часть первая

часть вторая

Тим выдохнул и оттянул в сторону воротник-стоечку.

- Не переживай так. Они конечно офигеют, но тебе не впервой шокировать общественность. - Рома, как мог, старался успокоить.

- Они меня порвут на тысячи клочков.

- Ничего страшного, мы с Соней их соберем. Она у меня знаешь какая? Способная.

Тим поймал за руку проходящего мимо аспиранта:

- Саша, скоро наш выход.

- Я знаю. Хотел еще раз проверить, правильно ли мы все подключили.

Профессор выглянул в межкулисный просвет. В первом ряду сидела Немезида и Зоя. Торжественные, при полном параде, они старались не хихикать и выглядеть солидно. Кажется, Мези тайком таскала из сумочки своих любимых коньячных жуков.

- Хорошо им там. Их не будут терзать во все стороны лучшие умы вселенной.

- И тебя не будут. Давай, соберись!

- Итак, уважаемые профессора. Сейчас перед вами выступит скандально известный профессор Вселенского Института инопланетной психиатрии Тим Патович Ту со своим докладом о загадках человеческого мозга.

- Саша, к барьеру.

Ступив под яркие огни софитов, Тим разом успокоился. Где-то далеко, на Силири сейчас сидит его отец в уютной Ратрекиной избе и они, вместе со всей деревней, смотрят его выступление. Маруся нянчит свою гусеничку и просит мужа сделать передатчик погромче. И рядом, стоит только протянуть руку, улыбается его седенькая, но такая же улыбчивая, как в дни молодости, жена.

- Человеческий мозг... Загадочная и малоизученная часть нашего уникального по сложности организма. Возможности его безграничны. Волей случая мне удалось приоткрыть занавес тайны, продемонстрировать вам машину которая может сделать любого человека творцом своего окружающего мира. Машину, способную заставить вас творить чудеса.

Саша выкатил на сцену устрашающего вида устройство, оборудованное креслом для внутречерепных вмешательств.

- Творцы человечества, сионцы, создавали нас по своему образу и подобию. Но создав, ужаснулись, потому что дали в руки новорожденного человечества слишком сильное и опасное оружие. Поэтому отдельные части нашего мозга были попросту «отключены», выполняя только функцию кровоснабжения. Отлавливать всех людей и перекраивать им головы они не стали, просто запустили программу реконструкции ДНК. Но, так получилось, что побывав на Сионе в крайне печальном состоянии, я сам подвергся хирургическому вмешательству и может случайно, может специально, сионский врач разблокировал эту секретную область.

Саша, включив передатчик, выводил на экран снимки мозговой активности Тима во время совершения им чудес и материализаций.

- То, что мы раньше называли теменной долей, на самом деле объект поделенный на четыре зоны. Взаимодействуя с микрокосмом…

По залу прокатился плохо сдерживаемый смех.

- Я понимаю ваш скептицизм, но он существует. Мы можем материально взаимодействовать с окружающим миром, используя лишь силу своей мысли.

- При всем моем к вам уважении, коллега... - пробасил косматый ратин, доктор психиатрических наук. - Но это все звучит как профанация.

- Соглашусь. Но если вы потрудитесь высказать мне какое-то свое пожелание, я с легкостью смогу его удовлетворить, используя лишь энергию и материальные частицы микрокосма.

- Все что пожелаю?

- Что угодно.

- Что ж, извольте. Хочу цветочный горшок с Stella Angelus. Одного цветка, мне пожалуй хватит. - ратин победно расхохотался.

Stella Angelus была цветком с погибшей планеты системы Проксима Центавры и находилась во владении Юлиуса Натки, знаменитого коллекционера-ботаника, который трясся над этим редчайшим растением, как Кощей над златом. Единственная в своем роде.

- Как вам будет угодно. Горшок голубой, как и все в вашей замечательной оранжерее?

- Без разницы.

- Саша, присоединяй клеммы.

Тим присел на край кресла и закрыл глаза, пока ассистент подключал к нему считывающую аппаратуру.

Все смотрели на экран и пропустили момент, когда прямо из воздуха пред ратином сгустился горшок прекрасного голубого цвета, а в нем тонко благоухающий, позванивающий лепестками от легкого сквозняка, цветок.

- Прошу вас. Редчайший цветок во всей вселенной.

Ратин от неожиданности шарахнулся в сторону, роняя соседние столы и распугивая докторов и профессоров габаритами помельче.

- Что это!? Что это!!!?

- Это Stella Angelus, коллега. - Тим улыбался.

- Постойте! - вспорхнул со своего места белоснежный от старости орнитоид. Подлетел к цветку и пристально стал в него вглядываться.

- Уважаемый Ватрека, возьмите этот предмет в лапы. Нам надо убедиться в его материальности. Но аромат! Это ни с чем нельзя спутать.

У цветка началась давка.

-Коллеги! Уважаемые! Я даже больше скажу. Дабы исключить любое обвинение в мистификации и шарлатанстве, я предлагаю незамедлительно позвонить господину Натке и, так сказать, убедиться своими глазами, что цветков стало два. - Саша рассмеялся. Немезида и Зоя шептались. Зойка показала Тиму большой палец: мол, «жги Ту»!

Около десяти минут потребовалось, чтобы связаться с Нибиру и вывести изображение на общий экран.

- Коллега, просим прощения, что оторвали вас и отвлекли от научных… - но Юлиус, вытягивая шею и выпучивая глаза, смотрел на что-то за спиной оратора.

- Мы собственно, хотели спросить, на месте ли ваша бесценная жемчужина коллекции, последняя уцелевшая Stella Angelus?

Юлиус сорвался, уронив наладонник. Некоторое время все элитное собрание профессоров любовались на серебряный плинтус и задницу перламутровой плюплы, преспокойно похрапывающей на шелковом коврике. Наконец, послышались торопливые шаги, и все снова увидели ниберийца, который бережно сжимал в руках цветочный горшок из целикового каймленного агата, в котором нежно белел клон цветка, стоящего на круглом банкетном столике.

- Ну и шуточки у вас… - все что мог сказать Юлиус. - Но позвольте, а у вас что за цветок? И почему у вас цветы на конференции?

Ратин, не дыша, поднес кустик поближе к камере.

- Уважаемый господин Натка, вы экспертно подтверждаете, что это - Stella Angelus?

- Несомненно. Ее ни с чем нельзя спутать. Но откуда?

Собрание посмотрело на Тима:

- Повторяю, благодаря особенностям нашего мозга, люди всесильны. - Тим закрыл глаза, и в этот раз все увидели, как возникая из ниоткуда, на каждом столе, полу, вдоль сцены, на подоконниках, распускались в голубых горшках бесчисленные звездочки Stella Angelus, наполняя воздух свежим ароматом с миндально-хвойной ноткой.

Юлиус вскрикнул и отключился. Техники, обслуживающие сцену, быстро обесточили экран.

- Профессор, - Саша укоризненно посмотрел на Тима. - Вы умудряетесь превратить в балаган даже такое серьезное мероприятие, как всевселенскую конференцию.

- Голубчик, но я не виноват. Загадай они пару бутылок лимонада, все было бы не столь зрелищно. Но мне нравится, что уж тут скрывать.

Тим откашлялся:

- Я дарю эти цветы Марсу. Естественно, кроме экземпляра доктора Ватреки.

Ратин, прижимая к себе драгоценное растение, растерянно зарычал:

- Позвольте, Тим! И вы утверждаете, что эта машина, способна сделать такое с любым человеком?

- Теоретически, да. Нужно будет удалить часть кости и поставить кольцевой имплант, чтобы предотвратить зарастание нужного отверстия. Поэтому мы представили ее здесь, чтобы получить официальное разрешение на проведение опытов. На Силири нам категорически отказали. Вы только подумайте, какие просторы для совсестного покорения космоса, строительства, изучения новых планет откроет этот, в сущности, очень простой и недорогой для производства агрегат.

Ватрека поставил на стол цветок и, почесав макушку заплетенную в толстые косы, сказал:

- Надо подумать. И выпить.

***

- Ты все взяла? Протекторы? Носовые платки? Запасные аккумуляторы?

Тим в домашних тапочках суетился вокруг Немезиды, которая пыхтя упихивала свое располневшее к старости тело в летный костюм.

- Не кудахчи. Конечно же я что-нибудь забыла. Но все тридцать лет полетов спокойно находила аналоги.

- Вроде перцовых листов гипокампуса?

- Это было на заре исследований, и я была молодым и неопытным космонавтом. Ну? Как я выгляжу?

- Как крохотный, но безмерно харизматичный тюлень.

- Дылда. - беззлобно и, скорее по привычке, ответила Немезида, поправляя свою короткую полетную прическу.

- Обещай, что это будет последний полет?

- Я не могу обещать то, чего сама не знаю. Но постараюсь, правда. Неужели ты думаешь, что с половиной протезированых органов я добровольно рвусь к звездам? Лучше б с твоим папой пионы поливала, честное слово.

Немезида привстала на цыпочки, Тим наклонился и поцеловал жену, сжимая своими ладонями щеки, изрезанные сеткой глубоких морщин.

- Не забывай кушать. Отвези Зойке два ящика луковиц, я в коридоре оставила. И будь паинькой.

Тим вздохнул, наблюдая как Мези вскинула на плечо баул и бодро зашагала к выходу вслед за роботом-носильщиком.

Не успел он прибрать стол после семейного завтрака, как в дверь позвонили.

- Ну, снова или паспорт забыла, или пропуск… - не глядя, Тим открыл дверь и моментально оказался лицом к лицу с собственным полом.

- Профессор Тим Ту, вы арестованы по обвинению в фашизме! Прошу не оказывать сопротивления!

С Тима слетели очки, руки ему зафиксировали и вздернули, поставив на колени. Безжалостный и безликий десантник спецподразделения протягивал ему наладонник с приказом об аресте и разрешением на обыск и изъятие.

Улица в молчаливом ужасе наблюдала из-за захлопнутых ставень и прорех оград, как еще вчера знаменитого ученого вытаскивают из собственного дома и бережно, неумолимо сажают в неприметный карт. Из сада, роняя плетенную соломенную шляпу, выбежал Пат-до-ту. Но он увидел только хвост последней машины сопровождения.

***

Последующие дни стали для Тима форменным кошмаром. Его допрашивал молодой амбициозный офицер.

- Вы заявили о превосходстве человеческой расы над другими, унизив при этом представителей практически всех вселенных. В прямом эфире, профессор!

- Когда?! - не понимал Тим.

