- Конечно! Для меня это был единственный выход. На тот момент у меня не было ни копейки, даже если бы я получил пенсию, то этого хватило бы, разве что на крест.
- Я пошёл вначале в пенсионный фонд. Там я подошёл к окошечку, где и рассказал о смерти отца, ну и конечно о том, что он ветеран войны. Мне сказали, что они смогут выплатить мне мои расходы по похоронам, если я принесу им все чеки по оплате ритуальных услуг, свидетельство о смерти и копию договора с ритуальной службой. И так как всего этого у меня пока не было в наличии мне пришлось уйти с пенсионного отдела пока ни с чем, но в душе я надеялся, что как только я расплачусь с ритуальщиками они мне выдадут все чеки и я вернусь в пенсионный, чтобы получить деньги за отца. Потом я пришёл домой, достал из шкафа костюм отца с приколотыми к нему медалями и орденами. Он его одевал только на день Победы. Кстати, в кармане его пиджака всегда лежали немецкие наручные часы, которые весной сорок пятого ему перед строем вручил лично маршал Рокоссовский за то, что отец с группой солдат водрузил флаг дивизии на одной из башен Кёнигсберга. Причём эти часы маршал снял со своей руки. Я проверил карман, часы лежали там. Поначалу я хотел их оставить себе в память об отце, но подумав какой ценой он получил этот подарок я положил их обратно. Ведь наверняка господь выделил для умерших ветеранов войны какой-нибудь сказочно красивый уголок. Они же в конце-то концов заслужили это. Вот там он у будет их носить и радоваться им. Взяв костюм, новое нижнее бельё, белую рубашечку и туфли я вернулся в морг. Там у меня это всё взяли и сказали, что завтра в двенадцать часов дня будет вывоз тела отца на кладбище. Я их конечно же поблагодарил и спросил про договор. Они уверили меня, что договор подпишем сразу же после похорон. Я согласился.
- И на следующий день вы пошли в морг чтобы с сотрудниками ритуальной службы похоронить вашего отца? – спросил Костя, стараясь как можно быстрее услышать непосредственно о тех самых событиях, которые по факту его волновали в первую очередь.
- Да. В морге они погрузили гроб в салон Газели, положили туда крест, и мы поехали на кладбище. К нашему приезду могила была уже вырыта. Они дали мне буквально три минуты времени попрощаться с отцом. Ничего плохого сказать не могу: было видно, что специалисты привели в порядок его лицо, он был гладко выбрит, седые волосы хорошо уложены. До плеч он был накрыт красивым покрывалом белого цвета. Как мне пояснили эти самые сотрудники ритуальной службы, в руках у отца есть иконка. Я не стал в этом убеждаться и поверил им на слово. После прощания они довольно быстро опустили гроб в могилу и уже через минут пятнадцать я стоял у свежего холмика с крестом. Затем мы поехали в морг подписать договор о рассрочке платежа за похороны. Я не скажу, что помню всё прямо-таки поминутно, ведь чувствовал я себя тогда сами понимаете не совсем хорошо, но я запомнил, что сотрудник похоронной службы попросил меня пару минут подождать его в коридоре пока он распечатает договор в кабинете. И вот тут-то через приоткрытый дверной проём ведущий в мрачный разделочный цех я увидел троих патологоанатомов. Они очень громко смеялись. Когда я подошёл к двери поближе, то предо мной предстала страшная для меня картина. Двое из этих судебных медиков сидели на кушетке, а третий под музыку выплясывал перед ними что-то наподобие лезгинки. На его белом халате в районе груди я заметил болтающиеся ордена и медали моего отца… На столике рядом с кушеткой стояли бутылки со спиртным, а в тарелке какая-то закуска. И что не маловажно: на двух разделочных столах лежали покойники, в прямом смысле слова распоротые. По-видимому, банкет для этих горе-экспертов оказался важнее, чем их благородная миссия. В этот момент меня окликнул сотрудник ритуальной службы, он принёс договор. Ошарашенный увиденным я даже и не помню, как очутился у автобусной остановки. Уже находясь дома, конечно же будучи сильно выпившим, я ломал голову пытаясь понять: а не почудились ли мне всё это? Не галлюцинации ли это на почве перенесённого мною стресса? Может медали и ордена моего отца в моём видении на одном из этих подонков тоже стали частью этого стресса? В общем с этой мыслью я сильно захмелевший и уснул на диване.
