Император Юстиниан почил в 565 году. Он оставил после себя тогу, диадему, 3 солида и сверхдержаву. Это один взгляд. Другой взгляд – что император после себя оставил больного слона в посудной лавке, который лишь ненамного пережил своего владельца. Оценок много, и оценки формируют наше представление о всем правлении. Давайте-ка пересчитаем еще раз, что же досталось наследникам от Юстиниана.
Империя в конце правления Юстиниана (некоторые завоевания, например Испания, тут отображены очень условно)
Огромная империя – это огромные территории. И присоединили к Империи много – Африку, Италию, кусочек Испании. Аппетит к конкисте, как мы уже видели, финансировался из общеимперского бюджета, причем с жестким приоритетом для активно воюющей армии. Соответственно, от этого мы получали море курьезов с беззубыми, поникшими духом гарнизонами, которых перекупали то готы, то персы. Такая бюджетная оптимизация приносила свои плоды трижды. В Италии свежезавоёванное было немедленно потеряно, из-за чего полуостров пришлось завоёвывать заново. В Африке поднялся солдатский бунт, когда по-хорошему надо было заниматься соседними кочевниками, а не своими же подопечными. Недостаток боеспособных армий у восточных рубежей позволил персам безнаказанно грабить богатейшие римские города, а после этого успешно стребовать баснословные суммы за прекращение банкета. “Нерезиновость” бюджета подарила Империи огромные проблемы, и, коль уж были деньги на выплату контрибуций персам, сложно представить, что не хватало средств на жалованье солдатам.
Кстати, о Востоке. Все это приключение началось, по сути, отсюда. Первая проба Юстиниана, первая попытка поднять свой императорский рейтинг, началась с намеренного раздраконивания Персидской державы. Долгое время отношения двух империй были дружественно-враждебными. Чуток друг друга пограбить и забыть было в порядке вещей, но серьезных попыток пошатнуть статус-кво, например, на Кавказе, никто не предпринимал. Юстиниан открыл ящик Пандоры, своими действиями вернув на повестку дня открыто враждебные сношения с персами. К тому же, шах Хосров (да и последующие правители после него) не могли не реагировать на внезапное и довольно существенное усиление своего главного соперника. Все это в совокупности как-то не предрасполагало к прочному миру.
А как же завоевания? А с завоеваниями все по-разному. Если пытаться высчитывать баланс трат и прибылей, то возвращение Африки – это великая победа. С наскока, за жалкие полгода, Империи досталась богатейшая область, да ещё и почти неразорённая. К тому же, с географической точки зрения, Африка была лучшим из приобретений Юстиниана. На севере – море, на юге и западе – пустыни и горы, а на востоке – Римский Египет. Ближайшим супостатам, скажем, персам, до Африки переть и переть, а морское господство римлян оспорить пока никто не мог. Огромные прибыли и малые затраты на содержание. Идиллия.
С Италией сложнее. Тамошние завоевания Юстиниана в полном виде простояли меньше, чем за них воевали. Почему так – обсудим чуть позже, но приметим, что виноват в этом не сам покойный император. В итоге за Империей осталась полоса от Рима до Равенны, южная береговая линия и острова. Причём не скажешь, что римляне остались с носом. Та же Сицилия, благодаря своим вулканическим почвам, была довольно мощным сельскохозяйственным регионом. Да и южноитальянские угодья пустыней не обзовёшь. Эти территории, постепенно сужаясь, оставались за Восточным Римом ещё аж 500 лет, и хотя бы благодаря долговечности себя окупили.
Было
Стало
А окупать было что. Из всех войн Юстиниана именно готская была самой убыточной. И опять же нельзя сказать, что это кровавый император намеренно так устроил. Самое забавное то, что лично его решение согласиться на ¾ Италии с готским буфером на севере было максимально дальновидным и правильным. Эти три четверти были почти полностью подчинены, а готское королевство на севере, чуть что, приняло бы на себя весь удар от вторжений других варваров. Армия бы вовремя вернулась на восток, и, возможно, римляне заплатили бы персам чуть меньше. Но из-за Велисария войну пришлось выигрывать дважды.
Просела ли Империя вообще после Юстиниана? Да. Но он почти в этом не повинен. Разграбление восточных провинций – отчасти вина императора. Повтор войны за Италию – вина императора только косвенно. Чума – отнюдь не его рук дело. Высокие налоговые поборы и разруха – тут уже сложнее. Юстиниан недоплатил гарнизонам, и местами это было критично. Налоги со всех слоёв населения вообще сдирал тоже Юстиниан, но исследования не показывают какой-то экономический раздрай как следствие оного. Большая часть огрехов правления Ю. была краткосрочной, сиюминутной. Так почему же потомки всё проиграли?
Вы не поверите, но унаследовавший корону Юстин Второй решил провернуть уже знакомый нам трюк – выбить политические очки из противостояния с Персией. Причём вполне намеренно, с приостановкой выплат супостатам и попытками сговориться с турками, частенько воевавшими с персами. Престарелый, но всё ещё матёрый Хосров (Первый) отреагировал жёстко. Повтора победоносного шествия до Антиохии не вышло, и шаха таки одолели в бою, но вышло это скорее вопреки, а не благодаря Юстину. Ещё через годы, к римлянам с мольбами придёт претендент на персидский трон, Хосров Второй. За поддержку в своей гражданской войне новый шах сдаст Империи Армению целиком, то есть обнажит всю западную Персию. Не удивительно, что эдакий Версаль VI века попробуют переиграть, и переиграть до почти победного конца.
Юстин, кстати, перестал посылать золотишко не только персам, но и варварам на севере. Далеко, за Дунаем, проживало мощное племя кочевых авар. Сам Юстиниан установил с ними довольно теплые отношения и постановил платить им небольшую субсидию. Великий вождь Юстин, дабы попыжиться ещё пуще, субсидии отменил. Внезапно потерявшие кормушку авары начали теснить своих соседей на западе. Соседям на западе пришлось в свою очередь теснить других соседей. А другие соседи оказались племенем ломбардов, которые двинули на беззащитный север Италии. Собственно, так и потеряли большую часть завоеваний Велисария Нарсеса.
Есть лишь одна оговорка, которая несколько оправдывает Юстина Второго. Юстиниан сделал себя стандартом. Его великие постройки, многочисленные фрески и статуи с его ликом, возвращённые западные территории. С таким багажом Юстиниан казался вторым после Бога. А ты – его наследник. Ты любой ценой должен не упасть лицом в грязь и оправдать себя. И ничего не вышло.
Половина того, что тяжелым трудом и с большим риском завоевывалось Юстинианом, пережило его меньше чем на поколение. Тонкий баланс внутренней и внешней политики, относительная стабильность – потеря именно этого покалечила Империю. Не сдюжившие потомки наградили Юстиниана титулом “последний римлянин”, именно потому, что он был последним, кто “тем” могучим Римом правил.
Хотелось бы подвести черту бальмонтовским переводом Озимандии англичанина Шелли:
Я встретил путника; он шёл из стран далёких
И мне сказал: вдали, где вечность сторожит
Пустыни тишину, среди песков глубоких
Обломок статуи распавшейся лежит.
Из полустёртых черт сквозит надменный пламень,
Желанье заставлять весь мир себе служить;
Ваятель опытный вложил в бездушный камень
Те страсти, что могли столетья пережить.
И сохранил слова обломок изваянья: —
«Я — Озимандия, я — мощный царь царей!
Взгляните на мои великие деянья,
Владыки всех времён, всех стран и всех морей!»
Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…
Пустыня мёртвая… И небеса над ней…
Большое спасибо всем кто читал, ставил плюс и комментировал цикл. Без вас было бы неинтересно :)
Война, как и любая другая хорошая беда, редко приходит одна. Римляне же были очень удачливыми: им выпало воевать и умирать от чумы на трех разных континентах одновременно. И причин такому везению вагон и маленькая тележка.
В прошлых статьях мы затрагивали тему геноцида вандалов. Повторюсь: когда в 533 году Велисарий с наскока взял Карфаген и раздербанил местных варварских владык, этих самых варваров методично уничтожили как политическую силу. Кого не убили в боях, того насильно взяли служить римскому сенату и народу. Жён и детей же отдали римским солдатам. Именно благодаря своевременному геноциду в Африке удалось избежать страшного готского сценария, а именно – второго витка войны за завоевание территории. Но и Африку настигли оптимизация бюджета вместе с токсичной внутренней средой.
- Этот господин заплатит за всё!
Как и потом в Италии, местным гарнизонам в срочном порядке урезали жалованье, причем урезали достаточно серьезно. Денег, видимо, было ограниченное количество, и как-никак надо было готовить армию для вторжения в королевство готов. Насколько необходимо подобное переливание бюджетов - вопрос спорный, но факт остается фактом. Части же этих солдат отдали жён вандалов, бывших хозяев обширных полей и имений. И новые супруги начали плотно наседать на умы своих новых мужей по вопросу бывшей собственности, так как все вандальское имущество было национализировано. Наконец, множество солдат были арианами, то есть еретиками-единоверцами для варваров. Ревнивый Юстиниан же, под давлением православного духовенства, арианское духовенство выгнал на мороз без имущества и права реабилитации. Аккурат к Пасхе.
Сначала проблемы начались с местными кочевыми маврами. Отношения с ними расстроили вандалы, из-за чего дальние рубежи проконсульской Африки были потеряны. Это замечательное добрососедство унаследовали римляне, которым пришлось долго усмирять своих старых-новых друзей. После крайнего из походов, закончившегося примерно ничем, армия взбунтовалась и пошла осаждать чинуш в Карфагене. Велисарию пришлось в срочном порядке возвращаться с Сицилии, чтоб раздать живительных тумаков мятежникам. Затем он уплыл, а цирк остался. Воевать надо было еще долго. Со старыми и новыми узурпаторами, с маврами и вандальскими женами. Королевство, которое завоевали за полгода, пришлось замирять лет пятнадцать.