- Вот показания доктора Цалермана: после официальной части Тим Ту расхаживал по банкетному залу, убеждая всех во всесилии человечества и даже на спор материализовал из воздуха квантовую бомбу по просьбе одного из присутствующих. Пришлось прервать банкет и вызвать саперов. Представители планеты Ника Белиссима из-за этого инцидента были вынуждены обратиться к медикам, потому что их планета пострадала от этого оружия меньше шести миллионов лет назад. У бедняг был нервный срыв.

- Да ладно, я не в этом смысле. Я всего-лишь сказал, что если в каждом космическом экипаже окажется человек с модифицированным мозгом, то можно не брать с собой воду, горючее и прочее. Все это можно будет черпать из микрокосма. Так это Цалерман написал на меня донос?

- Нет. Мы его допрашивали согласно протоколу. Обвинитель будет присутствовать на судебном разбирательстве.

- Но, простите, юноша, какой же я фашист? Меня воспитал джунглианец. Моя сестра - инопланетянка, а лучший друг - ратин! Я сам лечу инопланетников.

- А лечите ли? Или программируете для выполнения одних вам известных целей?

- Вы намекаете на Иолая? Это был просто глубоко несчастный мальчик. Импульсивный и артистичный.

- Ваш артист, профессор, взорвал вместе с собой крупнейшее поселение аквасов во внутреннем море! Больше тысячи жертв. Море было зеленым от крови три дня! Крупнейший террористический акт за всю историю Силири.

- Вот показания ваших же студентов: профессор неоднократно негативно высказывался об умственных способностях отдельных видов позволяя себе прямые оскорбительные формулировки. Так же он утверждает, что именно эмоциональность, присущая большинству людей, делает их людьми, иначе они бы ни чем не отличались от «более примитивных форм», спасение которых заключается в том, чтобы присоединиться к человечеству с помощью корректировки сознания.

- Кубоиды - тупые! Говорил и говорить буду! Это не обучаемая раса, которая каким-то чудом пролезла в реестр разумных. Вы встречали хоть одного кубоида который бы мог воспроизвести простейшее математическое вычисление?

- Я занесу эти слова в протокол. И, ведь понимаете, что оскорбление кубоидов — это мелочь по сравнению с вашими заявлениями относительно того, каким вы видите будущее вселенных?

- Ах, - Тим всплеснул руками, - Как вам будет угодно. Вы и так уже разрушили дело всей моей жизни.

- Вы сами его разрушили, уважаемый профессор. Мы всего лишь следуем букве закона.

- Значит, закон против того, чтобы все и повсюду понимали друг друга, как братья? И не важно будет, откуда ты, какое у тебя тело...

- ...если ты теперь человек. Профессор, вы хотите уничтожить мир, который мы знаем. Фашизм когда-то стер с лица земли Примемае. Потому что джунглианцы и ратины подумали, что они лучше. Мы обязаны пресекать такие вещи в корне. Так что, ничего личного. Охрана! Сопроводите арестанта в камеру.

И потянулись томительные дни до суда. Он получал сообщения от безутешной Маруськи, тревожные письма от Зои и Ратреки, знал что Мозраст с Епитонгом обивают пороги юристов. И ничего от отца. Маруся писала, что он тяжело перенес арест сына и даже слег на пару дней.

Однообразно скользило солнце, подсвечивая окно камеры. У него был стационарный монитор с развлекательными каналами и библиотекой, время отсчитывалось по кормежке. Завтрак, полдник, обед, ужин и по желанию, поздний ужин.

Но все в этом мире заканчивается, и вот отворяется впаеная в литую стену дверь, и Тима выводят под град репортерских вспышек.

Когда-то давно Тим приезжал в здание мэрии, чтобы подтвердить документы на вылет, встретиться с Нервой Ивановичем или утвердить очередное необходимое институту строительство. Он знал конечно, что где-то там располагается зал суда, но никогда и думать не мог, что сам окажется на скамье подсудимых.

Глазами он отыскал своих: Отец, Маруся, Зоя, Ратрека, Рома, Соня, Епитонг, Мозраст, ле-Рочка, Тодонг и остальные студенты.

- Профессор! - выкрикнул Тодонг - Мы не верим!

У Тима камень упал с сердца: он и сам не догадывался, как тяготила мысль о том, что его студенты, его ВНИИИПовцы, поверят в это абсурдное и нелепое обвинение.

Судья прокашлялся и позвонил в колокольчик, призывая зал к тишине.

- Рассматривается дело Тима Ту, обвиняемого в самой тяжелой статье силирийского уголовного права — фашизме. А так же статье №143: пособничество и сокрытие индивида, способного на экстремистские действия, статье №556: корректировка пациента по личным мотивам.

- Суд вызывает свидетелей обвинения.

Из темноты вышел Саша Джеймс, любимый ученик и помощник, соавтор исследований. Звезда ВНИИИПа. Тим не верил своим глазам. Вот кто написал донос в отдел чрезвычайных расследований.

Как в тумане он слышал Сашин рассказ, как тот попал под его токсичное влияние. Как участвовал в противозаконных подключениях к открывашке, как их самих заставляли производить собственные корректировки. Как без теоретических выкладок подключались к умам инопланетников, как он уговаривал профессора подвергнуть Иолая корректировке. Потом вызвали Раю и та, плача, кричала как Тим убил ее мальчика. Отказался лечить и натравил на нее социальные службы надзора за инопланетниками, не достигшими совершеннолетнего возраста, сообразно своему виду. Что она любила внука и хотела дать ему все самое лучшее, но без корректировки он все больше и больше считал себя человеком, резал перепонки между пальцев, пытался выбить квоты на пластическую операцию и удаление чешуи, а в конце концов совсем повредился рассудком. Проигрывали запись его речи с конференции. И на этом моменте на Тима будто вылили ушат холодной воды.

- Святые предки...Что я натворил.

Тима признали виновным по всем пунктам. Лишили всех наград и званий, приговорили к пожизненной изоляционной ссылке в скоплении астероидов зоны К-76.

- Подсудимый, вы имеете право на последнее слово.

Тим тяжело встал и оперся на кафедру. Его студенты были убиты горем.

- Хорошие мои, мне очень жаль, что наша последняя лекция пред зимними каникулами происходит в такой обстановке. Да, я виновен. Виновен в том, что не пришло в голову ни одному инопланетнику: дать технологию тем, кто еще не созрел до ее использования. Вы думаете, чего боятся все эти люди? Они боятся не меня. Они боятся самих себя. Обязательно появится такой человек, который построит целый отряд модифицированных и начнет желать бомбы, снаряды, золото и прочую шелуху. Моя вина в том, что я слишком верил в человечество. Верил в Федерацию. А что до остального: Иолай был прекрасным юношей, несчастным непонятым сиротой. А кубоиды тупее самой тупой плюплы. Но я прошу прощения у Раи, я принес ей много боли и разочарования.

Тим встретился взглядом с отцом, и в тишине зала прозвучал скрипучий голос всеразговора:

- Сын, я хочу что бы ты спасся!

И все завертелось, закрутилось, Тим потерял ориентацию в пространстве.В темноте его вертело и крутило, швыряло и растягивало. Когда прояснилось, он обнаружил себя дома. В прихожей.

За обеденным столом сидел Пат-до-Ту.

- Отец?

- Я загадал, что бы мы вернулись в вечер 13 ноября. До ареста три дня. Немезида наверху, собирает вещи. Она знает.

- Вот как. Я не знал, что так можно.

- Я тоже не знал. Но решил попробовать. Я позвонил твоим друзьям.

- И Саше?

- Нет. У меня конечно полный кудеш, но не до такой степени.

Тим обвел глазами дом, в котором вырос.

- Ты за меня не беспокойся. Я буду жить с Марусей. - продолжил Пат-до-ту. - Твои разработки все равно изымут, но ты же у меня молодец, сделаешь еще.

- Это-то да... - Тим подошел к отцу и сел напротив. - Только вот где?

- Иоад сказал, что шасс и шимасс с удовольствием приютят вас с Немезидой на бесконечный срок. Туда Федерация не дотянется.

По ступеням сбежала деловая и решительная Мези. Она начала снимать со стены изображения родной семьи Тима, снимки Маруси до окукливания, сгребать в сумку гало-рамки. Когда Тим захотел с ней заговорить, она предупреждающе вскинула ладонь:

- Не сбивай. В этот раз ничего нельзя забывать. Все потом.

Пат-до-ту загремел заварочным чайником.

- Давай выпьем чаю. Еще есть время.

Они ехали по спящему Фениксграду в Космопорт. Тим привычно подал документы на вылет, приветливые таможенники без досмотра пропустили его багаж, заметив только, что его много. Мол, дальняя командировка, профессор?

По коридору, отделяющему вестибюль от транспортников, Тим почти бежал, таща Немезиду за руку:

- Милый, помедленнее. Задыхаюсь.

У «Бумеранга» их ждали. Рома, Мозраст с Епитонгом и Ратрека. Тим обнял своего косматого друга:

- Ты это, лет десять там посиди, знаешь ведь. Все меняется. Кто знает, может Федерация развалится... - смущенно прорычал ратин.

- Я буду часто-часто писать вам с Зоей.

Рома протянул ему накопительный кристалл:

- Это тебе студенты записали. Они все помнят.

- Ты позаботься там о них.

- Джеймс метит на твое место.

- Ну, я могу с чистой душой оставить на него ВНИИИП. Он толковый мальчик, так что помогай чем можешь.

-Ты спятил там в своей тюрьме, куда еще не сел? Этот гад натравил на тебя чрезвычайников.

- Ну, между нами говоря, я и правда полез в область которая была за рамками моих исследований. Занимался инопланетниками, так нет, к людям занесло. С Сашей институту-быть.

- Студентам скажи, что я безмерно горжусь работой с ними. И чтобы они продолжали исследования. Люди еще не готовы. Но когда-нибудь… И пусть не повторят моих ошибок. Никому не дано знать, как будет лучше всем. - Тим крепко пожал Ромину ладонь.

- Береги Соню. Сына в мою честь, как договаривались.

- А если родится дочка?

- Тамерланой назови.

Под ногами вертелась радостная донельзя плюпла, которая как и все плюплы, обожала невесомость.

- Ну, что? - Любовь потирал ручки. - Все, кто летит, синхронизируйтесь потихоньку.

Немезида проследила, чтобы роботы выгрузили весь багаж в трюмный отсек и взошла по трапу.

Тим повернулся к Пат-До-Ту.

- Ты был очень хорошим сыном.

- А ты лучшим отцом, пап. - он обнял его в последний раз, и старый-престарый джунглианец пошел в сторону транспортника.

Внутри «Бумеранга» Тим сел рядом с синхронизирующимся Епитонгом:

- А вы то что забыли на Сионе?

