Ход 65.

Вермесс стоял в зале, сердце бешено билось в его узкой груди. Огромные зеркала окружали его, отражая суровые лица лидеров кланов, их темные образы вглядывались друг в друга, но было одно, которое он не мог не заметить – Квик Головогрыз. Его броня сверкала тусклым металлическим блеском, скрывая каждую частицу его тела, кроме зловещего лица. Один глаз Квика был пуст – черная дыра, словно воплощение пустоты, постоянно потревоженная лапой, как будто тот пытался стереть что-то невидимое.

Вермесс не мог отвести взгляд. Этот глаз... нет, его отсутствие, как будто разрывал его изнутри. А живой глаз... Он был слишком внимательным, слишком строгим. И когда этот глаз остановился на Вермессе, Вермесс ощутил холодный пот, стекающий по спине. Не было там ни удивления, ни недовольства. Только сухой, холодный интерес, словно Квик оценивал его, как оценивает новый механизм перед сражением.

"Что он думает? Он знает-нет-знает?" – мысли Вермесса бегали, как крысы по подвалу. "Я не Икит, не-я не тот, кто должен быть здесь." Но Квик не отводил взгляда, его наблюдение было как приговор.

Квик Головогрыз, окинув зал зеркал своим единственным глазом, громко щёлкнул челюстью, привлекая внимание всех присутствующих. Его голос, хриплый и полный резкой энергии, прорезал тишину на скавенском языке, требуя отчета от каждого клана.

Первым, как и полагается главе одного из самых древних кланов, выступил лорд Скролк. Его голос был глубоким и болезненным, почти как звук трещащего черепа под давлением. Он с заметной тяжестью начал описывать положение в Люстрии: «Дела плохи, великий-великий Квик-вождь. Мы окружены всеми-всеми! Эльфы из Ултуана высаживаются на берегах, пираты грабят-сжигают наши храмы, людоящеры рыщут в джунглях, и даже гномы вторгаются в наши земли! Клан Пестиленс в осаде-смерти... мало шансов на успех-выживание...»

Зал ответил тихим, зловещим шепотом. Все знали, что в случае падения Пестиленса зараженные земли Люстрии могли стать легкой добычей для враждебных армий. Но прежде чем этот страх успел развиться, выступил Тротт из клана Моулдер, его голос был грубым, словно шероховатость шкур его чудовищных тварей.

«Не все так мрачно-темно, как у Скролка,» — сказал Тротт, устрашающе постукивая когтями по своим звериным мускулам. «Наши союзы с орками и племенами Норска крепки, вампиры Карштайнов теряют силу, их ослабила война с Империей. Я готов вести-крушить их, как только получу приказ! Но мне беспокоят волнения Хаоса. Всплеск их активности был замечен у наших границ, и я боюсь-опасаюсь, что они могут вторгнуться с севера...»

Крапс, глава клана Грит, поддержал его слова. «Мы видим то же самое на наших северных границах, Тротт. Хаос сгущается, но пока не ударил. Мы тоже готовы воевать с Карштайнами, и, возможно, объединить силы против общего врага...»

Остальные кланы доложили не столь значимые новости, их отчеты не вызывали большого интереса. Но в каждом из них звучало напряжение. Напряжение перед чем-то большим, что вот-вот должно было разразиться. В зале царило тяжелое предчувствие, и даже Квик, казалось, почувствовал его, снова коснувшись пустого глазного отверстия.

Вермесс молча стоял среди своих собратьев, пытаясь унять охватившую его нервозность.

Вермесс почувствовал, как холодный пот струится по его шее, когда наступил его черёд говорить. В этот момент, каждый его мускул кричал об опасности — никогда раньше он не участвовал в Совете кланов. Участие в этой зале с зеркалами, окружённый величайшими лордами Скавенов, было слишком великой ответственностью. Но пути назад не было.

Собрав всю свою волю, он начал свой отчёт, стараясь звучать уверенно: «Клан Скрайр удачно провёл кампании в Каркассоне и Тилее. Икит сейчас отправился на юг, чтобы разбить-уничтожить войска южных королевств Бретонии. С северными королевствами заключён шаткий, но мир... они страдают от нападений мироходцев и тёмных эльфов...»

Не успел он договорить, как Фиск, глава клана Феррик, резко прервал его: «Это подозрительно, что северные королевства не участвуют-не воюют, когда их южные собратья гибнут, странно-подозрительно...»

Тишина накрыла зал, когда голос Квика прозвучал с резкой строгостью: «Не перебивай!» — сказал он, и его взгляд остановился на Вермессе. Вермесс ощутил внезапный страх, на миг испугавшись, что его заговор против Икита будет раскрыт. Но тут же сменил эмоцию на удивление — почему Квик его защитил?

Квик продолжил: «Что с кланом Ангрунд? Почему он до сих пор не разбит?» В его голосе было не терпение, а приказ, требующий безоговорочного выполнения. «Тротт также требовал от Икита выступить против них. Почему до сих пор их крепости стоят-существуют?»

Вермесс собрал последние крохи уверенности: «Икит допустил ошибку, но я-мы исправим. Я немедленно выступлю на гномов, что обитают западнее Тилеи.»

Квик одобрительно кивнул, его голос наполнился тяжёлым удовлетворением: «Хорошо-хорошо. Исправь это.»

Но Тротт, беспокоящийся о своем клане, снова поднял тему Хаоса: «Не стоит забывать, великий-великий Квик, о пробуждении Хаоса. Опасность его близка...»

Но Квик обрезал его, не давая договорить: «С Хаосом мы разберёмся-разгромим, когда он станет проблемой-проблемой! Сейчас надо сосредоточиться на плане. Вампиры слабы, их надо добить-разбить, чтобы соединить земли кланов. Выполняй-повинуйся приказ!»

Тротт замолк, его лицо отразило сдержанное согласие, хотя в его глазах читалось недовольство. Однако, никто больше не осмелился спорить.

Квик встал в полный рост, обращая свой взгляд на всех присутствующих лордов. Его тело в броне казалось воплощением силы, его голос стал еще громче и властнее, заполняя всю залу:

«Скавены должны-обязаны работать-работать, как не работали никогда! Мы — раса превосходства! Мы — будущее, будущее всего мира! В то время как другие существа-существа сражаются, строят и умирают, мы, дети Великого Рога, создаём-создаём новые изобретения, строим туннели, добываем силу! Все ваши кланы, каждый из вас, должен работать как часть единого механизма. Без устали, без сомнений. Только так мы добьёмся полного господства!»

Его голос звенел, в каждом слове слышалась угроза и мотивация одновременно.

«Вы все знаете, что значит быть скавеном — быть-быть тем, кто не останавливается ни перед чем! Работа, труд, кровь и хитрость — это наша мощь! Те, кто спит-ленится, погибнут! Те, кто трудится-старается, будут властвовать-править!»

Квик замолчал, оглядывая зал своим единственным глазом, как будто проверял, убедил ли он всех. Его взгляд на миг остановился на Вермессе. Этот взгляд был долгим, оценивающим. Вермесс чувствовал, как Квик словно проникал в его мысли, изучая каждую из них. Квик хотел смахнуть что-то с несуществующего глаза, раздражённо проводя лапой по пустой глазнице. И наконец, он произнес последние слова:

«Все мы обязаны следовать плану. Мы объединяем земли, мы завоевываем мир. Никто не должен отступать! Никто не должен медлить! А те, кто не справится...»

Пауза затянулась, и в этот момент каждый скавен в зале знал, что слова, оставшиеся невысказанными, были ясны. Те, кто не справится, не доживут до следующего совета.

Квик задержал взгляд на Вермессе, долго и пристально, словно изучая каждую его мысль. Затем его лапа снова потянулась к несуществующему глазу, раздражённо смахивая воображаемую помеху. Лишь после этого зеркала начали медленно гаснуть, одно за другим, погружая зал во всё более густую темноту. Лорды исчезали, словно уходили в тень, и Вермесс стоял неподвижно, с колотящимся сердцем, заставляя себя держаться, глядя на тускнеющий свет.

Ход 75.

Фирус — это огромный, мрачный город, раскинувшийся на окраине пустыни Южных Королевств, словно неприступная твердыня посреди выжженных, бесплодных земель. Его массивные стены, черные и угрюмые, кажутся грубо вылепленными, покрытыми вековой копотью и пылью, принесенной из пустыни. По всему периметру стены испещрены следами осад — бесчисленные вмятины, трещины, пятна давно запекшейся крови, — напоминают о бурной истории города, ставшего свидетелем множества войн.

Крючковатые башни и шпили возвышаются над городом, словно когти, устремленные в небо. На некоторых из них висят ржавые цепи и древние знамена — остатки каких-то давних битв. Кривые улочки города, извиваясь, словно змеи, спускаются вниз по уступам и холмам, образуя лабиринт, в котором легко потеряться. Улицы Фируса были заполнены толпами разношерстного люда: здесь можно было увидеть все народы Старого Света и Наггарота, от грязных нищих до торговцев с экзотическим товаром, пришедшим из земель Тилея и даже Лустрии.