Костя встал со стула и подойдя к зарешёченному окну открыл форточку. То, что рассказывал ему Вениамин Ильич повергло его в шок. «Может он всё это сочинил, чтобы оправдать свои убийства? – мелькнуло в его голове. – Ведь бывают же заскоки у людей? Тем более он и сам говорит, что до и после похорон сильно выпивал? Хотя…он ещё не закончил рассказ. Надо дослушать до конца». Он вернулся обратно и сел за стол.
- Дальше пожалуйста, Вениамин Ильич. Что было дальше?
Тот тяжело вздохнул и также тяжело выдохнул.
- На следующий день я проснулся от стука в дверь. Подумал, что соседка. Ну мало ли, пришла пособолезновать. Я открыл дверь и увидел стоявших у порога троих довольно крепеньких молодых людей, а третий как раз был тот, кто и составлял договор о рассрочке платежа. Они очень грубо вошли в комнату закрыв за собой дверь. И значит этот третий мне и говорит: ну что, папаша, пришёл в себя? А я ему: нет. А он мне: давай-ка доставай говорит наш договор, будем вместе его изучать. Я противиться не стал и взял в руки договор. А он мне опять: одевай говорит свои линзы и читай нам вслух.
Глядя на них, я понял, что они настроены очень воинственно и чувствую ничего хорошего от них ждать не нужно. Я одел очки и стал читать с самого начала. Ну, а когда дошёл до раздела что и сколько стоит, тут он мне и сказал: а вот здесь читай спокойно и с расстановкой. И то, что я прочёл, ввело меня в ступор. Я никогда не слышал о таких ценах. Никогда! Клянусь тебе! Ты только представь себе: вскрытие - двенадцать тысяч, обмывка трупа - пять тысяч, бритьё – три тысячи…Этих пунктов было очень много. Окончательная стоимость за все услуги составляла двести тысяч с копейками! Двести! Слышишь, адвокат! Столько что ли стоят услуги и похороны ветерана войны, награждённого за боевые заслуги государственными наградами?! Тогда за что скажи мне мой отец кровь свою проливал на фронте?! За то, чтобы вот так кто-то мог поглумиться над ним?! Но самое главное, что внизу под договором стояла моя подпись. Подпись, понимаешь?! Да, я подписывал этот проклятый договор, но не читал поскольку был я тогда не в адеквате! Я-то был уверен, что они честные и порядочные люди, которые искренне мне соболезнуют и помогают от чистого сердца? Знаю, что не бывает бесплатных похорон, но это не значит что кому-то нужно набивать карманы на людском горе. Ведь мы же русские люди! Ходим то все под богом! Что с нами произошло?!
Вениамин Ильич со слезами на глазах посмотрел на старлея.
- Ты, уж добрый человек, прости меня, но не угостишь ли старика ещё одной сигаретой?
Старлей, как ни странно, положил перед ним всю пачку.
- Оставьте себе, - сказал он, не скрывая сочувствующего выражения лица.
Вениамин Ильич нервно закурил. Руки его дрожали, а лицо стало бледным. Костя встал перед выбором: отложить беседу или продолжить. Он боялся, что состояние арестованного может ухудшиться и не дай бог приведёт либо к эмоциональному срыву, либо…
Его выбор за него сделал Вениамин Ильич. Глубоко затянувшись сигаретой, он продолжил рассказ. Его голос немного изменился, можно сказать приобрёл некие суровый оттенок.
- И этот молодой человек, добротой которого я восхищался, превратившись в плюгавого выродка поставил мне практически невыполнимые условия. Он сказал так: Сутки тебе папаша времени. Завтра утром ты принесёшь к нам указанную в договоре сумму. Есть у тебя что продать?
Я ответил, что от родителей остался небольшой дачный участок, но там очень крошечный садовый домик. Потянет ли он на двести тысяч даже и не знаю. Он от радости-то вскрикнул: О! Вот видишь! Завтра утром сходи в банк или в ломбард, заложи участок, получишь деньги, ну и к вечеру расплатишься с нами.
Потом он наклонился перед моим лицом, а я как сейчас помню сидел на диване в этот момент, и взяв меня жёстко так за подбородок произнёс: «Не принесёшь, завтра выкопаем твоего фронтовика и принесём к твоему порогу. А пойдёшь к ментам, тогда и тебя рядышком с твоим папашкой положим. Ты меня понял?!
Я ничего ему не ответил и только краем глаза смотрел на запястье его руки. А на этом его запястье, на браслете висели часы моего отца… И когда я их увидел я уже знал, что мне нужно делать. Они ушли. А я ещё долго сидел на том же месте. Всю ночь у меня из головы не выходил тот полицейский, которому водитель спецмашины по вывозу трупов, приехавший за телом отца, всучил в руку смятые купюры. Это насколько же нужно так деградировать, что ты, носящий форму представителя власти, защитника, продаёшь свою душу дьяволу?!