- Сезон дождей, хотим попробовать чудесных Сионских фруктов. А Мозраст решил написать книгу о самобытной сионской архитектуре. У нас даже рабочая виза есть.

После взлета, турбулентности и прочей суеты, Немезида отвела Тима в уголок и, поцеловав в лоб, ультимативно заявила:

- А теперь спать. Слишком много для одного дня. Проснемся уже далеко отсюда. - Тим послушно выпрямился, пристегнувшись в удобном положении.

- А ты летишь со мной?

- Конечно, дурачок. Мне уже за шестьдесят и умереть я хочу рядом с любимым человеком.

Тим вздохнул и заснул под мерный рокот корабельной техники.

***

- Вс-с-сетаки до чего же вы, люди, бес-с-спамятные.

Тим открыл глаза. Он парил в звездной системе. Мимо него пролетали кометы, искрился разнообразный космический мусор. Под ногами, далеко внизу, блестела морями и океанами Силири.

- Иоад?

- Да, молодой человек. Мы столько ус-с-силий прилож-ш-шили, что бы вытащить тебя из-за реш-шетки, а ты нас даже не поблагодарил.

Тиму стало стыдно:

- Простите пожалуйста, просто все это было так неожиданно. Спасибо вам огромное.

Тим оглянулся:

- А где мы?

Темная фигура сионца мерцала, то приближаясь, то отдаляясь.

- В микрокос-с-сме. Видишь ли. Ты оказал народу сиона одну сомнительную на наш-ш-ш взс-с-сгляд услугу. А именно, сделал нас бес-с-смертными, зациклив время.

Иоад махнул одной из рук, и Тим увидел себя трехлетним карапузом на руках у молодого Пат-до-ту.

- Понимаеш-ш-шь, сионцы всегда на диво умело обращались со временем. У нас-с-с даже храм такой ес-с-сть, мы там лечимс-с-ся. Ну и тебя подлечили. Но ты оказался способен подключиться к микрокос-с-сму и даже поиграл там настроечш-ш-шками. Не только своими и... как бы это выразитьс-с-ся, общевселенскими.

- Я не понимаю.

- Ну что тут понимать? Ни что не беретс-ся из ниоткуда и не пропадает вникуда. Владея секретом времени, ты зас-с-сунул руку во время, когда была еще жива Проксима Цс-с-сентавра, и довел нес-с-счастного Юлиуса до форменного припадка, лишив ценного актива. Весь Марс теперь засажен цветами. Владея временем, ты изчезс-с-с из зала суда, к удивлению одних и радости других.

- То есть меня не арестуют?

- Почему? Арес-с-стуют. Но другого тебя. И ты так же окажешьс-с-ся на «Бумеранге», вместе со своим шимасс.

- А я могу вернуться в прошлое и спасти Иолая? - сердце Тима бешено заколотилось в груди.

- Нет. Иолай был всего-навсего звеном в целой цепи важных для вселенной событий. Люди не получат то, что им получать еще рано, но механизм изучения уже запущен.

- Так, тогда, в первый мой прилет, вы просто вернули меня в прошлое, когда мозг еще не был поврежден?

- Можш-ш-шно сказать и так. Мастер его, как бы это выразc-cиться, скопировал и пересадил в твое тело. Взяв из микрокосма все твои воспоминания и опыт.

Тим судорожно пытался вспомнить положение тумблеров, которые трогал в том храмовом бреду.

- Выходит, я тогда умер. То есть он умер, а этот Тим — моя копия из прошлого?

- Мы все записаны тут, в Микрокосме, как в книге. И люди, и сионцы. Человек не в состоянии понять, что мертв. В этом особенность его бессмертия, как и сионцев теперь.

- А вы теперь совсем бессмертны?

- Практичес-с-ски. Если, конечно, на нас упадет пианино, мы умрем.

- А я?

- А вот с тобой все сложш-ш-шнее. Ты закольцевал время на себе. Умрет Немезида, умрет Рома и Ратрека. Ты всегда сможешь вернуться в прошлое и повидать их. Мы же, с-с-старые, толс-с-стые, мудрые, вс-с-сегда будем рядом.

- А я вас еще увижу?

- Нес-с-сомненно. Но с-с-сейчас у тебя впереди долгие годы овладения искусством времени. Ты справишься. Принцип тот же что и в пс-с-с-сихиатрии: «Не навреди».

Иоад стал мерцать чаще, и Тим понял, что просыпается:

- Последний вопрос! Что стало с тетей Фирой!?

Голос Иоада троился:

- Утонула, вылавливая с-с-старый наладонник. Туда ей и дорога...

***

- Какая тетя Фира? - удивилась Немезида, которая сидела рядом и читала книгу.

- Да… - Тим сел и потянулся. - Когда маленький был, отец взял меня в цирк. Неужели не рассказывал?

- Нет. - Немезида выключила книгу и села поближе. - Расскажи, времени-то навалом.

- Это правда. - Тим погладил ее по взъерошенным седым волосам.

- Цирк пролетал над городом...

Конец.

Огромное спасибо Анастасии Третьяковой и всем редактирующим свежаки. Это первая, но не последняя книга о Кватре, мире четырех вселенных. Я обязательно еще вернусь к этим ребятам. А так же огромное спасибо творчеству Noize MC. Именно с его песни начался «Накопить на конус». Не прощаюсь, эти три месяца с вами были замечательными.

часть первая

- Скажите, а это правда, что вы ели человечину?

Тим уже привык, что все занятия с первокурсниками заканчиваются этим вопросом. Сначала он смущался и пытался сменить тему разговора, рассказывая о том, что такой прогрессивный мир, как Сион, может позволить себе какую угодно диету. Потом злился, а сейчас уже спокойно отвечал:

- Да, ел. И могу экспертно утверждать, что мы вкусные. У вас есть вопросы по вступительной лекционной части?

Как правило, у желтротиков вопросов по делу никогда не было. Люди приходили. Кто-то учился, кто-то пинал балду, все было как обычно. Осознавать, какую именно они выбрали профессию и чем это черевато, начинали только к средине третьего курса, и обычно это заканчивалось стихийными переводами. Кто уходил в Фениксградскую медицинскую академию, кто переводился на техников высокочастотных приборов, а кто оседал в тимовской эксперементальной лаборатории. Те же, кто оставались, прекрасно отдавали себе отчет, что работа потребует все их свободное время, здоровье и силы. Рома за десять лет существования Внииипа сплел настоящую паутину, поторая позволяла вниииповцам спокойно преодолевать все кордоны, включая джунглианский. Их знаменем была наука и помощь всем разумным собратьям. А это значило, что ксенопсихологи должны были обладать знаниями не только в своей обширной и малоизученой области, а водить межвселенские корабли, уметь стрелять, уходить от погонь недружелюбных патрулей, знать больше десятка наречий и прекрасно разбираться в нравах и обычаях своих партнеров и пациентов. До того дошло, что Межвселенский институт дипломатии и переговоров стал присылать им студентов для практических работ. Тим МИД-иков уважал, ибо его теща, мать Немезиды, до самой смерти работала переговорщиком. Профессия уважаемая, но очень опасная. Ему же самому , как главе и руководителю внииповских работ, эти МИД-ики стояли поперек горла: со своими «детьми» забот было невпроворот.

В проветриваемую аудиторию стали стекаться отсеенные третьекурсники. С ними Тиму еще предстояло пройти четрыре года работы бок о бок. Серьезные, собранные, жадные до знаний как голодные плюплы.

Вот сел на второй ряд Саша Джеймс, вечно глухой от своих мониторных наушников, которые он снимал только на время занятий. От своей любви к музыке Саша уже почти онемел и предпочитал разговаривать на жестовой космолингве, что делало его бесценным собеседником для «немых» пациентов. Влетела, распространяяя аромат грушанки, ле-Рочка

и приветственно чирикнув, расположилась на участке пола, специально приспособленном для орнитоидов, которые как известно, все на свете делают ногами. Вошел, сморкаясь в микрофибровый лоскут, юный плюмбиец Тодонг. Он приветственно обчихал коллег и расположился на своей безалергенной парте. Постепенно собрались все пятнадцать. Пережившие экзамены, стрессовые собеседования и первый межвселенский полет.

Тим откашлялся и приглушил свет, включая голографический проектор.

- Итак, дети мои, я очень рад видеть всех после летних каникул. Вы «отдохнули» в душных джунглианских лесах, промерзли в льдах Посейдона и прям таки светитесь космической радиацией. А пока вы там гоняли балду, я тут практически совершил прорыв в ксенопсихологии, опровергнув свои собственные тезисы. Запоминаем и записываем. Знакомьтесь, это Иолай. Ему четырнадцать земных лет, а по меркам аквасов он еще совсем ребенок. Иолай родился в би-инопланетной семье. Мать - человек, отец - аквас. Родился не в перинатальном цетре методом капсульного вынашивания, а выношен матерью и рожден естественным способом. Естественно, все это негативно сказалась на материнском здоровье. В возрасте четырех лет Иолай осиротел. А еще через десять лет, его отец, который работал на подводной ферме, скончался в результате несчастного случая.

Пока пациент проживал на отдаленной родтельской ферме, окружающие не замечали странности в его поведении. Но когда он остался круглым сиротой, опека перешла к бабушке и дедушке со стороны матери. Тим выделил изображение и увеличил. Маленький голографический Иолай сидел с портретом матери, он всхлыпывал, а по его чашуйчатым щекам текли слезы.

- Что ты чувствуешь когда смотришь на портрет? - голос Тима за кадром был сухим и беспристрастным.

- Боль, грусть и... радость. - Иолай посмотрел в камеру и улыбнулся дрожащими губами. - Боль, от того что ее больше нет. И радость от того, что у меня была самая замечательная мама на всем белом свете.

Тим поставил пленку на паузу. Если бы в аудитории взорвалась граната, то она не произвела бы такого ошеломительного эффекта, как это видео. Саша сидел с раскрытым ртом, Тодонг замер, уставившись на голографического Иолая, забыв вытирать свой сопливый хоботок. Аудитория после минутного молчания взорвалась гулом. Все говорили одновременно, обращаясь друг к другу, к Тиму и просто удивленно пересматривали отрезок, где Иолай вытирал слезы. Подождав, пока студенты немного успокоются, Тим поднял ладонь призывая к тишине:

- Продолжим. Я тоже вначале слегка опешил. Мы все прекрасно знаем, что эмоции - это то, что дано в большинстве своем только людям. Наши инопланетные братья живут без них и, в большинстве своем, процветают. Для них важно что рационально, а что нет. Вы не услышите рассказов о Ромео и Джульетте родом с Цета Ретикулы. Там в принципе не может произойти ничего подобного. Может, Иолай особенный. Новый гибрид, способный перевернуть все наше представление об эмоциях и их сугубо человеческой природе. Но спешу вас разочаровать.