Византийская Африка, наложенная на Вандальскую. Можно заметить, что римляне неплохо так отыгрались
А что с Персией? Параллельно подавлению мятежей в Африке и продолжающейся войне в Италии, война вновь разгорелась на востоке. Каким-то чудом послы готского короля Витигиса смогли дойти до самой Персии. Там они доступным языком разъяснили шаху Хосрову, что лучше, чем сейчас, времени не будет. Заключенный в прошлый раз “Вечный мир” помог разобраться с внутренней обстановкой не только римлянам, но и персам. Теперь же, к 540 году, аппетиты вновь разыгрались. Граница, считай, пустая. Сторожат эту самую границу деморализованные гарнизоны с урезанным жалованьем (где-то мы это уже видели). Лучшие армейские части врага в Италии. Богатства римских городов манили персов, и отказаться они просто не смогли.
Шах Хосров во главе огромной армии и без сопротивления проник в Римскую Сирию. Здесь шахиншах прибег к монгольской стратегии “сдавайся или гори”. Первые на пути городища создали прецедент - или местные сдаются СРАЗУ и платят жирный выкуп, или город сжигают дотла и его жителей уводят в рабство. Так было до Верои. Понимая, что крыть нечем, Юстиниан шлет послов с условиями перемирия - горы золота за прекращение этого концерта. Хосров согласился, но второй поток римских послов… послал шаха на все четыре стороны. Война продолжается.
После Верои персы пришли к стенам Антиохии. Антиохов город был городом богатейшим. Статус его переоценить было сложно. Христианская Римская ойкумена начиналась в том числе и отсюда. Здесь впервые маленькую иудейскую секту обозвали христианами, а Антиохийская кафедра была четвертой по старшинству в церкви. Сотни тысяч тут проживали. И Юстиниан сделал город своим, когда деятельно занялся восстановлением города после крайнего землетрясения. Это был третий город империи, который терять нельзя.
И этот город потеряли. Географические особенности позволили персам пересилить мощную оборону, и Антиохия пала. Грабёж, разруха и массовое рабство - всё как любит старина Хосров. Новым послам Юстиниана шах выдал мирные условия ещё дороже прошлых. За мир просит мало того что баснословную сумму золота предоплатой, так еще и ежегодные выплаты. А пока римляне думали о принятии условий персов, Хосров купался в Средиземном море. До него персидские шахи не доходили к этому самому Средиземному морю со времен Александра Великого, то есть почти 900 лет.
Побесновавшись еще немного, шахиншах воротился домой, отбиваться уже от своих варваров на востоке. А до Константинополя таки доплывает Велисарий со свитой, и не успел он поблагодарить Господа Бога за свою удачу, как его отправляют на Восток. Никакими персами на римской земле там уже и не пахло. Тут надо было банально отбивать репутацию и, хоть немного, но состричь добычи, дабы спасти лицо. Своими совсем не элитными силами полководцу удалось сделать необходимый минимум и немного пограбить персидское пограничье. Однако с востока возвращается красный от злости Хосров.
Герой временно закончившейся войны в Италии был… бессилен. Ловить тут правда нечего. Римляне только и делают, что пятятся назад. Но, внезапно, и этого хватает. Во время кампании 542 года персы отступили домой. Не от одного вида римской армии, а от удачно названной Юстиниановой чумы, которая очень своевременно докатилась до Леванта. Чума эта была бубонной, предтечей той самой Чёрной смерти, которая выкосит пол-Европы тысячелетием позже. Хворь не разделяла солдат с гражданскими на римских или персидских и косила вообще всех. Воевать и жить в таких условиях не совсем удобно.
Восточные походы: Хосрова на Лазику, Антиохию, затем Велисария в Нисибин, и вновь Хосрова в Римскую Сирию
Захворал и Юстиниан, причём захворал до самой комы. Для централизованного государства парализованное первое лицо – это ужасная утрата и заявка на полный развал или хотя бы грызню за власть, эдакую Смерть Сталина. Но Юстиниан умел подбирать людей, и супругу он тоже выбрал более чем достойную. Императрица Феодора смогла удержать власть в условиях всестороннего развала и очень туманного будущего своего супруга. Надеюсь, я ещё не надоел своими увертюрами к практикам иных эпох, но в той же Западной Римской империи каждые четыре года (за 81 год существования) появлялся новый император или узурпатор. За 38 лет Юстиниана узурпатор был только один, и то сильно раньше Чумы. Императрица совершила маленькое чудо. Там, где надо, подгадала с кнутом (даже Велисарию досталось), там, где можно без кнута, подгадала с пряником. Кризисный менеджмент высшего класса.
Очнувшийся император остался при империи, которая все еще вела войну с Персией и готами. С готами разбирались с переменным успехом, пока их не добил евнух Нарсес. С персами же столкновения шли тягостно, и после Сирии война шла ещё 15 лет на Кавказе, где Хосров безуспешно пытался потеснить римлян. Как обычно, договорняк обошёлся в крупную сумму римлянам, но всё же мир был восстановлен. А тем временем, на Балканы послали теснить болгар уже престарелого Велисария. Здесь полководец применил старый трюк времён готской войны: приказал солдатам разжечь множество костров, чтоб вторгнувшиеся варвары переоценили численность римского войска. Болгары бежали, и рейды вглубь северных рубежей империи временно прекратились.
Итоговый результат Юстиниана (Примечание: крайне маловероятно что испанская провинция была настолько объёмной)
На момент смерти Юстиниана, в 83-летнем возрасте, римляне пребывали в мире. Очень показателен сам факт, что император смог дожить до естественной смерти в столь преклонном возрасте. Римская борьба за власть всегда отличалась кровопролитием и долгими периодами нестабильности. Юстиниан же, воюя на три и даже четыре фронта одновременно, пережив бубонную чуму, не был низложен или убит. У него был безусловный талант к назначению верных людей, как военных, так и гражданских.
Статуя Юстиниана на триумфальной колонне в Константинополе. Очень возможно, что это переделка бывшей статуи Феодосия (Первого или Второго)
Вполне можно сказать, что император походит на крайне рискованного, но тем более успешного стратега. Будь он более слабовольным или непоследовательным, его тонкое балансирование на острие ножа кончилось бы для империи довольно плачевно. Принятые им риски, осознанные или нет, вели к ненужным накладкам и потерям, но общий счёт определённо был в его пользу. Маленькая победоносная война с Персией ради быстрых политических очков провалилась. Трон зашатался. Надо было окупать - и всё вполне окупилось Африкой и Италией. Возможно, там, в моменте, со своими многочисленными монументами и статуями, Юстиниан действительно казался Величайшим. Те краткосрочные тяжбы в виде войн и суровых налоговых поборов должны были себя оправдать.
По погибшему императору сенат и народ честно скорбели. Скорбели и с трепетом ждали будущего.
С 535 по 537 год римляне почти образцово воюют против гадких варваров в Италии. Численно небольшое войско теснит угрюмых германцев. Противопоставить этой армии ничего не могут. Теперь же, ещё и с подкреплением, война должна кончиться, причём довольно быстро. Однако всё же нашлось, что противопоставить отлаженной римской военной машине – римский же идиотизм.
Боевые действия на данный момент. Устремившаяся в Римини фиолетовая стрелка это полководец Иоанн
Когда готский король Витигис бросил осаждать Рим, он сделал это в том числе и из-за того, что передовые отряды римской конницы уже стояли в двух днях пути от столицы. Казна, двор – всё это было в городище Равенна, и в буквально соседнем Римини засел воевода Иоанн. Готы в спешке возвращаются на север, и на этом моменте выясняется, что исполнительность воеводы сыграла против него. Две тысячи замечательной конницы могли наголову разбивать всё, что движется в поле. А вот оборонять город могли как-то не очень. Да и покушать в этом самом городе мало, лошадям уж тем более.
Велисарию, конечно же, больно и обидно по глупости терять свою лучшую конницу, которую он ждал целый год. Однако и разорваться он не мог. На севере Италии проримский бунт тоже не остался без внимания готов. Сколько они протянут – неизвестно.
Поэтому Велисарий решает сделать по-умному: Иоанну приказывает драпать из Римини обратно на юг, минуя пока ещё не пополненные готские гарнизоны. Вместо конницы Римини будет оборонять пехота, которая дойдёт туда морем. Иоанн указания получает, подтирается ими, и остаётся в Римини вместе с пехотой.
Дальше закономерно возвращаются готы и начинают осаждать Иоанна. Сухопутный путь до Римини, через центр Италии, был уже защищён мощными готскими гарнизонами. Просто побежать на север, как в прошлый раз, не выйдет. Сам Иоанн же шлёт весточку, что после целого лета обороны жрать осталось нечего, и через неделю ему придётся сдаться. С новыми подкреплениями Велисарий решается на небольшую военную хитрость. Разбивать очередную осаду Витигиса будут с трёх сторон – два отряда подойдут с суши, с разных сторон, и ещё один дойдёт морем.
Те отряды, что шли пешком, останавливались неподалёку от лагеря готов и разжигали огромные костры. Сколько римлян на самом деле, Витигис знать не знал, а из-за костров и вовсе казалось, что их тьма тьмущая. Как результат, доверчивые готы поспешно бросили уже вторую осаду за год.
Тут вновь появляется вилка: Велисарий хотел в определенном порядке добивать готские гарнизоны в центре и наконец взять Равенну. Командующий же подкреплениями, евнух Нарсес, оппонировал необходимостью спасать проримский мятеж на севере. Евнуху поддакивал еще недавно осажденный Иоанн. И тут ведь как: субординация-то должна быть, но буква в букву Велисарий обязан вести войну в интересах Римского государства, и в римской же манере на этом сыграли его нерадивые подчиненные. Видите ли, главнокомандующий неправильно бутерброд ест, а надо правильно, поэтому мы со своими войсками идем искать себе приключения.
Пока римляне разбирались, кто в армии главный, к борьбе успели присоединиться германские сородичи готов – бургунды и франки. Пользуясь всё тем же раздраем в стане врага, варвары утопили в крови север Италии и разграбили Милан. Франки собирались было воевать и дальше, но их остановила эпидемия дизентерии. Без союзников и крепостей готам пришлось идти на мировую.