Фирус — это город-ловушка, город, где коварство сочится из каждой щели, и местные прекрасно понимали правила игры. По ночам он оживал по-другому, когда в закоулках и переулках начинают зажигаться тусклые огни, а в воздухе витает тяжелый запах серы и дешевого табака. В зловещем полумраке прогуливаются тени, среди которых можно встретить контрабандистов, шпионов, наемников, пиратов и прочих личностей, скрывающихся от правосудия.

Вдалеке, с высоты холмов, виднеются мрачные здания, в которых заседали рыцари Одиго, следящие за происходящим в городе. Их присутствие ощущалось повсюду, словно невидимое око, зорко наблюдающее за каждым шагом, сдерживая местных бандитов и создавая иллюзию порядка. Однако, всем понятно, что Фирус — это лишь очередной инструмент в сложной политической игре Бретонии, которую затеяли рыцари, отступившие вглубь пустыни и оставившие город в руках собственного народа.

С одной стороны города, чуть за стенами, начинается бескрайняя пустыня, переходящая в море песков. С другой — виднеются темные воды Тилейского моря, постоянно пылающего огненным закатом, придавая Фирусу еще более зловещий вид. Город, построенный на пересечении судьбы, политики и войны, остаётся не покорённым, но изнутри его разъедает собственное гниение.

Икит стоял на вершине обломков, где когда-то возвышались стены и башни города Фирус, ныне превратившегося в печальную, разрушенную пустошь. Здесь, на поверхности, всё было залито бледным светом заката, который окрасил город в кроваво-красные и мертвенно-серые оттенки. Порывы ветра, казалось, носили шёпоты ушедших душ, затерявшихся в этом бесплодном, разрушенном месте, где когда-то кипела жизнь, где сражались и погибали рыцари и воины.

Город, прежде служивший гордой твердыней рыцарей Одиго, потом ненадолго перешедший к скавенам, затем рыцарям Лионесса теперь представлял собой смесь ржавых арок, перекошенных стен и опалённых колонн. Его раздирали бесчисленные битвы и войны, последнее из которых устроили зверолюди, обрушившие на город свой безумный, варварский гнев. Теперь, под руинами и песками, скавены возродили его в виде подземной цитадели, но на поверхности царило лишь безмолвное, гнилое запустение.

Фирус… Город, что стал началом его пути в эти раскалённые песками пустоши, — и вот он вновь здесь, где, кажется, замыкается кровавый круг его похода. Икит Клешня прищурился, рассматривая разрушенные каменные арки и осколки стен, которые до сих пор сохранили следы его магии и железных лап скавенской армии. Здесь, на Фирусе, он начал завоевание этих пустынных земель, уничтожая всё, что встало на его пути. Все южные королевства пали, их замки и города осыпались в прах, а здесь, на руинах былой славы рыцарей, когда-то побежденных зверолюдами, он, Икит, снова возвёл город.

Но не это поднимало его шерсть дыбом. В сердце у него колоталась другая мысль — тут произойдёт встреча, возможно, одна из самых судьбоносных за всё его путешествие.

И вот, по этой древней равнине смерти, к Икиту приближалась фигура, темнее ночи, — Архан Чёрный, сам Вестник Нагаша, Вечный и Бессмертный. Его облик казался нереальным, как будто собранным из самих теней и ночного мрака. Его костяная, мертвая плоть была обтянута алыми лоскутами тьмы, а поверх всего этого, как трофей давно ушедших времён, сияли массивные доспехи, украшенные древними глифами и символами, предназначенными для поклонения тем, кто не признаёт смерть. На каждом шагу его окружал рой зелёного, отвратительного света — тусклое свечение некромантии, словно капающая отравленная кровь, струилось по его броне.

Его лицо, если можно было назвать это лицом, представляло собой полусгнивший череп, частично закрытый капюшоном, от которого расходился бледный, зелёный свет. Пустые глазницы искрились мрачным огнём, а над ними сиял символ Нагаша — глиняное изображение черепа, излучавшее древнюю, неумолимую злобу. Архан передвигался с зловещей грацией, как тень, пришедшая из самых глубин преисподней, и от каждого его движения исходила тишина, как будто сам воздух замирал перед этим существом, в котором воплотился ужас древних времён.

Его меч, сиявший неестественным светом, был слишком длинным для обычного воина, но в руках Архана он выглядел лёгким, словно продолжение его руки. Этот клинок, обвитый зелёным мертвенным сиянием, будто впитывал свет вокруг, оставляя после себя только мрак. С каждым его шагом Икит чувствовал, как по земле разливается волна силы, древней и чуждой, словно сама смерть решила пройти по этой опалённой земле, неся с собой вечное проклятие.

Архан приближался, и чем ближе он становился, тем более неумолимо давило это его присутствие, словно сама тьма становилась ощутимой.

Архан остановился, когда между ним и Икитом оставалось лишь несколько шагов. Приветствие скользнуло в воздухе, как змея, наполненное зловещей учтивостью и мрачной торжественностью.

— *Икит Коготь, мастер ржавого железа и несравненной чумы…* — Архан поклонился, его голос был тих, но звучал, как эхо из-за граней мира, каждый звук острей скальпеля, разрезающего тишину. — *Мой повелитель высоко ценит твои… подвиги-успехи.*

Икит, держа хвост напряжённым и плотно прижатым к земле, наклонился в ответ, позволяя когтям едва скользить по оружейной рукояти. В его голосе — мрачная смесь опасения и самодовольства, как у того, кто чувствует себя незаменимым, но осторожен с тем, кто может разрушить его мечты.

— *Архан-некро, владыка чёрного могильника…* — Икит процедил сквозь зубы с искривлённой гримасой, что, наверное, считалась у него учтивым выражением лица. — *Мы-мы всегда рады… сотрудничать с твоим чёрным искусством, когда таковые ценят наш труд — труд великолепного клана Скрайр!*

Архан слегка кивнул, принимая ответ, и по его черепу скользнуло что-то, похожее на тень улыбки.

— *Твои действия помогли мне устранить эти преграды — глупых рыцарей Бретонии, что дерзнули идти против силы моего повелителя,* — холодный голос Архана вибрировал, словно от древнейшего заклинания, — *и этот долг не забудется, Икит… Вечный Нагаш помнит своих… союзников.*

Икит расправил плечи, позволив себе самодовольную улыбку, прежде чем, будто невзначай, перевести разговор.

— *Ах, дела, дела магии-некро, всегда эти мелкие-большие сложности, да? А… про Гноллразор, да-да… ты помнишь Гноллразор?* — Голос Икита сменился на едва сдерживаемое раздражение. — *О, великолепная машина-механизм, с великой целью! Но-но я говорю тебе, Архан-некро, она не слушается, нет-нет…*

Архан медленно приподнял костяной палец в приглушённом интересе, пока Икит продолжал, не дав ему вставить ни слова.

— *Я проверяю её, настраиваю её снова-снова, но она упрямится, как… как обманчивая крыса! Вместо возвращения в глубокий-далёкий прошлый век, я возвращаюсь лишь… на несколько дней назад, и при этом всё-всё меняется! События… становятся иными. Не так как было прежде, нет-нет.*

Архан медленно наклонил голову, и в его пустых глазницах вспыхнуло нечто, напоминающее каплю презрительной мудрости.

— *Ты играешь со временем, Икит,* — сказал он с ледяным оттенком, — *и не удивительно, что оно жаждет уклониться от твоей воли. Даже великие маги редко рискуют тронуть эту силу…*

Архан сделал ещё шаг вперёд, и его мёртвые глаза, лишённые всякой жизни, вперились в Икита, будто не в его облик, а в саму душу.

— *Ты говоришь о путешествиях во времени, о возвращении в дни, давно прошедшие,* — голос Архана стал глубже, мрачнее, и слова его, словно морозный ветер, проникали до самых костей. — *Но Гноллразор, как бы искусно ни был построен твоими когтями, не может вернуть тебя в прошлое. Он лишь переносит тебя в другое пространство, другую реальность… параллельную вселенную.*

Икит нахмурился, его разум заметался, ощупывая и пытаясь ухватить непонятные для него идеи.

— *Параллельные миры?* — скрежетнул он. — *Но-но зачем мне такое, если я хочу просто вернуться и изменить то, что было?!*

— *Именно этого тебе и не удастся сделать, Икит,* — Архан слегка качнул черепом, словно учитель перед беспокойным учеником. — *Каждая вселенная идёт близко к твоей по времени, но события текут иначе, изменяя судьбы. Ты входишь в другие пространства, но никогда не вернёшься в прошлое твоего мира.*

Архан склонился к Икиту, понижая голос, превращая его в таинственный шёпот, который на мгновение затмевал мысли Икита.