Профессор Ту показал следущий отрезок, где Иолай подключенный к «открывашке» смотрел мультфильмы и, булькая, хохотал во все горло. Студенты внимательно вглядывались в монитор прибора.

- Но позвольте, профессор. - первым не выдержал Тодонг - У него же совершенно отсутствуют все показатели, активнось зон нулевая. Он что, так придуривается?

- А может у него многослойная структура... Что?- ле-Рочка развела крыльями - Встречается иногда у аквасов.

- ле-Рочка права, действительно были случаи, когда при корректировке аквасов вскрывали до четвертого слоя включительно. Но тут уж, поверьте на слово: я не заснял. У него только один слой, и на нем полный штиль.

Тим выключил изображения и включил свет:

- С Иолаем мы работали два месяца. Я решил назвать этот феномен «Синдром Пиноккио». Ребенок, рожденный от человеческой матери и все детство воспитывавшийся в атмосфере ксеноментальности, настолько хорошо выучил человеческие «ужимки и прыжки», что как деревянная кукла из сказки, сам окончательно очеловечился.

- Профессор, но этот ребенок — потенциальный маньяк. Не способный чувствовать, лишенный рдителей, он может вырасти в угрозу социуму.

- Сашенька, не драматизируйте, голубчик. Иолай открытый, череземерно дружелюбный и воспитанный аквас. Большей угрозой социуму была его бабушка. Вы бы знали сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы выбить документы на ее принудительную корректировку. Иолай первый, но далеко не последний. Это заставляет нас задуматься, а может, чувство, эмоция, подобно растению, можно развивать и прививать на другие культуры и виды? Насколько бы лучше происходили коммуникации пришельцев из системы Цлоп, если бы они понимали человеческое отчаяние, страх, радость, привязанность друг к другу. Как бы проще стал мир, обучи мы любить орнитоидов, плюмбийцев. Не исполнять социально-религиозные догмы, а чувствовать потребность, чтобы ни сна, ни аппетита.

- Извините профессор, но мне такие способности не сдались. - чирикнула сугубо практичная ле-Рочка. - Это уже болезнь какая-то, с общей бессоницей и снижениями жизненных функций.

- Дело Иолая вы можете скачать и изучить, оно лежит в общем «облаке». Саша, кати сюда открывашку. Этот семинар я намереннно хочу посвятить новинкам «сезона». Неизведанному. Чтобы вы не скачивали уже готовую информацию, а шевелили мозгами наравне со мной. Готово?

Тим уселся в кресло коррекции:

- Подключай.

Пока Джеймс возился с проводами, Тим продолжил:

- Все мы прекрасно помним, что самим подключать себя к открывашке и корректировать что либо в своем мозгу категорически запрещено. Это я так, для протокола. Но мы то с вами все знаем…

Аудитория захихикала.

- Так вот. Помните, в прошлом году мы подробно изучали материалы, которые я привез из свой последней сионской экспедиции?

Студенты дружно закивали головами или что у них вместо них было.

- Все помните сионский пси-рисунок? Молодцы. Так вот, когда я был молод и зелен, то случилась со мной неприятность в виде травмы мозга. Подобное заболевание и тогда не лечили, и сейчас не лечат. Поэтому, пришлось совершить поездку на сион потихоньку впадающим в детство. Кто читал мою автобиографию, тот в курсе всех наших приключений с Романом Джоновичем. Таким образом, я являюсь первым официально задукоментированным случаем человека, пошедшего через инопланетную хирургию на мозге. Но, вот неувязочка. Когда я тестил новый аппарат, расчитанный на работу с разными типами инопланетного мозга, то заметил следующее.

- Сашенька, прокрутите до двадцать четвертого слоя. А потом сместите курсор в правый верхний угол.

- Хорошо, выведите изображение на общий экран.

- Что это? - выдохнули студенты общий вопрос.

- А вот это я хотел бы узнать от вас, дорогие мои врачи. Лечите меня. Все прелести: галлюцинации, потеря памяти, ложные воспоминания. А еще вот такое вот побочное явление. Тодонг, что вы сейчас хотите больше всего?

- В смысле?

- Ну в прямом? Есть, пить, спать?

- Салфеток, профессор.

- Пожалуйста.

Перед плюмбийцем, прямо из воздуха, появилась запечатанная упаковка одноразовых микрофибровых полотенец «Свежесть».

Соня Колокольцева вбежала в Тимкин кабинет. Ойкнув и отбив каблучками форменных ботинок синкопу, она нырнула под стол, заставленный экспериментальной аппаратурой. Стол был накрыт синей противопылевой пленкой, которая скрыла Соню целиком.

Тим Патович, солидный академик, автор многочисленных исследований и знаменитый космо-путешественик, отложил в сторону лазерный паяльник. Что-то должно было произойти. Через пару минут в кабинет влетел взмыленный Ромка, у которого из рук падали тубусы и планшетки презентаций:

- Где эта мышь серая!? Где это исчадие ада на каблуках!?

- Я Сонечку со вчера еще не видел. И будь любезен, все-таки она твой секретарь, выражайся уважительнее.

- Мисс Ни-Дня-Без-Косяков не вызывает у меня глубочайшего уважения. Ты только посмотри! - Роман Джонович развернул демонстрационный плакат, на котором красовался плюмбийский мозг во фронтальном разрезе и яркую подпись на плюмбийском: Через гланды — в космос.

Тим расхохотался.

- Вот! У меня там ржущие как кони плюмбийцы! А ведь это крупная сделка, они хотели закупить нашего оборудования на почти полтора миллиона кредитов. Мы могли бы новый «Бумеранг» построить, расширить помещения клиники... наконец построить твой безвоздушный бункер! Что теперь делать, я не знаю. Короче, встретишь эту выдру, передай, что без зачетки по плюмбийскому пусть мне на глаза не попадается! Я ее скормлю плюпле!

Небрежно скинув свою ношу на кресло для посетителей, Рома пошел успокаивать плюмбийскую делегацию.

Тим снова взял паяльник:

- Как же это ты так опростоволосилась? Перепутать гланды с мозгом, а вселенную с космосом?

Стол ответил хныканьем и сморканием.

- Я вам говорила, что не справлюсь с должностью. А вы меня все равно назначили секретарем к этому ненормальному.

- Деточка, - Тим снял очки и потер переносицу: - Без ошибок невозможно чему-то научиться. У тебя же по плюмбийскому твердое «хорошо», что случилось?

Соня вылезла из своего укрытия, шмыгая носом. Слезы ручьем катились по румяным щечкам и падали на пол:

- Я люблю этого придурка! Как рядом, все в голове путается, ничего делать не могу. Все из рук валится. - девушка села на планшеты и рулоны, расплакавшись пуще прежнего.

То, что вчерашняя студентка Тима влюбилась в Ромку, ни для кого не было секретом. Все шушукались за их спинами, казалось даже роботы и диагносты заинтересованно наблюдают за их отношениями.

Рома же был непробиваем. Тим за долгие годы их крепкой дружбы и совместной работы уже понял, что Ромка - вещь в себе. Человек немного не от мира сего. Казалось, Рому не интересует ничего кроме работы, скрипки и своих шахмат. Он с удовольствием приезжал вместе с Тимом и Немезидой к Зое, но не будь этих вылазок, вряд ли бы ему стало хуже. Он не стал испытывать в них потребность. Псиметрия Ромки была стабильная и не выходила за пределы нормы, поэтому Тим решил чуть помочь, а потом оставить дело случаю. Так Соня стала секретарем ВНИИИПовского директора по связям с общественностью. Талантливая к инопланетным языкам, красивая, расторопная и способная Соня рядом с Ромой превращалась в пустоголовую и улыбающуюся куклу, которая бесила последнего до невероятного. Каждое утро в институте начиналось с Ромкиного вопля:

- Кофе без сахара! Ну неужели так трудно запомнить? Не программируй сахар в кофемашину!

Но Соня каждое утро так радовалась возможности побыть рядом с предметом своих воздыханий, что каждый раз по рассеянности добавляла в чашку сахар, как и себе.

Тим смотрел на их мучения и вздыхал. К сожалению передвинуть тумблеры так, чтобы Ромка полюбил Соню, он не мог. Так же как и выключить Сонину любовь к Роме.

В последние годы жизнь Тима была яркой и интересной. Горе в них сменялось радостью, открытия разочарованиями. Умер Нерва Иванович, похоронили всем селом Кликсу, ушли в Мир красного неба бабушка и дедушка Ту. Маруся выросла в прехорошенькую джунглианку с прозрачными золотистыми крыльями, которая неожиданно выбрала профессию детского педиатра и сейчас проходила практику у отца Зои.

После того как Немезида чуть не погибла при крушении корабля у скопления звезд альфа-центавра, Тим вынудил их расписаться. Впрочем, меньше летать его птица не перестала. Несмотря на возраст и общую пухлость, Немезида продолжала привозить птиц и курировать работу Фениксградского авиариума. Они с ней стукались постоянными имплантами и смеялись, что теперь если что, станут вдовцом и вдовой Ту. Детей не нажили, и сейчас, глядя, как старшая дочь Ратреки и Зои баюкает своего первенца, Тим немного жалел об этом. Пат-до-ту ушел на покой и выращивал в саду изумительной красоты пионы и георгины. На старости лет отец Тима ударился в религию и часами мог сидеть у семейного алтаря перебирая четки.

Наладонник запиликал напоминанием, Тим отложил в сторону инструменты, снял фартук и одернул форму инопланетного психиатра. Чтоб ни морщинки. Она была не черной, как у остальных, а темно-сиреневой. Любимый цвет Немезиды. Изобретения-изобретениями, но в первую голову он врач. Пора было принимать пациентов.

- Странно как. Фамилия вполне себе земная, а в анкете написано, что аквас. Может семья би-инопланетная? - Бормотал себе под нос Тим, торопливо подходя к боксу, в котором должен был провести прием.

- Добрый день. Я доктор Ту, если можно вкратце опишите проблемы вашего ребенка и ваши желания по корректировке. - скороговоркой выдал Тим опостылевшую за годы работы фразу и замолчал, увидев мать своего пациента. Перед ним, комкая в руках платочек сидела Рая. Почти совсем не изменившаяся, даже коса не поседела ни на йоту.

- Ничего себе встреча. - Тим отложил в сторону наладонник. - Сколько лет, сколько зим, Рая!