И Юстиниан, и готы метили на кальку прошлой попытки замириться. Но если в тот раз полагалось отдать римлянам только юг Италии, то сейчас разговор шел о ⅔ полуострова, то есть всё, что южнее реки По. Всё, что к северу, останется за полузависимым готским королевством. Руки же римлян будут развязаны, и армия сможет вернуться на восток, где началось полноценное вторжение Персии. Но, как в том старом меме, забыли уточнить согласие кое-кого важного: Велисария.
Новый мир по Витигису. Готов явно продавили, но не до конца
Годами осаждавший крепости военачальник справедливо считал, что до полного, а не частичного возвращения Италии оставалось всего ничего. Центр был зачищен, а король Витигис был заперт в столице без надежд на подмогу. Однако заперт он был в Равенне, настоящей крепости, которую ни с суши, ни с моря просто так не возьмешь. Ситуация вырисовывается патовая. И тут-то король готов решается на хитрость – предлагает Велисарию… корону Западной империи.
Рабочая схема проста: получаем нового императора, становимся его подданными, и передаем ему королевство. Юстиниан остается с носом, а готы – с имуществом и головами на плечах. Будь вместо Велисария любой другой, всё бы и правда сработало. Но у него была самая необычная для римского полководца тех лет черта: он был верным. Так вот, предложение принимается, и вооруженных римлян впускают в Равенну. Они занимают город, Велисария пускают внутрь… и тут оказывается, что все это розыгрыш, никакая корона ему не нужна. Итак, Равенну и другие города взяли хитростью, а король Витигис был пленен. Италия была освобождена.
На этом, наверно, война в Италии должна была кончиться. Из-за велисариевого финта ушами римская армия запаздывала на войну с Персией, но за освобождение Рима такое можно было простить. Но это освобождение было достигнуто банальным плутовством, чего готы принять не могли. Большая часть Италии и правда сдалась, но на крайнем севере до сих пор оставалось сопротивление.
Завершение кампании Велисария и её плоды. В отдельных селениях на севере до сих пор оборонялись готы
В плановом порядке и от него бы избавились, но тут дело в чем. Юстиниан, как любой хороший счетовод, решил выправить баланс бюджета. Делается это двумя способами: понижением трат и повышением доходов. Самая большая трата древнего мира - это армия, а самая большая статья доходов – налоги. Значит, надо урезать жалованье солдатам и поднять налоги гражданам. Наконец, самих готов пожалели. Полноценного геноцида, сродни тому, что было в Африке с вандалами, не произошло. Совпадение этих условий дало второй виток войне на Аппенинском полуострове.
Силы готов севернее реки По, после отбытия Велисария, потихоньку соединялись и крепли. По результатам долгих междоусобиц в 541 году вождем стал воевода Тотила. И пока Юстиниан пытается спасти восточные провинции от Персов, а страну вообще от лютой чумы, варвары идут в контрнаступление. Римская оборона же оставляла желать лучшего.
Во-первых, из-за оптимизации бюджета, стимулов воевать до последнего у солдат особо не было. Дезертиры и перебежчики – вот они, защитники Рима. Во-вторых, это у Велисария были полномочия, а оставшиеся после него вояки единоначалия не имели. Из забавного: во время сдачи одной готской крепости римская армия всё никак не хотела её занимать. На 12 тысяч воинов приходилось аж 11 командиров, и бедолаги всё никак не могли решить, кому сколько достанется добычи. Это приметили только что сдавшие город варвары. Когда передовые отряды римлян всё же вошли в крепость, их сразу там заперли. Остальную армию в одни ворота разбили чуть позже. В итоге от Империи в Италии остались только разрозненные гарнизоны, частенько переходящие на службу к готам.
Так шло и дальше. Гуманный и добрый Тотила брал города, никого не грабил и подобру-поздорову отпускал сдавшихся защитников. На смену злой бюрократии и суматохе пришло светлое готское будущее. От полностью занятой римлянами Италии оставались лишь отдельные крепости и городища. Посланный для спасения ситуации Велисарий толком и не смог ничего сделать. Пал Неаполь, а после него из рук в руки начал переходить изрядно потрёпанный Рим.
Для готов это был хороший результат, может, даже и лучший из возможных. Тотила не дурак, и поэтому предлагает униженному Юстиниану мир, на который тот не соглашается. Война с Персией подходила к концу, силы высвобождались, и трижды потерянный Рим вновь ждал своего часа. Правда, в этот раз его возвращать придётся не Велисарию.
Внезапному Нарсесу в 551 году дают полный карт-бланш на победу в Италии: огромную (~20 тысяч воинов) армию, кошелёк, полный денег, и флот. В отличие от первого заскока на полуостров, в этот раз римляне шли севером, через Иллирию и Венецию. Путь им пытались преградить франкские союзники готов, но всё было тщетно. Встретились же готы с Нарсесом уже у Везувия. В первой битве Тотила был нещадно разгромлен и убит. Со второй попытки там же были избиты и взяты в плен остатки готского войска.
Хотели было на все готовенькое прийти наши старые знакомые франки, но и тех раздербанили. То, что не смог довершить Велисарий, уже после его смерти довершил Нарсес.
Кампания Нарсеса и территориальный итог всех войн. Продержится это менее двух десятилетий
На дворе 532 год. Римская императорская армия, под началом великого Велисария, уничтожила варварское королевство в Африке. Весь Римский мир празднует – отторженная возвратих. Римский император благодарит Господа Бога за то, что тот спас его авторитет. Настало время лёгкого освобождения древней итальянской Родины и самого Вечного города.
Следующая ритуальная жертва: королевство Остготов
Освобождать Италию приходилось от восточной ветви племени готов. Нет, не от штукатуренных в чёрное полу-эмо, а от древних сородичей немцев. Осели они в Италии с разрешения одного из прошлых императоров, который хотел решить две задачи сразу: избавиться от готов под Константинополем и подорвать конфедерацию других германских племен в Италии. Вышло отлично – готы раздербанили прежних хозяев полуострова и стали новыми ставленниками императора в провинции. Круче этого – у остготского короля Теодериха Великого получилось ненадолго объединиться с западными готами и бургундами в квази-Западную империю. Потомки же Теодериха оказались менее прыткими, и внешняя политика как явление у остготов почти прекратилось.
Важно заметить: никто по потере римских западных территорий в Константинополе не плакал. Короли-варвары, номинально получавшие от Императора «ярлык» на княжение, этого самого императора более чем устраивали. Никаких популярных призывов к Реконкисте до Юстиниана не было.
Сам Юстиниан (вполне справедливо) скорее всего надеялся на один из двух сценариев: сценарий вандалов и сценарий договорной капитуляции. Или молниеносная война напрочь убивает в готах волю к борьбе, или готские лидеры добровольно сдадут королевство ради усадьбы у Мраморного моря (да, и такие предложения были). Всё же от готов не стоило ждать упорства – королевство дряхлело, а некоторая часть местного нобилитета, в том числе и тогдашняя регентша, были к Константинополю очень близки.
Началось все с римского посольства к этой самой готской регентше. На поверхности обкашливаемые вопросы были простыми: Константинополь требовал вандальский кусок Сицилии, который прикарманили готы, а также выдать десяток дезертиров. Публично королева-регентша всему противилась, а втайне искала возможность покинуть крайне токсичную внутреннюю среду своего королевства, в обмен на передачу этого самого королевства Юстиниану. Римский дипломат при готском дворе, Петр Патрикий, изо всех сил сеял панику и чувство страха перед римлянами среди готов. Когда регентшу добили местные диссиденты, Петр вовсю скандировал де вы, гады, предали Христа императора. А что бывает с врагами императора – можно вызнать на примере вандалов.
Юстиниан без стыда и совести начинает брать на понт нового короля готов, Теодахада. Пока Петр Патрикий нашептывает ему, что надо сдать королевство, имперские войска кружат вокруг границ готского королевства. Мундус, главнокомандующий римской армии на Балканах, вплотную подходит к готскому городищу Салона, а Велисарий вместе с армией плывет к Сицилии. Уже на острове небольшое экспедиционное римское войско с легкостью заняло все местные селения. Наслушавшийся историй Патрикия, Теодахад наконец согласился сдать под ключ королевство. Соглашение оставалось только формализовать.
Должно было произойти что-то такое, но…
И вот тут происходит поворот на 180 – Мундуса громят, и Теодахад начинает верить в свою веру в себя. Король отказывается от пораженчества и запирает Петра в тюрьму. По-лёгкому у римлян не вышло. Но ведь Империя сильнее и богаче готов, а значит, никакого сепаратного мира не будет – воюем до победы. В ход идет вандальский сценарий.
Велисарий и ко принялись покорять юго-запад итальянского сапога. В принципе, шло всё неплохо, мелкие городишки отворяли ворота сами, сопротивление нашлось только в Неаполе. Да и тот, благодаря римской удали (какой больной человек придумал брать штурмом город через старый акведук???), пал довольно быстро. Дорога к Риму пустовала, и то понятно. Готы все же не дураки, хоть и варвары. Все силы с юга стягивали на север, где можно было соединиться и уже единым фронтом пойти бить римлян.
Сам Рим, осенью 536 года, тоже сдали без боя – готский гарнизон попросту ушел. Рим в моменте вновь стал римским, но паровой каток таки временно остановился. Во-первых, сил под началом Велисария было правда немного. Учитывая, что рано или поздно придется напороться на полнокровное войско готов, рачительно было выждать подкрепления. Во-вторых, дальше по пути к Равенне, столице королевства, пруд пруди крепостей с гарнизонами, которым бежать некуда. Сверх этого, здесь же были и земельные наделы большой части готов, а за них будут драться серьёзно.
Всё же ждать подмогу долго, да и не ровен час, как на юг вернутся полным составом готы, посему Велисарий начал готовиться к осаде. На защитников работали могучие городские стены, построенные ещё императором Аврелианом пару веков назад. Против них же работало положение города – очень уж легко его отрезать от близлежащего порта. Да и Вечный город за века изрядно обезлюдел – население Рима в лучшем случае исчислялось в десятки тысяч горожан. Так что в быстром порядке донабрать ополчения не выйдет.
