Граница. Когда я впервые оказался здесь, на несколько минут потерял дар речи, не в силах выдавить ни слова. Мрачное величие, мир победившего серого, мир погибших цветов. Портал открылся в паре километров от одного из многих безымянных городов. Мы с Тысячеруким стояли на пригорке и любовались открывшейся картиной. Низкие грозовые тучи тяжелой громадой закрывали небо. Город, окутанный белесой дымкой, замер в ожидании. Ни звука вокруг, тишина липкой паутиной оплела город. Потрескавшиеся и облупившиеся здания безразлично смотрели на нас пустыми глазницами выбитых окон. На всем, куда ни глянь, лежала печать безысходности и тоски. Все яркие цвета умирали прямо на глазах. Даже цвета нашивки легиона на предплечье становились бледными и темнели, превращаясь из красного в бордовый, а белый контур становился серым. Этот мир принуждал играть по своим правилам – старил и по-своему раскрашивал все вокруг. Я обернулся, позади меня лежало поле с чахлыми ростками неизвестных растений, а за ним виднелся лес. Посреди поля стоял невысокий, метра два высотой, темно-серый обелиск. Я уже знал – это путевой маяк, на него ориентируется оператор, когда открывает портал из Гайи на Границу и наоборот. Если есть путевой маяк, значит можно просить открыть портал. Насколько хватало взгляда, все было залито мягким серым светом, он пульсировал словно живой. Тысячерукий говорил, что здесь никогда не светит солнце, не показывается луна, никто и не знает, есть ли они вообще. Густые серые облака или тучи, как сейчас, навсегда взяли небо этого мира в заложники. Здесь нет дня или ночи, только сумерки, только мягкий серый свет. То ли утро так и не рассвело в день, то ли вечер так и не превратился в ночь. Поэтому мы ставим таймер, чтобы знать, когда нужно возвращаться домой. А еще здесь никогда не бывает дождя, жадные тучи дразнят растрескавшуюся землю, но никогда не поделятся тем, что скрывают в своих недрах. Может это и к лучшему, еще неизвестно, чем тучи могут поделиться с землей и что после дождя может вырасти в этом мире. Поэтому когда ленивый ветер все-таки просыпается, по улицам начинают носиться настоящие пылевые бури. Это еще одна причина, по которой мы носим маски на лицах – они защищают нас от острого серого песка, который так и норовит забраться в самые неожиданные места.
Спустя какое-то время в голове появился едва уловимый писк, сначала он был похож на жужжание одинокого комара. Но чуть позже к нему присоединился еще один, а затем еще и еще, вскоре их была стая. Спустя пару часов, что мы находились на Границе, писк сменил тональность и теперь стал похож на гул линий электропередач. Я спросил у Тысячерукого что это такое, а он ответил, что я слышу так называемый «Шепот Границы». Потом поинтересовался, в какой тональности гул и когда я ответил, хмыкнул. Я спросил, что значит его реакция, а он сказал, что я это должен был услышать это еще час назад и значит у меня неплохая сопротивляемость суггестивному воздействию. Я потерялся во времени, таймера у меня еще не было, а Тысячерукий все вел меня вглубь города, регулярно останавливаясь и вслушиваясь в тишину. Он замирал, вытягивался струной и не двигался, это продолжалось пару минут, а потом мы снова продолжали путь. Обычно разговорчивый, здесь он был скуп на слова, вместо слов предпочитал указывать жестами, что показывал мне раньше. Но мне все было понятно, еще перед прыжком на Границу он предупредил, что эта экскурсия одна из самых безопасных, но специально искать неприятности не стоит. Поэтому соблюдаем тишину в эфире, движемся как можно тише и глядим в оба. Так я и делал, шел позади и старался ступать след в след, все как он меня поучал. Громады высоток нависали над нами, осколки потрескавшейся тротуарной плитки шуршали под ногами. Было безветренно, и белесая дымка окутавшая город мешала разглядеть то, что находилось в пятидесяти метрах вокруг нас. Я уже было привык к гулу в голове, и почти перестал обращать на него внимание, как вдруг он прекратился. Я аж опешил и остановился, наверное, даже сквозь маску можно было увидеть мои вытаращенные от удивления глаза. Тысячерукий обернулся, но ничего не сказал, лишь махнул рукой призывая следовать за ним. Я подчинился и пошел следом, и чуть не упал от того, что мой разум накрыло потоком голосов. Я схватился за голову, пытался снять шлем, чтобы зажать руками уши, но подскочивший ко мне Тысячерукий не дал этого сделать, да еще и слегка ударил кулаком по шлему сверху. Это немного привело меня в чувство, а поток голосов как будто отдалился, и стал похож на шепот. Сколько бы я не вслушивался, но так и не смог понять что они шепчут. Тысячерукий сказал, что никто не понимает, что говорит шепот, а кто понял, тот уже не поделится. Мне рассказывали, что те, кто разобрал, о чем говорит шепот сходили с ума и вскоре умирали, сами или с чьей-то помощью. Как правило, заканчивали жизнь самоубийством. Одолеваемые шепотом уже и на Гайе, они просили, требовали, умоляли отпустить их обратно на Границу. Говорили, что теперь их дом там, что Граница терпелива и милосердна, даст им новый дом и новую жизнь. Последние пятьдесят лет Трибунал постановил, что лучше делать как просят уже теперь бывшие пограничники, открывали портал на Границу и выпускали больных.