— *Если ты действительно хочешь вернуться назад во времени, тебе нужен артефакт, древний и могущественный. Он… был создан Нагашем в былые эпохи, когда само время могло подчиниться воле живых.*

Глаза Икита блеснули жадностью и нетерпением. — *Какой артефакт-да? Что это за могущество?*

Архан поднял ладонь, и в воздухе, словно отражение в воде, появилась картина — сфера из тёмного, почти чёрного камня, покрытая трещинами, из которых сочился мрак, будто бы из самой пустоты.

— *Это Сфера Теней Нагаша,* — голос Архана стал почти торжественным. — *Она обладает силой перемещать душу сквозь века, туда, где время застыло, и вернуть на любой момент, в любую точку прошлого. Но сам Нагаш, в своей непостижимой мудрости, знал, что такой артефакт слишком опасен. Он разбил его на три одинаковые части. Две из них были уничтожены, а третью он разбил на более мелкие фрагменты и спрятал в ключевых городах по всему миру.*

Икит сглотнул, пытаясь подавить возбуждение и страх.

— *И где-где… где мне искать эти фрагменты, Архан-некро?*

Архан улыбнулся — мрачной, древней улыбкой.

— *Те, кто найдут их, пройдут через испытания, которые даже тебе, мастер механики, покажутся смертельными. Гноллразор и Сфера вместе дадут тебе власть над временем, но Нагаш не оставил свои фрагменты без защиты. Ты должен быть готов потерять всё, чтобы обрести эту силу.*

— *Как же мне обрести артефакт, если две части уничтожены?* — шипяще произнёс Икит, сверкая своими красными глазами. Он явно пытался уловить подвох, зная, что секреты всегда скрыты за хитросплетениями слов.

Архан чуть склонил голову, тёмные пустоты глазниц в его черепе казались почти насмешливыми.

— *Тебе хватит и одной части, Икит, — холодно ответил он. — Само по себе это лишь осколок величия Нагаша, но в руках мастера, владеющего Гноллразором, её хватит, чтобы проникнуть в прошлое. Всё, что потребуется, — это войти в портал с этим фрагментом в руках. Только так механизм обретёт необходимую силу.*

С этими словами Архан протянул Икиту древнюю карту. Пергамент был истёрт и стар, но линии, начертанные тёмными чернилами, оставались чёткими.

— *Эта карта — моя работа. Годы… десятилетия наблюдений и исследований, потраченные на изучение тайн мира. Она укажет тебе на ключевые места, где Нагаш спрятал осколки. Несколько из них уже доступны тебе, но путь будет не лёгким,* — слова звучали как насмешка и предостережение одновременно.

Икит, ощутивший прилив возбуждения, наклонился к карте, его пальцы дрожали от нетерпения, а острые когти едва касались бумаги, словно он боялся повредить хрупкие линии, начертанные в густом мраке древности.

Икит наклонился к Архану, жадно вглядываясь в древнюю карту, которая сама по себе казалась реликвией из времён, когда мир ещё помнил шаги Нагаша. Пальцы его дрожали от нетерпения, острые когти едва касались бумаги, словно опасаясь испортить хрупкие линии, намеченные на пергаменте мрачными чернилами.

Архан, слегка наклонив голову, словно желая придать своим словам дополнительную значимость, спросил:

— Позволь дать тебе ещё один совет, мастер Икит. Один из твоих подчинённых готовит войну против гномов, а те, предчувствуя надвигающиеся угрозы, уже собираются объединиться. Один из их кланов прямо здесь, в горах этой пустыни.

Икит мгновенно понял, о ком идет речь — это мог быть только Вермесс, его слишком амбициозный подчинённый, чьё рвение часто переходило границы дозволенного. Гнев полыхнул в глазах Икита, когти сжались в кулаки, и в его сознании мелькали образы мести и наказания. Но он быстро осадил себя, не давая эмоциям взять верх. Война уже готова начаться, её не остановить, и оставлять гномов у себя в тылу означало бы допустить грубую ошибку.

Он снова взглянул на карту, размышляя о своём плане. Осколки артефакта, конечно, важны — это его цель, путь к власти, ради которой он проделал огромный путь. Но ради этой цели нельзя оставлять угрозу позади. Икит понял, что война с местным кланом гномов неизбежна.

Сдерживая гнев и мысленно уже планируя будущие шаги, Икит холодно заявил:

— *Придётся задержаться ещё ненадолго в этой пустыне...*

Архан наблюдал за ним, не выказывая ни одобрения, ни презрения, его глаза оставались такими же холодными и тёмными, как сама ночь. Словно он уже знал, к чему приведёт эта затея, и ему было всё равно.

Икит сжал карту так, что сухая бумага едва не треснула под когтями. Его взгляд метался по линиям на пергаменте, где обозначались города, горы, руины, словно он уже видел все возможные пути к цели. Ещё мгновение — и он скрылся в тени разрушенных камней, направляясь в подземелья, туда, где начнётся его коварный план. Его глухое бормотание и шорох шагов затихали в сумраке, оставляя лишь пустую тишину руинного города.

Архан, стоя на месте, проводил его взглядом. Его глаза сияли странной холодной удовлетворённостью, словно он видел не уходящего Икита, а лишь фигуру в мрачном, едва приоткрывающемся видении. Лёгкая тень улыбки скользнула по его лицу, и он, не торопясь, повернулся, ступая мягко и размеренно, как тень в пустыне.

Едва сделав пару шагов, он поднял руку, и в его ладони появилась загадочная, тёмная сфера — собранная треть артефакта. Архан всматривался в неё, словно в глубине этой сферы прятались ответы на все вопросы, весь скрытый ужас и величие будущего.

— *Путь ещё долог-долог, но скоро… да, я соберу-соберу все три части,* — прошептал он, и голос его эхом прокатился в тишине.

*Текст и изображения сгенирированы ии

Ход 61.

Вермесс стоял на краю туннеля, уставившись на то, что преграждало ему путь: ещё одна армия пиратов. С его плеч словно свисали тяжёлые цепи разочарования. Он стиснул когти, чувствуя, как его когтистые пальцы дрожат от беспомощности. Каждый мускул в его теле кричал об усталости, а разум будто застыл в пустоте. Сколько раз он уже пытался вырваться из этой бесконечной ловушки? Сколько раз он надеялся увидеть свет свободы, а вместо этого натыкался на очередной мрак противника?

Он вновь почувствовал, как тяжёлая волна отчаяния обрушивается на него, едва ли не сбивая с ног. Вермесс зажмурил глаза и в бессилии сгорбился ещё сильнее, чувствуя, как сердце гулко стучит, будто на каждом ударе сдавливая его грудную клетку. Он ждал, что, наконец, наступит конец, но враги, казалось, не собирались исчезать. Они здесь, везде, на каждом его шагу. И теперь, на этом проклятом острове, они, казалось, росли из земли, как грибы, захватывая каждый клочок пространства, словно плесень.

"Опять они... всегда они..." – прошептал он, и слова потонули в шуме ветра и дождя.

В тусклом свете выходного проема армия скавенов стояла в тишине, их глаза светились тускло, как звезды на ночном небе. Крысы прятались в тени, ожидая указаний своего лидера. Но Вермесс не знал, что сказать. Снаружи, в залитом луной пространстве, море чернело, и на его фоне силуэты пиратов были четко видны. Это были не просто враги, а сама судьба, пришедшая окончательно поставить точку в его походе. Когда парламентер вышел вперед, Вермесс почувствовал, как все его внутренние силы покидают его, и он едва удержался на ногах.

— Слушай, крысо-командир, — зашипел парламентер, вытягивая вперед остроконечную руку, — заключи мир. Поклянись на варп-камне, что ты и Икит Клешня не тронете нас больше, и мы оставим тебя и твоих грызунов в живых. Иначе смерть-погибель найдет вас прямо здесь!

Вермесс почувствовал, как его надежды исчезают, словно песок сквозь пальцы. Что это? Окончание его великого пути? Унижение было невыносимым. Горечь застила горло, и даже язык стал словно каменным. Но что он мог сделать? Ему пришлось согласиться, ведь жизнь его войска была важнее, чем его гордость. Подписывая мир, он понимал, что потерял не просто битву, а частичку себя. "Я не лидер," — думал он, сжимая клок шерсти на груди. — "Я не лидер, а просто крыса, потерявшая свой путь."

Вермесс со своей искалеченной армией медленно поднялся на единственный уцелевший корабль, найденный на берегу. Небо затянулось тучами, ветер рвал паруса, как будто сам мир хотел утопить их в морских глубинах. Вермесс, с опущенной головой, взобрался на палубу, где его ждали оставшиеся воины. Они молча наблюдали за ним, в их взглядах был страх, надежда и отчаяние.