Аврелиановы стены, современное решение современной проблемы варварских набегов
А пока Велисарий пытался сделать всё возможное и невозможное для укрепления обороны Рима, короля Теодахада за потерю Неаполя умертвили. Вместо него же трон занял воевода Витигис. Он делает две умные вещи: во-первых, он договаривается с соседними франками. Готы по договору отдают франкам приграничные территории, завоёванные ещё дедом-Теодерихом, а тамошние гарнизоны соединяют с остальной армией. А во-вторых, Витигис с огромным войском (~30 тысячным) всё же идёт на Рим. Сделать подлянку наступающей армии у римлян не вышло, и посему город начали полноценно осаждать.
В Граде потихоньку становилось хуже и хуже. Воду из акведуков отрезали, злые языки внутри крепостных стен призывали сдаваться супостатам. Сами же готы принялись мастерить осадные машины. За 18 дней и ночей варвары сумели настроить осадные башни и тараны. Защитников охватил страх, крыть было нечем. Однако вышло, что венец германского зодчества тащили на себе волы. Это приметил Велисарий, после чего приказал волов, а затем и варваров на башнях, перестрелять. В суматохе всего этого действия римляне ещё и устроили несколько успешных вылазок. Так посыпалась первая попытка штурмом взять Рим.
Радоваться долго не приходилось – осада толком не кончилась. В городе кончались запасы зерна, а новые ждать не придётся – ближайший к Риму порт был взят. Тем не менее, в город смогло просочиться подкрепление – полторы тысячи (к шести тысячам Велисария) конных лучников. Теперь вылазки были постоянными. Лучники выбегут, постреляют в готов, и вернутся обратно почти без потерь. Готам ответить было толком нечем. После двух десятков таких вылазок, Велисарий попытался мощным кулаком отбросить варваров от города, но из этой попытки ничего не вышло. Готы не могли взять город, а римляне пока не могли их прогнать.
Выправляться ситуация начала уже осенью 537 года. Через не особо плотное окружение в Рим протиснулись ещё подкрепления, а именно ещё 5,8 тысяч воинов, из которых 2,3 тысячи были блаженной конницей. Вместе с войском до Города доехало и зерно. Готов всё это улыбать перестало, и король Витигис предложил вернуться к дипломатии. Пока в самой Италии длилось перемирие, варвары пытались договориться с Юстинианом о сдаче юга Италии (Сицилии и всего, что южнее Неаполя, включительно).
Переговоры всё затягивались. А пока никто никого не колошматил из-за перемирия, и готы, и римляне начали строить хитрые планы по окончанию осады. Готы полагали провернуть на римлянах их же неаполитанский трюк: залезть в водопровод и через него войти в город. А теперь уже сытые римляне, наоборот, строили планы рейдов вглубь Италии, где стоят варварские селения.
Мир по Витигису. Примечание: Африку и Сардинию римляне отобрали ещё в прошлой войне
Нарушить перемирие выпало готам, и выпало довольно неудачно. Ещё одним приступом Рим взять не удалось. Римские же всадники устремились на северо-восток – жечь, грабить и убивать всё, что по виду походит на готов. И им же всё удалось: центральная Италия горела, поспешно собранных варварских “пожарников” разбили нещадно. Сверх этого, передовые отряды римлян уже засели в двух днях пути от Равенны, столицы готского королевства. Словом, с такими дырами в окружении города, и врагом перед самым порогом престольного града, ловить у Рима было больше нечего.
Витигис с армией свернул на север. Мало того, что римские наездники безнаказанно разъезжали по центру страны, так ещё и на северо-западе, в Милане и всей Лигурии, поднялось проримское восстание.
Боевые действия с 535 по март 538 + контролируемые римлянами области (очень условно). Привыкайте смотреть на мои самопальные карты :)
Время играло против готов, но война ещё не была проиграна.
Итак, великыя реформы законодательства после первых успехов притормозили. Начатая самим императором война с Персией обернулась полным позором. Кредит доверия к государю потерян. Вера в государя на нуле. Дальше по списку должна идти отправка государя на упокой.
Дело было как: в римских городах поздней античности не было спорта популярнее, чем гонки на колесницах. И спортивные клубы имели огромное влияние на общественную, отчасти политическую, и отчасти на банально преступную сферы жизни. Среди этих клубов самыми сильными были Синие и Зеленые. И тут внезапно вышло, что члены Синих и Зеленых устроили большой разбой. Бандитов вполне справедливо отправили на виселицу, но так вышло, что две из семи веревок подвели, и двоим преступникам (один зеленый и один синий, вот удача) удалось укрыться в монастыре неподалеку. Монахов просили выдать негодяев. Монахи не поддавались.
В следующий вторник (день проведения гонок) толпа вышла к императорской ложе просить амнистии для осужденных. Император отмахнулся, из-за чего толпа пошла громить столичные тюрьмы. Уже в среду, вновь во время проведения гонок, толпа пошла с новыми требованиями к императору. Требовали не амнистии, но отставки ключевых чиновников. Кабы не стало хуже, Юстиниан согласился. В четверг толпа уже пошла искать себе нового государя и, не найдя, начала громить город. В воскресенье новый государь нашелся - толпа провозгласила императором Ипатия, племянника позапрошлого императора. Город охвачен хаосом, Синие с Зелеными вершат на улицах самосуд, и даже дворцовая стража потеряла доверие императора. Еще чуть-чуть, и все рухнет.
Но не рухнуло. Юстиниан не собирался отпускать трон и решил искать выход из положения. Собравшихся на ипподроме Синих удалось перекупить и уговорить разойтись подобру-поздорову. За уходящими Синими на ипподром вошли элитные части недавно воевавшего в Персии Велисария, и вместе с германскими федератами они устроили кровавую баню. На следующее утро разрушенный город был усеян 30 тысячами трупов, что составило примерно 5 процентов от 500-тысячного населения города. Режим удержался с горем пополам.
Подавлявший восстание Велисарий, один из центральных персонажей для этой истории
Оцените масштаб трагедии: нашелся повод восстать против государя – нашлись исполнители и щедрые заказчики. Сегодня это были патриции – завтра это будут верные друзья вместе с военачальниками и провинциалами. И реки крови в столице толком ничего не предотвратили, а в лучшем случае отодвинули срок неизбежной узурпации. Победа над городской толпой - ничто по сравнению с победой над варварами, и чести отдавшему приказ не делает. Юстиниан оказался загнанной в угол крысой, вынужденной самими обстоятельствами стоять и подслушивать за каждой дверью.
А теперь представьте себе, что вы на месте Юстиниана. Ваш императорский рейтинг исчисляется в единицах процентов. Текущее представление народа о вас – кровавый тиран, не погнушавшийся резать собственных подданных, как свиней, в самой Столице. Оправдаться вам нечем – ну нет у вас громогласных успехов или планов, какими можно оправдать 30 тысяч трупов сограждан. Что о вас думают вельможи, и узнавать страшно. Так вот, как же вы будете спасать свое правление?
Где-то в альтернативной вселенной…
Перестрелять Политбюро нельзя. Устроить Культурную революцию - тоже. Реформой законодательства не отделаешься – надо что-то больше, например, победить какого-нибудь злюку и завернуть это красиво, мол, план Юстиниана. И тут ВНЕЗАПНО оказывается, что два года назад в варварском королевстве вандалов в Африке узурпировали вашего Дорогого Брата Хильдериха. Да, именно два года назад, когда вы еще надеялись побороть персов. В тот самый момент Юстиниан… погрозил пальцем. Никаких обещаний возмездия. Но сейчас времена другие, и надо вертать взад рейтинг власти.
Сейчас важно обговорить один историографический домысел, который преследует почти все работы по Юстиниану, а именно – что Юстиниан от начала и до конца был поборником восстановления Рима на Западе. Этим домыслом полна и старая историография, и новая, и народное восприятие императора. С чего мы вообще это взяли? Нам так сказал сам Юстиниан спустя два года после завоевания Африки и через год после занятия Сицилии в 11 главе 30 Новеллы. Дословно:
«Господь… дал нам надежду вернуть к нашей державе страны, которые римляне потеряли своим попустительством.» (мой перевод The Civil law Scott'а -И.)
Причем чуть ранее, в одноименном Кодексе, в 27 главе 1 части Юстиниан благодарит Господа Бога за
«возможность отмщения за надругательства над Его Церковью и освобождения от рабства населения этих многих провинций».
В действительности прикрытие «Восстановлением империи» началось даже позже первой завоевательной войны – только когда император закусил удила и начал воевать по-крупному. И положила начало этому смесь случайности и поражения: не будь поражения в Персии, не было бы и восстания, и войны с вандалами, по всей видимости, тоже. А поражения в Персии могло бы и не быть, если бы Юстиниан с дядей намеренно не драконили персидского государя отказом от усыновления его сына Хосрова и переполохом в Закавказье. Можно сказать, Юстиниан загнал себя в эту ситуацию сам, и сам её расхлебывал.
Следующая цель - Вандальское королевство
Так вот, о вандалах. Вандальское королевство в Африке появилось благодаря тому самому «попустительству римлян» вкупе с высокой мотивацией вандальских войск. Там буквально была ситуация «победа или смерть». И вандалы победили, после чего осели в Римской Африке – зажиточной области, своим положением спасённой от больших римских смут. Более того, при вандалах Африка не загнулась и вполне сносно себе жила дальше, но есть нюансы.
Нюансы нам подсказал сам Юстиниан в Кодексе: вандалы были арианами, еретиками. Сам факт нас пугать не должен – варвары, как правило, спокойно себе молились, и другим молиться не мешали. Вандалы же такое не практиковали, раз уж пан – арианин, то и подданные ариане. А подданные вообще-то католики. Как быть? Гонять католическое духовенство, изымать имущество католиков, и сосредоточить власть в руках некатоликов. Перерыв между гонениями дал король Хильдерих, Дорогой Брат Юстиниана, но и его не вытерпели. В итоге все осталось, как было. Некатолики-вандалы были опорой режима, его мечом и щитом. Они несли наследственную повинность, и для них жизни без короля нет.