А ведь этот полицейский ещё очень молод, ему нет и тридцати. Что же будет с ним дальше?! - Вениамин Ильич замолчал. Костя заметил с каким большим трудом тот собирает по крупицам все внутренние силы для того, чтобы говорить далее.
- Собрав кое-какие свои пожитки, - продолжил он, - я поехал на дачный участок покойных родителей. Приехал туда я почти к вечеру. Моральное состояние моё было подавлено. Первым делом я проверил тайник отца, находящийся под полом. Там он хранил своё любимое охотничье ружьё Сайгу. Он при жизни очень любил своё оружие за то, что магазин у него был как у автомата Калашникова, да и калибр был не маленький – двадцатый. Но лучшей фишкой был глушитель. Стреляло ружьё практически бесшумно. Когда отцу исполнилось семьдесят пять лет, участковый потребовал от него медицинскую справку. Отец, конечно, отнёсся к этому требованию как порядочный охотник и комиссию прошёл честно, справку не покупал. Врачи, уже знавшие о его плохом самочувствии, написали заключение, в котором чётко указали, что ему противопоказано иметь оружие. Но любовь к Сайге взяла вверх. Через пару дней он пошёл в полицию и написал заявление о том, что он случайно утопил ружьё в одной из рек во время охоты. На вопрос: почему он не обратился в полицию с заявлением об утере в тот же день, он ответил, что пытался сам его отыскать и что поиски затянулись. Когда вся шумиха с его ружьём улеглась отец признался мне во всём, показав место куда спрятал свою любимицу. Половину ночи, проведённой на даче, я занимался чисткой оружия, его подготовкой к стрельбе. Мне очень сложно об этом говорить и возможно это будет звучать цинично, но я ни на секунду не сомневался в принятом решении. Меня успокаивало то, что я был последним в нашем роду, а значит я закрою семейную страницу и никто меня не сможет осудить за мой поступок. Ведь после моего суда над этими нелюдями я собирался застрелиться. Я нашёл у отца патроны к ружью, их было ровно семь. Посчитав навскидку сколько мне их потребуется я понял, что этого вполне хватит. Под утро я заснул. Проснувшись около девяти часов утра я принял душ, одел чистое бельё, помолился и положив в старый кожаный чехол от гитары уже заряженное ружьё пошёл на остановку. Через час я был на месте. Само расположение морга меня радовало, оно на окраине города и народу здесь не очень много бывает. В зарослях у морга я вынул ружьё из чехла и перекрестившись направился ко входу. Перед собой я поставил цель, что никто из посторонних, если таковые там будут присутствовать, не пострадают. На моё счастье случайных людей, там не оказалось. Первым делом я вошёл в помещение ритуальной службы. Там находились те, кто совершал захоронение моего отца. А среди них я без труда опознал и того, кто приходил ко мне с двумя лысоголовыми гопниками накануне и грозился выкопать могилу моего отца и положить его тело у меня на пороге. Увидев меня, да ещё и с ружьём они настолько опешили, что и пошевелиться не могли. Направив ствол на парня, у которого на руке были часы моего отца, я попросил его снять их и положить на стол. Он немедленно подчинился и стал лепетать, что им от меня уже не нужно никаких денег и что отца они похоронили оказывается совершенно бесплатно. Я выстрелил в него, он упал. Двоих других я также застрелил, поскольку они принимали участие в похоронах моего отца, а значит были изначально соучастниками вымогательства. Они могли предотвратить этот беспредел, но почему-то не сделали этого. Мне было жаль, что среди них не было тех двух мордоворотов, которые приходили с этим пареньком ко мне домой. Забрав со стола часы отца и положив на грудь убитого копию договора я выдвинулся в сам морг, где днём ранее видел танцующего патологоанатома с отцовскими наградами. И мне повезло: я опять попал на их банкет. Ты представляешь, они так же, как и в прошлый раз сидели среди трупов и просто пьянствовали. Их реакция на моё появление была аналогично той, что была у ритуальщиков. С этими я так же был не многословен. Просто попросил положить ордена и медали на стол. И когда один из гадёнышей вытащил из шкафчика награды и положил их на край стола, я спросил у них: вы хотя бы знаете, как они достались отцу? Тот, что положил награды на стол грубо ответил: забирай свои побрекушки и пошёл вон отсюда! Сдерживать себя я больше не мог. Я выстрелил в них поочерёдно, в двоих