- Здравствуй. - Раечка сложила платочек. - Сам понимаешь, сюда не повидаться приходят.

- Ты права, отложим школьные напоминания на потом. Итак, что случилось с сыном?

- С внуком. У меня была совершенно нормальная человеческая девочка. Пока не выросла. Спуталась с аквасом, они поженились, уехали жить в Акваторию, и пять лет я о ней ничего не слышала. Сам знаешь, воду не люблю, а жабры вживлять - это менять человеческую природу. Это в принципе ненормально.

- Понимаю. - радость от встречи угасала с каждым сухим Раиным словом. - Хоть и не разделяю.

- Милочка умерла. Остался ее сын. Первое время внук жил с отцом, но вскоре и он умер, мне на зло. Не могла же я сдать этого в детский дом. Муж не дал, да и люди осудили бы.

- Рая, я что-то не понимаю. Ты хочешь, что бы аквас перестал быть аквасом? Что именно ты хочешь от корректировки?

- Ты не понимаешь. Это не аквас. Это... я сама не знаю, что это. Он меня пугает.

- Ну, ты в принципе не из смелых, так что допустим, это такое своеобразное переживание смерти дочери. Я тебе искренне сочувствую и сейчас посмотрю внука.

Тим наодел болотные сапоги и вошел в диагностический бассейн. В нем плавал аквас-подросток, очень худенький и небольшой для своего возраста.

- Привет. Меня зовут доктор Ту. А как зовут тебя?

- Иолай. Здравствуйте. - Аквас остановился и высунулся по пояс из воды, отфыркиваясь.

- Как хорошо, что ты не стал от меня селедочиться и камбалиться.

- Это как? - синие губы подростка растянулись в широкой улыбке.

- Ну когда от меня начинают метаться по всему бассейну, это я называю «селедочиться». А если выбирают самое глубокое место, куда я не могу добраться, не замочив ног и ложаться на дно, это - «камбалиться». Позволь я тебя осмотрю.

Аквас очень спокойно балансировал на еще неотмершем хвосте, пока Тим снимал его биометрию и физические показатели.

- Что же ты такой худенький? Бабушка плохо кормит?

- Хорошо кормит. Даже через чур хорошо. «Ешь, а то соседи подумают, что я тебя голодом морю.» «Ты специально такой тощий, мне назло.»

- М… Вот оно как. А дедушка?

- А дедушка плачет и приговаривает, что я на маму похож. А я и правда на нее похож, все так говорят.

- А на папу?

- И на папу. - Иолай подплыл к бортику, на котором сидел Тим и положил на него свою продолговатую голову:

- Я папин снаружи, но мамин вот тут. - он постучал себя по чешуйкам груди. - Она всегда так говорила. Но бабушка не любит, когда я по ней плачу. И не любит, когда я смеюсь. Знаете зачем она меня сюда привезла? Что бы я перестал смеяться. Навсегда.

- Это мне решать Иолай, не бабушке. Так что можешь не волноваться понапрасну. Давай так. Мы тебя госпитализируем на недельку и покормим. У тебя почти критический недовес.

- А бабушка?

- А бабушка будет тебя навещать и приносить вещи, которые тебе понадобятся. Я сейчас пришлю медсестру. Она тоже аквас и покажет тебе наш «аквариум».

Тим вернулся в комнату и послал с терминала вызов. Рая так же сидела, складывая и терзая носовой платок.

- Значит так. У тебя необычайный внук. Прекрасный, общительный и сильный мальчик для своего возраста. А учитывая то горе, которое свалилось на его детские плечи...

- Но Тим! Он эмоционален! Это странно! Они совсем не такие. Холодные, чопорные, спокойные. Все.

- И что? Это мешает ему учиться? У него нет друзей? Он не способен сам себя обслуживать?

- Он странный. И даже если ему это не мешает сейчас, в будущем принесет одни проблемы. Так что? Ты будешь его лечить? Имей ввиду, я знаю, куда на всех вас писать жалобы.

- Иолай госпитализирован. Пока на неделю. А угрожать моему институту - дело дохлое. Это все равно что ссориться со всем Кватром сразу.

Рая раздраженно закинула платочек в клатч и вышла. Тим взял наладонник, но тут же снова бросил его на стол:

- Ну надо же! Такая красивая и такая дура!

часть первая

часть вторая

Бывают такие состояния, когда ты думаешь: «Странно как-то. Будто во сне» А потом сознание чуть проясняется и понимаешь, что лучше бы это и правда был сон. Такой проходящий кошмар, после которого просыпаешься, обнаруживаешь себя в уютной захламленной студии и идешь, почесываясь, пить молоко и открывать жалюзи, чтобы запах булочек из магазина напротив окончательно прогнал ночной морок и ужас.

Вот и Ромка, плавая в нитроэфировом угаре, искренне надеялся на то, что все это ему снится. Бешеная тряска на плече у Дука, среди огромных сионских соснен. Большие и внимательные глаза Пигалицы, которая обтирала его лицо мохнатыми лопухами. Пещеры. Лаконичные фразы, которые невидимые во мраке йети перебрасывали друг-другу. Он был уверен, что сейчас проморгается и окажется в своей квартирке в районе институтов, и они с Тимом знатно посмеются над его кошмаром при очередной коррекции.

Но очнулся он не дома, а в какой то каменной впадине, из которой бил геотермальный источник. Его укутали в сноп из побегов растения, похожего на гигантский хвощ. Около импровизированной ванны дремала Пигалица, подложив руки под голову и растянувшись на мшистом полу. Стоило Роме пошевелиться, она открыла свои внимательные карие глаза и радостно ухнула.

- Да, да, да, жив. Vivit. Чувствую себя не очень хорошо правда, и в елку-то вы меня зря завернули, ни рукой ни ногой не пошевелить. А это мы где? В безопасности? Пить хочется. Я просто плохо помню, что было. А Дук и правда меня на плече тащил? Ну и силища! Я ж просто как соломка болтался, это подумать только. А сколько я тут валяюсь кстати?

- Долго. Ребенок болел. Пигалица заботилась. Хороший ребенок, смелый.

Лысый, но смелый.

Пигалица не слишком аккуратно перевалила Ромку через край выемки и стала развязывать ветки. Юношу сразу затрясло от холода.

- Полмира бы сейчас отдал за комбинезон с подогревом. Пигалица, а у вас нет какой-нибудь шкуры? Ткани? Нет-нет, только не обнимай!

- Сено, сейчас принесу.

Сено не очень спасло ситуацию, но Ромку хотя бы не выворачивало от отвращения, когда Пигалица завернув его в скирду, понесла его наверх, к солнечному теплу.

Люди Сиона не знали огня, у них не было орудий труда, одежды и они не стремились что-то менять в своем зверином быте. Пищу в изобилии давал лес. Впрок они ее не заготавливали: не нужно было. Каждый сезон давал свои фрукты, цветы, коренья и клубни, которые либо ели сырыми, либо варили в термальных источниках.

- Небо. Лежи себе, смотри. - Дук примостился рядом почесывая рукой свою косматую голову. - Забот нет. Голода нет. Тепло.

- А что больше вы ничем не занимаетесь, только на небо смотрите? - Ромка прятал глаза от яркого света: любоваться небом ему было больно.

- Ну… - протянул Дук, сорвал у себя над головой связку сиреневых плодов и стал уплетать их, прерываясь на ответ: - Дел много. Спать. Есть. Драться из-за самок. Опять спать. Кочевать в поисках еды. Вкусной еды. Прятаться от охотников.

Так Рома узнал, что оказывается сионцы иногда устраивали облавы на дикие племена. Никого не убивали, усыпляя и забирая только молодых и сильных на племенной развод. Сопротивляться им было нельзя. Потому что из племени забирали троих-четверых, а остальные продолжали мирно существовать под солнцами.

- Давно. Еще когда второго вот этого не было. - Дук потыкал пальцем во второе солнце и привольно разлегся на травке - Один решил, что сможет бороться. Он убил Хозяина. Пришли другие Хозяева с Большим огнем и убили Того-Кто-Боролся, все его племя и все племена в том лесу, а лес сожгли. Теперь там болото. Так что не боремся мы. Уходим куда подальше. А сюда, в горы они никогда не поднимаются. Тут только старые. Такие как я.

- Труба мое дело, если не поднимаются. Искать будут вечность. Если будут.

Рома вдруг отвлекся на огромные шишки сосен, раскиданные по полянке. По какому-то внутреннему зову он решил непременно все их собрать в одну кучу, чтобы не портили пейзаж.

- Чем они вообще меня лечили?.. - Рома сидел спустя девять часов на горе сосновых шишек с каким-то чувством незавершенности. Спать не хотелось. Загорались первые звезды.

***

Но его искали. Тим и думать не мог бросить Ромку и улететь на Силири. И когда Мозраст заикнулся об этом, мол, ремонт закончен, все построено, пора и честь знать, Тим зачитал всем такой длинный монолог о морали, нравственности, дружбе и взаимовыручке, что шимасс не выдержали и спросили Иоада:

- Он у вас точно поправился? Ну скулит и скулит, жалко его.

- Это он по светленькому тоскует. Ничего скоро найдем.

Поиски осложнялись топографией и тем, что все дикие люди разбегались задолго до того, как они с Иоадом доходили до их стоянок. Даже спросить было некого, видели они Рому или нет. Поэтому вместо ожидаемой недели, поиск растянулся почти на месяц. Ромкин сигнал постоянно курсировал по одному квадрату, то появляясь, то исчезая.

- Неуловимый какой-то!- в сердцах выругался Тим, когда они в очередной раз кружили с Иоадом по жаре, путаясь и спотыкаясь о лианы и вьюны.

- Друг наш, может оставим ему записку? Мол были тут, ищем. Приходи завтра. Это дикие люди неграмотные, а Рома прочтет и поймет, что бояться некого. Все свои.

Рома же оказался заложником патологически сильного родительского инстинкта Пигалицы, которая, стоило дозорному проухать тревогу, сразу хватала его в охапку и тащила в лабиринты пещер, откуда самостоятельно было просто не выбраться. Уговоров Ромы Пигалица не слушала и каждый раз они рычали и махали друг на друга руками.

- Это мои друзья. Друзья, понимаешь? Они хотят меня спасти.

- Ты со мной, в безопасности. Не надо спасать. Надо радоваться.

- Но мой дом не здесь. Мой дом за звездами.

Пигалица крутила пальцем у виска:

- Ребенок перегрелся. Надо в пещеру.

- Нет, только не в пещеру! - но поделать что-то с Пигалицей Рома не мог, силы были не равны.

