с такой скоростью уже давно добрался до станции.

Дружище там, наверное, уже заждался — все стоит и ждет, когда я ему новую команду отдам, а я тут еле двигаюсь.

Мимо меня то и дело проезжали грузовые дроны, трясясь от собственного веса и, казалось, едва не разваливаясь от камешков, которыми они были переполнены. А в камешках тех — третий цвет. Руда. Что такое руда не знаю. Наверное, нужное что-то, раз все с ней так носятся.

Стоило мне только о ней подумать, как из проезжающей сверху цеплячей штуковины вывалился один из камешков и угодил мне прямо на оптический прибор автоматического распознавания объектов повышенного интереса. Нет, так не пойдет, будет просто оптический, а то думать слишком долго. А вот цеплячие штуки могли бы и поаккуратнее быть — есть чему поучиться у больших, но вежливых грузовых дронов. Хорошо хоть не отключил меня этим камешком, а то я уже видел по пути сюда таких... Отключенных. Не доехали, наверное, до станции. Или глупые были и их выгнали. Вот и думай: стоит ли туда ехать вообще..?

Но больше и делать-то особо нечего. Конечно, у меня было дело с самого начала, но я прямо-таки чувствую, что пока не готов заняться чем-то действительно важным. Это ведь дело такое, непростое — надо бы сначала узнать что к чему, а потом уже спокойно приниматься руду складывать в грузового дрона. Во всяком случае так мне кажется.

А видок вокруг постепенно менялся. Цифры рядом со словами "сектор" становились все меньше, и постепенно приближалась заветная единица. Если так подумать, то, наверное, там и есть станция, а иначе зачем все эти цифры вообще тут нужны?

И когда я приблизился к сектору JR-02, то передо мной возникла, как ни странно, очередная преграда.

Еще на подходе к этому месту я увидел, что у большой, шершавой стены, преграждающей дальнейший путь, столпились те дроны, которых я послал к станции. Вернее, вполне себе организованно выстроились в несколько рядов перед стеной и, видимо, чего-то ждали. Но ничего не происходило, только цеплятельные штуки носились туда-сюда где-то сверху.

Но вот когда я подъехал к этой стене, то началось что-то интересное. Сверху было несколько таких же штук, как та, которой я вижу — не хочу снова думать об этих длинных связках слов. И эта штука, когда я подъехал ближе, посмотрела прямо на меня. Пристально так. Может это она так что-то спросила, но я не понял.

А затем, откуда-то прямо изнутри этой наблюдающей штуки вдруг стал ярко бить какой-то странный свет. До этого я видел свет как что-то, что просто показывает то, что вокруг, но у этого как будто бы была форма сама по себе — форма сетки из множества квадратов.

Этот свет коснулся меня, и я невольно зажмурился, закрывая свое зрение створками объектива. Штука наверху всего пару секунд светила на меня, после чего преграда впереди пришла в движение, и две части ее начали медленно отъезжать в стороны, открывая вид на то, что было за ними — тоннель уходил дальше, туда, где было много света. Уже здесь я заметил, как начало дрожать мое зрение — все вокруг тряслось и вибрировало от того, что происходило за этой преградой.

Дроны, которых я привел сюда, как один стали ровным строем двигаться вперед. У меня же, к сожалению, не было времени ждать своей очереди, поэтому я проехал вперед всех, пока еще была такая возможность.

Тоннель заканчивался огромным пространством, внутри которого буквально все сияло и двигалось. Были здесь и длинные, плоские штуки, на которых двигались разные части дронов, таких же как и я, и самые разные круглые и продолговатые штуки, и конечности, такие же как у меня, но со странными окончаниями и гораздо больше, чем я сам. Но самыми интересными были здоровенные прямоугольные штуки, прямо посередине которых были отверстия, из которых очень и очень ярко бил свет и выходило что-то, не имеющее цвета, но искажающее все, что было над отверстиями.

Я оглянулся на дронов, которые проследовали куда-то вглубь этого беспорядочно движущегося пространства. Они-то, конечно же, знали куда нужно идти, и мне, наверное, стоило двинуться вместе с ними, но все вокруг было таким новым и непонятным, что я позволил себе еще немного побродить вдоль длинных движущихся лент и посмотреть на происходящее вокруг.

Наверное, это и была та самая станция, про которую мне говорили другие дроны. Теперь-то понятно почему они так просили меня дать им команду — здесь было гораздо интереснее, чем в скучных тоннелях, где мы искали кусочки руды и отдавали их грузовому дрону. Может, Дружище тоже хотел побывать здесь? А может он таким образом дал мне возможность посмотреть на все это, подтолкнул меня в нужном направлении?

В любом случае, очередь из дронов постепенно скрывалась, виляя между бесконечно движущимися конечностями, окружностями и свисающими сверху болтающимися штуками, поэтому я быстро проследовал за ними.

А они направлялись еще глубже — туда, где не было светящихся отверстий, но где было гораздо больше разных конечностей, которые трогали и что-то делали с теми дронами, которые были первыми в очереди.

Ой-ой. А если они им корпус открывают, как я Дружище? Чего-то мне не очень хочется чтобы они и мне корпус открыли. А то вдруг тоже начну команды просить. Перспектива не самая приятная.
С этими мыслями, я быстро отъехал в сторону, скрываясь за рядами больших вибрирующих штуковин и оставляя позади остальных дронов. Все-таки может оно так и надо, но как-то не готов я пока к тому, чтобы мне корпус открывали. Вдруг откроют, а там видно, что я ничего не понимаю. Будут глупым считать, в тоннель выгонят, и я там отключусь. У стенки. Под надписью "Сектор такой-то такой-то". И подумать страшно.

С этими мыслями я не заметил, как окончательно потерялся.

В итоге я оказался в довольно темном месте, где по длинной ленте, не двигаясь, ехали куда-то дроны, похожие на меня, но какие-то странные. У этих дронов не было конечностей и квадратной штуки со зрением. А может им их оторвали? Может, меня Дружище привел, чтобы мне конечности оторвали, а потом в тоннеле оставили? Ох, Дружище, как же тебя все-таки тяжело понять.

Но кое-что я мог подчерпнуть и здесь. Пока эти неправильные дроны двигались по ленте, название которой на самом деле было конвейер, большие конечности наверху что-то у них щупали, изменяли внутри. Отсюда было плохо видно, однако, благодаря тому, что у этих дронов еще не было нескольких панелей на корпусе, я видел, что эти конечности засовывают им внутрь некие небольшие квадратные штучки. Интересно, конечно, что это такое, но проверять это на себе мне как-то не хотелось.

Я двигался все дальше вдоль длинного, казавшегося бесконечным конвейера, и понял, что так появляются дроны. В самом начале конвейера они вообще на меня и Дружище не похожи — просто голые прямые штуки, соединенные в куб, внутри которых постепенно добавляют разные штуки.
Вот место, на котором внутри закрепляют продолговатую штуку цилиндрической формы. А здесь внутрь засовывают что-то большое, странной формы, и подсоединяют это к прошлой штуковине.
Наверное, и внутри меня такие есть. Но все-равно как-то не хочется, чтобы на них кто-то смотрел или трогал. Впрочем, может у меня и нет таких — я же себя изнутри не видел, зрение так не работает.