Корабль дрожал, готовясь к новому плаванию. Вермесс не чувствовал ни радости, ни надежды. Он чувствовал лишь тяжесть поражения. Поход, который должен был стать триумфальным маршем, закончился унижением. И вместо того, чтобы принести своему клану славу, он принес лишь смерть и страдания. Его лапы дрожали, когда он опирался на поручень, глядя в морскую даль.

— Что... что пошло не так? — прошептал он самому себе, чувствуя, как слезы, незаметные в дождливой буре, скатываются по его морде. В тот момент он не чувствовал себя ни воином, ни лидером, ни даже достойным сыном клана. Он был всего лишь еще одной крысой, потерявшей дорогу в этом огромном, жестоком мире.

Ход 64.

Икит Клешня стоял на вершине бархана, внимательно глядя на бескрайние пески пустыни перед собой. Позади него возвышались руины Зандри — мрачное напоминание о том, что город пал перед его армией. Вдалеке, блестя под солнечными лучами, простиралась гладь Тилейского моря. С противоположной стороны, над горизонтом поднимались горы, словно защищая этот пустынный край от остального мира. Вокруг царила гнетущая тишина, лишь редкий ветер приносил отголоски разрушенного города.

Икит обдумывал последние события, сложив лапы за спиной. Его поход на юг был отмечен слишком многими странностями и неожиданными преградами. Когда он подошел к Фирусу, многотысячное войско рыцарей Одиго, вместо того чтобы сразиться, просто отступило в пустыню, оставив лишь жалкий гарнизон. В Аль Хаике ситуация повторилась: защитники города практически не сопротивлялись. Бретонцы явно пытались заманить его глубже в пустыню, словно исполняя чей-то хитроумный план. И к ним присоединились еще паладины Тегана, создавая угрозу, которую нельзя было игнорировать. Совпадений быть не могло. Кто-то умело манипулировал событиями, стараясь отвлечь его от того, что происходило на севере.

Однако, несмотря на все это, Икит и сам стремился на юг. Он должен был встретиться с Арханом. Лишь Архан, хранитель тайн, мог помочь ему завершить Гноллразор, этот величайший механизм, который должен был навсегда изменить судьбу скавенов. Ответы, которые искал Икит, ждали его впереди. И пусть враги вставали на его пути, он знал, что должен победить рыцарей Одиго и Тегана, чтобы наконец двигаться дальше и встретиться с Арханом.

Ход 65.

Вермесс шел по извилистым улочкам Скверноскавена, и на каждом шагу его встречали радостные возгласы и крики ликующих скавенов. Каждый встречный поздравлял его, лез в лапы, виляя хвостом от радости, восхваляя его имя, словно он был величайшим героем среди всех Скавенов. Но сам Вермесс был в смятении: почему они все так рады? Ведь он вернулся с поражением, не добился своей цели, потерял армию. Он шел дальше, пытаясь не обращать внимания на восхищенные взгляды и ликующие возгласы, не понимая, чем заслужил такую встречу.

Наконец, он добрался до зала с зеркалами, где суетился Фиксит, скользя между механизмами, проверяя варп-кабели и мерцающие руны. Вермесс нерешительно вошел, остановившись на пороге. Фиксит заметил его и, недовольно фыркнув, поднял голову. В глазах Фиксита сверкал знакомый огонек хитрости, с каким он всегда смотрел на Вермесса, словно видел его насквозь.

«Что-что, отчего такой понурый-ныр, Вермесс-скавен?» – спросил он, подойдя ближе.

«Почему-почему они так радуются-юю?» – едва слышно спросил Вермесс, ощущая тяжесть в груди. – «Я ведь проиграл-зрал, принес поражение-е. Почему-почему они так радуются-юю?»

Фиксит ухмыльнулся, потирая лапы, и кивнул головой на вход в зал: «Главное – как преподнести-сти информациюцию! Ты, Вермесс, захватил земли Каркассона-ссона. Да-да! Ты прогнал-знал подлых пиратов, которые хотели забрать-забрать земли у Клана Скрайр-ра! Ты победоносно дошел до столицы пиратов, до самого Клабища Галеонов-нов и заставил их подписать пакт-кт, чтобы они больше не приближались к нашим берегам-ам! Ты – герой-рой, Вермесс!»

Вермесс замер, осмысливая услышанное. Постепенно его спина начала выпрямляться, а серые глаза блеснули новым огнем. Герой? Он – герой? Да, может, так оно и есть. В таком свете все неудачи обернулись победой, а каждая потеря стала значимой жертвой ради благополучия Клана Скрайр. Он даже ощутил гордость за себя, впервые за долгое время.

«И к тому же,» продолжил Фиксит, «поток еды с земель Каркассона идет-дет такой, что наши братья больше не голодают-т! Даже денежки текут-ут рекой! Да-да! Впервые за долгое время Клан Скрайр может вздохнуть-вздохнуть с облегчением-ем! А Икит, сам знаешь, застрял в пустыне, на юге-е, за Тилейским морем-рем… Итак, дорогой Вермесс, пора-пора сделать следующий шаг-шаг!»

«Какой шаг-шаг?» – спросил Вермесс, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

Фиксит ничего не ответил, вместо этого подошел к центральному пульту и начал включать механизмы. Варп-энергия начала заполнять зал, заставляя зеркала мерцать зловещим зеленым светом. Медленно, одно за другим, зеркала оживали, и перед Вермессом стали проявляться знакомые образы.

В зеркалах один за другим проступают образы представителей могучих кланов Скавенов. Отражаются безликие главы клана Моулдер, Грит, Спиттель, Феррик и Риктус. Лишь два из них предстают в полной мере – могучий лорд Скролк, глава клана Пестиленс, с потухшими, но всевидящими глазами, окружённый ядовитым дымом и запахом гнили. И Квик Головогрыз, глава клана Морс, чьё отражение сияет в зеркале как воплощение силы, его острый взгляд пробирает насквозь, словно клинок.

Вермесс задрожал от ужаса. «Почему-почему?» – выдохнул он, отступая назад, словно хотел спрятаться от этих взглядов. Почему зеркала включаются при нем? Почему Фиксит решил сделать это именно сейчас?

«Слава вам-вам, великий-великий Квик Головогрыз, победитель-чемпион клана Морс!» – Фиксит склонился в глубоком поклоне, прежде чем продолжить. «Икит слишком занят-занят, мой великий-великий лорд, он не может присутствовать на собрании, которое вы потребовали созвать. Поэтому вместо него здесь будет его зам-зам – Вермесс!»

*Текст и изображения сгенерированы ИИ.

Ход 60.

Вермесс стоял на краю острова, глядя вниз на бушующие воды. Остров в форме полумесяца окружал огромный водоворот, что крутился в самом центре, с яростью затягивая всё на своём пути в его темные, бездонные глубины. Мощные потоки скручивались, словно гигантские змеи, что разрывали воду на части, создавая ужасный рев, эхом разносившийся по всему острову. Водоворот был настолько силён, что даже каменные осколки и обломки кораблей разлетались по воде, как щепки. Проливной дождь хлестал лицо Вермесса, а штормовой ветер пытался сбить его с ног. Тучи на небе были густыми и темными, как будто само небо рушилось вниз в этот водоворот, в эту бездну хаоса.

Он с сожалением наблюдал, как последний корабль его флота медленно исчезает в пучине водоворота, разбиваясь о его безжалостные потоки. "Последний… последний-последний корабль, с которым мы приплыли сюда, ушел-пропал…" — Вермесс зашипел, едва сдерживая злость и разочарование. Его армия, его войска, его планы — всё было теперь в руках бурного водоворота.

Он вспомнил путь сюда, как они бросились в погоню, когда пришли вести о нападении флота ужаса на земли Каркассона и Эсталии. Он тогда собрал свои силы, готовясь к кровавой схватке. "Я думал-верил, что будет тяжёлый бой-сражение…" — думал Вермесс, вглядываясь в вихрь стихии. Но ожидания обманули его. Граф Ноктил, адмирал пиратов, оказался никчёмным воином и стратегом. Войска пиратов, состоящие в основном из пушкарей и матросов, вооружённых громоздкими пушками, не смогли оказать достойного сопротивления.

Без надёжной пехоты, флот Ноктила был окружён, и его бойцы вынуждены были вступить в ближний бой, в котором оказались абсолютно беспомощными. Вермесс поморщился, вспоминая, как скавены легко разрывали пиратов на части. Но главным ударом стали метатели варп-огня. Их зеленые, смертоносные лучи буквально выжигали души неживых пиратов, заставляя их рассыпаться в прах на глазах.

"Они-слабые-слабее, чем я думал. Даже восставшие мертвецы испугались-испугались варп-огня…" — прошипел Вермесс, сжимая когти на лапах. Победа пришла слишком легко, но теперь вместо триумфа он смотрел, как водоворот уносит его последний путь к отступлению.