Решился Юстиниан, по-видимому, в том же году после восстания Ника. Как-никак, армию надо было собрать, подготовить, а затем и обеспечить ей снабжение от королевства готов в Италии. А еще очень не хотелось повторить прошлые попытки римлян отбить Африку – приплыть да сгинуть, даже не высадившись. На роль воеводы взяли того же Велисария вместе с той же армией, какой подавляли бунт в Константинополе. Последним и главным аргументом «за» стали восстания в королевстве вандалов - в Триполитании, что на востоке, и в Сардинии, куда надо плыть.
Велисарию дали карт-бланш поступать, как тот сам сочтёт нужным, и, увидев возможность вырвать вандалов с корнем из Африки, он с радостью ей воспользовался. Вандальский флот вместе с войском были в Сардинии, Карфаген буквально на ладони, бери – не хочу. Для всего правления Юстиниана настал важнейший момент: пан или пропал.
Велисарий с войском высадились у местечка Капут Вада, находившегося в трех днях от Карфагена. Покуда был жив пленённый Хильдерих, римляне клялись, что пришли возвращать ему трон, к тому же старались добывать припасы честным путем, покупая у местных. Мародеров громогласно и растиражированно казнили. В общем, освободительная война как есть.
С супостатами римляне встретились уже в десяти милях от Карфагена. Там, удачей, случаем и мастерством, римская кавалерия в одни ворота раздербанила поспешно собранных вандалов. Карфаген был взят. На этом война не кончилась – сардинский флот вернулся домой, и вражины перегруппировались. И в этот раз, хоть и не настолько драматично, варвары были разбиты. Пока короля вандалов доставали из-под земли, над самими вандалами вершили самый настоящий геноцид. Тех, кого не настигли раньше, почти целиком уничтожили. Вандальское имущество целиком изъяли. Часть дееспособных варваров силком забрали в армию ауксилиями. Жен с детьми отдали солдатам.
Малой кровью Велисарий достиг того, чего до него не достигли три римские экспедиции. Во-первых, он смог высадиться, во-вторых, разбить вандалов в бою, и в-третьих, победить, так еще и малой кровью. За такую красивую «прогулку» Велисарий выбил себе столичный триумф. И это знаковый случай – триумфов давно не было, а у неимператоров – со времен Республики.
Вот он - Триумф Велисария
Юстиниан, должно быть, был на седьмом небе от счастья. Со второй попытки он получил свою «маленькую победоносную войну». Кровожадный тиран, с лёгкой подачи Велисария, обернулся вновь божьим ставленником и защитником римского народа. Уже после этого, задним числом, поход в Африку становится сначала крестовым походом на еретиков, а затем и восстановлением римских границ.
На этом можно было и закончить, но император вошел в кураж. Да и любой на его месте вошел бы – вы выбили зубы варварскому королевству небольшим войском и малой кровью и целиком к себе присоединили его территории. Вам – честь, хвала и дешевый политический капитал. Поставите дело на конвейер – так и вовсе станете лучше Траяна и счастливее Августа. И стать таки захотелось – следующую жертву на алтарь выбрать было несложно, ведь снова вышло, что в соседнем варварском королевстве на престол сел неправильный кандидат.
#Скоро
Новыми «вандалами» стали итальянские готы, однако новому легкому триумфу было не суждено появиться.
Мало в мировой истории по-настоящему «Великих» государей. «Святых Великих» уж тем более, а именно так нарекли восточно-римского императора Юстиниана Первого, персону довольно спорную. Лавры этого императора - это победы и поражения. Войны на три фронта сразу, бунты, чума, и воссоединение двух Римов. Всё это мы будем осмыслять и думать: стоила ли игра свеч?
Для полного погружения в атмосферу правления Юстиниана стоит начать с быта его времени: как в империи, так и за её границами.
В V веке нашей эры Римская государственность на Западе канула в лету и была заменена самыми разными племенными королевствами германских варваров. Галлию и области у реки Рейн заняли аламанны, бургунды и франки. Последние подчинили первых двух и спокойно себе господствовали. Испанию заняли в первую очередь вестготы, а другое германское племя – свевы – ютились на северо-западе. Италию заняла восточная ветвь готов, Африку – племенная конфедерация вандалов и алан.
В 476 году, когда в Константинополь отослали регалии западных императоров, по погибшей западной половинке империи никто и не плакал. Никто даже и не видел проблемы в том, что Рим-город пал. Царьки-варвары клялись в верности императору в Константинополе, сыновья этих царьков иногда почтительно награждались консульствами. Повсеместной скорби и мечтах о Renovatio Imperii в помине не было.
На Востоке вообще всё было с одной стороны легче, с другой – сложнее. Большая часть земель Восточного Рима находилась довольно далеко от направлений потоков мигрирующих варваров, особенно Египет с Сирией. Тех немногих, с кем приходилось иметь дело, римляне заваливали подарками и/или стравляли с другими же соискателями новой исторической родины. Куда интереснее были дела с персами, которые в одно время могли быть и грабителями богатств Римской Сирии, и политической поддержкой текущего императора. Огромные войны и повсеместный кутёж третьего века там и остался, масштабные сражения стали редкостью, и обе империи совместно старались остановить миграционные потоки в Закавказье.
Внутреннюю политику местами лихорадило, но подобия того, что происходило на Западе, не наблюдалось. Для сравнения, с 395 по 476 годы на Западе было 20 императоров и узурпаторов, на Востоке – 8. Здесь мы плавно переходим к признакам хорошего и легитимного, в римском понимании, императора. Император – легат Бога на земле и правитель священного Римского государства. Император не должен проигрывать на поле брани, Божьи помазанники так не делают. Император должен защищать и совершенствовать законы, ибо законы – это наша священная цивилизованность. Император должен быть ревностным христианином, причём правильного толка. Император – для нас всех пример.
И вот в такую римскую политику просачивается то ли иллириец, то ли фракиец Флавий Юстин. Пришёл он в Константинополь босоногим беженцем и, не имея других талантов, подался в дворцовую стражу императора Анастасия. Карьеру ему сделали войны этого самого Анастасия: против исавров, персов и мятежника Виталиана. К моменту смерти мало того что бездетного, так еще и не имевшего официальных наследников императора, Юстин был командиром экскубиторов (одной из двух дворцовых страж).
Тут нужно прояснить один старый миф, которому любят вторить и современные историки. Мол-де Юстин – ничего не подозревавший, незатейливый дядька, которым впоследствии пользовался его племянник Юстиниан. Против этого свидетельствует как минимум история восшествия “незатейливого дядьки” на престол.
В ночь на 9 июля 518 года спящий 87-летний Анастасий покинул этот мир. Именно на долю Юстина выпало сообщить императорском двору, что государя не стало. Прослышавшие это граждане организованно собрались на ипподроме и стали требовать в императоры… военачальника, которых в городе было два – Юстин и Патрикий (командир второй дворцовой стражи). Кто организовал и собрал граждан, а также заплатил за это удовольствие – вопрос открытый. Патрикий спустя некоторое время самоустранился, и сильные мира сего избрали Юстина следующим императором. И почему-то именно он всегда оказывался в нужное время в нужном месте. Избравшие его сенаторы и вельможи надеялись на такого же старика-неудачника, каким был Анастасий.
Очень выразительный лик Юстина с золотой монеты
И они сильно просчитались.
В первые же десять дней высшую меру наказания получили влиятельные евнухи, поддерживавшие других кандидатов на престол. Дальше пошла череда отстранений:
- отстранили от командования армиями племянников Анастасия;
- отстранили префекта восточных провинций;
- отстранили магистра оффиций;
- отстранили от всего и сразу священнослужителей-еретиков;
- отстраняли и некоторых из тех, кто поддержал Юстина, ибо зависеть от таких людей – себе дороже.
Параллельно этому мятежника Виталиана достают из ссылки и делают консулом. После нескольких десятилетий официальной ереси император пишет Римскому понтифику и приглашает того в Константинополь, дабы избавиться от религиозной схизмы прошлых лет. Первыми встретили Папу Виталиан и, наконец-таки для нас, Юстиниан.
Смотрите за руками: за один год Юстин сметает напрочь наследие Анастасия в виде политического паралича, ереси и зависимости от сильных мира сего. У бедолаги Анастасия не хватало политического капитала назначить себе преемника. У Юстина этого капитала хватило на полную реабилитацию и назначение консулом Виталиана, который еще позавчера пытался брать штурмом Константинополь. Виталиана, который был против отхода от православия, и который воевал с императорским двором, забитым еретиками.
Параллельно с реабилитацией Виталиана наконец-то пошла в гору карьера Юстиниана. Только при дяде он приобретает статус и какую-никакую роль. Но этого пока не хватает: очевидным преемником и без того старого Юстина видят Виталиана – консула и чуть ли не соправителя. И однажды, в 520 году, в одном из дворов императорского дворца Виталиана и двух его помощников убивают. Злые языки говорят, что резал лично Юстиниан. Правда это или нет – не важно, выигрыш от этого получил напрямую Ю.
Консулом вместо покойного Виталиана стал Юстиниан. Начальником ближайшей к столице полевой армией вместо покойного Виталиана стал тоже Юстиниан. Причем смерть второго лица государства и его поспешная замена никакой реакции не вызвали. Юстин настолько грамотно сыграл в престолы, что в рекордные сроки обеспечил себе и племяннику твердую почву под ногами и кооперацию политических элит. Тому же Анастасию за снятие с постов исавров пришлось воевать шесть лет. А ради любимого племянника Юстин даже взял и поменял брачное законодательство, чтоб брак между уже патрицием и актрисой низшего сословия был не хуже любого другого.
В те же годы начались и первые сношения Юстиниановой династии с Персией. Правитель Лазики, прибрежной области теперешней Грузии, в очередной раз решил променять поддержку одной империи на другую, в этот раз в пользу римлян. Местный царек попросил крещения, поддержки, ну и тогдашний аналог кошкожена в нагрузку. Всё это он получил. Персам, пытавшимся насадить в Закавказье свой зороастризм, это не понравилось, и они выразили свое фи. Дипломатически. Никто даже не пошел грабить приграничье. Да и зачем? Полноценных войн давно не было, вместе варваров на Кавказе в узде держат. Идиллия.