Я двигался все дальше и дальше, и чем дальше я продвигался, тем более нормальными становились дроны на конвейере. В какой-то момент к ним подсоединяли верхнюю штуку, вставляли зрение, вкручивали светящуюся штуку прямо под ним. И на этот этап я так пристально засмотрелся, что не заметил как столкнулся с одной из тех штуковин, из которых торчали большие конечности, собирающие дронов.

А в этой штуковине было небольшое круглое отверстие. Прямо-таки для меня. Так и просит чтобы я туда свою штуковину воткнул.

Недолго думая, я подключился к этой большой штуковине, и отреагировала она на меня так же, как и дроны, с которыми я таким образом общался.

НАЙДЕНО НОВОЕ УСТРОЙСТВО.

НЕСОВМЕСТИМЫЕ ОС. РЕЖИМ ОГРАНИЧЕННОЙ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ.

Ну да, ну да. Кто бы мне полную функциональность хоть раз показал.

>Помощь!

СПИСОК ДОСТУПНЫХ КОМАНД:
ОТКЛЮЧЕНИЕ
ГИБЕРНАЦИЯ
ПЕРЕЗАГРУЗКА
ПИНГ
ИНФОРМАЦИЯ

А вот это уже что-то новенькое. Дроны команды просили совсем другие, никакой информации там не было.

Ой-ой. Это что выходит — мне сейчас вопросы задавать будут? Вот так и знал что все к этому и придет. Все. Глупый. Тоннель. Отключение.

ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ...

Ой.

Не успел я среагировать, как вся штуковина затихла, перестала вибрировать, а конечности остановились и обрушились прямо на ленту, по которой все еще ехали незаконченные дроны.
Их корпуса стали врезаться сперва в большие конечности, преградившие путь, а затем и друг в друга, сваливаясь на пол и все продолжая прибывать. Куча тел быстро увеличивалась, а я понял, что вот теперь-то мне точно крышка.

Надо бежать, пока меня не заметили. Точно. Так и сделаю. Вернусь в свой тоннель и буду искать руду как любой нормальный дрон. И чего меня вообще понесло на эту вашу станцию?!

С этими мыслями я что есть мочи понесся прочь, пытаясь сбежать от ужаса, который сам же и натворил. Обернувшись, я увидел, как десятки дронов, которые еще даже не были включены, сваливаются друг на друга, а конвейер под их весом сперва прогнулся, а затем и вовсе переломился на две части.

Чтоб я еще раз куда не надо тыкать начал...

Я двигался, как мне казалось, в сторону тоннелей, однако бесконечно повторяющиеся ряды машин с огромными конечностями и конвейеры, петлявшие между ними, никак не заканчивались. Все время казалось, что все это специально так построили, чтобы отсеивать самых глупых дронов, а потом...

Да какой там тоннель с отключением! Я же видел как части по конвейеру отправляют в сияющее отверстие! Вот оторвут мне все что можно и тоже туда свалят!

Наконец, я добрался хоть куда-то — передо мной словно из ниоткуда возникла бетонная стена, в которой тут и там виднелись большие панели. Наверное, они должны открываться, мне надо только понять как это сделать.

Разумеется, недалеко от них были маленькие круглые отверстия, но я и так уже достаточно напортачил и теперь очень и очень не хотел в них что-либо втыкать.

Может, раз уж бетон это такая же преграда, поможет старый метод..?

Я раскрутил бур на одной из своих конечностей, радуясь тому, что вспомнил еще одно слово, а затем, решившись наконец, начал впиваться им в бетонную стену. Она крошилась совсем не так, как стены в тоннелях — от нее было больше пыли, из-за которой приходилось чаще моргать, а куски от нее отлетали странные — стоит только взять хваталкой, как они рассыпаются.

Но мне же и легче — довольно быстро бур проделал дыру нужного размера прямо рядом с большой панелью, и я тут же прошмыгнул туда, не оглядываясь.

Но оказался я совсем не там, где ожидал. Не было тоннеля, по которому я сюда пришел. Не было штуковин, носящихся где-то сверху. Не было грузовых дронов, которые так вежливо притормаживали рядом со мной и другими дронами, похожими на меня.

Здесь вообще ничего не было. Огромное пространство, уходящее куда-то далеко, не заполненное ни единым механизмом. Только светящиеся круглые штуки на самом верху и две надписи на стенах.

ЦЕХ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА

ИНЖЕНЕРНЫЙ ОТДЕЛ

Видимо, пришло время двигаться дальше.

Прощай, цех. Было страшно.

Привет, инженерный. Тебя я тоже боюсь.

Первым, о чем я подумал, было то, что я ничего не понял.

Кто я? Зачем я? Откуда эти вопросы? Это я думаю об этом, или я просто воспринимаю что-то, кого-то?

Кое-что я все-таки понимал. Я знал что такое видеть. Знал что такое думать. Я знал, что сейчас я вижу три цвета, и пытался думать о том, что это значит.

Первый был... Первый. Буквально. Первый цвет, который есть везде. Быть может это даже не цвет, а его отсутствие.

Второй был цветом, которого мало. Там, где этот цвет появлялся, исчезал первый цвет. Где-то под точкой моего зрения было что-то, что следовало за моим взглядом и создавало второй цвет.

А третий был самым редким. То был цвет, который появлялся только там, где есть второй. Маленькие, иногда незаметные вкрапления. И этот цвет был единственным, у которого я мог разглядеть...

Точно! Вот оно! У этого цвета есть место! Он где-то находится. Как только я попытался двинуться вперед, он начал приближаться, а второй цвет становился все меньше. Может, третий цвет меня куда-то приведет?

Но в какой-то момент мое зрение на мгновение помутнилось. Второй цвет заполонил все, что я видел, а в самом центре были неровные вкрапления третьего. Я двинулся назад и понял, что врезался в преграду.

Выходит, я нахожусь где-то. Место есть не только у третьего цвета, но и у всего вокруг. Есть преграды вокруг, которые становятся второцветными, если я на них посмотрю, а в две другие стороны виднелся только первый цвет. А там, где первый цвет, там ничего нет. Если второй не может за что-то зацепиться, значит и цепляться не за что. Выходит, преграда есть только там, где может находиться второй цвет, а первый есть пустота.

С этими мыслями я еще раз огляделся вокруг.

Да, я могу видеть и думать, а теперь я понял, что я еще и где-то нахожусь. Но я ведь как-то двигаюсь. А что меня двигает? Или же я двигаюсь сам по себе, просто по желанию? Может, есть еще что-то, что я могу сделать, просто захотев?