Глухие удары воды разбивали корпус судна, как если бы гигантские кулаки дробили дерево. Мачты трещали и рушились одна за другой, как сухие кости, под яростным напором водоворота. Каждый поворот водной воронки заставлял корабль скрипеть, как будто он кричал в агонии, пока наконец не разломился надвое. Одна часть его погрузилась в воду, исчезнув навсегда, другая — вскоре последовала за ней, поглощенная яростью стихии.

С тяжелым сердцем Вермесс следил за тем, как корабль окончательно уходит в водяную бездну, исчезая из поля зрения. Этот момент казался ему метафорой собственных мыслей — медленное, но неумолимое падение в хаос, под власть неуправляемых сил. Вермесс сгорбился еще больше, его шерсть была мокрая, плащ развевался на ветру, а разум погружался в воспоминания о том, что случилось до этого несчастного плавания.

Вермесс двинулся к Брионне. В его голове гудела одна мысль: укрепить свои позиции. В подземном городе под Брионной царил хаос, крысы были напуганы, а инфраструктура разрушена. Но Вермесс — не тот, кто оставляет свои владения в таком состоянии. Он, как заботливый правитель, быстро восстановил подземные туннели и укрепил сооружения. Каждая крыса, от самого мелкого раба до важного воина, получала дополнительную порцию еды. Он знал, как важна поддержка своего народа — сытые крысы не только довольны, но и готовы выполнять приказы с полной преданностью. Он утешал своих подданных, втискивая в их головы уверенность в своём могуществе.

Но самой важной задачей было восстановление порта. Порт был жизненной артерией, которая связывала земли Скрайр с Мироходцами и кланом Моулдер. Как только первый корабль вновь покинул восстановленный порт, Вермесс почувствовал себя удовлетворенным. Это был не просто успех, это была победа над временем и обстоятельствами.

Когда все было сделано, его войско двинулось на Билбари. Этот город уже был захвачен пиратами, но Вермесс знал, что может перехватить контроль. Он чувствовал в себе силу и веру, что ничто не сможет встать у него на пути.

Его воспоминания внезапно прервали звуки шторма. Он снова посмотрел на водоворот — только отголоски корабля теперь мелькали в водной воронке. Вермесс прищурил глаза, наблюдая за трагическим исходом.

Штормовой ветер ревел, словно его мысли, а проливной дождь, казалось, пытался смыть с него память о прошлом. Он снова погрузился в размышления, продолжая вспоминать путь, который привел его на этот проклятый остров.

Билбари был освобождён так же легко. Вермесс прошел через разрушенные улицы города, осматривая останки домов, складов и причалов. Его острый взгляд замечал каждую трещину, каждую обгоревшую стену. Он ощутил ярость внутри себя — это был не просто гнев из-за разрушений, это была ненависть к пиратам, которые осмелились посягнуть на земли, где жили его подданные. С каждым шагом по улицам Билбари он всё больше убеждался: пираты должны быть уничтожены. Не только для того, чтобы вернуть свои земли, но и чтобы такое больше никогда не повторилось.

"Пираты — слабые, но они разрушают важное-важное для нас. Нужно уничтожить их логово... раз и навсегда-всегда," — шептал Вермесс, шаг за шагом укрепляясь в своём решении. Его народ, его подданные заслуживали лучшего. Те, кто возлагает свои надежды на него, должны знать, что он защитит их. Он, Вермесс, станет их защитником и их судьёй.

С этой мыслью он собрал свою армию. Под его командованием крысы, воины, метатели варп-огня и новые элитные отряды, включая пулеметчиков, сели на корабли. Его флот вновь отправился в плавание, но теперь целью был не просто захваченный город. В этот раз его армия направлялась к самому сердцу угрозы — к Кладбищу Галеонов, логову зомби-пиратов, где Ноктил хранил свои секреты и трупные армии.

Путь к Кладбищу был тяжёлым и опасным. Штормовые ветра и беспокойные моря постоянно угрожали его флоту. Вермесс, однако, был уверен в своём плане. Он знал, что уничтожение этого логова раз и навсегда избавит его земли от пиратской угрозы.

Теперь, стоя на краю водоворота, окружённого островом, он вспоминал все те моменты, которые привели его сюда. Водоворот поглотил его корабли так же, как его мысли крутились вокруг одной цели — мести и окончательной победы.

Небо над островом, где стоял Вермесс, внезапно озарилось ярчайшей вспышкой света. Гром разорвал воздух с такой силой, что даже самые стойкие скалы дрогнули. Молния, словно яростный крик богов или даже самой Рогатой крысы, ударила в самый центр водоворота. В тот миг природа, казалось, достигла апогея своей ярости: воды завихрились ещё сильнее, и воздух наполнился резким запахом озона. Молния, разрезавшая тьму, словно копьё, вонзилась в водную воронку, и мощные волны с грохотом обрушились на прибрежные скалы.

Вермесс наблюдал за этим с глубокой задумчивостью, сквозь которую пробивалась непривычная для него нотка горечи. Слишком много всего шло не по плану, слишком много неожиданностей — от самого начала его путешествия до этих штормовых вод.

Вермесс закрыл глаза, позволив своему разуму вернуться к тому моменту, когда его флот впервые отправился в плавание. Он стоял на головном корабле, гордо возвышаясь над своей армией, когда они покинули обретённую в битвах Билбари и двинулись в сторону Кладбища Галеонов. С самого начала всё шло не так, как он планировал.

Первой трудностью стало само море. Вода — коварный и ненадёжный союзник для скавенов, существ, которые привыкли к туннелям, землям и подземельям. Они не понимали, как приручить стихию, и казалось, что это сама Большая Вода восстала против них. Штормы становились всё сильнее, как будто Ноктил послал их, чтобы отразить наступление.

На второй день плавания один из кораблей флота попал в мощную подводную течь. Огромные, невидимые силы буквально потянули его в сторону, отрывая от основной группы судов. Паника охватила скавенов на борту, они шипели и визжали, но ничего не могли сделать. Спасённые позднее, они с ужасом рассказывали о гигантских тенях, которые видели под водой, и о странных шумах, исходивших из глубин.

Дальше были мертвые воды — зона, где океан стал невероятно тихим и застывшим. Вермесс ненавидел эту тишину. Ни звука ветра, ни шороха волн, лишь лёгкое покачивание кораблей. Для скавенов это место стало мучительным испытанием. Их нервы трещали, и некоторые начинали терять рассудок. Вермесс вынужден был казнить нескольких крысогвардейцев за малодушие, когда слухи о проклятых водах начали распространяться среди экипажей. Он не мог допустить бунта или слабости в столь важный момент.

И, наконец, были водяные хищники. Огромные морские существа, скрытые под водой, следили за их флотом, изредка появляясь на поверхности и терзая отставшие корабли. Одной ночью Вермесс лично наблюдал, как один из его транспортных судов был захвачен щупальцами неизвестного чудовища. Крысы визжали в смертельной агонии, когда их корабль был утащен в темные глубины.

Всё это время Вермесс продолжал мыслить чётко и хладнокровно. Он был готов ко всем вызовам. Его цель — Кладбище Галеонов — была близка, и никакие трудности не могли его остановить. Но даже тогда, посреди всех этих бедствий, что-то глубоко внутри него шептало: слишком много неприятностей за столь короткое время, словно само море отвернулось от его амбициозного плана.

Вермесс открыл глаза и вновь посмотрел на бушующий водоворот. Молния затихла, но её отголоски ещё звучали в его ушах.

Он наблюдал, как из мрака водоворота поднимались армии пиратов. Сначала он увидел их силуэты, силуэты слишком знакомые, слишком устрашающие. Из глубин, сквозь бурлящую и кипящую воду, поднимались сирены — морские твари с бесформенными, но завораживающе красивыми лицами. Их голоса были подобны проклятию, способному заставить любого слушающего потерять рассудок и добровольно шагнуть в гибель.

Стражи глубин, огромные воины с покрытыми кораллами и ракушками телами, выплывали из вихря, держа в руках огромные копья и трезубцы. Их взгляды были пустыми, но в них читалась мрачная решимость — как будто даже смерть не смогла ослабить их волю к убийству. Позади них на поверхности появлялись призрачные фигуры — призраки, в которых осталась только верхняя половина тела. Их пустые глазницы с каким-то мучительным удовольствием смотрели на вермесса.

Пираты — гниющие матросы, те, что всё ещё помнили шум морских волн и вкус пороха — медленно выкатили мортиры на берег. Их тела были наполовину разложившимися, и каждый шаг сопровождался мерзким звуком разрывающейся плоти.

Вермесс смотрел на всё это с обречённой грустью. Он уже видел этот ад прежде. Он знал, чем это закончится. Он пытался дать бой этим проклятым пиратам — и был разгромлен. Полностью. Они не оставили ему ни единого шанса, ни одной надежды. Вся его армия была сметена волнами этой нежити, как ничтожный мусор в шторм.