Я задумался и чуть не врезался в остановившегося Тысячерукого, отчего чуть не получил по шлему еще раз. Он молчал и смотрел на небо. Потом указал мне в какую-то точку и велел смотреть внимательно. Мне не оставалось ничего, кроме как таращится в небо и пытаться разглядеть что же там такое. Прошло минут десять и «точку» теперь уже можно было разглядеть. По небу плыла огромная, покрытая костяной броней рыбина, мне она напомнила кита. Глаз не было видно, Тысячерукий сказал, что у левиафанов!!! нет глаз. Настоящий, живой левиафан! Он был размером с пассажирский самолет. Все его длинное сигарообразное тело покрывали огромные костяные пластины, одновременно похожие на змеиную и рыбью чешую. Сверху вдоль спины тянулся высокий костяной гребень, похожий на загнутые зубы хищника. Снизу на брюхе располагались толстые пластины правильной прямоугольной формы, ровно в середине каждой из них торчал недлинный толстый шип. Пластины на боковых плавниках были потертые и потрескавшиеся, видимо левиафан задевал ими за дома. Длинный хвост был необычной формы, он оканчивался не плоским двойным плавником, а имел дополнительный вертикальный плавник. Если смотреть сзади, то он имел форму трехлучевой звезды. Больше всего мое внимание привлекла его голова – острый и узкий, имеющий толстый костяной нарост, лоб скашивается и расширяется книзу, оканчиваясь широкой утыканной острыми загнутыми вовнутрь зубами пастью. Тысячерукий говорил, что левиафан может раскрывать пасть чуть ли не на девяносто градусов. Он король неба Границы, главный санитар и истребитель слабых. Пролетая над городом, он сканирует пространство впереди и под ним с помощью наростов на брюхе, которые я первоначально принял за шипы. Улавливая жертву, левиафан раскрывает пасть и начинает всасывать в себя воздух, создается ветер такой силы, что жертва не в силах убежать. Всасываемый воздух выходит через специальные отверстия под костяными пластинами чуть дальше передних плавников, со страшным звуком похожим на турбину самолета. Жертва буквально залетает в пасть левиафана, сначала попадает на зубы, а дальше в орган названый «костелом» напоминающий молот и наковальню, где перемалывается и попадает в пищеварительную систему. Тысячерукий говорил, что примерно четыреста лет назад они сбили несколько левиафанов для изучения. Много пограничников потеряли свои физические оболочки, а кто-то стал едой левиафана. Тогда и выяснилось, что он может развивать фантастические скорости, используя всасываемый воздух, т.к. представляет собой турбину. И если левиафан надумает сбежать, то никому его уже не догнать. Для пограничников, во время патруля, левиафан угрозы не представляет, от него легко сбежать, а вот нападать не стоит, т.к. можно легко проститься с жизнью. К тому же он скорее помогает, уничтожая других жителей Границы, сам же не питается за счет жителей Земли, поэтому в «список обреченных» не внесен. Его появление и объясняет тишину и отсутствие фантомов на улицах города – все спрятались. Так наблюдая за полетом левиафана мы добрались до следующего путевого маяка. Тысячерукий вызвал оператора и в двух метрах от земли, над нами, со смачным звуком открылось окно портала. Я напрягся и, оттолкнувшись от земли, влетел в пространственную дыру…