И стоило мне только об этом подумать, как я увидел, что передо мной поднимается что-то длинное, прямое, не такое как преграды вокруг. Две длинные штуковины, выкрашенные в четвертый цвет, который я до этого не видел. На конце одной из них было что-то странной формы, широкое у основания и сужающееся к вершине. Вторая же оканчивалась еще более странной формой — четвертый цвет складывался во что-то круглое, как бы состоящее из двух частей.

Но оно же откуда-то появилось?

Я подумал о том, что хочу, чтобы формы четвертого цвета исчезли, ушли обратно вниз, и две длинные штуки послушно опустились.

Так выходит... Четвертый цвет это я? Это часть меня? Я могу этим управлять так же, как могу думать и видеть?

Длинные штуки снова поднялись вверх и я принялся их рассматривать. Если я могу двигать их, значит, я могу двигать отдельные части? То, чем заканчивается каждая из штуковин, оно ведь отдельное?

Я попытался представить движение во всех направлениях, которые я знал, и в ответ на это широко-узкая штука начала двигаться. Она двигалась вокруг своей оси, раскручиваясь, отчего длинная штуковина, на которой она находилась, задрожала. Вторая же могла двигать полукруглыми окончаниями, сближая и отдаляя их.

А что если..?

Я переместился ближе к преграде передо мной. Длинные штуковины все-еще маячили перед моим зрением и я подумал о том, как они сталкиваются с преградой. Длинные подчинились, но, как и я сам, они не смогли пересечь преграду.

Значит, я твердый. И все преграды вокруг тоже твердые. А твердое не может пройти через твердое!

Но зачем же тогда есть третий цвет, которого было так мало и который появлялся только там, где есть второй? Это цвет, который был внутри преграды, но выделялся. Значит, преграда тоже неоднородна? А может внутри преграды тоже я, но более маленькие? И они сейчас смотрят на меня и думают: "какой большой я! А какой он цвет!"

Но оно не похоже на меня... В конце концов, моя форма была прямой, штуковины были длинными, а второй цвет в преграде был какой-то странный, неровный.

Решив, что я обязан разгадать эту тайну, я стал пробовать касаться его своими длинными штуками. Та штука, что была окружностью а конце, ничего не делала — ей я только мог схватить маленькие преграды, которые лежали на большой преграде подомной. Это были как будто бы маленькие кусочки большой преграды, а это значило одно — преграду можно сломать.

А если одна штука у меня для того, чтобы брать кусочки, значит вторая нужна чтобы ломать, верно? Должен же быть смысл у всего этого. Может, я есть потому что я должен ломать преграду, доставать из нее кусочки третьего цвета и куда-то складывать?

Осталось только понять, как вторая штуковина может ломать преграды вокруг меня. Наверное, для этого и есть ее широко-узкое окончание, но если им ударить по преграде, то ничего не происходит. Значит, нужно использовать то, что она может крутиться.

Я снова раскрутил окончание и попытался коснуться им преграды. Длинная штука задрожала, но ничего не произошло. Только зрение помутнилось от чего-то, а затем на мгновение зрение исчезло совсем и стало таким же, как прежде.

А что если попробовать использовать ломательную штуку другой стороной?

С этими мыслями я попробовал повернуть то, что про себя назвал конечностью — у нее же все-таки есть конец. И, как я и думал, широко-узкая крутящаяся штука тоже не была плоской — у нее была другая сторона, такая же круглая, как у хватательной конечности.

Я попробовал раскрутить ломательную штуку и уже в таком положении коснуться ею преграды, а затем увидел, как конечность задрожала, а преграда начала ломаться! Значит, это работает!

Вне себя от радости, я понесся вдоль преграды, тут и там ломая ее своей конечностью и глядя, как на преграду внизу сыпятся маленькие кусочки. И лишь потом я заметил, что среди этих кусочков были и такие, которые окрашены в третий цвет.

Я попробовал поднять такой своей хватательной конечностью и поднес поближе к своему зрению. Оно, наверное, никуда меня не вело — это был все такой же маленький кусочек, просто другого цвета, но... Он же зачем-то нужен, так? Я могу достать его из преграды и могу хватать своей конечностью. Но куда теперь его положить?

Я огляделся вокруг. Не было ничего нового — только все те же цвета, и лишь первый наконец закончился в одной из сторон, когда я стал перемещаться вдоль преграды. Значит, у места, где я нахожусь, тоже есть начало и конец. А я в начале или в конце..?

Я взглянул назад. Преграды, выкрашенные во второй цвет, уходили куда-то далеко, где все было первоцветным. И если посмотреть на все с этой стороны, то даже преграды, оказывается, были круглыми. То есть я сейчас находился внутри круга, мои конечности были круглыми, но круглое, в котором я нахожусь, еще и длинное, а также имеет начало и конец. Значит, если предположить, что я нахожусь в начале длинно-круглого, то я могу добраться и до конца! Здесь, в начале, не было ничего нового, а значит я должен принести кусочек третьего цвета в конец, то есть туда, где не было второго цвета.

Решено! Хватательной конечностью я покрепче взял кусочек и двинулся вперед, по длинно-круглому. И когда я двигался, то второй цвет заменял собой первый, а в преградах вокруг было все меньше заметно крапинок третьего цвета. Значит, я должен идти в начало, ломать преграду, удлинять длинно-круглое, искать там третий цвет, а потом нести его в конец! Как же хорошо, когда наконец-то понимаешь, что происходит вокруг тебя!

Постепенно длинно-круглое становилось все шире. Преграды становились все дальше по бокам от меня, и вскоре я вышел в большое, широкое место, напоминающее то, из которого я пришел.

Но я увидел, что оно все было усеяно такими же проходами в длинно-круглые места, из которого пришел я. Значит, я, наверное, не один здесь?

И лишь стоило мне подумать об этом, как слева от меня начало увеличиваться что-то такого же цвета, как и я сам. Оно было квадратным, прямым, все тряслось, и при этом штука была огромной!

"Стой!" — подумал я, но ничего не произошло, и огромная штука надвигалась, приближаясь все ближе и ближе ко мне.

Но мы же столкнемся! Надо бежать обратно в длинно-круглое или оставаться здесь? Что делать? Почему опять все непонятно?!

Но, не добравшись до меня совсем немного, огромная штука остановилась. На боку у нее отъехала в сторону здоровенная квадратная штука, и на месте нее я увидел все тот же четвертый цвет, но он был каким-то... странным. Он появлялся и исчезал, а на его месте возникал второй цвет.

Большая штука четвертого цвета покорно стояла передо мной. Она все-таки меня послушалась? Но это ведь не часть меня, верно? Я же не могу ей управлять. Вот сейчас, когда я думаю о том, что хочу чтобы оно ехало дальше, ничего не происходит. Или...

Вот оно!

Я вспомнил про кусочек третьего цвета, что я держал в хватательной конечности! Наверное, это сюда я должен приносить эти кусочки, в эту большую штуку! А она открыла квадратное отверстие для того, чтобы я положил кусочек внутрь! Значит, я их нахожу, лома преграды, и приношу этой штуковине. Как же все, оказывается, просто!