После того сражения, полного горечи и бессилия, Вермесс вновь использовал Гноллразор. Он надеялся перемотать время, дать себе второй шанс. И когда ему удалось убедить Фиксита поддержать его снова, он чувствовал победу. Он уже видел, как вернётся в Эсталию, где смог бы всё исправить. Но что-то пошло не так. Вместо того, чтобы вернуться назад, к моменту победы, он снова оказался здесь. На этом же чёртовом берегу. Как будто сам Гноллразор отказался подчиняться его воле.

Почему? Почему судьба так безжалостна к нему? Он ведь не хотел ничего злого. Всё, чего он жаждал — это счастья для своего клана. Он хотел, чтобы крысы не умирали от голода. Он хотел, чтобы был достаток. Он не был таким искусным полководцем, как Икит Клешня. Ему не хватало мастерства тактики и стратегии. Но это был он — Вермесс, а не Икит, кто добыл едудля своего народа. Это был он, кто захватил Каркасон.

Почему же всё пошло наперекосяк? Почему именно ему выпали все эти злоключения?

Вермесс снова посмотрел на бушующий водоворот. Вода безжалостно уносила всё, что когда-то казалось непобедимым, точно так же, как она сейчас уносила и последние надежды Вермесса.

Почему судьба выбрала его для этих испытаний? Ведь он только хотел, чтобы его народ процветал.

Кик-Кикс подошла к Вермессу, стоящему на самом краю обрыва, где бурлила мощь водоворота. Ее движения были быстрыми и чёткими, но в её взгляде был тот тёплый, почти заботливый блеск, который редко встречается у скавенов. Она, как никто другой, понимала, что переживает Вермесс. Он был подавлен, его плечи поникли, и даже его хвост, обычно гордо подрагивающий, теперь лишь тихо лежал на земле.

— Мы нуждаемся в тебе, — прошипела Кик-Кикс, осторожно касаясь его плеча. — Только ты, ты один, способен повести нас, да-да.

Вермесс с трудом поднял голову, его взгляд, потухший и уставший, задержался на лице Кик-Кикс. Он знал, что она права. Знал, что никто другой не сможет объединить крыс. Но было так трудно снова идти в этот проклятый бой, зная, что всё закончится поражением. Что за этим сражением, как и прежде, последует боль и гибель.

— Хорошо-хорошо, — наконец выдохнул он, — Я пойду, да-да.

На берегу острова разразился хаос. С небес лился дождь, и молнии продолжали разрезать небо. Вермесс понимал: победить здесь, в этой последней битве, было невозможно. Но если уж судьба решила его уничтожить, то он намеревался дорого продать свою шкуру. Взвесив все возможности, он решил действовать хитростью.

— Вниз-вниз, — прошипел он своим войскам. — Прячьтесь-скройтесь в низине!

Пулемётчики и метатели варп-огня, с презрением к темному ливню и ветру, стали спускаться в безопасное место, скрываясь от глаз врага. Это был единственный способ сохранить их как можно дольше — так они могли избежать губительных выстрелов мортир пиратов, пока они не приблизятся на дистанцию выстрела. Разбросав свои отряды по разным точкам берега, Вермесс надеялся сбить с толку врага, отвлечь их внимание, заставить метаться из стороны в сторону.

Вперёд были отправлены самые массивные и сильные из его воинов — огры на огромных зверях. Они должны были стать жертвами, но их задача была ясной — уничтожить мортиры, прежде чем те обрушат на скавенов свой смертоносный огонь.

Глядя на то, как массивные силуэты огров с ревом ринулись вперёд, Вермесс ощутил горечь. Но он понимал, что не было другого пути. Огры вырвались на позиции и с ревом начали крушить один из расчётов мортир. Доски трескались, пушечные ядра катились по мокрому песку, пока огры растаптывали зомби-артиллеристов, разрывая их на части своими огромными лапами. Казалось, ещё один момент — и победа будет полной, но тут из тёмного водоворота двинулась огромная куча мертвецов-пиратов, готовых перегрызть им горло.

Вермесс хладнокровно скомандовал ближайшим отрядам кланокрыс атаковать. Они бросились вперёд, без тени страха, зная, что смерть неминуема. Но они всё равно умрут, и пусть их смерть принесёт хоть немного времени.

Огры, воспользовавшись этим, яростно принялись добивать оставшиеся мортиры. Их огромные руки разрывали на части последнего зомби-артиллериста, когда Вермесс заметил, что вражеские ряды по-прежнему устремляются на них. И тогда он решил использовать самое мощное оружие, что было у него в запасе.

— Запустить-выстрелить! — взревел Вермесс, его глаза горели яростью, зрачки сузились до тонких щелочек. — Цель — здесь-здесь!

Тёмно-зелёный огонёк взвился вверх, и спустя секунду в небе вспыхнул яркий зелёный луч. Варп-ракета устремилась к земле, оставляя за собой дымный шлейф. Она врезалась в гущу врагов, поджигая их и взрываясь с таким могуществом, что землю затрясло, а свет мелькнул даже в самом центре водоворота. Взрыв обрушил не только вражеские ряды, но и несколько последних оставшихся огров. Они рухнули на землю, извергая сдавленные рыки, и в панике бросились в бегство, не выдержав ужаса происходящего.

Однако поражение было не полным. Несмотря на все трудности, несмотря на кровь и трупы, что заливали этот проклятый берег, первая фаза битвы завершилась гораздо лучше, чем мог ожидать Вермесс.

— Хех... мы ещё живы-живы, да-да, — прошептал он с иронией, наблюдая, как ряды противника проредились. Его план сработал, его армия всё ещё была цела. Но в глубине души он знал — это была лишь первая из многих волн. Время, которое он выиграл, было лишь отсрочкой, лишь тенью надежды перед неизбежным мраком.

Вермесс, глядя на хаос перед собой, наконец-то дал приказ своим войскам.

— Идти в атаку-атаку! Разбегайтесь, бегите в стороны! — прорычал он, и его голос, полный решимости и ярости, разнесся по полю битвы. Подчинённые ему крысы молниеносно рванули в разные стороны, разбегаясь широкими дугами, словно рой сумасшедших насекомых. Они умышленно пытались вызвать на себя удар врага, притягивая к себе внимание, как светлячки привлекают ночную птицу. Вермесс знал, что это ловушка, и он был готов воспользоваться ею в полной мере.

Тем временем метатели варп-огня и пулемётчики продвигались, словно чёрные тени, к каждой новой точке сражения. Когда враг набрасывался на отвлекающие отряды, из мрака вырывались смертоносные зелёные лучи и огненные клубы. Варп-огонь жёг и рвал врагов, и даже те, кто уцелел, обезумевали от ужаса. Техника работала безотказно — пираты-зомби, разорванные на части, застывали в страхе, прежде чем обращались в пепел.

Вскоре стало ясно, что тактика работает. Армия скавенов и зомби-пиратов сначала сравнялись в численности, но затем преимущества стали неуклонно склоняться в сторону Вермесса. Он не мог не ощутить гордости, наблюдая, как его войска, его дети, его кланы, постепенно отвоёвывают эту проклятую землю у врага. Но стоило отвлекающим отрядам выполнить свою задачу, как они один за другим пали под натиском врага. Они исчезали, словно сгоревшие в яростном огне. Вермесс тяжело смотрел, как каждый из них отдавал свою жизнь. Они знали, что отправлены на смерть, и встретили её без страха, с готовностью. Их жертва была необходимой, но это не делало её менее болезненной.

Сражение постепенно перетекло в одну точку. Здесь последние сирены, уцелевшие вражеские пехотинцы и лорды пиратов рубились, добивая последних кланокрыс и крыс-мечников. Метателям варп-огня пришлось впервые перейти в ближний бой, их огнемётные устройства были подняты, как громоздкие копья, которыми они отбивались от наступающих. А остальные метатели обходили врага с тыла и осыпали их зелёным огнём, словно жгучим дождём. Огонь поглощал всё на своём пути, не различая своих и чужих, и вопли горящих крыс смешивались с рёвом сгорающих зомби. Но результат оказался неизбежным. Последний вражеский лорд упал, оплавленный до костей, а сирены превратились в облака чёрного дыма.


Вермесс стоял, не в силах поверить в произошедшее. Он, Вермесс, победил! Он действительно победил эти призраки моря, этих омерзительных пиратов! Его сердце переполняла радость, и на мгновение в его голове мелькнула дерзкая мысль — может быть, теперь он способен захватить самую столицу Ноктила? Почему бы не взять всё, раз он одержал победу здесь?

Но тут взгляд его упал на водоворот, и он застыл. Его кровавые глаза расширились от ужаса. Из этой чудовищной пропасти снова выползали зомби, трупы пиратов с мокрой гнилью на костях, сирены, вооружённые длинными пиками, и худшие из всех — огромные скелетные существа, словно вытянутые из самой бездны. Они поднимались медленно, шаг за шагом, словно вода их порождала. О, как это было несправедливо! Сколько бы ни уничтожил, они вновь и вновь появлялись из этой бесконечной трясины!