Дук же совсем отстранился, уйдя в нирвану еды и сна. Ромины проблемы его больше ничуточки не интересовали. Это совершенно не радовало, но когда юноша стал находить записки Тима, то пришлось срочно соображать, как избавляться от гиперзаботливой приемной матери.

Когда Тим с Иоадом его наконец-то увидели, Рома стоял в чем мать родила, держа в руках натянутый лук, а за спиной у него болтался колчан оперенных пальмовым листом стрел. На него рычала, наступая, самка йети.

- Заберите меня от нее срочно! - Ромка выстрелил и стрела вонзилась в землю, заставив дикую отступить назад.

Иоад демонстративно пустил струю огня из сопла огнемета и жалобно скуля, Пигалица скрылась в пещере.

- Ромка! Как ты похудел, бедолага.

- Это все алкоголь. Говорила мне мама: не пей в незнакомой компании. Вряд ли она имела ввиду похищения с целью гастрономического развода, но в целом, урок я вынес.

- Пойдем, у нас кар на склоне.

- И поскорее.

Уже на ферме, вымывшись до скрипа и одевшись, уплетая за обе щеки горячую еду, Рома рассказал, с каким треском провалилась его техническая революция:

- Я думал показать им, как делать лук и стрелы. Обороняться от других диких людей и охотников припугнуть. Страх-страхом, но что-то же делать надо... Идея претерпела крах. Они тыкали луком землю, сшибали им орехи, иногда били им противника по голове. Натянуть тетиву и обточить об острый камень ветку для стрелы им уже не под силу. Незачем, да и лень.

- А я испугался. Неужели ты забыл главный постулат всех космонавтов-первооткрывателей. Что бы они могли натворить с луком и стрелами, будь чуточку посообразительней?

Рома придвинул к себе сионскую котлету сантиметров пятьдесят в диаметре:

- Чтобы быть сообразительным, надо есть мясо. Но на самом деле, ум появляется в трудностях. Без них развитие останавливается, что бы ты не ел.

Потом было трогательное прощание с шассом, шимассом и яхвасом. Яхвас все горячился еще раз сходить к Хасику и таки спросить про штанишки нашего мальчика. Пусть возвращает.

Отправившись на орбитальную станцию и, наконец, оказавшись на борту, ставшего уже родным, межпланетного катера «Бумеранг», синхронизируясь рядом с Мозрастом, Тим мечтательно протянул:

- Да. Вот это приключение получилось. Ни в сказке сказать, ни пером описать.

- И как? Понравилось на Сионе? - карла был доволен оплатой и гостеприимством.

- Несмотря на все, очень понравилось. Я был бы рад вернуться сюда года через четыре, с оборудованием и планом исследований. Но пока нужно разобрать все фотографии с наладонника, записи мета-волн диких людей и...

Тим перешел на шепот:

- Сионцев. Я не спрашивал у них разрешения, поэтому смею думать, что это не совсем законно.

- Все-таки институту - быть?

- Естественно, если ты мне его построишь.

- Ну наконец-то! - Карла торжественно воздел к потолку скрюченные ручки. - Не прошло и четырех лет. Давай я покажу тебе наработки.

Полет обратно прошел гораздо веселее и быстрее, чем в первый раз. Рома радовался связи и новостям цивилизации. Тим с Любовью разрабатывали концепцию «ВНИИИП»: Вселенского научно-исследовательского института инопланетной психиатрии.

Сионец Иоад набирал петли на новую мантию, улыбаясь во все свои три головы и думая о чем-то своем, сионском. Бесконечно долгом, как сама вселенная, которою они пересекали к точке разлома и слияния.

Часть первая тут

Первым делом Рома отвязал Пигалицу и получил от нее в благодарность увесистую оплеуху.

- Amicum, дуреха. Друг я. Друг.

- Она страдать. Детей убить. Плохо.

Самец, который начал разговор с Ромой, почесал бок и сел на корточки.

- Ничего хорошего. Согласен. Я Рома. - Ромка потыкал в себя пальцем.

- Дук. Старый Дук.

- Ну вот, уже как-то и не страшно. - парень зябко потер ладони и стал сооружать из выданного ему куска ткани подобие первобытной одежды, завязанной на одном плече. Осталось теперь понять, что делать в сложившийся ситуации. Будет потом о чем рассказать на работе.

Забравшись на кипу сена, где пристроилась горюющая Пигалица, Ромка осмотрелся. Человечник был бетонным, на полу размещались решетки автоуборщиков. Стены радовали отверстиями брандспойтов, а посредине потолка крутились четыре автономные камеры. Справа от Ромы, за рабицей, чернела решетка вентиляции.

- Значит, у Хасика с Шмуликом тут полная автоматизация. С кнутом никто не бегает: чуть что сразу водяной залп. От гниды чашуежопые...

***

Над горизонтом поднимался смолисто-черный дымный столб.

- Что это? Это яхвас? - Тим с тревогой всматривался в открывшуюся им с Иоадом картину.

- Не похоже. Они обычно только кричат друг на друга. Да и вот же они, даже не дошли еще.

Иоад притормозил и открыл дверь:

- Садитесь, традиции традициями, но похоже там помощь нужна!

Ферма горела... Выли системы пожаротушения. Огонь, полыхающий в хозяйственных помещениях, быстро подбирался к жилому зиккурату. На поляне бестолково толкались сбежавшие йети, которые, стоило появиться кару, тут же бросились врассыпную.

Яхвас ступил на траву и завел привычную волынку:

- Хасик! Выходи, Хасик! Я таки достоверно знаю, что вы умыкнули наше имущество! За такое поведение в приличных семьях чистят морду!

- Идите вы знаете куда с вашими нравоучениями!

На вершине лестницы показались Шмулик и Лелик, которые под руки волокли Хасика. Его головы безвольно болтались из стороны в сторону.

- Ой! - Тим в ужасе схватился руками за голову: - Ромка что? Сионца убил!?

Хасика уложили на траву и одна голова застонала, приоткрыв глаза.

- Этих просто так не убьешь. - Иоад с интересом разглядывал провал в ограждении и дыру в помещении человечника. Над пожаром все еще витала кислая пороховая гарь.

- Вы мне лучше скажите, кто за все вот это вот платить будет! Нам же теперь попробуй скотину найди и поймай. А если и поймаем, то где держать!? Все разрушено! Из-за вашего питомца между прочим! - наступая на Адика и шипя по все морды возмущался Шмулик.

- Ага! - возликовал яхвас Адик: - Значит признаетесь, подлые воришки! Вот вы и платите теперь! Где наше имущество!?

- Ищите сами ваше имущество! Утекло! Что он сдох там в лесу!

- Похоже, что Рома уже сам решил проблему. Но как теперь его найти? - Иоад посмотрел на Тима.

- Есть одна идея. Но придется вернуться на ферму.

***

- Так... Вот сюда пододвиньте пожалуйста стул и положите на него пару коробок. Замечательно. Теперь я смогу орудовать за верстаком. Мне нужны будут батареи, монитор, бета-клеммы… - Тим по-хозяйски стал распоряжаться в мастерской шасса, а Иоад протягивал ему нужные детали.

- В нашей ситуации нам бы очень помог ратин: с их феноменальным обонянием мы бы вычислили Ромку в два счета. Но кроме индивидуального запаха, отпечатков пальцев и языка, наших ДНК... у человека есть еще одна вещь, по которой его можно идентифицировать.

Тим опустил сварочный экран и включил на пульте режим сборки:

- Наш мета-рисунок. Тот образ, который выводится на экран открывашки. Ищи мы на Сионе человека, пришлось бы неизвестно сколько времени гоняться за племенами диких людей в поисках Ромы. А подключив мой поисковик к сигналу широкого вещания, мы сможем просканировать всех людей вокруг фермы с погрешностью несколько километров. Это сузит квадрат поисков и сбережет нам много времени и нервов.

Мужчина поднял экран и, орудуя неудобной большой отверткой, стал прикручивать приборную панель:

- Ратина, конечно, нет, но «унюхать» Рому мы сможем.

- Тим Ту, я горжусь тем, что мы знакомы с тобой.

- А я тем, что знаком с вами и с вашей уважаемой семьей ближнего круга. Хотелось бы поработать на Сионе в дальнейшем. Например, откорректировать Шмулика, Лелика и Хасика. Крайне любопытно, как выглядит мета-узор у сионцев.

- Все может быть, друг наш. Как любителя вас работать на Сион никто не пустит, даже если мы всей семьей поручимся. Но как руководителя крупнейшего во Вселенных научно-исследовательского института инопланетной психиатрии, очень может быть.

- Да снова здорово! То Мозраст мне мозги скипидарит, то вы. Вот как только приеду на Силири, сразу, первым делом, вот прям не заходя домой, поеду к Нерве Ивановичу. Как там у вас? Шассом клянусь.

***

Когда Рома был тихим, скромным и забитым мальчиком с весьма токсичной матерью, жизнь его была плотно набита разнообразными секциями и клубами. Прогуливать их было нельзя. За этим следовало строгое наказание, а иногда и побои. Поэтому Ромка смирился, а потом и втянулся, благо талантом обделен не был. С уверенностью проблемы были, с самооценкой, а вот с обучаемостью все было в порядке.

Ночью свет в человечнике выключали. Рома и Старый Дук шепотом разговаривали, каждый по свою сторону вольера.

- Плохие хозяева. Злые. Дук раньше у других жил. Хорошо было. Женщин губят: заставляют их рожать два раза в год. Жадные. Кормят только картошкой. Бьют. Водой мучают. Наберут по горло и держат. День могут держать, а могут и ночь. Дети тонут. Видят, кто к кому тянется и сразу обоих под нож. Забивают прямо тут.

- Дук, но с этим же надо что-то делать? Пигалица весь день сидит и плачет, даже не ела. Нет у вас какой-нибудь ассоциации по защите прав людей, например?

- Что?

- Все, проехали. Ты мне вот что скажи. Вентиляция куда идет? В какое помещение?

- Маслом пахнет. Солью. Железом. Огнем. Шумит оттуда. И туда только Шмулик ходит.

Рома замолчал. Шмулик был шассом. У шассов всегда были обширные мастерские, где они производили все необходимое для жизни семьи.

- В лес надо бежать. В лесу яблоки. Рогоз. Слива: - Дук облизнулся - Мали-ина.

- Мне бы в вентиляцию попасть. Я маленький, пролезу. Но нужно сорвать камеры, сделать дыру в сетке и отвлечь хозяев. В мастерской наверняка найдется что-нибудь для побега.

- И в лес?

- Ну, куда ж деваться? Да, в лес. Я понятия не имею, откуда меня привезли, и в какую сторону идти.

