В полшестого утра спать в Китае уже невозможно – солнце уже высоко, торговцы разворачивают палатки, скрипят тачки и тележки рабочих, по узкой центральной аллее с грохотом протискиваются самосвалы (где-то сносят старые мазанки), многочисленные ушуистские школы высыпали на улицу и с речевками и дружным топотом отправляются на пробежку, громкоговорители пронзают окрестности бодрящими звуками горна. И надо сказать, что просыпаться спозаранку в Китае совсем не в напряг – говорю это как заслуженная сова с многолетним стажем.

Воды в кранике пока нет, бежим во двор и виртуозно умываемся под струйкой водопровода. Несколько минут можно уделить дыхательным упражнениям и привести в порядок сохшее на веревке еще с вечера белье. Легкий завтрак обычно состоит из печенья или лепешек (печенье типа наших галет, лепешки похожи на маленький пресный лаваш); иногда нас разбирает ностальгия и мы починаем баночку сгущенки, привезенной еще из дома, да так и не съеденной в поезде. Чай первое время допивали свой, черный, в пакетиках. В шесть-семь утра аппетит весьма умеренный, да и нельзя наполнять желудок – ведь к восьми всем на тренировку, и к этому времени солнце печет уже всерьез.

В спортивных школах режим тренировок очень жесткий. Первая тренировка в семь – после пробежки, и ее отнюдь не назовешь разминочной, щадящей недавно проснувшийся организм; мы частенько наблюдали, как мальчишки и юноши отрабатывают сальто, высокие прыжки, работают по лапам или на гимнастических матах. Часов в восемь все завтракают – что-нибудь простое, никакого мяса – соевые ростки, лапша, тоуфу или лепешки, и отправляются на учебу. В спортивных школах-интернатах обычно преподают один-два предмета (помимо кунфу), как правило, это основы математики и так называемая вэнь-хуа – культура, куда, полагаю, входят и начала истории, и письмо (иероглифы), и элементарные сведения по географии и естествознанию. Скажем прямо, будущих спортсменов не перегружают знаниями (впрочем, сейчас китайское образование серьезно реформируют, вкладывают деньги, двигают иностранные языки и компьютерную грамоту – глядишь, через десяток лет по уровню обучения догонят и нас).

После учебы, с двенадцати до двух, конечно, обед. Затем вторая тренировка – никаких спортзалов, под палящим солнцем – обычно посвящается отработке базовой техники, растяжке, силовым упражнениям. Перерыв на отдых или стирку часа полтора, и часам к пяти-шести третья тренировка – чаще всего это спарринги (саньда, китайский кикбоксинг) или работа со спортивным оружием – шест, пика, меч, цепочка и т.д.

К восьми вечера спортсмены возвращаются в свои школы, горны играют отбой, усталые ребятишки предоставлены сами себе – можно пошататься по окрестностям, сбегать к торговцам – купить арбуз вскладчину или погрызть маленькие острые шашлыки из баранины на деревянных палочках – разнообразие угощений зависит от финансовых возможностей. Обучаться в Шаолине до последнего времени было довольно престижно, и родители готовы платить несколько тысяч юаней в год за своих чад. Детям это нравится больше, чем обычная провинциальная средняя школа, а на учебу в Пекинской академии ушу или хорошую частную школу (не говоря уже о загранице) средства есть не у всех.

Но у нас, бледнолицых, длинноногих и неуклюжих, запросы поскромнее. А.М. договорился с Ши Дэяном, что он выделит нам тренера по традиционному ушу – спортивное нам ни к чему, мы не собираемся участвовать в соревнованиях – в режиме две тренировки в день, кроме воскресенья. Утренняя – с восьми до десяти, вечерняя – с четырех до шести. Но даже такое расписание практически никто из нас не оказался способен выдержать до конца. Причин этому много: сильная жара сибирякам не по нутру, резкая перемена климата, питания и культурного окружения требует времени для акклиматизации, и главное – мы отнюдь не сидели на месте в промежутках между тренировками, постоянные походы по горам и местным достопримечательностям отнимали много сил. Словом, заниматься в Шаолине в июле – бесплатный рецепт всем фанатам похудения.