— Нет, нет, это невозможно, невозможно… — прошипел Вермесс, но в его голосе уже звучало отчаяние. Он стиснул зубы и с силой ударил кулаком по земле. Сколько бы он ни сражался, сколько бы ни побеждал, они просто появлялись снова и снова.

— Мы должны уйти! Назад-скрыться, под землю, — прошептал он, с трудом признавая свою судьбу. Бежать? Но другого выхода не было. Слишком долго он жертвовал собой ради других. Нет, сейчас он должен спасти себя и своих!

— Всем-всем! Уйти в туннели, да-да! — закричал он с отчаянием в голосе. Он почувствовал, как холодная рука страха обвила его сердце. Но это был не страх смерти — он готов был умереть, если бы знал, что это принесёт хоть какую-то пользу. Нет, это был страх утраты, страх потери всего, ради чего он боролся.

На другом конце острова Вермесс заметил целый, неповреждённый корабль. Сердце его забилось быстрее — это был их шанс. Если они смогут пробиться туда, они смогут спустить его на воду и уйти. Уйти туда, где им удастся зализать свои раны, продумать новые планы, найти новую надежду.

— Кик-Кикс, за мной! — позвал он свою верную соратницу, и она кивнула, её глаза блестели пониманием и верой.

Скавены в панике ринулись в подземные туннели, их лапы скользили по мокрым камням. Они карабкались, падали, вставали и снова карабкались, пока вокруг раздавался рёв пиратов, снова поднимающихся из мёртвой воды. Вермесс бежал, его броня тяжело стучала в такт сердцебиению, но он не смотрел назад. Назад не было дороги. Только вперёд, в неизвестность.

* Текст и изображения созданы ии.

Ход 50.

Икит Клешня стоял на палубе флагманского корабля, смотря на бурные воды Тилейского моря. Темные волны били о борта судна, словно стремясь поглотить его, каждый всплеск поднимал соленый ветер, который приносил с собой запах гнили и водорослей. Скрежет цепей и хриплый вой крыс-матросов, которых он бросил на обслуживание флота, перемежались с нестройными выкриками приказов. Корабли Скавенов были старые, пропитанные варп-энергией и хаосом, их деревянные корпуса покрылись зеленоватой плесенью, а паруса были чёрными, словно ночь. Механические когти Икита слегка царапали поручень, пока он размышлял.

Он не мог понять, почему рыцари Одиго, жалкие смертные из южных королевств, вдруг решили объявить ему войну. Их шаг казался нелепым, глупо-глупо… Они ведь знали о его власти, знали о его технологиях. Но вместо того, чтобы заключить сделку или хотя бы просто оставаться в стороне, они пришли с войной. Икит почувствовал ярость, едва сдерживаемую за фасадом его ледяного самоконтроля. Глупо-глупо! Война с ним... Никто не бросает вызов Икиту Клешне и остаётся в живых!

Ветер усилился, и один из крыс-матросов упал за борт, зацепившись за ослабленные верёвки. Море не прощало ошибок. Корабли качались на волнах, вода проникала в трюмы, заливая провиант и свистя в каютах. На борту начинала нарастать паника — скавены, не привыкшие к морю, не могли контролировать свои страхи перед стихией. Но Икит оставался непоколебимым. Ему было всё равно. Его мысль была сосредоточена на его цели.

Вдруг к нему подбежал один из его офицеров, тяжело дыша и заикаясь от страха:

— М-мастер Икит! Впереди, впереди… корабли, корабли! Пираты, пираты! Они на нас идут, прямым курсом!

Икит резко повернулся, и в его глазах вспыхнула злоба. Пираты... С его механической клешни закапала тёмная жидкость, когда он сжал её слишком сильно.

— Пираты, пираты... Ха! — пробормотал Икит, сквозь стиснутые зубы. Его голос стал низким и угрожающим. — Не будет пощады, ни капли!

Вдали, на горизонте, уже виднелись паруса пиратских судов, их тени словно коварные хищники, подкрадывающиеся к его флоту. Но Икит не боялся. Он знал, что его сила и технологии превзойдут всё, что могут предложить эти мерзавцы. В его голове уже строился план.

— Приготовиться к бою! — выкрикнул он. — Найти, найти ближайший остров. Там-там встретим их! — Он хлопнул механической клешнёй по поручню, и корабль задрожал от силы удара.

Его армия высадится на острове, и там они развернут войска. Пираты не знали, что они идут не на битву, а на смерть.

Икит ощерился в злобной ухмылке. Похоже, будет весело.

Икит стоял на гребне холма, его механическая броня едва заметно скрипела при каждом движении, а клешня замерла в воздухе, как будто пытаясь ухватиться за невидимого врага. Остров, на котором развернулась битва, был окружен мрачно-серым морем. По центру возвышалась древняя каменная стелла, испещренная странными рунами, свидетельствующими о чьём-то давно забытом присутствии. По бокам острова поднимались два холма, на которых располагались катапульты и пулемётчики клана Скрайр. Ветер шевелил грязные знамена, развевавшиеся на копьях скавенов.

Икит смотрел на войско пиратов, но к его удивлению, это был не просто сборище людей. Он видел элитные отряды воинов Норска, суровых и закалённых в бою. Их доспехи отражали слабые отблески утреннего солнца, и среди них выделялся гигантский мамонт, размахивающий бивнями, словно смертельное оружие. А за ним кружила в воздухе огромная тварь — страшное, летающее чудовище, похожее на виверну, её кожистые крылья грозно хлестали воздух.

"Не ожидал-ожидал такого, хрррр... мамонт... виверна... летает-угрожает!" — Икит почувствовал как холодный страх скользит по его хребту. Он не был готов к такой серьёзной угрозе. Его планы, казавшиеся безупречными, теперь были под вопросом. Он собирался вести войну против простых людей Бретонии, но элитные силы Норска были внезапной, непредвиденной угрозой.

Битва началась с того, как крысоволки, выполняя приказ Икита, стремительно обошли противника с тыла. Они метались, ища слабые места, но, к их разочарованию, среди норсиканских воинов не было ничего, что они могли бы атаковать эффективно. Все силы противника были слишком хорошо защищены и организованы.

Тем временем, пулемётчики и джезайлы сосредоточили огонь на гигантском мамонте. Потоки выстрелов, сопровождаемые характерным "трррр-трррр", обрушились на огромного зверя. Но казалось, что он не замечал их ударов. Мамонт продолжал шагать вперёд, словно смерть сама пришла в эту битву.

И только катапульты с варп-камнями, забрасывая врагов зелёным смертоносным огнём, работали как надо. Каждая новая волна обрушивала хаос на ряды противника, выкашивая целые отряды воинов. Но катапульты не могли справиться с самой страшной угрозой.

"Что это-такое!? Слишком-сильно..." — Икит заметил, как виверна, не обращая внимания на скавенские выстрелы, рванулась вперёд, направляясь прямо к отряду джезайлов. Её когти и клыки были как живые воплощения ярости, и с каждым взмахом крыльев она становилась всё ближе.

"Спасти-спасти!" — закричал Икит, видя, как чудовище обрушилось на стрелков. Джезайлы, не успевшие даже прицелиться, были разорваны в клочья когтями виверны. Один отряд кланокрыс рванулся им на помощь, но этого было недостаточно. Виверна сражала их одного за другим, крошила и сминала в кровавой мясорубке. Её рёв разрывал воздух, заглушая команды Икита.

Он видел, как его план рушится. "Не рассчитывал-рассчитывал на это!"

Икит, мрачный и решительный, направил своё Колесо Рока прямо на гигантского мамонта. Его механические конечности сжались на рукоятях машины, а глаза мерцали холодной яростью. Вокруг царил хаос, но Икит был сосредоточен. Он слышал рёв чудовища впереди и знал, что именно оно — главная угроза в этой битве. Варп-пушки его пулемётчиков и метателей варп-огня оказались недостаточно эффективны против этого зверя, но у него было своё секретное оружие — смертоносные заклинания и мощь его собственной боевой машины.

Пока первый отряд кланокрыс сдерживал виверну и страдал под её когтями, Икит отправил второй отряд в помощь. Сжав зубы, он приказывал: "Быстро-быстро! Вперед-на смерть!". Эти крысы метнулись, подчиняясь, не задавая вопросов, и хотя они не могли остановить монстра, они хотя бы замедляли его смертоносную атаку, что давало стрелкам драгоценные секунды для перезарядки.

Тем временем, метатели варп-огня развернулись против пехоты Норска, встречая её старым, проверенным приёмом. Кланокрысы врезались в ряды варваров, удерживая их на месте, пока смертоносные зеленые языки огня охватывали вражеские войска. Запах обугленной плоти наполнил воздух, а воины Норска кричали от боли, когда их тела поглощал варп огонь. Но на этот раз огненная хватка варп-огня была не одна — к бою присоединились и катапульты, забрасывая врагов зелёными ядрами, которые разрывались, превращая бойцов в кровавые пятна на земле.