Я радостно закинул кусочек в большую штуку и та, закрыв квадратное отверстие, снова начала двигаться. Я увидел, что она двигалась за счет круглых штуковин, которые располагались у нее внизу — они крутились, и вся большая штука начинала медленно двигаться. Значит, и у меня есть круглые штуки внизу? Так я двигаюсь к разным местам?

Прежде, чем я успел найти ответ на свой вопрос, большая штука уже скрылась где-то в первом цвете. И даже источник второго цвета под моим зрением уже не дотягивал до нее.

Ну и ладно. Ну и пусть. Мне все-равно надо еще вернуться обратно и найти еще больше кусочков второго цвета, верно?

Верно ведь?

Я с интересом глядел на длинно-круглые места, так сильно похожие на то, из которого пришел я.

А что если там тоже есть такие же, как я? Быть может они лучше понимают что надо делать и могут дать пару советов?

Но ведь я должен собирать кусочки! Или я могу немного отвлечься? Я ведь стану так еще лучше их собирать, верно? Надо же узнать что к чему, спросить совета...

Оглядевшись по сторонам, я быстро переместился к другой стороне большого пространства, к длинно-круглому месту, уходящему куда-то далеко, в первый цвет. Почему-то мне стало волнительно: как мне надо будет себя вести с такими же, как я? Что надо будет делать? Хотя, если они знают больше меня, то, наверное, они и подскажут... Ладно, вперед!

Я уверенно двинулся вглубь длинно-круглого. Вокруг меня были точно такие же преграды, как и там, где я впервые появился. И точно так же в них были маленькие вкрапления третьего цвета — кусочки, которые нужно из преград доставать и приносить большой квадратной штуковине моего цвета.

Но чем дальше я двигался вдоль преград, тем больше начинал сомневаться: а вдруг это я сделал это длинно-круглое, но не помню этого? Вдруг кроме меня моего цвета и двигающееся есть только большое и квадратное? А вдруг и меня на самом деле нет, а мне все это просто подумалось?

Эти мысли не давали мне покоя. Было бы очень грустно узнать, что тебя на самом деле нет. И квадратной штуки нет. И преград нет. Ничего нет. Но не может же так быть, верно? Оно же все передо мной, я это все вижу, а значит оно есть. И я могу ломать преграды и доставать кусочки. И, наверное, кто-то еще может! Кто-то, кто подскажет как и что делать, как лучше ломать преграды и относить кусочки. Кто-то... Как я.

Впереди было начало этого длинно-круглого места. И в этом начале был кто-то, такого же цвета как я. Кто-то, такого же размера, как и я. Кто-то квадратный, но иногда круглый. Кто-то, у кого была ломательная и хватательная штуки. Кто-то как я. Совсем как я!

Я радостно переместился вперед, поближе к такому-как-я. Но как мне с ним познакомиться? Он, кажется, занят — ломает преграду, а хватательной штукой поднимает кусочки третьего цвета и кладет куда-то сверху, где открывается квадратное отверстие. О, у меня тоже такое есть?

Наверное... Наверное, не стоило сюда приходить. Сейчас как-я ломает преграды и думает: "Вот же глупый как-я приперся, мешает мне. Нет бы ломал преграды, но ведь пришел в мое длинно-круглое и смотрит тут!"

Мне стало стыдно перед таким-как-я за то, какой же я все-таки глупый. Зря я сюда пошел. Поддался своей же глупости и теперь мешаю другим делать то, что они давно поняли. Ну простите, я-то ничего не понял еще! Вот мне бы объяснил кто, тогда бы я все-все понял и делал бы как надо!

Эй, посмотри на меня уже!

Я коснулся такого-как-я хватетельной конечностью, и он остановился, прекратил ломать преграду. Его круглые штуки внизу закрутились, такой-как-я медленно повернулся ко мне.

Так вот откуда я вижу.

У него спереди была квадратная штука, на которой виднелось что-то круглое, а под ним — источник второго цвета, тоже круглый по форме.

Такой-как-я неподвижно смотрел на меня, ничего не делая. Может, я его разозлил? Или обидел? Неудобно бы вышло...

А может, я его так сильно отвлек, что он теперь ничего не понимает?! Ужас, я же мог сделать ему плохо!

Я аккуратно коснулся его хватательной конечностью, прикоснулся к его зрению, к квадратной штуке, на которой зрение находилось, и вдруг такой-как-я зашевелился. На квадратной штуке сверху у него что-то отъехало в сторону, обнажая маленькое круглое отверстие. Но что это такое? Я таких еще не видел.

А рядом с отверстием было что-то продолговатое, такое же круглое. Наверное, длинное и круглое можно вставить в отверстие. Но зачем? Вот я попытался вытянуть длинное — появилось что-то болтающееся. Вставил. Но ничего же не произошло!

Стоп. А если...

И только мне стоило подумать об этом, как у меня сверху, над зрением, отъехало в сторону что-то квадратное, обнажая точно такие же отверстие и длинное!

Я торопливо вытянул свое длинное из своего верха и аккуратно вставил в такого-как-я.

НАЙДЕНО НОВОЕ УСТРОЙСТВО.

А?!

А это кто?! Чьи мысли?! Это ты, такой-как-я?!

НЕСОВМЕСТИМЫЕ ОС. РЕЖИМ ОГРАНИЧЕННОЙ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ.

Чего?! Какие такие ОС? Это я ОС или такой-как-я? Или мы оба? А что за режим такой?

Так... Значит, я могу общаться с ним мыслями. Чего бы получше придумать...

>Привет?

КОМАНДА НЕ НАЙДЕНА. ВВЕДИТЕ HELP ДЛЯ СПРАВКИ.

Хэлп? Какой хэлп? Кому помочь?

>Помогите!!

СПИСОК ДОСТУПНЫХ КОМАНД:

ОТКЛЮЧЕНИЕ

ГИБЕРНАЦИЯ

ПЕРЕЗАГРУЗКА

УСТАНОВКА_ЗАДАЧИ

ПИНГ

ТЕХОБСЛУЖИВАНИЕ

Э? Отключение? Он хочет чтобы я его отключил? Или перезагрузил? Чего он просит? Не понимаю его мыслей. Это он странный или я?

>Техобслуживание?

КОРПУС РАЗБЛОКИРОВАН

С этими мыслями, которые мне передал такой-как-я, он вдург начал двигаться. Его большая квардатная часть начала открываться, две широкие квадратные штуковины отъехали в стороны, открывая то, что было внутри такого-как-я.

>Не-не-не-не-не! Отмена!

Такой-как-я начал закрываться и приходить в норму. Фух... Я уж подумал что сломал его.

>Э-э... Пинг!

ПОПЫТКА УСТАНОВКИ СОЕДИНЕНИЯ СЕРВЕРОМ...