- Litis? Это мы можем. Только бить будут. Долго и больно.

- Я постараюсь чтобы недолго. Собрать какое-нибудь пневматическое оружие - дело десяти минут. А если у них есть пневматический молоток, то и собирать ничего не надо. Главное, продержитесь минут сорок.

- Что?

- Короче, сколько сможете. - Дук шумно выдохнул и ушел к другой стене человечника, где в повалку спали молодые мужчины.

С трудом протискивась по узкой и холодной вентиляционной трубе, Рома подумал, что самая глупая смерть - это умереть застряв и провонять потом все сионцам напрочь. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Позади него рычали и кричали люди, шипел Хасик и выла система тревоги. Активно работая локтями и извиваясь всем телом, Ромка полз к свободе.

Нет, у него и в мыслях не было обмануть Дука. Поэтому, выбив головой решетку, и утерев кровь с разбитого лба, он активно принялся за работу. Все пригодилось. Кружок Юного Химика, когда он обнаружил универсальный изготовитель удобрений, кружок Юного Выживальшика, кружок Юного Стрелка, Столяра, Токаря...

- Вернусь домой, скажу спасибо маме. Письменно. Правда, я до сих пор не могу понять, зачем мне нужны были бальные танцы и рукоделие, но... в основном навыки пригодились.

Разливая взрывчатку по таре, Рома почувствовал себя совсем хорошо. Юноша даже не замечал головокружения и горящего лица. В мастерской было все необходимое. К нитратору удобрений Рома подключил баллоны с газом и первые несколько минут ждал собственной смерти. Обошлось. Пневмомолотка, правда, он не нашел, потому что сионцы не использовали гвоздей. Зато он обнаружил старую электросварку такой мощности, что ему пришла в голову идея собрать из нее примитивное ружье. Самым сложным оказалось изготовить подходящий снаряд, который можно было бы установить между параллельными рельсами, наспех изготовленными из водопроводных труб. Устройство получилось впечатляющего веса, так как к нему пришлось подключить еще и аккумулятор.

- Хоть на один выстрел, да хватит. Больше мне и не надо.

Навьючившись по самые уши, юноша поспешил к выходу. Толщину стен он прикинул на глазок, когда полз по трубам. На всякий случай он взял с собой взрывчатки побольше, чтоб наверняка.

Дальнюю стену человечника пробило «на ура» и когда осела пыль, Рома увидел в рассветных сумерках упитанный зад Хасика в пунцовой мантии.

- Получи, зараза! - с диким хлопком Ромку отбросило куда-то сквозь красивое колечко пара, образовавшегося вокруг груды металлолома, еще пару секунд назад представлявшего из себя самодельное оружие. Хасик рухнул навзничь как подкошенный. Из проема, тряся головами, стали вылезать контуженные взрывом люди. К Роме подошла Пигалица, показала на дыру в стене и одобрительно показала большой палец.

- Это еще чего! Ты бы слышала, как я на скрипке играю. Дук, отойдите за стену, все отойдите.

Ромке пришлось орать: Дук не очень хорошо слышал.

Через несколько минут, выстрелив во все стороны бетонными ошметками, пала внешняя стена зиккурата. Из зияющей дыры стелился густой туман и выбегали кашляющие люди. Путь на волю был открыт.

- Давайте, бегите! Вперед! - Рома пропускал вперед себя перепуганных, но счастливых пленников.

- Дук, веди их в лес. Мне нужно задержаться.

Рома вернулся к сельхозпостройкам и, улыбаясь подкинул в руке банку, плотно заткнутую свисающей с нее тряпкой:

- А теперь отвлекающий маневр, чтобы не было погони. Я вам покажу! На развод. Мини-стейки... Чтоб на всю жизнь запомнили разумных людей!

Рома, качаясь во все стороны, уходил в лес. За его спиной полыхало. Он не слышал ничего вокруг, не видел куда идет. Просто шагал сквозь черноту.

Фанфик по постам @femme.kira, посты которой можно найти по тегу Силири.

Фанфик по событиям, происходящим одновременно с http://pikabu.ru/story/i_gryanul_grom_chast_pyataya_5070804

Как же прекрасно отдохнуть на природе. Сидеть на верхушке синего дерева, любуясь на огромное лазурное поле, над которыми парят легкие булыжники разных цветов и размеров. Периодически идиллию нарушают рабочие, собирающие влагу чуть выше уровня облаков. Иногда они спускались к полю, чтобы подышать менее разреженным воздухом, после чего возвращались к своей работе. Ведь на их плечах была важная миссия - поддерживать резервуары с водой полными для обеспечение жителей их гнездовья водой. Больше в разгар рабочего дня никого здесь не было. Ирри и Мези проводили тут почти все время, пока Мези пребывала на Циклоне.

- Я не ожидала тебя тут увидеть так скоро, - прощебетала Ирри, освобождая свою пернатую шею из объятий Мези и устраиваясь поудобнее на ветке.

- Не смеши меня, чудо. Оракул Циклона не ожидал прибытия своей подруги. Ну-ну

- Хоть я и могу видеть через пространство, но я же не сижу постоянно за наблюдениями. У меня есть свои дела. Есть дела управления. И я никак не думала, что ты явишься раньше, чем через год. У тебя все хорошо?

- Да... Нет... Тим... - Мези резко изменилась в лице и погрузилась поглубже в густую листву. На ее глаза выступили слезы. Только при Ирри она могла позволить себе плакать. Она одна во Вселенной видела Мези без широкой улыбки и не источающей оптимизм.

- Да. Вижу. Они на уже на Сионе. Они живы.

- Это радует.

- Так что вытри слезы. Вот, твои любимые слизни с фермы моей мамы. Только вчера прибыли с Афариона.

Ирри знала, как отвлечь свою подругу. Все знают, что, если хочешь успокоить девушку, принеси ей вкусняшки. Мези не была исключением. Уже после первой грозди жучков она улыбалась, притираясь к зеленым пернатым бокам подруги.

- Все будет хорошо, дорогая. Только не дави так сильно на крыло. Оно еще болит.

- Ой. Прости. Из головы вылетело... А что говорят лекари?

- Через пару месяцев полечу, если ты не будешь сильно давить, - прощебетала птица. - Хотела удивить тебя к следующему твоему визиту своим мастерством полета. Ты ведь не видела меня в воздухе. Но ты удивила меня сама.

Хоть эта огромная зеленая синица с красным хохолком не передавала эмоций, как и все птичьи народы, Мези знала, что слова Ирри несут улыбку. Еще бы. Сложно не понимать птичьи эмоции, после стольких лет жизни среди птиц. Немезида любовалась своей подругой, поправляя ей перышки. Она была счастлива и спокойна. Они вместе. А значит все будет хорошо. Они со всем справятся. Как уже справлялись в прошлом.

"Вжих" - пролетел мимо вниз бурый комок со скоростью метеорита и завис в метре над землей. Именно там начиналась гравитационная подушка, окутывающая всю планету. И если ты недостаточного веса, как валуны на горизонте, то ни за что не коснешься земли. Птицам в этом плане было проще. Их вес кратно превышал человеческий. Вес Немезиды был меньше, но, тем не менее, позволял ей прикасаться к поверхности, хотя это было жутко неудобно. Поэтому Мези предпочитала передвигаться, прыгая с ветки на ветку. Наверху гравитация была поближе к гравитации Силири по свойствам, но все равно позволяла прыгать на два-три метра в высоту. Из-за этой особенности Циклона Ирри и осталась тут. Ведь тут она могла летать даже с перебитым крылом.

- Дамы, а Вы почему не на работе в разгар дня? - Спросил подлетевший на уровень с подругами бурый сборщик. За его спиной был прозрачный футляр, наполовину наполненный водой, прижимающейся к верхней поверхности футляра. Он приземлился на соседскую ветку синего дерева и пощеголял к дамам, распушив хвост. - Я, кстати, Джай Скорый. Возможно, Вы слышали обо мне. Ой. Оракул. Простите. - Осекся птиц, тут же спрятав свой хвост. Его бравада тут же куда-то подевалась. - Я и подумать не мог, что это Вы.

- Ничего страшного, Джай. Но позволь мы с моей гостьей побеседуем?

- Да... Конечно.. Я полетел... До Свидания, - защебетал Джай, и тут же улетел.

- Жестко ты их, Ирри.

- Да я не при чем. Оно как-то само...

В воздухе повисло молчание. Наевшиеся Афарионских слизней, подруги думали, как часто в этой жизни что-то происходит само, по воле случая.

***

"Вжих" - пролетел мимо огненный шар.

- В этот раз не попали. Продолжаем маневрировать!!!

- О нет. Зачем я только напросилась к тебе на борт? - Перед кораблем вспыхнул взрыв.

- Замолчи и активируй процесс ремонта!!!!

- Как?

- Вы все, птицы,такие глупые? Синяя кнопка у локационного модуля. Это все в школах изучают!!! - Мези положила бот на крыло, оставляя справа еще двух Дестройеров.

- Какая школа? Я же птица! Какая школа на Афарионе? - птица щебетала безэмоционально. Но Мези знала, что ей страшно.

- Жми кнопку!.. И откуда они в этом секторе? - еще один взрыв раздался в паре метров от оболочки бота.

- Не знаю я. Нажала.

- Мы почти вышли из пояса. Держись, я ускоряюсь.

Яркая вспышка. Громкий звук, а после: поглощающие тишина и темнота. Когда Немезида пришла в себя, наниты заканчивали восстановление целостности корабля. На ее руках кровоточили ожоги. А в углу забилась большая зеленая птица. Ее крыло было неестественно вывернуто.

- Кажется сломано. - прощебетала птица. - Ты в порядке?

- Отлично - улыбнулась через боль Мези.- пара ссадин. Прости, что не поверила тебе, когда ты предупреждала. Я и подумать не могла, что ты вправду видишь будущее.

- Не будущее, а другие места. А я не думала, что встречу гуманоида, который понимает щебетание без космолингватранслятора.

- Я росла среди птиц... О нет, пищевой блок был поврежден. Еды не осталось.

- У меня есть кое-что... Но это не совсем для людей.

***

- Никогда не думала, что Афарионе такие вкусные слизни.

- Вкусные только у моей мамы на ферме. Так говоришь, полетим на Циклон?

- Да, тебе должно понравиться.

- Мне уже понравилась. Я уже посмотрела его.

- Ты чудо, Ирри.

- Я птица, Мези. Кстати, можешь не волноваться. Пояс Дестройеров удалился в другую часть галактики. И там на много планет вокруг нет живых организмов.

- Тогда полный вперед!

Одинокий бот на всех парах продолжил рассекать космическую гладь.