Еще одна причина, по которой персы не пошли грабить – это забота царя Кавада о своем наследнике, Хосрове.
Хосров I Ануширван (бессмертная душа), наследник и будущий шах
А позаботиться о его наследовании можно было одним незатейливым методом – найти Хосрову второго папу. Нет, не в том смысле. Кавад просил Юстина официально усыновить Хосрова, дабы прибавить тому легитимности, а его супостатам дать угрозу римского вмешательства против неправильного кандидата на трон. Звучит странно, но тому был прецедент. В начале прошлого века император Аркадий попросил шахиншаха Яздегерда усыновить своего сына Феодосия – на всякий случай. Яздегерд римского наследника усыновил, чем и обеспечил тому правление, потому что Аркадий помер, когда Феодосию было всего шесть лет от роду.
Что сделали Юстин вместе с племянником-уже-соправителем? Правильно, прямо на переговоры передали, что так ни в коем случае нельзя, но они готовы усыновить Хосрова на правах варвара. Лично слушавшие римский ответ Кавад с сыном были оскорблены и начали затевать возмездие. Теперь вспомнили и римские пакости на Кавказе, и построенную Анастасием пограничную крепость. Тут тоже холодный расчёт: персов драконили всеми средствами, так не делали ни при прошлом императоре, ни до него. В теории замысел неплохой: маленькая победоносная война отлично конвертируется в очень нужный политический капитал. Если её выиграешь.
Первого августа 527 года император Юстин почил и оставил трон Юстиниану. Без необходимости устраивать политический террор и прочие песни с плясками. Вместо этого благодарный племянничек смог заняться двумя вещами сразу: новой кодификацией римского права и войной с Персией. Поначалу всё было неплохо на обоих фронтах, но, если Кодекс Юстиниана был успешно завершён в рекордные сроки, то битва с Персией с треском проигрывалась.
Римско-персидская граница на рубеже веков, нас интересует пунктир без точек. В центре видно ту самую Дару, а Каллиник расположился к юго-востоку от неё у Ефрата
Первые сражения войны были выиграны, и была хорошо растиражирована победа воеводы Велисария над персами у Дары. На этом моменте Юстиниан был готов мириться. Однако после что-то пошло не так. Шахиншах Кавад мириться не собирался, и он пошёл по второму кругу. Новое вторжение в Сирию, поддержанное арабскими союзниками Персии, оказалось куда действеннее предыдущих, и у Каллиника тот же Велисарий был тяжело разбит. Ряд побед был прерван вторжениями персов глубоко в римскую территорию.
Как оказалось, маленькая победоносная оказалась ни маленькой, ни победоносной. Кодификация римского права после Кодекса начала буксовать. И тучи начали сгущаться над правлением Юстиниана, ведь новый император за короткие сроки растерял наработанный дядей политический капитал.
Фитиль уже был зажжён, бочке осталось лишь взорваться…
Если вы хотите понять, что такое быть римлянином, то это несложно. Представьте себе, что вы народ-эгоцентрик, для которого есть только Рим, а окружающий мир вертится вокруг этого самого Рима. Не в последнюю очередь, конечно, из-за того, что сами римляне методично проворачивают его на одном интересном месте. Ты с пелёнок знаешь, что ты римлянин, а значит избран богами. Пусть остальные соседи лопочут тоже самое, но разве они сравнятся с римлянами? Разве они могут после жесточайшего избиения, когда лицо превратилось в кровавую кашу, подняться, улыбнуться зверским оскалом и сказать «вот теперь я зол», после чего отмудохать всех своих обидчиков до полусмерти, а заодно и их соседей и даже небо, даже Зевса… А чё? Они же сами напросились – неча лезть к римлянам! Ну и как тут не поверить в собственную избранность? Твой народ уже несколько раз списывали в утиль – то этруски, то галлы, то пунийцы, а ты каждый раз давал всем им такого леща, что у всех соседей кровавый понос начинался от одной мысли, что эти «ублюдки Ромула» сейчас и на нас пойдут.
Да, твоё эго размером превосходит размеры твоей же империи, но это поправимо – дранг нах везде это по-римски. Вот только есть одна проблема – когда эти все прекрасные мысли вертятся в бошках нобилитета, то если они говорят "народ", то понимают вообщет себя любимых, а не какой-то плебс. И то же самое и в случае с пафосным Римским государством или Республикой – это они государство, это они Республика, сенаторы одетые в тоги с красной полосой, которая демонстрирует всем окружающим, что это не просто человек. А если ты плебей – то ты видишь величие Рима, видишь величие сенаторов, а вот своего величия не видишь, от слова совсем.
А ведь плебсу, кровью которого и было завоёвано это величие, тоже хотелось хотя бы малого его кусочка – надела землицы там, снижения цен и уважения, которое сенаторы проявляли только когда им от народа что-то было нужно. А ведь официальным девизом Республики было сакральное SPQR «Senatus Populus que Romanus» («Сенат и народ Рима»). Вот только во II веке до н.э. звучало это всё ужас как лицемерно. Сенаторы постоянно апеллировали к некоему «римскому народу» в своих речах, но когда этот самый народ приходил к ним и просил чего-то, то тут же многомудрые сенаторы начинали осыпать бранью тупой плебс, который хочет своими необоснованными требованиями подорвать величие нашей любимой Республики. В таких условиях новая идеология, зеркальная идеологемам сенаторов, не могла не возникнуть – популяры, опиравшиеся в политической борьбе на плебс, даже ничего не выдумывали, так как формула и так давно существовала, они просто придали ей вес. Раз у сенаторов величие Республики, то у нас будет величие народа! Ведь что такое Республика без народа? Сенат? И не смешно ли?
Плебсу было не смешно. Раз одни из тяжелейших преступлений в Республике это преступления против её государственного строя, то почему преступления против народа к ним не относятся? Разве магистрат, отказавшийся подчиниться воле народа, не умаляет величие Республики? Или Сенат, противодействующий народным трибунам – представителям этого самого народа? С точки зрения Сената конечно же нет. А вот с точки зрения народа – ещё как да! Тем более, что Сенат уже дважды показывал, что мнение народа ему глубоко побоку – убив обоих братьев Гракхов ради «защиты Республики». Ну и защищайте вашу Республику, а мы будем защищать «величие римского народа», который эту самую Республику и составляет. Идею эту, витавшую в воздухе, оформил в закон трибун Апулей в 103 году до н.э. – во время очередного подъёма популярского движения на волне деятельности Мария и народного трибуна Сатурнина. Закон предусматривал высшую меру наказания - «лишение огня и воды» (проще говоря изгнание с лишением гражданства и запретом под страхом наказания предоставления изгнаннику крова и пищи) - за посягательства на жизнь народных трибунов, противодействие им, организацию беспорядков и мятежей. Первые два пункта требовались для того, чтобы иметь законное основание противодействовать очередным попыткам Сената убить неугодного народного трибуна, вторые два – для того чтобы можно было наказать тех, кто повинен в первых двух пунктах.
Закон был проведён через комиции, в обход Сената, чем вызвал лютое негодование нобилитета. Но пилюлю пришлось проглотить – сами выкопали себе яму, ведь борьба с законом об оскорблении величия римского народа теперь выглядела бы, как борьба Сената против самой Республики. Красивый ход, давший в руки популярам закон, который открыл бы для них огромное пространство для возможностей. Если бы только это были другие времена… Уже 4 года спустя Сенат снова решит, что очередной народный трибун зарвался и должен будет умереть. Сенат, надавив на Мария и пообещав тому положительное решение ряда важных для него вопросов, объявил народного трибуна Сатурнина предателем Республики. После чего в результате скоротечной стычки Сатурнин и его союзники были перебиты. А с оставшимися в живых сторонниками «мятежного трибуна» начали расправляться с помощью всё того же закона о величии римского народа – они же подняли мятеж! А то, что Сатурнин был народным трибуном и закон должен был защищать его – так это мелочи! И вот после этого кто-то ещё сомневается, что Республика была не обречена? Сомневается, что «римский народ» - плебс - не ненавидел эту прогнившую олигархическую Республику? Ты римлянин, ты избранный богами повелитель ойкумены, от твоей поступи дрожит весь мир – но твой собственный Сенат ни во что тебя не ставит и считает унтерменшем.
Вот поэтому уже два десятилетия спустя легионеры так легко будут вертеть на приборе этой Республикой. Им будет глубоко насрать на Сенат, на республиканские идеалы и традиции – всё, время разговоров закончилось. Раз система не может обеспечить величие римского народа, то народ сам найдёт того, кто это сделает.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
На написание данного текста меня натолкнул недавний спор на Пикабу о фигуре Тиберия, крайне неоднозначной и в то же время знаковой для Римской Империи.
Тиберий. Вечно запасной
Тиберий был пасынком Октавиана, родившимся в первом браке Ливии от Тиберия Клавдия Нерона. После смерти отца в возрасте 9 лет Тиберия и его младшего брата Нерона Клавдия Друза на воспитание забрал Октавиан. Оба брата не были формально усыновлены, но рассматривались Августом, как запасные наследники. В начале Тиберий был запасным для племянника Августа - Марка Клавдия Марцелла, женатого на дочери Августа от предыдущего брака - Юлии. Потом, после кризиса 23 года до н.э. и смерти Марцелла, для друга и соратника принцепса - Марка Випсания Агриппы. По договорённости между правителем и его наследником, Тиберий женился на дочери Агриппы - Випсании, тогда как Агриппа на бывшей жене Марцелла - Юлии. Брак Тиберия, хоть и носил политический характер, но был удачным - оба супруга искренне любили друг друга.