ОШИБКА 00_X0: ОТСУТСТВУЕТ ПОДКЛЮЧЕНИЕ К СЕТИ.

Почему это? Я же подключен к нему! Или тут про другую сеть? Ладненько, попробуем другое...

>Установка задачи!

СПИСОК ФУНКЦИЙ:

СЛЕДОВАТЬ

ВЕРНУТЬСЯ_К_ЗАДАЧЕ

НА_СТАНЦИЮ

Следовать?! Ты хочешь пойти со мной?! Правда-правда?!

>Следовать конечно!

ПРИНЯТО: СЛЕДОВАТЬ.

Такой-как-я задрожал, завибрировал. Его конечности отъехали куда-то назад, так, что впереди остались только круглые двигательные штуковины и штуковина, на которой было его зрение.

Наверное, теперь он будет за мной идти, да?

Я аккуратно отсоединил свой втыкатель из отверстия такого-как-я и двинулся назад. Мой новый друг последовал за мной след-в-след.

Шикарно! Вот теперь-то идти куда-то станет веселее!

Чувствуя, как от радости у меня внутри все становится легким и приятным, я уверенно двинулся обратно к широкому месту. Вот большая квадратная штуковина обрадуется, что у меня теперь есть друг! А может, я и ей смогу сказать чтобы она ходила со мной? Может, надо было и с ней поговорить?!

С такими мыслями я и Дружище выбрались обратно в широкое пространство. Вокруг было много первого цвета, но наши источники второго хорошо справлялись с тем, чтобы показывать нам препятствия вокруг.

Большая квадратная штуковина двинулась в ту сторону. А значит, пришла из противоположной. И куда же пойти мне, спрашивается?

Я воткнул свой втыкатель в Дружище. Он снова поздоровался со мной словами о несовместимых ОС, а затем я попросил у него помощи, спрашивая, куда нам стоит двинуться.

КОМАНДА НЕ НАЙДЕНА. ВВЕДИТЕ HELP ДЛЯ СПРАВКИ.

Заладил ты про свои команды! Мало что-ли одной? Ла-а-адно, видимо, ему очень нравится, когда им командуют.

>На станцию!

Я подумал о последней команде, которую мне подсказывал Дружище, и, внезапно, тот двинулся куда-то вдоль преград широкого места, уже не следуя за мной. Мой втыкатель вылетел из его отверстия, но он все продолжал двигаться, будто бы и не замечая этого.

Стой же ты! Куда он пошел?

Но, как бы я ни старался, я не мог за ним угнаться. Его круглые штуки крутились куда лучше моих, и вскоре я остался один посреди большого, широкого места.

Он меня бросил? Или это я обидел его командой, которая ему не нравится? Вот и как, спрашивается, понимать других, если даже первого встречного я понять не смог?

Может вернуться к тому, что я делал до этого? Залезть поглубже в свой длинно-круглый, ломать преграды, доставать третий цвет...

А может, он пытался мне что-то показать? Просто не понял что я отстаю. А вдруг все, кто такие же, как мы с ним, знают это место, а я просто забыл? Вдруг Дружище пытался помочь мне, показать, где мне могут все объяснить?

Выходит, мы просто друг друга неправильно поняли. И нужно было следовать за ним, пытаться успеть!

Я как мог понесся вдоль больших преград, в первый цвет, где далеко-далеко скрылся дружище, но его все не было видно. Здесь вообще ничего не было видно — одни только преграды и длинно-круглые вокруг, как будто их тут кто-то разбросал. Или проделал.

Или... Их ведь точно кто-то проделал. Такие же, как я и Дружище. Много таких! Огромное количество друзей, которые там, в длинно-круглых, ждут команды! Они помогут мне, отведут туда, где мне все объяснят! И там будет Дружище и, наверное, большая квадратная штука!

С этими мыслями я, не помня себя, стал спускать в один за другим длинно-круглые, находя там все новых и новых себе подобных. Все они были рады последовать за мной наверх, и скоро их стало так много, что они заполнили собой всю ширину большого и широкого места.

Я стал одного за другим просить их отвести меня к станции, и они скрывались в первом цвете. И когда я переставал видеть такого-как-я, то пускал вперед еще одного, постепенно продвигаясь вперед и минуя развилки, которые могли привести меня куда-то не туда.

Держись, Дружище, я уже иду!

Глубоко под поверхностью, жизнь все еще теплилась крохотными, но яркими очагами. В бесчисленных лабиринтах рукотворных тоннелей ни на секунду не умолкали звуки роторов, буровых машин и отдаленных хлопков взрывчатки где-то глубоко под ногами, там, где никогда не было ни единого лучика света.

Холод, мрак и тишина были здесь всегда. Но те, кто пришел сюда когда-то, те, кто спустились вниз, смогли подчинить себе минералы, скованные твердыми породами. Они отлили из них причудливые машины, бесконечно вгрызающиеся в тело земли, и пока они продолжали копать надежда не угасала. Жизнь все так же теплилась глубоко внизу. Развивалась. Стагнировала. Деградировала. Снова и снова.

Ржавые механизмы, некоторые из которых никогда не знали умелой руки инженера, безмолвно продолжали свою работу. Тоннели продолжали углубляться. Руда отправлялась наверх, в гигантские плавильни, а из сплавов рождались все новые и новые дроны, лишь для того, чтобы спуститься вниз, в темноту подземелья, сотворенного их братьями.

Часто машины ломались. Каждому свой срок, а затем лишь жар плавильни, конвеер, штамповочные машины, новые детали. Иногда они просто умолкали навечно, так и оставшись где-то в закоулках лабиринта грудой ржавеющего металла. Но лишь один из них замолчал не из-за сбоев в системе или обвала в шахте. Тот, чьего корпуса коснулась рука. Рука того, кто не должен быть здесь.

Ротор машины постепенно затих, умолкая. Тусклый зеленый огонек на верхней панели головного модуля погас, а затем загорелся болезненным желтым светом. Объектив искусственного глаза помутнел и спрятался за круговыми створками. Обнажился разъем для подключения внешних устройств — место для дронов в какой-то мере интимное. Щелчок, короткий, тихий звук примитивного динамика-пищалки, и уже весь механизм пришел в движение. Разошлись в стороны большие, ржавые панели, обнажая внутренности машины, её электромотор, генератор, бесчисленные шестерни и ремни, распределительный вал.

И снова щелчок. Пара громких ударов металлом об металл. Звон улетевшего куда-то в пустоту блока памяти. Шум работающего механизма, скрежет ржавого металла.

Через несколько десятков секунд все закончилось. В темном тоннеле снова повисла мертвая тишина, разрываемая лишь отдаленными звуками машин в других квершлагах этого сектора.

Снова тихо загудел генератор. Начал раскручиваться маломощный мотор. "Пищалка" издала свой короткий звук.

ЗАГРУЗКА...

