Глава 1. Часть 1.
Пустыня. Неизвестно точно, какой сейчас год, сколько прошло лет после ядерной войны, и что будет потом. Известно тем, кто живет в пустыне, лишь одно, жизнь – вот главная ценность, а не существование. Существование миллиардов можно разрушить нажатием одной красной кнопки, что и было сделано когда-то. Продолжают поныне существовать мутировавшие двухголовые коровы, называемые браминами, ящерки, радскорпионы. Даже перекати-поле, прибившийся сейчас к ветхой хижине, продолжает существовать.
Хижина, бывшая когда-то неким бараком или частью какого-то небольшого здания, сейчас представляла из себя кирпичные остовы, частично обвалившиеся и закрытые металлическими листами, стучащими на ветру, свистящем в щелях этих импровизированных стен. Входной дверью здания служила ¬створка полицейского фургона, кое-как приваренная к металлическому косяку.
Хижина находилась в отдалении от остальных жилых зданий, на окраине маленького городка Кингстон, что на юго-востоке от Питтсбурга, ныне называемого Ямой . Поскольку Яма – резиденция рейдеров, в Кингстон они заглядывали достаточно часто. В основном, чтобы обратиться к Пилюлькину, местному хирургу. Сегодняшний день не стал исключением.
Когда солнце только начало выползать из-за горизонта, а ночной прохладный ветер понемногу стихал, в дверь хижины постучали. Спустя примерно полминуты стук повторился. Хирург проснулся.
– Закрыто! Не работаю! Уходите, я сплю, – проворчал в пустоту Пилюлькин.
После секундной паузы дверь начали выламывать. Пилюлькин потянулся, толкнул девушку рядом с собой и проворчал:
– Иди, открой им, а потом отправляйся к Маллою. Я здесь сам разрулю всё.
Хирург дождался, когда скрипнет засов на двери, и открыл глаза. Перед взором потолок из кусков фанеры, лежащих на остатках швеллеров, обшарпанные стены, печка-буржуйка в углу комнаты.
– Если кого лечить надо, кладите на кушетку, – сказал в сторону соседней комнаты Пилюлькин, поспешно одеваясь, и добавил: – Только не пачкайте. У меня тут всё стерильно.
Естественно, ни о какой дезинфекции помещения в реалиях постапокалипсиса не могло быть и речи. Даже помытые инструменты уже считались безопасными для проведения операций. Но Пилюлькин зашел дальше – после промывки хранил все принадлежности в банке с крепким самогоном, который гнал самостоятельно по советам друга, Акселя, бывшего когда-то химиком.
Порой, собираясь вместе и разговаривая о жизни, они разливали небольшую бутылочку этого импровизированного спирта и смотрели на стреляющие в печке-буржуйке угли.
В «кабинете» на кушетке лежал старик, с замотанным наспех бедром, над ним возвышался здоровенный негр с нарисованным белым черепом во всё лицо. Он повернулся к Пилюлькину и буквально прорычал:
– Зашить надо. Ножевое, в бедро. Сколько?
Пилюлькин знал этого негра и его банду «Белые черепа», они часто посещали Кингстон по двум причинам, первая – наличие врача, вторая – местные девушки, которые, по слухам, были самыми красивыми девушками на пустошах. Поскольку рейдеры вели себя более-менее прилично, не убивали и не крали, местные старались не обращать на них внимания.
– Ну, тебе, как постоянному клиенту, чисто по-пацанячьи, сто крышек, – быстро выдал Пилюлькин, не отводя взгляда от рейдера.
Несколько секунд они играли в гляделки, после чего негр сдался.
– Идёт. Только если потом сдохнет, оплату вернешь, – оскалился рейдер. – За дохлого раба я платить не буду.
– Договорились. А вот по поводу «сдохнет»: лечить как, больно или не больно? С обезболивающими дороже, без обезболивающих интереснее, – оскалился Пилюлькин на манер Джека Воробья.
– Когда взяли его, кроме книг ни черта не было, поэтому больно, – рейдер глянул на старика, который уже был на грани обморока. – Помни, Таблетка... главное, чтоб он не сдох.
Пилюлькин кивнул, отошел к кушетке и задвинул за собой деревянную ширму. Он ополоснул руки в воде из таза, стоящего на столе рядом с банкой спирта и инструментами, после чего достал с нижней полки бутыль того же самогона. Отпив пару глотков, хирург крякнул и начал внимательно осматривать старика на кушетке. Помимо синяков и мелких ссадин была только одна крупная рана, которую и потребовали вылечить.
– Ну-с, посмотрим, что здесь, – нацепив сварочные очки с прозрачными линзами, Пилюлькин снял повязку с ноги пациента. – Ух ты, какой сильный отёк. Красота. Еще немного, и гангрена. Повязку не меняли дня три, как минимум. А может больше. Правильно я говорю?