Колесо Рока набрало скорость, и Икит уже в нескольких метрах от огромного мамонта. Смертоносная машина прокладывала себе путь, врезаясь в противника с неостановимой мощью. Огромный зверь выдал рёв, словно ответ на вызов, и его гигантские бивни устремились вперёд, пытаясь сразить Икита. Но он был готов. Мгновенно поднимая свою клешню, Икит направил поток молний и хаотической энергии прямо в грудь мамонта.

"Беги-умри, тупой зверь!" — выкрикнул он на своём крысино-скверном наречии. Мамонт затрясся, его ноги дрогнули, и он словно на мгновение замер, обездвиженный. Это дало пулемётчикам шанс. Они тут же сосредоточили свой огонь, и потоки свинца обрушились на зверя, разрывая его плоть. Мамонт яростно бил по земле своими бивнями, но с каждым шагом его сила угасала.

Икит продолжал закидывать мамонта заклинаниями, призывая варп-энергию, которая вспыхивала вокруг. Удар за ударом — варп-молнии прорезали воздух, сжигая плоть зверя и раня его. Но даже под таким градом ударов мамонт ещё был жив. Он снова попытался двинуться на Икита, вздыбив бивни, но Колесо Рока оказалось слишком маневренным. Икит резко развернулся, уйдя от удара, и снова выпустил в зверя смертоносный заряд энергии.

Тем временем, пехота Норска обрушивалась на кланокрыс и скавенские отряды. Но под огнём метателей варп-огня и катапульт, даже могучие варвары медленно гасли. Зеленое пламя и раскалённые ядра разрывали ряды врага, превращая их в пепел. Но и сами кланокрысы, оставленные для сдерживания пехоты, истекали кровью, погибая под ударами варваров.

На другом конце поля боя, виверна свирепствовала среди стрелков. Кланокрысы, брошенные на её остановку, были уничтожены, но и сама виверна пала, захлебнувшись в крови и ранениях. Однако цена оказалась слишком велика — отряды стрелков с джезайлами были уничтожены. Икит скрежетал зубами — это была серьёзная потеря для его армии.

Освободившиеся отряды направились на основной фронт, где битва подходила к кульминации. Норска, увидев приближение свежих сил скавенов, запаниковали и начали отступать. Даже мамонт, раненный и истощённый, бросился бежать вместе с уцелевшими войсками. И вот тут наконец пришло время для крысоволков. Дикие создания с гневом и жаждой крови бросились в атаку, преследуя бегущих и разрывая их на части. Каждый варвар, кто пытался спастись, был загрызен, и скавены торжествовали.

Икит, чувствуя, что конец близок, направил свои силы на мамонта. Метатели варп-огня сконцентрировали весь огонь на гигантском звере. Зеленые вспышки варп-пламени осветили поле битвы, и мамонт, ревя от боли, наконец, рухнул, обугленный и уничтоженный. Рёв скавенов наполнил воздух, знаменуя победу.

Но это была горькая победа. Потери были огромными. Несколько отрядов кланокрыс были уничтожены, стрелки с джезайлами потеряны безвозвратно. Икит, под маской триумфа, ощущал, что его силы ослабли. Он не мог продолжать так без остановки — армия нуждалась в восстановлении. Слишком много его лучших солдат пали в этом бою.

"Нужно задержаться... время-время для восстановления," — шептал Икит, сверкая глазами. Ещё не уплыв далеко от Сартозы, он принял решение вернуться туда, чтобы собрать новые силы. Но что-то грызло его изнутри. Слишком много неожиданных врагов появилось на юге. И всё это одновременно.

"Кто-то мешает-останавливает мой триумф! Кто-то... кто-то не хочет, чтобы я достиг своей цели!" — размышлял Икит, оглядываясь на окружающий его мрак моря. Эта война с рыцарями Одиго, атаки пирато — всё это не могло быть совпадением.

Икит знал одно: он должен выяснить, кто стоит за этим заговором, и уничтожить их, прежде чем его величественный план рухнет.

Ход 51.

Вермесс стоял на выступе среди древних деревьев Каркассона, впитывая окружающий его мрачный лесной воздух. Густая растительность прятала его от посторонних глаз, а темные облака, стелившиеся по небу, казались вестниками бедствий, которые он сам вскоре принесет этим землям. Он медленно провел когтями по древнему камню, ощущая его холод под своими лапами.

На его губах заиграла довольная ухмылка. "Они почитают-чествуют меня… их сердца принадлежат мне!" — прошипел он, глядя на войска, собравшиеся вокруг. Скавены Каркассона почитали его как живого полубога, и это доставляло ему огромную радость. Даже в Эсталии, которой он ещё недавно не придавал особого значения, его влияние распространялось как ядовитый туман. Всё больше и больше кланов и воинов присоединялись к нему, а их слепое обожание делало его амбиции ещё более опасными.

Совсем недавно к нему присоединились несколько элитных отрядов. Воины с клановых земель Каркассона, обученные искусству скрытых атак, а также отряды пулемётчиков из клана Скрайр, прибывшие на его зов. Их свистящие, смертоносные залпы могли прорезать самые крепкие доспехи. Вермесс стоял среди своих элитных войск и чувствовал себя непобедимым.

"Скоро-сразу весь этот регион будет под моей лапой," — размышлял он, ощущая силу в своих руках. Каждая его команда исполнялась без колебаний. Скавены, которых он так искусно манипулировал, боялись и боготворили его, веря, что он принесет им победу и обилие пищи.

"Эсталия, Каркассон, все они мои," — шептал он, смакуя эти слова. С каждым новым днём его влияние распространялось всё дальше. Вермесс знал: его время пришло.

И когда его мысли были заполнены самодовольством и гордостью за свой растущий авторитет, треск варп-радио вернул его к реальности.

Вермесс, находясь в тенистом лесу Каркассона, оглядел земли вокруг, освещённые кровавым закатом. В его лапах искрило варп-радио, созданное самыми лучшими инженерами клана Скрайр. Он прижал его к уху, и треск эфира рассеялся, уступив место знакомому голосу Фиксита.

– "Фиксит-фиксит, как дела-идут в Скверноскавене и Тилее? Что с Сартозой?" – начал Вермесс, мягко поигрывая кончиками пальцев. Его голос звучал уверенно и властно, несмотря на туман опасений, нависший над его мыслями.

Ответ Фиксита раздался через шум варп-связи, слегка запинаясь:
– "Икит… его влияние растёт. Он постоянно бывает здесь, в Скверноскавене и Тилее, и его авторитет огромен. Еда, которую ты-ты посылал, воспринимается как подарок от клана Скрайр и самого Икита. Скавены этих земель считают, что это он кормит их, а не ты, Вермесс…" – в голосе Фиксита проскользнули нотки страха, как если бы он не хотел до конца говорить правду.

Вермесс раздражённо заскрипел зубами, ощутив, как по телу пробежала тень раздражения. "Хмм… задержали-ли мы Икита на юге?" – спросил он, напряжённо вслушиваясь в каждое слово.

Фиксит, слегка растерянный, поспешил ответить:
– "Да-да, получилось! Икит увяз в войне с рыцарями Одиго, а также на него напали пираты. Это дало нам время, но..." – его голос дрожал. – "…но деньги-деньги, необходимые для поддержания армии, заканчиваются. Мы держимся только благодаря портам Каркассона и Эсталии. Если что-то случится с этими источниками доходов, экономика рухнет…"

Слова Фиксита заполнили Вермесса мрачным предчувствием. "Эти порты важны-важны… и что же дальше?", – задумался он, собираясь продолжить разговор, но тут к нему подбежала кланокрыса, её глаза были широко распахнуты от страха. Она нервно дёргала его за плащ, дыша прерывисто.

– "Мой лорд! Флот Ужаса… он не вернулся в свои воды, а направился к берегам Эсталии! Они уже напали-напали на Билбари и Брионну! Брионна полностью разграблена, а Билбари захвачена! Граф Ноктил идёт прямо сюда, к вам!"

Вермесс замирает на миг, его мозг не может моментально оценить все риски и угрозы. Граф Ноктил... Собственная персона лорда пиратов в этих водах – это был ужас, о котором ходили легенды. Все его планы, весь расклад могли рухнуть в одночасье.

Его сердце колотилось. Он медленно повернулся к варп-радио и снова заговорил:
– "Фиксит, готовь-готовься. Мы можем потерять всё-всё, если сейчас не будем осторожны. Я придумаю, что делать с Ноктилом… но для этого мне нужно подумать. Икит не должен-не должен узнать о том, что происходит!"

Он выключил радио и посмотрел на кланокрысу, её глаза все ещё были полны страха. Вермесс медленно выдохнул. "Всё будет так, как должно быть," – прошипел он, глядя на тёмные облака, что нависали над Каркассоном. "Всё под контролем… пока."


*Текст и изображения созданы ии