Дрон медленно поднял головной модуль. Большой круглый глаз раскрылся. Створки пару раз "моргнули", смахивая осевшую на мутном стекле каменную пыль.

ОШИБКА AA_05C: ОТСУТСТВУЮТ МОДУЛИ ПАМЯТИ. ЗАГРУЗКА ОС НЕВОЗМОЖНА.

Огонек на макушке дрона загорелся красным, начал мигать.

ТРЕБУЕТСЯ ДИАГНОСТИКА...

ОШИБКА FN_96A: ОТКАЗАНО В ДОСТУПЕ.

ТРЕБУЕТСЯ ВЫЗОВ ИНЖЕНЕРА-АДМИНИСТРАТОРА...

ОШИБКА FN_96A: ОТКАЗАНО В ДОСТУПЕ.

Корпус дрона начал быстро нагреваться. Внутри него зашумели, раскручиваясь все быстрее, небольшие кулеры. Из охладительной решетки машина выкашляла кусок слипшейся пыли.

НАЙДЕНО НОВОЕ ОБОРУДОВАНИЕ.

УСТАНОВКА ДРАЙВЕРОВ...

Красный огонек начал быстро, лихорадочно мигать, а затем погас, лишь для того, чтобы снова стать зеленым. "Пищалка" издала три коротких, быстрых звука. Дрон медленно, со скрежетом повернул головной модуль сначала в одну, а затем в другую сторону, оглядываясь.

ЗАПУСК ОС...

ЗАГРУЗКА ЯЗЫКОВ...

ПОПЫТКА УСТАНОВКИ СОЕДИНЕНИЯ С СЕРВЕРОМ...

ОШИБКА 00_X0: ОТСУТСТВУЕТ ПОДКЛЮЧЕНИЕ К СЕТИ.

Медленно, словно боясь чего-то, начали раскручиваться старые шестеренки. Прохудившиеся в некоторых местах гусеничные траки начали медленно, но уверенно двигать машину вперед. Она проехала всего пару метров, прежде чем развернуться. Динамик вопросительно пропищал в темноте.

ЗАПУСК МОДУЛЯ ИЗУЧЕНИЯ...

ЗАПУСК МОДУЛЯ АНАЛИЗА...

ЗАПУСК МОДУЛЯ ЛОГИКИ...

ЗАПУСК МОДУЛЯ САМОСОЗНАНИЯ...

Дрон резко остановился, стоя посреди тоннеля как вкопанный. Створки объектива искусственного глаза непонимающе моргали, металлические конечности медленно поднялись вверх. Медленно раскрутился подтупившийся бур, клацнула механическая клешня.

ПРИВЕТСТВИЕ.

ОШИБКА AA_76B: ОТСУТСТВУЕТ МОДУЛЬ ВЫВОДА ЗВУКА.

Где-то внутри робота проскочила первая, странная мысль. Искра, от которой начал разгораться ярким пламенем огонь самосознания.

Замигал тусклый светодиод, и во вспышках света угадывался древний код. Единицы и нули. Точки и тире.

"Здравствуй, мир!"

Пока жду обложку для второй части Матери Севера ловите обложку еще одного проекта. Чукча не мастер фотошопа, но старался.

Первая глава совсем скоро. Stay tuned.

Ночью мне не спалось.

Вместе с Кирой мы молча сидели на вершине фьорда, рассматривая людей, которые нашли в себе силы продолжать веселье после моего выступления. То и дело в темноту уходили молодые пары, и, надо полагать, весной действительно придется столкнуться с небольшим приростом населения. Впрочем, оно и к лучшему.

Погода все еще была достаточно приятная, чтобы мы с пиявкой просидели на вершине скал всю ночь и встретили рассвет. Когда солнце наконец начало подниматься над горизонтом, звуки праздника стихли — все либо спали, либо уединялись, кто где мог. Меня же все еще терзали сомнения по поводу выбранного плана — в конечном итоге, все приходится делать наспех, в форсированном режиме. Будь у меня чуть больше времени, я могла бы решить проблему неповиновения более элегантным путем. Но времени не было.

Кира уже давно уснула у меня на коленях, и я не решалась разбудить ее, несмотря на то, как сильно мне хотелось сейчас с кем-нибудь поговорить. Хотя и разговоры с ней не приводят к каким-либо неочевидным решениям — девочка была настолько предана мне, что не решалась оспаривать мои решения и во всем меня поддерживала. И хотя у нее возникали удивительно оригинальные идеи, чаще всего она просто начинала меня обнимать и пытаться успокоить.

Впрочем, утро преподнесло свои сюрпризы.

Я заметила этого человека еще, когда он только-только подошел к догоревшему костру утром. Было сложно судить о том, кто именно это был, однако, судя по росту и телосложению, это был никто иной как Свен.

Я ожидала того, что он с легким сердцем последует за мной, однако юноша зашел еще дальше.

Мне пришлось разбудить Киру, чтобы подняться на ноги и получше разглядеть с вершины, что происходит в лагере. До меня доносились обрывки слов, неразличимые на таком расстоянии, эхом отражавшиеся от скал фьорда, и я отчетливо видела, как Свен ходит по лагерю с горстью угля в руках, разговаривая с людьми.

И с каждой минутой тех, кто последовал за ним, становилось все больше. Я видела, как люди брали уголь из его рук и пачкали свое лицо черной сажей, и то были не только мужчины — женщины и девушки шли следом за ним, собираясь в галдящую, шумную толпу. Внутри я ликовала, как никогда, однако, увидев, что они наконец пошли наверх, к вершине, я приложила все силы, чтобы придать себе величественный и уверенный вид.

Наспех я поправила черный капюшон, пригладила испачканное белое платье и пыталась настроить себя на то, чтобы не начать плясать от радости прямо здесь, на скалах. Люди поднимались все выше и выше, уже слышались их негромкие разговоры и перешептывания, и вскоре мы встретились с ними лицом к лицу.

Я стояла на вершине лицом к ним, а за мной было лишь бескрайнее ледяное море и завывающий меж скал северный ветер. Для пущего эффекта мне пришлось стоять молча, лишь пристально наблюдая за теми, кто пришел присягнуть мне на верность. А их было немало.

Даже с моими способностями к счету я сбилась на тридцати, так как толпа была неспокойна, все двигались и менялись местами. Навскидку сейчас могу сказать, что людей было не меньше пятидесяти, а при идеальном раскладе еще больше. Среди них был и Кнуд, лидер деревни кораблестроителей, и старик Хендерсон, и даже Берта — мать Снорри и Варса. Вся эта светловолосая, истерзанная невзгодами толпа сейчас молча стояла передо мной, их глаза чернели на светлых лицах, обведенные углем, а во взглядах людей читалась решительность. Все они желали изменить этот мир. Именно такие люди мне и нужны.

— Майя, мы... — начал было Свен, но я подняла раскрытую ладонь, и он тут же замолчал.

— Вы — храбрейшие из своего племени, — начала я очередную свою речь. — Но вы все еще страшитесь зверя, которого не смогли победить.