О нашем тренере стоит сказать отдельно. Его зовут Фу Цзыцян, ему шестьдесят восемь лет, рост – примерно метр шестьдесят с лишним, круглое морщинистое лицо простого хэнаньского крестьянина, зачастую небритое, но всегда готовое расплыться в хитренькой улыбке; на правой руке нет половины среднего пальца, одет в простую рубаху поверх коротковатых серых брюк, на ногах старенькие сланцы. Когда-то в детстве он сам пришел в Шаолинь и попросился в монахи – это было в конце тридцатых; но монахом пробыл недолго – настали времена Мао, начались гонения на ушуистов, Шаолинь горел, большинство монахов вынуждены были уйти в другие места или искать счастья в мирской жизни. Фу Цзыцян вернулся в родную деревню и долгое время жил там. Узнать что-либо подробнее довольно сложно – Фу лао-ши (учитель Фу) не склонен в пространным воспоминаниям, к тому же он говорит только на хэнаньском диалекте, который даже привыкший к языковому разнообразию А.М. понимает с трудом. Сейчас Фу не монах, живет при школе Дэяна, вероятно, в качестве консультанта по старым традициям кунфу.

Фу – настоящий традиционный тренер, и этим сказано все. Заниматься у него – сущее мучение, особенно для избалованных западной демократией европейцев. Основной принцип его тренировок выражает дух древнего китайского искусства вообще – не существует неважных мелочей, ничего не должно быть оставлено на потом, великое большое рождается из простого малого. Только так можно построить такое крепкое здание, как китайская цивилизация, только так можно овладеть таким искусством, как шаолиньское кунфу. И так проще простого можно за два часа спустить семь потов с глупых наивных иностранцев – ишь че захотели, кунфу им подавай!

Хотя учителю Фу скоро семьдесят и годы не прошли для него бесследно – спешу разочаровать тех, кто восхищается легендами о седых китайских старичках, летающих с горы на гору и разбивающих стены ударом пальца – тем не менее он чувствовал себя на жаре гораздо бодрее нас, при случае мог оглушительно рявкнуть (в некоторых старых техниках Шаолиня используется особый энергетический крик), а руки его вполне соответствовали известной формуле «мягкие, как пух, но жесткие, как железо» – двигался он очень мягко, внешне никак не напрягаясь, но все, на ком он показывал приемы и объяснял удары, утверждали, что его предплечья словно сделаны из дерева. Кроме того, во взгляде у него было порой нечто, заставляющее не то чтобы бояться – нет, как-то относиться очень внимательно, без самоуверенности и демократичной фамильярности. Когда он подходил к тебе поближе, чтобы поправить стойку или подсказать движение, ты начинал чувствовать себя очень незащищенным. И в то же время Фу никогда не был злым или раздраженным – всегда хитро ухмылялся, раздавая учебные пощечины (такая техника, терпи, бледнолицый), посмеивался над нами, наблюдая попытки правильно сесть в стойку мабу (аналог кибадати в каратэ). Когда было особенно жарко, он сам приносил нам пару термосов с кипятком – холодную воду во время тренировки пить нельзя, а горячую – можно и даже полезно. Надо отдать должное нашим девчонкам – тренировались наравне со всеми, без всяких скидок, а порой, может быть, и более терпеливо, чем парни. И Фу также не делал им никаких поблажек, разве что не лупил по физиономии и руки не заламывал – предпочитал отрываться на Сан-Сеиче, как на наиболее опытном и активном в вопросах из нас. Естественно, что А.М. сам с нами не тренировался, лишь иногда помогал с переводом, сочувственно поглядывая на наши бардовые лица и мокрые футболки.

Если бы не Ши Дэян, конечно, Фу замучил бы нас уже за неделю. Ведь он мало общался с иностранцами, пожилой крестьянин ортодоксальных взглядов – он никак не мог понять, как можно выучить комплекс (набор движений – таолу, ката) «примерно», чтобы потом, в России, отрабатывать его до нужной кондиции. И если бы не просьбы Дэяна «просто показывать технику, а там они сами разберутся», боюсь, мы бы все тренировки посвятили одной лишь стойке мабу, в которую, по большому счету, нормальному длинноногому европейцу сесть правильно практически невозможно – даже сейчас, по прошествии шести лет, и то находишь, что еще можно в ней улучшить и какие еще неизвестные тонкости расположения суставов и связок, оказывается, существуют. Можно лишь гадать, какие порядки царили в обучении шаолиньских монахов век или более назад, когда времена были жестокие и голодные, и порой от уровня подготовки зависела вся жизнь. Правда, тогда и времени у людей было больше – куда торопиться монаху, долгие годы не выходящему за стены родного монастыря?