Наш герой в молодости
Тоже он, но в душе
Все это время Тиберий проходил курс юного наследника: получал опыт административной и военной деятельности. С возложенными обязанностями он справлялся хорошо, хотя из-за жёсткого характера требовательный к подчинённым Тиберий не пользовался популярностью в армии. Вероятно, положение запасного варианта ничуть не расстраивало его, хотя Ливия и старалась продвинуть сына в глазах Октавиана. Но в 12 году до н.э. внезапно умирает Агриппа, в отличии от Августа, отличавшийся хорошим здоровьем. Это породило кризис престолонаследия, который требовалось срочно разрешить.
Своими наследниками Август видел детей Юлии - Гая Цезаря, Луция Цезаря и Агриппу Постума. Но так как внуки были на тот момент малолетними (старшему было 8 лет, а Постум родился только после смерти Агриппы), то им на случай внезапной смерти Августа нужен был опекун. Тиберий, как самый старший из потенциальных наследников не проявлявший явной тяги к власти, отлично прдходил на роль местоблюстителя. Для того, чтобы эта схема точно сработала, Август заставил Тиберия дать развод своей жене и жениться на Юлии. Развод дался Тиберию тяжело и стал первым серьезным конфликтом между ним и Августом. Он действительно любил Випсанию и не мог простить себе, что предал её, хоть и под нажимом Октавиана.
Новый брак не принёс счастья ни Тиберию, ни Юлии. Хотя Тиберий и получил многие из положенных наследнику должностей, но несчастливый брак отравлял его жизнь. Ливия интриговала чтобы Тиберий стал главным наследником, Юлия, защищая права на трон для своих детей, отвечала на это распусканием самых чёрных слухов о Тиберии при дворе. Ещё более осложняло ситуацию то, что Юлия открыто изменяла мужу, о чем перешептывался весь город и только Август оставался глух к этим слухам.
Тиберий во время брака на Юлии
Напряжение в отношениях копились до 6 года до н.э., когда Тиберий, после походов в Германию, внезапно объявил о добровольном изгнании на Родос. Точные причины такого поступка неизвестны, но он был крайне неприятным сюрпризом для Августа: других достаточно взрослых близких родственников мужского пола у Октавиана не было, так как Друз, брат Тиберия, за 3 года до этого умер. А вот Юлия могла праздновать, так как теперь между её детьми и троном никого не было. Есть подозрения, что именно её влияние привело у тому, что изгнание Тиберия превратилось из его личного решения, вынужденным, так как Октавиан неоднократно запрещал тому вернуться.
Но Юлию после этого как будто преследовал злой рок: во 2 году до н.э. из-за постоянных измен Юлии при живом муже чаша терпения Августа переполнилась и он, как отец семейства, дал от имени Тиберия ей развод и выслал из Рима; во 2 году н.э. погиб Луций Цезарь и в этом же году Октавиан позволил Тиберию вернуться в Рим частным лицом; в 4 году н.э. в Армении погиб Гай Цезарь. Внезапно Октавиан остался без наследников. Оставались варианты сына Тиберия - Друза, племянника Тиберия - Германика, а также сына Юлии - Агриппы Постума. Но все они только вступали в взрослый возраст и не имели нужной подготовки. Слабое здоровье Октавиана не оставляло больших надежд на то, что у него ещё будет хотя бы лет 10 на воспитание наследников. А потому - выбор Тиберия, как наследника, был безальтернативен.
Чтобы вы не запутались вот вам схемка, кто есть кто
Тиберий оперативно усыновляется Августом, но при условии, что тот усыновит Германика. После этого Тиберий получает от сената весь объем магистратур, которые занимает сам Август, кроме неделимого Верховного понификата, и становится полноценным соправителем империи.
Но почему так поздно?! Почему потребуется смерть 4 наследников, прежде чем Август выберет наконец Тиберия? Однозначного мнения нет, но я выскажу версию, которая кажется мне наиболее правдоподобной. Все дело в личных качествах Тиберия. Он был отличным полководцем и администратором, но вот присущей хорошему политику личной харизмы не имел. Источники отмечали, что он никогда ни перед кем не пытался выслуживаться или заискивать, не любил политиканство, а был прямолинеен, что нередко принималось за надменность, и скрытен. Если он с кем-то дружил, то не из политических мотивов, а из личной симпатии, если отмечал или продвигал кого, то за впечатлившие его качества. Вокруг Тиберия был, как и у любого нормального римлянина, круг друзей и клиентов, но он не имел значимого политического влияния. Тиберий всю жизнь провел в тени Августа и ему в ней было комфортно.
Да, все описанное выше делало Тиберия абсолютно безопасным для Августа - Тиберий, даже если захочет устроить переворот, то не найдёт поддержки. Но в то же время это было проблемой. Принципат Августа во многом держался на авторитете в нобилитете и армии самого Октавиана. Наследник Августа получит часть авторитета почившего принцепса, но хватит ли его чтобы гарантировать передачу власти? Как покажут дальнейшие события - для сената этого хватит, но вот армия взбрыкнет. Я уже упоминал ранее, что солдаты не любили Тиберия за жёсткий характер и требовательность, на это наложились недовольство 20-летним сроком службы и низкой зарплатой. Почти сразу после смерти Августа в 14 году н.э. легионы на германской границе и в Паннонии, подняли восстание. Это были те самые легионы которыми за два года до этого успешно командовал Тиберий. Но они провозгласили своим императором Германика и только его лояльность спасла Рим от новой гражданской войны.
Так что возможно Октавиан, осознавая все эти риски и не давал ходу Тиберию, как наследнику, пока под рукой были другие, более удачные кандидаты. Но судьба та ещё сука.
Тиберий. Укрепление вертикали власти
Принципат во времена Августа был все еще экстраординарным набором ординарных магистратур, выданных сенатом одному человеку. Когда принцепс просил сенат дать своему наследнику тот же набор магистратур, с фактической точки зрения источником их конечно был принцепс, но вот с юридической – сенат. Принцепс как бы делился своими особыми полномочиями, и после его смерти сенат должен был подтвердить новому правителю весь объем его полномочий. Проблема была в том, что никакого закона об автоматической передаче всех властных полномочий не было, и это создавало интригу: а вдруг сенат взбрыкнёт?
Стоит понимать, что сенат времен Октавиана Августа – это ещё во многом республиканский сенат. Значительное число сенаторов всё ещё были из потомственного нобилитета, чьи предки заседали в курии ещё во времена Первого триумвирата. Да, Август серьёзно кастрировал сенат в части его функций. Тем не менее, без сенаторов править империей было невозможно – именно они занимали ключевые позиции в госаппарате и армии. Октавиан, конечно, в ходе ценза удалял из курии наиболее нелояльных сенаторов, но всё же вынужден был строить партнёрские отношения с сенатом. Поэтому в сенате сохранилась вполне живая оппозиция, имевшая влияние. Это могли быть как республиканцы, так и сторонники изменения статуса–кво между сенатом и принцепсом. Идти на конфликт с популярным в армии и народе Октавианом, рискуя развязать новую гражданскую войну, они, конечно, даже не думали. Но вот Тиберий, не имевший столь сильного авторитета, в теории серьёзно рисковал.
Поэтому, вступив во владение "домом Цезаря" (став отцом семейства и владельцем всего имущества фамилии) и приняв клятвы верности от магистратов, Тиберий пошёл на неординарный шаг. Как и Август после победы над Антонием, Тиберий в сенате ошарашил всех отказом от высшей власти, как слишком тяжёлой ноши. Взамен принцепс попросил сенаторов самих определить, какой набор должностей он должен исправлять. У историков нет однозначной трактовки, что это было. Одни считали, что он был искренен в этой просьбе, другие – что устроил весь этот цирк для запугивания сената. Последнее соображение стоит учитывать, так как оппозиция в сенате не могла знать истинных намерений Тиберия и вполне могла предполагать, что сейчас срисуют всех, кто неправильно ответит, и потом накажут.
Тиберий и сенат в представлении сенаторов
Тиберий в реальности
Я считаю, что в этом шаге Тиберия был тонкий политический расчёт. Новый принцепс мог вполне всерьёз предлагать сенату изменить статус–кво в отношениях, сделав власть принцепса более коллегиальной. Тем самым Тиберий показывал сенату готовность к сотрудничеству. Отойдя от шока, сенаторы, как и в случае с Августом, начали уговаривать Тиберия принять весь объем полномочий и не пугать так их. Таким образом, новый принцепс легитимировал свою власть, и поэтому восстание легионов на германской границе не вызвало обрушения режима. Кроме того, сенат выпустил первый в истории акт, в котором была зафиксирована передача полномочий принцепса, опираясь на который все следующие правители могли требовать от сенаторов того же.
Почему же сенат проявил такую уступчивость? Всё дело в том, что хотя состав сената был всё ещё преимущественно из старого нобилитета, система принципата для многих из них была выгодна. Кроме того, что принципат позволял пока что избежать крупных внутренних конфликтов, новые правила игры при назначении на должности были довольно удобны. Принцепс, контролирующий половину всех провинций и все армии, назначал наместников и командующих лично. Следовательно, выслуживаясь перед принцепсом можно было построить успешную карьеру, устойчивую к приливам и отливам симпатий плебса и внутрисенатских клик. То есть, принципат требовал от сенатора не полностью отказаться от политических амбиций, а скорее согласовывать их с желаниями первого гражданина. И многих это вполне устраивало.
Тем не менее, наладить подлинно партнёрские отношения с сенатом Тиберий не смог, хотя и пытался. Именно при Тиберии сенат окончательно стал формальным сердцем политической жизни в Риме. Тиберий своим решением перенёс выборы магистратов из комиций в сенат. С одной стороны, это делало выборы более предсказуемыми, так как решалось всё теперь договорнячком в курии. Что было выгодно сенаторам. Но с другой стороны, значительно падала роль клиентелы сенаторов, так как она более почти не требовалась в комициях. А в любом внутрисенатском договорняке часто приходилось учитывать мнение принцепса и его людей. Таким образом, Тиберий, формально усилив сенат, на деле лишь сделал его ещё более управляемым.