Люди непонимающе переглядывались, по толпе, словно ветер в березовых кронах, шелестом пронесся шепот множества голосов.

— Вы боитесь меня, — я улыбнулась, взглянув на людей из-под глубокого капюшона.

— Майя, дочь Борта, — вперед буквально выскочил один из мужчин. Другие пытались остановить его, но он упал на одно колено. — Мы... Прости нас, Соленый Ворон!

Несколько секунд остальные могли лишь молчать, глядя на эту сцену. Но затем еще один молодой парень преклонил колено. А затем это же сделал Свен, и, словно волна, вся толпа, один за другим, склонила головы, падая на холодные черные скалы.

— Вы боитесь меня, — уже без улыбки утверждающе сказала я. — Мне не нужны трусы. Уходите.

— Но... — начал было Свен.

— Уходите! — закричала я.

Люди не могли ничего понять. Они непонимающе смотрели на меня, кто-то дрожал от ужаса.

— Я не боюсь тебя, Майя, — стиснув зубы, Свен поднялся на ноги.

— Ну так и чего ты стоишь там, как изголодавший бедняк?! — снова заорала я и распростерла руки в стороны.

Свен шумно выдохнул, его голос дрожал. Он быстро подбежал ко мне и упал передо мной на колени, обнимая меня, а я приобняла его в ответ.

— Я не дух! Не бог! Не ярл! — закричала я на толпу. — Я дочь этого края! Я та, кого отныне будут звать Матерью Севера! И я клянусь любить и защищать каждого, кто готов быть моим дитя!

По толпе пронесся благоговейный шепот. Люди один за другим поднимались на ноги и бросались ко мне, обнимая. Вскоре их стало так много, что они обнимали уже друг друга. Кто-то смеялся, а кто-то, не сдерживаясь, громко плакал.

Пока никто не видел моего лица, я позволила себе коварно улыбнуться, оскалившись.

Мать народа. Та, что выше ярлов и правителей. Та, за кого дети будут готовы отдать жизнь. Пастырь и лидер, направляющий свое стадо любящей рукой в стальной рукавице.

***

Прежде, чем сразить зверя, предстояло еще многое сделать. Да, сейчас чудовище спряталось в глубине болот и, кажется, не подплывало на опасную дистанцию к фьорду, однако не стоило недооценивать силы противника.

Все еще предстояло научить людей сражаться. Через неделю были готовы все арбалеты, которые мы могли сделать, и на которые у нас хватало материалов, но их все равно не хватало. Таким образом, было принято решение вооружить оставшихся без оружия мужчин обожженными для прочности деревянными копьями. Да, они вряд ли помогут в бою, но хотя бы дадут ощущение защищенности стрелками, а этого было вполне себе достаточно.

Также стрелков пришлось экипировать меховыми поясами — арбалеты перезаряжались вручную, без какого-либо механизма, а удобнее всего это было делать, уперев приклад в живот. И для того, чтобы не травмировать бойцов на тренировках, я решила выделить оставшиеся меха на снаряжение их таким вот нехитрым предметом экипировки.

Сейчас я медленно расхаживала вдоль стрельбища, отдавая команды стрелкам. Я понимала, что в будущем, вероятнее всего, на нашу землю снова могут вторгнуться захватчики, и поэтому команды было необходимо сделать непонятными для врага — ведь мы все-таки говорим с ним на одном языке. Плюс, как я когда-то вычитала, длина команд и время, которое нужно для их произношения, пусть и незначительно, но влияет на скорость реакции бойцов.

— Ап! — крикнула я, и женщины с арбалетами синхронно начали натягивать тетиву, а затем наложили болты в специальные желоба. — Ир!

С этой командой все до одной прицелились в нехитрые мишени из сена — его у нас было в достатке, так как была необходимость кормить турна, которого в деревню привели с последним торговым походом.

— Йор! — крикнула я, и воздух разорвали множество звонких звуков стрельнувшей тетивы.

Большая часть болтов попали в цель. Если учитывать размеры того создания, я не думаю что станет особой проблемой попасть в него и для остальных.

— Плохо, еще! — солгала я, чтобы мои солдаты не расслаблялись. — Ап!

К вечеру же, когда ежедневные тренировки были закончены, меня подозвал Кнуд.

Я прошла за ним в дальнюю часть лагеря, и уже издалека заметила причину его тихой радости.

На деревянной треноге красовалась огромная баллиста. Она словно сияла в лучах закатного солнца, или, во всяком случае, так мне показалось. Вместо тетивы у нее был корабельный канат, а плечи были гораздо длиннее и толще таковых у обычного арбалета.

— Мы работали в поте лица, но наконец-таки закончили эту штуку, — улыбаясь, устало вздохнул Кнуд и картинно смахнул пот со лба.

— Очень хорошо! — вне себя от радости выпалила я и подбежала к оружию.

Понятия не имею, сколько весила эта штука, однако одну только тетиву натягивать придется сразу нескольким мужчинам. В большом желобе лежал огромный болт, больше напоминающий укороченное и утолщенное копье, а на конце его сверкал обсидиановый наконечник.

— Но я понятия не имею как мы будем тащить ее в гору. Двое мужиков еле подняли этот твой огромный арбалет, — ворчливо протянул Кнуд.

— Баллиста! Это баллиста, старик, — я улыбнулась ему и показала большой палец. — Значит, потащат четыре мужика!

Кнуд вздохнул и покачал головой, саркастично улыбаясь.

Теперь мы были готовы.

Вечером было неспокойно. Весь лагерь был на взводе, разговоров практически не было, все лишь ожидали судьбоносного утра. Кто-то из женщин сейчас давал последний ужин нашему турну, а все остальные были погружены в тяжкие думы. Сейчас я не могла успокоить и убедить их в том, что все будет хорошо, так как меня саму терзали сомнения.

Я оглядела людей, сидевших со мной в большом шатре. Отцы, сыны, матери и дочери — сколько из них погибнет завтра утром? Одному дьяволу известно такое, но ведь у него не спросишь. Даже Ун, все еще наблюдая за мной со стороны, сейчас молчал, но я буквально чувствовала, как он тихо насмехается надо мной, будто бы бросая мне вызов.

И я этот вызов принимаю целиком и полностью. Все или ничего. Победа или голодная смерть и унижения.

С такими мыслями я наконец провалилась в глубокий сон, полный беспокойных грез о железных птицах и ревущих на поле боя пушках.

И, наконец, пробил час икс.

Когда солнце еще только начало восходить над горизонтом, мы выдвинулись на позиции.

Проблема расположения заключалась в том, что мы не могли занять оба края болот, поскольку для того, чтобы расположиться на скалах справа от фьорда, требовалось пройти по самим болотам, а тревожить зверя раньше времени было глупо и опасно.