Утренняя тренировка закончена. Хлюпая лужицами собственного пота, мы благодарим учителя Фу – «Се-се, Фу лао-ши», и уставшие, но довольные, плетемся домой. (В 97-98-м годах мы тренировались на территории спортивной школы, возглавлял которую – формально или нет – сам Ши Дэян. Конечно, подростков обучал не он, а молодые инструктора-спортсмены. Самому Дэяну, похоже, было откровенно скучно появляться изредка на этапных соревнованиях и символизировать собой авторитетное монашеское жюри. А в 2001-м школу и вовсе снесли). Проходим вдоль боковой, восточной стены монастыря и оказываемся на центральной аллее, в гуще торговцев фруктами и лавочек с сувенирами. Время – одиннадцатый час, жизнь кипит вовсю. До обеда еще далеко, в запасе пара часов свободного времени, а выбор развлечений весьма широк. К концу тренировки всем казалось, что сил уже нет, но теперь, когда мабу и гунбу отложены до вечера, неожиданно возникает вдохновение к приключениям. Конечно, на крайняк можно вернуться в номер и в блаженном отупении проваляться часик, давая отдых ногам; можно купить пачку мороженного и в блаженном ничего-неделании просидеть часик в тенечке, наблюдая за одной из тренировок в спортивной школе (есть две вещи, на которые можно смотреть бесконечно – горящий огонь и как другие работают…); но можно выбрать и более активный отдых. Экстремалы полуденного пекла могут рвануть на гору Шаоши к пещере Бодхидхармы (мы говорили – «на пещеру Дамо») – час туда, час обратно, и если у вас здоровое сердце, то килограмм сброшенного веса вам обеспечен; любители экзотики могут достать из кармана смятый билет, купленный при первом въезде в Шаолиньскую деревню – по нему один раз бесплатно разрешается посетить храм, птичник (да, построили и это), канатную дорогу на гору второго патриарха, Зал Тысячи Архатов – ну, или караоке, на худой конец. Но обо всем этом – чуть позже… Для тех же, кому не чужд дух азарта и театрального авантюризма, ходить далеко не обязательно – достаточно просто посетить РЫНОК.

Читая многие комментарии здесь захотелось сделать обзорный пост про у-шу. Потому что многие путают понятие кунг-фу, у-шу, цигун и просто путаются.
По сути у-шу переводится как боевое искусство. Есть стили у-шу, которых большое множество в Китае. Стили иногда подразделяют на северные, южные, уданские. Есть отдельные стили типа вин-чун. Есть центры у-шу типа Шаолинь, где объединены  несколько стилей в одной школе, занимаются цигун для укрепления тела, медитацией и прочими дисциплинами.

Многие стили у-шу неотделимы от таких философских течений, как даосизм и буддизм. Цель таких занятий через практику достичь просветления или как удобнее говорить для европейцев - мастерства, хотя мастерство не есть просветление. У-шу это фактически определенные техники, слитые воедино в одну школу. Например есть звериные техники. Типа школы богомола, змеи, журавля, обезьяны и прочее. Эдакие подражательные техники. Также у-шу бывает внутреннее и внешнее. Внешнее - это работа чисто мышцами. Внутреннее у-шу - это определенное состояние тела, которое достигается определенными методиками и тело становится таким гибко-хлестким, порой плавным. Например тайцзи цюань. Внешние стили за основу обучения сразу берут работу мышц, наработку ударов, выносливости, наработку техник и прочее. Некоторые внешние стили, например Шаолинь, идут от внешнего к внутреннему. Т.е. совершенствуя своё тело постепенно смягчают работу мышц и задействуют работу некоего импульса тела. Внутренние стили наоборот, постепенно развивая правильные движения и ощущения импульса тела развивают его мощь.