– Угу. Медиков нет. А в лагерях бичей не лечим, – буркнул из-за ширмы негр, – они мусор, еда, рабочая сила. На одного дохлого трёх здоровых поймаем.
Врач развернулся, зачерпнул кружкой воды, всыпал немного соли, привезенной с берега Атлантики. Какое-то время помешав воду одним из ножей, попробовал на вкус – не солёнее слезы. Хорошо.
Снова повернувшись, на этот раз к пациенту, Пилюлькин расширил края раны, одну половину зацепив припасенным крючком, другую потянув пальцами. Шарясь по ноге старика, который начал немного подергиваться, Пилюлькин влил в рану солевой раствор, приготовившись к воплям. Удивительно, но крика не последовало. Старик оказался очень слаб и потерял сознание от неожиданной боли.
– Чё это с ним? Сдох? – Всполошился рейдер, заглядывавший все это время из-за ширмы. – Я платить не буду тогда.
Судя по шагам, негр отошел и собрался слинять, пока есть возможность. Платить за раненого старика ему, очевидно, не хотелось. Пилюлькин приложил руку к шее раба. Пульсирует.
– Стоять на месте! Живой он, без сознания.
За спиной врача раздался неприятный, полный разочарования вздох, после чего со скрипом приоткрылась дверь, кто-то шикнул и дверь снова закрылась. Рейдерам не терпится ехать дальше, заняться любимыми делами, такими как грабеж, содомия и убийство мирного, а иногда не очень, населения. Налетчики скучают в городе, где их прихоти ограничены рамками договора, установленного между местными и боссом.
Тем временем Пилюлькин уже обрабатывал рану старика алкоголем, для дополнительной дезинфекции. Благо, клинически важные вены не задеты. Ранение в мышцу чуть выше колена, с наружной стороны бедра. Оставалось только зашить, благо игла с ниткой также лежали всегда подготовленные на столе. Обычно хирург обходился импровизированными скобами, нарезанными из расколотых гильз и консервных банок, но в данном случае рана достаточно глубокая, лучше перестраховаться.
Пока Пилюлькин зашивал рану, в дверь постучали. Негр открыл буквально через секунду, после чего раздался непонятный возглас, и кто-то пробормотал дрожащим голосом:
– А Пи... Пи-и-илюлькин здесь?
– Нет, – буркнул негр, и послышался скрип двери.
– Здесь я, здесь! – Крикнул Пилюлькин в пустоту, узнав голос мэра. – Чего прикатился, колобок? Заскучал?
Джонатан Перкинс, или Мистер Перкинс, как все в Кингстоне называли его, был неприятным на вид смазливым толстяком, ростом минимум на голову ниже каждого в городе. Мэр всегда носил засаленный зеленый камзол с несколькими пулевыми отверстиями, снятый с кого-то много лет назад, и желтоватую жилетку под ним. На нос нацеплены треснувшие пенсне, пристегнутые к медной цепочке, которые выполняли роль аксессуара декоративного, нежели функционального.
– Знаете, я вот... Понимаете, я увидел, что к нам рейдеры приехали, – промямлил Перкинс, протискиваясь в дом, – вот, собственно, и решил узнать, как вы тут поживаете. А то ведь, ну, понимаете, всякое случается. Может ранят кого в голову, а вы уже лечить готовы.
Пилюлькин закончил зашивать рану, наложил поверх проспиртованную ветошь и замотал импровизированным бинтом. Все использованные инструменты он помыл в том же тазике с водой, после чего окунул в спирт. Отодвинув ширму, он взял со стола влажную тряпку и начал вытирать пальцы от попавшей на них крови. Мэру окровавленный хирург, в сочетании со здоровенным рейдером, дышащим в шею, был явно не по душе: Перкинс стоял красный и обливался потом, постоянно вытирая засаленным платком лоб.
– Ежели в голову, то это труба, – пожал плечами хирург, и пояснил, – лечить труп бесполезно. Но ты не волнуйся, дорогой мэр, всё остальное лечить я готов всегда, – кивнул мэру Пилюлькин. – Только помни, что я задаром не работаю. Об остальном договоримся по ходу дела. Вопросов больше нет?
– Да, да, конечно, вопросов никаких, – Перкинс засопел, пытаясь успокоиться, испуганно глянул через плечо, – проблем тоже никаких. Я, наверное, пойду.
Мэр развернулся, намереваясь уйти, но уткнулся лбом в ствол револьвера. Рейдер ухмыльнулся и привел курок в боевое положение, тем самым как бы сняв оружие с предохранителя и еще яснее обозначив свои намерения.
Не смотря на тот факт, что Пилюлькин рейдеров ненавидел, потому что когда-то был рабом, приходилось им помогать ради собственного блага. В данный момент нужно было решить, спасти мэра и получить пулю в голову, или остаться в стороне. Перкинса хирург тоже не любил, как и рейдеров, но от мэра было больше пользы для города, нежели для самого Пилюлькина. Будь что будет, нужно его спасать.