удачно, а вот третий оказался живучим. Беда в том, что у меня оставался только один, последний патрон, который я держал для себя. Ну что тут поделать? И этот третий дополз до стола и, по всей вероятности, смог нажать на тревожную кнопку. Это мне стало понятно уже потом. Я добил его… Чтобы покончить с собой я кинулся к столам, где лежали два трупа, в надежде, что найду там скальпель и перережу себе трахею. Но, как назло, ни единого ножа я не нашёл. Возможно, они хранили их в какой-то посуде в специальном растворе. Пока я бегал между столами в поисках скальпеля в помещение ворвались двое росгвардейцев и наставили на меня автоматы. Я подумал: ну слава богу, зачем тебе искать что-то острое, когда смерть вот она рядом. Я кинулся на одного из полицейских будучи уверенным, что он выстрелит в меня, но тот видно завидев много трупов испугался. Он бедолага, наверное, подумал, что если он застрелит меня при нападении на него, то к нему будет много неуклюжих вопросов. Ладно, когда один труп, а тут их шесть. Кто-то же должен ответить за такое массовое убийство. Короче он увернулся и ударил меня прикладом по затылку. Я потерял сознание, а очнувшись понял, что лежу на полу в наручниках. Вот видишь, - он поднял руки в наручниках и указал пальцем на кандалы, закреплённые на ногах, - они меня как коня спутали. Бояться, что я с разбега буду биться головой о стенку, как это делали в тюрьмах НКВД. Им же надо теперь любой ценой дотянуть меня до суда, а что потом, их уже интересовать не будет. Но я всё равно не жилец. У меня запущенный сахарный диабет, даже здешняя баланда будет для моего организма ядом. Хочу добавить тебе адвокат, что я ни о чём не жалею. Поэтому не трать зря своё время и лучше помоги хорошим людям, которые сидят в тюрьме, но не виновны, кого просто подставили.
- У вас есть ко мне какая-нибудь просьба? – спросил он.
- Да… Мне нужен нотариус.
- Хорошо. Я попробую вам помочь.
После следственного изолятора Костя вернулся в следственный комитет, где подал ходатайство об ознакомлении с уголовным делом и изъятыми на месте происшествия вещественными доказательствами. Получив разрешение, он встретился со следователем, который вёл данное дело. Тот положил перед Костей типографский бланк.
— Вот здесь напишите свою фамилию, имя и отчество. Ниже дату и роспись.
- Что это? – спросил Костя.
- Обязательство о неразглашении.
Костя расписался. И только лишь после этого ему предоставили дело для ознакомления. Первым делом он сфотографировал тот самый договор по захоронению в рассрочку заключённый между его подзащитным и ритуальной службой. Ознакомившись с ним, Костя убедился в правдивости слов Вениамина Ильича. Однако он не нашёл среди отснятых улик и личных вещей, изъятых у арестованного, ничего касающегося орденов и медалей, а также наручных часов, принадлежащих со слов подзащитного его отцу. Этот факт его очень удивил. Поэтому он и принял решение о немедленном составлении адвокатского запроса в адрес отдела полиции и в адрес следственного комитета на розыск пропавших вещественных доказательств. Он был уверен, что если награды и часы будут найдены, именно тогда следствие может принять совершенно другое направление, а значит можно будет надеяться на лояльность суда при вынесении приговора. В адвокатской конторе Костя дал прослушать Александру Ивановичу всю запись разговора с арестованным, записанную на диктофон.
- Ты прав Костя, - сказал Александр Иванович. - Если ордена и медали, а также часы будут приобщены к уголовному делу, то есть вероятность того, что суд направит его на принудительное лечение, возможно оно будет и пожизненным, но это не тюрьма. Убийство в состоянии аффекта в большей части рассматриваются судом присяжных и тут на что-то можно надеяться. Есть случаи, когда после двух десятков лет проведённых в психиатрической лечебнице заключённый попадает под помилование. Но повторюсь, если убийство совершено в состоянии аффекта. Хотя…гарантий нет. Ты же знаешь, что адвокатура сейчас переживает не лучшие времена.
Александр Иванович попросил Костю подготовить все запросы и ходатайства, а через несколько дней они передадут их в следственный комитет.
Прошла неделя. Подготовив у себя дома необходимые документы, Костя позвонил в свою адвокатскую контору.
- Алло, Александр Иванович, по убийству в морге я всё сделал и сегодня привезу документы к вам.