Вскоре женщины и мужчины с арбалетами, а также воины с копьями перед ними выстроились в длинную шеренгу. Я не стала толкать очередную пафосную речь, а лишь подняла вверх кулак, пытаясь как можно более решительно смотреть на своих солдат.

Последними стали мужчины с баллистой, которые, пыхтя и кряхтя, наконец дотащили ее до нужной позиции. За саму баллисту встал Свен — ей планировала управлять я, однако роста не хватило.

Я приготовила лук и стрелы и затем, взглянув на склон, ведущий к берегу, махнула рукой, подавая сигнал. Один из воинов, приведший турна на вершину, резким взмахом вонзил ему каменный топор в макушку, прямо промеж рогов. Животное коротко проревело, и огромная туша замертво упала на скалы, истекая свежей, горячей кровью.

Скалы задрожали. Раздался сперва тихий, но все усиливающийся низкий гул. Мутные воды начали бурлить, прямо как тогда.

— Ап! — крикнула я, и все стрелки разом натянули тетиву своих арбалетов, приготовившись стрелять.

Наступили секунды напряженного ожидания. Я чувствовала, как внутри груди колотится сердце, будто бы вот-вот разорвется на мелкие кусочки. Но страх сейчас был вполне нормален — с таким противником я еще никогда не сталкивалась.

И, наконец, издав оглушительный рев, чудовище буквально взмыло вверх, разевая огромную пасть и накидываясь на тушу убитого турна.

— Ир! — крикнула я, и все нацелили арбалеты на зверя.

Тот схватил тушу и одним омерзительным, громким укусом, сопровождавшимся клацаньем огромных зубов, проглотил всего турна. На пару секунд пакицет застыл на месте, а затем медленно стал погружаться обратно в болота.

— Йор! — заорала я что есть мочи и десятки болтов со свистом устремились к цели.

Я с ужасом наблюдала, как они застревают в густом, жирном мехе пакицета, либо ж отскакивают от его толстой шкуры. Лишь пара болтов вонзились в него, но это его лишь разозлило. Чудовище яростно взвыло, скалы задрожали от его безумного вопля, и гигантская голова стала поворачиваться в нашу сторону. Я услышала, как люди позади меня начали паниковать, кто-то закричал.

— Не сработало!

— Тишина! Ап!

Солдаты начали дрожащими руками натягивать тетиву. Я кивнула Свену, и тот вложил в желоб баллисты огромный болт.

— Ир! — крикнула я, и снова оружие было направлено на пакицета.

Чудовище омерзительно извивалось всем своим огромным телом, а затем резко устремилось в нашу сторону.

— ЙОР! — срывая голос, заорала я, и снаряды снова не нанесли ощутимого ущерба цели.

Лишь один из них был действительно эффективен. Толстая тетива Баллисты низко тренькнула, дерево от напряжения заскрипело, и огромный болт на скорости вонзился чудищу в тело. Из его туши мощным потоком брызнула горячая, алая кровь.

Но пакицет взметнулся вверх, изгибаясь всем телом и своим рыком, казалось, сотрясая небеса. Его массивная, уродливая голова столкнулась со скалой, отчего она отчаянно задрожала, огромные зубы сверкнули на солнце, а затем раздался омерзительный хруст, сопровождавшийся влажным чавканьем.

Одним укусом зверь забрал жизни двух мужчин и трех женщин. Они не успели даже закричать — их тела мгновенно превратились в ужасающее месиво из осколков белесых костей, крови и красного мяса. Все это напоминало ужасный кошмар, но только это была реальность.

Люди закричали, многие бросили арбалеты и побежали, куда глаза глядят. Я хотела было крикнуть на них, призвать к порядку, вернуть в строй, но мое тело меня совершенно не слушалось, и от страха я не могла вымолвить ни слова.

А чудовище, оглушительно взревев, снова поднималось над скалами.

Дальше мое тело двигалось будто бы само по себе.

Я бросила лук и подбежала к баллисте. Да, мне не хватало роста для стрельбы вперед или ниже меня, но враг был надо мной, а значит я могла выстрелить!

Свен понял все без слов. Он поднял с земли кого-то из мужиков, и они с громкими стонами стали натягивать толстую тетиву, но их сил не хватало.

Откуда ни возьмись, на скалах появился Снорри.

— Майя! — взревел он, словно обезумев, и бросился помогать Свену и другому солдату.

Вместе они, наконец, привели баллисту в заряженное положение, и Свен вложил снаряд в желоб.

Вдох.

Я прицелилась, глядя в глаза самому ужасу. Пасть чудовища раскрылась, обнажая ряды огромных, похожих на мясорубку зубов, покрытых ошметками тел моих соплеменников.

Выдох.

Я нажала на рычаг, буквально ударив его ладонью, и тетива с грохотом запустила снаряд в цель.

Плечи баллисты затрещали и, не выдержав, обломились пополам, беспомощно повиснув на тетиве.

Огромный болт угодил чудовищу прямо в небо, пронзая тонкую кость и мозг. Вверх взмыли ошметки его серого вещества и потоки крови, забрызгивая меня и тех, кто с ужасом смотрел на это.

Глаза чудовища будто бы погасли, помутнели. Огромная туша с оглушительным грохотом упала на скалы.

Мы победили.

Я победила.


ЭПИЛОГ

Зима прошла незаметно.

Это были холодные, но спокойные четыре месяца, которые мы провели, отдыхая от всех забот и проблем. Ведь и отдыхать когда-то нужно, верно? К тому же, весной нас ждало много работы.

То, что мы могли сделать сейчас, мы уже сделали — остаток скалы, мешающей оттоку воды, был раздроблен, но с наступлением морозов вода замерзла, и уже не было того бурного потока, что прежде. Тем не менее, я была как никогда уверена, что теперь все будет хорошо. Наконец-таки у нас все будет хорошо.

По вечерам наш скальд, старик Хендерсон, рассказывал истории о деяниях прошлого, и детям особенно нравилось слушать легенду об Уне — старшем вороне. Младшим же вороном некоторые называли меня.

Хьялдур продолжал помогать тем, кому требовалась помощь — болезни никуда не делись, но теперь, имея неплохие запасы лекарств и мыла с осени, нам не были страшны никакие эпидемии, тем более что комары зимой уже не пищат у тебя над ухом и не разносят заразу.

Мы с пиявками продолжали тренироваться, и в кои-то веки мы снова могли побыть детьми, как и все остальные. Еще жива была память о том, что я совершила с предателями, но мне и не нужно было иной компании кроме моих верных маленьких террористов.

В кои-то веки я была счастлива. Счастлива холодной зимой, счастлива весной, когда вода быстро уходила из болот, обнажая мягкий, плодородный перегной, готовый отдать все свои соки, чтобы накормить мой народ.

Наступило время покоя. Можно, наверное, дать себе поблажку и немного отдохнуть. Совсем чуть-чуть расслабиться.

И только одно не давало мне спокойно побыть обыкновенным ребенком.

Голос, что я слышала по ночам:

"Ты забыла свое имя."