***

- Мези... Мези!!! Немезида. - послышался знакомый голос.

Мези открыла глаза, широко зевнула и потянулась.

- Что такое, радость моя?

- Тим в порядке, его вылечили. Так что можешь со спокойной душой продолжать свои дела, и возвращаться на Силири. Я же говорила, что все будет хорошо.

Лицо Немезиды растеклось в дурацкой улыбке. Она была счастлива. Такой счастливой она уже давно себя не помнила! Настолько, что тут же подскочила и начала плясать от переизбытка эмоций. Под удивленный взгляд Джая, возвращающегося после трудового дня в резервуары с полной емкостью за спиной.

Мези знала: ничто не стерет улыбку с ее лица. И навстречу закату она направилась к гнезду Ирри. Ведь радость радостью, а пора бы и поужинать!

Если будете искать предысторию, другие рассказы цикла легко найти по тегу "силири".

Как правильно предрекал Иоад, семейная встреча на свежем воздухе сопровождалась обильными возлияниями. Каждая латифундия сионцев представляла собой замкнутое, совершенно не зависящее от других, производство. Сионцы могли производить все. От тканей и продуктов питания до высокотехнологичных машин и сложных агрегатов для поддержания жизнедеятельности. При желании, учитывая что они не были ограничены временем, сионец мог за десяток лет потихонечку склепать у себя на заднем дворе межвселенский катер из подручных средств. Соответственно, и алкоголь они делали сами. А уж привезти на семейный пикник пару бочек становилось делом чести.

Рома до этого практически не пил. Если не считать страшную попойку на выпускной, где его подло напоили и бросили на улице. Но сейчас же он так органично влился в эту шипящую толпу, где каждый норовил приманить его к себе дать кусочек с тарелки или протянуть бокал. Отказаться ему казалось в высшей степени невежливо. И вот через какие-то сорок минут Ромка уже сидел напротив малахитового родича Иоада и рассказывал ему о своей ксенофобии, и как с этой штукой невесело путешествовать между мирами.

Конечно для сионца речь Ромы была не больше чем поскуливанием забавного питомца: большинство из них не понимали космолингву за ненадобностью. Его кормили, давали хлебнуть из своих ведрообразных бокалов и отпускали бродить по поляне дальше. Краем глаза Рома увидел, как Мозраст и Епитонг мило беседуют через переводчик с черным пожилым сионцем. Это последнее, что отложилась у него в памяти. Очнулся он в привычной человеческой комнате, одна сторона которой была забрана мелкими и частыми рейками. Страшно болела голова, но лежал он на мягком губчатом матрасе, рядом сквозь рейки торчал кран, который был направлен в полукруглую емкость со сливом. Напившись и ополоснувшись, Рома стал соображать лучше и задался вопросом, а куда его, собственно, занесло?

В зазоры была видна обычная сионская кухня. Не такая, как в доме Иоада, поменьше, зато с террасой. Обследовав комнату, Рома не нашел в ней даже намека на дверь. При себе у него не было ни коммуникатора, ни рации, которые он никогда не выкладывал из кармана брюк. Более того, не было и самих брюк. Его лишили привычного комбинезона и завернули в лоскут пестрой сионской ткани.

- Наверно постирать забрали. - Почесав макушку, заключил Роман: - Неудобно как получилось. Что же все-таки произошло?

Со свистом распахнулась дверь, впуская в кухню сионца. Этого салатового Роман не запомнил.

Шмуля! Все в порядке с твоим недоростком. Проснулся и сидит зенки пялит, может его покормить?

- Дай ему сыра и фруктов. Только немного, а то все по клетке растащит: потом вонять будет. - голос ответил из интеркома на стене.

- И все-таки мне очень любопытно, как вы его с Пигалицей сводить будете. Она же больше его в два раза.

- Хасик, это такие уже наши проблемы, а не ваши. Хоть раз в жизни от бестолкового Иоада есть какая-то польза семье. А то уже не знаешь чито придумывать, чтоб продать подороже. Все приелось. А раз маленькие морковки с кукурузкой в тренде, то и целиковых маленьких людей будут расхватывать, как горячие пирожки.

Рома сглотнул и отступил вглубь клетки.

Это не осталось незамеченным Хасиком.

- Наступить нам на хвост! Шмулик, он нас понимает!.. Не боись, дохляк. Тебя не тронем, ты того, на развод. Помрешь своей смертью, если будешь слушаться.

- Вы там ерунду не городите, еще скажите, что люди разговаривать умеют. Хватит байки Иоадовские поминать, мало ли что этот сопляк наврать может, чтобы к себе внимание привлечь. Кормите давайте и возвращайтесь в загон, нам вдвоем не отогнать в забойник.

Рома решил, что будет разумнее не сопротивляться и вести себя послушно. Дают еду - надо есть, сбежать пока не представлялось никакой возможности. Клетка была тяжелая, а сквозь решетку можно просунуть только руки. Рома не нащупал ничего, напоминающего замок или защелку. Только гладкий пластик.

Секрет того, как его поместили внутрь этого ящика открылся, когда Хасик поднес к решетке блюдце с сыром и ломтиками фруктов. У клетки не было дна. Коробка просто стояла на столе, Хасик приподнял ее и опустил. Роме стало совсем тоскливо. Присев на край блюдца, он отщипнул кусок сыра и мрачно глядя на своего тюремщика стал есть.

- Вот молодец, мы с тобой подружимся. Если ты еще и гадить в один угол будешь, выпустим по дому бегать.

***

Фима сидели, скрестив все руки на груди и только кораллово-красный хвост мотался по комнате с хлестким звуком.

Еще раз вспоминаем. Кто последний раз видел светленького?

- Мы видели, когда пустые бочки в подвал несли. Он сидел рядом с Мариком, а потом прилег на травку. Думали, сейчас уберем всю тару и в дом отнесем, чтоб не простыл по вечерней росе. - мрачно пробубнил одной головой яхвас.

- Это не может быть Марик.- шасс свернулся кольцами около безутешного Иоада.

- Точно Шмуля или кто-то еще из их поганой семейки.

- Они же не пустят Ромку на закуску? - Тим подергал Иоада за рукав.

- Да пусть только попробуют! Ну как мы недосмотрели? Надо было попросить шасса не выпускать его к гостям.

- А как узнать точно, кто увез Рому? Все же отпираться будут.

- Для начала шимасс разослали всем письма. Кто не ответит, у того и наш Рома.

- И что дальше делать?

- А дальше уже не мы делать будем, а яхвасс. - Иоад почесал нос правой голове: - Это мы с вами понимаем, что на самом деле, этот случай - скандал межвселенского масштаба, и сион огребет самые серьезные последствия, если с Ромой что-нибудь случится. А для них - у любимого ребенка украли зверюшку. При всем совершенстве и развитии сиона, внутрисемейная трагедия для них будет гораздо серьезнее планетарных угроз. Астероид может и подождать, если детеныш хочет пруд. Сначала пруд, потом уже какая-то астероидная атака.

- Удивительно, как при таком раскладе сионцы на протяжении всей истории избегали военных конфликтов.

- Ну, моя семья из средних умов, это еще не весь сион вцелом. У людей же тоже у власти стоят умы чуть выше средних.

- Не всегда, но в целом это так.

Тем временем, пока Тим и Иоад тихонько переговаривались, шасс проверял ответы на письмо.

Ответили все. Придется Адику прогуляться по окрестностям. На чистую воду, так сказать вывести. Адик, мы рассылаем извещения о мордобое?

Это тоже сионская традиция? - Тим слушал и запоминал. Было бы неплохо потом пробежаться и пофотографировать окрестности, когда ситуация с Ромой прояснится.

- Ну, все конфликты у нас решают яхвасы. Обычно все заканчивается демонстрацией своих сил, но иногда дело доходит до крови. Правда, в последнее время все реже. То ли яхвасы умнеют, то ли ленятся.

***

Ромку засунули в карман мантии и понесли. В кармане болтало, как в большом мешке и сильно пахло мятой.

- Мы отвели Пигалицу и привязали. А то она ж такая, и покусать может. Сена накидали побольше, еды.

Голоса сионцев были приглушены тканью. Роме было душно и страшно.

Не верилось, что все это происходит на самом деле. Как будто он попал непрекращающийся кошмар. Наконец, его бережно извлекли из кармана и поставили на холодный бетонный пол. В нос ударил крепкий аромат давно не мытых тел. Рома оказался в человечнике.

***

По просьбе Тима, Иоад взял его с собой понаблюдать переговоры двух яхвасов. Мозраст с Епитонгом заканчивали перестройку зиккурата, шасс и шимас были плотно заняты повседневными делами фермы, а они с Иоадом были предоставлены сами себе. Заняв выгодную позицию на вершине холма, покрытого вьюнками сионских арбузов, они принялись ждать, схоронившись в зарослях .

Через полчаса мимо них прошел яхвас, спустился к соседскому зиккурату и, прокашлявшись всеми тремя головами, издал рев, от которого у Тима подкосились ноги и он упал на землю.

Цмелик!!! Выходите, а то пожгу все до горизонта! - на грузное тело яхваса действительно был водружен рюкзак огнемета.

На вершине зиккурата появился яхвас соседней семьи.

Адик, чито вы разорались!?

Вы брали зверюшку нашего ребенка?

Нет, не брали! Зачем нам ваша шелупонь на один зуб!

Точно не брали!?

Да шимассом клянусь! Последний раз мы его около Оцика видели, гуляйте до туда!

А если они соврут? - Тим поднялся на ноги, потирая ушибленный бок.

Это невозможно. Яхвасы по природе своей не могут лукавить. Шассы, от то да-а... Там где дело лишает грубая сила, политические расшаркивания ни к чему. Поедем за ним дальше. Оцик живет в трех километрах к северу.

***

Рома, в полутьме загона, обнаружил около стены какое-то мохнатое существо. Он даже не сразу разглядел в нем сходство с человеком.

Вылитый йети...

От звуков его голоса существо дернулось и вжалось в стенку. От остального стада их отгородили металлической сеткой, что не мешало другим существам рассесться вдоль и с любопытством наблюдать за происходящим.

- Ну-у-у, здравствуйте родичи... Большой привет вам с Марса.

Один из сидящих за рабицей поднялся на свои кряжистые, покрытые шерстью, ноги и сквозь ячейку протянул Роме палец:

- Говорить? - ответил низким глухим басом вставший на Ромино приветствие.

Ромка обалдел. А потом поблагодарил учителей в своей элитной марсианской гимназии, которые считали своим долгом познакомить учеников с давно ушедшими в небытие языками. Йети с сиона говорил по латыни.