Многие просто учат хорошо драться, особенно семейные стили.

У-шу неотделимо от развития тела и медитации, т.е. надо не только уметь владеть техникой, но и принимать удары и уметь владеть сознанием во время боя или спарринга.  Поэтому путём у-шу является достижение мастерства(кунг-фу) через развитие тела, сознания, техник.

Также есть семьи, хранящие внутри себя собственные стили. Например Тайцзи цюань семьи Чень(Чень ши тайцзи цюань).

Помимо стилей есть техники. Это некоторые принципы боя с определенными действиями. Эти техники ложатся на многие стили. Например алмазные пальцы в Шаолинь.

Многие стили у-шу, особенно внутренние, неотделимы от цигун. Работа с ци(некая жизненная сила по китайским понятиям). Эти упражнения позволяют убрать мышечные зажимы в теле, расслабить и укрепить нервную систему и сделать тело более здоровым, упругим и легким. Некоторые виды цигун, особенно внутри семей, позволяют помимо этого добиться развития некоторых качественных движений  и принципов работы своей школы. Т.е. узко специализированные.

Последнее время у-шу стало развиваться в основном спортивное(комплексы таолу) или оздоровительное(т.е. из комплексов тайцзи цюань убрали боевую составляющую и оставили только сами комплексы, что впрочем полезно для здоровья).

Также есть сценический бой, например Джеки Чан, окончивший школу Пекинской оперы, владел хорошо сценическим боем.

Кунг-фу - это понятие проникло в США с китайскими переселенцами. Т.е. когда китайцы делали причудливые движения на улицах они называли это кунг-фу(работа, требующая долгого времени). Оттуда и перекочевало это название. По сути ошибки тут нет, просто кунг-фу - это скорее относится к любому мастеру своего дела, не только к тому, кто умеет драться. Так что если вы встретите школу или мастера кунг-фу, поинтересуйтесь у него, какие стили он у-шу он преподаёт. Он может хорошо драться и быть невеждой в понятиях, нахватавшись всего отовсюду. Тогда это просто будет рукопашный бой. В реальности сведующий мастер не назовёт свою школу школой кунг-фу. Ну это как-то сумбурно.

Мастеров традиционного у-шу очень сложно найти. Особенно тех, кто в совершенстве владеет отдельными стилями. Т.е. если человек не умеет драться, то он не знает у-шу.

Также большинство стилей работают с оружием, что неотделимо от обучения стилю в полной мере.

По интернету много фриков и жуликов, которые как бы преподают у-шу. Найти реального мастера у-шу очень сложно. Суть в том, что у-шу подразумевает саморазвитие тела и духа через владение собой и это очень долгий процесс. А таким путём мало кто идёт. Большинство более-менее нормальных мастеров у-шу пришли из карате или других прикладных искусств после того, как научились мало мальски драться и поняли принципы. По-хорошему, заниматься сейчас у-шу хорошо, имея за спиной опыт боёв, тогда оно будет более понятно. Ступень развития от нулевого новичка до бойца, который простоит хотя бы 5-10 секунд в нормальной драке с гопотой мало у кого есть. Да и по большому счету все более-менее мастера у-шу вырастают сами без передачи знаний. Сейчас стало развиваться спортивное боевое направление - это у-шу саньда. Там уже многие выступают на соревнованиях. Но по сути это многие ограничения, которые убраны из традиционного у-шу. Некая форма кик-боксинга.

Многие мастера у-шу смогут на улице или на спарринге что-то показать, даже если они этого не умеют. Просто они это не развивают и пошли по пути оздоровления или изменения сознания. Банально если ты учишь одни и те же удары и кое-чего достиг в этом направлении, в драке всё-равно это пригодится. Конечно, если против тебя не чемпион по боксу, который всё это время, когда ты занимался саморазвитием и нарабатывал удары, учился драться. Поэтому ещё раз говорю, что найти реального боевого мастера у-шу очень сложно.

ps: Помимо у-шу в Азии развивались собственные направления в разных странах, которые ничуть не хуже. Например силат, муай-тай и прочие.

pps: Это очень краткое обзорное описание. Возможно получилось сумбурно. Заранее извиняюсь.