- Здравствуй, Костя…А я только, только собирался тебе звонить сам. Понимаешь…Мне сейчас позвонили из следственного комитета и сообщили, что сегодня ночью твой подзащитный…умер.
Костя медленно присел на стул держа телефон в руке.
- Как…умер? Но…как это случилось?
- Обострение сахарного диабета. Он впал в кому и не вышел из неё…
Начальник следственного изолятора попросил тебя приехать к ним, им нужно передать тебе какие-то документы и что-то ещё. Ты меня слышишь, Костя? Алло…
- Да…я слышу вас, Александр Иванович. Я понял. Сегодня доеду.
- Сожалею, Костя! Это было твоё первое адвокатское дело. Но это ещё не всё Костя. После твоего разговора с ним его пытался допросить следователь но безуспешно. Он молчал и ни выговорил ни слова. Я понял так, что общественность и некоторые средства массовой информации стали требовать от правоохранительных органов каких-то ответов на вопросы по факту этого побоища в морге. Во время твоей беседы с подзащитным присутствовал конвоир, он то и доложил руководству, что ты осуществлял запись разговора на диктофон. В общем следственный комитет требует, чтобы ты предоставил им эту запись.
- Александр Иванович, какое наказание меня ждёт, если я не дам им эту запись?
- Тебя могут привлечь к уголовной ответственности, но только в случае её публичного распространения где-либо. Разумеется тобой. Но я понимаю так, что ты сейчас пошутил?
- Александр Иванович, не по телефону. Я буду сегодня у вас.
- Во второй половине дня Костя приехал в следственный изолятор, где встретился с начальном СИЗО.
- М-да…- произнёс полковник, глядя на сидевшего напротив него Костю. – Печальное дело. Как ни старались мы дотянуть с ним, но увы. Я вас пригласил вот по какому вопросу. - Он вытащил из стола полиэтиленовый пакет, внутри которого находился небольшой свёрток и два листа бумаги исписанных неровным почерком.
- Как вы и просили в своём ходатайстве мы предоставили два дня назад вашему подзащитному нотариуса. Вот ознакомьтесь, - он протянул Косте документы. – Это написанное собственноручно арестованным письмо на ваше имя, а это само завещание.
Письмо Костя пока решил не читать, но завещание прочёл. В нём Вениамин Ильич указал, что он передаёт Косте ордена, медали и часы, когда-то принадлежащие его отцу с пометкой, что Костя может ими распорядится по своему усмотрению.
- А вот и то, что он вам завещал, - он подвинул пакет ещё ближе к Косте. – Можете посмотреть.
Костя развернул свёрток. Внутри него действительно находились те самые награды и наручные часы.
- Как они оказались у вас?
- Нам их доставили из отдела полиции.
- Понятно…У меня к вам два вопроса, если позволите?
- Могу ли я получить разрешение о выдаче мне тела умершего для захоронения, ну и всё это, - он указал на пакет.
- Конечно мы вам всё выдадим, но только взамен вы оставите у меня диктофон с записью вашей беседы с вашим бывшим подзащитным.
В кабинете повисла тишина. Костя смотрел на полковника, а полковник на него.
Полковник сделал удивлённую гримасу.
- Тогда мы похороним его не совсем должным образом, а завещание расторгнем, ссылаясь на некоторые объективные причины. Я могу их перечислить…К тому же у вас могут возникнуть и другие всякого рода проблемы.
Костя достал из портфеля диктофон и протянул его полковнику. Тот включил воспроизведение записи и удостоверившись в её целости и сохранности вяло улыбнулся.
- Забирайте пакет, а разрешение на получения тела из морга возьмите в канцелярии этажом ниже.
Костя вышел из кабинета. Уже через двадцать минут он стоял на улице у входа в следственный изолятор. Подъехав к одному из офисов по оказанию ритуальных услуг, он заключил с сотрудником офиса договор о захоронении Вениамина Ильича передав им разрешение на получение тела в морге и ксерокопию его паспорта. Полностью оплатив услуги, он договорился о дате и времени захоронения. Затем Костя приехал в адвокатскую контору. Александр Иванович был в своём кабинете. Поздоровавшись, Костя вынул из кармана адвокатское удостоверение и положил его перед ним.
— Вот…Оно мне больше не нужно. Вы были правы, когда однажды мне сказали, что миром правит беззаконие. Заявление на увольнение я оставлю в секретариате.
Не дожидаясь от Александра Ивановича никакой реакции, Костя вышел из кабинета.