Тиберий в первые 10 лет своего правления постоянно советовался с сенатом едва ли не по каждому вопросу. При этом он никогда явно не проговаривал, какого результата он ждёт. По идее, это должно было стимулировать свободное обсуждение вопросов, но на деле же приводило к постоянным склокам. Уважаемые сенаторы в отсутствии чёткой позиции принцепса скатывались к постоянным конфликтам и взаимным обвинениями в измене, прямо как в худшие годы республики. Сенат стал местом сведения счётов для одних, попыток свалить своих недругов для других, заработка денег для третьих и т.д. Какую бы подлинную цель не ставил перед собой Тиберий, он смог довольно эффективно стравить сенаторов друг с дружкой.
Сам император от всех этих конфликтов дистанцировался, большую часть времени проводя вне Рима. Его голосом и ушами в городе стал префект претория Сеян. Тот, видимо, должен был следить за этими склоками и решать, каким из них дать ход, а каким – нет. Сам Тиберий же постоянно напоминал сенаторам, что он за либерализм и против огульных обвинений. А то, что оппозиция принцепсу редеет, так это совпадение, да и все судебные процессы проводились сенаторами. Обычно всё заканчивалось или уходом в частную жизнь, или осуждением на изгнание. Тем не менее, какого–то особого роста доверия к Тиберию сама ситуация у многих сенаторов не вызывала.
Вероятно, взаимным недоверием и малым числом действительно лояльных сенаторов во многом была вызвана практика назначения наместников не на год, а на 5–6 лет. Тем самым Тиберий обходился довольно небольшим пулом кадров, но в то же время серьёзно ограничивались карьерные перспективы для тех, кто в этот самый пул не входил. То есть, поводов для недовольства у сенаторов было немало.
Народ тоже не сильно любил нового принцепса из–за его "умеренности". Тиберия очень заботило состояние казны, поэтому он ограничил траты на праздники. Изменение системы выборов в сенат также привело и к резкому падению раздач в ходе предвыборных кампаний и проведения праздников эдилами. Римляне лишились большей части зрелищ и были недовольны. Тем не менее, хотя бы с хлебом все было в норме: хлебные раздачи, контроль за ценами и помощь в случае катаклизмов осуществлялись Тиберием в полном объёме, нередко из личных средств.
В целом, правление Тиберия было прямым продолжением курса Августа как во внутренней, так и внешней политике. И как и Августу, Тиберию не повезло с наследниками – они имели неосторожность очень не вовремя умирать.
Тиберий. Истинная сущность нового порядка
Структура власти сложившаяся к концу первой декады правления Тиберия, заметно отличалась от последующих правлений и во многом развивала управленческие эксперименты Августа. Фактически можно было выделить 4 уровня управления: 1. Принцепс Тиберий, в руках которого находились все рычаги власти, занимался в основном общим стратегическим управлением; 2. Общее руководство реализацией решений в военной и внешнеполитической сфере осуществляли наследники принцепса Германик и Друз; 3. Общее руководство реализацией внутриполитических решений было за префектом претория – Луцием Элием Сеяном; 4. Сенат и наместники выступали инструментами реализации политики.
Таким образом, видно, что принцепс не руководил империей напрямую, а делегировал часть полномочий своим наиболее доверенным людям. Наличие такого буфера позволяло Тиберию минимизировать личное участие в политике, тем не менее имея полный контроль над ситуацией в стране. Команда из наследников и "премьер–министра" Сеяна могли эффективно решать все ключевые вопросы, пока сам Тиберий находился вне Рима. При этом принцепс дистанцировался от всех спорных решений – например, репрессивного характера. Помогало это не очень, так как и в народе, и в сенате, о Тиберии курсировали не самые лестные оценки. Но на прочности власти Тиберия это никак не сказывалось.
Вступив на престол в 55 лет, Тиберий мог рассчитывать, что уйдёт из жизни до своих наследников. Но вы ведь помните: судьба – та ещё сука. В 19 году н.э. во время миссии на Востоке умирает Германик. В ходе своей поездки он серьёзно поссорился с наместником Сирии Гнеем Кальпурнием Пизоном, посланным в качестве советника Германика. Сразу же возникли слухи, что Германик был отравлен по приказу Тиберия, который завидовал своему пасынку. Тиберий попытался пресечь данные слухи, но безрезультатно. Современные исследователи сомневаются как в факте отравления, так и в мотивах Тиберия – напряжённость в отношениях принцепса и наследника едва ли была столь велика, чтобы устранять его, да ещё и столь публично.
А в 23 году н.э. при странных обстоятельствах умирает сын Тиберия — Друз. В этом случае тут же пошли слухи, что его отравила жена по сговору с Сеяном. К версии отравления Сеяном, озвученной римскими историками, есть множество контраргументов, так как её источник сомнителен, да и всплыла она только после падения Сеяна. Но из песни слов не выкинуть.
Гибель обоих наследников вызвала серьёзный кризис престолонаследия. Как и Август ранее, Тиберий хотел видеть на троне своих внуков. Предпочтение он отдавал сыну Друза — Тиберию Гемеллу, но он был слишком мал. Дети Германика были старше, но тоже ещё слишком малы. А Тиберий был немолод — ему уже было 64 года. Других родственников, кому он мог доверять, у него не было, а потому и сделать временным местоблюстителем тоже было некого… Кроме абсолютно лояльного Сеяна.
В какой момент в голове Сеяна возникли императорские амбиции, сказать сложно. Точно после смерти Друза, но возможно, что и раньше. За предыдущие годы Сеян сколотил в Риме приличную партию поддержки Тиберия — партию, завязанную на самого Сеяна. Ведь именно с Сеяном заводили дружбу сенаторы, он фильтровал информацию, отправляемую принцепсу, и от него осуществлялось оперативное управление делами Тиберия в Риме… После смерти наследников Сеян становился ещё более незаменимым, ведь пока принцепс предавался забытью в разврате, империей нужно управлять.
На пути к окончательному возвышению всесильного Сеяна стояла лишь сущая мелочь — усыновленные Тиберием дети Германика. За ними стояла довольно влиятельная и многочисленная партия, группирующуяся вокруг их матери — Агриппины Младшей. Этой партии Сеян в роли регента был не нужен. А вот за Тиберием Гемеллом стояла партия самого Сеяна.
Тиберий, резонно опасаясь, что в условиях отсутствия совершеннолетних наследников сенат может в случае смерти Тиберия перехватить инициативу, начинает раскручивать репрессии против оппозиции, каковой он её себе представлял. Основным инструментом становятся обвинения в измене и оскорблении величия. Сеян использует ситуацию для того, чтобы проредить партию Агриппины. А когда становится ясно, что Тиберий не против, то он фабрикует доказательства наличия заговора. Старшие сыновья Агриппины и она сама арестовываются, а младший — Гай — отсылается принцепсу на Капри. Всё, оппозиция Сеяну разгромлена.
Параллельно Сеян начинает добиваться от Тиберия признания его наследником. По приказу Тиберия тот постепенно проходит должности из пути к принципату. По всей империи сооружаются памятники незаменимому Сеяну. Он просит у Тиберия руки вдовы Друза и в конце концов к 31 году н.э. получает разрешение, тем самым как бы гарантируя наследование Тиберием Гемеллом. До фул-хауса Сеяну не хватает лишь трибунских полномочий, и он их активно домогается у Тиберия.
И эта активность и амбициозность Сеяна погубит. Он был полезен, как исполнитель воли Тиберия, но, став отдельным центром силы, он начал представлять серьёзную опасность принцепсу. И тут к гадалке не ходи (а Тиберий на старости лет советовался по разным вопросам с астрологами), а рано или поздно один центр силы бросит вызов второму.
Литералли Тиберий
К сожалению, у нас недостаточно свидетельств, чтобы определённо сказать, что же это всё было: эксперимент, зашедший слишком далеко, или заранее продуманная партия Тиберия в пятимерные шахматы. Считается, что причиной для последующих действий Тиберия против Сеяна стал готовящийся им заговор. Но вполне возможно, что изменение отношений с Сеяном были заранее продуманным ходом. Есть косвенные свидетельства, что Тиберий Гемелл мог иметь проблемы с умственным развитием и поэтому Тиберий вынужден был сделать ставку на наследование престола Гаем (Калигулой), за которым тем более не стояло никаких Сеянов.
Падение Сеяна было мгновенным. Тиберий тайно назначил на его должность нового человека Квинта Макрона, не связанного ни с одной из придворных партий. Тот во время заседания сената арестовал Сеяна, после чего началась зачистка наиболее активных сторонников Сеяна. За следующие три года репрессируют больше человек, чем за всё предыдущее правление Тиберия — принцепс зачищал политическое поле от любых ростков оппозиции, причем досталось не только сенаторам, но и провинциальным элитам. В то же время партия Агриппины хоть и была оставлена в покое, но сама вдова Германика и её старшие сыновья так и не были выпущены из тюрьмы и умерли в 33 году н.э.
Арест Сеяна
Именно эти чистки, которые поразили современников, уже отвыкших от проскрипций и считавших их уделом далекого прошлого. Десятилетия спустя потомки тех, кого репрессировал Тиберий, не забудут ему этого, и во времена Траяна и Адриана в римской историографии сложится не то что бы неверный образ Тиберия — кровавого тирана. Зачистив всё политическое поле, Тиберий назначил Гая и Тиберия Гемелла сонаследниками, вероятно, надеясь, что те будут править империей вместе. После смерти принцепса в 37 году н.э. никто не решится противостоять тому, что Гай при посредничестве Макрона оттеснит от власти Тиберия Гемелла.
Правление Тиберия стало для Римской империи рубежным. До него у сенаторов могла сохраняться иллюзия, что принцепс и сенат это равнозначные партнеры. Тиберий наглядно продемонстрировал, что никакого равенства между старыми республиканскими институтами и опирающимся на него принципатом нет. Экстраординарный, но все ещё республиканский, характер власти принцепсов был лишь юридической ширмой, за которой скрывалась главная опора режима — полный контроль принцепса над инструментами насилия.
Источники: Циркин Ю.Б. «Политическая история Римской империи» Кембриджская история древнего мира. Том 10. Полутом 1. Дмитриенко В.В. «Властители Рима» Крист Карл «История времен римских императоров от Августа до Константина» Том 1