– Слушай, брат, если ты ему скворечник прострелишь, я не против, но тут нюанс один есть, – начал Пилюлькин уверенно и медленно, внимательно следя за движениями рейдера.
– Какой? – На роже рейдера отразилось недоумение.
– Он мне денег должен, – начал спасать ситуацию хирург, – много денег. Правильно я говорю? – Пилюлькин едва заметно пнул мэра коленом, тот лишь покивал, еще сильнее покраснев. – Вот, видишь? Кто застрелит, будет долг отдавать, знаешь такое правило пустошей?
Негр перевел взгляд на хирурга. Хотя внутри всё пылало, а сердце было готово выскочить из груди, Пилюлькин вел себя уверенно и спокойно, из-за чего ложь трансформировалась в правду для рейдера. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, после чего рейдер снова ухмыльнулся и направил ствол пистолета на колено мэра.
– Не слышал о таком правиле, но убивать не буду. Сам долг отдаст, даже без ног.
Пилюлькин хотел было воззвать к небесам. Убеждать рейдера не калечить потенциальную жертву – все равно, что залезть в логово к когтям смерти. Второй раз может и не получиться, тогда пулю получит не только мэр, но и хирург, причем оба в голову. Нужно спасаться. Воззвав к собственной удаче, Пилюлькин решил совсем обнаглеть, упёр руки в бока и прищурив глаза заявил:
– То есть ты хочешь, чтобы я вообще разорился? Я ведь начну брать с вашей шайки втридорога!
– Как это? – Негр явно не ожидал такого поворота.
– А вот я тебе сейчас объясню, – хирург начал расхаживать по кабинету взад-вперед. – Колобок должен мне денег, так? Так. Если сдохнет, не отдаст. Ему ногу прострелишь ты, а оперировать мне, колено по частям собирать из осколков. Знаешь, как трудно? А стоить это будет очень-очень дорого. Он отдать не может, калекой станет, но и мне кушать тоже на что-то надо! Клиентура тут нечасто появляется, разве что ваша братия заезжает заштопать раны, вот и придется отнимать последние крышки.
Негр еще немного посопел, видимо, прикидывая курс крышек относительно раздробленного колена, после чего убрал револьвер в кобуру. Шагнув к тумбе рядом с дверью, он начал осматривать предметы на ней.
– Долго еще этот без сознания будет? – Рейдер ткнул в сторону старика.
Пилюлькин взглянул на негра, потом на старика. Один шарится по тумбе, другой в отключке. Врач подошел к старику и несильно стукнул ему в бок. Реакции нет. Похлопал по щекам, сбрызнул водой из тазика. Старик проснулся, застонал и схватился за ногу.
– Можешь забирать, – буркнул Пилюлькин и развернулся, не слушая нытьё пациента.
Негр стоял с пассатижами в руках и ухмылялся. Перкинс не переставал потеть, скованный страхом и не в силах шевельнуться, он дрожал.
– Пальцы ему не нужны, – рейдер схватил Перкинса за руку и сжал безымянный палец оного бокорезами. – Ожерелье сделаем, продадим, крышки будут! Отрывай ему палец!
Мэр не успел ничего понять, и дернулся только когда его палец оказался зажат. Перкинс заорал, но увидел бешеные глаза рейдера, и постарался больше не кричать, лишь стонал и сопел, не понятно, от страха перед происходящим, или же понимал, что лучше так, чем пулю в голову. Рейдер же наслаждался происходящим, и, довольный своей выходкой, следил за Пилюлькиным. Хирург, в свою очередь, не стал вмешиваться. Он понимал, что теперь словами не помочь, и получить пулю в скворечник проще простого.
Негр ворочал по пальцу Перкинса пассатижами, по-разному их перехватывая, но кость всё никак не ломалась. В конечном итоге ему это надоело, он достал здоровенный нож с пояса, подтащил рыдающего мэра к тумбе, пассатижами зажал палец на краю столешницы и рубанул с размаху ножом. Перкинс схватился за остаток пальца, оседая на пол. Из глаз толстяка покатились слёзы, стекая по шее к воротнику, и без того мокрому от пота. Негр положил пассатижи на тумбу, рядом с ними оставил отрубленный палец, достал из-под куртки какой-то футляр, также положил на тумбу, после чего убрал нож и подошел к кушетке. Старик лежал на кушетке тихо и неподвижно, лишь водя глазами в разные стороны, в поисках потенциального источника скоропостижной смерти. Рейдер сгрёб старика в охапку, небрежно взвалил его на плечо и семимильными шагами удалился...
(продолжение следует)
Послесловие автора.
Уважаемые пикабушники, дочитавшие отрывок до конца(если таковые имеются), не судите строго и, если посчитаете нужным, ставьте минусы, не обижусь. Заранее говорю, все комментарии читаю, по возможности на все отвечаю.